Текст книги "Лёд и пламень"

Автор книги: Максин Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Утирая их, она достала из ящика стола свой дневник и излила на его страницах все жалобы и горести. Какой же подлец этот Лайонел Ставендиш! Какая же она дура, что польстилась на него!..

Охваченная отчаянием, Кэти резко поднялась и, уронив на пол забытый дневник, принялась неистово метаться по комнате, открывая рывком дверцы и ящики и как попало запихивая вещи в чемодан. Стены комнаты кружились и выгибались, точно бумажные, пол под ней ходил ходуном – она едва держалась на ногах.

В ванной она похватала кремы и шампуни, многочисленные баночки и тюбики, швыряя в большую хозяйственную сумку все без разбора. С мрачным заплаканным лицом она обошла квартиру, собирая мало-мальски пригодные вещи, не забыла даже стоптанные комнатные тапочки, которые еще вчера собиралась выбросить. Забыла лишь про дневник, валявшийся под столом.

Закрыв чемоданы и окинув взглядом разоренную квартиру, Кэти хотела было попрощаться со своей соседкой и единственной подругой Лорой Вэй, но вспомнила, что та сейчас на работе и вернется лишь вечером. К тому же Лора никогда не жаловала сэра Лайонела и теперь не преминула бы язвительно напомнить об этом. Нет, уж лучше уехать прямо сейчас, уехать, ни с кем не прощаясь!..

О Господи, как она несчастна! Как одинока!.. И Кэти снова заплакала навзрыд.

Она пила и рыдала, пила и рыдала. А выплакавшись, позвонила сестре и сообщила, что едет домой.

ГЛАВА 2

Харрогит, Йоркшир

Когда роскошный серебристо-серый «роллс-ройс» остановился у кромки тротуара, он не привлек к себе особого внимания прохожих. В конце концов, Харрогит не маленький городок, и здесь всегда много богатых приезжих. Однако мужчина, который вышел из «роллс-ройса», обратил на себя внимание всех женских глаз.

Высокий, чуть худощавый, но при этом широкоплечий и мускулистый, он излучал несокрушимую силу и уверенность в себе. Его прозрачные голубые глаза смотрели холодно и бесстрастно, а удивительно светлые с золотистым отливом волосы блестели так, точно солнце только его одного освещало в этот пасмурный день.

– Дженис уже здесь? – Его голос с заметным американским акцентом прозвучал негромко, но требовательно, побуждая собеседника дать немедленный ответ.

– Думаю, да, – отозвался тот из глубины автомобиля. – Едва ли она опоздает в такой ответственный момент. – И Майкл Форестер, главный представитель «Джермейн корпорейшн» в Англии, вслед за боссом вылез из машины.

Пройдя сквозь кованые железные ворота, Кристофер Джермейн остановился на покрытой свежим гравием дорожке и, слегка запрокинув голову, обвел голубыми глазами только что выстроенный отель.

– Выглядит неплохо, – заметил присоединившийся к нему Майкл. Но это было слишком слабо сказано.

Казалось бы, Харрогит совсем не нуждался в еще одном отеле, но этот, новый, «Джермейникус», нельзя было назвать просто «еще одним». Решив построить его, Джермейн заказал такой архитектурный проект, который превращал здание в чудо современной планировки и комфорта. Четырехэтажное, построенное из местного камня, оно великолепно гармонировало с окружающим ландшафтом, а парк был распланирован так, что казался изумительным естественным лесом, со всех сторон окружающим отель. Все шестьдесят его номеров отличались повышенным комфортом, все они были роскошно обставлены. При возведении отеля ни на что не скупились, и это давало себя знать. Все рабочие, занятые на строительстве, были местные, и персонал из тридцати человек, призванный обеспечить пятизвездное обслуживание, состоял тоже из уроженцев Йоркшира.

– Снаружи неплохо, – проговорил Джермейн, окинув цепким и холодным взглядом весь ансамбль. – Будем надеяться, что интерьер тоже не подкачал.

Майкл не мог сдержать легкой ухмылки. Дженис Польмандер была лучшим дизайнером в Британии – во всяком случае, по мнению ее самой. На ее счастье, осмотрев другие работы Дженис, Крис согласился с этим. Но если бы она не оправдала доверия, он, Майкл, не хотел бы оказаться на ее месте. Слишком хорошо он знал, каким Кристофер может быть в гневе.

Поднимаясь по выложенным мраморной мозаикой ступеням, ведущим к большой двустворчатой двери, Крис с удовлетворением отметил, что сделаны они превосходно. Он уже потянулся, чтобы открыть дверь, когда она вдруг сама распахнулась и выскочившая из отеля Дженис Польмандер едва не врезалась в него.

Дженис была особой, которую трудно не заметить. Приближаясь к сорока годам, она выглядела с первого взгляда не больше чем на двадцать пять. Короткие черные волосы, элегантно уложенные, эффектно обрамляли ее несколько бледное лицо. Ее самоуверенность доходила до заносчивости, а сексуальные аппетиты были хорошо известны в полубогемной художественной среде. Получить заказ на оформление нового пятизвездного отеля являлось само по себе головокружительным успехом, но не только это заставило ее взяться за работу. Уже в тот момент, когда она в первый раз увидела Джермейна, ее согласие было предрешено. Ей достаточно было бросить лишь один взгляд на его лицо, его стройную гибкую фигуру, как в груди у нее полыхнуло жарким огнем. Она любила высоких мужчин, но еще больше ее привлекало в мужчине нечто необычное. А в случае с Кристофером это были волосы, удивительно светлые, золотистые, создающие изумительный контраст с худощавым смуглым лицом. Глаза же у него напоминали лазеры – такой студеной льдистой голубизны, что при определенном освещении казались почти серебряными.

– Надеюсь, эта засада не означает, что все испорчено и ты встречаешь меня тут, чтобы я этого не увидел? – осведомился Кристофер, насмешливо растягивая слова.

Дженис вспыхнула и рывком распахнула дверь.

– Ну что ж, – бросила она. – Сейчас ты убедишься, насколько все великолепно.

Пол в вестибюле был выложен черными и белыми шестиугольными плитками, а конторка портье сделана из прекраснейшего тикового дерева. Небольшая, но совершенная по своим пропорциям люстра свисала с высокого сводчатого потолка. Стены густо-кремового оттенка радовали глаз. Фаянсовые чаши с цветущими растениями окружали небольшой приятно журчащий фонтан. Ни картин, ни лепных украшений, бархатные занавеси и такая же бархатная обивка диванов. Все просто, но красиво и уютно.

Кристофер лишь сдержанно кивнул, не обратив внимания на бурные похвалы Майкла.

– Начнем с ресторана, – сказал он.

Дженис недовольно скривила губы. Ни слова похвалы, ни слова благодарности. Ни… Кристофер обернулся, и выражение его глаз заставило ее поежиться. В них было что-то такое, отчего она, в первый раз в своей жизни, почувствовала неуверенность в себе и даже известную робость. Но увидев, как легкая улыбка тронула уголки его дразняще чувственных губ, она ощутила к нему острое влечение. Это было так волнующе – повстречать мужчину, который в самоуверенности превосходит тебя. Ей уже казалось, что таких вообще не бывает.

Осмотр последовал тщательный и неторопливый. Кристофер молчал, но видно было, что он замечает каждую деталь, каждую мелочь, начиная с кружевной отделки на салфетках в ресторане и кончая цветом соломинок для коктейля в баре. Они проследовали наверх, в фешенебельные номера, и Дженис обратила их внимание на ослепительно белые атласные простыни.

– Только люди с вульгарным вкусом спят на цветных простынях, – надменно сообщила Дженис.

Она особенно гордилась тем, как отделала спальни. Каждый этаж имел свою цветовую гамму: первый – золотистый с кремовым, второй – сине-зеленый, третий – серый с розовым, а четвертый – венец ее искусства – был точно серебро и слоновая кость. Они осматривали последнюю спальню на четвертом этаже, когда Дженис наконец не выдержала и вызывающим тоном спросила:

– Ну как? Тебе нравится или нет? Дождусь я от тебя хоть слова?

Она стояла перед ним натянутая как струна, и грудь ее вздымалась под жакетом от учащенного дыхания.

– Майк, встретимся с тобой в два часа в Лидсе, идет?

Крис так небрежно бросил эти слова, что Дженис не обратила на них внимания. И только когда Майкл вдруг вышел, кивнув, она поняла, что они означали. Джермейн и она остались в спальне вдвоем, и тут она почувствовала, что теряет контроль над собой, что она полностью в его власти.

– Ты хорошо поработала, Дженис, – сказал Кристофер просто и сделал шаг к ней.

Ни от кого другого она бы не приняла такую скупую похвалу, но для этого человека Дженис готова была сделать исключение. С тихим смешком она поднялась на цыпочки и приникла к нему, с чувственным трепетом ощутив всю силу и крепость его тела, которое не подалось ни на дюйм, когда она прижалась к нему. Обвив руками его шею и оторвав ноги от пола, она повисла на нем всем телом, но он не покачнулся и тут. Ее соски заболели, настолько плотно груди прижались к его твердой, словно из мрамора изваянной, груди. Кристофер улыбнулся алчно изогнутыми губами и обнял ее. Она решила, что до него наконец дошли те пылкие призывы, которые она посылала с самой их первой встречи, но причина была, в общем-то, другой. Несколько дней, с самого отъезда из Америки, он не имел близости с женщиной, и его тело уже недвусмысленно ее требовало. Сделав шаг к кровати, он медленно уложил Дженис на белое атласное покрывало и так же неторопливо начал раздевать.

Кристофер всегда имел успех у женщин. Этому помогали, конечно, его внешность и его деньги, но не только в них было дело. Он понимал женщин так, как мало кто из мужчин понимает их. И они чувствовали это. Его отношения с женщинами складывались легко и удачно как в постели, так и вне ее. Но, несмотря на все это, он ни разу еще не был женат. Иногда он спрашивал себя почему, но обычно бывал слишком занят, чтобы всерьез поискать ответ. Он считал, что если бы встретил ту единственную женщину, которая создана для него, то сразу узнал бы ее. Но такая женщина ему еще не встречалась.

Довольный, что может воспользоваться сейчас обычной ни к чему не обязывающей ситуацией, он скользнул руками вниз, к обтянутым черными чулками ногам Дженис, и ощутил, как все мускулы ее напряглись и затрепетали под его ласкающими пальцами. Мягким движением он снял с нее туфли и дразняще провел ладонью по щиколоткам. Потом его руки скользнули по икрам и добрались до сливочно-белых бедер, умело управившись с подвязками и скрутив шелковисто-прозрачную ткань чулок вниз по ногам.

Уставившись на него широко раскрытыми, потемневшими от желания глазами, Дженис невольно издала сдавленный стон. В нетерпении она приподнялась и, поспешно расстегнув пуговицы жакета, тут же лихорадочно сбросила его. Перламутровые пуговки ее шелковой блузки едва не отлетели с треском – так решительно она расправилась с ними. Кристофер наблюдал за ней полуприкрытыми глазами, оценивающе и слегка отстраненно. Дженис явно была склонна сама командовать в постели, и когда она схватила его за голову и потянула вниз, он не возражал. Приникнув к ее соскам, он довольно сильно прикусил один из них, так что она вскрикнула от боли, но тут же новыми ласками заставил ее забыть о ней.

Дженис застонала. Ее руки проникли за ворот его рубашки и шарили по гладкой, выпуклой, покрытой негустыми волосами груди. Ей не терпелось, ей отчаянно хотелось соития, и, не в силах больше сдерживаться, она быстро расстегнула пряжку его ремня, рванула молнию на брюках длинными накрашенными ногтями. Когда ее руки обвились вокруг него, он застонал и, обхватив руками ее податливо-мягкие ягодицы, приподнял, чтобы окончательно слиться с ней. Глаза Дженис сомкнулись, стоны наслаждения вырвались из приоткрытого рта.

Прежде она всегда в этот момент сознавала свое превосходство. Когда мужчина был внутри нее, он делался ее пленником. Но сейчас, как только она сомкнула ноги вокруг спины Криса, а ее обнаженное тело оказалось придавленным его телом, почти полностью одетым, она почувствовала себя порабощенной. Он господствовал, диктуя ей ритм, до умопомрачения медленный и волнующий. Но через некоторое время досада, что не она здесь господствует, не она направляет, была забыта, исчезла с ее первым криком экстаза.

Позднее, возвращаясь на машине в Лондон и вспоминая происшедшее, Дженис почти с облегчением подумала о том, что скорее всего больше не встретится с Кристофером Джермейном в постели. Он был так самоуверен, так деспотичен и силен, что ему, вероятно, нужна какая-то другая женщина, совершенно особая, чтобы помериться с ним силами.

Когда Крис вернулся в свой офис в Лидсе, Майкл Форестер уже с полчаса как ожидал его. Разрешение на строительство крытого стеклянным куполом парка было получено, но местные дельцы, занимающиеся развлекательным бизнесом, дружно восстали против.

– Пускай этим займется Винс Колкорт, – распорядился Крис. – Он и сам заинтересован в том, чтобы поладить с ними.

– Хорошо, – кивнул Майкл, быстро черкнув что-то в своем блокноте.

Его захватил этот план Криса относительно Йоркшира. Предполагалось возведение сразу трех зон отдыха, каждая из которых должна стать частью общего комплекса.

Отель «Джермейникус» в Харрогите будет как бы основной базой в той программе отдыха и развлечений, которую Крис предлагал своим клиентам. Вторая часть – это перекрытый гигантским стеклянным куполом развлекательный центр, строительство которого может начаться теперь в любой день, поскольку ожидаемое разрешение уже получено. Уникальный комплекс, для строительства которого Крис выбрал уютную долину Варф, предусматривал все: от плавания и катания на лодках до тенниса и сауны. Площадки для гольфа уже распланированы – до них легко можно добраться пешком. Особую ставку с целью привлечения туристов Крис делал на искусственную лыжную трассу, которую он наметил построить возле фермы Равенхайтс. Опытные инструкторы будут обучать там начинающих лыжников, а уж оттуда им прямая дорога на основную его базу, в Вермонт, где он был «лыжным королем», понастроившим отели во всех тамошних местах отдыха. Идея блестящая. Даже его конкуренты неохотно признавали это.

– Есть что-нибудь новенькое от Роджера?

Майкл заглянул в свои записи. Роджер Гибб, правая рука Криса в Вермонте, звонил полчаса назад, и его тон насторожил Майкла.

– Он просил, чтобы ты связался с ним. Хочет сам сказать тебе, что ты был прав.

Крис быстро набрал номер своего вермонтского офиса.

– Роджер? Это Крис. А ты уверен?.. – спросил он быстро, без преамбул.

– Да, – ответил Роджер Гибб так же коротко, подражая деловой и энергичной манере своего босса вести телефонный разговор. – Это еще не официально, но старик Вентура вступил в переговоры с нашими самыми крупными акционерами. С Брэдли наверняка, а двое других делают все, чтобы избежать ненужного шума.

– Черт возьми!

«Вентура индастриз» была одной из самых крупных частных компаний в Америке. Колоссом, гигантом, который уже запустил лапы в самые жирные пироги, от нефти до самолетостроения, от индустрии досуга до добычи олова. Компания владела отелями и нефтяными танкерами, рудниками и банками. Она постоянно росла, менялась, приспосабливалась и расширялась под неизменным руководством Лесли Сальваторе Вентуры, ее легендарного главы, который всегда умел хотя бы на шаг, но опередить конкурентов, неизменно оставляя их позади. Никому не было точно известно, насколько богат Лесли Вентура, но когда речь идет о миллиардах, высчитывать точную цифру едва ли имеет смысл.

– Значит, они и впрямь собираются расширять свой развлекательный бизнес, – пробормотал Крис в глубокой задумчивости. – Я знал это, но теперь, когда старик продал свою сталелитейную компанию… Черт!

Интересно, что Кристофер имел много общего с Вентурой. Оба они вышли из бедноты и сами нажили огромные состояния, оба жили, хоть и в разное время, в трущобах Нью-Йорка, и оба признавали нерушимую власть семьи и традиций.

Но Кристоферу только тридцать два, и он пока мультимиллионер, до миллиарда ему еще далеко. К тому же его «Джермейн корпорейшн», в отличие от «Вентура индастриз», акционерная компания – в ней только часть акций принадлежала лично ему. И это усложняло его положение.

– Черт бы побрал этих акционеров, – пробормотал он, не вешая трубку. – Черт бы побрал!..

Да, он владел пятьюдесятью процентами всех акций, но у Вентуры есть деньги, чтобы перекупить остальные пятьдесят. А оказаться на равных с таким гигантом, как «Вентура индастриз», означало быть поглощенным, словно мелкая рыбешка.

– Ты не знаешь, кто у них отвечает за эту операцию, за скупку акций? – спросил он.

– Ходят слухи, что его сын, – ответил Роджер.

Крис кивнул. Лицо его напряглось, выражая сосредоточенность и решимость.

– Это хорошо.

Роджер Гибб тихо засмеялся на том конце провода.

– Я знаю, ты можешь справиться с сыном, но не думай, что старик будет стоять в стороне и разрешит ему взвинтить цену. Поговаривают, что Кейт хочет уйти из «Вентуры», но старик не позволит ему этого.

Крис хмыкнул, быстро прикидывая. Кейт был небесталанным художником, Крис даже имел в своей коллекции одну из его картин. Но к бизнесу Кейт не был способен и в этом отношении не шел ни в какое сравнение со своим отцом. Сын Лесли Вентуры был все равно что его собственностью, и он останется в «Вентура индастриз». Внутренние раздоры этой семьи не имели никакого значения для Криса – важно лишь то, что Кейт Вентура получил задание перекупить его собственную компанию.

– Старик рассчитывает, что этот молодчик лишь поточит о нас свои острые зубки, – пробормотал он с жесткой усмешкой. – А потом вонзит их в пирог и побольше.

За много миль отсюда, в своем кабинете, Роджер Гибб покачал головой. Старик ошибается, если так думает. Гигант он или нет, а Роджер и цента бы не поставил на шансы Кейта Вентуры.

– Все в порядке, Роджер, – сказал ему Крис. – Продолжай меня информировать. Они не будут торопиться по двум причинам. Во-первых, Вентура по натуре человек осторожный. И во-вторых, он хочет, чтобы Кейт сам сделал всю работу. Чего он не ждет от нас, так это «подмазки» наших акционеров.

– Правильно. И значит?..

– Я начну «операцию подмазки» прямо здесь, – проговорил Крис быстро и тут же повесил трубку. Он подошел к окну. Мозг его лихорадочно работал.

– Майк, церемонию открытия отеля назначаем на второе число следующего месяца, составь список акционеров и пригласи всех, чья доля составляет хотя бы один процент и выше, на вечеринку по этому поводу. Я хочу показать им, какие возможности есть у нас, на что мы способны без помощи «Вентура индастриз». Свяжись также с денежными людьми – я хочу поднять выплаты по акциям до максимально возможного. От лишних денег еще никто не отказывался.

Майкл кивнул. Он восхищался своим боссом в этот момент. Другой, услышав, что Лесли Вентура охотится за ним, отступил бы, продав как можно доходнее свои акции. Но не Крис.

– А как обстоят дела на этой ферме, как ее?.. Равенхайтс? Согласились они ее продать?

– Нет. Похоже, что сын хозяина упрямится, – живо ответил Майкл, стараясь сгладить свой неуспех в этом деле. – Но мой человек в Отли говорит, что банк вот-вот готов потребовать у них погашения займа, так что это лишь вопрос времени, – заверил он торопливо.

– Ты предлагал купить у них всю живность? Овец, кажется?

– Да, ты подал мне отличную идею, – явно льстя ему, сказал Майкл. – Ответ еще не получен, но они должны увидеть в этом резон.

– Я уверен, – пробормотал Крис, но мысли его, очевидно, были уже далеко отсюда.

Майкл внимательно наблюдал за ним. За все годы совместной работы с Джермейном, он ни разу не видел, чтобы тот потерял самообладание и ясность мысли, никогда не видел босса растерянным, и это втайне изумляло его.

– Как тебе удается всегда идти своей дорогой, в любой ситуации настоять на своем? – спросил он с беглой осторожной улыбкой.

Крис оторвался от созерцания городского пейзажа за окном, и Майкла ошеломило какое-то странное выражение его лица. Взгляд его был задумчив, Крис смотрел словно сквозь Майкла, куда-то далеко-далеко.

– Не всегда, – проговорил он наконец, и Майклу показалось, что лицо Криса побледнело под загаром. – Мне было четырнадцать, когда я впервые узнал, как добиваться того, чего хочешь. И я был немногим старше, когда понял, что за все и всегда надо платить.

Крис снова отвернулся к окну, устремив взгляд на серый город, на пепельное, затянутое дождевыми облаками небо, и мысли его, перелетев через Атлантику, унеслись далеко. Он знал, что кое-кто там ждет и наблюдает за ним. И строит планы.

И предвкушает час расплаты…

ГЛАВА 3

Нью-Йорк

Покуда судья Бренда Фоултон усаживалась за свой потемневший от времени внушительный стол красного дерева, Мэрион Вентура-Прескотт пыталась сдержать охватившую ее нервную дрожь. Судья посмотрела сначала на нее, потом на Ланса Прескотта, и ее холодный буравящий взгляд выразил такое явное недовольство, что Мэрион едва не рассмеялась вслух. Натянутые нервы были причиной того, что ей то хотелось невпопад смеяться, то приходилось бороться с непроизвольной дрожью. Она желала только одного: чтобы это как можно скорее кончилось.

– Полагаю, ситуация не изменилась с тех пор, как мы встречались в последний раз? – Резкий голос Бренды Фоултон прорезал затхлую атмосферу суда, словно нож мясника.

– Нет, Ваша честь, нет. – Бернард Менц, адвокат Мэрион, подскочил почти к самому столу, заискивающе глядя на судью. – Ведь мистер Прескотт попросту отказывается соблюдать условия брачного контракта, который он подписал, когда женился на моей клиентке.

– А мы по-прежнему настаиваем на том, что на моего клиента оказывалось чрезмерное давление, – вставил адвокат Ланса, Эрнест Вент, маленький, властного вида субъект, и тут же был призван к молчанию легким ударом руки по столу.

Бренда Фоултон наклонилась вперед, и мягкое шуршание ее черного одеяния при этом движении было единственным звуком в наступившей тишине. Ее серо-стальные глаза окинули присутствующих холодным и проницательным взглядом. Все знали, конечно, что Мэрион – единственная дочь Лесли Вентуры и ее личное состояние даже трудно исчислить. Вместе с паями и акциями в разных компаниях Вентуры, пентхаусом на крыше роскошного отеля ее отца под названием «Башня Вентуры» и огромным особняком в Коннектикуте оно достигало где-то пятидесяти миллионов, не считая мехов и драгоценностей. Так она и выглядит, подумала Бренда Фоултон без всякой зависти, окинув взглядом маленькую гибкую фигурку Мэрион в изящном белом костюме; жемчужные серьги с подвесками были ее единственным украшением. При всей простоте наряда она выглядела как воплощение богатой нью-йоркской наследницы. Только глаза не соответствовали этому образу. Они смотрели сейчас на Бренду с той глубокой затаенной печалью, которая возникает лишь после месяцев бессонницы и душевной боли. Да, глаза всегда говорят правду.

Выпрямившись, судья взглянула на ее мужа, который через несколько минут станет бывшим мужем. Ланс Прескотт Третий в своем тысячедолларовом костюме еще более походил на представителя богатой нью-йоркской элиты; но в данном случае это являлось лишь видимостью. Семейство Прескоттов было достаточно богатым в прошлом, но расцвет его приходился на начало этого века. Финансовый крах Уолл-стрита в один день разорил Прескоттов, оставив им только престижную родословную да кое-какие связи в промышленных кругах. Но семья все еще жила так, словно по-прежнему процветала. Это удавалось им тем самым способом, к которому прибег и их последний представитель, то есть женитьбой на деньгах.

– У вас есть, мистер Вент, документальные подтверждения того, что… – судья Фоултон мельком заглянула в свои записи, и ее надтреснутый голос прозвучал все так же бесстрастно, – того, что мистер Прескотт подвергался «систематическому и преднамеренному давлению» со стороны своего тестя?

Бренда Фоултон взглянула на коротышку-адвоката, принявшегося демонстративно извлекать из портфеля пачку бумаг, а Мэрион нервно оглянулась на своего, который с самоуверенной улыбкой покачал головой.

– Да, Ваша честь. – Вент широким жестом протянул документы. – Как вы сами увидите, мистер Вентура фактически угрожал…

– Я умею читать, мистер Вент, – раздраженно сказала Бренда Фоултон, и адвокат волей-неволей замолк.

Ланс сидел прямо, точно аршин проглотил, и неотрывно смотрел на судью. Настоящее воплощение богатства и респектабельности, подумала Мэрион. Он был так убедителен в своей роли, что не случайно отец увидел в нем идеального кандидата ей в мужья. У него было имя, а у семейства Вентуры деньги. Она вспомнила, как довольны были мать Прескотта и отец Мэрион в тот день, когда объявление о свадьбе появилось в «Нью-Йорк таймс».

– Мне кажется, что этот документ просто обычное трудовое соглашение при приеме на работу. Не так ли, мистер Вент? – Голос судьи вернул Мэрион в настоящее. – И я не могу понять, какое отношение он имеет к разрешению спора между сторонами.

– Но, Ваша честь, Лесли Вентура фактически шантажировал моего клиента при подписании брачного контракта! Его прием на работу в «Вентура фармацевтикал» зависел от этих условий.

Бренда Фоултон сдвинула очки на кончик носа и посмотрела Венту прямо в глаза.

– Ваш клиент, мистер Вент, был совершенно не обязан подписывать этот документ, – властно отчеканила она. – И если он сделал это, то не иначе как по собственной воле. А поскольку это обещало ему высокое руководящее положение и соответственно высокое жалованье, нет ничего удивительного, что он сделал именно такой выбор. По собственной воле он подписал и брачный контракт… Мистер Менц, ваша клиентка готова твердо придерживаться условий, оговоренных в контракте?

– Да, Ваша честь, – с живостью проговорил Менц. – У меня с собой банковский чек на пятьсот тысяч. – Он достал из портфеля чек и протянул судье. – Вместе с правом собственности на автомобиль «дино феррари», также оговоренном в контракте, и документом, подтверждающим право собственности на коттедж в Стоуви, в Вермонте.

Судья взяла бумаги, внимательно просмотрела их и протянула Эрнесту Венту, который принял их с кислой миной, словно отраву. Затем судья Фоултон снова обратила свой взор на супругов. Оба они были бледны, но явно по разным причинам.

– Поскольку не удалось прийти к дружескому, взаимно приемлемому компромиссу, ходатайство о разводе удовлетворено, – провозгласила она. – Что же касается урегулирования спорных вопросов, я решаю их в пользу миссис Мэрион-Маргарет Вентуры-Прескотт. Брачный контракт остается в силе. Я заверяю тот факт, что он был честным и составлен в соответствии с законами штата Нью-Йорк. Вы свободны.

Мэрион продолжала оцепенело сидеть. И лишь когда Бернард Менц мягко толкнул ее локтем и подмигнул ей, она поняла, что кошмар наконец кончился. Дрожа всем телом, она поднялась и двинулась к двери; ноги не повиновались ей. И только оказавшись в прохладном мраморном холле, она в первый раз глубоко вздохнула.

– Ну, мисс Вентура, как вы чувствуете себя в роли свободной женщины? А ведь дешево обошлось, не правда ли? – с кривой улыбкой спросил Бернард.

– Дешево, что касается денег, – мрачно поправила она. – Но в других отношениях вовсе не дешево.

Она вспомнила, как бесчисленные измены и любовные похождения Ланса унижали ее, заставляя чувствовать себя никчемной и непривлекательной женщиной. Она помнила шепотки у себя за спиной о том, как любит Ланс тратить деньги Вентуры, но не на свою жену, а на любовниц. Ей вспомнился мрачный и разгневанный взгляд отца, когда она решилась наконец изменить свою жизнь и сообщила ему, что собирается порвать с мужем. Да, это был долгий, трудный подъем из ямы, которую выкопала себе она сама. И вот наконец-то она свободна.

– Ваш бывший сопротивлялся отчаянно, – сказал Бернард Менц. – И его можно понять. Пятьсот тысяч долларов и «феррари» продержатся у Ланса Прескотта недолго. Тем более что и мать потребует свою долю. Ведь Мойра Прескотт долго и упорно трудилась, чтобы обеспечить сыну брак с Принцессой Вентурой. Я думаю, что мистер Прескотт переживет эту неудачу не так уж легко, – обтекаемой фразой, как это свойственно адвокатам, закончил он.

Мэрион громко рассмеялась. Она ничем не могла помочь мистеру Прескотту. Несмотря на свою благородную внешность, Ланс был сущим дьяволом, от которого она наконец-то избавилась. Но даже он не смог противостоять могуществу ее отца. Мэрион вдруг словно отрезвела, и ее миловидное лицо вновь стало грустным.

– Да, никто не может противостоять отцу, – невольно пробормотала она, но ее адвокат был слишком хорошо воспитан, чтобы показать, что расслышал это.

Взглянув через плечо, Мэрион увидела, как Ланс и его адвокат вышли из зала суда. На миг они встретились глазами – Мэрион вздрогнула и быстро отвела взгляд.

– Пойдемте отсюда, Бернард. Вы так хорошо потрудились, что я великодушно разрешаю вам сегодня пригласить меня на ланч, – добавила она с блеском в глазах.

– С восторгом, мисс Вентура, – ответил Бернард, подмигнув ей.

Из другого конца холла Ланс наблюдал, как они уходят. Его зеленые глаза сузились, зрачки сжались в черную точку. Он выглядел точно ядовитая змея, но когда Эрнест Вент повернулся, чтобы сочувственно пожать ему руку, лицо Ланса уже вновь обрело спокойное выражение с приличествующей случаю меланхолической улыбкой. И глядя на этого красивого светловолосого молодого человека с безукоризненно правильными чертами лица, никто не смог бы и предположить, что он сгорает от ненависти и унижения, от краха несбывшихся надежд. Ненависть буквально застилала ему глаза, так что он даже не мог как следует сосредоточить свой взгляд на хрупкой фигуре Мэрион в белом костюме, покидающей здание суда.

Сука. Сука. Сука!

С легкой улыбкой Мэрион помахала рукой Бернарду и, как только его машина отъехала от тротуара, повернулась, дружески кивнув швейцару, занимавшему свой пост у дверей отеля «Башня Вентуры».

– Добрый день, Чиверс, – с ослепительной улыбкой сказала она.

– Здравствуйте, миссис Прескотт.

– С сегодняшнего дня мисс Вентура, Чиверс, – ласково поправила она и прошла в вестибюль, откуда на персональном лифте поднялась к себе в пентхаус.

Войдя в гостиную, она со вздохом бросила на стул норковое манто и подошла к окну. Бутылочно-зеленые бархатные портьеры сдержанно обрамляли его, а за стеклом открывалась великолепная панорама Нью-Йорка, замыкавшаяся на горизонте полоской Гудзона. Несколько полотен Дали, Пикассо и, разумеется, Кейта Вентуры украшали стены гостиной. Очевидно, эта неделя у нас проходит под знаком оранжевых лилий, рассеянно отметила она, обнаружив две прихотливые композиции из этих цветов в разных углах комнаты. Сбросив туфли, она направилась в ванную, где наполнила ванну и, напустив туда душистой, пахнущей сиренью пены, с наслаждением погрузилась в горячую воду.

Расслабление приходило медленно, очень медленно. Она в самом деле теперь свободна от Ланса и от этого всеобщего посмешища – своего с ним брака. Это было так чудесно, что она едва могла поверить.