Текст книги "The Мечты (СИ)"
Автор книги: Марина Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Так он частный и дорогой!
– И потому можно позволить себе незаконно занимать чужую территорию?
– Ну, это вы нам еще докажите, что она чужая, – заявил Андрей Никитич.
– Это труда не составит, – пожал плечами Роман Романович и полез в свой портфель, доставая бумаги, коих там оказалась целая кипа. Видно было – пороги обивались, по инстанциям хожено. Не лично Романом Романовичем, конечно, но то, что справочек, планов, актов хватало – ясно. Даже договор имелся на эту самую землю, с которой так по-разбойничьи снесли ночью забор.
Но Андрей Никитич не сдавался.
– Женька! Тащи рулетку, мерить будем!
– Так у меня есть, – вклинился было бригадир.
– Я своей больше доверяю.
– Юлька, дуй за рулеткой, – делегировала поручение сестре Женя. На поле битвы становилось все веселее, и пропустить что-нибудь интересное не хотелось.
Юлька метнулась к подъезду. Соседи наперебой принялись орать, что будут обращаться в суд, и угрожали отбить свою территорию. Бухан занял стратегически верную позицию, которую до того занимал с сигаретой Гарик – у оставшейся части забора. Только в данном случае, эта часть подпирала Бухановскую спину и предохраняла от падения. Его же супруга продолжала напирать своим фигуристым авторитетом на окончательно сдавшегося на ее милость бригадира, откровенно пялившегося на мощный женский бюст.
Моджеевский сотрясал бумагами и по-голливудски улыбался, повторяя раз за разом, что ничего его фирма не нарушила и что можно разойтись по-хорошему, а Андрей Никитич вторил ему сакраментальной фразой: «Были б вы правы, не разбойничали бы среди ночи!»
Словом, все это напоминало знатную комедию в духе итальянского Просвещения, с диалектической импровизацией, цирковой буффонадой, блэкджеком и шлюхами.
Когда вернулась Юлька, договориться они умудрились до следующего:
– А ваши мо́лодцы пускай забор нам обратно ставят по правильному периметру! – провозглашал Малич-самый-старший.
– Да разве ж мы отказывались?
– Пытались всячески избежать, иначе это обсуждалось бы с представителями дома! И, кстати, поскольку старый вы повредили, придется либо ремонтировать, либо оплачивать новый.
– Да без проблем, – соглашался Роман Романович. – Эти расходы нами заложены в проект, мы будем огораживать нашу территорию от вашей и, разумеется, поставим новый современный забор.
– И детскую площадку! – постановил Андрей Никитич.
– Какую детскую площадку?
– Для детей нашего дома – детскую площадку. Вы у нас кусок их земли оттяпали, им играть где-то надо?
– Слушайте, ну это уже чересчур!
– Это – в самый раз!
– Да у вас во дворе ее и установить-то негде!
– Никитич, и правда, – сунулся Василий, – куда там ставить? Там сушилки, клумбы, Нюрик виноградник разбить вздумала. Там даже песочницу негде, не то что площадку!
– Мы мерить землю будем или нет? – потрясла рулеткой Юлька, но поймавший кураж Андрей Никитич лишь махнул на нее рукой: не до тебя, мол.
– Ваши дети вполне могут приходить играть во дворе «Золотого берега», – смилостивился Моджеевский, который, похоже, тоже забавлялся и с улыбкой поглядывал на Женьку. Знал бы он, что торгуется сейчас с ее собственным батей!
– Ну вы прям Золотой рыб, желания исполняете, – в тон ему обозначилась и сама Женька. – Только где гарантии, что мы не останемся с разбитым корытом, в смысле – забором?
– Вам расписку дать? – усмехнулся БигБосс.
– Толку от нее, – отмахнулась она.
– Тогда вам придется полагаться на мое слово. Вы почитайте в интернете о нашей деятельности, вдруг не все так страшно?
– Так не страшно, что, когда начинали, наш дом снести пытались! – гаркнул Василий. – Думаете, у нас память короткая?
– Ну не снесли же, – отрезал Моджеевский. – Стоит себе. Как видите, закона я не нарушал. И если сказал, что будет вам забор, то будет. Или вы мне не верите, Евгения?
– Да как-то не очень, – пожала плечами Женя.
– Жаль. Я из тех, кто дружит с законодательством.
– Не забывая о собственном удобстве.
– Такой уж я человек, Евгения. Предпочитаю комфорт, – кажется, ему жутко нравилось повторять ее имя. И запомнил же! – Но комфорта ради, мы поставим забор, как только работы будут завершены. Сейчас можем временно натянуть рабицу, чтобы детишки вашего двора не угодили ненароком в котлован или не пострадали на стройке. А уж после – все сделаем и доведем до ума.
– Вы не можете, а обязаны огородить! – вклинился Андрей Никитич. – Ибо нефиг! Это дети, они же точно полезут! Кто будет отвечать?
– Кто отвечать будет? – подхватила Женя.
– Никто не будет! – рявкнул Моджеевский. В этом месте Женька, буркнувшая себе под нос: «Ну естессна!», развернулась, чтобы отойти к отцу, но была остановлена продолжением пламенной речи: – Никаких несчастных случаев! Не на моей стройке! Мы все огородим и будем соблюдать технику безопасности. А вашим... вашим родителям дома нужно провести воспитательную работу с детьми!
– Ого! – все-таки подняло голову неделями не высыпающееся альтер эго Евгении Андреевны Малич. – А что еще мы обязаны сделать?
– Но это же ваши дети! – напирал Моджеевский. – Мы-то со своей стороны сегодня же все сделаем. А уж разговаривать с ними точно не мне и не Филиппычу!
Бригадир выпрямился и буркнул:
– Точно так!
– В общем-то, вы уже все сделали, – Женя развела руками, показывая на разруху, образовавшуюся между сараями и стройкой. – Но так уж и быть, с детьми поговорим.
– Спасибо! – с чувством ответил Роман. – Я могу считать инцидент исчерпанным?
– Исчерпан он будет, когда забор поставите! – хохотнул Андрей Никитич. – А пока давайте мерить площадь. Юлька!
И тут пришел Юлькин звездный час – она торжественно вручила отцу рулетку и не менее торжественно спросила:
– А это долго? А то у меня свидание!
– Это – как получится, – насупился Малич.
Получилось долго, но весело. Сначала они мерили расстояние от сараев до межи. Потом кому-то вздумалось перемерить всю площадь двора – вдруг их надувают все-таки? Потом они снова спорили с бригадиром и Моджеевским – оказалось, что с полметра у них все же городские власти сперли, приписав к ним клумбу со стороны проезжей части. Потом БигБоссу пришлось согласиться еще и на ремонт фасада их старого особняка, и только после этого Малич-старший пошел на уступки и все же пустил гостей на свою бывшую территорию, и они отмерили тот самый спорный метр от межи до сараев, после чего наконец разошлись.
Юлька первым делом бросилась звонить Бодьке, Антонина Васильевна, снова показавшаяся во дворе, громко обзывала соседей аферистами, которые ее обманули, Роман Романович устроил нагоняй Филиппычу и бригаде за ночное самоуправство, а потом поехал в офис, ругаться с директором, который неизвестно где гонял балду, пока ему пришлось разбираться с этой рутиной, Кларка поволокла Бухана домой, оглядываясь на строителей, а Андрей Никитич, едва они с Женькой оказались дома, неожиданно сказал:
– А что? Этот Романыч оказался нормальным мужиком еще. Я думал, хуже будет.
– Думаешь, хуже этот Романыч быть не может? – поинтересовалась старшая дочка.
– Может. Все люди могут. Но видишь... сторговались, – хохотнул отец. – И нас за это даже в бетон не закатали.
– Хорошо, что у Юльки есть еще Бодя, а то иного развлечения у нее бы не было… – Женя бессмысленно смотрела на чайник, который включила пару минут назад, и вряд ли понимала – зачем. Чая ей точно не хотелось. – Как думаешь, они снесут дом?
– Да ну ты чего? – вскинулся Андрей Никитич. – Кто позволит? Все же против!
– Не все, па, – вздохнула Женька. – Заметил, Чернышевых не было?
– Да их никогда и не бывает. Им все до лампы.
– Не совсем… Они мечтают, что нас снесут и дадут им квартиру в новострое. Потому и не лезут никуда. Они в окопе.
– Это из области фантастики, Жень, – пожал плечами Андрей Никитич. – Какую им квартиру? За что? За развалюху? Да если б и дали, то где-нибудь на выселках. Я слыхал, у этого Моджеевского еще и в Морском стройка.
– Ты понимаешь, я понимаю. А они мечтают… – Женька снова вздохнула и сунула нос в холодильник. Насущное преобладало. – Ладно, проехали. Суббота удалась. Сырников хочешь?
– А вот хочу! – улыбнулся отец. – И чаю. И еще предлагаю сегодня больше ничего не делать, а предаваться валянию на постелях, а? Как план?
Я вам его покажу, и вы сразу все поймете!
«Я вам его покажу, и вы сразу все поймете!» – заявила ей утром следующей субботы, на удивление спокойной и даже позволившей выспаться, живописная во всех смыслах Флоренция Эдуардовна. Она обновила аватар в мессенджере, и теперь на Женьку взирала моложавая, хоть и немолодая, пестро одетая женщина в повязанном чалмой платке. Каждый раз та поражала своими образами. На предыдущем, к примеру, явила себя как серьезная бизнес-леди с идеальной укладкой и в строгом костюмчике, до этого косила под винтажную барышню из пятидесятых. А когда Женя с ней только еще познакомилась полгода назад – увидела перед собой этакую счастливую мать семейства – Флоренция Эдуардовна демонстрировала на своей странице фото с двумя очаровательными карапузами – внуками. Наверное, на это Женя тогда и купилась.
«Вам даже никакой анкеты не понадобится, уверяю вас!» – добавила сваха для придания своей клиентке нужного настроя.
И сбросила снимок, после которого Евгения Андреевна и правда поняла, что милая, но целеустремленная женщина имела в виду. Новый кандидат в женихи и правда выглядел... более чем презентабельно. Брюнет. Светлоглазый. С четко очерченными губами и вылепленными скулами. С обаятельной и доброй улыбкой, от которой даже с фотографии становилось веселее – бывают же экземпляры. Он был похож на Жерара Филиппа в зрелые годы, разве только немного больше успел набрать массы.
«Тридцать восемь лет, – вещала Флоренция Эдуардовна в следующем сообщении, – зовут Александр, образование высшее техническое, коттедж у него в новом поселке, знаете – между нами и Морским? Ездит на иномарке, но в этом я не понимаю. Женат не был, детей нет. Каков будет ваш положительный ответ, Женечка?»
Конечно же ответ был самым что ни на есть положительным. И собиралась на очередное свидание с очередным потенциальным женихом Женя с энтузиазмом, даже вдохновенно. Не только потому, что с экрана телефона на нее смотрел красивый мужик. Великий строитель, поди, тоже вылитый Ричард Гир! Но было в этом Александре что-то… настоящее. То, что порой неосознанно, но каждая женщина ищет в мужчине, тем более в мужчине, с которым надеется создать семью.
Не позволив себе опоздать, Женя вошла в кафе, где была назначена встреча, и оглянулась. Выглядела она сегодня особенно эффектно. Яркий шарф привлекал внимание, пояс подчеркивал и без того тонкую талию, а коротая юбка и туфли на высоких каблуках позволяли рассмотреть во всех подробностях ее стройные ноги.
В число достоинств Александра, как она отметила про себя, едва оказалась внутри маленького и симпатично декорированного уютного зала, входило и редкое чувство такта. Он уже ожидал ее, придя, видимо, даже несколько раньше назначенного времени, отчего она чувствовала себя немножко принцессой. Он расположился за одним из столиков на самом видном месте, а когда она оказалась рядом, широко улыбнулся, встал, чтобы помочь ей снять пиджак и отодвинуть стул, а потом еще и протянул внушительную корзинку с синими и розовыми розами. Невозможно было не отметить его высокого роста и уверенных, спокойных движений без лишней суеты и неврастеничности. И Женя их отметила.
– Добрый вечер, – проговорил Александр приятным баритоном с обволакивающими интонациями, причем по всему походило, что это у него вовсе не нарочно, а было заложено природой.
– Добрый, – прорвалось удивление в присущую Жене сдержанность. Она сунула нос в букет, вдохнула аромат и подняла глаза на нового знакомого. – Я опоздала?
– Нет, вы пришли как раз вовремя, – улыбнулся он и смущенно добавил: – Мы, вроде бы, заочно знакомы, а вроде бы и нет. Потому давайте попробуем по правилам? Меня Саша зовут, тридцать восемь годиков.
– Уважаете правила?
– По-разному бывает. Иногда приходится и нарушать. Если честно, для меня это все авантюра. Но… я трудно знакомлюсь, потому так вышло. У вас очень красивые глаза, ради таких глаз можно и рискнуть.
Женя тоже улыбнулась.
– Для меня, в общем-то, тоже авантюра. Но не потому, что трудно знакомлюсь, а скорее… в нашем возрасте мест для знакомств все меньше, – она протянула ему руку и торжественно произнесла. – Женя, мне тридцать семь.
Самое сложное, наверное, было пройдено – знакомство двух людей, которые точно знают, для чего они познакомились. Такая глупость!
– Ну так чем будем ужинать, Женя? – жизнерадостно спросил Саша. Естественно, программа минимум: представиться, накормить ужином, может быть, погулять по набережной, которая и отсюда была рядом. Сложно изобрести велосипед для первой встречи.
– Если честно, я бы ограничилась чем-нибудь сладким, – в тон ему ответила Женя, – и кофе. Но вы, конечно же, на меня не равняйтесь.
– Я тоже люблю сладкое, – воодушевился он и тут же сник: – и кофе тоже. Но сегодня, пожалуй, буду чай. Тут имбирный… вкусно. А вы экономист, Женя, да?
– Если быть точным, я – бухгалтер. А вы где работаете?
– А у меня профессия немного нестандартная, – еще больше поник Саша, но попробовал отшутиться: – В старину меня бы называли золотарем. Бригада у меня, канализации чистим. Крупные объекты.
– Ну да, – согласилась Женя, – стандартного мало. И как вас занесло в такую профессию?
– Не поверите. Фамильное дело. Третье поколение. Полевые всю канализацию Солнечногорска вдоль и поперек прошли своими ногами, каждый люк знаем, – Саша махнул рукой показавшейся официантке и продолжил свою, ни много, ни мало, исповедь: – Полевые – это фамилия. Ну, наша.
– А я архитектурой увлекаюсь, – невпопад сообщила Женька.
Одновременно с ее репликой в зал пахнуло свежим воздухом, хлопнула дверь, и внутри оказалась весьма примечательная парочка, на которую и уставился Саша Полевой, неожиданно заостренным взглядом. И подумать нельзя было, что эти спокойные глаза могут вот так на кого-то смотреть.
Барышня, безусловно, была яркой – от рыжих локонов, небрежно собранных в две голландских косы, до непарных гольфов и ботинок, которые смело можно было бы назвать армейскими, если бы не их сочный фиолетовый цвет. Ее пестрая фигура совершенно затмевала спутника, которого она цепко держала за руку. Собственно, Женя и не стала его рассматривать. Наблюдать за Александром оказалось куда интереснее. Тот разбавил цветовую гамму вечера неожиданно проявившимся на лице багровым, так прекрасно сочетавшимся с рыжими волосами вошедшей красавицы. Полевой едва удержался на стуле, чтобы не выпрыгнуть навстречу обоим вошедшим, и с очень видимым усилием заставил себя повернуться снова к Женьке.
– Архитектура – это прекрасно! – громогласно, на все кафе воскликнул он. – Мне вот близок Барон Осман. Говорят, это он создал Париж, который мы знаем, Женечка. Вот вы были в Париже?
– Пришлось однажды, – Женя снова перевела взгляд на вошедших, которые пробирались между столиков в самый дальний угол, где царили мягкий диван и полумрак от витражного абажура. Разноцветная барышня обернулась и в свою очередь оценивающе оглядела Женю. Поймав ее взгляд, Женька сначала озадачилась, а потом наклонилась через стол к своему спутнику, которого, кстати, рыжая старательно игнорировала, и спросила самым заговорщицким тоном: – Вы ее знаете?
– Кто? Я?! – выкрикнул Саша с таким видом, будто следующим будет обязательное: «да никогда!», но вместо этого он поморщился и продолжил: – Лучше б не знал!.. Забейте, про Париж интереснее. Десерт какой будем?
– Вкусный, – улыбнулась Женька и поймала себя на мысли, что ей нравится этот человек, и что он действительно настоящий, и что кому-то очень-очень-очень повезло. Вернее, это было целых три мысли.
– Тогда рекомендую эклеры, они здесь очень вкусные, с клубничным кремом, – постановил он мрачно и позвал официантку, снова отвлекшись на ту, которую лучше бы не знал. Она в это время с приоткрытым ртом внимала рассказу молодого человека, сидящего слишком близко от нее, и выводила пальчиком узоры на его ладони. Полевой шел пятнами. Когда подошла официантка, он не сразу справился с собой, с трудом вспомнив, что сам минуту назад советовал Женьке. А когда барышня в форменной футболке заведения и переднике ретировалась, мрачно тряхнул головой и снова провозгласил:
– А хотите, Женя, мы еще потом потанцевать сходим? Тряхнем стариной, а?
– Обязательно, – рассмеялась Женька. – Потом поедем ко мне, я вас познакомлю с папой и прям завтра пойдем под венец, идет?
– Отличный план! – оживился Полевой и, сдвинув брови бросил через почти что сомкнутый рот: – Можно я вас за руку возьму, а?
– Может, лучше сразу идти отбивать даму сердца? Зачем зря время терять?
– Мы расстались. Не пойду, – мотнул Саша головой. – Гордость, может быть, и не красит мужчину, но не пойду. К тому же, она занята, как видите. Жень, а вам какая музыка нравится?
– А я разную люблю, в зависимости от настроения и… не знаю… того, чем я занимаюсь, – Женька откусила кусочек эклера, который чуть раньше появился на их столе вместе с двумя большими чашками – с чаем и кофе. – Кстати, вкусно! Я раньше здесь как-то и не была ни разу.
– А мы… я… я люблю сюда ходить. Я работаю недалеко. Удобно. Хотя, конечно, в нашей деревне сложно работать где-то далеко, да?
Даже свидания назначить в разных местах, как показала практика, и то сложно. Полевой тяжело вздохнул. Отхлебнул из чашки и тихо попросил:
– Извините… ладно? Если я попрошу вас подыграть – сильно наглость будет?
– Не-а, говорите!
– Ну давайте я типа офигенски шучу, а вы будете смеяться, будто ничего смешнее не слышали? – грустно усмехнулся Полевой.
В ответ раздался заливистый Женькин смех. Такой, что даже Саша расцвел вмиг и радостно вгрызся в эклер, бросив одновременно свирепый и победоносный взгляд на столик в глубине зала. Но той парочке, безусловно, было не до Жениного веселья. Там увлеченно целовались, в то время как на столе красовался незамысловатый, но не оставляющий сомнений натюрморт из бутылки шампанского и фруктовых десертов под сливками. Если до этого мгновения Женя Малич про наливающиеся кровью глаза только в книжках читала, то сейчас наблюдала этот процесс прямо напротив, на расстоянии вытянутой руки. А вот что произошло дальше, с одной стороны, было закономерно, а с другой – совершенно неожиданно в качестве продолжения увлекательнейшего вечера.
Сначала Полевой шандарахнул по столешнице ладонью так, что подпрыгнули и чашки, и десерты, и стол, и Женька, и стул под ней. А потом раздался грудной рык, какой этот милый интеллигентный мужчина с внешностью Жерара Филиппа издать не мог.
– Алка, твою мать! – провозгласил он на все кафе, вскакивая с места.
Разноцветная барышня отвлеклась от своего занятия и недоуменно хлопнула ресницами в сторону возопившего, в то время как Женя, подзаправившись эклером и добрым глотком кофе, негромко проговорила:
– Александр, я буду болеть за вас!
– Можно Саша, – успел брякнуть он, после чего ломанулся к столику, за которым творился разврат, совершенно не устраивавший Полевого.
– Какого черта ты вообще сюда приперлась с этим уродцем? – навис он над парочкой, и тень его легла на хорошенькую мордашку рыжей и рыло ее нынешнего хахаля. – Нервы мне потрепать, да?
Ответа барышни Жене слышно не было, она, в отличие от Саши, не орала на все кафе.
– Ну здорово! Вообще-то это ты меня бросила! С кем хочу, с тем и гуляю, ясно? – рявкнул он и повернулся к мужику, все еще обнимавшему его женщину. – Так, а ты, похоже, до сих пор не понял, что тут лишний, да?
Следующее Женя уже расслышала, как и все остальные присутствующие во всех уголках зала, потому как Алка начала повышать голос вслед за Александром.
– Не ори, дикий человек! Даже в кафе не можешь сходить, не устроив скандал!
– Ага! Дикий! И еще в говне ковыряюсь! Я помню!
– Ключевым было не это, но ты, как всегда, услышал лишь то, что тебе было удобно.
– Я, любимая, всегда слышу, что ты говоришь! Во всех деталях! Хмыря своего уводи, здесь у меня свиданка! Я первый пришел!
И тут активизировался тот самый хмырь. Он поднялся с дивана в безуспешной ввиду роста попытке оказаться лицом к лицу с Полевым и проговорил неожиданным басом:
– Вы за словами-то последили бы, уважаемый! А то так и по роже схлопотать недолго.
Но когда кому-то очень уж хочется схлопотать, то разве ж его остановишь? А Саше, похоже, и правда хотелось. Потому он лишь криво усмехнулся и демонстративно прокомментировал:
– И где это ты, родная, его откопала? Он же интеллектом не обезображен совсем!
После чего повернулся к Алкиному спутнику, манерно подставляя физиономию для удара. Что, собственно, и воспоследовало. Голова его мотнулась в сторону, но на ногах Александр, сейчас подобный своему великому македонскому тезке, устоял. Даже негромко и зло рассмеялся. Ибо кулаки у него чесались, и теперь вполне можно было их распустить. Следующий удар прилетел его сопернику прямиком в челюсть, а потом еще один – в живот, под ребра. Тот тоже был не лыком шит – ответка настигла своевременно.
И начался бой на радость посетителям кафе! Не на жизнь, а на смерть. Шампанское полетело на пол. Следом посыпались фрукты, а два взрослых и вполне развитых мужика самозабвенно катались по полу, мутузя друг друга.
– Полевой! – раздалось среди творящейся фантасмагории спокойно и уверенно. – Прекрати этот балаган и иди домой!
Алла оставила на столе несколько купюр, натянула на себя вязаный кардиган, пестривший всевозможными котиками, и, напустив на себя отстраненный вид, ретировалась из кафе, пока охранники разнимали дуэлянтов, а Женька стояла над Александром с пакетом со льдом. Потом тот своими собственными руками со сбитыми костяшками, пихал бабло направо и налево администрации, угрожавшей вызвать полицию, зачем-то извинился перед хмырем, который, упустив из виду Аллу, как-то даже присмирел и, плюнув в Сашку, но промахнувшись, свалил. А этот боец-любовник наконец попросил коньяку и прижал ко лбу предложенный Женей пакет. Выглядел он виноватым и совсем жалким.
– Курить ужасно хочется, – сообщил он ей, когда их все оставили в покое, и глядел на нее отстраненным взглядом, полным усталости и печали. – Здесь нельзя, наверное... Вы курите?
– Нет, не сложилось, – она с любопытством разглядывала его физиономию, приобретавшую различные оттенки красно-синего. – Хотите, вызову вам такси?
– Не знаю... нет... дома опять один. Ненавижу сидеть один. Вы не думайте, что Алка легкомысленная или жестокая. Она просто... устала от меня. Меня вообще выдержать трудно, я себя сам не выдерживаю.
Подперев голову рукой, Женька молча слушала. Таких свиданий у нее точно никогда не было, и она была абсолютно уверена, что больше уже и не будет. И кажется, она чуточку завидовала этой рыжей Алке, позволяющей себе творить такое!
– Вы знаете, Жень, – продолжал говорить Полевой, все-таки вынув из кармана сигареты и зажигалку, пальцы его подрагивали, а он сам избегал смотреть в глаза собеседнице, – я ведь ужасно ревнивый, совсем не подарок, а она два года терпела. Говорила – потому что любовь у нас, и оно ведь правда – любовь, а я, несмотря на всю любовь, с собой ничего поделать не могу. Аллочка в туризме работает, людей вокруг много, и она у меня видная, мужики таких не пропускают. Я ей как-то такой скандал закатил, а она ничего. Сказала, что я дурак и согласилась ко мне переехать. Можете себе представить, что для такой, как она, – он кивнул в сторону выхода, – переехать к такому придурку, как я?
– Ну-у… – негромко протянула Женя, понимая, что Полевой не нуждается в чужих словах. А он и правда не нуждался. Как-то незаметно возле него заботливая официантка, маячившая неподалеку, поставила стеклянную пепельницу и махнула рукой бармену, дескать, давай еще коньяку. А потом Женьке было вручено полотенце на всякий случай – лед начинал таять. Все это делалось так ненавязчиво, что никто и не замечал. Полевой курил, и в разбитых пальцах сигарета выглядела весьма живописно.
– Мы хорошо жили, правда. Я очень старался, и она тоже. Мы даже счастливы были, свадьбу планировали, вернее, я планировал точно, а Алла... не знаю, но ей было неплохо со мной, несмотря на мои закидоны. Понимаете, я всегда немного стеснялся своей профессии. Это странно – в канализации копаться, я понимаю, но ведь прибыльно, и во все времена необходимо, хоть война, хоть потоп. А Алка ничего... только подтрунивала иногда, незлобно, добродушно даже. И я ее шутки как стеб никогда не воспринимал. Черт нас дернул пойти на тот чертов корпоратив новогодний в ее турагентство. Я могу понять, почему она потащила меня – хотела, чтоб вместе. Но... тогда мне надо было остановиться и не ходить. Там у нее... понимаете, Жень... у нее там генеральный из столицы прикатился... такой себе... мужчина-мечта. И весь вечер вокруг нее, а она сюсюкается. И меня будто бы нету там. Я головой же понимаю – это только на один вечер, и все будет хорошо, он свалит в гостиницу, а мы домой. И послать его совсем она не может, потому приходится держать лицо и на шутки его реагировать. А я рядом... как пятое колесо в телеге. Нажрался жутко, на ногах еле стоял. Но продержался, до скандала не довел. А через неделю ее повысили.
Саша замолчал. Потянулся к рюмке. Быстро опрокинул ее в себя и поморщился. На столике все еще печально стояла вазочка с эклерами, но он безнадежно махнул на них рукой. Зато чуть не скинул на пол находившееся под локтем блюдце с дольками лимона. Его ему сам бог послал, а вернее, давешняя официантка, сейчас устроившаяся за соседним столиком опустевшего кафе и заинтересованно слушавшая его историю, притворяясь кактусом и усиленно сливаясь с мебелью.
Полевой закусил цитрусом, скривил свою жерарфилипповскую рожу и продолжил:
– Я никогда в жизни не чувствовал себя таким идиотом, как в тот день, когда она сказала о повышении. Уж не помню, что плел ей тогда, в чем обвинял... Явно ж ничего хорошего. А гадкого, грязного – сколько угодно. Потом свалил из дому, нажирался где-то в баре... думал, убью к черту этого ее генерального. Человека чуть среди ночи не сбил. Никогда пьяным не вожу... святое правило, но во мне, наверное, человеческого тогда и не осталось. А наутро, когда вернулся, она возьми да и заяви мне, что этот ее... большой босс, по крайней мере, в чужом дерьме не ковыряется. И что у него точно руки не воняют... и ушла. Я так оторопел, что... я даже не нашелся, что ответить, не попытался удержать или извиниться... Она меня прибила этим просто, Жень. Это я сейчас понимаю, что хотела сделать мне так же больно, как я ей тогда, и у нее получилось. Загнался я... неслабо, до сих пор с трудом в себя прихожу. Только немного отпускать стало, как мне ее подружки донесли, что она мужика завела. Я даже подойти боялся, спросить... прощения попросить. А она – мужика. Вот и сунулся к Флоренции. Мне почему-то хорошей идеей показалось самому закрутить с кем-то, и чтобы Алка узнала. Да она, похоже, и узнала... какая пришла... будто бы мне назло все... Видели вы этого ее? А? Что скажете? Правда у нее с ним?
– Скажу, что вы – болван! – заявила Женька, решительно отбирая у Полевого графинчик с коньяком, к которому он снова потянулся. – Рассчитайтесь по счету и езжайте домой!
– Да что дома? Стены. Чертовы. О них только башкой биться, – хохотнул Саша.
– Алла ваша дома!
Полевой резко поднял голову, и Женя имела удовольствие наблюдать, как вытягивается его красивая, но малость помятая физиономия. И как замечательно брови изгибаются до самого мыска растрепанных волос.
– С чего вы взяли? – мрачно спросил он.
– Слушать надо то, что вам говорят, – в противовес ему Женька весело рассмеялась.
– Так я и слушал!
– Заметно!
Полевой завис, теперь внимательно глядя на Женю. В его глазах отражался сложнейший мыслительный процесс, словно бы он пытался заставить свой мозг думать, но тот усиленно сопротивлялся. В конце концов, Саша не выдержал и спросил прямо:
– Да с чего вы взяли вообще! Я ей вечер испортил. И жизнь, наверное. И еще неизвестно, как у нее теперь с этим... сложится, нет...
Женька сделала фейспалм и, не глядя на тугодума, проговорила:
– Она велела вам идти домой. Просто послушайтесь ее… и всё.
– И всё?
– Наверное, не всё. Но остальное вы точно можете придумать сами. Идите!
Он медленно кивнул, пристально всматриваясь в Женино лицо. Потом, как зачарованный, потушил сигарету в пепельнице. Медленно встал. Натянул пиджак, оглянулся на официантку, бросил несколько банкнот на стол почти таким же жестом, как его Алла. И двинулся было к выходу, как если бы его запрограммировали, а потом вдруг остановился и повернулся к несостоявшейся невесте.
– А... а как же вы? – голос его звучал очень растерянно и вместе с тем – нетерпеливо.
– Я взрослая девочка, справлюсь, – заверила его Женя.
А он вдруг широко ей улыбнулся – первый раз за вечер открыто и искренно, совсем-совсем по-настоящему. И сказал:
– Даже если ее дома нет – все равно спасибо вам. До свидания!
И с этими словами торопливо ломанулся из кафе, оставив Женьку одну с парой притихших посетителей и мечтательной официанткой, глядевшей ему вслед. Потом барышня перевела взгляд на Женю и с нотками доброты в голосе проговорила:
– А они раньше всегда вместе сюда приходили. Может, еще придут, как думаете?
– Не знаю, – Женька пожала плечами и тоже засобиралась.
Когда чуть позже она шла по набережной, прислушиваясь к звукам моря, то на душе было снова достаточно уныло, чтобы в который раз осознать – не сложилось в ее жизни. Нет романтики, нет любви, никому она не нужна, а зачем-то всего этого хочется. Чтобы ради тебя совершали подвиги или хотя бы били морду. Ну в самом крайнем случае она бы согласилась на прогулки под луной. Женька мрачно хохотнула, и в этот самый миг, словно в ответ на ее мечтания, разверзлись небеса и… нет, мир ее, конечно же не переменился, но на землю с небес хлынул дождь такой силы, что уже через пять минут она оказалась промокшей до самого белья.
Сокращая путь, Женя бросилась в ближайший проулок, который через проходной двор должен был привести ее прямо к родному дому.
Но и тут не сложилось.
Откуда-то словно из ниоткуда, но если быть точной, то из-за угла выкатил на полном ходу здоровенный автомобиль иностранной марки и в довершение всех ее мучений окатил водой с ног до головы, преспокойно пролетая мимо. От неожиданности Женька взвизгнула, метнулась в сторону и, оступившись, оказалась в глубокой луже, в которой ее ноги в нарядных лодочках утонули по самые щиколотки. Что было делать дальше? Зачем? Туфли не спасешь, ноги тоже. И на Женю напал ступор. Так и стояла в луже, пока к ней не подплыл тот самый автомобиль, что обдал ее водой, дав задний ход, и в нем она к своему удивлению узнала знакомый Рэйндж Ровер.
