Текст книги "Создатель сказок (СИ)"

Автор книги: Макс Крынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Юнит, замерший рядом с проходом, шагает в сторону, галантно пропуская лича вперед.

– Ярко, – выдыхает лич. – Не люблю такое. Мне бы тучи, полную луну и чьи-то истошные крики вдалеке… Шучу. Но я впервые за многие годы вижу небо, и рад этому. Спасибо.

Небо действительно безоблачное. По оврагам лежит снежок, сметенный туда ветром с открытых мест, вокруг – кусты и лес.

– Кто населяет этот мир?

Ответить я не успел. Что-то происходило вокруг. Нарастало давление силы, словно я спускался в океан в скафандре. Сила вокруг становилась более концентрированной, пока пространство не пронзила яркая вспышка, и я не обнаружил, что стою снаружи пещеры, на месте исчезнувшего юнита. А кроме меня и лича рядом находится кое-кто третий.

– Алмазов, – кивнула сотканная из света фигура. – Не думал, что наша встреча произойдет так скоро, но если уж тебе рассказали про эгрегоры, не появиться будет невежливо.

– Ты меня знаешь?

Возможно, глупый вопрос по отношению к существу высшего порядка, но денек у меня насыщенный.

– Верно. Знаю уже несколько десятков лет. И предугадывая твой вопрос – нет, я не мог остановить грядущий апокалипсис. Если бы я мог полноценно влиять на мир, не допустил бы того, что случилось с Морозовым.

– Что ты имеешь в виду?

Меня напрягает эта встреча. Существо невероятно сильно – вряд ли любая моя атака может повредить ему, даже с новеньким амулетом. Эгрегор ощущается, как облако невероятно насыщенной силы. Значит, если он попробует напасть на меня, нужно успеть сбежать. Иллюзии вряд ли помогут в атаке, но портал я открыть смогу. Скорее всего, меня перемелет при попытке пройти сквозь пространство, несмотря на мифический класс и вспомогательный титул.

Перемещусь в особняк – купол над ним поставили, это должно задержать распорядителя секунд на пять. За это время нужно создать портал, который ведет в какой-нибудь осколок. Надеюсь, что вне Земли существо переместиться не сможет.

– Я помог тебе переместиться в прошлое с одной-единственной целью: ты должен помочь Морозову. Он должен стать богом, чтобы спасти этот мир от других существ, иных богов.

Пока мы разговаривали, лич, который раньше казался мне гордым и свободолюбивым, поклонился в пояс распорядителю. А когда тот дал мне указания, благоговейно протянул:

– Личное задание распорядителя! Большая честь!

Я хохотнул, не сводя взгляда от нечеловеческого лица.

– Чего? Помочь Морозову?

– Спустя сотню лет над Землей нависнет куда более страшная угроза, – спокойно ответил распорядитель. – Я знаю о твоей мечте: ты желаешь достичь высшего возможного ранга. Вот только у тебя ничего не выйдет. Морозовы поколениями культивировали свою силу, готовили своих детей, чтобы они подготовили своих. Твое тело не выдержит силы S-ранга. Тело Морозова выдержало, не выдержал разум. И именно ты должен помочь ему пройти перерождение.

После такого заявления я начал злиться. Опаска перед сверхсущностью отступала.

– Слушай. Если какое-то прежде не виданное мной существо скажет, что вот оно-то и помогало мне, и без него у меня ничего бы не получилось, я вряд ли поверю. Это чересчур уж сказочно звучит, понимаешь?

– Ты не справишься с тем, чего желаешь, – равнодушно сказал распорядитель. – Тебе предначертано сделать, как я говорю. Пока я оставлю тебя – ты должен переварить услышанное и понять, что подчиниться своему предназначению – единственный выход.

И исчез. Вместе с ним пропал и лич.

Не было проблем, но за один день сразу две – неправильный клон и мутное существо, которое, судя по всему, уже несколько десятилетий подряд размножает Морозовых.

Ну, хотя бы с личом разобрался. А плясать под чужую дудку я однозначно не буду. И своих мыслей по поводу Морозова не оставлю. Распорядитель уже однажды налажал, и в моих интересах сделать так, чтобы этого не случилось снова. А слова о том, что это невозможно – глупы.

– Я ломал невозможное.

С детства бесит эта недооценка. Я поздно пробудил родовую силу – гораздо позднее, чем большинство, и за годы успел пропутешествовать то с матерью, то с отцом по всевозможным врачам, магам, специалистам по энергетике и даже астрологам, чтобы те вычислили оптимальный путь развития. Везде был и привык к сочувствующим взглядам и фразам вроде «Показатели взаимодействия с маной минимальны. Возможно, ваш ребенок сможет стать лучшим в чем-то другом?».

Я знаю, на что я способен. И не вам ставить мне рамки.

Глава 5

Сегодня выходной, причем особенный выходной, который нужно потратить исключительно на отдых.

Вместо того, чтобы лихорадочно метаться по комнате, планируя, как жить дальше, что делать с Морозовыми и с эгрегором, я проснулся и минут десять лежал, не думая абсолютно ни о чем.

Я не стал заниматься с внутренним миром, не стал сливать энергию в защитную систему – пламя в вондере и так было напитано маной столь сильно, что скоро придется переключать куда-то подпитку от призрака. Вместо этого я сходил в душ, на завтрак, а после завтрака, на который не явился Степан, постучался в комнату к братишке.

С момента, как я открыл Степе целый внутренний мир, паренек слегка остыл к приставке, зато начал одержимо работать с вондером. Первые пять раз брат просил меня помочь ему погрузиться, и я помогал: погружал, медленно и осторожно, не уставая раз за разом повторять, что именно я делаю, и как ему «заякорить» подобное ощущение и погружаться в подсознание самостоятельно. После пятого раза он забежал и похвастался, что смог погрузиться в вондер без помощи. С тех пор он меня попросил дать список «не слишком умной, чтобы без сложных слов и описаний длинных всяких» литературы и пока за помощью не обращался. Интересно, вытерпит ли чтение упрощенных, но все еще сложных для ребенка книжек, или все-таки обратится ко мне за разъяснениями? Меня устроят оба варианта, но занятия с братишкой устроят чуть больше.

Не дождавшись ответа, тяну ручку вниз и захожу. Было бы закрыто, ломиться не стал бы, а так, наверное, можно.

Степан валяется на кровати, замотавшись в огромное пуховое одеяло. На меня глядит сонный глаз.

– Как себя чувствуешь? Ты не пришел на завтрак, – хватаю за край одеяла и начинаю разматывать пуховой кокон.

– Но ведь завтрак – это не работа, на выходных идти туда не обязательно, можно и поспать, – попытался забрать брат одеяло, но я был сильнее.

– Давай, поднимайся, – медленно тянул я на себя брата. – Если не помнишь, ты вчера сам всеми руками голосовал, за парк.

– Это было вчера-а… – пыхтел Степа, пока не сполз на пол. Одеяло я аккуратно сложил и оставил на стуле, в двух метрах от кровати. Пока дойдет до него, чуть проснется.

– Поднимайся. У тебя есть полчаса, чтобы успеть хотя бы чай с бутербродом выпить. Голодным выходить не стоит, но и чересчур наедаться не нужно – оставь место под мороженное.

Брат стонет, а я выхожу и иду к Нике.

Стучусь, сразу слышу:

– Открыто!

Захожу. Сестра расчесывается перед зеркалом.

В первый раз захожу сюда после возвращения в прошлое, из-за чего комната кажется абсолютно незнакомой. Обои мягко-розового цвета, плакаты с каким-то старым блондином, вооруженным винтовкой, снабженной оптическим прицелом. Читаю надпись под одним из плакатов – «Ночные снайперы».

Единственное, что помню среди всех прочих вещей – двухметрового плюшевого зайца, сидящего в углу комнаты. Игрушка, которую Нике подарил отец лет пять назад. С тех пор заяц не выезжал отсюда. Ника пару раз в год возила этот громадный пылесборник в компанию, где дежурный гидромант аккуратно чистил игрушку.

Я посмотрел на зайца снизу вверх и неожиданно для самого себя задумался, сколько уйдет времени на создание качественной материальной иллюзии игрушки, если наделить его псевдоразумом и вложить в голову определенную модель поведения. Плюшевый телохранитель – звучит же!

– Готова?

– Через полчаса буду готова. Степа встал?

– Только что разбудил его. Думаю, еще пару раз зайду, и встанет.

До парка нас довез Григорий. Территория парка была громадной, и, несмотря на девять часов у ворот уже толпились посетители и даже парочка аниматоров.

Чтобы не потеряться в толпе на входе, Ника взяла Степу за руку. Подумав, тяну ладонь и брат хватает мою руку. Не могу сдержать улыбки – приятно.

– Куда хочешь? – сразу задаю вопрос. Пусть братишкин будет сегодня рулевым, и получит всю палитру положительных эмоций.

– Ведите меня в тир! Хочу пострелять! – От нетерпения Степа едва не подпрыгивает.

Знать бы еще, где здесь тир.

Мимо пони брат пронесся, даже не заметив, возле ларька с мороженным и попкорном замедлился, но все же подходить к нему не стал, как и упрашивать нас, чтобы купили.

Кстати, об этом.

– Степа, держи, – протягиваю ему пятитысячную купюру. – Тир я оплачу, а это – на все остальное. Бери, что хочешь, куда хочешь нас веди.

– Папа дал?

– Э-э… да.

Повысим авторитет отца в глазах ребенка. Главное, не забыть предупредить папу, чтобы не было неловких ситуаций, которые постоянно возникают из-за недоговоренностей в ситкомовских сериалах.

Тир нашли через пятнадцать минут. Либо нам повезло, либо тир не пользуется спросом – здесь не было никого, кроме распорядителя тира. Или хозяина?

Ника присаживается на лавочку, мы же идем к тиру.

– Мы пострелять, – протягиваю мужчине тысячную купюру. – Какие правила?

– Не наводить ружье на людей, держать оружие стволом в ту сторону. Стрелять нужно по выставленным фигуркам. Вы – по нижнему ряду, вы – по второму снизу. Десять выстрелов, десять пуль, десять фигурок. Попадете восемь раз из десяти, выиграете медвежонка, – и показывает белого мишку размером с ладонь.

– А как вставлять пули? – спрашивает Степа. И я благодарен брату, потому что я тоже не знаю, как действует обыкновенное пневматическое ружье.

– Вот так вот переламываешь ствол, вот сюда вставляешь пулю, – показывает мужчина.

С тиром не задалось. В прошлом я как-то не брал в руки ни огнестрельное оружие, ни даже воздушки. Я знаком разве что с артефактами вроде посохов, бьющих огненными шарами, но те бьют максимум метров на десять.

Неудивительно, что из десяти выстрелов я попал всего трижды.

– Как-то не очень у тебя получается! – Лыбится брат. – Я пять раз попал!

– На самом деле я попал целых семь раз. Видишь промежутки между фигурками? Я целюсь туда.

Спустя еще двадцать выстрелов братишка резюмирует:

– Охотой нам не прожить.

– Это точно. Будешь еще стрелять? Я свои навыки уже успел оценить.

– Буду!

Отвожу в сторону мужчину, даю ему пять тысяч и тихо договариваюсь не только о том, чтобы брат вволю настрелялся, но и получил мишку «за упорство». А потом – иду на лавочку к Нике.

– Давай после тира пойдем на колесо, – киваю на громаду, которую видно за половину парка. – Прокатимся втроем, да и ты скучать не будешь.

– Хорошо, – улыбается сестра. – Я рада, что мы наконец выбрались из дома.

Киваю:

– Нужно почаще выходить куда-то, а то Степан только и делает, что сидит в своей комнате. Как бы не превратился в затворника.

– Ты считаешь, что затворники – ненормальные? – Внимательно смотрит Ника.

– Разумеется, – пожимаю плечами.

Вспоминаю две горсти пепла, которые пытались ограбить стариков Милы Сахаровой. Тоже пример девиантного поведения.

– Тогда кто, в твоем понимании, «нормальные»? – переспросила сестра. – Давай обсудим.

– Мы с тобой опять вступаем на тонкий лед человеческих отношений, – предупредил я. – Ника, мы в парке, спокойно отдыхаем. Давай не портить это? Вполне возможно, что через полчаса обсуждения будем взвинчены и начнем кидаться друг в друга словесными глыбами. Притом, мы с тобой уже неделю нормально общаемся, потому что как раз не обсуждаем подобные темы.

Сестра чуть улыбнулась, признавая мою правоту, но от разговора не отказалась.

– И все-таки давай попробуем обсудить ситуацию, без эмоций и оскорблений. Вот у меня есть знакомый – он постоянно сидит дома, потому что ему сложно выйти на улицу. Не знаю, социофобия у него, или какое-нибудь шизотипическое расстройство. Я вот считаю, что он в своем положении не виноват. Он ничего не может сделать с собой. У таких людей, как он, ослаблена воля, нет самодисциплины, плюс тревога по любому, даже самому малозначительному поводу. У них не было условий, чтобы сформироваться здоровым человеком: мир для них вообще сильно враждебный, и сделать чтобы измениться, нужно начать действовать из невыгодной позиции, ничего не умея, стрессуясь от любой ерунды. Ты считаешь, он недостоин считаться нормальным человеком?

– Про «недостоин считаться нормальным человеком» я никогда не говорил, заметь. Но и позиция «для них нужно сделать исключение, потому что не было условий для их нормального взросления, их нужно понять и простить» мне далека. Вообще, если рассуждать, то можно с полной уверенностью назвать ненормальными других людей – таких, как твой друг, но с маленьким дополнением в виде нездоровой тяги к наркотикам, например.

– Ну, тут уже нужно смотреть, какие он наркотики покупает, – отводит взгляд сестра. – Если что-нибудь легкое, и вреда никому не приносит, то пусть. Каждый делает со своим организмом, что хочет, нет? Тем более у него постоянный стресс, а тут хоть какой-то способ справиться с ним.

Невесело смеюсь. Хорошо бы в будущем проверить контакты своей сестры: очень уж своеобразный у нее круг общения.

– Возможно, ты будешь меня яро не любить за сказанное, но я считаю, что правила придуманы для того, чтобы изолировать от общества людей, которые это общество отравляют. Законы и порядки – иммунная система социума. Если делать исключение для каждого безвольного человека, который из дома выйти не может и, сидя в своей тесной темной квартирке, медленно мутирует в наркомана и требует особого отношения, просто потому что не смог справиться с обычными проблемами любого человека, то социум превратится в помойку. Вместо отторжения людей с расстройствами, тупых, ленивых, безвольных людей, вместо принуждения их к лечению и встраиванию в социум, ты настаиваешь на принятии их «нормальными». Здесь же находится всякое «они же не виноваты что такими выросли», «дайте людям жить спокойно». И это ведет нас к пропасти. Сегодня ты оправдываешь наркомана, а завтра тебя зажимает в углу одногруппник и требует у тебя карманные деньги на мефедрон. И ты отдаешь, потому что требующий не может иначе, у него не было условий чтобы сформироваться другим человеком, поэтому он сейчас терроризирует тебя и всю твою группу. Терпимость необходима, но у всего должна быть граница, и наркоманы явно за ее чертой.

– Им нужно помогать…

– Так я же не спорю, – перебиваю Нику. – Просто вот у тебя наркоман вызывает мысли об отчаянных и потерянных в жизни людях. У кого-то он может ассоциироваться со свободой – «делаю, что хочу», у кого-то с неизлечимыми травмами, а у кого-то вообще с демонами, которые иголки со спидом в автобусные сиденья засовывают. Это вопрос опыта и вопрос работы с этим опытом. Я не против. Я против того, чтобы в глазах общества такое поведение принималось за норму. Мол, курит и курит, колется и колется. Если не ошибаюсь, так живут в Африке, и едва ли не в каждом магазине продают героин. И это привело их к не самым хорошим последствиям, заметь.

Я вот выступаю за то, что девиантное поведение таковым и должно оставаться, отклонение – не вариант нормы, с отклонениями нужно бороться, если они нарушают свободы других людей. Наркоманы как раз из этой категории. Твой социофобный товарищ – такой же девиант. Социофобам нужно помогать, наркоманов лечить, либо изолировать. Но ничего из этого не может быть вариантом нормы, потому что норма – это НОРМАЛЬНО. Вот моя позиция. И эмпатия тут совершенно не при чем.

– Люди становятся такими, какими они становятся, по разным причинам. Семья, окружение, примеры для подражания, психика, нервная система, таланты, предрасположенность, здоровье в целом, развитие мозга, в конце концов. А если он такой потому, что он просто глупый? Или ему с детства не объяснили, что хорошо, а что плохо?

– И такое бывает. Тупые – тоже часть популяции. Мы всю историю придумывали занятие и работу для тупых и ленивых, признавая их тупость и леность, и только сейчас люди стали рваться, что ОНИ ЖЕ НЕ ВИНОВАТЫ, ПРИНИМАЙТЕ ИХ ТАКИМИ КАКИЕ ОНИ ЕСТЬ, НЕ ОСУЖДАЙТЕ, НЕ ДАВИТЕ и прочее. Вместо того, чтобы втащить их в полноценную социальную жизнь, тащить в специальные школы и пользоваться благами, которые – представь – в нашем государстве есть, такой «услугой» они окукливают их в личном мирке.

Да, возможно тупые и ленивые не виноваты, возможно они такими родились или выросли под влиянием внешних факторов. Но это не отменяет факта их девиантности и проблемности для социума. Они чаще склонны к деструктивному поведению, чаще становятся преступниками, насильниками, ворами, убийцами. Потому, что они – неожиданно – тупые и ленивые.

Нет приемлемых отклонений. Есть отклонения условно-безопасные – хикикомори, идиоты, и отклонения опасные – педофилы, маньяки, воры, наркоманы. Но нельзя называть условно-безопасные отклонения вариантами нормы, потому что нормализация девиантных вещей приводит к смещению границы опасных отклонений. Конечно же, эта граница движется, но мы тут со смещениями едва не договорились до того, что наркоманы условно нормальны и дуть в своей квартире, никому не мешая – можно, ведь остальным людям ты вреда не причиняешь. Вопрос в том, что одна форма девиантного поведения зачастую переходит в другую, более тяжелую. Лоликонщик начинает переписываться и встречаться с пятиклассницами, хикки режет студенток на ремни, а идиот, чтобы купить очередной подарок любимой жене, грабит бабку в день пенсии или запугивает прохожую пирокинезом. Либо все они садятся на мефедрон и дальше по списку.

Я вот осознаю, что моя ответственность, как члена общества – в их реабилитации и возвращению к норме. Помочь хикке социализироваться – это хорошо. Убеждать, что его поведение прекрасно, и главное в этой жизни, чтобы он был счастлив – общественно-опасная фигня, которая приводит к тому, что те, кто мог быть вырван из модели девиантного поведения и адаптирован к нормальной жизни в обществе, нормализуются, а потом рандомно радикализируются. И в итоге это становится большей проблемой, чем могло быть изначально.

Сестра долго не отвечала. Мы смотрели, как Степан с горящими глазами стреляет по фигуркам, а я думал о некоторых исключениях с девиантным поведением, которым все сходит с рук потому, что они сильны. Например, Морозов из будущего. Или я.

– Я поняла твою точку зрения, – наконец говорит Ника.

Ответить не успеваю, да и не сильно хочу.

– Я выиграл мишку! – Во все горло кричит Степан.

– Молодец, – треплет его волосы Ника. – Хочешь прокатиться на колесе обозрения?

– Да! Но давайте сначала купим сладкую вату. И мороженое!

– У тебя хватит рук, чтобы одновременно нести мороженое, сладкую вату и медведя?

Вместо ответа брат вручил игрушку мне. Что ж, будем считать это не эксплуатацией старших братьев, а проявлением доверия.

Было подспудное опасение, что так просто день не закончится. Что к нам пристанут какие-нибудь идиоты, или посреди парка произойдет прорыв, но нет – все было спокойно. Погуляли, обсудили с Никой ходящую среди народа историю про открывающийся контактный монстропарк, а я объяснил, почему такого не произойдет. Про навык «полководца» рассказывать не стал, хотя люди с таким навыком единственные, кроме иллюзионистов, кто как раз и может обеспечить дружелюбный зверинец. Пофотографировали Степу возле аниматоров, посмотрели на окружающие многоэтажки с колеса обозрения, попробовали хрустящий пломбир. Прокатились в торговый центр, купили братишкину пару дискет для приставки и посидели в кафе с панорамными окнами. В целом вышел хороший спокойный день с родными. В следующий раз нужно с мамой куда-нибудь выбраться.

* * *

Когда пришли с парка, я засел у компьютера. Для меня отдых на сегодня закончился.

Если уж эгрегор прав, и мое тело не соответствует высоким стандартам перехода на S-ранг, то нужно искать свой путь. Конечно, записи Морозовых я еще раздобуду, но нужно планировать запасной план. И у меня есть мысли на этот счет.

Я планирую использовать человеческую веру в славянскую нечисть для того, чтобы заставить поверить в эту нечисть мир. Но как насчет того, чтобы стать культовой фигурой, в чью исключительность и силы будут верить столь же истово, как в некоторых богов? А потом – использовать иллюзии и сделать иллюзию реальностью. И так дойти до бога в два-три этапа.

Очень шаткий план, конечно. Маги предпочитают проводить эксперименты над собой, когда механим уже отработан и все недостатки и слабые моменты обнаружены. Очень легко можно измениться не так, как хотелось – например, пристраститься к человеческому мясу и начать по вечерам бродить в поисках припозднившихся прохожих. Нужно просчитать абсолютно все.

Роюсь в сети, одновременно накидываю варианты для повышения репутации.

– Работаешь? – заглянул в комнату отец, когда я сидел перед текстовым редактором и записывал планы. – Я тебе звонил.

– У меня на беззвучном, – отворачиваюсь от экрана. Бросаю взгляд в зеркало в дверце шкафа. Ожидаю увидеть красные от недосыпа и монитора глаза, но с глазами все в порядке – симбионт работает.

– В городе пространственный прорыв: всех, кто хоть что-то из себя представляет, просят помочь в защите гражданских. Я собираюсь выехать – там любая помощь нужна будет, твои юниты тоже пригодятся. Ты в деле?

– Так… – ныряю в вондер, растягиваю время и за минуту раскладываю услышанное по полочкам. Пожалуй, в самом деле стоит посмотреть на пространственный прорыв, для закрытия которого требуется помощь всех, кто рядом. – Да, я в деле. Поехали.

После этого мы спускаемся и запрыгиваем в машину. Отец садится за руль.

– Как ты узнал про прорыв? – Спрашиваю, пока машина выезжает за ворота.

– Номера сильных магов и воинов есть в базе данных, и в случае чего-то масштабного и нехорошего на телефоны идет рассылка.

Очень удобно. В будущем такого не было.

– Куда именно едем?

Отец называет адрес, и я холодею. Мы едем в ту самую гостиницу, где я создавал пространственные кольца.

Нехорошо.

А если это дело начнут разгребать… Черт!