Текст книги "Пятьдесят (СИ)"

Автор книги: Макс Роуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Зачем ты меня позвал?

Вот это другое дело! – Грюнфельд хлопнул себя по колену. – Будем говорить только по существу. Так вот, я хочу, чтобы ты прекратил бессмысленное разрушение моего замка и уничтожение моих слуг, это первое. Эти потери восполнимы, но восстановление потребует немало сил. Со стороны этого не видно, и многим тут кажется, что все происходит само собой, но это не так. Второе. Ты доказал свою перспективность как лидера, а именно этого от тебя и ждали. Дарованные тебе богатство и силу дальше ты сможешь приумножать сам, направляя их на достижение немалых целей. Я даю возможность тебе немедленно уйти отсюда с остатками твоих людей, и гарантирую их неприкосновенность и в дальнейшем. Само собой разумеется, что и ты вычеркиваешься из моих списков, и мы будем продолжать заниматься каждый своим делом, не мешая друг другу. Согласен?

Клайв не мог поверить услышанному. Он ожидал чего угодно, но только не подобного предложения.

Ты испугался? – спросил он и сразу обозлился на самого себя, поняв, что сказал глупость.

Испуг? – захохотал в ответ Грюнфельд. – Звучит так по-человечески, и так смешно! Но ничего, я понимаю твое волнение. Ладно, давай начистоту – ничего не происходит просто так, и во всем есть свой смысл. Тогда ты не просто так посветил на картину и дал мне возможность еще раз попытаться начать жить. Нет, твою руку направляли силы столь могущественные, что лишний раз даже не стоит о них и упоминать. В тебе есть частица моей крови, а я когда-то, как ты знаешь, заслужил определенное место и уважение в этом мире. В крови сосредоточена вся сила жизни, а моя кровь, пусть даже в малых количествах, священна. Только потомки таких, как я, должны занимать главенствующее и доминирующее место в земном мире, и эту честь было решено оказать тебе. Все дальнейшее было твоим испытанием, господин Грюнфельд, и ты прошел его с честью. Я же через тебя получу просто отпуск на земле, если можно так сказать. Еще немного, и мое тело станет там совершенным, и тогда вино и ласки красоток мне обеспечены. Остальное у меня все есть. Вот эти богатства, – он обвел рукой весь зал, – я забрал с собой, когда начал гореть мой замок. Эти глупцы, мои родственники, потом перерыли в нем каждый метр, надеясь их отыскать, но, конечно, им это не удалось. Эти сокровища мои, и я их заслужил, и только мне решать, кто и когда будет этим пользоваться.

А что значит «через меня»? – спросил Клайв.

Это значит, что ты стал одним из нас, и в этом немалая моя заслуга, согласись! Следовательно, я тоже заслужил награду.

Кем это я стал? – Клайв улыбнулся.

Ты почувствовал, какая великая сила направляет тебя, и ни разу не отказался от ее помощи. Тебе нравилось, что ты стал другим, нравилась твоя новая жизнь. Ты получил женщину, о которой можно только мечтать. Женщину, которая стала с тобой одним целым, восполнив существующие пробелы в твоем духовном развитии. Получил общее внимание, признание, деньги, наконец!

Ну хорошо, твоя правда! – сдался Клайв. – Я, знаешь ли, уже очень хочу назад, мне здесь грустно. Но что будет требоваться от меня? Твои условия слишком хороши, чтобы получить все просто так.

А почти ничего! – барон усмехнулся и смерил его взглядом. – Вон там, – он показал на небольшую ширмочку позади себя, – там стоит столик, а на нем бумага. В ней сказано, что ты обязуешься не использовать полученные тобой новые возможности против тех, кто тебе их дал. Также ты обещаешь делать все возможное для увеличения своего потенциала и привлечения к себе новых последователей. Берешь перо, подписываешься, и всё – ты свободен. После этого я укажу тебе путь к возвращению, и в ближайшие несколько десятков земных лет мы не увидимся.

Вы меня ни с кем не спутали? – Берри прищурил один глаз.

Не имеем такой привычки! – барон снова захохотал. – Ну, ты согласен?

Согласен! – Клайв встал. – Кому мне верить, как не собственному пращуру!

Он обошел сзади этот импровизированный диван, направляясь к ширме, и вдруг остановился.

Это она? – Клайв указал на картину висевшую на стене. Только один раз он видел этот холст, но почти не сомневался, что узнал его.

Грюнфельд повернулся на своих подушках

Да, это моя отрада! А как иначе я смог бы возвращаться на землю? Это не так и просто, а здесь раз – и готово!

А что же тогда зарыто в лесу? – спросил Клайв, с улыбкой снова хитро прищурив один глаз.

Ничего не зарыто – мы ее откопали! Теперь она для меня служит окном. Впрочем, не думай много – путь к твоему возвращению не здесь, для тебя она закрыта.

Клайв только пожал плечами. Он подошел к ширме, заглянул внутрь, а затем снова обернулся.

А что будет с моими людьми, которые погибли здесь? Мы их сможем забрать с собой?

Нет, они останутся здесь и пополнят впоследствии мое воинство. Кстати, та штуковина, которую сделал этот чокнутый профессор, и за что мне пришлось его убить, не имея к тому малейшей охоты, так вот она действует весьма неприятно. Четыре моих солдата выбыли из строя на неопределенное время, так что восемь твоих станут им равноценной заменой. Ни не первые, кто попадет, подобным образом, ко мне в услужение, не волнуйся.

Эта штуковина называется ройтер, – сказал Клайв. – Жалко, что они разрядились так быстро и не успели помочь нам. А то, глядишь, твои условия были бы еще шикарнее!

Он резко отодвинул в сторону одну секцию ширмы, подошел к столу, взял длинное черное перо, пробежал лежавшую рядом бумагу глазами, и убедившись, что в ней все соответствует озвученному бароном, коротко расписался. Затем, положив все назад на стол, он вернулся к дивану, и встал перед бароном, убрав руки в карманы.

Всё! Выполняй теперь своё обещание, родственник!

Подписал? – Грюнфельд оглянулся на ширму. – Великолепно! Ну что же, дело сделано и нам больше ничего не надо друг от друга. Кстати, а ты подумал, чем ты привлечешь к себе последователей? Там ведь так было написано.

А у меня было на это время?

И не надо думать. Положись на свою женщину, она тебе подскажет.

Глория?!

Она твой талисман. Талисман гораздо более сильный, чем те, которые ты нацепил на себя. Хотя, как видишь, ты не получил ни царапины в бою, где всякое может случиться, а значит, и они действуют. Так что слушай свою женщину и доверяй ей – вы находитесь на одной стороне. Она мудра и начитана, чего нет в тебе, и это уже не изменить. Но, вместе с тем – ты силен, умен и решителен и, дополняя качества друг друга, вместе вы одно целое.

А то я раньше об это не догадался, – Клайв говорил подчеркнуто – компанейским тоном. – Спасибо за вразумление, господин Грюнфельд, но сейчас я больше не хочу ничего слушать и желаю немедленно отправиться домой.

Браво! – барон даже захлопал в ладоши. – Так и надо – никаких авторитетов, и никакого пиетета ни перед кем! Люди уважают таких. Ладно, Клайв, – неожиданно он назвал его по имени, – твое желание сейчас исполниться. Видлер проводит вас до особой комнаты – там стоит высокое, в человеческий рост, зеркало. Я говорю об этом, потому что оно не одно, и там есть ещё два – круглое и квадратное, но они ведут со-овсем не туда, и тебе лучше вообще не знать, куда. Так вот, перед зеркалом, которое сначала будет совершенно черным, ты снимешь рубашку и покажешь знак на своей груди...

Клайв хотел что-то сказать, но он жестом остановил его:

Подожди, потом спросишь! Слушай дальше внимательно. Под действием этого знака зеркало прояснится, и в течении десяти секунд будет открыт проход. Выйдите вы из другого зеркала, расположенного в музее истории твоего города, вот и всё.

Что это еще там за зеркало, в музее? – спросил пораженный Клайв. Он представлял себе все несколько иначе и его удивила легкость и простота такого варианта.

Старинное зеркало из Германии, привезенное с собой одним из богатых переселенцев. Впоследствии оно попало в музей, но функцию свою выполняет до сих пор исправно.

А почему ты не можешь переходить через него?

Меня нет, и не может быть в зеркалах, любознательный мой родственник! – усмехнулся Грюнфельд. – Мое отражение есть только в одном маленьком зеркальце, и этого вполне достаточно. Но ты задаешь много вопросов – мне кажется, что тебе пора к своим друзьям.

Когда мы вернемся назад? Я имею ввиду, какое это будет время? – снова спросил Клайв, казалось, даже не обратив внимания на эти слова.

Какое еще время?! Попав сюда, здесь все становятся вне времени, так что дома ты окажешься ровно в ту же секунду, как и пересек черту.

Клайв чему-то улыбнулся, а потом, еще раз посмотрев на Грюнфельда, пошел к двери. Подойдя к ней вплотную и уже взявшись за ручку, он обернулся:

Прощай.

До встречи! – барон помахал ему рукой. – Когда-нибудь она обязательно произойдет. Люди смертны, и после этого прискорбного события ты окажешься в этом мире, а уж найти кого-то здесь легче-легкого. Вот потом мы с тобой поговорим, и я посмотрю, как ты будешь тогда оценивать мои поступки, и насколько желанной тебе покажется перспектива вернуться на землю. Есть хорошая поговорка – не суди, да не судим будешь. Так что, до встречи, Клайв!

Помедлив несколько секунд, но так ничего больше и не сказав, Берри открыл дверь и вышел из зала. Видлер ждал его :

Вы готовы, господин Грюнфельд? Можем идти?

Пойдемте, Видлер, я больше не желаю тут задерживаться ни на минуту, – ответил Клайв, направляясь к следующей двери. Перед выходом он пропустил Видлера вперед и оглянулся – демоны вновь скрестили свое грозное оружие, закрыв проход в покои барона, и так и продолжали стоять, молчаливые и безучастные.

Обратный путь они проделали быстро, и не надо говорить, какой эффект произвело возвращение Клайва, когда он сообщил друзьям о случившемся. Они смотрели на него совершенно безумными от счастья глазами, и не находили слов, чтобы передать свои чувства. Конечно, многое Клайв им не сказал, и оттого ощущение победы и выполненного долга было абсолютно беспредельным. Глория бросилась к нему на шею, покрывая лицо поцелуями, а Манхабата даже заплакал, не найдя сил сдержаться. Однако, медлить они не стали, и вскоре отряд уже шел вперед. Снова поднявшись на третий этаж, процессия, возглавляемая Видлером, проследовала тем же коридором, ведущим к донжону, но не дойдя до входа в него около тридцати метров, они свернули в сторону. За обычной дверью скрывалась целая череда одинаковых комнат, каждая из которых была надежно заперта, но Видлер имел при себе все необходимые ключи и миновав последнюю из них, они очутились в большом, совершенно круглом, помещении. Его стены, пол и потолок, не имея никаких украшений, были покрыты слоем темно-серой глины, создавая стойкое ощущение большого сухого колодца. Вдоль стен стояло три разноформенных, затемненных зеркала, в точности повторяя описание Грюнфельда.

Вам сюда, – Видлер встал рядом с одним из них.

И тут произошло неожиданное. Клайв внезапно выхватил из кармана свой ройтер и выстрелил из него в Видлера – тот, ничего не успев сделать, пошатнулся, а затем начал медленно оседать.

Ты что? – закричала Глория, в то время как остальные, буквально остолбенев, смотрели на тело Видлера, быстро лишавшееся своей оболочки, обнажая желтые кости.

Тише! – Клайв приложил палец к губам. – Давайте мне свои ройтеры, да побыстрее. Глория, милая, я потом все расскажу.

Что ты задумал? – спросил Мэнгрум.

Меня тут попытались выставить дурачком, – ответил Клайв, беря ройтеры Борса, Манхабаты и Глории. – Так вот, мне это не нравится. Я сам буду решать, как мне поступать – барон жестоко ошибается на мой счет. Я же человек, – он подмигнул им. – а значит, фальшивить мне заложено самой природой. Подождите меня здесь, друзья, я скоро вернусь.

С этими словами он, держа в каждой руке по ройтеру, и имея в запасе еще два, повернулся к ним спиной и быстрым шагом пошел назад. Миновав все двери, он осторожно выглянул в коридор, и не увидев там никого, кроме каких-то двоих стражников, решительно вышел наружу и пошел в сторону донжона. Через несколько секунд эти двое лежали на полу, а Клайв уже вступил на знакомую винтовую лестницу, ведущую наверх. Ройтеры прекрасно справлялись со своей задачей, позволяя действовать максимально эффективно и совершенно бесшумно. Легуон и Дектор, охранявшие вход в покои барона, несмотря на некоторые опасения Клайва, тоже не смогли сопротивляться их разрушительному воздействию. Внезапно появившись перед ними, он несколько раз выстрелил в них с обеих рук, и демоны повалились на пол, не успев даже понять, что происходит. Резко открыв дверь, Клайв вошел в покои – Грюнфельд был на месте и, стоя возле одного из сундуков, он внимательно перебирал его содержимое, утапливая пальцы в массе драгоценных камней и украшений.

Что еще такое? – недовольно проворчал он, поворачиваясь на звук открывающейся двери, а увидев Клайва, на его лице отразилось крайнее удивление.

Ты что-то забыл?

Берри, не говоря ни слова в ответ, и не давая ему опомниться, быстро шагнул вперед и выставив вперед оба ройтера, разрядил их в упор в тело барона. Тот резко отпрянул, а затем упал на колени и пополз, стараясь добраться до одной из колонн, видимо, желая хоть где-то укрыться. Было видно, что ему очень тяжело даются эти движения, но барон боролся изо всех сил – не желая сдаваться, он глухо рычал, но упрямо, не оглядываясь, двигался к своей цели. Между тем, Клайв, спокойно отбросив в стороны разряженные ройтеры, и достав еще два, методично разрядил их в спину Грюнфельда. Тот дико завопил и, корчась, упал на бок. Его лицо полностью утратило прежний, холеный, вид – волосы вместе с кожей сползали по лицу, обнажая тем самым омерзительный желтоватый череп. Оголенную до кости нижнюю челюсть больше ничто не держало, и она откинулась вниз, позволяя вывалиться наружу длинному желтоватому языку. Всё это напоминало Клайву процесс, который он уже видел некогда на фотографии, когда держал ее в руках в доме Адамсов, но сейчас это не произвело на него ни малейшего впечатления. Оставив барона лежать на полу, он пошел к картине, висевшей на противоположной стене, и сняв ее, перевернул. На обороте он видел то самое маленькое зеркальце, в которое когда-то его далекий предок заключил дух барона. Оно было вклеено в самый угол холста, немного уходя под раму, и Клайву пришлось подковырнуть его ножом, чтобы вытащить наружу. Выскочив, оно упало на мягкий ковер, и тогда он сильным ударом каблука разбил его вдребезги, а потом еще несколькими ударами довершил начатое, превратив хрупкое стекло в тысячу мелких осколков, хаотично рассеянных вокруг.

Глава 19. Возвращение.

Счастливо оставаться! – сказал Клайв, подойдя к телу Грюнфельда, которое окончательно лишилось плоти и теперь мешком, безжизненно, лежало на полу. – Нас двоих на земле было бы слишком много, барон. Вы выполнили свою задачу и больше не нужны. Слишком большие и совершенно не нужные жертвы были принесены, чтобы я позволил вам довести счет до пятидесяти. Ваши методы не годятся в современном мире – нам нужны сторонники, живые сторонники, а вы вселяли в людей страх и ненависть. Это неплохие чувства, но они отрицательны, в отличие от простой человеческой благодарности и почитания, рожденных после выполнения маленьких человеческих желаний. Я справлюсь со своей задачей лучше вас!

Он вытащил из-за пояса палаш, намереваясь разрубить лежавшие перед ним останки на куски, но, уже размахнувшись, внезапно передумал и, ничего больше не говоря, пошел к двери.

На обратном пути он встретил несколько обитателей замка, но они, словно зная о произошедших изменениях, только почтительно кланялись ему, сразу отходя в сторону, и вскоре Клайв вновь присоединился к своим друзьям. Услышав приближающиеся шаги, они вновь вскинули оружие, готовые отразить возможное нападение, и сложно было передать те чувства, которые охватили их, когда впереди появился Клайв. Вероятно, нечто подобное испытывает человек, который ждет сурового приговора суда, а вместо этого приходит полное оправдание.

Черт возьми! – крикнул Мэнгрум. – Мы уже думали, что конец! Там такие вопли раздавались, куда ты ушел... что ты с ними сделал?

Я ничего не слышал, – Клайв немного удивился. – Но сделал я немало – Грюнфельд больше нам не помеха.

Ты справился с ним один?

Больше о нем никто не услышит, – улыбнулся Клайв. – Этого достаточно.

Он хитро посмотрел на Глорию:

Всё в порядке!

В ответ она улыбнулась и еле заметно кивнула. Клайв подмигнул ей, а затем снова обратился ко всем:

Мы отправляемся домой, друзья. Единственное, о чем я попрошу вас всех – это никогда не спрашивать, как мне это удалось. Вы должны быть готовы к тому, что мы появимся в тот же момент, когда состоялся наш переход сюда. Это произойдет в музее на 24 восточной авеню. Следовательно, там глубокая ночь и для охраны наше появление станет большим сюрпризом, имейте ввиду.

А почему там? – удивленно спросил Борс.

Потому что это ближайшая из всех возможных точек. Остальные вопросы можете задать потом. Все готовы? После открытия окна перехода у нас десять секунд.

Еще бы, черт возьми! – буркнул Мэнгрум.

Клайв расстегнул куртку, но затем помедлил и обернулся к Глории:

Пожалуйста, встань рядом.

Она подошла и стала по правую руку, в то время как остальные напряженно смотрели за его действиями. Клайву было неудобно возиться со своим свитером и футболкой – он вытащил нож, и приготовившись их разрезать, многозначительно посмотрел Глории в глаза.

Пентакль? – тихо спросила она.

Он кивнул.

Я так и думала.

Одним движением Берри вспорол на себе одежду и, распахнув ее в стороны, обнажил грудь. В следующую секунду он почувствовал жжение, и они увидели, как магический знак, имевший теперь полностью завершенную форму, стал светиться мерцающим красным цветом. Попадая на матовую поверхность зеркала, находившегося прямо перед ними, этот свет словно оживлял его, и через мгновение оно стало проясняться. Пентаграмма засветилась еще сильнее и вдруг пропала, словно выйдя из груди Клайва и впитавшись в стекло.

Когда идти? – спросил Клайв. – Черт, не пропустить бы момент!

Подожди, – Глория сжала его руку. – Ещё...

Не успела она договорить, как внезапно из зеркала хлынул нестерпимо яркий слепящий свет, и Клайв метнулся вперед, увлекая ее за собой. Остальные немедленно бросились за ними, и с диким грохотом, валясь друг на друга, они один за одним падали на гладкий мраморный пол второго этажа Сиэтлского музея истории, выскакивая из огромного старинного зеркала, составляющего часть экспозиции, посвященной французским переселенцам. Находясь в специальной напольной раме, оно на несколько десятков сантиметров возвышалось над поверхностью, и люди сразу падали, мгновенно теряя точку опоры. Можно только гадать, о чем подумали двое музейных охранников, когда примчавшись на этот шум и сигналы сработавшей сигнализации, они увидели перед собой целый отряд, вооруженный до зубов. Все в пыли, в разорванной, местами, одежде, они как раз поднимались на ноги после своего падения, отряхиваясь и громко ругаясь. Совершенно обалдев от этого зрелища, охрана буквально застыла на месте, не зная, что надо предпринять.

Ну, что? – посмотрел на них Мэнгрум. – Грязных людей никогда не видели?!

Кто вы такие? – спросил один из них, проглотив застрявший в горле комок. – Откуда?!

Он удивленно осматривался, не понимая как они попали сюда. Будучи совершенно уверен в сохранности входной двери, и не видя ни пролома в стене, ни дыры в потолке, он был в крайнем замешательстве. Второй охранник по-прежнему стоял молча, с приоткрытым ртом изумленно смотря на происходящее.

Мы из ада, – спокойно ответил Мэнгрум. – Разве не видно?!

Джон, – обратился тот к своему напарнику, – иди, звони в полицию.

И побыстрее! – поддержал его Клайв. – Скажите, чтобы они связались с шерифом Санти. Когда начнут расспрашивать, объясните, что вернулся Клайв Берри с отрядом. У вас телефон внизу?

Внизу, – ответил обалдевший охранник.

Ну и идите вниз! Звоните, а мы сейчас спустимся. Не волнуйтесь, господа, всё в порядке – мы не воры, а спецгруппа, вернувшаяся с задания.

Но как вы проникли сюда? – тот по прежнему не мог прийти в себя от удивления. – Я работаю тут пять лет, и знаю в здании каждый уголок – сюда можно попасть только через дверь! У нас сработали только датчики движения, значит, окна тоже исключаются.

Клайв усмехнулся:

Мы вышли отсюда! – он показал на зеркало за свой спиной. – Но пожалуй, сейчас с ним лучше будет поступить вот так!

С этими словами он вытащил пистолет, и несколько раз выстрелив в стекло, превратил шикарный музейный экспонат в груду осколков. Охранники остолбенели и молча переглянулись, не зная, что предпринять.

Вся эта история скоро просочится наружу, – сказал Клайв, обращаясь ко всем сразу, – и это зеркало станет источником весьма нездорового интереса и поклонения. Да и нам будет спокойнее, когда мы будем знать, что поблизости нет подобного места, откуда сможет высунуть свой нос какая-нибудь нечисть.

А откуда люди узнают обо всем, если мы будем молчать? – спросил Борс. – Смотрите – операция была полностью секретна, раз. Мы вернулись, словно никуда и не уходили, два. Потери спишут на несчастный случай, это три.

Да я же и расскажу первый, Адам, – хитро улыбнулся Клайв. – У меня есть планы, идущие далеко вперед, и особый ореол, который сложиться вокруг меня и всех вас, является непременным условием для их осуществления. – Послушайте, Джон, – обратился он к одному из охранников, – а почему вы до сих пор здесь? Идите, звоните в полицию, как вам было сказано!

Джон посмотрел на своего напарника – тот молча кивнул, и он развернувшись, быстро пошел вниз.

Как вас зовут? – спросил Клайв у второго охранника.

Дэймон, сэр.

Вот вам, Дэймон, компенсация за причиненный музею ущерб, – Клайв вынул из-за пояса свой палаш, захваченный из замка, и протянул его ручкой вперед. – Не сомневаюсь, что эта вещь станет равноценной заменой разбитому зеркалу. Все музеи мира желали бы получить подобный экспонат в такой сохранности. Отдайте его директору, и вы увидите, что он не огорчиться.

А вы уже собираетесь уходить? – спросил охранник, осторожно беря палаш в обе руки.

Еще как собираемся! – хохотнул Мэнгрум, а за ним, подхватив подхватив его настроение, к Стэну присоединились и остальные.

Несчастный охранник, ничего не понимая смотрел на этих людей, совершенно не понимая, что происходит, и как он должен поступать.

Успокойтесь, Дэймон, – наконец, видя его состояние, в дело вмешалась Глория. – Нас скоро заберут отсюда, и всё будет в порядке. Вы тут ни при чем.

Как это ни при чём! – сказал Клайв. – Он прикоснулся к великой тайне, и миллионы людей отдали бы всё, лишь бы быть на его месте! Нет уж, сэр! Теперь, боюсь, и вам придется вкусить часть славы, хочется вам того или нет. От журналистов вам точно не отбиться!

А ты не думаешь, милый, что этот меч тоже будет объектом поклонения? – спросила Глория, указывая на палаш, который вконец ошарашенный охранник, продолжал неуверенно держать в руках.

Именно так я и думаю, милая! Людям нужны подобные фетиши, значит надо дать им что-то вещественное. А зеркало представляло немалую опасность – мало ли что могло бы произойти.

Клайв поцеловал её и повернулся к своим людям, которые ждали теперь только его дальнейших решений.

Как вы себя чувствуете, ребята? – спросил он, повысив голос. – Как настроение?

Все отлично, сэр! – ответил сержант Джон Рой. – Мы сделали все что могли, и жертвы оказались не напрасны. Никогда еще с людьми не случалось ничего подобного, и мир перевернулся в наших глазах. Не буду говорить за всех, но я хотел бы и дальше быть вам полезен, сэр.

Клайв кивнул:

Я буду только рад. Мы это еще успеем обсудить. Ну что же, пойдемте вниз....а, вот, кстати, и Джон! – воскликнул он, увидев, что посланный звонить охранник, быстро возвращается. – Ну, что вы нам скажете?

Сюда едут шериф и мэр, мистер Берри, – ответил тот, многозначительно посмотрев по дороге на своего напарника. – Нам велено оказывать вам всяческое содействие.

Отлично! – спокойно сказал Клайв. – У нас раненый – пожалуйста, помогите ему спуститься.

Буквально через пять минут к музею на большой скорости подъехало несколько машин. Среди вышедших из них людей были все те, кто сопровождал отряд на невероятное задание, и те, от кого зависела вся организационная сторона этого дела. Клайв встречал их, стоя у открытых музейных дверей и смотрел, как к нему торопливым шагом приближаются сенатор Вадс, агент Моррис, шериф Санти, мэр Эштон и еще несколько военных чинов, руководивших солдатами, стоявшими в оцеплении горевшего дома и его окрестностей.

Мы не долго заставили вас ждать, господа, не так ли? – с улыбкой спросил Берри.

Я, лично, даже не успел выкурить сигарету, – ответил Моррис, первым подавая ему руку.

Как вы здесь оказались, мистер Берри? – удивленно спросил Вадс. – Звонок о вашем появлении раздался всего лишь через три минуты после того, как последний человек вошел в дом.

Время – понятие относительное, – ответил Клайв. – Там, где мы были, оно остановилось навсегда.

Значит, операция завершена?

Клайв кивнул, наблюдая, как меняются лица людей при этом известии: сенатор Вадс глубоко выдохнул и приложил руку ко лбу, мэр переглянулся с шерифом и на их лицах, сбросивших свои обычные маски, отразилось ничем не прикрытое ликование. Два армейских полковника молча отдали Клайву честь, а Моррис, внимательно взглянув ему в глаза, спросил:

Вы уничтожили его?

Можно и так сказать, – снова улыбнулся Клайв, – Главное, что он больше никогда не сможет перейти в наш мир, это исключено.

А что с вашим чудесным оружием?

Оно было разряжено и я не счел нужным брать его с собой. Мистер Моррис, людям еще прикасаться к подобным вещам. Они не умеют пользоваться ими во благо, и пусть профессор Мозер, унесший эту тайну с собой в могилу, так и останется единственным в своем роде.

Мы разнесли там все к чертовой матери! – громко сказал Мэнгрум, тоже появляясь в дверях. – Положили несколько сотен, а свой замок они еще пусть постараются восстановить!

У вас есть потери? – спросил Моррис, который, обдумав слова Клайва, понимающе кивнул ему.

Девять человек, и еще один раненый.

Вечная память, – вздохнул сенатор, услышав эту печальную новость.

Они честно выполнили свой долг, – сказал Мэнгрум. – Они отдали свои жизни ради спокойствия наших сограждан, и их имена не будут забыты.

Да, конечно, – ответил ему мэр. – Город возьмет на себя создание памятника героям. Мы возведем им монумент на третьем городском кладбище, оказав все воинские почести.

Мэнгрум скривился:

Заочно!

Что вы имеете ввиду?

Их тела остались далеко отсюда.

Главное, что их души будут упокоены, – ответил ему Вадс, слышавший этот диалог.

К этому моменту из дверей музея уже вышел весь отряд, и новоприбывшие могли оценить по их состоянию, что пришлось пережить этим людям. Грязные, измученные, в порванной одежде, они вышли на улицу и стали глубоко дышать, подставляя лицо легкому ночному ветерку. Некоторые захватили с собой оружие, взятое из замка, и вооруженные палашами и секирами, представляли собой весьма колоритное зрелище. Глория стояла рядом с Клайвом, и сейчас, дав волю доселе тщательно скрываемым чувствам, она тихо плакала, даже не пытаясь смахнуть текущие по щекам слезы.

Да-а! – протянул Вадс. – Вам нужно отдохнуть, господа. Сейчас вас отвезут туда, куда вы пожелаете, а завтра вечером я приглашаю вас всех в Андра хотел на четвертой авеню Белтауна, чтобы отметить ваше счастливое возвращение. О времени вам сообщат из мэрии дополнительно.

Спасибо, – ответил за всех Клайв. – Я уверен, что никто не откажется от вашего предложения, мистер Вадс. А потом, непринужденной обстановке нам будет легче решить оставшиеся вопросы.

Сенатор понимающе покачал головой:

Конечно, мистер Берри, вы правы. Ну что же, значит так и сделаем. Жду вас всех завтра, господа, а сейчас немедленно отдыхайте и набирайтесь сил!

Через несколько минут подъехало пять машин, вызванных специально, чтобы развезти людей по домам, и все стали прощаться. Видя их состояние, никто не требовал немедленно никаких рассказов и объяснений, и только шериф напомнил Стэну Мэнгруму о необходимости составления рапорта с полным отчетом о ходе выполнения задания. Договорившись встретиться следующим вечером в ресторане отеля, весь отряд Клайва, кроме Манхабаты, которого увезла в госпиталь карета скорой помощи, разъехался по домам. Долгое время они были неразлучны, сплотившись в единое целое под воздействием невероятных обстоятельств, и теперь каждый ощущал в себе странное чувство, когда подсознательно они понимали, что это навсегда.

Глава 20. И последняя.

Было примерно шесть часов утра, когда Клайв и Глория приехали домой. Стараясь не шуметь, они вошли внутрь, и приняв душ, залегли спать. Проснувшись, они как ни в чем не бывало спустились вниз, и выслушав от мисс Эстебан небольшое нравоучение, касательно вреда для здоровья, причиняемого ночными похождениями, принялись завтракать. Затем Клайв, поблагодарив её за еду, прошел наверх, оставив Глорию общаться с матерью наедине. Достав записную книжку он нашел в ней адрес своего адвоката, и договорился с ним о встрече в пять часов вечера. Затем подошел к письменному столу, и взяв оттуда несколько чистых листков, принялся что-то писать, часто останавливаясь и раздумывая над каждой строчкой. Когда вернувшаяся через полчаса Глория застала его за этим занятием, перед ним уже лежал почти готовый документ, внимательно прочитав который, она улыбнулась и с восхищением посмотрела ему в глаза:

Ты решил создать финансовый фонд?

Клайв погладил ее по руке:

Я должен это сделать. Там, в замке у Грюнфельда, я подписал один документ, и как только положил перо, в моей голове возник этот план. Поступить иначе я не мог, потому что подписание этих обязательств было условием нашего благополучного возвращения. Но как только я поставил свою подпись, передо мной открылись такие перспективы, что даже дух захватило.

Расскажи мне, как это было? – попросила она, садясь в кресло напротив.

Конечно, милая. Всегда приятно рассказывать и своих победах.

Клайву не пришлось сильно напрягаться – все происшедшее отчетливо запечатлелось у него в памяти, и в своем рассказе он не пропустил ни единой мелочи. Повествование оказалось настолько полным, что Глории даже не пришлось ничего спрашивать или уточнять. Она просидела все это время молча, и только когда он закончил, снова перечитала документ, начальный вариант которого он записал на листке. Это было нечто среднее между благодарностью и, одновременно, обещанием определенного расчета за оказанные услуги. Он гласил: «Я, такой то и такой то, получил на свои необходимые нужды столько то материальных средств. В качестве компенсации я буду готов оказать фонду ту посильную услугу, которая потребуется от меня в определенный момент для обеспечения дальнейшего процветания организации и ее безусловного функционирования».