Текст книги "Узбекские народные сказки. Том 2"

Автор книги: Мансур Афзалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

И он снова заплакал.

– Довольно, брат, не плачьте, у нас с вами одно горе. Если счастье улыбнется, мы найдем Хурлико.

Они обнялись, поклялись в вечной дружбе и пошли дальше. Так бродили они вместе по миру четыре года и пришли наконец ко дворцу, где жила в неге и довольстве Хурлико. В то время она стояла у окна и смотрела на дорогу. Узнав мужа и брата, она сказала детям:

– Сынок, подойди вон к человеку, что справа, и скажи ему: «Папа», а ты, дочка, беги к человеку, что слева и скажи ему: «Дядя».

Дети подбежали к странникам. Мальчик сказал Анвару: «Папа», а девочка Хасану: «Дядя». С удивлением Анвар и Хасан поглядели друг на друга и взяли детей себе на руки. Тогда Хурлико вышла из дворца и поздоровалась с мужем и братом. Они были удивлены до крайности. По виду она была похожа на Хурлико, но их смущало то, что у нее были руки. Хурлико вернулась в дом, и тогда Хасан заговорил:

– Она похожа на мою сестру, только у нее есть руки.

Анвар воскликнул:

– Она похожа на мою жену, только у нее есть руки.

Вернулась Хурлико, разостлала перед мужем и братом богатый дастархан и принялась потчевать их.

Поев, Хасан сказал:

– Госпожа, у меня есть сестра, похожая на тебя. Я ее потерял, а теперь разыскиваю. Не видела ли ты ее? Она очень красива, но только у нее нет обеих рук.

Хурлико ответила:

– Нет, в наших краях такой женщины не было, я не видела.

Анвар и Хасан поблагодарили за угощение и собрались уходить.

– Оставайтесь ночевать, – сказала Хурлико, – завтра пойдете куда вам надо.

Анвар согласился:

– Брат, давайте сегодня переночуем здесь.

Хурлико приказала уложить гостей на шелковые и атласные одеяла. Когда они заснули, в полночь Хурлико положила в карман брата жемчуг и бриллиантовые серьги.

Утром Хасан и Анвар позавтракали всевозможными яствами, попрощались и отправились в путь.

Немного спустя после их ухода Хурлико позвала двух слуг и сказала:

– Верните этих странников и приведите сюда.

Слуги, догнав Хасана и Анвара, приказали им вернуться:

– Вас зовет Хурлико.

Удивленные Хасан и Анвар вернулись. Хурлико, притворившись разгневанной, закричала:

– Вы бессовестные люди, я вас приняла, угостила, а вы украли мой жемчуг и серьги?

Хасан и Анвар возражали и клялись, что они ничего не брали.

Хурлико сказала:

– Я не верю вашим клятвам, я сейчас прикажу обыскать вас.

В карманах Анвара ничего не оказалось. Потом осмотрели карманы брата Хасана и нашли жемчуг и серьги.

– А это что? Почему вы сказали, что не трогали моих вещей? – обратилась она к брату.

Хасан начал клясться, что он не брал драгоценностей и что кто-то по злобе, желая оклеветать его, положил их ему в карман. Он горько заплакал.

Хурлико стало его жалко, она тоже заплакала и сказала:

– Брат Хасан, я твоя сестра Хурлико. Вот ты говоришь, что на тебя наклеветали. Когда Зулейха убила своего ребенка, нож подбросила в мою постель и свалила вину на меня, ты мне не поверил и, отрубив мне руки, выгнал из дому.

– Дорогая кровинка моя, сестра моя, ты ли это? – говорил Хасан.

– Да, это я, – сказала Хурлико, – этот человек мой муж, а два этих ребенка – наши дети.

Хасан и Анвар были вне себя от радости.

Вскоре все они приехали на родину Анвара. Падишах очень обрадовался и устроил торжества, которые продолжались сорок дней и сорок ночей. А клеветницу, злодейку Зулейху, казнили.

Хурлико была мудрой женой падишаха, жила счастливо и достигла всех своих целей и желаний.

Перевод А. Сандель.

БАТРАК И БАЙ

В старые времена близ Чиназа жила бедная вдова. Была она уже преклонных лет, а три сына ее – Ярмат, Шарипи Алдар – только подросли и еще никакому ремеслу не обучились.

Трудно приходилось старушке. Порой дома даже и куска хлеба нельзя было найти, хотя она от восхода до захода солнца, не разгибая спины, пряла пряжу из хлопка и продавала в базарные дни ткачам бязь.

Стала плохо видеть вдова, не могла больше прясть. Позвала тогда она старшего сына Ярмата и сказала ему:

– Сын мой, я слепну, а ты уже почти взрослый. Теперь твой черед кормить семью. Иди-ка поработай.

Отвела старушка на следующее утро своего сына к чиназскому богатею Саттарбаю и договорилась с ним, чтобы он взял Ярмата в услужение.

– Э, бай Саттарбай, вот мой сынок, -сказала старушка, – стал он крепким парнем. Научите его пахать, сеять, урожай собирать и всему, что пожелаете. Будьте ему и отцом, и дядей, и хозяином. Мясо – ваше, кости – наши. А платить будете по справедливости. – Попрощалась вдова, поклонилась пониже и пошла себе домой, опираясь на свой старушечий посох.

– Ну, черная кость, – заговорил бай Саттарбай, – посмотрим, что ты можешь и чего не можешь?

Дал он Ярмату большое сито, в нем муку просеивают, и приказал:

– Сходи, наноси из реки воды.

Побежал Ярмат на реку, зачерпнул ситом воды, а она, конечно, в сите и не держится. Черпал, черпал, так воды не зачерпнул и пришел домой ни с чем.

– Где вода? – закричал бай.

– Разве тем, что вы мне дали, воду зачерпнешь? – сказал Ярмат.

– Ты что, еще спорить со мной, черная кость, смеешь! – разозлился бай Саттарбай, схватил кетмень и ударил Ярмата так, что тот тут же скончался.

Ничего не стоила в те страшные времена жизнь ничтожного бедняка, а потому бай Саттарбай даже особенно не огорчился. Отвез он на арбе тело несчастного Ярмата к его матери-вдове и сказал:

– Никуда не годный был работник твой сын. Поучил я его немного, да вот, видно, пришел его час. Как договорились, так я и сделал… Забирай, старуха, его кости.

Зарыдала безутешная вдова, закричала, застонала:

– Пойду к самому шаху жаловаться!

– Станет шах тебя, нищую старуху, слушать, – сказал бай Саттарбай, – прогонят тебя в три шеи из дворца, да еще о твою спину все палки переломают за назойливость. Лучше миром покончим, а из милости я возьму в услужение другого твоего сына.

Поплакала, поплакала старушка, но что поделаешь – с «господами богатства» разве поспоришь? – и согласилась отдать среднего сына Шарипа баю в услужение.

Посадил бай Саттарбай Шарипа на арбу и отвез к себе. Только приехали, бай и приказывает Шарипу:

– Принеси сейчас же воды! – и дал ему вместо ведра такое же сито, как раньше Ярмату.

Только Шарип не пошел на реку, а заявил баю:

– Ты что, надо мной издеваешься? Какой глупец воду в сите носит? – сказал так и швырнул сито под ноги баю.

Рассвирепел бай Саттарбай:

– Ах вот как, черная кость, ты еще спорить! – ударил кетменем беднягу Шарипа и убил.

Отвез убитого Шарипа бай Саттарбай и говорит безутешной старушке-вдове:

– Кричи не кричи, плачь не плачь, старая, горю не поможешь. Давай третьего сына.

Старушка-вдова плачет, слезами заливается.

– Нет, бай Саттарбай, – говорит, – у меня Алдар – последний сынок остался, лучше с голоду помру, а тебе, злодей, его на верную гибель не отдам.

Но тут вдруг заговорил младший сын вдовы Алдар:

– Отпусти меня, мать, к баю Саттарбаю. Надо же нам с ним рассчитаться за все его милости, что оказал он нашей семье.

– Молодец, – сказал бай, – вот ты, Алдар, словно поумнее будешь своих братьев.

Сели они на арбу и поехали.

По приезде домой бай Саттарбай первым же делом приказал Алдару:

– А ну, пошевеливайся, черная кость, притащи сейчас же воды, да поживей!

Сунул бай Алдару в руки то самое сито, из-за которого братья его жизнь потеряли, и вытолкал взашей из дому.

Алдар и спорить не стал. Забежал по пути на базар, попросил у жестянщика на подержание обыкновенный таз, положил в него сито, да так и принес баю Саттарбаю воды.

– Эге, – сказал бай, – да из тебя, черная кость, человек выйдет!

Стал работать Алдар в доме бая Саттарбая: двор прибирать, скотину кормить, землю пахать, поля поливать, да еще по ночам дом караулить. Не знал Алдар отдыха ни днем ни ночью. А бай Саттарбай только ходит да покрикивает: «Эй, черная кость, опять лодырничаешь!»

Вот раз собрался бай Саттарбай с женой, с чадами и домочадцами в гости в Ташкент. Оставил дома он Алдара и строго наказал ему:

– Эй, черная кость, сторожи дом! Да смотри, чтобы все было в порядке: двор прибери, подмети, чтобы блестел, скаковой конь чтобы из кормушки голову не поднимал, ворота чтобы наглухо были заперты, в комнате для гостей чтобы пылинки на штукатурке не осталось.

– Ладно, – сказал Алдар, – все сделаю, как приказываете, будьте спокойны!

Вернулся бай с семейством из гостей домой, хотел открыть ворота, ничего не получается. Стучался бай, стучался. Алдар выглянул из-за забора и смотрит.

– Эй, черная кость! – крикнул бай. – Почему ворота не открываешь, не видишь, кто приехал?

– Как не видеть, – отвечает Алдар. – Да только ворот теперь не открыть и через десять лет.

– Что ты болтаешь, дурак? Почему нельзя ворота открыть?

– Да вы же приказали их наглухо закрыть, чтобы никто не прошел. Вот я позади ворот новую стенку из кирпича и сложил.

Никуда не денешься – пришлось баю смолчать.

Вошел бай Саттарбай во двор через калитку и ахнул – земля вся была полита льняным маслом. Сколько было у бая в кладовой глиняных хумов с маслом, все до последней капли Алдар вылил во двор.

– Вай, какой убыток! – закричал бай. – Только сумасшедший мог погубить столько добра.

– Я исполнил только ваше поручение, господин бай. Вы же приказали мне, чтобы двор блестел. Вот он и блестит.

Ничего не поделаешь, пришлось баю смолчать. Вдруг видит он, что его любимый скаковой конь обезглавлен, а голова лежит в кормушке. Взвыл бай Саттарбай от ярости:

– Что ты наделал!

– Господин бай, вы же приказали, чтобы конь не поднимал голову из кормушки!

Никуда не денешься – пришлось снова баю промолчать.

Зашел он в комнату для гостей и от огорчения чуть не лишился разума. Оказывается, Алдар, чтобы не осталось на стенах ни пылинки, обломал всю дорогую алебастровую штукатурку с тонкой резьбой.

Застонал бай Саттарбай, схватился за голову и, не сказав Алдару ни слова, убежал на женскую половину дома.

Пришел бай к жене и говорит:

– Дело плохо, жена, этот батрак, черная кость, настоящий сумасшедший. Складывай вещи, придется убежать, а то как бы он нас всех не загубил.

Раскрыли они большие кожаные яхтаны и уложили в них все, что было поценнее, а затем вышли, крадучись, во двор, чтобы запрячь лошадь в арбу.

Алдару только это и надо было. Потихоньку забрался он в самый большой яхтан и притаился в нем.

Погрузили вещи бай с женой, сели на арбу и уехали, думая, что Алдар спит.

Бай Саттарбай все погонял лошадь и похвалялся:

– Хитрый Алдар, а я хитрее!

Всю ночь и день бай гнал лошадь и только к вечеру остановился на ночлег на самом берегу реки.

Стала тут байская жена охать и стонать:

– Хоть бы какого-нибудь слугу взяли, а то и костер разжигай, и ужин готовь.

– Пожалуйста, пожалуйста, хозяева дорогие, – сказал Алдар, вылезая из яхтана, и давай хлопотать по хозяйству. Бай и его жена только рот разинули. Сидят, молчат.

После ужина бай и его жена притворились спящими. В полночь они начали сговариваться:

– Как только Алдар, черная кость, заснет, столкнем его в воду.

Все слышал Алдар, и едва только бай и его жена задремали, тихонько встал, надел на себя байский халат, повязал голову байской чалмой и осторожно разбудил жену бая:

– Пора топить Алдара, – байским голосом прошептал Алдар.

Спросонья жена бая ничего не разобрала и помогла Алдару столкнуть в воду своего мужа.

Наутро жена бая проснулась, видит – Алдар ходит около арбы, и поразилась:

– Эй, черная кость, ты что, со дна реки выбрался? Мы же тебя утешили!

Тогда Алдар сказал:

– Вы, госпожа, не меня бросили в реку, а своими руками утопили мужа своего, бая Саттарбая. Теперь я с ним за все его милости и мне и моим братьям рассчитался.

Повернулся Алдар и пошел своей дорогой.

Перевод М. Шевердина.

ЖЕСТОКИЙ ШАХ

Когда-то в далекие времена правил одной страной жестокий шах.

Вздумалось ему как-то вынести решение: «У кого в доме умрет человек, хозяин должен нести тело умершего по крышам, с крыши на крышу до самого кладбища. А если кто ослушается и сделает не так, будет казнен».

В той стране жил старый-престарый сказитель, весь седой. Пошел он во дворец к шаху. Шах спрашивает:

– Ты зачем пришел?

Поэт говорит ему:

– Разве недостаточно мучений терпит народ от притеснений, голода и нищеты, а ты еще отдал нелепый приказ? Чтобы похоронить умершего, люди мучаются по пять, десять дней. И какое удовольствие получаешь ты от этого?

Разгневался шах.

– Говорят, седые старики разумны, – сказал он. – Поистине, это ложь. Какой-то выживший из ума старик пришел ко мне с наставлениями. Взять его и казнить немедленно! – приказал он.

Затем шах объявил новый приказ:

«Отрубить головы всем седобородым!»

Палачи ходили по домам, забирали седобородых стариков и рубили им головы. Некоторые старики спаслись бегством, некоторые попрятались в погребах, подвалах и других укромных местах, где никто не мог их найти.

Однажды шах приказал собраться в поход всем воинам в возрасте до тридцати лет. «А кому уже пошел тридцать первый год, того оставить! У таких силы уже маловато», – рассудил он.

У шаха был визирь. Стал он убеждать шаха:

– Государь, зачем вы так говорите? Ведь сколько людей уже погубили вы напрасно!

Но шах терпеть не мог, чтобы кто-нибудь ему перечил.

– Ну, что ты, глупый, понимаешь? – набросился на визиря шах. – Не смей мне перечить. В другой раз не вздумай говорить так, а то налью тебе в рот растопленного свинца.

Среди воинов шаха был молодой юноша Закир. У него был отец восьмидесятилетний старик. В те дни, когда шах приказал рубить головы всем, кому больше сорока пяти лет, юноша спрятал своего отца.

Собираясь в поход, сын стал прощаться с отцом.

Старик сказал:

– Сын мой, вот ты уедешь, а вернешься ли – никто не знает. У меня нет никого, кроме тебя, кто бы кормил меня и смотрел за мной. Чем я буду жить все то время, пока ты будешь в походе? Пойди к шаху и скажи ему, пусть он меня убьет. Ты меня похорони, а потом отправляйся. Или же возьми меня с собой.

Жалко было юноше оставлять отца в таком положении. Он сделал сундук, спрятал туда старика и взял его с собой.

Шах со своим войском выступил в далекий поход. Шли они, шли – и вот стали подходить к высоким горам. У подножья гор протекала огромная река. С шумом и плеском неслись ее прозрачные воды.

Шах приказал войску остановиться на берегу реки на ночлег.

Вечером шах вдруг увидел чудесный свет: в глубине речной сверкали два алмаза, словно яркие звезды во тьме ночной.

Подозвал шах своего воина и приказал нырнуть в воду и достать алмазы.

Воин нырнул в глубину реки, но обратно не выплыл. Шах вызвал других воинов. Все они ныряли один за другим и больше уже не появлялись на поверхности воды.

Один из воинов осмелился возразить шаху.

– Государь, – сказал он, – невозможно достигнуть дна реки на такой глубине. Зачем же погибать понапрасну?

– Эй ты, глупец! – крикнул шах. – Да если бы река была глубокая, разве видны были бы алмазы на дне? А за разговоры тебе отрубят голову. Палачи, сюда!

Воина казнили.

Заставил шах прыгать других воинов в реку.

Когда стала подходить очередь нырять Закиру в реку, он побежал к своей палатке, открыл сундук и, рыдая, сказал:

– Прощайте, отец, простите меня, не поминайте злым словом!

– Что случилось, сынок? – спросил встревоженный отец.

Сын рассказал о приказе шаха и о том, сколько воинов уже погибло в реке. Старик подумал немного и спросил:

– А есть на берегу какое-нибудь дерево?

– Да, есть, – ответил сын.

– Алмазов в реке нет. Алмазы на дереве. В воде реки видно их отражение, – продолжал старик. – Ты, сынок, осмотри-ка хорошенько то место, а когда очередь дойдет до тебя, беги к дереву, залезай на верхушку. Алмазы лежат в птичьем гнезде, заверни их в пояс и прямо оттуда ныряй в воду, а потом уже выйдешь на берег.

Простился юноша с отцом и пошел к шаху. Шах приказал ему нырнуть и достать алмазы.

Закир побежал к дереву и полез наверх.

– Зачем ты лезешь на дерево? – крикнул шах.

– О, государь, чтобы нырнуть глубже, я хочу броситься с верхушки дерева. Я достану алмазы, даже если они скрыты в недрах земли.

Юноша залез на дерево, смотрит: в птичьем гнезде пара алмазов сверкает при свете луны. Он тотчас же схватил их, завернул в пояс, бросился в реку и скрылся под водой.

Пока юноша ходил к отцу, шах объявил: «Кто выйдет из воды без алмазов, с живого шкуру сдеру».

Но вот юноша вынырнул, вышел на берег и поднес шаху пару алмазов.

– Молодец! – похвалил шах и похлопал юношу по плечу.

Наутро шахское войско выступило дальше и направилось вдоль реки. В одном месте на берегу люди заметили множество муравьев.

– Почему тут бегают муравьи? Что они делают? – спросил шах.

Но никто не мог ответить на его вопрос. Шах объявил:

– Каждый день я буду спрашивать двух человек! Чей ответ придется мне по нраву, того похвалю, а чей ответ не понравится, того казню.

Услышав шахский приказ, Закир опять пошел к отцу и рассказал ему обо всем.

Старик сказал:

– Пойди к шаху и скажи, что ты хочешь ответить на вопрос. Скажи: «На дне реки лежит горшок из-под масла, поэтому муравьи и кружатся здесь». А если шах прикажет достать горшок, ты скажи: «Ладно, достану». Потом залезь на дерево и оттуда пусти стрелу в шаха, да целься хорошенько, прямо в рот, чтобы убить насмерть, пусть околевает. Из-за одного человека гибнет столько людей.

Закир направился к шаху и сказал:

– Я отвечу на ваш вопрос. Государь, на дне реки лежит горшок из-под масла, поэтому здесь ползают муравьи.

Шах рассвирепел.

– А какой толк, если муравьи кружатся здесь, а горшок из-под масла лежит на дне реки. Ответ никуда не годится! – объявил шах, позвал палача и приказал казнить Закира.

Юноша попросил шаха:

– Великий шах, а можно мне достать тот горшок со дна реки и показать вам?

Шах согласился:

– Достань, покажи.

Закир бегом пустился к дереву, залез, примостился поудобнее на ветке, прицелился и пустил стрелу из лука, да так угодил, что стрела попала шаху прямо в рот и концом вышла через ухо.

Шах упал замертво.

Когда юноша слез с дерева, воины подбежали к нему, стали его обнимать и радостно говорили:

– Ты сделал доброе дело!

Закир ответил;

– Сделал это не я, а мой отец. Жаль, что столько людей погибло напрасно, столько невинных отцов наших убил тиран.

Воины пошли к мудрому старику, поблагодарили его за то, что он избавил их от жестокого шаха, и с почетом избрали своим начальником.

Перевод С. Паластрова.

СЕГОДНЯШНИЙ ГНЕВ ОСТАВЬ НА ЗАВТРА

Жил на свете бедный продавец хвороста. Он только и занимался тем, что целыми днями бродил по степи и приречным зарослям и собирал хворост, а к вечеру шел на базар и продавал его за три теньги. На эти деньги бедняк покупал хлеба. И так удавалось ему кормить жену и единственного сына. Вставал продавец хвороста, когда было еще темно, ложился, когда было уже темно.

Однажды, как обычно, бедняк принес на базар вязанку хворосту. Получил он за нее свои три теньги и, завязав их в свой поясной платок, пошел в пекарню купить лепешек.

По пути ему встретился старец.

– Эй, продавец хвороста, – сказал старец, – дай мне одну теньгу, а я тебе скажу одну мудрую истину.

Бедняку захотелось услышать мудрую истину, и он подумал: «Что же, у меня есть три теньги. Потрачу одну теньгу, зато останется еще две. По крайней мере услышу умный совет».

Вынул он из поясного платка теньгу и отдал старцу.

– Ну, говорите ваш мудрый совет!

– Сегодняшний гнев оставь на завтра.

Рассердился бедняк и набросился на старца:

– Знай я, что ты, старый болтун, скажешь всего-навсего такие никчемные слова, ни за что бы не дал тебе теньгу, отдай сейчас же мою теньгу обратно.

Поднялся шум, сбежался народ. Пока бедняк жаловался и объяснял, что случилось, старец затерялся в толпе.

Всю ночь не спал продавец хвороста, думал, что вот теньга, заработанная таким трудом, пропала зря. Утром он встал, как всегда, рано, заткнул за пояс топор, перекинул через плечо веревку и пошел.

Шел он и все думал о пропавшей теньге, да так задумался, что и не заметил, как попал совсем в незнакомые места и заблудился.

Долго он бродил по степям и горам и пришел, наконец, в удивительный город. Небо над тем городом висело так низко, что достаточно было протянуть руку – и бери себе любую звезду, клади ее в карман, а это не звезда уже, а драгоценный камень.

Так понравилось это продавцу хвороста, что, забыв о родных местах, о жене и маленьком своем сыне, остался жить в том волшебном городе.

Прошло пятнадцать лет, а продавцу хвороста все казалось, что он только вчера пришел в этот город, так хорошо ему здесь жилось.

Однажды вспомнил он про жену и сына: «Что они там делают? Плохо им без меня». Засунул он топор за пояс, перекинул веревку через плечо и пошел на родину.

Вернулся он домой поздно вечером, когда совсем уж стемнело, и заглянул в дверную щель. Видит, сидит за дастарханом его жена и потчует ужином какого-то мужчину. Вгляделся продавец хвороста и безмерно удивился: да это же он сам сидит за дастарханом и ужинает. Что за чудеса!

Смотрел продавец хвороста, смотрел и вдруг почувствовал нестерпимый голод. Да и как могло быть иначе: целый день он ничего в рот не брал. Разозлился продавец хвороста: «Что за безобразие! Сижу я за дастарханом, ем всякие вкусные кушанья из рук своей жены, а на самом деле стою голодный и холодный у порога своего собственного дома. Что-то не так получается, как надо. Не иначе это оборотень».

Выхватил он из-за пояса острый топор и хотел уже войти в комнату, чтобы зарубить оборотня, да вспомнил слова мудрого старца – «Сегодняшний гнев оставь на завтра».

Отошел он от двери, влез на крышу. Лег около дымовой отдушины и стал слушать разговор между женой и джигитом.

Сначала заговорил джигит:

– Скажи мне, мама, сколько мне было лет, когда отец ушел из дому?

– Сынок, тебе было три года.

– А почему отец бросил нас одних?

– О сын мой, и не вспоминай. Ведь с тех пор прошло пятнадцать тяжелых лет.

– Но я совсем не помню своего отца, какой он?

– Ты очень похож на него. Ты вылитый отец.

– Наступит ли такой счастливый день, когда я увижу отца?

И джигит, сидевший за дастарханом, заплакал, а за ним заплакала его мать.

Продавец дров лежал и думал: «Эх, чуть родного сына не зарубил. Хорошо, что тогда встретил того старца. Изречение «Оставь сегодняшний гнев на завтра», за которое я заплатил одну теньгу, принесло мне пользы на тысячу золотых».

Поспешил он слезть с крыши и войти в дом. Обрадовались его жена и сын.

Так и прожили они все вместе счастливо свои годы.

Перевод Ирины Шевердиной.