Текст книги "The Мечты (СИ)"
Автор книги: Марина Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
И от этой напасти провидение ее отвело самым счастливым образом – впрочем, Жене последнее время во многом везло, и все обстоятельства вокруг нее складывались неожиданно, но всегда занятно. Ей давно не было так интересно жить, как последние месяцы. Ей самой, лично, без рассказов про чужих людей, что ее окружали. И даже Шань со своей бесконечной любовной историей оставалась где-то далеко от нынешнего Жениного настроения.
Однако прямо в этот день и прямо в двадцать минут третьего она обнаружилась сидящей на ступеньках крыльца их корпуса с мороженым в руках и щурящейся на солнце.
– Не лети! – важно сказала Таша. – Наша фея ускакала в налоговую. А значит, ее минимум час еще не будет!
– Хоть бы ее там подольше подержали, – выдохнула Женька, устраиваясь рядом.
– А она им какую-то форму умудрилась неправильно сдать, вот и приклепались. Так что это, скорее всего, надолго. Ты же знаешь, как ее там любят. Будут нарочно еще издеваться.
– Не злобствуй, – улыбнулась Женька и прикрыла глаза, пригревшись на солнце.
– Не получается, – легко рассмеялась Таша. – Мороженого хочешь?
– Не-а. А тебя чего на мороженое потянуло вместо работы?
– Ну мне ж пирожные из Парижа не возят, а сладкого тоже хочется. Пока дядя Вадя на больничном, Андрейка круги наматывает, обедом кормит, а десерт зажал. Ты-то небось со своим встречалась в перерыве?
– Это ты сейчас радуешься или завидуешь? – весело уточнила Женька и подтолкнула Ташу плечом.
– Радостно завидую, – улыбнулась от уха до уха Шань. – Но мне можно, я же по-доброму, по-хорошему. И я не глазливая. Как у тебя с ним?
– Замечательно! – Женька приоткрыла один глаз и деловито заявила: – И не вздумай завидовать даже радостно!
– Ты, когда счастливая, совсем невыносимая, – развеселилась Ташка. – У тебя даже лицо блаженное делается, куда там Юраге!
К счастью Жени, Шань была довольно посредственным физиономистом. В противном случае она бы обязательно заметила, что Женина улыбка вмиг стала искусственной – она всего лишь продолжала держать лицо.
– И при чем здесь Юрага? – спросила она, выдерживая шутливый тон.
– Ай! Прикинь, мне сегодня Андрейка рассказывал про этого ненормального. В общем, они… ну наша верхушка, решили его испытать на вшивость и заодно проверить слухи. Мальчишки, че с них взять? До сих пор играют, кто кого перепьет и у кого пиписка больше. А велофинансист два года темной лошадкой скачет, хоть ректор его и любит. Короче, в выходные придумали план пойти в сауну. Ну и типа его пригласили. И давай заливать, что девочек позовут или в стрип-бар запрутся. Ну что-то такое. Так этот придурок сказал, что ему и так есть чем заняться, прикинь! – Таша вскинула брови и поводила ими вверх-вниз. Глаза ее выражали высшую степень загадочности. А потом она заговорщицким тоном продолжила: – Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?
– Не очень, – отозвалась Женя.
– Ну что не по бабам он, Малич! – громко и задорно воскликнула Таша, так что слышали, наверное, все присутствующие на крыльце, а их накопилось немало. В отсутствие главдракона народ оккупировал и лестницу, и все местечки, подходящие для курения, распития кофе и банального трындежа.
И что хуже всего, именно в это время в Женино поле зрения попал тот самый Юрага, стоявший со стаканчиком где-то сбоку от них и уткнувшийся в телефон. Однако, судя по краснеющим кончикам ушей, слышал он довольно много. Возможно даже с самого начала, включая Ташины расспросы относительно Жениного романа.
– Наш Тёмыч – типичный гей! – продолжала громогласно вещать Шань. – Ну какой нормальный мужик в своем уме откажется от Андрейкиного предложения, а? А в сауну не пошел наверняка чтобы не прельститься дядьВадиной задницей. А то встанет у него на дядю Вадю, и все! Прощай репутация!
– Наташка! – шикнула на нее Женя. – Во-первых, ты говоришь ерунду и домыслы, в которые уперто веришь. А во-вторых, это вообще не твое дело – кому и чья задница нравится!
– Но ведь интересно же! – не унималась Таша, так и не замечая предмет своей пламенной речи. – Он же молодой мужик! Он же должен кого-то трахать, Жека! Ну не бывает так, чтоб никого. А Тёмыч в Европе учился. Может, нахватался там толерантности, вот и практикует теперь!
– Ты-то откуда знаешь, что никого? Не все такие, как твой Андрейка, чтобы трахать все, что движется, и так, чтобы все об этом знали. Даже те, кого он трахает.
– Да он вообще на баб не реагирует! Я проверяла!
Одновременно с этим Женя наблюдала, как Юрага отпил из стаканчика свой кофе, а после уставился на нее. Взгляд у него был такой, что можно задохнуться. Горячий, душный, почти раздевающий.
Потом он коротко усмехнулся и снова уставился в телефон. Кончики его ушей, меж тем, продолжали алеть.
Женя суетливо отвела взгляд, но насмешливый чертик, живущий в каждой барышне вне зависимости от возраста, деловито поинтересовался:
– Каким образом проверяла?
– Да понимаешь... тут так вышло, что самым непосредственным... – замялась Шань, потупив взор, после устремила его на свое подтаявшее мороженое, надкусила вафлю, облизнулась и заявила: – Только не говори никому! А то дойдет до Андрейки или дяди Вади! Нафиг мне эти проблемы? – не дождавшись даже Жениного кивка, словно ее помалкивание очевидно, Таша продолжила: – Короче, дело было так. Недели две назад мы с ним столкнулись в кино. Я туда с Викой ходила, а он один был. В очереди за кофе стояли. Вернее, мы за попкорном, а Юрага кофе брал. Я его сразу засекла. И решила, что выпровожу Вику и к нему подкачу. Тем более, он же дружелюбный. Вика дура, но ей кино не понравилось, и она прямо во время сеанса сбежала, а я до конца дотерпела и ломанулась к Тёмычу. И вся такая: «О-о-о-ой! Артем Викторович! И вы тут? На Нолана ходили?»
Реальный настоящий Артем Викторович усмехнулся одним уголком рта и отправил стаканчик с кофе прямиком в урну. После чего снова глянул на Женьку и, развернувшись, направился в корпус. Дверь за ним с шумом закрылась, что, впрочем, вдохновенную Ташу никак не отвлекло от ее рассказа:
– Ну он сперва вполне нормально отозвался, мол, ходил, мол, понравилось. Поинтересовался, как мне. Я, конечно, наплела, что зашибись киношка, ничего лучше не видела. А потом, думаю, надо его как-то склонить... если не к горизонтальной плоскости, то хотя бы поцеловаться. И все так хорошо получалось, Жек! Он меня, как будто нормальный, пригласил взять по кофе и прогуляться до дома пешком. Даже, вроде как, проводить. Я ж думала, звезды-романтика, потом ко мне запремся – моих как раз не было! На дачу ездили. Он же по-любому напрашивается на приглашение. А этот придурок как давай двигать все, что думает о Нолане и о концепции этого дурацкого фильма. И еще что-то о тенденциях в мировом кино. Думала, сдохну со скуки, но знаешь что? Я ж никогда не сдаюсь, иду до конца. Он бухтит, бухтит. Ну, я кофе допила, от стакана избавилась – и раз! За руку его ухватила, как будто мы и правда парой гуляем. Он, наверное, офигел. А я еще и придвинулась поближе. Даже голову ему на плечо положила, будто бы устала. Так и сказала, что устала. И голова кружится. И знаешь что он?
– Откуда ж мне!
– Предложил вызвать такси! И все! Я думала, вместе поедем. Целоваться будем на заднем сидении, а он меня усадил и отправил домой. Жень! Ну прикинь! Потом правда смс-ку прислал, спросил, добралась ли. И на следующее утро на работе поинтересовался самочувствием – осторожно и на расстоянии трех метров. Больше даже на пушечный выстрел ко мне не приближается, будто я его изнасиловать, бедного, пыталась!
– Ты же убеждала меня, что он старый! – фыркнула Женя, все еще глядя на закрывшуюся за Юрагой дверь.
– И это тоже! Но проверить же надо! Ты бы видела, в каком я была сарафанчике. Да Андрейка б в жизни мимо не прошел.
– Дурная ты, Ташка, – буркнула Женя и устало поднялась со ступенек. – Доешь мороженое – возвращайся. Явно Любовь Петровна скоро нарисуется. И, между прочим, к Андрейке она может и взревновать. Мало тебе тогда не покажется.
– Она Андрейку не любит, – вздохнула Шань. – Я ему, помнишь, доплаты считала? А она его со служебкой подождать так и не соизволила. АХЧ остались голые.
– Вот и тебя не возлюбит окончательно, – усмехнулась Женя, направляясь ко входу. – Идем работать, бунтарка от бухгалтерии!
Убрались они как раз вовремя. Буквально через десять минут после того, как девушки заняли свои стулья у своих столов, по этажу раздался усталый рык главдракона, возвестивший о том, что любить окружающих он нынче замордовался. Только в налоговой водились более древние и куда более сильные рептилии, чем Любовь Петровна, и они, судя по всему, ее-то и отлюбили, что даже орать у бедной ящеротазовой женщины сил не было. Потому она лишь уныло била хвостом по полу, позвякивая чешуей, да периодически похрапывала с горя, скалясь, но не кусая. Но все знали, что это затишье перед бурей, которая обязательно случится позже, когда она отдохнет.
В салоне валялись смокинг с бабочкой
– Слушай, Виктор Валентиныч, я понимаю, что в Мюнхене тебе привольно! И Раечка тому, конечно, способствует, но, будь любезен, все же делом займись! Мне нужен этот контракт, кровь из носа нужен, а ты там уже неделю торчишь и никакого результата! – сердился Моджеевский в трубку, уныло подпирая пятой точкой дверцу лимузина Мерседес Бенц S-класса, который он предпочел взять на этот вечер. В салоне валялись смокинг с бабочкой, но ввиду слишком теплого вечера, сейчас он их стащил и гипнотизировал калитку, дожидаясь Жениного выхода. Женя пока не показывалась. Зато со двора выкатил свой Москвич Женин достопамятный сосед и сейчас, бросая острые и не особенно довольные взгляды на Романа, раскрыл капот своего престарелого транспортного средства и делал вид будто что-то в нем ковыряет.
Остальные жильцы, к счастью, пока не показывались, зато в телефоне Фролов сбивчиво объяснял, как тяжело идут переговоры, но ей-богу, Моджеевскому было не до него – сбагрил придурка на Раечку – и слава богу, если им хорошо там вдвоем, лишь бы делу не мешало! А вот Женя немного опаздывала. Пока не критично, но в семь им обязательно надо быть в Гранд-Паласе, фешенебельной гостинице за городом, на берегу моря, где организован бал «MODELeto» – статусное мероприятие его корпорации для сбора средств на детишек, нуждающихся в трансплантации. Там поприсутствуют не только первые лица Солнечногорска, но и страны. Потому и его присутствие обязательно, пусть официально хозяйкой бала значилась Ромина двоюродная сестра, учредитель фонда под патронажем семьи Моджеевских. Однако все вокруг прекрасно знали, кто на самом деле вбухивал в эту элитную благотворительную пьянку бабло.
Просто эдак у Ромки места для маневра больше. И сбежать можно пораньше.
Потому что они всю эту неделю с Женей почти не виделись. То у него работы куча, то у Жени не получается. Еще и Нина наяривала несколько раз по какой-то чепухе, чем несколько напрягала.
В общем, окончив разговор, Моджеевский сунул телефон в карман брюк и глянул на Жениного соседа. Тот демонстративно отвернулся.
И в этот момент скрипнула калитка, в которой появилась Женя. Придерживая одной рукой длинную юбку, другой она пыталась удержать равновесие, пока аккуратно ступала на высоких шпильках по выщербленному асфальту. Именно его она и рассматривала самым внимательным образом, чтобы не оступиться. Иначе заметила бы две пары мужских глаз, взгляд которых был совершенно одинаков. Что и не удивительно. Выглядела она совершенной принцессой в своем платье из натурального шелка кораллового цвета очень теплого оттенка, идеально сочетавшегося с ее обнаженными руками и плечами в глубоком диагональным вырезе, оканчивающимся у драпированной горловины. Всё оно словно струилось вдоль Жениной фигуры, а широкий пояс, расшитый бисером в тон, подчеркивал стройную талию.
– Женя... – выдохнул Моджеевский, глядя на нее и не в силах оторваться. – Ты настоящая?
Женя остановилась, чтобы чувствовать себя устойчиво, и подняла глаза. Но ответить не успела. Климов оказался быстрее.
– Нет, блин, андроид! – фыркнул он.
– Гарик! – нахмурилась Женька.
– А что Гарик? Никитич знает, с кем ты тут отжигаешь? – и он кивнул на Моджеевского.
– Евгения Андреевна не отжигает, – строго отрезал Роман. – Евгения Андреевна у нас светит сегодня.
Он протянул ей руку, чтобы привлечь к себе, и широко улыбнулся, похоже, вконец восхищенный.
– Кстати, – уже ей проговорил он, – а и правда, Женька у папы отпросилась погулять? Ромка по-прежнему с мячом. Готов до утра прям…
– Что, Жека, вот прям до самого утра? – снова встрял Гарик.
– Климов, ты совсем офонарел? – опешила Женя и, приняв руку Романа, попросила: – Поехали. На него, бывает, находит, потом пройдет.
– Еще раз услышу – пеняй на себя! – рявкнул Моджеевский, сжав Женину ладонь и притянув ее к себе.
– Охрану притащишь? – петушился Игорь, в то время как Женя уговаривала Романа:
– Не слушай его. Поехали, пожалуйста!
– Сам справлюсь! – хмыкнул Рома, кажется, обращаясь к обоим. Чтобы одного устрашить, а перед второй покрасоваться. Потом галантно раскрыл перед Женей дверцу лимузина и даже слегка поклонился, приглашая сесть. Из просторного салона доносилась негромкая джазовая музыка, а Роман тихонько шепнул: – Пока доедем – разуешься. Сделаю тебе массаж стоп, м-м? Небось набегалась сегодня?
– А я сегодня в кроссовках ходила, – довольно сообщила Женька, устраиваясь на сиденье.
– Умница, – похвалил он, скользнул рядом, уткнулся носом ей в висок, обдав горячим дыханием, и быстро прижался губами к ее щеке. После чего захлопнул дверцу. Что из всего этого видел Климов – проблемы Климова.
Машина плавно тронулась с места, а Моджеевский продолжил восхищаться, пристально осматривая ее плотоядным взглядом:
– Ты сегодня... черт, ты такая... я не знал, что ты такая! Тебе очень идет!
– Не уверена, что это именно я. Приходится соответствовать.
– Чепуха. С твоей внешностью... Ох, Жень, не хочу я уже ни на какой бал, домой с тобой такой хочу, – рассмеялся он.
– Ну уж нет! – рассмеялась Женька. – Теперь я хочу на бал.
– Правильно, – он снова прижался к ее виску, потом спустился ниже, нашел обнаженное плечо и поцеловал его. – Потому что королева должна блистать. Кстати... с твоим фасоном я угадал, похоже!
И уже через секунду Моджеевский вложил ей в ладони продолговатый футляр бирюзового цвета с фирменным логотипом Tiffany&Co.
Женька насупилась.
– Ну я же просила, – обиженно протянула она. – А ты опять.
– Ты открой хоть, а? Я сам выбирал. Честно. Для тебя.
Она раскрыла футляр, в котором в то же мгновение заискрилась гирлянда бриллиантовых цветков. Женя вынула браслет. Прохладный, тяжелый – он струился в ее пальцах ослепительной змейкой.
– Мне даже страшно подумать, сколько это стоит, – пробормотала она.
– И правильно, не думай. Не сегодня, хорошо? – его губы снова коснулись ее плеча, на сей раз жадно и соблазняюще, а ладонь, ненавязчиво скользнула по груди, когда он притянул ее ближе к себе. – Тебе нравится?
– Нравится, – выдохнула она. – Но придется ехать в твой отель.
– Но придется... Можно я надену его тебе?
Женя кивнула и протянула руку. Он уверенным движением щелкнул замочком у нее на запястье, и браслет сверкнул в лучах солнца снова, только теперь – подчеркивая красоту и цвет Жениной кожи. Роман улыбнулся и наклонился к ее ладони и теперь целовал тонкие пальцы.
– Последнее время я все чаще думаю, как мне повезло, что ты у меня есть.
– Мне тоже, – она взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу, глядя в окно. – Такие мероприятия обычно очень долгие?
– И до утра могут плясать, а шоу-программа до полуночи. Но я тебе обещаю, максимум в десять сбежим, главное официоз продержаться – дальше все будут по-свински напиваться, и пофигу, что нас нет. Никто не заметит. А потом ко мне, хорошо?
Естественно, ей было «хорошо». Как еще могло быть, когда Моджеевский ее обнимал? Потом поил шампанским, потом пытался целоваться, но она упорно отворачивалась – жалко было макияж, над которым полдня колдовали в салоне. Это, конечно, не мешало ему залипнуть на тех частях тела, что не были скрыты платьем. Он, конечно, и под платье бы залез, если бы не возобладавшее благоразумие.
Спустя еще почти сорок минут, когда город остался далеко позади, местность становилась все менее пологой, а солнце – все ниже склонялось к линии горизонта, вдалеке замаячило претенциозное здание отеля, куда они держали путь. Роман наконец потянулся к своему смокингу и бабочке.
– Поможешь мне? – лениво, но очень по-гировски улыбнулся он.
– И кто тебе помогал в прошлый раз? – поинтересовалась Женя, завязывая галстук.
– Можно пропустить этот вопрос? – хитровато повел бровями Моджеевский.
И получил не менее хитроватый ответ:
– Я подумаю.
– Лена Михална, конечно, кто же еще! И на вечере в прошлом году я был с Бодькой!
– Ну хорошо, засчитано, – милостиво согласилась Женя, оценивающе глянула на Романа и подхватила с сидения свой клатч. Потом глубоко вздохнула и выпалила: – Чувствую себя, как на экзамене.
– Не надо, там все дебилы. Кто-то больше, кто-то меньше. А ты со мной. У тебя уже «Отлично» автоматом.
И едва он договорил, машина сбавила скорость, а Роман, снова захватил в плен Женину ладошку и притянул ее к себе, все-таки поймав поцелуем губы и не давая ей возразить. Плевать на макияж, на прическу, на дурацкий бал. В его поведении появилось что-то мальчишеское, чего он не делал уже триста лет. Он будто бы снова вернулся к себе, прежнему, каким был до всего.
И творил какие-то большие и маленькие глупости, включая этот поцелуй, ее браслет, стоивший целого состояния, и острое желание начать все сначала именно с ней.
Лимузин остановился. Роман отстранился от Жени, глядя на нее потемневшими глазами. Дверца дернулась открываясь, а он негромко проговорил:
– Ну что? На выход, Евгения Андреевна. Для устойчивости не рекомендую отпускать мою руку.
Эмпирическим методом установлено
Эмпирическим методом установлено, что Андрейку можно терпеть только когда он пьяный. Пьяный Андрейка – душка, весельчак, любитель пошлых и не очень анекдотов, фонтан идей и комок энергии. Андрейка протрезвевший – зрелище унылое и совершенно убогое.
Так поутру думала Таша, глядя на его широкую и бесформенную спину в мешковатой футболке на кухне, когда он безуспешно варил вторую пайку кофе – первая выкипела на плиту, пока Андрейка сунулся в душ, а Шань застилала постель. Сейчас он, похоже, не знал, как бы повежливее выпроводить вчерашнюю гостью, и вообще не представлял, что с ней делать с бодуна. А подвозить ее домой ему явно не хотелось. Хоть бы на такси денег дал, придурок.
Шань мысленно закипала и думала о том, какого черта вообще сюда сунулась. Совсем мозги отшибло, не иначе. Андрейка был толстый, страшный, похожий на жабу, грубоватый и жадный. Да и в постели – ну такое. Толку с того, что молодой? Никакого профита здесь точняк не ожидалось. Ловить очевидно нечего. Просто к сломавшему ногу дяде Ваде приехала жена из Италии, а Ташка слегка психанула.
«Ты меня убьешь, я у Андрейки ночевала», – быстро набила она в Вайбере сообщение Женьке, после чего, лишь бы не смотреть на виновника ее утренних страданий, влезла в Инстаграм, лениво листая одну за другой публикации.
– Слушай, у меня в одиннадцать встреча в центре, – подал вдруг голос Андрейка. – Было бы хорошо, если бы ты...
– Вот здорово! Мне как раз в центр надо! – оживилась Таша заморгав своими экзотическими азиатскими глазами.
– Да? – запнулся он и обреченно кивнул. Ну точно. Думает, как выпроводить. А теперь фиг.
И Шань вернулась к телефону, продолжая прокручивать вниз ленту с фотографиями, пока не дошла до своего любимого паблика, именовавшегося простенько, но со вкусом – @solnetchnyi.
Если где и собирались в целое все сплетни Солнечногорска, так это там. Ну и новости заодно, кто кого зарезал, кто кого пришиб, кто где утопился – тоже там же. Она мазнула пальцем вниз по экрану, как, вдруг откуда ни возьмись, пред ее очи явилась... Малич. В охрененном таком платье, стоившим как вся Ташина жизнь, с шикарной такой укладкой – явно не сама на плойку крутила, с улыбкой во все лицо и с бокалом шампуня в руке. В глаза же Шань бросились две детали. Браслет на Женькиной руке. И мужик, обнимавший ее талию.
Браслет она загуглит позже.
А вот имя мужика значилось под новостью.
«Солнечногорская Золушка – таинственная спутница Романа Моджеевского».
Морда у этого Моджеевского была прямо как у Ричарда Гира. И костюмчик явно не из универмага. И шампунь, наверное, французский. Ничего не скажешь – красив.
И тут Ташу прошибло. Фонд. Стипуха. Инновационный проект.
– Вот же тихушница! – зло прошипела она, и одновременно с ней зашипел кофе.
