Текст книги "Прекрасный хаос"
Автор книги: Маргарет Штоль
Соавторы: Ками Гарсия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
12.09
Адам и Ева
Лена остановилась перед черной полированной дверью, на которой висел самодельный флаер «Святых роллеров» с надписью «Какой же рок без ролла?!», и постучалась.
– Рид?
– А зачем нам Ридли? Я еще не успел по ней соскучиться.
– Нам нужна не Ридли. Просто вход в туннели находится в ее комнате. Это же бывшая спальня дяди Мэкона!
– Верно, – вспомнил я.
Интересно, во что Ридли превратила жилище Мэкона? Я не заглядывал в него с того дня, когда мы с Леной поссорились.
– Кроме того, он теперь в основном ночует в своем кабинете.
– И почему вы решили, что лучше комнаты для Ридли не найти? Она ведь не из тех девиц, которые могут ускользнуть из дома по тайному ходу посреди ночи, – съязвил я.
– Итан, – укоризненно покачала головой Лена, берясь за дверную ручку. – Ридли имеет наименьшее отношение к магии. Она должна опасаться…
Не успела Лена договорить, как раздался щелчок. Звук, с которым разверзаются небеса, когда инкуб путешествует – телепортируется из одной точки пространства в другую.
– Слышала?!
– Что? – нахмурилась она.
– Кто-то телепортировался!
– Дядя Мэкон этим не балуется. Равенвуд надежно защищают заклинания. Ни одному инкубу, даже самому могущественному, сюда не пробраться! – убежденно заявила Лена, но я видел, что она занервничала.
– Наверное, померещилось. Может, Кухня экспериментирует, – произнес я. – Давай, открывай.
Лена нажала на ручку, но та не поддалась.
– Странно! Заело!
– Я попробую.
Я толкнул дверь плечом – бесполезно. «Какой позор», – подумал я и навалился на створку всем телом.
– Она… она…
– Что?
– Ну, как там по-латыни? Как у вас называется заклинание для запирания?
– О нет! Ридли не смогла бы наложить на дверь Obex Cast. Оно очень сложное!
– Сложное? Лена, ты издеваешься? Забыла, что она устроила в спортзале?
Лена уставилась на гладкое дерево, ее зеленый глаз засиял ярче, а золотистый – гневно потемнел. Черные локоны начали завиваться и подниматься в воздух… Через мгновение дверь сорвало с петель невидимой силой, и нашим взглядам предстала спальня Ридли. Очевидно, таким образом поступают чародеи, когда хотят сказать: «Иди ты!..»
Я щелкнул выключателем. Зажегся свет. Лена сморщилась, поднимая огромную бигуди, к которой прилип розовый леденец. Спальня, включая кровать и розовый пушистый ковер в стиле ретро, была завалена одеждой, обувью, пузырьками лака для ногтей и прочей косметикой.
– Придется положить эту гадость на место, – сказала Лена, глядя на открытую бутылочку, из которой на туалетный столик медленно вытекал лак. – У Ридли будет истерика, если она узнает, что мы без спросу к ней вломились. Она же просто зациклилась, – предупредила меня Лена. – Но здесь, похоже, не колдовали – ни книг, ни амулетов.
Я отогнул розовый ковер, прикрывавший плавные очертания секретной двери, вделанной в пол.
– Итан! – воскликнула Лена и схватила пустую пачку «Доритос». – Ридли ненавидит «Доритос». Она обожает сладкое, а соленое терпеть не может!
Я заглянул в темноту уходящих вниз ступенек, в очередной раз пытаясь поверить в то, что они действительно существуют, и спросил:
– То есть я смотрю в заколдованный колодец, а ты мне говоришь, что самое странное – пакет из-под чипсов?!
– Именно, – подтвердила Лена, поднимая с пола неоткрытую упаковку таких же чипсов.
– А я раньше любил шоколадное молоко, – проворчал я и нащупал ногой невидимую ступеньку, – но сейчас меня от него тошнит. Думаешь, это знак? У меня тоже появились сверхъестественные способности? – осведомился я и шагнул в непроглядный мрак.
* * *
Мы спустились по лестнице, ведущей в личный кабинет Мэкона. Он прислонился к письменному столу, листая гигантский фолиант.
– Семь, – четко произнес женский голос.
Мы с Леной оцепенели. Я взял Лену за плечо.
«Подожди».
Мы находились в тени коридора, у самого входа. Похоже, нас не заметили.
– Семь чего, мисс Дюран? – уточнил Мэкон.
В комнату вошла Лив со стопкой книг в руках. Светлые волосы разметались по старой любимой футболке с «Pink Floyd», в голубых глазах отражалось сияние свечей. Во тьме подземелья Лив казалось сотканной из солнечного света. Бывшая практикантка Мэриан, моя бывшая приятельница. Но это, скажем так, не совсем правда. Для меня Лив стала больше, чем просто подругой. Но Лена уже вернулась… И что мне делать? Как ни крути, Лив навсегда останется моим другом. Она помогла мне отыскать Лену, добраться до Великого Барьера, царства темной и светлой магии. Она пожертвовала своим будущим, карьерой хранительницы – и все ради нас с Леной. Мы были в долгу перед ней.
Есть много способов оказаться навеки связанным с человеком…
Лив вывалила свою ношу на стол перед Мэконом. Над древними рукописями поднялось облачко пыли.
– Только пять смешанных генеалогических линий чародеев обладают силой, чтобы произвести на свет подобное сочетание генов. Я провела сравнительный анализ генеалогических древ по обе стороны Атлантического океана. Здесь также представлено и ваше.
«Сверхъестественное кровосмешение. Итан, они разыскивают Джона!»
Лена пользовалась кельтингом, но мне почудилось, что она произнесла слова едва слышным шепотом.
– Ах да, – буркнул Мэкон, не отрываясь от фолианта. – Что ж, полагаю, вы занимаетесь исследованиями исключительно из научного интереса.
– Разумеется, – кивнула Лив, открывая свой красный блокнот.
– Итак, встречаются ли похожие… экземпляры в записях хранителей? Есть ли объяснение существованию нашего таинственного гибрида, неуловимого Джона Брида?
«Ого!»
Лив развернула два листа пергамента, и я поежился. Генеалогические древа семей Дюкейнов и Равенвудов!
– Имеются лишь четыре случая. По крайней мере, если верить Верховному совету хранителей.
«Какому совету?»
«Позже, Итан».
– Во-первых, родители Сэрафины Дюкейн, – продолжала Лив, – Эммалин Дюкейн, светлая чародейка, и ваш отец, кровососущий инкуб Сайлас Равенвуд. Бабушка и дедушка Лены, – покраснев, посмотрела на него Лив.
– Эммалин – эмпат, – резко возразил Мэкон. – У колдуньи с таким даром не может родиться инкуб, способный находиться на солнце. Кроме того, наш гибрид весьма молод, чтобы быть плодом любви конкретно данной пары.
Лена вздрогнула, и я крепко сжал ее ладошку.
«Они изучают идиотские древа, Эль. Это ничего не значит».
«Пока».
Лена склонила голову мне на плечо, а я пододвинулся поближе к двери, чтобы лучше слышать разговор.
– Значит, у нас остается три потенциальных родителя гибрида темного чародея и инкуба. Конечно, комбинацию двух светлых чародеев мы исключим, поскольку в мире нет…
– …светлых инкубов, коим являлся я в предыдущей форме существования? Верно. Инкубы – темные по своей природе, мисс Дюран.
Лив, смутившись, закрыла блокнот, но Мэкон быстро ее успокоил:
– Не бойтесь, я не кусаюсь. Никогда не испытывал склонности к человеческой крови. Вкус отвратительный.
– Если Джон Брид является сверхъестественным созданием, в жилах которого течет смешанная кровь, то это не случайность. Такого раньше не происходило. Я не обнаружила ни одной записи, которые смогла достать у доктора Эшкрофт. По-моему, кто-то специально уничтожил любые сведения о подобных гибридах, если таковые и имелись в Lunae Libri.
– Что лишь подтверждает наши подозрения. Мальчик – не простой инкуб, который разгуливает при свете дня. Иначе зачем кому-то рисковать, пытаясь скрыть от нас его родословную? – заметил Мэкон, потирая виски.
Его зеленые глаза покраснели, и я вдруг подумал, а не появилась ли у него потребность во сне? Ведь он превратился в светлого… В общем, выспаться ему бы не помешало.
– Пять вариантов. Отличная работа, мисс Дюран!
– Вы ошибаетесь, – недовольно произнесла Лив. – Генетическое совпадение определить не удалось. Следовательно, нам еще неизвестно, какими способностями обладает Джон и какую роль он играет во всей истории.
– Справедливо. Поэтому сконцентрируемся на других фактах. Джон Брид очень важен Абрахаму, а значит, мальчику отведена главная роль в его замыслах.
Лив бросила взгляд на стрелки самодельных часов, украшавших ее запястье. Это был селенометр – единственный прибор, показаниям которого она доверяла.
– Если честно, сэр, не представляю, сколько у нас остается времени, чтобы докопаться до истины. Мне неприятно говорить вам об этом – но луна вот-вот рухнет прямо на Гэтлин.
Мэкон положил руку ей на плечо. Я почувствовал давление, как будто находился на месте Лив.
– Пусть правда вас не пугает, мисс Дюран. Нам ведь можно не любезничать. Надо продолжать делать свою работу.
– Но у меня нет точной информации насчет плана действий, связанного с уничтожением Земли, – заявила Лив и расправила плечи.
– Вот где суть, моя дорогая.
– Где?
– Как видите, после объявления мир смертных изменился. Иными словами – небеса разверзлись. Как сказала бы наша обворожительная миссис Линкольн, здесь настал ад. А в мир магов пришло новое, доселе невиданное творение: чародей-инкуб. Своего рода Адам. Уверен, он – часть масштабного, или, если быть точным, грандиозного замысла Абрахама.
Лена побледнела.
«Бежим!»
Она в ужасе прикрыла рот рукой.
«Он – Адам?!»
«Эль…»
«Итан, если он – Адам…»
– Вы полагаете, что Абрахам вывел его искусственным путем? – ошарашенно уставилась Лив на Мэкона.
– У Охотника на такое ума не хватит, – усмехнулся Мэкон, – а Сэрафине, при всем моем к ней уважении, одной не справиться. Однако мальчик является ровесником Лены? Или он немного старше?
«Я не хочу быть Евой!»
«А ты и не Ева».
«Откуда ты знаешь, Итан? Я чувствую, что так и есть!»
«Ты – не Ева, Эль!»
Я прижал ее к груди, и тепло ее щеки согрело меня через тонкую материю футболки.
«Мне кажется, роль Адама предназначалась именно мне».
А Мэкон продолжал вещать:
– Если Джона Брида не перенесли к нам из другого измерения, то он появился на свет либо здесь, в мире смертных, либо у нас, чародеев. Вероятно, Абрахаму потребовалось более пятнадцати лет… Как он жесток…
Мэкон умолк, и Лив потрясенно спросила:
– Получается, что Джон родился в магической лаборатории? Сверхъестественный ребенок из пробирки?
– В целом, да. Скорее всего, он был выведен путем генетической селекции. Тогда становится понятно, почему он важен для Абрахама. Но таких выходок я мог бы ожидать от моего брата, но не от Абрахама, – немного помолчав, вымолвил Мэкон. – Я очень разочарован.
– Джон Брид, [7]7
Брид– Breed (англ.) – выводить, скрещивать, порождать.
[Закрыть]– медленно произнесла Лив. – Господи! Разгадка была прямо у нас под носом! – воскликнула она и с размаху села на тахту.
Я обнял Лену покрепче. До меня едва слышно донеслись ее мысли:
«Он ненормальный».
Не знаю, кого она имела в виду, Джона или Абрахама, да, впрочем, и не важно. Я мысленно согласился с Леной, но решил ее подбодрить.
«Абрахама уже нет, Эль».
Я соврал – и ей, и самому себе. Джона, может, и нет, а вот Абрахам – цел и невредим.
– Остается найти ответы на два вопроса, мисс Дюран. Как он сделал такое, и самое главное – зачем?
– Если Джон Брид погиб, то это не имеет значения, – ответила Лив.
И только тут я обратил внимание, какая она бледная. Лив выглядела такой же истощенной, как Мэкон.
– Думаете, он погиб? Не стоит быть излишне самоуверенной, мисс Дюран.
– Разве мы не должны направить наши усилия на решение более насущных проблем? Как остановить бесчисленные катаклизмы, обрушившиеся на Землю после семнадцатой луны Лены?
– Оливия, известно ли вам, сколько лет моей библиотеке? – поинтересовался Мэкон у Лив, резко наклонившись вперед.
Она недоуменно помотала головой.
– А сколько лет другим чародейским библиотекам? На этой стороне Атлантики, например? А в Лондоне? Праге? Мадриде? Стамбуле? Каире?
– Нет, сэр.
– Как вы считаете, есть ли в каком-нибудь из книжных хранилищ, многие из которых я посетил за последние недели, хоть одно упоминание о том, как восстановить мироздания?
– Конечно! Такое наверняка случалось и раньше!
Мэкон слабо улыбнулся.
– Никогда? – прошептала Лив.
– Мальчик – единственный ключ к разгадке. Мы должны выяснить, как он появился на свет и с какой целью.
– А если ключ к разгадке – девочка? – не унималась Лив.
– Достаточно, Оливия! – оборвал ее Мэкон.
– Но вы-то знаете, в чем дело? – не сдавалась она. – При каких обстоятельствах она родилась? С научной точки зрения, данные в высшей степени релевантные.
Лена закрылась от меня, не давая мне прочесть ее мысли. Я остался в тесном коридоре один, хотя мы не разнимали рук.
– Но никому ничего не говорите. Мне необходимо самому убедиться в этом окончательно, – отрезал Мэкон.
– А потом вы сами скажете Лене, что она сделала, – констатировала Лив.
Зеленые глаза Мэкона сверкнули. В них сразу отразились чувства, которые раньше бы утонули в непроницаемой черной радужке инкуба.
– Да, мисс Дюран.
– Но остановить Апокалипсис не в ваших силах, – возразила Оливия, по привычке взглянув на селенометр.
– Оливия, зачем мне Вселенная, если я лишусь своей племянницы!
– Не сомневаюсь, – заверила его Лив, стараясь не выдать раздражения.
Мое сердце на миг перестало биться. Лена выскользнула из моих объятий и унеслась прочь.
Я поднялся наверх и заглянул к ней в комнату. Лена не плакала, и я не пытался утешать ее. Мы опять взяли друг друга за руки и сжимали ладони до боли, пока за стеклянными стенами, за деревьями и травой не зашло солнце. На кровать Лены опустилась ночь, и я не переставал надеяться, что сумрак сотрет все плохое.
15.09
Изабель
Мы свернули на трассу к югу от Чарльстона. Домики викторианского стиля с белыми стремящимися к облакам башенками попадались нам все реже. Вскоре они исчезли, уступив место бескрайним табачным полям и одиноким покосившимся сараям.
– Ты уверена, что мы правильно едем?
– Да, – подтвердила Лена, сверившись с лежащей на коленях картой. – Бабушка сказала, что… рядом с тем местом, где стоял мой дом, других строений почти не было.
Когда Лене захотелось взглянуть на жилище, где она родилась, сперва я вообще не удивился. Вполне естественное желание. Но спустя миг я засомневался: ведь она не просто собиралась туда, где когда-то научилась ходить и где рисовала мелками на обоях, а в место гибели ее отца! В тот самый дом, в котором могла умереть и она сама, когда Сэрафина, ее мать, устроила пожар накануне первого дня рождения дочери.
Однако Лена настояла на своем, и я не смог отговорить. По пути мы с ней даже не упоминали о разговоре, который случайно подслушали под дверью кабинета Мэкона. Но я знал, что именно это является причиной, из-за которой она решилась на теперешнюю поездку. Мэкон полагал, что главная тайна скрывается в прошлом Лены и Джона. Поэтому сейчас мы катили по душной, богом забытой глуши.
На заднем сиденье «Вольво» устроилась тетя Дель, у нее на коленках клубочком свернулась Люсиль. Дель наклонилась вперед и неуверенно пробормотала:
– Я могу ошибаться…
Мягко сказано. Я бы никогда не спрашивал дорогу у тети Дель, если, конечно, речь не шла о туннелях. Но в последнее время я немного беспокоился насчет ее способности ориентироваться и в подземном мире. Идея посетить руины отчего дома вместе с тетей Дель – чистое безумие. С момента объявления Лены она казалась совершенно сбитой с толку.
– Думаю, мы на месте, – толкнула меня локтем Лена. – Дядя Мэкон говорил, что слева будет въезд.
– Ага, – кивнул я, заметив ворота в облупившемся белом заборе.
Я миновал покосившиеся столбы. Лена затаила дыхание, я взял ее за руку, и мой пульс сразу же участился.
«Ты уверена, что хочешь туда попасть?»
«Нет. Но я должна узнать, что здесь случилось».
«Эль, зачем?»
«Здесь все началось. Моя мать держала меня на руках, когда я была совсем маленькая. И потом она возненавидела меня».
«Она – темная чародейка, Эль. Она не умеет любить».
Лена прижалась к моему плечу, глядя на пыльную дорогу, ведущую к развалинам.
«Я тоже наполовину темная, Итан, но я люблю тебя».
Я напрягся. Нет, Лена – не такая, как ее мать.
«Не сравнивай. Ты еще и светлая».
«Да. Но Сэрафина жива. Она бродит где-то с Абрахамом, и совсем неподалеку. Мне надо подготовиться к встрече с ней. Мне придется сражаться».
Меня опять охватили сомнения. Но вдруг мне стало ясно, зачем мы приехали сюда – чтобы столкнуться с реальностью.
– Звезды небесные! – прошептала тетушка Дель.
В действительности зрелище оказалось ужасным. Даже еще более устрашающим, чем старые фотографии из маминого архива, которые запечатлели обугленные плантации после Великого пожара.
Мне вспомнились почерневшие остовы зданий, опустевшие и заброшенные города, которые оставляли за собой солдаты Союза.
Перед нами был лишь потрескавшийся фундамент в мертвой земле, на которой до сих пор ничего не выросло. Как будто произошедшее здесь изувечило все вокруг.
Почему Сэрафина так поступила со своей семьей?
«Ей было на нас наплевать».
Лена выпустила мою руку и побрела в сторону кучи камней.
«Эль, нам пора».
Она упрямо посмотрела на меня своими зелено-золотистыми глазами.
«Нет».
– Я должна увидеть это сама, – обратилась Лена к тете Дель.
Она хотела, чтобы тетя воспользовалась своим даром, проникла сквозь временные наслоения прошлого и показала Лене прежний дом и его обитателей.
Тетя Дель приблизилась к Лене, растрепанная и очень встревоженная.
– Последнее время я не в полной мере контролирую свои способности. Вряд ли я найду нужный момент, который ты хочешь увидеть, милая…
О чем она говорит? О пожаре? Смогу ли я вынести подобное… А Лена?
– У меня вообще ничего не получится, – робко добавила тетя Дель.
– Попробуй, пожалуйста, – попросила Лена.
Я положил руку ей на плечо – ее кожа пылала.
Лицо тети Дель исказилось от боли, когда она уставилась на обломки обугленных балок. Затем она повернулась к нам. Мы сели на землю и взялись за руки. Я почувствовал, что меня обжигает невидимым огнем.
– Ладно, – согласилась тетя Дель и пристально посмотрела на разрушенный фундамент, готовясь продемонстрировать нам недавнюю историю.
Воздух вокруг нас постепенно задрожал. У меня перед глазами все закружилось, и внезапно на какую-то долю секунды я разглядел ее – тень, которая двигалась настолько быстро, что была практически неразличима. Ее присутствие я ощутил на уроке английского. И от нее мне не спрятаться. Она постоянно наблюдала за мной. Больше я не успел ничего подумать: дверь в прошлое уже распахнулась, и мы оказались в спальне…
Выкрашенные в бледно-серебристый, мерцающий цвет стены, гирлянды фонариков, сияющих на потолке… У окна застыла девушка с длинными черными локонами. Ее красивый профиль был мне хорошо знаком – это Лена. Но вдруг она посмотрела на меня упор, и я обомлел. Сэрафина! И она держала на руках младенца, завернутого в одеяльце, – крохотную Лену. Малышка потянулась к маме, та протянула ей палец, и девочка крепко сжала его в кулачке. Сэрафина улыбнулась дочери.
«Ты – особенная, я всегда буду заботиться о тебе…»
Дверь захлопнулась. Я ждал, когда откроется следующая дверь. Сейчас она повинуется запущенной цепной реакции, и мы проникнем еще дальше… Но нет: у меня перед глазами снова закачалось небо, и зрение расфокусировалось окончательно.
– Простите меня, – пробормотала тетя Дель. – Такого раньше не случалось…
Ничего странного. Тетя Дель не контролировала себя, как и все остальные. Раньше она могла просмотреть временные эпизоды, словно перелистывая страницы книги. Теперь многих данных не хватало, и ей удалось уловить только слабые отголоски прошлого. Тетя Дель явно пребывала в шоке. Я помог ей подняться на ноги.
– Успокойтесь! Мэкон придумает, как… восстановить порядок!
Как я мог ее утешить? Мы знали, Гэтлин, а возможно, и Земля – практически обречены. Лена выглядела потрясенной. Она бросилась к руинам дома, как будто хотела попасть в уже не существующую спальню. И опять хлынул ливень, небо осветилось вспышками молний. Кузнечики прыснули во все стороны, через мгновение я промок насквозь.
«Эль?»
Я замер под проливным дождем и вспоминал вечер, когда мы познакомились на трассе номер девять. Сейчас Лена вроде бы ничуть не изменилась, но при этом стала совсем другой.
«Я свихнулась или Сэрафина любила меня?»
«Эль, ты не сумасшедшая».
«Но, Итан, это невозможно!»
Я убрал с глаз намокшую челку.
«Не думаю…»
Дождь резко прекратился, и вновь засветило солнце. К такому мы давно привыкли – Лену кидало из одной крайности в другую.
– Ты куда? – крикнул я, догоняя ее.
– Хочу рассмотреть все поближе!
Лена говорила не о камнях и обугленных деревяшках. Она хотела доказать себе, что тот счастливый момент, который она только что пережила, действительно является правдой. Я добрался до края фундамента, от которого осталась одна стена. Обугленные руины пропитались запахом пепла. Обломки лестницы вели на сгоревшее дотла крыльцо. Лена опустилась на колени, не обращая внимания на грязь. В руках она держала какой-то непонятный предмет.
– Что это? – спросил я.
– Не знаю, – ответила Лена, стирая копоть с находки.
Еще секунда – и мы увидели ржавую жестяную шкатулку с оплавленной замочной скважиной.
– Я могу попробовать ее открыть, – заявил я, забирая у нее шкатулку, которая, кстати, оказалась очень тяжелой.
Я огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего и поднял с земли увесистый камень. Не успел я ударить по крышке, как она вдруг распахнулась сама собой.
– Эль?! – Я удивленно вытаращил глаза.
– Иногда я могу управлять своими способностями, – пожала плечами она, наступая в лужу. – Но не всегда.
Шкатулка обгорела и покорежилась, но содержимое было нетронутым: изящный серебряный браслет, потрепанное издание «Больших надежд»… И снимок Сэрафины в голубом платье, сделанный на школьном балу. Сэрафина стояла рядом с темноволосым мальчиком, а позади них виднелась хлипкая декорация. Она почему-то напомнила мне ту, на фоне которой фотографировались мы с Леной. Под браслетом лежало фото маленькой девочки, конечно же, Лены. Малышка как две капли воды походила на ребенка из видения тети Дель. Мир вокруг нас померк, солнечный свет уступил место тьме. Я понимал, что происходит, но на сей раз я не был главным героем. Я последовал за Леной, точно так же, как и она – за мной в тот день, когда я сидел в церкви с Сестрами. Мокрая грязь у нас под ногами превратилась в траву…
…Изабель сотрясала жуткая дрожь. Наверное, случилась страшная ошибка! Началось то, чего она боялась больше всего на свете, видела в преследовавших ее с детства кошмарах! Но она светлая чародейка. Она всегда старалась поступать правильно! Неужели она оказалась темной?! По ее жилам заструился леденящий холод, опустошающий тело, и Изабель осознала: ей суждено стать темной.
Ее шестнадцатая полная луна освещала ночное небо. Изабель ощущала, как редкие способности, которыми обладали члены ее семьи – дары природной феи, – искажались, превращаясь в нечто иное. Скоро ее мысли и чувства перестанут принадлежать ей. Горе, гнев и ненависть заполнят ее душу целиком. Эти мысли мучили Изабель, но физическая боль была еще невыносимее, словно некая сила изнутри разрывала ее на части. Она с трудом поднялась и побежала. Она стремилась в единственное место, где надеялась найти поддержку. Перед глазами стоял золотистый туман. Слезы обжигали щеки. Это правда?!
Когда Изабель добралась до дома своей матери, то кинулась на крыльцо и в изнеможении схватилась за дверную ручку. Но ее не впустили внутрь. Изабель в отчаянии колотила кулаками по дереву, разбила их до крови, а потом медленно опустилась на ступени. Внезапно дверь распахнулась, Изабель упала и сильно ударилась о мраморный пол холла.
Пара черных шнурованных ботинок замерла в нескольких сантиметрах от ее лица. Изабель вцепилась в ноги матери. Эммалин подняла дочь с пола и спросила:
– Что с тобой?
– Мамочка, это какая-то ошибка! Поверь мне, я не изменилась! Я прежняя Изабель!
– Нет!
Эммалин схватила Изабель за подбородок и заглянула в глаза дочери. Они приобрели золотистый оттенок. Со второго этажа по винтовой лестнице сбежала, перепрыгивая через ступеньки, девочка и поинтересовалась:
– Мамочка, что здесь творится?
Эммалин быстро обернулась к ней, заслоняя собой Изабель:
– Иди наверх, Дельфина!
Но Дельфина заметила сияющие глаза Изабель.
– Мамочка? – повторила она.
– Ступай наверх! Мы опоздали, – горестно выдохнула женщина.
Нет! Только не это! Изабель порывисто обняла мать, и та отшатнулась, словно ее ужалила оса. Прикосновение дочери обожгло ее ледяным холодом. Затем Эммалин совладала с собой и взяла Изабель за плечи. По ее лицу текли слезы:
– Я не могу помочь тебе.
Вдруг грянул гром, и молния ударила прямо в росший рядом с домом дуб. Расколотый ствол рухнул, задев крышу здания. Раздался звон бьющегося стекла – наверху разбилось окно. Изабель внимательно посмотрела на мать.
А ведь Эммалин… она боялась ее.
– Мама, я не…
Изабель не смогла закончить фразу и произнести слово «темная».
– Проклятие всегда дает о себе знать. Тебя объявляют либо светлой, либо темной – третьего не дано.
– Но…
– Ты должна покинуть нас, – покачала головой Эммалин, выталкивая Изабель за порог.
– Но бабушка Кэтрин не разрешит мне остаться у нее, – взмолилась Изабель. – Мне некуда идти, – разрыдалась она. – Мамочка, помоги мне, я прошу тебя! Вместе мы справимся!
– Ты мне больше не дочь.
Все это время Дельфина молчала. Девочка не верила своим ушам. Значит, мама выгонит из дома ее родную сестру?
– Мама, но это же наша Изабель!
Эммалин не забыла день, когда ее дочь появилась на свет. Тогда Эммалин в тайне ото всех выбрала истинное имя для дочери. Она часто мечтала о том, как она наконец-то поделится своим секретом с Изабель. Однажды она заглянет в ее зеленые глаза, пригладит непослушные черные кудри и прошепчет ей на ухо ее истинное имя.
– Изабель теперь нет. Ее зовут Сэрафина.
Постепенно вокруг нас возник реальный мир. Лена стояла в паре метров от меня. Она не выпускала из рук шкатулку и плакала. Мы узрели Сэрафину – девушку, чья судьба была заранее предопределена. Изабель не имела ничего общего с тем чудовищем, в которое она превратилась позже. Неужели так и бывает? В один прекрасный день ты просыпаешься и обнаруживаешь, что вся твоя жизнь перевернулась?
«Эль? Ты в порядке?»
Лена тихо ответила мне на кельтинге:
«Она была совсем как я».
