Текст книги "Зулкибар (Книги 5-7) (СИ)"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)

   Делаю несколько глубоких вздохов, трясу головой, разгоняя туман перед глазами. Жмурюсь и снова открываю глаза.

   И понимаю, что я опять сделала то, что не надо было делать.

   Подо мной лежит Ларрен, я придавила его всем телом к кровати, зафиксировав руки над головой. От моего захвата у него наверняка останутся синяки. Но явно не это разозлило мага, а сам факт такого обращения с ним.

   Провожу языком по его губам и мурлычу, извиняясь. Он такой теплый и рассерженный. А я такая слабая и мне совсем не хочется вставать. И отпускать его не хочется. С тихим урчанием провожу губами по его щеке, прикусываю кончик уха, утыкаюсь лицом в подушку рядом с его головой и уплываю в небытие.

   Когда снова прихожу в себя, понимаю, что лежу на спине, а руки мои прикреплены к спинке кровати при помощи какого-то нехитрого заклинания. Открываю глаза и вопросительно смотрю на Ларрена.

   – Теперь ты в себе? – интересуется маг и присаживается на край моей кровати.

   – Использовал очищающее заклинание? – невпопад спрашиваю я. Не знаю, зачем. И так понятно, что он использовал заклинание, а не мыл меня собственноручно.

   – Если хочешь принять ванну, могу организовать.

   – Потом.

   Закрываю глаза ненадолго. Открываю снова. Он все так же сидит и смотрит на меня.

   – Я не хотела нападать на тебя, – на всякий случай объясняю я.

   – Я понял. Ты была не в себе, – Ларрен усмехается, – слишком нежная. Не похоже на тебя.

   – Ты меня плохо знаешь.

   Потягиваюсь, изогнувшись всем телом, которое, кстати, заботливо прикрыто покрывалом из тонкой нежной ткани. Понимаю, что я обнажена. Интересно, раздевал он меня собственноручно или использовал для этого какое-нибудь заклинание?

   И жаль, что сам он уже одет. Всего лишь халат. Но лучше бы его не было. Мне понравилось то, что я видела в логове Боруя. Жаль, что я так не вовремя потеряла сознание.

   – Второй раз за сутки. Позор для дракона, – бормочу я.

   – Ты о чем?

   – Большинство из нас, прожив всю жизнь, не знают что такое обморок, а я умудрилась, потерять сознание дважды за короткое время.

   Я жалуюсь? Дожилась!

   – После такой драки не каждый бы в живых остался. Ты молодец.

   Удивленно смотрю на Ларрена. Он меня похвалил? Этот мир сошел с ума? Или только я?

   – Не хочешь освободить мои руки?

   – Ты можешь сама. Это простое заклинание.

   – Знаю. Не понимаю, зачем ты меня связал, если знал, что я легко освобожусь?

   – Если бы очнувшись, ты снова начала вести себя странно, это задержало бы тебя ровно настолько, чтобы я успел отойти подальше. В следующий раз ты могла не быть такой нежной.

   – С тобой я всегда сама нежность, – пытаюсь пошутить я, разрывая удерживающее заклинание и принимая сидячее положение.

   – Иногда ты сама не ведаешь, что творишь, – замечает Ларрен.

   Странно. Я предполагала, что он, как минимум, отодвинется при первом же моем резком движении. Но нет. Остался на месте.

   – Я несовершеннолетний дракон с нестабильной душевной организацией, – игриво сообщаю я, вставая на колени и заворачиваясь в покрывало, – такова наша природа, с этим ничего не поделаешь.

   – Ты капризный ребенок, который нашел себе оправдание, чтобы творить, что вздумается, – парирует Ларрен.

   – Если бы я действительно могла творить, что вздумается, – утратив игривое настроение, бормочу я, придвигаюсь к магу и запускаю пальцы в его безобразно остриженные волосы. – Мне это не нравится. Если позволишь, я исправлю.

   – Давай.

   Ларрен слегка наклоняет голову, чтобы мне было удобнее.

   Сейчас он на редкость спокойно реагирует на меня. Наверно, устал. Не вздрагивая от каждого прикосновения, позволяет перебирать свои волосы и будто не замечает, что я давно уже вернула им прежнюю длину и теперь просто пропускаю пряди между пальцами и ласкаю кожу головы.

   – Они гладкие и прохладные, – мурлычу я, наклоняюсь и трусь щекой о прядь волос на своей ладони. – И приятно пахнут.

   – Чем?

   Голос у мага тихий и немного хрипловатый.

   – Тобой, – выдыхаю я в удачно подвернувшееся ухо и, не удержавшись, слегка прикусываю его.

   Думала, оттолкнет. Ошиблась.

   Приглушенный рык, и мои бедра сжимают горячие ладони. Это похоже на мою фантазию, вдруг воплотившуюся в жизнь. Ларрен ласкающим движением перемещает руки с моих бедер на талию, оглаживает бока, спину, плечи и притягивает к себе.

   Теплое дыхание касается моей шеи, далее следует легкий, почти невесомый поцелуй в ключицу. Застываю, боясь пошевелиться и спугнуть его неосторожным движением. Тихий вздох возле уха, осторожное прикосновение губ к моим губам. Закрываю глаза. Так хорошо.

   Он почти поцеловал меня. Сам! Без принуждения и провокаций с моей стороны! Но почему-то в последний момент остановился.

   – Верлиозия?

   Неохотно открываю глаза. Ларрен слегка отодвинулся, но его руки все еще лежат на моих плечах. Вопросительно смотрит на меня. Что опять не так?

   – Я ничего не делала, – на всякий случай говорю я.

   – Я сделал что-то не так?

   Не знаю что ответить. Все так. Но я не знаю, как на это реагировать. Боюсь спугнуть. Поэтому молча смотрю на него. На его губы. Хочется целовать их. Медленно и нежно. Наслаждаясь вкусом и каждым мгновением близости.

   – Прости, я пойду к себе.

   Собирается встать. Нет! Я не могу позволить ему уйти. Только не сейчас!

   Оказываюсь у мага на коленях раньше, чем он успевает подняться. С нежным урчанием, запускаю руки в вырез халата, обнимаю, провожу ладонями по спине, слегка царапая ее ногтями. С моих губ срывается жалобный стон. Рядом с Ларреном так тепло. Только бы не оттолкнул!

   Не отталкивает. Покрывало, в которое я была скромно завернута, летит в сторону, и я оказываюсь опрокинута на спину. Ларрен нависает надо мной, в глазах его нечитаемое выражение. Я не знаю, что он чувствует сейчас. Я не хочу сейчас слушать его эмоции. Боюсь найти там то, что мне не понравится. Осторожно протягиваю руку к его лицу, касаюсь кончиками пальцев скулы. Он наклоняет голову и трется об мою ладонь щекой, потом проводит по ней губами, слегка прикусывает и смотрит мне в глаза. И я растворяюсь в этом взгляде.

   Меня больше нет. Есть что-то воздушное, наполненное блаженством. Оно, тянется к Ларрену, со стоном, трется об него всем телом, выпрашивая ласку и получая ее столько, что, кажется, еще немного, и я задохнусь от ужаса. Это неправильно – так бесконечно сильно хотеть покориться и отдаться. Быть слабой для него.

   Только для него – это не страшно. Это правильно, потому что он – мой маг. С ним я могу делать все, что захочу. И сейчас я хочу именно так.

   – Вера... мммм, какая ты нежная, теплая... Веееерочкаааа....

   А понимает ли он, что говорит? Как правило, люди в момент оргазма мало что соображают. И не люди тоже. Я не помню, возможно, я тоже что-то сказала. Или даже выкрикнула. Мне было хорошо. Так хорошо, как не бывало никогда. Ларрен не сделал ничего сверхъестественного, но с ним все воспринимается ярче. Не знаю, почему так?

   (Только не говорите мне, что это любовь, все равно не поверю. А когда закончится действие заклинания правды, я убью Аргвара. Он не имел права заставлять меня рассказывать такое. Ларрену это не нравится.)

   Расслабленно лежу, устроив голову на груди мага, и слушаю, как меняется его настроение. Эйфория отступает, уступая место чувству досады. Он сожалеет о том, что произошло? Или ему не понравилось, и он разочарован?

   Приподнимаюсь на локте, собираясь заглянуть ему в глаза. Чувствую, как к досаде добавляется настороженность. Желание смотреть в глаза так и остается в проекте, продолжаю движение, поворачиваюсь к магу спиной, ложусь и натягиваю на себя покрывало. Надеюсь это достаточно прозрачный намек на то, что я собираюсь спать? Хорошо, что он не знает, что драконы могут долго обходиться без сна.

   Слышу движение за спиной. Придвигается. Замирает очень близко от меня, я чувствую на неприкрытом покрывалом плече его дыхание, но не двигаюсь. Тихий вздох. Встает. Шорох одежды. Телепортация.

   Любопытно – все человеческие мужчины сбегают сразу после секса, если их не держать на цепи? Или Ларрен "приятное" исключение из правил?

   Сажусь. С рычанием швыряю в стену подушку. Странное чувство. Как в детстве, когда я еще умела плакать. Неужели я сейчас собираюсь сделать это? Почему? Потому что мне обидно!

   Он сам полез ко мне. Я его не заставляла. Так почему он повел себя так, будто я его насильно отымела? Что означает это чувство досады? А потом настороженная реакция на мое, в общем-то, невинное движение? И этот молчаливый уход? Что не так? Можно ведь было хотя бы объяснить.

   Ларрен

   Это хорошо, что я вовремя вспомнил о том, что из Дарана мне никуда перемещаться нельзя. Я обещал, я клялся. И если мне захочется закончить свою жизнь до срока, я постараюсь обойтись без ошейника и сделать это не на плахе.

   В последнюю секунду меняю направление телепортации. К дому, по стенам которого отчего-то опять поползли колючие фиолетовые растения. Может, здесь почва какая-то странная? Не мог же я наколдовать эту ползучую гадость даже не приближаясь к своему жилищу?

   Мне нужно лошадь забрать. Я скучал по своей игривой Пчелке все это время, а сейчас я очень нуждаюсь в понимании и утешении. К сожалению, в этом плане я могу рассчитывать только на животное. Оно, по крайней мере, не станет во всем обвинять меня, а молча выслушает, когда я сам начну это делать.

   Пчелка, девочка моя, тоже соскучилась. Тянется ко мне, фыркает, в карих блестящих глазах нежность и понимание.

   Молча отстраняю конюха, седлаю и взнуздываю лошадь сам, и вот мы с ней вместе направляемся, куда мои глаза глядят. А глядят они в пустыню. Где еще человек может побыть наедине сам с собой? Там песок, там небо, там звезды, как алмазы, и близко-близко.

   Решив, что отъехал достаточно далеко от города, я отпускаю Пчелку попастись, а чтобы у нее и в самом деле была такая возможность, один из барханов превращаю в холм, полный трав и цветов – зеленый и благоуханный. Сил это отнимает порядочно, особенно учитывая то, что первоначально нужно семена перенести, потом воды в достаточном количестве, потом ускорить все эти процессы... А отдохнуть мне так и не удалось. В общем, я чувствую усталость – и это хорошо. От нее мысли становятся менее болезненными.

   Посчитав, что работа моя закончена, укладываюсь на лужайку и любуюсь небом. Солнце уже выскочило из-за горизонта, а потому звезды как алмазы мне не светят. И вообще как-то нагло припекает. Приходится вырастить рядом с собой дуб – большой и тенистый. И почему, интересно, я считаюсь темным магом? Впрочем, неважно. Я лежу в пустыне на лужайке в тени дерева. Теперь можно и поразмышлять над своей горькой судьбиной.

   Чувствую усталость, и она приятна. Не столько от колдовства, сколько от хорошего секса. Верлиозия знает, что делает. Ее тело будто предназначено для любви – нежное, гладкое, теплое и сильное. Оно реагирует именно так, как нужно. Хороша зараза крионская, слов нет.

   Только вот в том-то и дело, что эта красивая, до безобразия желанная женщина – та самая зараза. Это – дочь существа, которого я боялся и ненавидел полжизни. И она так похожа на него! В какой-то момент мне даже стало страшно – неужели это Аргвар? Такое, знаете, дурацкое чувство. Нет, я понимаю, что не прав. Понимаю! И это не момент даже был, а такое, невообразимо крошечное мгновение, едва различимое, но ведь было же.

   Я трахнул дракона. Чешуйчатую ящерицу с претензией на мировое господство. Кошмар.

   Что я наделал? Она же теперь никогда от меня не отстанет.

   Как у нее любопытно изменился тембр голоса, когда она звала меня по имени. Такой низкий, волнующий, с таким нежным рокочущим "р". Меня так еще не звали. Ларрррен...

   Со многими мне было хорошо, но, признаться честно, с дракошей все происходило как-то по-особенному, как-то иначе. Интересно, это потому, что она принадлежит к другому виду? Но я каких-то отличий в устройстве не заметил. Почему так получилось, что драконы и люди размножаться не могут, а спариваться – пожалуйста. К взаимному удовольствию. Мне кажется, ей тоже понравилось. В любом случае, она долго показывала, что я ей небезразличен. Если вспомнить историю с войной, так я, помнится, даже читал в Вере какие-то чувства по отношению ко мне.

   Я – эгоист. Я – точно эгоист. Женщина любила меня, а я на протяжении трех лет водил ее за нос, трахнул и бросил. Нет, не бросил, просто сбежал.

   Потягиваюсь. Хорошо здесь, все-таки. Нужно будет дуб этот потом к дому перенести. Здесь он засохнет. Уже сейчас, наверное, его корни истончаются. Он ищет, ищет влагу в почве, а ее нет. Только песок и солнце. Не место дубам в пустыне. Я точно эгоист.

   Я – эгоист. Но мои пальцы помнят прикосновения к коже...

   Да что же это такое?! Резко сажусь.

   Я не понимаю, что делать?! Я... я лишь считаю, что этой ночи не должно было быть! Я знал, я уверен был в том, что связь между мной и драконом невозможна, что все выдуманное Верлиозией по отношению ко мне – бред, она не любит меня. Она просто чувствует какую-то неудовлетворенность, связанную с тем, что ее планы не были реализованы. Она хотела навредить отцу. Выбрала меня своим орудием. И у нее ничего не получилось. Вот, почему она пыталась затащить меня в койку! Только поэтому!

   Но почему она тогда была такой нежной и податливой? Почему она так стремилась мне угодить, будто именно этого она и ждала, этого желала? Почему, наконец, мне было так хорошо? Я не о теле сейчас... Почему мне всему было так хорошо, будто я, наконец, сделал то, к чему стремился?!

   Трахнул дракона.

   – Приветствую Вас, султани-кадэ.

   Да, моя способность впадать в задумчивость и ни на что не реагировать когда-нибудь меня убьет.

   – Что Вам, миер Зарреусь То-Гили?

   Зарреусь – главный маг султана. Он участвовал в проведении свадебного ритуала. Он спас меня сегодня... Или вчера. Он мне скорее симпатичен. Почти архимаг, причем светлый. Белейший, можно сказать. Что касается лечения, работы с растительностью, даже магии разума – замечательный специалист. Мне приходилось сталкиваться с ним пару раз, но я уже говорил об этом.

   – Я счастлив доложить Вам...

   Счастлив доложить – какая нелепая формулировка. Доложить – подчиниться. Счастлив. Счастлив оказаться в подчиненном положении. Это он-то?

   – Зарреусь, давайте здесь не будем выпендриваться друг перед другом. Садитесь рядом и просто расскажите, что Вам от меня нужно.

   Зарреус улыбается, отчего его вытянутое и строгое обычно лицо вдруг становится морщинистым и веселым, и растягивается рядом со мной на траве.

   Молчит. Спрашивать у него, удалось ли справиться с последователями Боруя, бессмысленно. Иначе он бы здесь не лежал.

   – Вы, наверное, устали, – проговариваю я. Должен же кто-то начать диалог.

   – Хорошо Вам, принц, Вы можете сбежать вот так вот, поразмышлять о вечном, – произносит он спустя пару минут.

   – От себя не убежишь, – вздыхаю я, – неужели Вы хотели бы поменяться со мной местами?

   Тихонько фыркает.

   – Едва ли. Ее высочество, Ваша супруга, всегда была очень... любопытной особой. Не думаю, что она может измениться после свадьбы. Но Вы должны находить прелести в Вашем положении.

   – Я пытаюсь.

   – Вы чем-то расстроены?

   – А Вы – эмпат?

   – Не нужно быть эмпатом. Это видно. Вы переживаете из-за Вашей связи с особой, которую Вы выдавали за Вашу сестру?

   И что мне теперь делать? Убить его? А зачем? Делаю попытку перевести тему разговора.

   – Как там жрецы Боруя?

   – Нормально. Мертвы.

   – А Вы знали об этом культе?

   – Конечно. Мне были любопытны их разработки. Если бы не Ваша подруга, я долго бы еще наблюдал за их деятельностью. Кстати, Вы не ответили. Из-за нее Вы пребываете в печали?

   – Да, – отвечаю, – из-за нее.

   – Вы влюблены?

   – Не знаю. Какая разница?

   – Ну, разница есть...

   – Миер Зарреусь, Вы отдохнули, мы с Вами хорошо поговорили. Теперь Вы вполне можете сказать, зачем Вы здесь.

   – Султан Вас ждет. Вы знали, кстати, что его приближенные за глаза зовут его пухликом?

   – Нет.

   – Хм... нет... Он хотел бы Вас увидеть сегодня. Чем быстрее, тем лучше.

   – Снимите с меня клятву! Я не могу здесь больше находиться.

   – Ну нет, – смеется маг, – я жить хочу. Вы будете у... Пухлика?

   – Конечно.

   Зарреусь исчезает, я остаюсь. Настроение испорчено. Что султан хочет от меня? Узнал о моей измене его дочери? А что он хотел? Нет, он что, и в самом деле не знает, что мужчины ее не привлекают ни в каком качестве? Как мне все надоело...

   Седлаю Пчелку и направляюсь в город. Не вижу смысла как-то подготавливаться к встрече с тестем, что бы он там от меня ни хотел. Не желаю возвращаться в гостиницу и объяснять Вере, отчего я сбежал, тем более что я и сам пока не очень хорошо это понимаю. Я вообще ничего не хочу. Ничего.

   Глава 15

   Катерина

   Перенеслись мы, конечно. На наше счастье Дуся здесь бывала ранее, и ориентиры помнила. Хотя, мне кажется, она сильно рисковала, перетаскивая нас прямо в вестибюль. А если бы мы с кем-нибудь столкнулись? Что тогда? Впрочем, подобные мелочи бабушку никогда не интересовали.

   Мы просто замечательно с ней переместились, и тут ко мне в голову закралась мысль. Хорошо бы она появилась там ранее. Мысль о том, что я, конечно, молодец, что так ринулась спасать неизвестных мне людей. Только вот перед этим не мешало бы допросить наших горе-злоумышленников, а именно, Виктора, о том, кто давал ему указания, кто деньгами его снабжал. Должен же был Виктор видеть лицо человека, который ему платил, может, он и знал о нем что-то, что могло бы упростить задачу. Нет, я же архимаг! Я же великий волшебник, а если рядом еще и Дуся с тапком, так мы вообще это здание за пять минут по камушку разберем! И всяких там людишек опрашивать нам ни к чему!

   Ужасная глупость с моей стороны. А признаться, что сглупила, стыдно. Потому утешаю себя тем, что вряд ли Виктор мог нам что-нибудь полезное сказать, а значит, искать мы будем сами.

   Если бы я еще была сильна в поиске...

   Задание не из легких. Как найти в этом громадном здании злоумышленника?

   Аркадий говорил что-то о ювелирном магазине.

   – Дусь, где здесь ювелирные магазины?

   – А я помню? – огрызается бабушка, – Скажи спасибо, что мы вообще сюда попали. Я была здесь лет шестьдесят назад.

   – Что-то ты, деточка, преувеличиваешь, его построили года три как, – говорит... дед Иван?

   – А Вы здесь как оказались?! – восклицаю я.

   Экстрасенс щурится, глядя на меня, усики свои пальцами расправляет и сообщает:

   – Так ты ж сама меня перетащила, внучка. Я только подошел к тебе, чтобы помощь свою предложить, а мы уже раз и здесь. Сильна, ничего не скажешь.

   – Это Дуся телепортировала!

   – Неваааажно.

   – Шли бы Вы, дед Иван...

   – А вот это ты зря! Я, так сказать, первейший специалист по поиску в этих местах. Если что найти нужно потерянное, всегда же деда Ивана зовут.

   – Что-то я не заметила, чтобы Вы активно деньги в студии искали! – встревает Дульсинея.

   – Так подстава это была. Сразу же видно. Зачем мне силы свои тратить понапрасну, когда вон вас сколько молодых и здоровых. Что парнишку-то с собой чернявенького не взяли, Аркашеньку?

   – У Аркашеньки дела, – резко отвечаю я.

   – Дела... Нравишься ты ему, внучка. Знаешь ведь?

   Тут нервы у меня не выдерживают, и я начинаю просто орать:

   – Да мне наплевать на то, кто кому нравится. Нам бомбу нужно искать!

   И вдруг становится очень тихо. Вероятно потому, что все люди, которые до этого подобно муравьям бегали по этажу и шумели, остановились и испуганно уставились на нас.

   – Ну что ты, внученька, – громко проговаривает дед Иван и по плечу меня хлопает, причем увесисто так, – ну не тот это магазин, где твоя ПОМПА может продаваться.

   И шепотом добавляет:

   – Ты дура или как? Орать про бомбы в общественных местах. Хочешь, чтобы они тебя затоптали? Люди, внученька, в этом плане куда опаснее африканских слонов или этих, как их там, буйволов.

   – О! Вон она ювелирка! – радостно заявляет Дуся, – на указателе написано, что она на втором этаже. Хм... и еще одна на четвертом. И... направо отсюда отдел, в котором торгуют только серебром. Блин... и если Аркадий сегодня выживет, я сама его убью за то, что сбежал, не объяснив, что к чему!

   – Выживет, – бурчу я, – куда он денется.

   Дуся бросает на меня странный какой-то взгляд, но мне сейчас не до этого.

   Дед Иван принюхивается и бодро бежит к лестнице на второй этаж. Догоняю, спрашиваю:

   – Вы по нюху взрывчатку искать собрались?

   – Можно и по нюху. А вообще, внученька, заклятье есть такое интересное. Называется "То, что не должно".

   – И как оно действует?

   – Просто то, что не должно находиться где-то, что выглядит чужим, светится для ведуна зеленым светом. Хочу сказать тебе, внученька, вы с сестрицей твоей среди всех этих людей как лампочки горите. Не ваше это место, совсем не ваше.

   – На вещи тоже действует?

   – Конечно!

   – А покажете, что делать нужно?

   – Слова нужно знать заветные.

   – А если только жестами?

   – Хм... подумать нужно. Вот мы и пришли.

   Мы стоим у входа в небольшое помещение. На стеклянной стене, за которой прячутся витрины, большая надпись золотыми буквами. Но буквы мне не знакомы.

   – Это значит роскошь! – деловито заявляет Дуська, – я по-английски слов десять знаю. Но это вот помню почему-то. Что, дедуля, нанюхал что-нибудь?

   Дедуля ухмыляется и произносит:

   – А то ж! Правильно мы пришли с вами, деточки, здесь воровство-то будет.

   – Взрывчатку нашел? – спрашиваю я.

   – Ищу, где-то здесь она должна быть.

   И он вновь начинает принюхиваться. Прямо как крыса, даже усы шевелятся. Принюхивается и головой вертит из стороны в сторону.

   Краем глаза замечаю, что дусина рука лезет в дусину же сумочку.

   – Не смей! – рычу.

   – Чего не смей? – удивляется бабушка.

   – Не смей колдовать!

   – Я? Да я платочек хотела достать. Бумажный. Жарко здесь.

   Платочек...

   Дедок наш бодрой рысью бежит прочь от ювелирного отдела. Мы за ним. Успеваю заметить, что из отдела вышел охранник и задумчиво смотрит в нашу сторону.

   – Ничего не понимаю, – бормочет Дед Иван, – она и здесь, она и там. Или это не она?

   Оборачиваюсь еще раз посмотреть на охранника. Он мне не нравится. Почему у него такое обеспокоенное лицо? Он достает из кармана телефон и звонит кому-то. Дед Иван мечется по проходу. Мы с Дусей рядом.

   – Дусь, – говорю, – мне охранник не нравится.

   – Что он тебе не нравится? Симпатичный парень. Высокий, форма у него такая синяя.

   – Дусь, он на нас странно косится.

   – Ну так долбани по нему заклинанием правды и спроси, чего ты, мудак, косишься?

   – А это идея.

   Цепляю на лицо улыбку, надеюсь, обворожительную и бодро топаю по направлению к охраннику. Действительно, симпатичный. Ко всему ранее описанному Дусей можно добавить еще то, что у него круглое чистое лицо, на носу веснушки, а глаза голубые-голубые.

   – Простите, Вы не подскажете, где здесь отдел нижнего белья?

   – Не знаю.

   – Ну как Вы можете это не знать? Вы же работаете в этом здании?

   – Нам не положено с посетителями разговаривать.

   Ну, а ему не положено видеть, как я накладываю на него заклинание.

   – Где бомба, – спрашиваю.

   – Какая бомба?

   – А их несколько?

   – Да.

   – Дуся!!! – кричу, – иди сюда!!!

   Охранник тянется к дубинке.

   – Где они? – продолжаю интересоваться я.

   Тут из магазина выходит стройная дама лет так сорока, одетая в темный облегающий костюм, очень изысканный и элегантный, и строго спрашивает:

   – Леонид, в чем дело?

   Леонид опускает руку и произносит:

   – Тут какая-то девушка нашими бомбами интересуется.

   Дама стремительно бледнеет.

   – Леонид, – шипит она, – ты о чем?

   – О взрывчатке, – растерянно проговаривает парень.

   Тут я слышу радостный вопль деда Ивана:

   – Нашел! Одну нашел!

   – Вы что себе позволяете? – спрашивает дама, но голос у нее дрожит. Вдруг взгляд ее становится диким, и она стремительно удаляется в магазин.

   – Что я делаю... – бормочет охранник, – она же меня убьет.

   – Да она же всех нас убьет! – вдруг выкрикивает Дуся, выхватывает из сумки тапок, взмахивает им и произносит страшные слова: "Вся взрывчатка ко мне быстро!"

   Я моргнуть не успеваю, как возле ее ног возникает небольшая горка светлых кусочков, проводки и еще какая-то непонятная ерунда.

   – Эх! – произносит Дуська, – не поминайте лихом!

   И исчезает вместе с этими вещами.

   – Чего это она? – бормочет дед Иван спустя пару минут. Все это время я стою столбом и пытаюсь осмыслить произошедшее. Дуся исчезла. Вместе с бомбой. Что она собралась сделать? Успеет ли? Бабушка...

   – Не знаю, – говорю, – не знаю.

   Мне очень страшно. Но не могу же я просто стоять, ждать и бояться? Нет, не могу. Просто ждать – так гораздо страшнее. А потому я строевым шагом направляюсь в ювелирный магазин. Леонид на входе делает какое-то движение, будто пытается мне помешать, но быстро падает на пол, окутанный ловчими сетями. Накладываю на него заклинание молчания. На всякий случай.

   Дед Иван семенит следом. В магазине есть посетители.

   – Все вон быстро! – ору я. Подкреплять крик угрозами не хочу. Демонстрировать что-то страшное – тоже в связи с отсутствием этого страшного, но люди слушаются и моментально вылетают из помещения.

   Одна продавщица – девушка лет двадцати, темненькая, худенькая, замерла у прилавка.

   – Тебя, – говорю, – это что, не касается? Пошла вон отсюда!

   Девушка приходит к выводу, что касается, и тоже выбегает, спотыкаясь на своих невозможно высоких каблуках. Дамы в темном костюме не видно. Но есть дверь за витринами. Прохожу туда. Не ошиблась. Дама стоит там, бледная, решительная.

   – Что, думаете, у вас что-то получится? – спрашивает она.

   – Уверена!

   Дама хмыкает и сжимает в ладони какую-то черную коробочку.

   – А вот нет, – говорит, – ничего.

   – Вот именно, что ничего – заявляю я, – совсем ничего.

   Пара взмахов ладонями, и на полу сидит крыса. Почти белая, с черными волосиками на спине, усатая, с маленькими вишневыми глазками. У нее длинные голые пальчики на лапах и хвост, который кажется тоже почти голым. Но это лишь потому, что волосики на нем редкие и телесного цвета. Очень обаятельная крыса.

   Она сидит на полу, положив передние лапы на черную коробочку.

   – Пульт! – радостно заявляет дед Иван, выглядывая из-за моего плеча, – так эта гадина сама хотела все взорвать! Ну ты внучка, ну молодец!

   Смотрю на него мрачно. Ну ладно, взрыв мы предотвратили, злоумышленницу окрысили, но Дуся-то где? Жива ли она?

   Дед Иван улыбается и произносит:

   – Что, о сестричке своей беспокоишься? Хочешь, найду ее?

   – А можешь?

   – А то ж! Сейчас я тебе все устрою.

   Дед Иван вытаскивает из кармана брюк мятую-перемятую бумагу, раскладывает ее на витрине. Из другого кармана извлекается прозрачный кристалл на веревочке.

   – Сейчас, – говорит, – внучка. Если сестрица твоя где-то поблизости, я ее мигом обнаружу.

   Берет веревочку в руки, поднимает ее над бумагой, в которой я, наконец, узнаю карту. Камушек вращается, вращается...

   – Ой, а что это вы такое интересное делаете?

   – Дуська! Ты жива!

   С этим воплем я кидаюсь к бабуле, обнимаю ее, но она выворачивается и произносит, лукаво улыбаясь:

   – Надо же, нужно было всего-то торговый центр спасти, чтобы от собственной внучки получить объятия.

   – Внучки? – спрашивает дед Иван.

   – Это у нас шутка такая! – осклабясь на все имеющиеся зубы заявляет Дульсинея, – я так вижу, у нас новая живность появилась. И на что у нас привязка?

   – На деда, – мрачно отвечаю я.

   – На Теринчика? Крыса? Ой, я хочу это видеть! – радостно верещит Дуська.

   – Что там с взрывчаткой? – спрашивает дед Иван.

   – А ничего! Возле вашего негостеприимного города теперь есть новый котлован, – сообщает Дульсинея, смотрит на меня, и взгляд ее мрачнеет.

   – Я хотела сказать тебе об Аркадии, – говорит она.

   – Не желаю о нем слушать! Он захотел уйти, попутно обругал меня. Пусть идет. Я мешать не стану.

   – Ты, внуча, какая-то у меня идиотка. В кои-то веки тебе кто-то понравился, и ты вот так мужиками разбрасываешься направо и налево.

   – Он сам виноват!

   – Конечно. Он виноват. Конечно, а как иначе? Он просто просчитал, что либо он сегодня погибнет, либо останется непонятно чем у тебя на руках. Он просто решил, что непонятно кто – это калека или сумасшедший, и решил тебе жизнь не портить, идиотка малолетняя. И вот исключительно ради этого он сегодня заживо сгорит в своей машине. А так конечно, он во всем виноват.

   Стою, пытаюсь мысли собрать в кучу. Ничего не понимаю. Какая машина, какой калека? В голове ничего не укладывается...

   – Повторяю для дебилов, – говорит Дуся, – сегодня в машину, которой управляет Аркадий, врежется бензовоз. Не пострадавший при аварии Аркадий не сможет, а учитывая то, какой он идиот, не захочет выбираться из своего авто. И тупо сгорит там.

   – А... А смерть в шестьдесят два от рака легких? – дрожащим голосом проговариваю я.

   – Отменяется!

   – А... как же... а что делать? А я...

   – Ты не против провести жизнь с калекой или сумасшедшим? – ехидным таким голосом спрашивает Дуся.

   – Я... да нет. Был бы только живой... Да я... А... А где это должно случиться?

   Дуся разводит руками.

   – Не знаю, где-то на дороге.

   Я беспомощно оглядываюсь.

   – Опять вы про меня забыли, – произносит дед Иван с укоризной в голосе, – ай-яяй! Сейчас найдем мы вашего молодца. Камушек мой никогда сбоя не дает.

   Он вновь начинает водить над картой своим кристаллом на веревочке. И через две минуты сообщает:

   – Вот он, лебедь ваш, только он движется. По шоссе п-7.

   – Мимо чего? – деловито интересуется Дуся.

   – Ну... скоро заправку проедет. Там кафешка еще есть. "Олень" называется.

   – Я знаю это место, – сообщает Дульсинея, берет меня за руку, и через секунду мы уже возле небольшого одноэтажного здания, на котором горит вывеска "лень". Видимо, "о" отвалилось.

   – Кто бы еще знал, на чем он ездит, – ворчит Дуся.

   – Я знаю! – быстро проговариваю я, – У него красная машина, как он сказал, без зада. Я не помню, как называется, но он объяснял.

   И тут мы видим, как по шоссе мимо нас проносится маленькая красная машина, похожая на утюг. Вот почти такой же я у Дуси дома видела.

   – Это он! – кричит Дуся.

   И тут же я принимаю решение, которое может оказаться для меня роковым. Чисто теоретически, я знаю, что такое телепортация по чувствам. Мне объясняла Ллиувердан, когда была в хорошем настроении. Но мне никогда не приходилось перемещаться в движущийся объект. Ах, была ни была. Попробуем!