Текст книги "Тиора (СИ)"
Автор книги: Максим Филатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)
– Лучше ничего руками не трогай, – строго произнесла Тиора. – Здесь есть растения, от которых тебе точно не поздоровится.
– Даже и не думал, – Марк рефлекторно притянул к себе руки и начал с опаской осматриваться по сторонам.
Вся эта флора смотрелась и необычно красиво и в то же время как невнушающая доверия. «Наверное, это самое пестрое и цветастое место во всем этом сером мрачном замке, – подумал Марк. – Но красиво еще точно не значит, что безопасно».
В его детстве мать держала на подоконниках комнат их небольшой квартирки разные виды голубых и белых фиалок, герани, сочного алоэ, кактусов и еще какое-то ползучее растений, для которого юноше даже пришлось растягивать нитки, привязывая их к гвоздикам, чтобы оно могло расти по ним далее. Периодически ему даже приходилось их поливать водой, если это требовалось, но Марк старался особо не приближаться к цветочным горшкам, потому что пару раз чуть не ронял их, нечаянно задевая неуклюжим движением. В итоге сбросить один из них удалось его коту, за что тому досталась приличная трепка. В школе же в его классном кабинете стояли разные растения, и они с одноклассниками забавлялись тем, что на переменах ловили мух, кружащих вокруг и тупо бьющихся в стекла окон. Затем насаживали их на иголки большого кактуса, стоявшего на подоконнике, так что растение становилось похоже на зеленый шишак, усеянный маленькими бантиками из крылышек насекомых. Эта забава, думалось Марку, была распространена среди школьников во все времена и во всех классах, где были кактусы и множество мух.
– Вот эти цветы, к примеру, можно трогать и даже понюхать, они очень приятно пахнут – Тиора резко выбросила Марка из раздумий в реальность. – А вот эту штуку с шипиками лучше не трогать и цветки не нюхать, если не хочешь тут корчиться.
Девочка указала на красивое растение, похожее на пион, с множеством разных цветков и маленькими иголочками вдоль стеблей и по всей поверхности широких листьев, мерно раскачивающееся под своей тяжестью.
– Какое дружелюбное место, – съехидничал Марк.
Они прошли уже больше половины оранжереи, когда услышали тонкий писк откуда-то с другого ряда.
– Ох, я совсем забыла про эту мандрагору, – спохватилась Тиора.
– Мандрагора? Да ты шутишь? – сказал юноша, удивленно приподняв брови.
– Ладно, сейчас у нас нет на нее времени, потом ею займусь.
Под тонкий надоедливый писк, практически граничащий с ультразвуком, Марк с девочкой достигли конца оранжереи.
– Куда теперь? Дверей как-то здесь не наблюдается, – отметил юноша.
Тиора хмыкнула, посмотрев на него исподлобья.
– Я же сказала, что без меня ты тут заблудишься.
«Маленькая выпендрежница», – подумал Марк, но вслух ничего не сказал. Все же она его забавляла такими выпадами.
Рядом с ними находилось достаточно высокое растение с очень широкими листьями. Подойдя к его основанию, Тиора интенсивно потерла стебель, и оно опустило самый большой по площади лист.
– Давай, смелее, – Девочка указала Марку на лист.
– Нет уж, где-то я это уже слышал, теперь твоя очередь, – произнес юноша, скрестив руки на груди.
– Трусишка, – Тиора ловко заскочила на лист, от чего тот немного качнулся.
Убедившись, что никакого подвоха нет, юноша встал рядом с ней, и растение потихоньку начало поднимать их. Когда они достигли потолка, Марк смог рассмотреть все ряды оранжереи. В тоже время было немного страшновато: лист покачивался, и удержать равновесие на нем было делом непростым.
– Помоги мне, – сказала Тиора и указала на плиту в потолке.
Марк сразу же понял, что она имела в виду, и, воздев руки над собой, нажал на каменный квадрат, поднимая его и скидывая куда-то в бок. В тот же момент лист, на котором они стояли, начал поднимать их выше в проем, пока почти не сравнялся с полом следующего помещения. Они поднялись с растения на каменную поверхность.
Далее они прошли еще несколько серых помещений с множеством комнат и дверей, с ветвившимися коридорами, так что Марку показалось, что он уже просто запутался. Тиора ныряла то в одну дверь, то в другую, из проема в проем, неизвестно какими знаками и приметами она при этом руководствовалась, так как комнаты в этой части замка были похожи одна на другую. Юноша же про себя согласился, что без нее, он блудил бы здесь до самой смерти. Наконец, они выбрались к небольшим арочным воротам и остановились перед ними.
– Ну, вот мы и на месте, – сказала Тиора.
– Как-то мне не по себе, – произнес Марк и поежился.
– Не бойся, дедушка Варолиус хоть и строгий, но добрый. Наверняка, он знает все, что тебе нужно. Он очень умный.
– Хорошо, Тиора, спасибо. Ты идешь со мной?
– Конечно! Пропадешь еще без меня.
Марк улыбнулся. Девочка взялась за ручку ворот и тихонько потянула на себя, затем заговорчески подмигнула парню и просунула свою маленькую головку в образовавшуюся прореху.
– Вроде бы все тихо, – шепотом произнесла Тиора. – Идем.
Девочка отворила дверь шире, и они с Марком устремились внутрь. Они вышли на широкую каменную площадку. Перед ними на некотором удалении стояла отвесная стена горной породы, испещренная морщинами-разломами, теряясь вверх, будто в бесконечность. В обе стороны и вниз она также расходилась во тьму без конца и края. Площадка, на которой они стояли, была соединена с маленьким проемом в этой огромной стене каменным немного изогнутым мостом без каких-либо перил шириной не больше метра. Ниже него была пропасть и абсолютная тьма.
Марк и Тиора подошли к началу моста, и когда юноша посмотрел вниз, вверх и по обе стороны, в горле все стало мягким комом, который он никак не мог проглотить. Впереди через мост зиял черный прямоугольник входа в скале. Девочка первая шагнула на серую холодную поверхность и пошла легко, не замечая пропасти под собой. Марка начало немного трясти. Он попытался сконцентрироваться на своих шагах и вперил взгляд в стопы, стараясь не замечать темного пространства по обе стороны неширокой кладки.
– Дедушка! – юноша услышал голос Тиоры, остановился и поднял голову. Из черноты прохода в скале на противоположной стороне им навстречу выплыла фигура в черном балахоне непонятного кроя. Старик не шел, а именно плыл над поверхностью моста, ноги у него отсутствовали. Марк представлял себе седовласого старца, но он был абсолютно лысым, без бороды и усов. По его лицу, будто плугом, время пробороздило глубокие морщины, некоторые из них уже были настоящими впадинами. Когда дед подплыл ближе, Марк увидел, что у него также нет рук и соответственно рукавов на его мешковатой одежде, в остальном же он казался обычным ни чем неприметным стариком.
– Здравствуй, Марк, – проговорил старик. – Наконец-то, ты прибыл.
Глава 8
Юноша проснулся ни свет ни заря, как часто бывает, когда приходится спать на новом непривычном месте. Он тихо спустился с третьего яруса своей кровати и прошел босыми ногами среди таких же мирно посапывающих путешественников, которые нашли пристанище на ночь в этом хостеле. Сверху приятно и спокойно гудел небольшой вентилятор. Марк зашел в душ и некоторое время стоял там, размышляя под струей теплой воды, что этот сон будет теперь периодически преследовать его. Будто бы это преодоление происходит не только снаружи в его поисках себя в этом странствии, но и внутри него. Марк понял, что ему предстоит пройти тот путь до конца.
Кто эта маленькая девочка? Как ее…? Тиора. И странный старик со странным именем Варолиус без рук и ног. Он ждал его и знал, что Марк придет. Что он хотел сообщить ему? Марку стало немного жаль, что сон оборвался, но юноша знал, что вскоре он все равно все узнает. Всему свое время. Значит так нужно.
К своим годам Марк был достаточно опытен, чтобы понимать важность терпения: он не подросток, которого без остатка накрыл юношеский максимализм, а значит нужно уметь ждать. Время разбрасывать камни, и время собирать камни. Ему нравилось это выражение из книги Екклесиаста, и парень периодически повторял его про себя в дни самых тяжких ожиданий. Так было и в армии, смиряя его со своей судьбой в полутюремном заключении воинской части, так было и в дни самых сильных приступов его болезни, когда Марку приходилось по несколько месяцев сидеть дома, приводя свое сознание в порядок, так как идти работать и полноценно жить в эти дни не представлялось возможным.
Парень вышел из душа, вытерся бумажными полотенцами (брать свое тканевое с собой было нерационально, ему просто негде было бы сохнуть, да и в такой влажности это было бесполезно) и пошел к своему шкафчику. Он мигом вытащил оттуда свой рюкзак и залез вместе с ним на свой ярус, задвинув шторку, тем самым закрывая себя от всего мира и создавая свой маленький уголок личного психологического пространства, который так необходим каждому человеку. Марк вытащил из бокового кармана заранее заготовленный пластиковый планшет и лист бумаги. Он знал, что ему делать, но далее вся надежда на Госпожу Удачу, а с ней у парня всегда были очень шаткие отношения. Все же новичкам везет. Он постоянно думал об этом. И раз уж рискнул ехать так налегке, то уже и нечего было сетовать на неудачи или что-либо еще.
Закрепив белый лист бумаги на планшете, Марк стал выводить черным маркером большими буквами от руки фразу, которая не раз выручала многих путешественников в самых сложных ситуациях. Закончив писать, юноша отложил планшет на подушку и оценивающе взглянул. Немного вкривь и вкось (но это лишь было плюсом) яркими черными буквами на него смотрела надпись, сделанная на английском языке, языке, который лучше всего понимали в этом мире, где бы ты ни находился: «Я из России, и я путешествую по миру. НУЖНЫ ДЕНЬГИ».
Вот так просто и незамысловато, потому что всякий попрошайка (это слово никак не трогало и не оскорбляло юношу) должен говорить правду. Именно на правду люди лучше всего давали деньги. Некоторые иногда могли создавать плакаты в юмористическом стиле, например, «Мою жену похитили и мне не хватает 99 долларов на выкуп», но это плохо работало, многие улыбались, но денег это приносило совсем мало. Марк же собирался путешествовать, и поэтому написал об этом напрямую, как и должно.
Он еще раз посмотрел на надпись, улыбнулся уголком рта с надеждой, что все-таки у него получится, так как денег в кармане оставалось лишь на завтрак и бутылку воды, не более. Затем сунул планшет с закрепленным листом бумаги в рюкзак и начал собираться. Собрал постельные принадлежности, слез с кровати, обулся и, накинув шлейки рюкзака на плечи, вышел из комнаты. Быстро спустился на ресепшен и выписался из хостела. Как только Марк вышел на улицу, в лицо ему резко пахнул влажный горячий тяжелый воздух утра. Юноша глубоко вдохнул и пошел вдоль главной улицы. Было ранее утро, но уже повсюду сновало достаточно людей, убираясь вокруг и открывая магазины и лавки. Частью город просыпался и оживал, потому что другой частью Гонконг, как и многие мегаполисы мира, никогда и не засыпал.
Увидев первый попавшийся МакДональдс, Марк вошел в него, включил нетбук и подключился к интернету. Параллельно заказал себе еды, насколько хватало его скромных средств, и, поглощая свой завтрак, быстро определился по карте, в какую сторону ему нужно было идти. Юноше требовалось двигаться к станции метро Централ. Именно там, в самом центре города находился и финансовый центр. Там были офисы, зажиточные люди в дорогих костюмах, туристы и много мест, где можно было неплохо заработать денег.
Расправившись с едой, Марк упаковал нетбук в рюкзак, и, выйдя на улицу, сразу определился, в какую сторону ему предстоит идти. На метро денег уже не оставалось, а пройти нужно целых три остановки. Уже было достаточно душно, и теперь юноша обливался потом. Он постарался этого не замечать, и побрел вдоль улицы.
Порой в такие моменты Марк вспоминал капитана Блада и его описание, когда тот спокойно мог расхаживать по островам Карибского бассейна в немыслимую жару в черной европейской нарядной одежде того времени и с такой же темной шляпой с плюмажем на голове, что, по словам Сабатини, говорило о прекрасном здоровье человека. Иногда юноша также вспоминал рассказы Джека Лондона о Белом Безмолвии Аляски, и о том, как люди прорывались через сотни миль сквозь смертоносную ледяную пустыню, и неоткуда было ждать помощи. Эти люди крепились и шли далее. Какие личности, и какая сила духа, и сила психологического и физического здоровья! Марка всегда поражали эти истории, которые вдохновляли его, эти люди, мотивирующие своей жизнью двигаться вперед, не смотря ни на что, и парню сразу становилось легче в самые тяжелые моменты его бытия. И тогда он лишь крепче сжимал лямки рюкзака и шел, наполняя себя энергией некогда по-настоящему сильных личностей.
Вокруг было множество магазинов с множеством людей, большое количество разных закусочных, отчего стоявший в воздухе запах еды лишь усиливался. Весь город был напитан им, и казалось, что теперь также воняет и одежда и волосы на голове, имевшие свойство легко впитывать любые сильные запахи вокруг. Примерно через полчаса ходьбы в этом парниковом аду, Марк почувствовал, что вроде бы немного привык к запаху, хотя духота стояла просто невыносимая. Он уже не раз подумал о холодном душе, представляя, как вода приятно стекала бы по всему телу, охлаждая его, но быстро отбросил эти мысли, так как они больше дразнили, нежели помогали.
Периодически парень заходил по пути в дорогие магазины или банки, чтобы охладиться, позволяя глазеть на себя охранникам-азиатам в красивых костюмах. Те лишь улыбались, отвечая на улыбку и кивок приветствия юноши, понимая причину его присутствия здесь. Никто не гнал его, не смотря на его бродяжнический вид – поношенные шорты, пыльные кеды и выцветшая футболка – и так небольшими перебежками от здания к зданию, от кондиционера к кондиционеру Марк двигался к центру. Этот путь занял у него целый час, пока он разобрался в дорогах Гонконга, петляющих, и то поднимающихся над землей мостами, то вновь спускающихся вниз, а то и ниже основной дороги тоннелями. Порой юноша упирался в тупик, и ему приходилось возвращаться на ближайшую развязку или перекресток.
Вокруг были огромные небоскребы, плотно притиснутые друг к другу или высокие холмы с пальмами и широколиственными деревьями по всему склону. Некоторые небоскребы стояли прямо на крутых склонах этих холмов, и это было очень необычно для Марка. Он мог лишь представить, как инженерам-строителям было сложно поставить коробки высоток на такую гористую поверхность, чтобы многотонная конструкция не просела и не свалилась на бок. Порой юноша задумывался обо всем, что смогло сделать человечество за тысячелетия своего существования, и проникался уважением к таким людям. Но много было и того, что человечество уничтожило, идя по пути прогресса и войн, поэтому, восторгаясь грандиозными инженерными решениями в области строительства, авиации и вообще науки, Марк все же старался не выказывать излишнего воодушевления, помня, что люди могут творить со своими жизнями и друг с другом. Эти две чаши в его разуме часто балансировали вверх-вниз, и выражение «Человек – это звучит гордо» парень воспринимал очень осторожно, без присущей ему ранее наивности.
Наконец, Марк вышел к станции Централ. Выходов из метро было несколько, и юноша пока плохо ориентировался среди каменного лабиринта центральных улиц Гонконга. Где-то неподалеку должны быть мосты для пешеходов. Именно там он и должен стать, возможно, среди других попрошаек разного контингента, как ранее парня проинформировали.
Марку пришлось покружить еще минут пятнадцать, переходя с одной улочки на другую, из одного огромного торгового центра в другой, прежде чем понять, что именно в виду имел тот путешественник, с которым он общался. Все торговые здания были наполнены большим количеством дорогих магазинов с роскошной одеждой, часами, техникой и прочими принадлежностями мира людей со статусом. Вокруг было просто гигантское количество людей разных мастей и национальностей. Для Марка это было немыслимое столпотворение китайцев, малазийцев, филиппинцев, европейцев и многих-многих других, что юноша порой даже не мог разобрать, кто есть кто.
Вдруг, походив кругами, Марк увидел несколько пешеходных мостов, нависших над автострадами параллельно друг другу. На одном из них было особенно много людей, и пара попрошаек, расположившихся в разных его концах. Марк вышел на мост, дошел до его середины и скинул рюкзак. Внизу под ним проезжал различный транспорт вплоть до двухэтажных автобусов, порой даже с открытым вторым этажом для удобного обозревания туристами всего города. Мост был с полупрозрачной крышей, но при этом надежно укрывал от солнца, что было важно в таких условиях духоты.
С одной стороны перехода прямо на полу на боку лежал полный одноногий азиат с располагавшимся рядом с ним костылем. Перед ним была небольшая миска с мелочью. С другой стороны моста сидел на низком табурете сморщенный очень худой лысоватый старик в белой грязноватой майке и полосатых шортах, также азиат. Люди подходили иногда то к одному, то к другому и кидали различную мелочь. Иногда были красные и зеленоватые бумажные купюры, десятки и двадцатки.
Посередине моста среди кучи различного хлама и трех гитар в чехлах спал самый колоритный человек, которого Марк когда-либо встречал за последние несколько месяцев. Тот полусидел-полулежал в груде своего добра, обложенный вокруг гитарами, колонкой-усилителем и тремя деревянными большими щитами, выставленными с трех сторон от него с крупными надписями на китайском языке, выведенными от руки. Ниже всех надписей с иероглифами на одном из щитков английскими буквами было написано «Dj Evan Kong». Сам мистер Конг был худой и жилистый в одних черных штанах с голым торсом, усыпанный различными татуировками по всему телу и рукам. Из-за пояса у него торчал микрофон, небрежно засунутый туда всей рукоятью. На голове располагалась небольшая черная шапочка, наполовину закрывавшая лицо человека, который собрался поспать. Нижняя же часть его лица была полностью выбрита, и лишь на подбородке росла черная достаточно длинная клиновидная бородка. Абсолютно маргинальный вид свободного музыканта. Он мирно спал посреди людской вакханалии, творящейся вокруг. Люди в огромном количестве сновали мимо, не обращая на него никакого внимания. Порой некоторые из них останавливались, читали его надписи и шли далее по своим делам.
Марк стал возле периллы моста чуть поодаль от отдыхающего музыканта. Видимо, после ночных трудов, подумалось юноше, и парень улыбнулся, глядя на спящую фигуру. Поставив рюкзак на пол, Марк уже было открыл передний большой карман с заранее заготовленной надписью, чтобы вытащить планшетку с ней, как вдруг увидел, что музыкант проснулся, выглянув из-под своей шапочки и диковато озираясь вокруг. Он резко подскочил из груды своего добра. Рядом стоял большой круглый мусорный бак. Мистер Конг, совершенно никого не стесняясь, быстро подбежал к нему, расстегнул ширинку штанов и начал опорожнять наполненный после сна мочевой пузырь прямо в этот мусорный бак. Самый центр Гонконга, огромное количество людей вокруг: служащих, офисных работников, туристов, и этот парень, при всех сливающий продукты своей жизнедеятельности посреди пешеходного моста.
Марк удивленно раскрыл рот, глядя на это действо, затем сдавленно негромко хохотнул, покачивая головой в знак неодобрения, но все же поражаясь такой непосредственности музыканта. «Кого только не встретишь в этом странном мире», – подумал юноша. Он уже следил взглядом, как маленькая струйка потекла из-под дна мусорного бака.
Выскочив из раздумий, Марк вспомнил, зачем он здесь. Музыкант уже укладывался обратно в свою кучу хлама и надписей, чтобы продолжить сон. Юноша опустился к рюкзаку и взялся одной рукой за планшет, чтобы вытащить его. На миг ему стало немного не по себе, что сейчас он будет стоять и попрошайничать деньги, как обычный бродяга, но он резко подавил эти мысли в голове.
«Никто тебя здесь не знает, и никому ты особо не нужен. Какая разница, что о тебе подумают, если их мнения никак не влияют на твою жизнь и судьбу. Да даже если бы ты стал посреди своего родного города также, и тебя увидели бы твои же знакомые, было ли бы тебе какое-то дело до этого? НЕТ. После всего случившегося с тобой с разводами и болезнями, тебе по-настоящему стало наплевать на чье-то мнение, ибо ни чье мнение никак не влияет на твою судьбу: ни положительно, ни отрицательно, а значит, любое такое мнение можно выбросить за ненадобностью, так как оно лишь ограничивает тебя, связывает по рукам и ногам без всякой возможности двигаться вперед. Было ли кому-то до тебя дело, когда ты умирал на полу грязного общежития, схваченный судорогой по всему телу? Было ли кому-то до тебя дело, когда ты каждый день умирал от своих проблем в то время? Практически НЕТ. Иногда некоторые из друзей могли как-то попытаться вяло подбодрить парой слов, но в целом никто тебе не звонил, и никому особо ты не был нужен. В тот момент ты был один на один со своим несчастьем. Сейчас ты никого не судишь за это и ни на кого не обижаешься, ты все понимаешь: у всех свои проблемы, семьи, дети, либо просто различные перипетии жизни – ЭТО НОРМАЛЬНО, но и мнения практически всех людей ты перестал учитывать тоже. Никто не поможет тебе, кроме тебя самого, а мнения – это мнения: сегодня о тебе говорят хорошо, завтра о тебе говорят плохо, послезавтра о тебе вообще забыли. Так какая разница, кто и что думает даже в твоем родном городе, не говоря уже о местах, где тебя вообще никто не знает! Вот твоя свобода! Ешь ее, живи ею, думай ею, твори ею! Придерживайся лишь законов того места, где находишься (хотя попрошайничество и нарушение, но совсем мелкое – нестрашно) и живи по совести: главное, чтобы от твоих действий не страдали другие люди, остальное – субъективные домыслы и высосанные из пальца неписанные морально-этические законы общества, которые, как показывает опыт, яйца выеденного не стоят. И именно здесь начинается свобода человеческой воли и выбора».
Марк резко уверенным движением вытащил планшетку из рюкзака и встал, обратив ее надписью к многочисленным людям, проходившим мимо. Юноша широко улыбался естественной улыбкой человека свободного, и, в то же самое время, полностью осознающего то, что он делает.
Простояв так примерно один час, парень получил всего лишь немного мелочи и одну красную десятидолларовую бумажку. Гонконгские доллары были разноцветными: красными, зелеными, синими, некоторые из них были бумажные, другие же походили на кусок полупрозрачного жесткого и гибкого тонкого пластика. У Марка же была одна красная купюра, и это его удручало. Все же юношу не покидала надежда, что все получится, надо лишь немного подождать. Он улыбался прохожим, смотрел им в глаза, делал все, что должен делать успешный попрошайка, если вообще слово "успешность" можно применить к такой категории людей. Настоящий попрошайка-путешественник должен также работать в поте лица: улыбаться людям, как бы зазывать их глазами, играть эмоциями на лице, и вот уже к тебе подходит очередной благодетель, с улыбкой протягивая купюру. Ты искренне благодаришь его и суешь деньги в карман рюкзака подальше от посторонних глаз. У тебя не должно быть миски, шапки и прочих атрибутов обычных попрошаек. Люди не должны видеть у тебя деньги, и тем более, их количество. Ты – не бездомный, ты – путешественник, который с одним рюкзаком отправился в странствия, уповая на людскую помощь. И среди людей всего мира всегда находятся те, кто готов помочь таким пилигримам в их пути. Более того, они не просто находятся, такие люди очень ХОТЯТ помочь. Каждый из них в этом плане руководствуется своими личными мотивами, но каждый странник, который решил отправиться в путь должен помнить, что людей, готовых поделиться с тобой даже последним, достаточно на этом свете. Мир пока еще жив и не совсем потерян.
На втором часу своего стояния Марк убедился в правдивости этих слов. Сначала к нему подошла группа из четырех парней, похожих на малазийцев, и каждый протянул ему по десятидолларовой бумажке, затем еще трое китайцев, также одаривших юношу несколькими купюрами различного достоинства. Марк искренне благодарил их, кладя деньги в карман рюкзака, стоявшего возле его ног.
Один пожилой мужчина остановился рядом, внимательно прочитал надпись, и, вложив в руки юноши пятидесятидолларовую бумажку, произнес: «Вы – храбрый человек». Дело начало спориться, и на душе уже становилось легче. Пару раз юноше предлагали различную еду, и он с благодарностью принимал ее. Настоящий путешественник не отказывается от еды, какой бы она не была, и когда он принимает в дар даже пищу, он тем самым одаривает своих благотворителей эмоциями людей, совершивших поистине хорошее дело. Будьте уверены, до конца дня эти люди ходили счастливые с воспоминанием того, что они смогли кому-то помочь, кому-то из другой страны, непохожему на них, и они видели его улыбку и благодарность, слетающую с его уст, и в его глазах. И больше не нужно слов, не нужно знать никакого другого языка, это всеобщий язык мира, который понимает всякая живая сущность, будь то человек или животное.
Один раз к Марку подошел молодой человек с большой сумкой, доверху набитой всякой едой и напитками, и протянул ему всю эту снедь, от чего Марк удивленно раскрыл рот. Молодой человек был счастлив, что может хотя бы так помочь юноше в его пути, и они простояли еще полчаса, разговаривая об этом. Потом уже Марк вспомнил, что видел мельком этого парня, прошедшего мимо него в толпе людей. В итоге тот накупил еды и вернулся, чтобы все это отдать. Это приятно ошеломляло.
В своей мотивации помочь ближнему своему встречаются люди, верящие в карму. Так к Марку подошел один индиец, с которым у него был разговор на эту тему, и дал ему денег. Затем был один полненький молодой непалец невысокого роста. Марк общался с ним достаточно долго о Непале, о красоте его горных пейзажей и о карме. В итоге непалец подошел к нему достаточно близко и тихо вложил в его ладонь пятьсот гонконгских долларов, очень большие деньги, и искренне пожелал юноше удачи в его пути. Марк не знал, как благодарить этого парня.
Столько удивительных, потрясающих людей, ситуаций и моментов было за этот один день, сколько не было за многие годы. Это обескураживало и вдохновляло, душа была на подъеме, и Марк черпал из всех этих людей наполненную до краев энергию добра, любви и благожелательности, как и эти люди из него. Все в этом мире есть энергия, и это один из великих обменов энергией между разными людьми, великая магия мира.
В тот день Марк простоял около восьми часов, но для него это оказалось несложно. Юноша нахватался такого количества положительных эмоций, что даже забыл о выматывающей духоте улицы. Уже был вечер, когда он собрал свой рюкзак, накинул его на плечи и пошел к неподалеку расположенному от этого места МакДональдсу. Марк быстро добрался до него и, войдя, сразу же направился в туалет. Туалетные помещения были очень узкими, как и все в этом городе в своем стремлении экономии полезной площади. Кое-как юноша с рюкзаком протиснулся в одну единственную кабинку, дверцу которой сразу же закрыл на щеколду. Опустив крышку унитаза, Марк уселся на него сверху, как на стул, поставил перед собой на пол рюкзак и живо расстегнул карман, где находились все собранные за этот день деньги. Туалеты различных кафе – лучшее место для бухгалтерского учета финансов путешественника.
Марк осторожно достал целую кипу помятых разноцветных бумажек, так что они еле вмещались в ладони. Выложил их прямо на рюкзак и принялся раскладывать купюры по их достоинству в стопки, подспудно разглаживая и выпрямляя их. С первого беглого взгляда было видно ужасающе много красных десяток, и далее по убывающей двадцаток, пятидесяток, сотен и одна купюра в пятьсот долларов от замечательного искреннего непальца, которому, Марк верил, определенно прибавилось несколько пунктов к карме.
Юноша разложил все в несколько стопок: десятки выстроились в небоскреб, далее пошли небольшие высотки из двадцаток и пятидесяток, и все закончилось парой частных домиков из сотен и фундамента из пятисотенной банкноты. Он сложил это все в одну большую гармошку по возрастанию и положил ее себе на колени. Затем вдохнул и начал считать.
Тысяча девятьсот тридцать гонконгских долларов, не считая мелочи. Здесь было чуть больше половины месячной заработной платы какой-нибудь филиппинки, работающей гувернанткой в этом мегаполисе. Марк откинулся назад и задумался, улыбаясь все шире и шире. Центр Гонконга, самое его сердце, узкий туалет МакДональдса, и он, сидящий на унитазе с закрытой крышкой с целой кучей заработанных денег на своих коленях (они были поистине заработаны, так как простоять восемь часов в духоте, постоянно играя эмоциями лица и общаясь с людьми, достаточно тяжело) – юноша чувствовал себя королем мира, и если кто-нибудь еще пару месяцев назад заявил бы ему такое, он ни за что бы не поверил, сочтя это глупой шуткой. Сейчас Марк громко смеялся, и эхо глухо отражалось от стен маленького туалета.
Марк никогда не любил деньги, но и не ненавидел. У него была странная черта, он был поистине безразличен к ним, видимо, поэтому юноша не умел особо зарабатывать их. Деньги обычно липнут к людям, которые их не просто любят – обожают, и которые в итоге рьяно и фанатично направленны на их заработок как можно больше любыми путями. Марк видел таковых людей не раз, опыта хватало, но себя к ним отнести не мог, это был не его путь. Но сейчас у него было достаточно денег, и парень все равно смотрел на них не с любовью таких людей, он смотрел на эту стопку денег с мыслью о том, что у него завтра будет, что поесть, он не будет голодать, причем достаточно длительное время – вот, что самое главное.
Уверенность в завтрашнем дне. Более никаких чувств к ним юноша не испытывал, для него это было лишь средство выживания. Так было всегда и так будет, даже если бы он внезапно в один миг стал умопомрачительно богат, ничего бы не изменилось в его отношении к деньгам. Сейчас ко всему прочему, его с горечью забавлял еще один момент: если у филиппинки, работающей гувернанткой здесь, это было больше половины месячной заработной платы, то в его маленьком провинциальном городке это была средняя заработная плата, и юноша получил ее за один день, восемь часов стояния в центре Гонконга.
Марк скрутил стопку денег в рулет, обтянул ее двумя цветными резинками, которые валялись у него в маленьком кармане на всякий случай, и положил все в выуженную из глубин рюкзака шапку. Затем сунул все это во внутренний отсек рюкзака подальше. Себе юноша вытащил из стопки пару сотен на еду и транспорт – на первое время более чем достаточно. Всё тщательно упаковав, он вышел из туалета, в котором и так засиделся слишком долго: обслуживающий персонал уже начал беспокоиться, что кто-то засел в уборной дольше положенного. У парня было достаточно денег, чтобы хорошо поесть и снять кровать на эту ночь, но, наученный долгой жизнью человека, выживающего на крохи, он решил в этот раз сэкономить и воспользоваться еще одним хорошим советом от бывалых путешественников.
