Текст книги "Потерянная реликвия (СИ)"

Автор книги: Мариани Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

  Масси и Гурко не разделяли его опасений. Когда карабинеры вышли на открытое пространство галереи, они уже ждали их. Гурко направил свой AR-15 и выпустил длинную очередь по вторгшимся полицейским, которые сбили одного человека, а остальных отправили в укрытие. Три витрины разлетелись на вращающиеся осколки. Клочья холста, которые когда-то были картинами Пикассо стоимостью восемь миллионов евро, плыли сквозь дым.

  В боковой комнате заложники кричали и кричали в панике. Донателла крепко прижала к себе Джанни, закрыв глаза. Еще один оглушительный обмен выстрелами, и они увидели двух боевиков в масках, отступающих к ним прямо за дверным проемом.

  Один из заложников увидел свой шанс. До сих пор двойник Роберта Редфорда в блейзере Valentino ничего не говорил и не делал. Теперь он поднялся на ноги, не отрывая глаз от спины боевиков.

  «Нет, – сказала Донателла. „Не делай этого“.

  Пьетро де Крещенцо потянул мужчину за рукав. «Ложись, – умолял он. „Ты убьешь нас всех, дурак“.

  Парень не слушал. Он вырвал руку из хватки Де Кресенцо и, прежде чем они смогли его остановить, он пересек комнату и напал на Гурко сзади, схватив его пистолет и пытаясь вырвать его из рук.

  Гурко был вдвое сильнее и вдвое быстрее. Однажды он сдерживал целый отряд чеченских партизан, вооруженный не более чем заостренным окопным орудием, в течение пяти часов, пока не прибыло подкрепление. Этот парень не собирался причинять ему много хлопот. Он вырвал у этого человека руки от оружия и отправил его в полет ударом головы, вонзившим зубы ему в горло. Парень закричал и пополз обратно к другим заложникам, как будто думал, что может спрятаться среди них. Обезумев от ярости, Гурко бросился за ним в боковую комнату, опустив свой AR-15 на бедро, нажал на спусковой крючок и удержал его. Более двадцати выстрелов из винтовки разорвали комнату на части, заглушая крики заложников. Он не прекращал стрелять, пока магазин не опустел.

  К тому времени крики заложников стихли.

  Спартак Гурко бесстрастно посмотрел на бойню внутри комнаты, затем отвернулся. Заметив мягкий футляр с изображением Гойи, он схватил его и перекинул через плечо. Когда он выбежал обратно в галерею, то увидел, что место наводняют копы. Масси был придавлен огнестрельным оружием. Гурко плюнул. Поднял свой AR-15 и выпустил подствольную 40-мм гранату.

  Взрыв потряс комнату и выбило большинство окон. Стекло хлынуло с потолка, словно ледяная буря. Там, где карабинеры набирали силу моментом ранее, огненное озеро заливало разбросанные тела. Горящие копы пошатнулись и упали. Разбитый Рембрандт крутил по полу пылающее колесо телеги.

  Гурко и Масси выскочили из дыма и выскочили из разбитых окон на территорию, как сумасшедшие. Они перепрыгнули через невысокую стену, а затем быстро исчезли через лужайки к лесу вдали.

  Глава двадцать третья

  Бен выбежал из библиотеки как раз вовремя, чтобы увидеть, как вооруженные до зубов карабинеры роятся в коридоре. Он замахал руками и крикнул: «Нет! Есть заложники! во весь голос – но его крик затерялся в шуме, когда двое боевиков открыли огонь и отогнали штурмовую группу обратно к входному фойе. У Бена как раз было достаточно времени, чтобы узнать в одном из стрелков громадину, с которой он столкнулся ранее; затем ему пришлось нырнуть обратно в библиотеку, прикрывая лицо от летящих осколков, когда два головореза расстреляли все на куски из своих автоматов. Он побежал обратно к девушке, пытаясь защитить ее, как мог, от шальных пуль, его мысли метались в мыслях о том, что он может сделать, чтобы защитить ее, если сюда войдут боевики.

  Но несколько мгновений спустя он понял, что перестрелка переместилась в комнату галереи. Он выбежал обратно в зал и был встречен дулами карабинеров. Он поднял руки и сцепил пальцы над головой. Когда они приблизились к нему, он объяснил, что был одним из посетителей выставки. Грубые руки начали тащить его к входному фойе.

  Тогда в галерее взорвалась граната. Казалось, все здание качнулось.

  'Иисус Христос!' – завопил сержант карабинеров, сжимавший руку Бена. Он отпустил Бена и побежал с остальными его людьми к дорожке из разбитого стекла, когда густой черный дым клубился в зал.

  Никто не останавливал его в этом хаосе, поэтому Бен последовал за ними сквозь едкий дым. Впервые с начала ограбления он снова оказался в выставочном зале.

  Как бы много ни было боевиков, теперь все они ушли. Вслед за ними они покинули поле битвы. Горящие тела павших полицейских, некоторые из них были убиты, некоторые искалечены и пытались развернуть пламя и сползти в безопасное место. Все было покрыто битым стеклом. Многие ценные экспонаты были уничтожены.

  Бену это было наплевать. Его сердце было у него во рту, когда он огляделся, глядя сквозь дым. Никаких следов заложников нигде – потом он посмотрел в открытую дверь в боковую комнату и кое-что увидел.

  Нога. Кто-то неподвижно лежал. Бен побежал. Он ворвался в комнату.

  Он смотрел.

  Он нашел заложников.

  Или то, что от них осталось. Тридцать или более тел валялись на полу. Некоторые лежат плашмя. Некоторые прислонились к стене. Повсюду кровь, и гипс, и пыль, и мусор, и разбросанные гильзы от гильз автоматов.

  Бен услышал стон. Выживший. Он подбежал и увидел пыльную руку, высовывающуюся из груд тел, и бледное лицо, смотрящее на него, с прожилками пыли и крови. Это был граф Пьетро де Крещенцо. Когда Бен огляделся, он понял, что еще один или двое зашевелились.

  А потом он увидел Донателлу и Джанни.

  Бен отшатнулся, рухнул на противоположную стену, закрыл глаза и почувствовал себя больным, а затем комната наполнилась кричащими карабинерами.

  Он даже не заметил, как они подняли его на ноги и наполовину унесли. Едва заметила болтовню радио и визг сирен, хаос вокруг него, когда его вывели на улицу, или медработников, которые усадили его и накрыли одеялом.

  Поездка на машине скорой помощи была лишь далекой мечтой.

  Глава двадцать четвертая

  Уже темнело, когда флот машин скорой помощи прибыл в отсеки скорой помощи в больнице Сан-Филиппо Нери в Риме, и раненые были срочно увезены медицинским персоналом. Бен отказался от инвалидной коляски, которую парамедики пытались запихнуть под него. Через несколько минут его отвели в ярко освещенную процедурную комнату, где ему дали форму для заполнения и оставили одного на некоторое время. Он сидел на кровати, подперев голову руками. Не поднял глаз, когда услышал, что медсестра подошла к его плечу. Не разговаривая с ней, она осторожно срезала его окровавленную футболку и начала промывать его рану. Он почти не заметил укол хирургического духа или укол анестезирующей иглы, когда она готовилась зашить его. Он был далеко, охваченный темной бурей ярости, вины и отчаяния.

  Впервые в своей жизни он добровольно позволил полицейским ковбоям скомпрометировать деликатную и нестабильную ситуацию с заложниками. Это шло вразрез со всей его подготовкой, со всем его опытом. И посмотрите, что произошло в результате.

  О чем ты думал?

  У меня не было выбора.

  Да вы сделали. Вы могли бы спасти этих людей.

  Не имело значения, насколько сильно он закрыл глаза или уперся в них кулаками. Он не мог скрыть образ мертвых Донателлы и Джанни. Их пристальные глаза. Их одежда была разорвана пулями, лужа их слитой крови блестела на полу. Он увидел лицо мальчика, смотрящего на него, когда они вместе шли по дороге в тот день. Увидел выражение облегчения и радости молодой матери, когда он привел к ней ее сына. Она была такой теплой, такой живой. Малыш такой любознательный и умный, у него вся жизнь впереди.

  Теперь они вдвоем лежали на плитах где-то в этой самой больнице. И этого можно было предотвратить.

  Это было невыносимо.

  Бен не заметил, как медсестра вышла из комнаты. Время шло – это могли быть минуты или дни, он этого не понимал. Затем в его мысли ворвался голос, произнесший его имя. Он поднял глаза и увидел двух мужчин в темных костюмах.

  Он мгновенно сообразил их для полиции. Один из них остановился у дверного проема, а другой подошел к нему. – Синьор Хоуп? – повторил он. «Я капитано Роберто Ларио из Arma dei Carabinieri здесь, в Риме». Его английский был с акцентом, но бегло.

  Бен долго смотрел на него и ничего не сказал. Сотня эмоций захлестнула его, и он мог сказать тысячу вещей. Но он был не единственным, кому было больно. Ощущение потрясения и горя, нависшее над этими людьми, было ощутимым, и он мог видеть напряженную мрачность на их лицах и темные круги вокруг глаз, которые означали нечто большее, чем просто усталость от работы в поздние смены. Было мало пользы от того, чтобы высвободить гнев на этих парней.

  «Я Бен Хоуп, – сказал он.

  Ларио что-то ему протянул. Белая рубашка, аккуратно отутюженная и сложенная. «Я надеюсь, что это правильный размер».

  Бен взял его и надел. Он был тугим на груди и неудобным из-за толстой повязки, которую медсестра накинула ему на плечо. «Спасибо», – пробормотал он.

  «Я должен задать вам несколько вопросов, – сказал Ларио. „Внизу ждет машина“.

  Бен сидел тихо и закрыл глаза, пока безымянная полицейская Alfa Romeo 159 мчалась по улицам Рима. Никто не говорил. Пятнадцать минут спустя вооруженная охрана ввела машину в охраняемый комплекс. Ларио и его молчаливый спутник проводили Бена в здание с зарешеченными окнами. Внутри широкое фойе украшали итальянские флаги и геральдический символ карабинеров. Та же мрачная атмосфера царила над всем местом, когда Ларио по гулкой лестнице шел по коридору в кабинет. Его тихий товарищ исчез, когда Бен был показан внутри. Ларио предложил кофе. Бен вежливо отказался.

  Стол капитана полиции был завален тоннами бумаг. Он расчистил кучу в сторону, положил перед собой блокнот и папку и начал то, что Бену показалось началом долгой болтовни об ужасных событиях того дня.

  – вмешался Бен. – Сколько выжило?

  Ларио надул щеки. 'Одиннадцать.'

  «Из тридцати».

  «Тридцать один посетитель выставки, три владельца галереи и два администратора. Плюс мальчик. Всего тридцать семь. Ларио замолчал, наблюдая за выражением лица Бена. „Я также потерял много мужчин. Семнадцать человек погибли, трое могут не выжить, еще восемь серьезно ранены “.

  «Не то, что я бы назвал очень успешной операцией», – сказал Бен.

  Ларио развел руками, казалось, собирался сказать что-то еще, но сдержал. 'Нет.'

  «Что случилось с девушкой?» – спросил Бен. «Около пятнадцати, блондинка. Она была в библиотеке ».

  – Клаудиа Ардженто. Она лечится от шока. Ее родители тоже выжили ».

  «Я рад», – пробормотал Бен, и он был прав. – А теперь, синьор Хоуп. Я знаю, что это был долгий и трудный день. Но мне нужно, чтобы вы рассказали мне все, что знаете.

  Бен объяснил, как он отделился от остальных гостей, когда началась атака. «Значит, я не видел всех злоумышленников. Но очевидно, что мы имеем дело с профессиональным снаряжением. Некоторые из них были итальянцами, некоторые русскими. Сколько вы арестовали?

  «Два, – сказал Ларио. – И я очень хотел понять это, синьор Хоуп. Мы нашли двух мужчин, свисающих с окна, их ноги были связаны длинным пожарным шлангом ».

  «Я смог одолеть их», – сказал Бен. «Мне повезло, вот и все».

  Ларио кивнул. Он постучал кончиками пальцев по папке на столе, затем открыл ее. Бен узнал отправленный по факсу лист внутри. «Я читал ваше военное досье, – сказал Ларио. То есть столько, сколько британское министерство внутренних дел позволило мне увидеть. Я понимаю, что вы человек – как бы это сказать – очень специфических навыков.

  «Раньше было, – сказал Бен. „Я сейчас на пенсии“.

  'Конечно. Скажите, синьор Хоуп. У одного из задержанных на левой руке отсутствует несколько пальцев. Мои офицеры нашли пальцы в здании. Мне было бы интересно услышать ваши мысли о том, как могла произойти эта травма ».

  Бен пожал плечами. «Я действительно не мог сказать. Может, парень поймал пальцы дверью или что-то в этом роде.

  Губы Ларио скривились в крошечной улыбке. Он сделал еще одну заметку в своем блокноте.

  – Вы нашли их в печи? – сказал Бен.

  Ларио выглядел озадаченным.

  «Не думал, что так», – подумал Бен. «На втором этаже есть класс керамики. Внутри одной из печей вы найдете двух русских. Конечно, живы, если они еще не задохнулись.

  Ларио секунду смотрел на него, затем схватил телефон и послал поток команд на быстром итальянском.

  «Запомни и это», – сказал Бен, закончив. «Среди грабителей, которым позволили бежать вашим людям, есть одна особенность. Глазная гетерохромия. Когда Ларио снова выглядел пустым, он объяснил: „Глаза другого цвета. Один коричневый, другой ореховый. Это не так очевидно, но вы бы это заметили, если присмотритесь. Что еще более характерно в нем, так это его телосложение. Невысокого роста, наверное, не больше шести футов трех дюймов. Но построен как танк. Бодибилдер, возможно, принимающий стероиды “.

  Ларио делал записи, пока Бен говорил. «А этот человек был русский или итальянец?»

  «Я не слышал, как он говорил».

  «Тем не менее, это полезная информация, – сказал Ларио. 'Спасибо.' Он сделал паузу и задумчиво поджал губы. „Мне интересно, можете ли вы также просветить меня относительно двух мертвых преступников, которых мы нашли. Один находился на пожарной лестнице и был застрелен из автоматического оружия калибра 9 мм. Другой был в библиотеке, где мы нашли Клаудию Ардженто “.

  – Анатолий Шиков, – сказал Бен.

  Ларио записал это. – Кажется, вам хорошо знакомо его имя.

  «Я подслушал их разговор».

  'Я понимаю. Это было небрежно с их стороны. Теперь это Шиков. Характер его смерти был, мягко говоря, необычным. Я полагаю, вы не представляете, как ему удалось зарыть в череп топор?

  Топор. Бен подавил мрачную улыбку и сохранил выражение лица. Как будто он попался на эту старую уловку. «Боюсь, я действительно понятия не имею».

  'Я понимаю.'

  «За исключением того, что, похоже, между головорезами происходит какая-то ссора», – сказал Бен. «Не спрашивайте меня, почему, но мне показалось, что они дерутся между собой. Вот как я смог одолеть двоих, которых я запер. Они выстрелили друг другу в ногу. Так что, возможно, это тоже объясняет топор. Может быть, и отрубленные пальцы. Кто знает?'

  Ларио посмотрел на него. 'Прошу прощения. Вы только что сказали «в ногу»?

  'Верно. Ваши офицеры подтвердят это, когда найдут их.

  Ларио долго смотрел на Бена, словно искал в его глазах какие-либо признаки лжи. Его губы скривились в еще одной слабой кривой улыбке. «Я полагаю, мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле».

  «Это было очень запутанное время», – сказал Бен. «Все произошло так быстро».

  «Я полагаю, вы больше не привыкли, как сказать, в гуще событий?»

  «Как вы видели из моего послужного списка, прошло несколько лет с тех пор, как я ушел из армии. В наши дни самое страшное, с чем мне приходится сталкиваться, – это заполнение налоговых деклараций ».

  – Тогда я не хочу вас утомлять. Я думаю, что наши дела на данный момент завершены, синьор Хоуп. Ларио поднялся на ноги. Он выпятил подбородок. «От имени правительства и народа Италии», – сказал он величественно. «Благодарю вас за то, что вы сделали».

  Бен встал, и они пожали друг другу руки. «Я действительно очень мало сделал».

  'Как ты говоришь. Тем не менее, мы вам благодарны ». Ларио указал из окна офиса на закрытый двор внизу. «Вы найдете свою машину снаружи. Мои люди нашли внутри ваш паспорт и личные вещи, и я взял на себя смелость принести их сюда. Спросите ключи у дежурного сержанта.

  – Значит, я могу идти?

  Ларио кивнул. «Хотя я сожалею, что вас могут попросить вернуться для дачи показаний на каком-то этапе расследования. Если возникнет такая необходимость, я полагаю, с вами можно будет связаться по вашему служебному адресу во Франции?

  «Верно», – сказал Бен и направился к двери.

  – Синьор Хоуп?

  Бен повернулся. Ларио прислонился к своему столу и с любопытством наблюдал за ним. «Я бы, конечно, не позволил тебе уйти так свободно, если бы подумал, что они есть. . . нарушения в вашем отчете о событиях. Вы понимаете, что я имею в виду?

  'Нарушения, такие как. . . ? '

  Ларио махнул рукой. 'Независимо от того. Я уверен, что эти люди стреляли друг другу в ногу. Я уверен, что этому инциденту с покером, а также отрубленным пальцам должно быть объяснение ».

  «Значит, это был покер», – сказал Бен.

  'Виноват.'

  «Когда воры вываливаются. . . ' – сказал Бен. „Ты лучше меня знаешь, как идут дела“.

  – Совершенно верно, – любезно ответил Ларио. «Это не имеет большого значения. И я уверен, что мне не о чем беспокоиться. . . нарушениях во время оставшейся части вашего пребывания в Италии?

  'Не в последнюю очередь.' Бен улыбнулся. 'Почему ты?'

  'Ты прав. Почему я?'

  «В любом случае, завтра я уезжаю в Лондон». Бен взглянул на часы. Это было после часу дня. – Или, лучше сказать, сегодня позже. Мой рейс в четыре часа дня.

  Ларио собирался ответить, когда на его столе зазвонил телефон. 'Прошу прощения.' Он взял. «Ларио».

  На несколько секунд воцарилась тишина, пока он слушал, на его лице расплылась глубокая хмурость. Он присел к столу, вздохнул и взъерошил волосы.

  Как бы то ни было, даже в такую ​​ночь это были плохие новости.

  – Со Страда все будет в порядке? – сказал Ларио по-итальянски.

  Сердце Бена похолодело при упоминании этого имени.

  Бровь Ларио нахмурилась еще сильнее. 'Бедный парень. Потерять семью вот так и потом. . . OK. Ага. Спасибо, что дал мне знать.' Он повесил трубку, громко вздохнул и потер лицо руками.

  – Страда, – сказал Бен. – Как в Фабио Страде?

  Ларио выглядел удивленным. 'Ты его знаешь?'

  «Я встретил его жену Донателлу и сына Джанни в галерее». Их имена было сложно назвать. 'Что произошло?'

  «Фабио Страда попал в серьезную автомобильную аварию. Очевидно, он ехал домой поздно с работы, когда сестра позвонила ему и сообщила о смерти его жены и сына ». Ларио скривился. « Una isterica. Глупая женщина. Так не должно было случиться. Страда был так потрясен, что потерял контроль над машиной ». Ларио печально покачал головой. «Слава богу, он не был сильно ранен. Его доставили в ту же больницу, из которой вы только что приехали ».

  Глава двадцать пятая

  В тот момент, когда он забрался в «Сёгун», Бен понял, что копы прошли через каждый дюйм машины. Только тонкие контрольные признаки, которые мог различить только профессионал, такие как грязные отпечатки на приборной панели, обертка от сладостей в заднем пространстве для ног и расстегнутые ремни на его старой зеленой армейской сумке. Его кожаная куртка по-прежнему лежала на пассажирском сиденье, где он ее оставил, но тот, кто проверил содержимое его бумажника с непревзойденным мастерством, положил его не в тот карман. По крайней мере, им не удалось потерять его авиабилеты, и они не сунули пальцы в толстую пачку банкнот, которую он предпочитал носить с собой, а не использовать карты. Водительское сиденье было приспособлено для человека с ногами длиной с мандрил. Бен устроился поудобнее, затем завел двигатель и выехал из привокзальной площади штаб-квартиры карабинеров. Вооруженные охранники лаконично махали ему рукой из-за ворот.

  Ночь была теплой, и Бен опускал окна, выезжая на улицу. Он чувствовал усталость. Было поздно, но в Риме найти отель никогда не поздно. Все, что он хотел прямо сейчас, – это лечь в постель, закрыть глаза и навсегда стереть последние несколько часов из своей памяти.

  В свете уличного фонаря в нескольких метрах от припаркованного серебристого Renault Espace трое людей болтались. Два парня, один небритый, с колючими волосами и в яркой рубашке, другой пухлый в джинсовой куртке, разговаривают с высокой привлекательной брюнеткой. Оба мужчины курили, и все трое о чем-то поделились шутками. Женский смех разнесся по улице.

  Когда Бен выезжал из полицейского управления и ворота за ним закрылись, он заметил, что толстяк глянул в открытое окно сёгуна, прищурился, узнавая, а затем похлопал женщину по руке и пробормотал что-то по-итальянски, что могло иметь был «вот он идет». Женщина и парень с колючими волосами повернулись и уставились на него; Затем парень с шипами быстро бросил сигарету и раздавил окурок своим ботинком, нырнул в заднюю часть Espace и вышел с легкой телекамерой, которую он перекинул через плечо, как пусковую установку для ракет класса «земля-воздух», пухленький достал наушники и микрофон. Все они шагнули через улицу к приближающемуся Сёгуну, и Бену пришлось затормозить, чтобы их не сбить.

  Женщина подняла руку. 'Прошу прощения?' она позвала по-английски. – Синьор Хоуп? Сильвана Лучензи, TeleGiornale 1 News ».

  Бен выругался себе под нос. Ларио владел секретностью так же тонко, как и его человеческие навыки спасения заложников. Он махнул команде в сторону, но они обошли машину и не пропустили его. Парень с колючими волосами направил камеру через открытое пассажирское окно сёгуна на Бена, в то время как женщина подошла к водительской стороне, улыбаясь той хищной улыбкой, которую имели амбициозные репортеры, когда они шли по горячим следам эксклюзивного автомобиля.

  – Синьор Бен Хоуп? Вы герой ограбления галереи. Можно мне интервью? ' Она положила руку с длинными розовыми ногтями на дверной подоконник и поспешила рядом с «Мицубиси», пока он носился между ними, пытаясь пройти мимо, не переезжая через их ноги. Это было все, что ему было нужно. Герой картинной галереи калечит тележурналиста.

  «Вы выбрали не того человека», – сказал он с американским акцентом. «Уго Брауншвейгер, атташе посольства США».

  – Каково было столкнуться со смертью, синьор Хоуп? – спросила она, очевидно, не обманутая. Бен мог видеть, как автофокусный объектив камеры нацелился на него в ожидании ответа. Он ударил ножом по оконному контролю, и женщина отдернула руку, когда стекло завелось. Он нажал на педаль газа, оттолкнул троих в сторону и с ревом помчался по улице. В его зеркале Сильвана Лучензи скривилась и разочарованно замахала руками своим коллегам.

  Улицы Рима никогда не спали. Бен был невосприимчив к зрелищным достопримечательностям, когда он проезжал мимо освещенного Колизея и поднимался по Виа Фори Империали. Несколько кафе все еще были открыты, люди сидели и пили в прекрасный вечер. Влюбленные, гуляющие под руку, спортивные машины, мчащиеся по улицам, и энергичные молодые парни на шумных маленьких мотоциклах, прыгающие на колесиках, чтобы произвести впечатление на девушек. После пары промахов Бен нашел отель со свободными местами недалеко от площади Венеции, устало отнес сумку к стойке регистрации и забронировал одноместный номер. Женщина за столом сначала казалась ему безразличной; потом она вдруг посмотрела на него повнимательнее, нахмурилась и склонила голову.

  «Ой-ой» , – подумал он, видя, как на ее лице вспыхивает узнавание. Не говори мне.

  Но она сделала это, широко открыв глаза от оживления и помахав рукой своим недоверчивым коллегам. Через несколько секунд собралась целая группа женщин, чтобы уставиться на него, как если бы он приземлился с Юпитера. Был ли он на самом деле тем же человеком, которого они только что видели в новостях по телевизору? Тот, кто помог полиции спасти заложников от боевиков в масках? Он был настоящим живым героем. Что происходило с миром? Что могли делать обычные невинные люди без таких героев, которые могли бы вмешаться и спасти их от злых людей?

  Ангел, старшая из женщин, сказала, восхищенно глядя на него. « Siete un angelo. '

  Бен сбежал так вежливо и так быстро, как только мог, прежде чем кто-либо сделал предложение жениться, и поднялся на лифте на третий этаж. Комната была маленькой и аккуратной. Он бросил свои вещи в кресло, снял плохо сидящую рубашку, которую дал ему Ларио, и надел свежую голубую хлопковую рубашку из сумки. Он выключил свет и лег на кровать, закрыв глаза и перевернувшись на бок. Шишка в кармане прижалась к ноге. Это был его телефон. Он сел и откопал его. Когда он попытался включить его, ответа не последовало. Сильно потрескавшийся экран и помятая клавиатура подсказали причину. Бен предположил, что его падение с пожарной лестницы не пошло на пользу.

  Еще одно напоминание о событиях того дня, в котором он не нуждался. Невозможно было игнорировать постоянные повторы, которые крутились в его мозгу. Он выбросил сломанный телефон. Его голова кружилась от усталости, но он знал, что не может заснуть.

  В мини-баре было две миниатюры купажированного виски. Бесконечно лучше, чем ничего. Он налил и то, и другое в стакан, вытащил сигареты и Zippo из кармана пиджака и высунулся из окна, наблюдая, как огни ночного транспорта и архитектура озаряются золотом по всему городу. Он слишком быстро допил грубый ликер и захотел еще, но потом подумал, что, наверное, так же хорошо, что в комнате не было литра этого напитка. Он все курил и смотрел в окно. К тому времени, когда он был должным образом заведен и готов ко сну, было почти четыре часа утра, и первые проблески рассвета поднимались над семью холмами Рима.

  Глава двадцать шестая

  Грузия

  Взлетно-посадочная полоса представляла собой длинный прямой язык из бетона, проходящий через середину неглубокой долины на краю изолированного имения Шикова. Там было пусто, если не считать черного «хамви» с тонированными стеклами и двух мужчин. Один из мужчин сидел за рулем неповоротливой машины, лениво глядя в пространство. Его работа не заключалась в том, чтобы беспокоиться о том, кого они могут здесь ждать и почему.

  Другому человеку было о чем беспокоиться. Юрий Майский стоял в нескольких метрах от «Хаммера» с теплым утренним солнцем на спине и смотрел на запад. Заснеженные горы были четкими и ясными на фоне голубого неба, но он пришел сюда не для того, чтобы полюбоваться красотой пейзажа.

  Майский работал на своего дядю почти двадцать пять лет, и все это время у него не было иллюзий относительно характера бизнеса. Все они были залиты кровью. Если бы он был религиозным человеком, он чувствовал бы себя проклятым в аду.

  Но четырнадцать месяцев назад все изменилось. Одно из тех неожиданных событий, которые могут перевернуть жизнь мужчины.

  Однажды ночью во время деловой поездки в Москву он встретил Лейлу в пустом баре своего отеля. Она была торговым представителем из Киева, приехала на конференцию. Одна порция вместе превратилась в три. Одна ночь вместе превратилась в неделю. Два месяца спустя они поженились, и Лейла бросила работу и переехала в Джорджию, чтобы жить с ним в поместье. Он сказал ей, что его дядя работал в правительстве.

  Через год Лейла родила маленькую Аню. День, когда он держал на руках свою новорожденную дочь, был самым счастливым в жизни Майского.

  Но с ответственностью за отцовство начались проблемы Майского. Впервые в жизни он испугался. Боится растущей непредсказуемости своего дяди. Боялся, что станет с его женой и маленькой дочкой, если с ним что-нибудь случится. Он был новым человеком и внезапно испугался.

  В этот момент он был еще более напуган.

  Его часы показывали 7.06, когда он услышал приближающийся легкий самолет. Тихое жужжание вдалеке, становившееся все громче, прежде чем он заметил белую точку в небе в сотне метров над лесом. Он не спускал глаз с нее, пока она приближалась, и пилот круто наклонился, чтобы выровнять ее с взлетно-посадочной полосой. Посадка была идеальной. Резиновый визг, когда его неподвижная ходовая часть коснулась земли, пилот вырулил на расстояние короткой пешей прогулки от «Хамви». Боковой люк открылся, и Майский подошел к выходившему мужчине.

  Всего один мужчина.

  Лицо Спартака Гурко оставалось невыразительным, когда он выходил из самолета. Единственным его багажом был черный прямоугольный мягкий футляр, висевший на ремне через плечо.

  Они не пожали друг другу руки. Никаких приветствий. Никаких объяснений. Нет, «рад, что ты это сделал». Никаких «извините за случившееся».

  'Где он?' – сказал Гурко.

  «В своем кабинете. Он не выходил с тех пор, как мы узнали. Не двинулся. Не сказал ».

  Гурко ничего не сказал. Они сели в Хаммер. Когда они уезжали, пилот выруливал самолет на 180 градусов для взлета. Через двадцать минут «Хаммер» проехал через ворота комплекса Шикова и остановился на бетонном дворе. Двое мужчин вышли и направились к эллингу. Солнце становилось теплее. По мерцающему озеру за домом плыли тучи мошек.

  «Ты очень тихий, Юрий», – сказал Гурко.

  Майский заглянул в загадочные глаза мужчины. Ему было трудно смотреть на Гурко, не глядя с отвращением на шрам на его лице. «Это было трудное время», – сказал он.

  Гурко не ответил.

  Они достигли эллинга. Двое охранников, вооруженных автоматами AKS, открыли им кованые ворота, и они прошли в вестибюль и спустились по широкому коридору с мраморным полом, наполненному ароматом тропических растений и цветов. Другой вооруженный охранник стоял у тяжелой дубовой двери. Майский отмахнулся от него и провел Гурко в кабинет.

  Шиков все еще не выходил из-за стола. Его лицо было пепельно-серым, как помятый костюм, который он носил всю ночь. Белая щетина покрывала его челюсть, а волосы были в беспорядке. Перед ним лежал пустой контейнер с таблетками, а рядом с ним жужжал ноутбук с большой полноцветной фотографией человека, которого на веб-сайте итальянской газеты La Repubblica провозглашали героем . На маленьком телеэкране на буфете слева от него было приглушенное воспроизведение DVD с вчерашними новостями RaiUno, воспроизводившимися в цикле. Он играл всю ночь. Снова и снова.

  Майский жестом пригласил Гурко не подходить. Он нервно откашлялся, подходя к столу. Шиков сначала, казалось, не заметил их присутствия; затем его взгляд сфокусировался. Его дыхание было затрудненным.

  – С тобой все в порядке, дядя? – нерешительно спросил Майский, взглянув на пустой флакон из-под таблеток. Он знал ответ на это. Болезнь старика все время ухудшалась.

  'У тебя есть это?' – спросил Шиков Гурко. Его голос был хриплым шепотом.

  Гурко ничего не сказал, только кивнул.

  – Принесите, – мягко сказал Шиков.

  Гурко подошел к столу. Он снял сумку с плеча, осторожно положил и расстегнул молнию, прежде чем отступить. Шиков отодвинул ноутбук в сторону и отодвинул крышку сумки, чтобы открыть фотографию в рамке. Он провел пальцами по стеклу и на несколько мгновений задумался. Затем его глаза метнулись вверх и пристально остановились на Гурко.

  «Я хочу знать», – сказал он. 'Расскажите мне все.'

  И Гурко сделал это ровным тоном, в котором не было никаких эмоций. Он описал идею Анатолия изменить первоначальный план. Сказал, что хотел чествовать своего отца, более эффективно принося домой трофей. Как он доказал свою лидерскую силу и свои тактические навыки. И как человеку по имени Хоуп каким-то образом удалось обмануть его, а затем убить.