Текст книги "Куда я без тебя?..(СИ)"

Автор книги: Марина Агекян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

   Мэган перестала улыбаться. Взгляд голубых глаз стал серьезным, и это заставило сердце Майкла упасть от недобрых предчувствий.

   – Она ждала вас до последнего, но была сильно утомлена, и я уговорила ее лечь.

   Майкл испытал безграничную признательность к Мэган. За то, что она была рядом с бабушкой тогда, когда этого не мог он.

   – Спасибо, – тихо промолвил Майкл, умирая от желания поцеловать ее красиво очерченные розовые губы. За то, что она позволила ему провести это время вместе с ней. За то, что не встала и не ушла...

   – За что? – удивилась она.

   – За то, что поддержали бабушку.

   – Не нужно меня благодарить, – совершенно спокойно сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Бабушка – часть моей семьи. Я бы ни за что не бросила ее одну в такой момент.

   «А я тоже часть твоей семьи?» – с горьким отчаянием подумал Майкл, незаметно придвинувшись чуть ближе.

   – Я не думал, что может начаться такой сильный снегопад.

   – Да, зима нынче выдалась весьма снежной, но я люблю снежные зимы. Потому что они сопровождаются тихими вечерами. И светлыми ночами.

   Она произносила незатейливые слова, а Майкл едва справлялся с оглушительной, почти безумной потребностью еще ближе придвинуться к ней. Чтобы поцеловать ее. Он начал бы неспешно, чтобы не напугать ее. Сначала легко коснулся бы верхней губы, затем чуть полной нижней. Потом бы обвел языком этот красивый контур и попросил бы ее открыть уста. Она бы подчинилась, захваченная моментом. Тогда он бы обнял ее за плечи и привлек бы к себе. Прижал бы Мэган к своей груди, где сердце его стало просто нещадно барабанить по ребрам. Заглянул бы в восхитительные слегка расширенные от предчувствия неизбежного голубые глаза, и медленно опустил бы голову. Так медленно, чтобы до самого последнего вздоха погрузиться в очарование момента...Чтобы в малейших деталях запомнить вкус своей Мэгги...

   – Майкл, вам жарко? – в сознание вторгся обеспокоенный голос Мэган.

   Он моргнул и пришёл в себя, обнаружив, что дышит часто и шумно. Майкл встряхнул голову, взволнованный представленной картиной так сильно, что испарина выступила на лбу. Он рассеянно провел рукой по лицу, стараясь унять бешеный стук сердца.

   – Я... я немного устал, – проговорил он, глядя куда угодно, но только не на нее.

   – Может, вам стоит подняться к себе и отдохнуть?

   Милая, любимая Мэган. Майкл не верил своим ушам, расслышав в ее голос нотки беспокойства и заботы. Но был вынужден признать, что она на самом деле волновалась за него. Майкл печально вздохнул. Он не отдыхал целую вечность и не знал, как это делать. Если до встречи с ней он смутно представлял себе, что такое отдых, то после появления Мэган в его жизни он напрочь позабыл об этом. А уж когда она стала его женой, когда начала жить в его доме, по соседству с его комнатой... Майкл безумно боялся этой близости. Боялся в какой-то момент не совладать с собой, сорваться и напугать ее. Тогда она решит, что он настоящий монстр и тут же покинет его, покинет дом без названия. И у него не останется ни сил, ни смысла жить дальше...

   Он не хотел уходить. Ища любой повод, чтобы остаться, Майкл протянул ей стакан.

   – Можно еще молока?

   Она взглянула на стакан, затем на него.

   – О, да, конечно.

   Мэган снова щедро наполнила его стакан этим странным напитком.

   – Молоко помогает уснуть. Думаю, вам нужен хороший сон, – с какой-то особой заботой в голосе проговорила она.

   «Вот если в этом сне будешь ты, я готов спать хоть целую вечность».

   Майкл взял стакан и сделал уже небольшой глоток. Взгляд его упал на ее книгу.

   – Вы так и не прочитали «Приключения Гулливера»?

   – Приключения человека, некогда жившего в Ноттингемшире? – Мэган с улыбкой взглянула на книгу, которая по-прежнему лежала у ее аккуратно согнутых колен, и снова посмотрела на Майкла. – В последнее время Лемюэль не особо сильно вдохновляет меня своими приключениями. – Ее улыбка внезапно стала озорной, когда она спросила: – А как поживает ваш Робинзон Крузо.

   – Человек, некогда живший в Йорке?

   – Да. – Она вдруг нахмурилась. – Вы не находите удивительным то, что оба этих персонажа были третьим ребенком в семье, и прошли почти одинаковый путь становления личности?

   – Свифт и Дефо видят этот мир не таким, каким видим его мы, но, возможно, их любимое число три? – несмело предположил Майкл и застыл, когда она снова тепло и лучисто улыбнулась ему.

   «Господи, милая, я едва сдерживаю себя от того, чтобы не дотронуться до тебя, а твоя улыбка совсем скоро превратит меня в умалишённого», – беспомощно подумал он.

   – Возможно... – наконец, ответила она. – А вы дочитали свою книгу? – Виноватое выражение лица выдало его с головой, но она смилостивилась над ним. – И где же вы остановились?

   – На том месте, где Робинзон спасает жизнь Пятнице.

   Эти слова почему-то заставили ее улыбнуться еще шире.

   – «За двадцать пять лет своей жизни на острове я в первый раз услыхал человеческий голос», – неожиданно для него процитировала Мэган.

   Майкл удивленно посмотрел на нее.

   – Верно... – медленно произнес он. – В тот день Робинзон спас жизнь Пятнице.

   – А потом впервые в жизни Пятница попробовал молоко, которым угостил его Робинзон.

   Майкл ошеломленно перевел взгляд на свой полупустой стакан, затем снова на Мэган. Почему ему вдруг показалось, что Мэган так же, как и Робинзон, спасает его жизнь, а теперь впервые в жизни угощает молоком? Едва веря в странности судьбы, он тихо признался:

   – Я впервые в жизни пью молоко.

   Мэган удивленно замерла, а лицо обрело серьезное выражение.

   – Вы никогда не пили молока? – Она тоже быстро посмотрела на стакан в его руке. – А почему сделали это сейчас?

   Потому что только так он мог остаться с ней, но вместо нужного ответа Майкл задал свой вопрос:

   – Вы читали Робинзона?

   Она медленно кивнула:

   – Да.

   Майкл был поражен тем, что она прочитала его любимую книгу, позабыв о собственной.

   – Читали Робинзона, но не дочитали Гулливера?

   Неужели это было так важно для него?

   И снова она медленно кивнула:

   – Да.

   Майкл не знал, что и сказать. Он поставил на пол стакан и осторожно взял с ее колен подаренную им книгу.

   – Какие странные книги мы с вами читаем, – произнес он, взглянув на кожаный переплет. – Почему нам так трудно дочитать наши любимые книги?

   Она так долго смотрела на него, что у него невольно сжалось сердце. А потом сказала то, что сразило его наповал.

   – Может, мы нашли нечто более интересное?

   Майкл вздрогнул от ее вопроса, от тембра ее голоса, которым она это сказала. От пристального взгляда, каким она смотрела на него. Почему ему казалось, что она пытается заглянуть ему в самую душу? Что она хотела так увидеть? Что хотела найти?

   Ему не следовало оставаться здесь, не следовало беседовать с ней. Чем больше времени он проводил с Мэган, тем сильнее привязывался к ней, всё больше теряя голову, и мог проговориться в любой момент. Если только она узнает, что он полюбил ее, она тут же возненавидит его за то, что он не сдержал свое слово. Что разрушил то хрупкое спокойствие и мир, в котором они жили. В котором нашли временное убежище.

   Вернув ей книгу, он поспешно встал и собрался было уходить, но услышал ее тихий голос:

   – Майкл?

   У него подпрыгнуло сердце, когда она позвала его своим нежным, чуть хрипловатым голосом. Чувствуя, как мурашки бегают по спине, он медленно обернулся к ней.

   – Да?

   Мэган внимательно изучала его лицо, продолжая сидеть на полу.

   – Как вам вкус молока?

   Майкл всё смотрел на нее, испытывая неизъяснимую нежность к ней. За то, что она была рядом. За каждое мгновение, которое она позволила проводить рядом с ней. Позволила ему мгновения счастья... Любовь к ней походила на безумие. Сладкое безумие, которое нельзя было излечить.

   – Молоко... Оно... теплое.

   И внезапно услышал, как она рассмеялась. Тихо, мягко. Этот смех заполнил всю комнату, разлетелся по дому и окутал его хрупким покрывалом. Смех, который пробрал его до костей. Смех, который он так долго не слышал. Смех, который не слышал ни один уголок этого дома. К нему вернулся ее мелодичный, нежный смех, способный снова перевернуть всю его жизнь.

   – Вы такой забавный, когда пытаетесь быть серьезным. – Мэган покачала головой и выпрямилась. – Бабушка говорила, что ей больше нравится, когда вы такой. Оставайтесь таким дольше.

   И снова он смотрел на нее и внезапно отчетливо понял, что что-то изменилось. Изменилось что-то в ней. Она была такой странной. Такой дружелюбной. Такой милой. Хотя раньше немного и сторонилась его... А сейчас... Что с ней случилось? Что в ней переменилось?

***

   Мэган отдала бы всё на свете, чтобы найти ответ на этот вопрос. Но все вопросы вылетели из головы, когда она на следующий день снова увидела Майкла. Такого сурового, такого нелюдимого. Теперь, когда он смотрел на нее, взгляд его смягчался, становился таким нежным, что мурашки начинали бегать по спине. А ведь даже взгляд Джорджа не мог так сильно смутить или взволновать ее. Что было в Майкле того особенного, от чего у нее в последнее время начинало сжиматься сердце?

   Бабушка, как и следовало ожидать, была безгранично счастлива, увидев утром внука. К удивлению Мэган, он напрочь отказался говорить о своей работе, не отлучался в свой кабинет и полностью посвятил целый день бабушке. И ей. Они вместе позавтракали, потом немного погуляли по занесенному снегом саду, подышали свежим воздухом. Вечером вместе ужинали, и на этот раз не было ни одного недосказанного слова. Но теперь Мэган чувствовала нечто такое, что тревожило ее больше обычного. На этот раз присутствие Майкла несколько иначе волновало ее, и она не могла понять, как именно.

   Когда он смотрел на нее и улыбался, она вспоминала его серое лицо возле той небольшой могилы. Как он мог так немыслимо страдать, а потом найти в себе силы так нежно улыбаться ей? Все эти полгода Мэган изводила себя мыслями о Майкле. И Дебби. Но так и не сумела понять, кем она была для него. Расспрашивать слуг и особенно бабушку было бы опрометчиво и грубо. А решиться спросить у него напрямую она не могла. Вчера, едва только увидев его, Мэган ощутила такое облегчение и радость, что все мрачные мысли вылетели из головы. Она действительно была рада видеть его целого и невредимого. А потом... Потом стало важным только то, что он сидел рядом. И беседовал с ней. Вчера его присутствие было важнее некоторых ответов.

   Когда они, после ужина, перешли в гостиную, чтобы выпить чаю перед сном, Майкл вдруг покачал головой.

   – Можно попросить стакан молока?

   В груди у Мэган что-то болезненно сжалось. Внезапно ей захотелось провести рукой по его голове, погладить его волосы, провести между пальцами его золотистые пряди. Это так сильно поразило ее, что она тут же спрятала руку в складках юбки.

   – Молока? – переспросила бабушка так удивленно, будто впервые слышала это слово. – С каких это пор ты стал пить молоко?

   Когда он быстро посмотрел на Мэган, ее охватило смущение, и она внезапно почувствовала, как предательски запылали щеки. Почему-то это вызвало его очередную улыбку.

   – С тех пор, как Робинзон угостил этим напитком Пятницу.

   – Кого? – Хелен перевела взгляд на Мэган и вдруг застыла, увидев, как покраснела невестка. – Вы что же, изволите шутить над бедной старушкой?

   Мэган быстро вскинула голову.

   – Бабушка, ну что вы, конечно нет. Просто ваш внук... он читает книгу, которую я подарила ему в прошлое Рождество, а там написано, как главный герой угощает своего друга молоком.

   – У него что, не было ничего подходящего? – возмутилась Хелен. – Мог бы угостить чаем.

   Мэган едва сдержала улыбку.

   – Дело в том, что Робинзон жил на необитаемом острове вот уже двадцать пять лет и не...

   – Батюшки! – Хелен прижала руку к груди. – Каким ветром его занесло на необитаемый остров? – Она взглянула на внука. – Какие страшные книги вы читаете!

   Мэган тихо рассмеялась. Майкл тут же повернул к ней свою светловолосую голову.

   – Я читаю книгу, подаренную моей женой.

   И снова его слова удивительным образом подействовали на нее. Мэган ощутила невероятное тепло, которое стало разливаться в груди. Как странно. Такие простые слова, но в них было так много смысла...

   Бабушка повернулась к ней.

   – А ты, дорогая, читаешь книгу, подаренную твоим мужем?

   Твой муж. Майкл ведь на самом деле был ее мужем. Перед церковью и перед Богом он был ее мужем и имел на нее полное право. Но он обещал ей, что не сделает ничего. Обещал ей только свою защиту. И до сих пор ничем не нарушил свое слово. Он умел переживать, и страдал так сильно, что картина сидящего у могилы Майкла всплывала даже тогда, когда она на ночь закрывала глаза. А она взамен надежности и безопасности, взамен его улыбок и таких тихих вечеров подарила ему только одну книгу. Эта мысль стала тяготить ее гораздо сильнее, чем прежде.

   – Я... – Ей вдруг стало тяжело на сердце. Она должна была свыкнуться с тем, что Джорджа больше нет. Его не вернуть. Теперь в ее жизни был Майкл. Который так много сделал для нее. Который не должен был сидеть один у могилы. Который выпил молоко, предложенное ей. Который читал книгу, подаренную ей. А она не сделала для него ровным счетом ничего. Боже, она была замужем за ним вот уже два года, но не сделала для своего мужа абсолютно ничего! Что она за жена? Что она за человек?

   Внезапно она почувствовала чье-то прикосновение. Чья-то ладонь мягко легла ей на руку. Встрепенувшись, она опустила голову и увидела мужскую руку. С длинными пальцами. Тыльная сторона была усыпана мелкими золотистыми волосками. У него была такая теплая ладонь. Ей вдруг стало так хорошо от того, что он дотронулся до нее.

   – Мэган, что с тобой? Что-то не так?

   Она подняла голову и заглянула ему в глаза.

   – Что?

   – Ты вдруг резко побледнела. Тебе нехорошо?

   Почему она вдруг подумала, что если ответит утвердительно, он встанет, обойдет стол, подойдет и обнимет ее? Как тогда, летом, у дверей церкви... И почему Мэган вдруг признала, что примет его объятия, если он решит поступить так? Неужели они были ей так сильно нужны?

   – Всё... всё хорошо, – неуверенно ответила она, продолжая смотреть на него и чувствовать тепло его ладони.

   – Ты уверена?

   Его беспокойство за нее странным образом согрело ей душу.

   – Да.

   Он медленно кивнул и убрал руку. Мэган почувствовала себя так, будто ее обокрали, будто она лишилась чего-то очень дорогого. Его тепла...

   Бабушка улыбнулась внуку.

   – Как хорошо, что ты приехал, но вот беда, внучок, ты кое-что забыл.

   – Забыл? – удивился Майкл, откинувшись на спинку стула. – Что я мог забыть?

   Бабушка негромко рассмеялась.

   – Подарки, Майки. Ты что же, не знаешь, что мы, старики, похуже детей? Мы ждём подарков больше всего на свете.

   – О, – только и сказал он, насупив брови так, будто бы его пытались изобличить в преступлении. – Я думал, ты не заметишь.

   Мэган невольно улыбнулась и вдруг застыла, поняв, что он шутит. Майкл мог шутить? На этот раз чуть громкий смех Хелен подтвердил ее догадки.

   – Как видишь, на этот раз твой фокус со мной не прошёл.

   Майкл задумчиво смотрел на бабушку, затем на Мэган, так, будто что-то обдумывал, пытался решить, что ему делать дальше, хоть и было очевидно, что он притворяется. Глаза его при этом блестели так лукаво, придавали ему такой необычно озорной вид, что Мэган с трудом узнала его. Таким он нравился ей, ужасно нравился.

   – Хорошо, тогда сидите тут и не двигайтесь. Я скоро вернусь.

   Он встал и поспешно вышел из гостиной. Мэган поймала себя на мысли о том, что гадает, что же он подарит ей на этот раз. Майкл быстро вернулся с двумя почти плоскими коробками. Одну он протянул бабушке.

   – Счастливого Рождества, бабушка.

   Хелен взяла коробку, но не спешила открывать ее. Вместо этого она взглянула на Мэган.

   – Милая, ты ведь тоже не подарила мне подарок.

   – О, – Мэган сконфуженно застыла, а потом тихо ответила: – Я... я хотела подождать приезда Майкла и подарить вам подарок одновременно с ним, чтобы вы видели, что мы не сговорились.

   – Отлично. Тогда давай неси сюда свой подарок. Я открою их одновременно, и мы все убедимся, что я ошибаюсь.

   – Да, конечно...

   Мэган встала и поспешила в свою комнату, а там подошла к своему бюро, в котором и спрятала две небольшие коробки. Сердце ее почему-то было неспокойно, когда она вновь вошла в гостиную и подошла к столу, за которым ее ждали Майкл и Хелен. Мэган протянула бабушке коробку и улыбнулась ей.

   – Счастливого Рождества.

   – Как много подарков! – с детской восторженностью воскликнула Хелен, начиная открывать коробки одновременно. Когда крышки были отложены в сторону, все трое потрясенно застыли, глядя на содержимое. – Перчатки?

   Было невозможно понять, кто из них произнес это слово. Майкл и Мэган выпрямились, пристально глядя друг на друга.

   – Это не честно! – заговорила Мэган, недовольно нахмурив брови. – Откуда вы знаете, что я собиралась дарить вашей бабушке перчатки?

   Взгляд Майкла был таким же недовольным.

   – Это я должен спросить у вас, откуда вы узнали, что я собираюсь купить Вы послали ко мне шпионов?

   Его слова звучали абсурдно, но они еще больше заставили ее нахмуриться. Мэган понимала, что ведет себя неразумно, что злиться на него, но почему-то не ощущает настоящей злости.

   – Никаких шпионов я не посылала. А вот вы, я думаю, заставили кого-то из слуг шпионить за мной. Признавайтесь, разве нет?

   Ее слова неприятно поразили его. Майкл посуровел.

   – Вы считаете, что я на такое способна? Считаете, что я не в состоянии придумать, что дарить бабушке?

   – Считаю, что вы просто дразните всех нас. В следующий раз я подарю ей...

   Прижав пальцы к подбородку, Мэган усиленно думала о том, что же дарить бабушке в следующий раз.

   – Да, скажите мне, что вы будете дарить, чтобы потом не заподозрить меня во всех смертных грехах.

   – Я подарю ей плед! – наконец нашлась она.

   – Чудесно, а я тогда подарю ей меховую накидку!

   Хелен удивленно смотрела на взволнованных супругов, которые буравили друг друга пристальным взглядом.

   – Милые мои, вы, что же собираетесь спасать меня от ледяной зимы?

   Майкл и Мэган одновременно повернулись к бабушке. И внезапно вся злость, или то, что они считали злостью, мигом испарилась. Ситуация была банальной и абсурдной одновременно. Они оба поняли, что ведут себя, как настоящие дети, и вдруг громко расхохотались. Это так сильно потрясло Мэган, что она снова повернулась к Майклу. Впервые в жизни она слышала, как он смеется. Тихий, глубокий баритон приятно ласкал слух. Улыбка преобразила его, и он вдруг стал таким беззаботным, таким живым, таким земным и красивым, что перехватило дыхание. Снова она заметила то, что не должна была замечать... Но это... Это был еще один образ Майкла, с которым она должна была жить.

   – Простите, – виновато сказала она. – Я не должна была говорить такие вещи...

   – Вы правы, – вдруг серьезно произнес он, перестав улыбаться. – Ситуация становится очень подозрительной. Я не знал, что вы будете дарить перчатки. Честно, Мэган.

   Она поверила ему. Когда он смотрел на нее так мягко, так нежно, она не могла не поверить ему.

   – Я тоже не знала о вашем подарке...

   – Майки, – позвала его бабушка. – Может ты покажешь мне, что приготовил для своей жены?

   Он взял со стола маленькую коробку и протянул ей.

   – Счастливого Рождества.

   С тревожным стуком сердца Мэган взяла коробку и открыла ее. На бархатной ткани лежал золотой браслет с бриллиантами. Браслет был такой изумительной красоты, что она не смогла сдержать тихого вздоха восхищения.

   – О Боже, – изумилась бабушка, увидев браслет. – Какая красота! Майкл, у тебя бесподобный вкус. Я говорила тебе об этом? Почему ты с таким же вкусом не подбираешь и мои подарки?

   Мэган могла бы улыбнуться, если бы не была так сильно тронута. Подняв голову, она взглянула на Майкла.

   – Спасибо, но вы не должны были...

   Он быстро покачал головой.

   – Это подарок для моей жены. Я выбирал его специально для тебя.

   И снова в его словах таилась некая правда, которую Мэган не могла постичь. Немного придя в себя, она протянула ему свою коробку. Маленькое, узкое и длинное. Почти как его коробка. Он скептически посмотрел на коробку.

   – Если это браслет, я не вынесу этого, – с притворным ужасом проговорил он.

   Бабушка рассмеялась.

   – Если это браслет, я заберу его себе.

   Майкл с улыбкой покачал головой и взял коробку. Когда он открыл ее, внутри обнаружил невероятно изящное позолоченное гусиное перо. Перо было такое красивое, что он невольно залюбовался им.

   – О, – только и смог сказать он, потеряв дар речи. Очередной подарок Мэгги. Его Мэгги. Его жены. Его жизни. Майкл поднял голову и посмотрел на нее. – Изумительная работа.

   – Вы так много работаете, – почему-то извиняющимся тоном проговорила Мэган, почувствовав, как заалели щеки. – Я подумала, что это перо поможет вам вести более приятные дела.

   «И немного напомнит обо мне», – невольно пронеслось у нее в голове. Мэган внезапно застыла. А он хоть бы иногда вспоминал ее, находясь в Лондоне?

   – Я буду беречь ее как зеницу ока, – сказал он, закрывая коробку и кладя ее себе во внутренний карман. – Спасибо.

   – Какое чудесное Рождество! – радостно произнесла бабушка, взяв внука и невестку под руку. – Давайте уже пить чай. А для тебя Майкл уже давно принесли молоко. Вот только боюсь, оно остыло.

   Однако это не остановило его. Он выпил даже остывшее молоко. И провел дома непривычно долгое время. Почти целую неделю. А после его отъезда Мэган сняла свой траур. И пусть по погибшему мужу следовало нести траур три года, она не дождалась его окончания.

   Потому что всё изменилось!

   Однажды после его отъезда, зайдя в его кабинет, Мэган подошла к столу и увидела раскрытое письмо на столе. Невольно взгляд прошелся по строкам, а потом она застыла. Там говорилось о сиротском приюте, в котором дела пошли хорошо. Одна девочка поправилась, а другую удочерила семья из Уэльса. Ниже шла благодарность Майклу за его старания. Мэган не понимала, какое он имеет отношение к детскому приюту, пока не увидела в самом низу название этого заведения. «Приют имени Дебби»! Это так сильно поразило ее, что какое-то время она молча смотрела на бумагу. Он основал приют имени Дебби? Назвал именем, выгравированным на могиле? Желание на этот раз узнать всю правду об этой Дебби снедало ее так сильно, что Мэган поклялась в следующий его приезд непременно спросить его об этом. И так как он собирался приезжать именно восемнадцатого июля, в самый мрачный для него день в году, ей следовало найти нужный способ сделать это правильно.

   Впервые за долгое время Мэган точно знала, как ей следует быть дальше. Для начала ей было необходимо стать для Майкла хорошей женой. По крайней мере, в том смысле, в котором позволял ей их уговор. Она не должна была сидеть в трауре в доме, который нуждался в смехе. И счастье. Люди, живущие здесь, нуждались в этом больше всего на свете. И Мэган постепенно поняла, как отчаянно хочет, чтобы они на самом деле были счастливы. Особенно Майкл.

   Ему нужно было открыться миру, чтобы освободиться от тяжести прошлого. Для этого она стала больше времени уделять соседям. Мэган познакомилась с каждым из них, стала больше выезжать и даже приняла дома несколько гостей. Всё это было так необычно, так странно. Она так давно не делала ничего подобного. Но это снова напомнило ей о вкусе жизни, о котором она чуть было не позабыла. Мэган хотела, чтобы все знали, какие замечательные люди Сомерсы. Ведь за все время ее проживания в доме Майкла к ним не приезжал ни один человек, не было в доме ни одного гостя. Она не знала, его ли это рук дела, потому что некогда настаивала на том, что не будет хозяйкой его приемов. Мэган виновато покачала головой, глядя на приглашение на чай их соседки миссис Хендрикс, с единственной дочерью которой ей даже удалось подружиться.

   Почему-то возврат к той жизни, которая, считалось, была оставлена позади, показалось Мэган верным решением. Да, невероятно больно терять человека, которого любишь всем сердцем. Да, жизнь после этой потери может стать невыносимой. Картина стоявшего на коленях Майкла перед могилой тут же возникла перед глазами, вызвав настоящую боль в груди. Ему тоже следовало вернуться в эту жизнь.

   «Порой сам человек не ведает, через сколько бед может пройти. Я даже боюсь силы, которая есть во мне и которая позволяет мне справляться с горестями. Иногда так не хочется бороться... Но потом вспоминаешь, что нужна кому-то еще, кто-то очень сильно нуждается в тебе. И сама не замечаешь, как переступаешь через свои трудности. Боль остается в душе, она никуда не девается, но она перестает сводить с ума. Она делает тебя умнее, осторожнее. И даже иногда помогает... Возможно, впереди тебя ждет кое-что более значимое, что-то, что сделает тебя счастливой несколько иначе. Тебя ждет нечто особенное. Просто ты этого пока еще не видишь».

   Может, бабушка Хелен была права? Может в жизни действительно есть нечто хорошее, то, что ждет их впереди, а они пока этого не замечают? Мэган очень хотела, чтобы это было так.

Глава 12

   Проливной дождь начался так неожиданно, что Майкл промок до нитки. У него и так было скверное настроение, а теперь оно испортилось окончательно. Он рано выехал из Лондона, но по дороге сломалось колесо. Когда его починили, на следующей остановке конь потерял подкову. Поздно вечером ему удалось доехать до дома, но Майкл велел свернуть не к подъездной аллее. С тяжелым сердцем он ехал к могиле Дебби. Ему казалось, что на этот раз он просто не сможет уйти оттуда. Каждый раз, навещая ее, он оставлял там и большую часть себя. Это опустошило его настолько, что он остался совсем без сил.

   Майкл вытер мокрое лицо ладонью, поспешно шагая к дому. Ему казалось, что он израсходовал все силы, которые помогали ему жить. Вернее, не жить, а существовать. Он потерял родителей один за другим, потерял Дебби... У него была только бабушка... Возникла иллюзия обладания над Мэган, но и она не принадлежала ему. Она была его и не его вовсе. В последнее время это довело его до такого отчаяния, что он больше ничего не хотел. Он сидел возле могилы Дебби и не знал, как ему быть теперь. Он ведь сделал всё, что только было возможно. Работал день и ночь, чтобы ни от кого не зависеть. Чтобы обеспечить бабушке достойную жизнь. И Мэган тоже...

   Мэган... Он был ей не нужен. Даже став его женой, она продолжала оставаться женой другого человека.

   «Я не променяю Джорджа ни на кого. Даже мертвого».

   Эти слова начинали отравлять жизнь, хотя Майкл и уверял себя в том, что справиться с этим. Склонять Мэган к чему-то против ее воли было бы просто немыслимо. Майкл не смог поступить с ней так. Не мог причинить ей еще больше боли. На этот раз он возвращался домой с зияющей, черной пустотой в груди. Возвращался домой после невероятно трудных дней в городе. Два с половиной года он был женат на Мэган. Два с половиной года был ей верным мужем. Да и как могло быть иначе? Однажды, повстречав ее, он уже не мог взглянуть на других женщин, не говоря уже о том, чтобы коснуться их. Он был переполнен Мэган, но она так и не смогла свыкнуться с мыслью о потери мужа. А ведь когда-то Майкл надеялся, тайно молил о том, чтобы хоть бы однажды она обратила внимание на него...

   И те тихие разговоры возле камина по вечерам. Прогулки по заснеженному саду. Рассуждения о книгах и авторах. Теплое молоко, к которому он так привык... Майкл думал, что это что-то значило для нее. Но стоило только вернуться в Лондон, как реальность тут же отрезвляла его. Это всё из вежливости и благодарности. Ничего не изменилось. Она никогда не забудет Уиксли. И никогда не сможет полюбить его, Майкла. И эта боль будет жить с ним вечно, всегда. У него не было другой правды, других возможностей. У него не оставалось больше поводов возвращаться домой. Но он возвращался, как самый последний глупец, уверяя себя в том, что он там нужен. Хоть бы немного, но нужен.

   Взбежав по парадной лестнице, Майкл вошел в тихий дом, стряхнул с себя капли дождя и стал снимать мокрый сюртук. Заметив подходившего к нему дворецкого, он быстро велел, протянув ему верхнюю одежду:

   – Принеси мне сухую рубашку в кабинет.

   – Вы не пойдете в свою комнату переодеться?

   Майкл не хотел никого видеть. И не хотел шуметь, чтобы не будить Мэган, которая должна была в это время спать. Рядом с его покоями.

   – Нет, – покачал он головой. – Принеси мне всё туда.

   – Хорошо, сэр.

   Майкл направился в свой кабинет, где к его огромному облегчению горел камин. Мало того, что он промок, так к тому же он жутко промёрз, потому что подул неприятный прохладный ветер. Остановившись у камина, он протянул руки в надежде согреться, но понял, что в мокрой одежде это вряд ли удастся сделать. Майкл стал расстегивать жилет, а потом рубашку и бросил всё на пол. Не хватало только еще и простудиться. Следовало выпить что-нибудь крепкое, чтобы поскорее согреться. Майкл развернулся и направился к буфету, где тут же нашел графин с бренди, плеснул себе янтарного напитка и сделал большой глоток. И тут же закашлялся.

   Дверь тихо отворилась. Майкл медленно обернулся, превозмогая спазмы в горле. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он взглянул на дверь, ожидая увидеть там Роджерса.

   Но там стоял не Роджерс.

   – Мэган? – Ему стало не по себе от того, что она застала его в таком состоянии. Почти голого. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты спишь.

   Взгляд ее стал вдруг строгим.

   – Поэтому не предупредили, что приехали домой?

   Майкл нахмурился, расслышав в ее голосе явные нотки осуждения. Она что же, хотела, чтобы он сообщил заранее, когда приедет домой?

   – Я приехал поздно, поэтому не хотел будить тебя.

   – Я не спала.

   Майкл не мог понять, что с ней такое. Обычно она спокойно встречала его и так же спокойно расставалась с ним. Они не придавали этому какое-либо значение. Вернее, Майкл старался сделать вид, будто это обычное явление. Но сейчас она смотрела на него так, как смотрела бы настоящая жена, обоснованно делая замечания мужу. И ее платье... Майкл застыл, заметив наконец, что на ней не серое траурное платье. А ведь она еще месяц должна была нести траур. Что произошло? Что заставило ее изменить это обстоятельство?

   На ней было светло-бирюзовое платье, так хорошо оттеняющее синеву ее бесподобных глаз. Простого покроя и с короткими рукавами, оно все же было отделано кружевом у квадратного выреза, делая ее чрезвычайно женственной, воздушной и просто бесподобной. Мягкая ткань соблазнительно обрисовала каждый изгиб ее стройного тела, свободно падая на бедра и доходя до самого пола. Она была так хороша, так притягательна, что на этот раз ему пришлось приложить двойные усилия для того, чтобы не сдвинуться с места.