Текст книги "Котик для сильной и независимой (СИ)"
Автор книги: Маричка Вада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 71 страниц)
Внезапно, Морган вспомнил, как ему действительно казалось, будто кровь в теле закипела. Как мешало собственное сердце, почему он собственно и порвал майку. Как появилась Мурси в каюте, и всё стало только хуже, едва её запах коснулся ноздрей. Как Морган сопротивлялся этому, но в итоге окончательно потерял волю и обезумел. Неопознанная ломающая личность боль, давящая изнутри, и снаружи, казалась ему тогда настоящей. Явственной, дробящей, невыносимой. Реальней чем сама реальность. Катар уставился неподвижным взором на капитана.
– По-моему, это ответ на ваш вопрос. Вам показалось, что вы переполнены страстью, – улыбнулась Мурси. – Но звучит поэтично. Кровь закипит, сердце убежит, тужур-абажур, все дела! Ваш дед стихоплёт?
– При чём тут это, сэр? – завертел головой Морган, но вдруг нахмурился, почесал лоб и разочарованно сник. – Это аллегория, да? А я всегда воспринимал в прямом смысле. И мне вчера действительно казалось, что кровь моя кипит, а сердце существует отдельно. А вот когда почувствовал ваш запах, на этом моменте, признаться, уже ничего не помню. Вы теперь меня уволите?
– Пф-ф-ф, – рассмеялась Мурси. – Вы что думаете, первый кто на мне барахтался? Я только не понимаю, если вы всё воспринимали в прямом смысле, то где в родительском гипнозе фраза «вцепись ей в горло, сними штанишки и порадуй своего выхухоля»?
– Какого выхухоля? – напрягся Морган.
– Фиолетового предположим, – пуще прежнего захохотала Мурси. – Откуда я знаю, какого он у вас цвета? До этого у нас не дошло.
– А вы как будто бы жалеете! – вырвалось у Моргана.
– А то! Я потом Ванно таких звездей надавала! Подождать, что ли, не мог, пока вы закончите? Татуху себе даже сделала, чтобы в следующий раз вам не пришлось так долго целиться. А то изгрызли мне всю шею, – капитан слегка наклонила голову и указала на пятно чуть левее правого уха. Издалека выглядело обычным синяком от укуса, с четко очерченными следами зубов. Но катарское зрение сразу разобрало вместо точек символы, которые ясно складывались в: "Кусать тут".
– Вы невозможны! – вскочил Морган, расплескивая остатки содержимого кружки. Голова его закружилась от резких движений, и он вынужден был опуститься обратно.
– То есть, вы сейчас хотите запретить мне относиться к вашему поступку так, как я это чувствую? Навязать собственные ощущения? – отряхивая с футболки настойку, веско проговорила Мурси. – Вам не кажется, что это немного несправедливо? Неужели, по-вашему мнению, я не имею права испытывать ничего, что доставляет вам дискомфорт? Даже сотворенный вашими собственными зубами? – капитан посмотрела Моргану прямо в глаза. И в этом взгляде уже не читалось ни смеха, ни легкости. Это был тяжёлый взыскательный взор, которым она могла приковать к месту, застыдить, заставить её слышать. От которого хотелось провалиться. Рассердилась всё-таки. Моргану очень не хотелось, чтобы так всё закончилось.
– Нет, Мурсик, конечно нет. Я неправ. Не гневайтесь, – обреченно вздохнул он. – Вы имеете полное право презирать меня. Мой поступок не достоин мундира офицера, не достоин катара. Я только хотел, чтобы вы при этом помнили, что никогда в своих мыслях я не допускал подобного развития событий. Я вас уважаю как личность, пусть и критикую иногда. Часто. Почти всегда. Но это только из-за какой-то непонятной мне тревожности. Возможно, я действительно воспринимаю вас как младшую сестру, поэтому и излишне опекаю. Но только и всего.
– Тревожности? – удивленно переспросила Мурси. Так же быстро, как появилось железо в её голосе и взгляде, оно сменилось сочувствием и заботой, которую Морган и раньше видел. Только теперь, на контрасте, он вдруг осознал, что так она почти всё время разговаривает с ними – со всеми в отряде.
– Да, сэр, – нехотя признался Морган. – Я тревожусь. С первого задания. Как только увидел, что вы беспечны, так и затревожился. А после Вакхийи, это чувство всегда сопровождало меня в мыслях о вас, – Мурси смущенно улыбнулась и как-то по-особенному тепло посмотрела на катара. Это придало ему уверенности, и он решил сознаться полностью: – Поэтому я и рвусь вас защищать. То от Ванно, то от снежака. Это неконтролируемо. Если вижу опасность или угрозу на ваш счёт, то в голове что-то щёлкает. Ну и… Насчет той поговорки от деда. Для катар слово «связаться» имеет двойной смысл. Связка – это обряд зачатия, то, чем скрепляют обычно союз двух катар. Ну, вроде… Как у людей свадьба. В общем, если кто-то говорит, что он связан с вами – это означает, что вы вроде как в браке и растите общих котят.
– Вот теперь, наконец, всё понятно! А так как мы с вами обсуждали до этого секс, вас и торкнуло на этой почве.
– Нет, сэр! Связаться – это вообще не про секс! Глубже! – Морган сжал руками виски из-за очередного приступа мигрени. – Это уже не просто физическая близость. Это ответственное действие. На всю жизнь! Если ты решил завести с кем-то котят, и даже у вас дошло дело до связки, это означает, что теперь вы будете с этой персоной до конца жизни. Понимаете?
– Не понимаю, – отрицательно покачала головой Мурси. – Что именно вы хотите донести до меня?
– То, что в произошедшем с моей стороны не было и намека на простую грубую похоть. Я не пытался за счет вас удовлетворить потребности! Не знаю почему, но вчера, я решил связать с вами свою жизнь. Теперь понимаете? – и, глядя как вытягивается лицо Мурси, вздохнул и попытался объяснить спокойней, другими словами: – Да, у катар это по взаимному согласию, и будь вы кошечкой, жевание вашей холки показалось бы вам сладким мгновением, потому что, как я и говорил ранее, у нас там самая чувствительная эрогенная зона. Для меня важно, чтобы вы знали! Вы представляете, каким я должен был быть невменяемым, чтобы желать жениться на йонгее?
– Не представляю ни одной вменяемой персоны в Галактике, кто этого бы хотел, – хохотнула Мурси. – Так я зря татуху набила? Вам совсем никогда не захочется, если даже я вот прям сейчас разденусь?
– О, Разум! Какая же вы непробиваемая женщина! Только об одном думаете, да? Вас только это завлекает? Раздеться, поваляться в постели, обмазать друг друга слюнями и ещё чем другим?
– Обмазаться слюнями, я не могу! – согнулась в приступе смеха Мурси. – Морган, вы, вообще, представляете, как происходит этот процесс? Попробовали хоть раз, быстро бы втянулись.
– Ну-ну, ага! За кого вы меня держите? Конечно я пробовал, даже с человеческими женщинами. Что ж я, по-вашему, принял обет безбрачия? Именно поэтому я так категоричен. Всё это чушь! Чушь, на которую не стоит тратить своё время!
– Ах, вот оно что! Вам не понравилось? – смахнула слезу Мурси. – Не, ну логично, если вы не достигли разрядки, какое же это удовольствие? Хотя, конечно, жаль.
– Почему вам жаль? – недоуменно заморгал Морган.
– Мы могли бы с вами уволиться из войск, открыть платную подписку на галатрубе и радовать зрителей вашими спонтанными экспромтами.
– Издеваетесь, сэр?
– Немножко, – язвительно улыбнулась капитан.
– Ха-ха, как смешно! Извращаться над обычаями другой расы. Очень свежо! Я, вообще, не понимаю, что же вы с таким талантом к дирижированию не пошли в режиссеры. Ставили бы спектакли на потеху публике, разыгрывали сценки. Такой дар пропадает!
– А что, Морган! Мне нравится идея. Всё, решено! С завтрашнего дня передаю вам все дела. Вы спасаете Галактику, а я позову на вашу роль канцлера Шнобби и мы с ним продолжим зажигать.
– Оставьте несчастного Шнобби в покое! – выкрикнул Морган.
– Почему несчастного? Может он будет самым счастливым катаром во Вселенной?
– Рядом с вами? Это уж вряд ли! – фыркнул Морган.
– Морган, – тихо захохотала Мурси. – Мне всё же кажется, что вы ревнуете.
– Катары не ревнуют! Нам не свойственны иррациональные эмоции!
– Это вам дед сказал? – вновь зашлась в смехе капитан.
– Какая же вы… – зарычал Морган, обнажая клыки. Но капитан, глядя на него в упор, наклонила голову и указательным пальцем постучала по татуировке. "Кусать тут"– прочел Морган, сразу же помрачнел и виновато уставился в пол.
– Работает, как я и рассчитывала, – удовлетворенно качнула головой Мурси. И совершенно спокойно добавила: – Спасибо за тест драйв. Отдыхайте, дорогой. Завтра, боюсь, у нас не будет времени для игр и веселья.
Капитан вышла, оставив недоумевающего Моргана одного. Значит, Мурси весь разговор специально вела к такой развязке. Продумала его реакцию, давила на самые больные точки, а он, как всегда, повёлся. Сам задавал вопросы, сам помогал ей. Если эта женщина захочет закопать его живьем, она сделает так, что Морган собственноручно с радостью выроет яму, прыгнет в неё и начнёт засыпать себя землей! Ещё и доказывая, что капитан неправа. Пока не будет слишком поздно.
Пораженный Морган бухнулся на подушку головой. С кем он пытается играть в интеллектуальные игры? О чём он, вообще, думает? А ведь сама Мурси ему уже давно говорит – принять авторитет руководителя! Сдаться! Морган не самый умный на этом корабле, это уж точно. Всё, что он делал до этого, это только ошибки.
Катар закрыл глаза. Неокрепший юноша, пожалуй, так видит его Мурсик, а он и рад вести себя соответствующе. Дурак, каких Галактика ещё не порождала.
В памяти выплыла её наглая самодовольная и одновременно донельзя обаятельная улыбка. Какая, наверное, бывает только у йонгеев. Прав был дед, захочешь один раз с такой связаться, и эта мысль больше не покинет тебя. Интересно, как вчера было? Что он чувствовал, когда отрывал пуговицу от её штанов, когда кусал эту тонкую шею? Прижимал к себе, вдыхал один воздух. "Позволила бы себя приласкать, уж я бы показал, на что способна горячая катарская кровь, что такое настоящая ласка," – уже засыпая, подумал Морган.
***
Капрал резко сел в постели. Его пробудили воспоминания. Внезапно, всё произошедшее нахлынуло одновременно. Он вспомнил каждый свой шаг, каждое движение, каждую мысль до мельчайших подробностей. И как выбил из рук пистолет, и как завалил Мурси на стол, и как пристраивался сзади. И самое ужасное, как запустил руку ей в шорты.
Тошнота подкатила к горлу, дыхание участилось, опять началось усиленное сердцебиение. Пустой желудок потребовал вывернуться наизнанку, и Морган, вскочив с кровати, побежал в туалет. Его вырвало горькой прозрачной жидкостью. От подобного коллапса стенки желудка словно прилипли друг к другу. Мерзкое, гадкое ощущение скверны засело в нём, стояло комом в горле. Хотелось выкашлять, вытошнить, достать руками эту гнусь. Морган чувствовал себя грязным полностью – и внутри, и снаружи. Зудели спина, живот, ноги, даже лицо, а он продолжал справляться с рвотными позывами, наклонившись над раковиной.
Грязь и мерзость. Гнусь и скверна. Внутри, снаружи – всё это должно уйти из него. Капрал посмотрел на себя в зеркало и попытался успокоиться. Душ! Ему срочно нужно отмыться. Соскрести с себя этот позор, избавиться от отвратительной чесотки. Катар включил прохладную воду и залез под струи искусственного ливня. Намылился один раз, второй, третий, но ощущение липкой гадости не отставало. Тому, что он сделал, нет оправдания! Нет!
Накануне, думая, что дальше укуса и небольшой потасовки дело не зашло, Морган и подозревать не мог, насколько разошёлся, позволяя себе чего-то сродни распутству. Ещё и спорил с Мурси после всего. Да он должен на коленях умолять её о прощении. Она его обязана убить – только кровь в силах смыть этот позор! Если в прайде прознают об этом, Моргана приговорят к казни. Как настоящему катару ему, вообще, следует сделать харакири. Это кодекс чести, которую он потерял навсегда.
Морган сел, облокотившись спиной о стенку душа, позволяя воде барабанить по телу. Невозможно, невозможно это пережить! Он, катар, всегда стремящийся к справедливости и благопристойности, обвиняющий Мурси в чрезмерной увлеченности плотскими утехами – сам насильник! Подлинный, настоящий! А если бы она не обладала Силой? А если бы не Ванно? Морган довел бы дело до конца? Это не укладывалось в голове.
Нет, выход у него только один – харакири. Свою честь он запятнал и никогда теперь не отмоется. Но самое ужасное, Морган никогда не будет больше в глазах Мурси достойным мужчиной. Он показал себя ровно таким же, как и остальные. Как все те наёмные убийцы, пираты, канцлеры, окружавшие капитана всю жизнь. Ванно её просто трогал, пока она лежала в отключке, и Мурси сказала, что он не лучше Верненна. А Морган не просто трогал, он пошёл куда дальше. А значит он хуже, хуже космического пирата, от которого Мурси воротит.
Моргана опять затошнило и накрыло паникой. Не отмыться никогда от такого. Никогда! Он сделал воду ледяной – не помогло. Вышел из душа, стараясь оградиться, не думать о случившемся. Но только сильней стало трясти от ненависти к самому себе. Катар быстро оделся и постучал в каюту к Кларе. На корабле царила тишина и полумрак, видимо уже отбой и он проспал почти сутки. Заспанная подруга открыла дверь и удивленно уставилась на взъерошенного друга.
– Дай мне успокоительного! – потребовал с порога катар. – Не знаю, что угодно, иначе я сейчас сделаю с собой непоправимое.
– Тебе опять плохо? Может, Мурси позовем? Может, это какая-то побочная реакция?
– Нет, Клара, нет! Я вспомнил. Я всё вспомнил, что было вчера. Умоляю! Лучше бы я её убил.
– Так, заходи, – Дорн отступила, пропуская капрала в каюту, и усадила его на кушетку. – Сними куртку, я сканером пройдусь. Ого, у тебя давление зашкаливает! Ты чего, Морган, так разнервничался. Капитанша же не в обиде.
– Какое мне дело до неё? Я злюсь на себя! Какой я после всего этого мужчина? Как я буду смотреть в глаза будущей жене, зная, что позволил себе такое с женщиной?
– Морган, ты гонишь, – проворчала Клара, вкалывая ему успокоительное. – Точно побочный эффект. Может, всё же спросим у Мурси, что следует делать?
– Нет, слышишь, нет! Я не могу на неё теперь даже смотреть, я лучше открою транспортный отсек и шагну в космос без скафандра.
– Да что с тобой, дружище? Всё нормально же было. Что ты там вспомнил такого?
– Я… – Морган облизал пересохшие губы. – Я… – язык не поворачивался сказать это вслух, хотя волнение заметно поубавилось. Дыхание выровнялось, перестало тошнить. – Клара, я сделал такое, что просто омерзительно! – подруга продолжала непонимающе на него смотреть. – Я не хотел её убить, понимаешь? Не убить я её хотел!
– А что тогда? Просто придушить, чтобы она помучилась?
– Клара, какие у меня были раны? Перечисли.
– Ну, ты расцарапал лицо, грудь. Еще прокусил свою руку до крови. Достаточно глубоко, самое долгое, с чем возился сканер.
– А какой укус у неё на шее был? Виднелась ли там кровь? – истерично завопил Морган.
– Не виднелась, – медленно произнесла Клара, всё ещё не догадываясь, к чему пытается подвести её друг. – Если не убить, зачем ты кусал ей шею тогда?
– Потому что так происходит обряд зачатия котят! Я оторвал пуговицу на её шортах – выдрал с корнем. Я… Не могу, меня сейчас стошнит, – Морган прикрыл рукой рот и подскочил. Клара помогла ему добраться до раковины и прикрыла дверь.
– Морган, я же говорила, что ты неровно к ней дышишь, – усмехнулась Дорн, как только послышался шум воды.
– Это вообще тут не при чем, – раздалось из-за двери. – Я не хочу обсуждать чувства к этой женщине. Мы говорим о насилии, которое я пытался над ней совершить. Понимаешь? – он открыл дверь и предстал перед подругой весь мокрый. Оттянул подол футболки и утёр им лицо, не заботясь о манерах. – Это невозможно, кем она теперь меня считает?
– Да как считала никем, так и считает. Не парься, ей вообще пофигу. Ходила сегодня весь день, песни напевала. Мы для неё насекомые. Ты же посмотри, какая она надменная. Сам подумай, что ей какой-то катар? Тем более, что ты был под воздействием её же Тёмной энергии. Ты, вообще, не виноват в произошедшем, это только её ответственность.
– При чем тут она? Я, понимаешь? Я отвратителен сам себе!
– Так успокойся! Я маловато, наверное, вколола. Сядь, сейчас ещё добавлю. И послушай меня – ты был невменяем! Не в себе. Это не то, что пьяный. Такое невозможно предусмотреть. И я тебя очень хорошо знаю, ты бы никогда в жизни не сделал ничего подобного в обычном состоянии. Разве не так? К тому же, она была вполне вменяема, когда лапала тебя.
– В смысле?
– Капитанша отправила меня за зондами, а сама наглаживала твоё бессознательное туловище! Я захожу, а она как раз пальцами грудь тебе наминает. Глаза светятся, лыба до ушей. Ещё и открыто об этом мне заявила. Не видишь, говорит, мацаю, пока не вопит. Я в шоке! Выходит она уж точно знала, что ты её не убить хотел. Выходит, это я только не догадалась. Офигеть! Могла бы и сказать правду! Я же говорю, она кошмарная персона!
– Я всё-таки ей нравлюсь, – улыбнулся Морган, но быстро скис. – Нравился.
– Та, капитаншу, вообще, ничем не проймёшь. Она привыкла, видимо, к такому. Ведёт себя подобным образом и без всяких там триггеров. На кухне меня зажала, тебе шерсть перебирала, Джимми целовала. Ты забыл уже? Не пойму, чего ты так разволновался? Ещё неизвестно, как бы она повела себя при триггере.
– Я не думал об этом, – Морган ошарашено посмотрел на подругу. – Её же постоянно триггерит, она же по-другому не умеет пользоваться силой. Ванно же учит Мурсика именно этому – нападать без внешнего стимула. Она что, постоянно испытывает такую ужасную боль?
– Не знаю, какая разница, что там она испытывает! Главное, чтобы ты больше не испытывал. И уж тем более не корил себя за испытываемое. Такое испытание от Вселенского Разума всякому по интеллекту дадено.
– Покаяние! – внезапно догадался Морган. – Ненависть к себе. Вынужденная голодовка. О, Разум! Через что бедная Мурсик проходит всё время. Каждый раз после боя. Это невозможно! Невозможно переживать раз за разом подобное и не сломаться, не сойти с ума. Поэтому у неё и депрессия, поэтому она и шутит постоянно. Она просто на грани. У неё нет выбора, иначе упадет в бездну боли. Так, мне надо с ней поговорить, я пошёл.
– Куда! – преградила ему путь Клара. – Ночь же, все спят.
– Если ещё нет пяти утра, то Мурсик работает. Страшно представить, какие кошмары её мучают ночами.
Морган подхватил куртку и быстро вышел из медчасти. И действительно, капитан сидела на кресле с кружкой кофе и рассматривала строение непонятного устройства на главном холотерминале. Она вздрогнула и уставилась на мокрого капрала.
– Божечки-кошечки, вы точно меня доконаете. Чё не спите? Вам всё ещё плохо?
– Это личное, – всё, что смог прошептать катар, неожиданно почувствовавший собственную ничтожность перед ней.
– Решили вспомнить, чем же вам так не понравился секс? – тихо расхохоталась Мурси. – Вот это сила воли! Я бы ещё дня два с места не вставала.
– Покаяние – это искусственное или настоящее чувство? – внезапно спросил Морган.
– Покаяние, это не чувство, – нахмурилась Мурси. – Это способ пережить раскаяние. А что? У вас и остальные симптомы выявились?
– Тошнота, чувство вины, ненависть к себе, стремление к саморазрушению.
– И что вы приняли? – Мурси уже не смеялась, а, быстро подойдя к капралу, беззастенчиво приложила два пальца к его шее. Нащупав вену, она сосчитала пульс. – Давление вроде в порядке.
– Не знаю, Клара что-то вколола, мне легче, но я не уверен, как долго это продлится. И… ваши пальцы.
– Привычка, простите, – Морган проследил взглядом за рукой Мурси, которую она спрятала за спину. Он хотел попросить вернуть всё на место – такие прикосновения успокаивали, дарили иллюзию, что всё в порядке, всё как прежде. Но во рту пересохло, и катар только и смог громко причмокнуть, пытаясь смочить слюной горло.
– Бедный мой капрал! Если бы я только знала, что такое с вами произойдет, я бы нашла другой способ отделаться от вас в кабинете.
– Не говорите так! – прохрипел Морган. – Я рад, что вы учились на мне атаковать мирную цель. И если вам нужны ещё тренировки, я с радостью предоставлю свою тушку под эти эксперименты.
– Морган, ты поехавший? – цокнула Мурси и постучала в дверь медчасти. – Что ты ему дала, подруга? Мне нужен состав, кажись, у него таки кукуха окончательно отлетела.
Моргану стало невыносимо тошно находиться рядом с капитаном. Он, оказывается, скрывал за маской честности и дисциплинированности свои низменные желания, а она, наоборот, носила личину распутной невоспитанной девицы, пряча от посторонних глаз непостижимого размера благородство и сострадание. Леди всегалактическое великодушие. От отвращения к себе, отвращения к собственным жизненным постулатам хотелось в прямом смысле удавиться. Пасть на колени, оплакивать её легкомысленное снисхождение к проступку, возносить Мурси за то, что она не придает его преступлению никакого значения. У катара заныло сердце, охватываемое изнуряющей тоской. Он захотел исчезнуть из общей комнаты и уже сделал шаг в сторону каюты, но Мурси схватила его за руку.
– Стоять! – приказала она.
– Всё-таки это побочное, да? – Клара уже нашла у себя в паде нужную аннотацию и протянула капитану для ознакомления. – А я ему говорила, но он заладил свою нудную песнь…
– Замолчи! – прорычал Морган, потом посмотрел на вздрогнувшую Мурси и крепко сжал её руку. – Я должен как-то искупить свой поступок. Может вам всё равно, но это нужно мне.
– Морган, я не держу на вас зла, в погоде. Вам не нужно искупление, покаяние или что-то такое. Это триггер, считайте, что внутри вас побывал маленький йонгей. Теперь вы лучше познали врага. Вот и всё. Тренировка – путь к победе!
– Ты что делаешь? – шикнула Клара, неотрывно глядя на руки капрала. – Приди в себя, Морган, отпусти капитана, что ты вцепился в неё.
– Клара, он не виноват. Я вообще удивляюсь, как Морган всё стоически переносит, – покачала головой Мурси. – Ему сейчас тяжело воспринимать грань, где реальность, а где вымысел. Пусть нудит, держит нас за руки, поет, танцует, вообще, всё, что хочет пусть делает, – капитан, наконец, дочитала. – Ага, хватит вам и четвертинки, думаю. Только вы уж меня простите двое, но у Моргана пропадет какое-либо желание на некоторое время.
– Какое желание? – в один голос спросили Морган и Клара.
– На тот случай, если вдруг вы всё же решите обслюнявить друг друга, – усмехнулась Мурси и потянула катара за руку в кабинет для совещания.
В этот раз Морган шёл безропотно. Держался немного позади, глаза его бегали по тощей фигуре капитана, и катар впервые заострил внимание, какая она всё-таки хрупкая. Иногда, в будничные часы, Мурси выглядела сильной, уверенной в себе. Как будто надевала метафизическую броню. В такие моменты она казалась и выше, и мускулистей. А с мечом в руках так вообще – женщина-воин, древняя амазонка, ни дать ни взять. А иногда, особенно по ночам, когда считала, что за ней никто не наблюдает, она забывала об этом своём перевоплощении и представала перед ним такой, какая есть на самом деле – маленькой и хрупкой, ещё совсем девочкой, на плечи которой свалилось огромная ответственность. И Мурси покорно, пусть и вынужденно, вела за собой толпы: канцлеров, пиратов, Лордов йонгеев, будущих старейшин прайда, сильнейших Палачей Галактики.
– Мурси, – прошептал Морган, как только дверь комнаты для совещания закрылась. – Мурсик. Что я могу сделать, чтобы искупить свою вину? Хотите, встану на колени? Хотите, пусть Ванно меня изобьёт? Хотите, я при Военном Совете сознаюсь сам, напишу повинную? Хотите..
– Прекратите, Морган. Мне ваще не требуется ваше унижение.
– Мне нужно! Совершённому нет оправдания.
– Морган, – вздохнула Мурси. – Я сейчас скажу одну умную вещь, только вы не обижайтесь. Простите себя! Не придумывайте оправданий, не врите себе. Согласитесь с тем, что поступок был ужасен, ответственность за него лежит целиком на вас. А потом – простите себя за ошибку. Вы не идеальны, никто в целой Вселенной не идеален. Все совершают ошибки. Это нормально. Примите себя таким. Неидеальным. И простите. Сосредоточьтесь, вынесите урок, и простите.
– Я не понимаю, это неприемлемо. Как можно себя простить за такое чудовищное преступление? Это же не просто какое-то неповиновение приказу.
– Ладно, пойдем другим путем, – капитан повернулась к нему лицом и, держа за обе руки, заглянула прямо в глаза. – Триггер это страшно, это больно, от начала и до конца, от момента, как только всё подступило до того, как ушёл последний симптом. Если вам будет легче, представьте, что я злорадствовала со своими агентами на ваш счёт. Обсуждала все ваши действия и насмехалась. Этого достаточно, чтобы создать противовес мучениям вашей совести?
– Я же слышу по голосу, что это неправда. Зачем вы мне врёте?
– Ну что я ещё могу сделать для вас? – немного раздраженно ответила Мурси. – Хотите, обниму?
– Зачем? – запротестовал Морган. – На такое я пока не готов. Не сейчас. Дайте мне время.
– Затем, что объятия помогают психологически справиться с проблемой. Они создают ощущение, что вы не один, что у вас есть поддержка и опора. Ну, по крайней мере, у людей так. Не знаю, у катар, наверное, такого нет.
– Нет, – согласился Морган, нехотя выпуская её ладони из рук. – Нас учат самостоятельно справляться со своими проблемами. Иначе, ты каджит, а не катар!
– Какой кошмар, – проворчала Мурси, отвернулась от него и принялась копаться по ящикам в стеллаже.
– А вы сами как справляетесь с этим? Я имею в виду даже не моральную составляющую. Физическая боль, она же невыносима.
– Привычка – вторая натура, – пожала плечами Мурси. – Вы же смотрели тренировки в монастырях? Я правильно поняла?
– Да. И вот это действительно кошмар. Бедные дети!
– Ничо не бедные, так гораздо лучше. Вы же не думаете, что наставники сплошь садисты, – хмыкнула Мурси, подбирая к очередному ящику пароль. – Есть, конечно, среди них и такие, но все тренировки в монастырях именно для того и созданы, чтобы приучить детей к физической боли. Это вам ещё повезло, энергия не мутирует клетки. Тоже такое себе удовольствие. Но из-за постоянства этих процессов, боль со временем практически не замечаема, – наконец, она справилась с замком, выудила знакомый Моргану пузырек и, разломив таблетку на четвертинки, протянула один кусочек катару. – Держите. Полегчает. Через десять часов нужно будет закрепить. Только поставьте сами себе будильник.
– Спасибо, сэр, – тяжело вздохнул Морган, хотел уже уходить, но в дверях остановился и всё-таки спросил. – Вы же караулили, да? Знали, что мне станет ещё хуже.
– Я работала, – быстро отвернулась Мурси, делая вид, что ищет что-то очень важное в открытом ящике.
– Так и подумал, – улыбнулся катар. – Спасибо.
– Всё, спочь! То есть спать! Если вдруг сна не будет, почитайте, предайтесь приятным мыслям, вспомните времена из детства или когда вам было просто хорошо.
– Это покаяние?
– Нет, – усмехнулась Мурси, – это антипокаяние. Покаяние заключается в фиксации на произошедшем. Личностная установка не делать подобного впредь. Требуется в крайнем случае, если не хотите повторять.
– Я не хочу повторять.
– Вы и не будете. Это была игра подсознания. Даже если у вас вдруг случится ещё один триггер, он будет непредсказуем для всех, но он точно не заставит вас… – Мурси бегло взглянула на лицо Моргана и улыбнулась. – Не заставит вас пытаться убить меня, это я вам клянусь пяткой вакуйя. Так что покаяния в вашем случае точно не полезно.
