Текст книги "Обманутые надежды (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

  – Тебе сюда, – мысленно проговорил Старейшина, указав на ложе.

  – Что это?

  Странный аппарат явно находился в куда лучшем состоянии, нежели апартаменты его содержащие, но этот факт нисколько не способствовал доверию со стороны Сердца Улья. Еще не хватало добровольно залезть в какую-нибудь мозгопромывочную машину!

  – Тебе в голову будет вживлен передатчик. Он позволит общаться с нами на расстоянии. В любое время. Практически без ограничений на внешние факторы.

  – И кто на ней лежал до меня?

  – Каждый из нас.

  Старейшина повернулся, приподнял рукой косицы – и повелительница скарабеев разглядела в основании его черепа, заднюю часть которого покрывали плотные костяные пластины, небольшой инородный объект в форме полумесяца.

  Как раньше его не увидела?

  – Как ты себе это представляешь, изгнанник? – прошипела Сердце Улья. – Думаешь вот так просто копаться в моей голове? Ты даже не знаешь, кто я!

  – Я знаю о тебе достаточно, чтобы говорить: ты успешно пройдешь операцию.

  – С чего бы это? Я ведь даже не твоего вида!

  – Ты еще ничего не поняла, скарабей?

  – Объяснись, – ее глаза сузились, мышцы напряглись, словно перед прыжком.

  – Тебе удалось обойти защиту, установленную Азгар Д'ор. Защиту, которая помимо всего прочего проверяет геном каждого, кто решится проникнуть в хранилище.

  – Хранилище?.. – Сердце Улья чувствовала, как голова наливается тяжестью. Она начинала понимать, что хочет ей сообщить чужак, но отчаянно противилась неизбежному знанию.

  – Назови его как тебе удобнее. Место, где ты открыла нам дорогу обратно в мир, который ждет.

  – Да, обошла. В этом не было ничего сложного. Немного пошумело в голове. И всего. Ни к чертям защита!

  Сердце Улья хитрила. Она отлично помнила, насколько сложно ей дался экзамен у каменного пьедестала с черным шаром. Ее проверяли, ее спрашивали. Вопросы сыпались со всех сторон, почти физически раня сознание. Ей было очень холодно, а под пронзительными взглядами неосязаемых экзаменаторов она почувствовала себя беспомощной и слабой.

  И все равно она сделала то, во что уже почти перестала верить – обманула охранную систему.

  – В твоих венах течет кровь Азгар Д'ор.

  Сердце Улья впала в ступор. Ненадолго, но никогда прежде с ней такого не случалось. Освещение в комнате словно прибавило в яркости, тени от предметов удлинились, а мир наполнился протяжными завываниями, будто порывы ветра бьют в открытое окно.

  – Это невозможно, – наконец, проговорила она.

  – В этом ты права. Все наши исследования говорили о невозможности скрещивания наших видов. Но не ты ли говорила, что мир изменился? Сверхсознание нашло способ ассимилировать геном Азгар Д'ор. Ты не одна из нас. Ты – скарабей. Часть Азгар Д'ор в тебе ничтожно мала. Настолько, что наши собратья не могли предположить даже этого. И все-таки охранная система приняла тебя за свою.

  – И поэтому сработает эта машина? – Сердце Улья указала на прозрачный шар.

  – Да.

  Голова гудела, и мысли ворочались с трудом. Постоянный запах металлической пыли только усиливал неприятные ощущения, скорее всего надуманные, но от этого знания легче не становилась. Вся выдержка генерала Улья куда-то вмиг исчезла. Перед Старейшиной стоял практически обычный человек, неуверенный и сбитый с толку.

  – Долго все это будет продолжаться? – спросила просто, чтобы не молчать, уже стоя возле прозрачного шара.

  – Нет. Система отработана, активизируется самостоятельно. Главное – расслабься.

  – Я разве напряжена? – не сдержалась от колкости.

  То, что повелительница скарабеев приняла за стеклянный шар, на деле оказалось чем-то вроде силового поля. Кресло, несмотря на то что рассчитано явно на большие габариты, действительно было удобным. Но вопросы удобства для Сердца Улья давно отошли на второй план. Сейчас ее больше заботили возможные последствия неизвестной ей операции.

  – Начнем, – проговорила спокойным ровным голосом.

  Она справится, иначе и быть не может.

  Внутреннее пространство шара наполнилось удушливым газом. Сердце Улья вздохнула, закашлялась, ее тело вздрогнуло в кресле.

  – Это нормальная реакция организма, – пояснил Старейшина. – Не надо противиться.

  Повелительница Скарабеев сжала зубы, давя в горле кашель. Вскоре тот действительно прошел. Очертания комнаты вздрогнули и поплыли. Но эффект длился не долго. К тому времени, когда ее головы что-то коснулось, комната вновь вернулась на место.

  – У тебя слишком высокий метаболизм, – послышалось в голове. – Операция все еще возможна, но будет болезненна...

  – Делай, что начал! – прорычала Сердце Улья. Все происходящее ее уже порядком утомило.

  – Не шевелись, насколько это будет возможно.

  Несколько ярких вспышек перед глазами обернулись жуткой болью где-то в затылке.

  Сердце Улья с силой ухватилась за края кресла, выгнулась. Голова запрокинулась назад. Боль немного стихла, но тут же вернулась снова. Нет, от нее не убежать, а значит – надо терпеть!

  Она и терпела. Какая-то механическая дрянь, разработанная неизвестно кем и установленная неизвестно где, копается в ее голове, а она терпит.

  Когда все закончилось, Сердце Улья без сил растеклась в кресле, чувствуя себя выжатой до предела. В затылке горело, мысли путались.

  – Руки уже можно разжать.

  Даже голос Старейшины приносил боль и казался оглушительным криком.

  Повелительница скарабеев с трудом разжала сведенные судорогой пальцы. Приподнялась. В местах, где она цеплялась в жесткую обивку, образовались рваные дыры.

  – И что? – спросила, глядя на стоящего без движения Азгар Д'таг.

  – Очень высокий болевой порог, – сообщил тот. – Операция завершена. Думаю, тебе это будет приятно знать, скарабей: до тебя операцию без анестезии выдержало всего трое Азгар Д'таг.

  – А что с теми, кто не выдержал? – повелительница скарабеев поднялась в кресле.

  – Сошли с ума.

  – Я тоже могла сойти?

  – Да.

  – Почему не предупредил?

  – Ты перебила меня.

  – Значит, я еще и виновата?!

  Внутри Сердца Улья закипала ярость. Все эти игры в дипломатию явно не для нее! Она спрыгнула на пол. В затылке кольнуло, но терпимо. Основная боль уже ушла.

  – Как работает эта штука в моей голове?! – спросила она, почти вплотную подойдя к Старейшине. В ее голосе звучали рычащие нотки – еще не угроза, но уже рык рассерженного хищника.

  – Объясню по дороге.

  И снова коридоры, снова ржавые стены и грязный пол.

  – Для связи с нами тебе необходимо вызвать в памяти этот знак, – мысленно проговорил Старейшина.

  Перед глазами Сердца Улья появилось изображение круга, насквозь пронзенного не то молнией, не то пепельным клинком.

  – Вызвать в память знак и все? – спросила она, не очень веря в столь ненадежный способ.

  – Да.

  – И с кем я буду говорить?

  – С нами.

  – Сбои, ограничения, абонент не в сети?.. – усмехнулась Сердце Улья. – Чего можно ожидать?

  – Ничего. Сбои невозможны.

  – Надо проверить.

  – Не сейчас. Когда будешь далеко.

  – Странная система. Ненадежная. Имей в виду: если что – верну по гарантии.

  Они снова стояли перед желтоватым мерцанием поверхности портала. За спиной – длинный зал с вращающимися кубами.

  – Я остаюсь. Ты – уходишь, – сказал Азгар Д'таг. – Капсула доставит тебя к ближайшей крупной колонии. Не забудь о союзнике людей. Знать, что он делает и что ищет, – важно. Мы начинаем подготовку вывода экспедиционных сил на орбиту.

  – Хорошо. Поддержка вскоре прибудет. Как только будете готовы к выводу сил, прибудет транспорт. К этому времени необходимо завершить все основные задачи. Я так понимаю – вы развертываете нечто вроде базового лагеря.

  – Да.

  – Поторопитесь. Потом это станет сложнее сделать. После нашего отлета планета остается в вашем распоряжении, Улей уйдет с нее. Думаю, тогда следует ожидать пристального внимания со стороны человечества. Будьте к этому готовы.

  – Мы подготовимся.

  – Тогда все.

  Сердце Улья ступила в портал. Укол боли. Знакомое ощущение стремительного движения сразу во всех направлениях.

  Она ожидала выйти на площадке возле пирамиды, но оказалась в бьющем откуда-то снизу потоке воздуха – шевелись, сколько хочешь, но с места не двинуться. Ловушка? В ушах стоял протяжный гул. Определенно, переход через прокол завершился. Но тогда где она? Почему не вернулась в начальную точку? Ошибка Азгар Д'таг или их расчет?

  Вокруг, куда ни посмотри, – воздушная круговерть: воронка, расширяющаяся от основания кверху. Неужели она внутри смерча? Какой-то отблеск заставил посмотреть под ноги. Еще мгновение назад там не было ничего, а теперь, отливая зеркальным серебром, приближался корпус воздушного судна – вытянутый, словно веретено.

  Сердце Улья попыталась уйти с траектории его движения – тщетно. Корабль двигался точно на нее. Когда до носа корабля оставалось не более нескольких метров – на его гладкой поверхности появились черные щели, быстро распавшиеся, подобно лепесткам цветочного бутона. На повелительницу скарабеев надвигался темный провал. Инстинктивно сгруппироваться, прижать к спине крылья. Секунда-другая, и она оказалось внутри. Тело погрузилось во что-то холодное и обволакивающее. Каждое новое движение давалось труднее предыдущего – субстанция быстро застывала, принимая очертания тела. Гул в ушах стих сразу, как только закрылись створки-лепестки.

  Темнота.

  Тишина.

  Все тело словно в тисках, дыхание дается с трудом.

  Ощущение нарастающей скорости. Огромной скорости.

  Ощущение полной беспомощности. Отличный шанс начать доверять изгнанникам или умереть от их коварства. Что вероятнее? Вряд ли придется долго мучиться в ожидании ответа...

  Глава 2.

  Макс сидел за столом в столовой и неспешно ковырял вилкой в чем-то, напоминающем картофельное пюре. Бледно-желтая масса без комков и почти без запаха производила впечатление пластичной смазки, которую вполне можно использовать в двигателе автомобиля или какой другой техники. На вкус масса напоминала картофель, но перемороженный, ставший сладким.

  Вот тебе и будущее. Еда мало того что ненатуральная, так еще и усилителей вкуса пожалели. И ведь это не какой-нибудь сухой паек или рацион рядового бойца, нет. Здесь, в лабораторном комплексе 'Мантикоры', кормили по высшему разряду. По словам Александра Найта, разумеется. На деле же в плане вкусовых ощущений выходило хуже, чем посредственно. Пища была богата белками, углеводами и дополнялась витаминно-минеральным комплексом, но получить от нее удовольствие не удавалось. Приходилось просто забрасывать в желудок, как в топку, свою порцию и не возникать.

  Зато сама столовая выглядела очень стильно: цветовое решение в черно-белых тонах, точечная подсветка, плавные, изогнутые линии столов. Здесь вполне можно было бы организовать модный клуб с танцевальным залом и баром, благо места хватало, и наверняка бы он пользовался популярностью. Хотя столовая рассчитана мест на пятьсот, на деле здесь одновременно обедало не более полусотни человек. Макс еще ни разу не видел здесь не то что толчеи, но даже тесноты. Можно посидеть в одиночестве, и это не вызовет вопросов или нервозности со стороны бродящих в поисках свободного стола.

  'Мантикора' действительно заботилась о своих людях. Даже здесь, далеко не на самой стратегически важной планете, в окружении скарабеев, она пыталась разнообразить их часы, проводимые вне рабочего места, тем самым стимулируя производительность труда. И ведь получалось. Насколько успел понять Макс за два дня пребывания в комплексе, персонал работал практически постоянно. В две, иногда три смены. Люди выдыхались и морально, и физически. А смена обстановки (яркие контрастные цвета или, напротив, спокойствие живой растительности) давала им хоть какой-то заряд бодрости.

  Взвинченный темп жизни лабораторного комплекса почувствовал на себе и Макс: ему пришлось участвовать в постоянных анализах, тестах, опросах. Он двигался словно по замкнутому конвейеру, переходил из одной лаборатории в другую, от одной процедуре к другой. Стерильные белые палаты, тонкие иглы, разнообразное оборудование. На его вопросы отвечали вполне дружелюбно, но не углубляясь в детали. Главное, что он выяснил для себя: часть тестов и анализов направлено на тонкую настройку системы имплантатов. В то, что лаборантам удастся адаптировать человеческую разработку под организм скарабея, Макс не очень верил. Но пока готовится корабль – не сидеть же без дела.

  Краем глаза он заметил тонкую фигурку девушки в бледно-голубом строгом халате-униформе. Та остановилась между столов, судя по всему, не решаясь куда-то присесть.

  – Сади! – позвал Макс.

  Девушка с подносом в руках вздрогнула, повернулась на окрик.

  – Прости, не заметила, – улыбнулась, направляясь к нему. – Смотрю, ты не один. Не помешаю?

  – Не у меня спрашивай, – пожал плечами Макс, кивая в сторону. – У него...

  Кивнул он на большого черного кота с белым ухом, который с непринужденным видом улегся на противоположном краю стола.

  – Как его зовут? – спросила Сади, усаживаясь так, чтобы не потревожить зверя.

  – Я зову его Леопольд.

  – Интересное имя? Откуда оно?

  – Да так – добрый кот Леопольд. Из моего прошлого.

  – А его тут не гоняют? Все же антисанитария – шерсть, грязь.

  – Сначала гоняли, но он все равно приходит. Каждый раз, когда меня увидит. А стоит протянуть к нему руку, – Макс медленно протянул руку к коту. Тот моментально ощерился, прижал уши и зашипел. – Вот такая реакция. Не знаю, что с ним. Вот так и сидим с ним молча, смотрим друг на друга.

  – Возможно, чувствует в тебе что-то родственное, – серьезно проговорила Эванс. – В свое время проводились эксперименты с участием различных животных и некоторых видов скарабеев. Оказалось, что сытый скарабей, выведенный из-под контроля Сверхсознания, вполне способен некоторое время сосуществовать рядом с чужими для него представителями животного мира.

  – Выведенный из-под контроля Сверхсознания?! – не поверил Макс.

  – Да – путем удаления части мозга. По сути, было получено растение с несколькими базовыми рефлексами.

  – Понятно.

  – Но подобного интереса к скарабеям ранее не проявляло ни одно животное. Насколько мне известно, – Сади пододвинулась к коту, протянула к нему руку, коснулась загривка. Тот продолжал спокойно лежать и даже зажмурился.

  – В мое время говорили, что кошки живут и видят в двух измерениях, – проговорил Макс. – Интересно, что он видит во мне, раз приходит снова и снова?

  – Знаешь, если бы он видел в тебе только опасность, то вряд ли бы спокойно сидел рядом.

  – Но что-то ему все-таки не нравится.

  – Я буду иметь в виду вас обоих, – девушка грустно улыбнулась. – Как только появится время, посмотрим, может быть, котик нам что-то расскажет... – она снова погладила Леопольда. Тот принял ласку с равнодушным спокойствием.

  – Ты вроде немного не в себе... – Макс отставил свой поднос в сторону. – Что-то случилось?

  – Просто устала. Тут все работают, как проклятые. Стараешься подхватить общий ритм, а не получается. У тебя сегодня первое испытание имплантатов?

  – Первая попытка подключить их ко мне, – поправил ее Макс. – Ты в курсе?

  – Конечно. Мы с Галлахером – эксперты в вопросах твоей физиологии и психике. Вот – консультируем, – снова улыбка – натянутая, ненатуральная.

  – Рассказывай, что случилось.

  – Да нет...

  – Не надо меня обманывать. Скарабей внутри меня чувствует ложь человека.

  Сади Эванс подняла на него глаза.

  – Ничего он не чувствует.

  – Сади.

  – Я попросила предоставить мне материалы относительно произошедшего на Ашире.

  Макс сидел, ожидая дальнейшего разъяснения.

  – Ты помнишь? Планета, где погиб мой отец.

  – Конечно, помню.

  – Материалы засекречены, но мне пошли навстречу, – Сади замолчала, водя пальцем по ободку пластикового стакана с чем-то ярко-желтым. – И теперь я не знаю, как работать дальше, – снова молчание. – Понимаешь, – девушка закусила губу, – они хотели как лучше. Оказывается, Улей вел подобные осады на нескольких других периферийных планетах. Стоило уничтожить одну колонию – тут же возникала другая. И каждый раз одно и то же: небольшое поселение, постоянные планомерные атаки скарабеев. Кому-то удавалось отбиться самостоятельно и даже уничтожить колонию. Но таких было мало. Остановить поток костяных гончих, не имея под рукой достаточного количества боеприпасов, – невозможно.

  – Я знаю, – сказал Макс.

  – Да, конечно. Системность возникновения таких колоний и планомерность атак, которые не были нацелены на быстрое подавление гарнизонов, вызвали в 'Мантикоре' интерес, – последнее слово Сади произнесла с нескрываемой неприязнью. – Было принято решение 'понаблюдать' за противостоянием колонии скарабеев и нашего поселения. Эксперимент в реальных условиях, так сказать.

  – Значит, 'Зрячие' правы? Диверсия действительно была устроена 'Мантикорой'?

  – Нет, никакой диверсии не было. Им просто не повезло... – Сади с силой сжала пластиковый стакан, отчего его содержимое выплеснулось на стол. – Какая-то неполадка в коммуникационном оборудовании. Высадка колонии прошла незаметно для гарнизона планеты, но не осталась бесследной для 'Мантикоры'. Какой-то корабль зафиксировал небольшую активность скарабеев на орбите Аширы. Аналитики среагировали моментально: все указывало на очередную попытку Улья провернуть нечто, непонятное 'Мантикоре'. Да и условия для наблюдения идеальные: отказ коммуникационного оборудования, удаленность Аширы от основных транспортных путей, крайняя напряженность между Ульем и Республикой в соседних звездных системах. О планете, где выработка полезных ископаемых больше не приносила выгоды, никто бы не вспомнил. Подумаешь – несколько десятков рабочих.

  Сади, только сейчас заметив зажатый в руке стакан и стекающий по столу сок, взяла салфетку.

  – О ней и не вспомнили, – проговорил Макс.

  – Да. Пятьдесят восемь человек умерли в каменном муравейнике, который сами и прокопали.

  – Хорошо, для Улья эксперимент закончился созданием кайтенов. А что 'Мантикора'?

  – Им в руки попала наглядная карта мутации костяных гончих в совершенно новый вид. Кроме того, как и предполагали аналитики, Улей прекратил выискивать плохо защищенные базы Республики. Эксперимент завершился – все свободны, – Сади развела руками. Выражение ее лица больше подошло бы человеку, только что съевшему кислый лимон.

  – Карта мутации, – медленно повторил Макс. – Не очень равноценный обмен, как мне кажется. Реальные боевые единицы против эфемерных научных сведений.

  – Ну почему? Сведения довольно полезны. Впервые нам удалось воочию наблюдать процесс, на который природа обычно затрачивает тысячи и миллионы лет. Скарабеи продемонстрировали, как далеко они продвинулись в умении подчинять процесс эволюции собственным нуждам.

  – Ты обижена на 'Мантикору'?

  – Не знаю, как назвать это чувство, – плечи Сади поникли. – Тот эксперимент действительно много дал в плане понимания скарабеев. Но я не могу простить 'Мантикоре' лжи и равнодушия. Не костяные гончие убили моего отца. Его убили свои же. Те, кто решил, что вправе пожертвовать чужими жизнями ради высшего блага.

  – Война...

  – Я знаю! – голос Сади сделался холодным. – На войне свои правила. Иногда приходится жертвовать единицами, чтобы спасти миллионы. Так?

  – Ты знаешь ответ.

  – Конечно. Но он не искупает той лжи, которой кормила меня 'Мантикора' насчет судьбы моего отца. Что мне делать? Я не могу так работать. Голова забита посторонними мыслями.

  – Сади, я плохой советчик, – Макс смотрел прямо в бледное лицо девушки. – Я здесь чужой и не вправе судить кого бы то ни было.

  – Я не прошу судить.

  – Знаешь, наверное, это прозвучит слишком эгоистично, но я хочу, чтобы ты продолжила работу. Продолжила помогать 'Мантикоре' – помогать мне.

  – Тебе? – брови девушки сошлись к переносице.

  – В конечном итоге все эти приготовления и твоя с профессором Галлахером консультация направлены на то, чтобы мне смогли установить имплантаты. Для меня это очень важно. Сердце Улья становится сильнее. Имплантаты – единственный шанс схватиться с ней на равных. Здесь работают квалифицированные люди, но без тебя им понадобится непозволительно много времени, чтобы разобраться со всем, что наворотило Сверхсознание.

  – Уверена, устранения Сердца Улья, так или иначе, хочет любой гражданин Республики. Ты окажешь услугу.

  – Ты знаешь, я не убью ее. Не смогу.

  – Догадываюсь, – лицо Сади разгладилось. Она улыбнулась.

  – Поэтому мне надо стать сильнее ее. Пусть даже на время. Тогда появится шанс захватить ее живой.

  – Ты прав – это прозвучало эгоистично.

  – Извини.

  Несколько секунд Сади сидела с непроницаемым лицом, а потом прыснула от смеха. Негромко, но так, что порядком задремавший рядом Леопольд вскинулся, заозирался в поисках источника разбудившего его шума.

  – Видел бы ты себя, – успокоившись, проговорила девушка. – Извиняешься с таким лицом, будто готов оторвать голову.

  – Что, морда кирпичом?

  – Ага, что-то вроде того, – Сади кивнула и осмотрела свой остывший обед. – Вот вроде и ожила немного. Спасибо.

  – Не за что. Я не лучший собеседник...

  – Только у меня есть одно условие. Даже не условие – желание.

  – Да?

  – Для меня найдется место в твоей команде?

  – Хочешь отправиться на поиски ретранслятора?

  – Хочу. Я не археолог и не специалист по Азгар Д'ор, но уверена – смогу быть полезной. Тем более здесь мне места нет.

  – Уверен, найдем местечко.

  – И для него тоже! – Сади подхватила сонного Леопольда за передние лапы, стащила его со стола и усадила себе на колени.

  ***

  – Я немного объясню, что мы собираемся делать и что представляют из себя имплантаты, – сказал Александр Найт, прохаживаясь рядом с Максом.

  Время 'Х' пришло. Вся настройка завершена, модификации приведены в соответствие с расчетными параметрами. Дело за малым – установить и опробовать.

  Макс лежал на операционном столе, в глаза бил яркий свет сразу нескольких ламп. Над ним стояли люди в бледно-голубых халатах. Таком же, в каком в столовой была Сади Эванс. Руки и ноги надежно зафиксированы в зажимах, на голову только-только водрузили обруч. Все это уже где-то было и в прошлый раз завершилось кровью и смертями. К счастью – чужими.

  Он мог бы отказаться. Его никто не принуждал, никто насильно не укладывал на жесткую поверхность стола. Впрочем, все это могло быть отменной игрой и хорошо прописанным сценарием поведения персонала, но теперь уж поздно. Придется идти до конца.

  – Обычно система имплантатов, используемая Рэйфами, состоит из двух частей. Одна часть имплантируется непосредственно в тело, другая часть, ответная, устанавливается в индивидуальном скафандре. Таким образом, боец не только получает возможность несколько увеличить свой пси-потенциал, но и мысленно манипулирует системами скафандра, что значительно повышает скорость реагирования в бою.

  – Лекция хорошая, – проговорил Макс, косясь на подобие дрели в руках одного из снующих вокруг медиков. Вместо сверла инструмент был оборудован круглой режущей насадкой с мелкими зубьями. – Но у меня вроде как свой скафандр. И его не снять.

  – Это проблема, из-за которой пришлось спешно дорабатывать систему.

  – Удачно?

  – В общих чертах. Со временем у нас плохо, понимаешь? – Найт оперся руками о стол, осмотрел Макса. – Нервничаешь?

  – А должен?

  – Я бы на твоем месте нервничал, – усмехнулся здоровяк. – А если серьезно – мы все проделали большую работу. Уверен, операция пройдет строго по графику. Одно уточнение: могут возникнуть проблемы с анестезией. Твой организм вырабатывает иммунитет ко всем препаратам, попадающим к тебе в кровь. Использовать что-либо дважды невозможно. Кроме того – время действия препаратов очень ограничено.

  – Так и скажите: будет больно.

  – Ну да, будет больно.

  – Я все понял. Начинайте, как будете готовы.

  Александр посмотрел куда-то вглубь операционной.

  – Сади Эванс и Брайан Галлахер здесь. Они будут контролировать процесс. И еще, возможно? вам будет приятно это услышать, ваши раненые товарищи выздоравливают. Возможно, кто-то из них будет присутствовать на испытаниях вашей системы пси-имплантатов.

  – Это хорошо.

  Макс действительно был рад услышанному. Он чувствовал себя ответственным за судьбу людей, доверившихся ему, отправившихся с ним в смертельную миссию и выживших только чудом. Ну и благодаря его небольшой помощи. Но проявлять эмоции сейчас он уже не мог. Необходимо собраться, сконцентрироваться на происходящем и постараться сделать так, чтобы все еще сидящий внутри зверь не выбрался на свободу. Полный и непрерывный контроль. В этом плане отсутствие нормальной анестезии даже к лучшему.

  Макс почувствовал, как мир перед глазами начинает плыть.

  'Поехали...'

  Он несколько раз проваливался в беспокойную полудрему и каждый раз вырывался из нее, оглашая операционную низким рыком. Перед внутренним взором кружились картины из прошлого – его прошлого, которое он пытался забыть. Картины, наполненные кровью и расчлененными останками человеческих тел. Он стоял над ними, тяжело дыша и вздрагивая от переполняющей силы. Безумной, неудержимой силы, обладая которой, он мог крушить врагов своего повелителя – своего бога. Сколько же сладкой была победа, сколь ничтожными казались противники – слабые, скрывающиеся за стальными укреплениями. Не одно защитное сооружение не могли им помочь. Разве что отсрочить смерть. Но ненадолго.

  Внутренний зверь поднимал голову и тут же отчаянно рвался на свободу. Он был силен, стремился вернуться в лоно породившего его Сверхсознания, чтобы вернуться к жизни генерала Улья. Но страшен не оживший зверь – страшно то, что Макс на какое-то время хотел поддаться натиску, хотел вновь почувствовать на губах вкус крови. Человеческой крови.

  На фоне внутренней битвы физическая боль, причиняемая инструментами медиков, отступала на второй план. Да, она заставляла стискивать зубы, биться в стальных зажимах, что-то выкрикивать. Но именно эта боль не позволяла окончательно сдаться под натиском зверя. Позволяла не слышать призрачного шепота в ушах, отгонять кровавые картины прошлого. Позволяла, несмотря ни на что, оставаться человеком.

  Сколько времени продолжалась операция, он не знал. Боль ушла. Внутренний зверь, в последнем иступленном порыве метнувшись к ускользающей свободе, налетел на порядком ослабевший заслон со стороны Макса и снова забился в дальний угол сознания.

  Остались лишь невероятная усталость и опустошение.

  Он отстраненно слышал голоса, не разбирая слов. Разум словно плавал в вязком киселе – реакции заторможены до крайности. Мир вокруг почти остановился, сделался тягучим и ленивым. Никакого желания даже пошевелиться, не то что опробовать систему имплантатов.

  'А как вообще прошла операция? Все получилось? Хотя не все ли равно...'

  Максу показалось, что он всего на мгновение прикрыл глаза, возможно, отключился, а когда снова пришел в себя – яркий свет уступил место желтому полумраку небольшой палаты. Исчезла операционная, исчез медицинский персонал. Макс прислушался к своему телу: неприятных ощущений нет, в голове ясно, словно операции и не было. Аппетит зверский.

  Теперь бы понять, где он лежит. Вместо ожидаемой кровати – стеклянный резервуар, заполненный мутной белой жидкостью. На лице маска, из которой торчит пара гофрированных трубок, уходящих куда-то за пределы видимости. К груди, рукам и ногам подходят провода – толстые, словно кабели высокого напряжения.

  'Наверное, что-то пошло не так...'

  Макс чуть приподнялся, повел головой, пытаясь получше рассмотреть комнату. У изголовья стеклянного резервуара целая стена с приборами, мониторами и датчиками. Похоже, провода и трубки идут именно к ней. Все активно, все работает, выдает какие-то графики и цифровые колонки с показателями. Ни окон, ни мебели, похоже, нет. Скучную белизну ровных стен нарушает только тяжелая дверь без ручки. Над самым резервуаром, под потолком, поблескивает объектив видеокамеры.

  Макс поднял руку, опутанную проводами, помахал в объектив. Если на той стороне никто не отреагирует, придется выбираться самостоятельно.

  Видимо, его активность заметили давно, так как дверь открылась почти сразу, и на пороге показался Александр Найт в сопровождении взволнованной Сади Эванс.

  – Ну, как ты себя чувствуешь?! – девушка бросилась к Максу, осторожно стащила с его лица маску.

  – Нормально. Выспался. Зачем все это?

  – Ты что-нибудь помнишь? – спросил Найт.

  – Почти ничего.

  Сади и Найт переглянулись.

  – Был момент, когда мы чуть не потеряли тебя, – сказала девушка. – Пришлось предпринять некоторые меры предосторожности, – она обвела взглядом резервуар. – Зато теперь все хорошо.

  – Хорошо? – криво усмехнулся Макс. – Чувствую себя киборгом.

  Александр Найт прошел к приборной стене.

  – Отчасти так и есть, – сказал он, обернувшись. – Не беспокойся, скоро сам все увидишь...

  ***

  Макс стоял в самом начале полосы препятствий. Сегодня ему предстояло испытать в деле систему пси-имплантатов. За спиной три изнурительных дня реабилитации и тренировок. Три дня, чтобы осознать: ты больше не человек, не скарабей, даже не помесь двух видов. Ты нечто большее. Существо, чье тело напичкано сложной электроникой, целым комплексом нано-технологичных устройств, работа которых полностью подчиняется твоему сознанию.

  – Уверена, ты справишься, – сказала Сади.

  Девушка стояла перед Максом и снимала текущие данные с системы пси-имплантатов при помощи небольшого сканера. На экране прибора появлялись и исчезали какие-то показания, но Макс не следил за ними.

  – Все в порядке. Ты готов. Несколько учащен пульс, но это не страшно. Помни: никакого форсирования событий. Система еще не полностью отлажена, возможны сбои. Если почувствуешь жжение в местах имплантации – тут же сходи с полосы. Ты понял?! – Эванс повысила голос, заглянула Максу в глаза.

  – Понял. Давайте начинать.

  Сади опустила сканер, резко выдохнула:

  – Удачи нам всем!

  Доктор ушла, и Макс остался в одиночестве. Он еще раз прокрутил в голове схему полосы препятствий. Ничего сверхсложного – всего двести метров ровного бетонного покрытия, на котором разбросаны бетонные же квадраты двухметровых стен. Вокруг стальной забор – высокий, испещренный вмятинами от многочисленных выстрелов. Никуда не сбежать, даже при большом желании. Небольшая замкнутая коробка – то, что надо для тренировки. Пройти ее не составляет труда, если бы не одно 'но': на полосе предстоит встретиться с костяными гончими.

  Макс прикрыл глаза. Все как учили: расслабиться, мысленно пробежаться по телу, как бы касаясь имплантированных энергетических центров. Потом будет проще, а пока никакой спешки.