Текст книги "78"

Автор книги: Макс Фрай

Соавторы: Марта Кетро,Петр Бормор,Юлия Зонис,Алексей Толкачев,Карина Шаинян,Ольга Лукас,Алексей Карташов,Юлия Боровинская,Марина Воробьева,Оксана Санжарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

«Что ж, передашь от меня эпистолу ко Всевышнему?»

«В сей же вечер будет исполнено, ваше императорское величество», – ответил кузнец, низко кланяясь.

«Вольно же некоторым славить меня вольтерьянкою, – со смехом заметила царица. – Подайте мой письменный прибор!»

Увидел Акива, что хосиды недовольны им, да только ничто уже не могло омрачить его радости. Из собственных царских рук получил он послание на тонкой бумаге, свернутой в трубочку, и когда государыня, вновь обратившись к хосидам, начала расспрашивать, как у них живут в западных губерниях, какие обычаи водятся, отошедши назад, потянул в кармане за уздечку и сказал тихо: «Именем Господа, выноси меня отсюда скорей!»

Еще до захода солнца Альбарак опустил кузнеца Акиву на площадь перед Западною Стеной в Ерушалаиме, и…

/ Здесь рукопись обрывается /

Словарь некоторых еврейских слов и выражений

1 Харойсес – смесь тертых яблок, вина, меда и орехов, употребляемая на Песах.

2 «Эход ми йодейа» – традиционная песня, исполняемая на пасхальном седере.

3 Цдока – милостыня

4 Ситро ахро – нечистая сила

5 Илуй – умник

6 Виленская Геморра – Талмуд виленского издания

7 Нигун – напев

8 Тейгеле – медовый шарик из теста

9 Дрейдл – волчок

10 Эйрув – закон, запрещающий перемещение в субботу и праздники

11 Пуриц – богач

12 Штраймл – головной убор

IV Император

Даже по названию понятно, что это самый «мужской» аркан, со всеми вытекающими последствиями.

Начнем поэтому с личности, которую он описывает. Быть Императором (любого пола), в общем, чрезвычайно приятно, хоть и не всегда просто в житейских обстоятельствах. Четвертый Аркан гарантирует внутреннюю честность, цельность, безукоризненную верность собственным принципам и воистину царственное непонимание «чужих правд». Врать, хитрить, даже просто проявлять такт и дипломатичность – это не для Императора. Он настолько борец, что даже отсутствие твердых принципов (если это его искренняя позиция) будет защищать до последней капли крови. А уж если у него есть какие-то принципы, то вообще – выноси дрова. Пощады никому не будет.

Спорить с Императором бесполезно. Переубедить его невозможно, да и не нужно это никому. Император и должен таким быть: нетерпимым, несгибаемым, упрямым. Патриархом – хотя бы в каком-нибудь из смыслов этого слова. А лучше бы – именно в библейском.

Императору очень желательно быть начальником, командиром, лидером – в любой области. На худой конец, главой большой семьи, но это действительно на худой конец. Императору все же желательна общественная деятельность. В этой позиции он великолепен. Будет править твердой рукой, трудиться, не давая себе поблажки, распределять ресурсы и расточать дары, покровительствовать «своим» и воевать с "чужими".

Ситуация, в которой Император не командует, не опекает, не покровительствует и не борется, недопустима совершенно. Это верный способ загубить свою жизнь. Ничего иного ему опасаться не нужно. Император действительно очень силен и способен «прокормить» (материальной, эмоциональной, духовной, интеллектуальной и всякой другой пищей) почти любое "войско".

Что очень нежелательно для Императора – лично воспитывать собственных детей, особенно сыновей. Может сломать хребет и характер – не со зла, а просто потому, что слишком силен. А вот юношество железной рукой обуздывать – милое дело. Директор школы может получиться тот еще.

Если эта карта выпадает при гадании, она сулит успех (особенно в битвах с чиновниками, бюрократами и прочими цепными псами общества), дееспособных покровителей и все в таком роде. Часто Император обещает новые возможности и новые пространства, которые вам предстоит завоевать и освоить.

Проблемы, о которых может предупреждать Император:

– консерватизм в его худших проявлениях

– авторитарность, желание любой ценой подчинять других (далеко не всегда сочетающееся с возможностью это сделать)

– ярость слабого человека, которого не слушаются

– озверевший внутренний контролер, который не дает расслабиться.

Роджер Дж. Роджер
Потому что я так хочу

Лунный свет дробится на воде и пляшет в глазах болотными огнями. За шумом реки не слышно шагов.

– Такие ночи созданы для вина и любви, Геф! – Александр даже не обернулся. – Я слышал, местные девушки искусны в этом ремесле. Куда искуснее, чем наши.

– А юноши? – спокойно поинтересовался Гефестион, ничуть не смутившись тем, что его попытка подкрасться провалилась.

Царь хмыкнул.

– Завтра мы перейдём реку вон там, – показал он. – Что скажешь?

– Скажу, что македонцы не пойдут через Гифасис, – на секунду замявшись с ответом, отозвался Гефестион. – Кен говорит, что они не хотят продолжать поход. Войско на грани бунта.

– Они пойдут, – спокойно ответил Александр и сунул в рот сорванную травинку.

– Почему?

– Потому что я так хочу.

В воздухе свистнул нож, и огромная коричневая жаба замерла, пригвождённая к влажной земле. Александр обтёр клинок о траву и принялся свежевать добычу. Два часа назад он вышел к сгоревшей бензоколонке. От магазинчика при ней остались лишь стены; он нашёл три банки каких-то консервов, однако их вздутые бока однозначно указывали на то, что ужин сегодня придётся искать где-нибудь ещё. Что ж, свежее мясо – это даже лучше. Александр быстро потрошил тушку, размышляя по ходу, стоило ли взять грузовик, что ржавел в поле неподалёку от бензоколонки. С одной стороны, на колёсах передвигаться быстрее, с другой же… Он на секунду оторвался от жабы и посмотрел на небо. Ага, кружит. Может быть, орёл. А может, и гарпия, кто их разберёт. Так что с другой стороны, ну его к чертям, этот грузовик.

– Сикандар, – опустился на колени Махападма Нанда, властелин Махаджанапад. (Бывший властелин, поправил себя Александр.) – Сикандар, мы признаём поражение. Ты победил.

Александр в задумчивости потёр свежий шрам на щеке. Сколько раз он слышал эти слова, и всякий раз сердце пропускало удар, а потом – потом мгновенный жар, и кровь начинает бежать по венам быстрее. Только ради этих слов и стоило затевать войну. Ради того лишь, чтобы хоть немного, на самом кончике языка, почувствовать настоящий, горький как соль и терпкий как неразбавленное вино вкус жизни. Но сегодня что-то было не так.

– Нанда, – не отрывая взгляд от заснеженных вершин на горизонте, тихо спросил Александр. – Скажи, что там? За твоим царством?

– Там? – удивился бывший властелин, – Там нет ничего, Сикандар. Там край земли.

Край земли. Александр взвесил эти слова и нашёл их тяжёлыми. Неподъёмно тяжёлыми. Край земли. Конец.

“Значит, вот что такое безнадёжность, – подумал он. – Ну, это мы ещё посмотрим.”

– Я хочу увидеть этот край земли.

Нанда покорно склонил голову.

Осторожно, стараясь не вызвать предательский оползень, Александр крался по склону горы. Последние метры перед вершиной он полз так медленно, будто в его распоряжении была вся вечность и ещё выходные. Вынув из кармана оптический прицел, он принялся осматривать долину. Раньше к прицелу прилагалась винтовка, но патроны закончились ещё в городе, когда он отбивался от чёрных птиц. Александр посмотрел вниз. В долине, шурша стальной чешуёй, шла саранча. То тут, то там сплошной поток вскипал короткими яростными схватками. Щёлкали челюсти, молотили зазубренные лапы, вспышки лазеров и электрические разряды подсвечивали низкие облака, превращая их в грозовые тучи. Проигравшие пожирались, а победители шли дальше. Александр проследил колонну от горизонта до горизонта – стальной реке не было конца. Он спрятал прицел и осторожно стал спускаться обратно. Не беда. Он пойдёт южнее.

Александр наклонился и зачерпнул рукой воду – вместе с отражением соседнего берега.

– Так странно, Геф, – мягко сказал он, – Знать, что эта вода идёт, идёт и никогда не кончается. Что-то удивительно безнадёжное есть в этом, ты не находишь?

– Эскандер, – пожал плечами Гефестион, – А ты никогда не задумывался, что нечто удивительно безнадёжное для врагов есть в твоих неизменных победах? Они идут, идут, идут… И никогда не кончаются.

Сморщившись, как от зубной боли, Александр выплеснул отражение берега на отражение Луны и встал.

– Они закончились, Геф, – сказал он. – Только что закончились. Я проиграл.

– Да?

– Да. Я дошёл до конца мира, мне нечего больше выигрывать и некого побеждать. А это значит, я проиграл.

– Мне казалось, – с сомнением поджал губы Гефестион, – что Аристотель не принадлежал к школе софистов.

Александр криво усмехнулся и побрёл вдоль берега. Гефестион двинулся за ним так, чтобы прикрывать фигуру царя со стороны дворца.

– Нет, Геф, я серьёзно, – размышлял на ходу Александр. – Весь Восток мой. Египет тоже. Север… Я дошёл до конца населённых границ, дальше только мёртвый лёд.

– А я слышал, – рассеянно отозвался Гефестион, – что там дальше лежит страна Гипербореев, людей с пёсьими головами.

– Геф, я тебя умоляю, – нахмурился Александр. – Я говорю о серьёзных вещах. Индия, неприступная Индия – тоже теперь моя. Что же мне делать дальше, Геф? Чего желать, за что бороться?

– Вернуться в Вавилон, – посерьёзнев, ответил Гефестион. – Солдаты недовольны. Они скучают по дому и семьям.

– Домой, – вздохнул Александр и остановился. – Домой. Мы обязательно пойдём домой… Но чуть позже, не сейчас. Я чувствую, что здесь что-то есть, Геф, и я должен понять, что это.

Он спрятал нож и внимательно посмотрел на гостя. Это действительно был койот. Точно такой же, как тот, которого он убил и съел пять дней назад. Впрочем, тот не умел разговаривать.

– Сразу к делу, – предложил койот, жмурясь на костёр. – Предложение, от которого невозможно отказаться. Бьюсь об заклад, тебе уже до чёртиков надоело скитаться по этой мёртвой стране.

– Не такая уж она и мёртвая, – буркнул Александр и потёр свежий шрам на щеке.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – отмахнулся койот. – Так вот. Из чистого альтруизма я готов провести тебя в твой собственный, новый, прямо с иголочки, нормальный мир. Живые люди, работающие магазины, телевизор по вечерам… Всё как было здесь, а если хочешь, и лучше. Ну, что скажешь?

– Не пойдёт.

– Что значит – “не пойдёт”?!

– У меня здесь дела.

– Дела? Это ты про свой безнадёжный поход к якобы ждущей тебя жене? Я тебе предлагаю целый мир, чудак, а ты цепляешься за какую-то химеру. Да я тебе такую жену могу устроить – закачаешься! Ну, идёт?

Александр обстоятельно объяснил койоту, куда тот идёт. Койот внимательно выслушал и оскорбительно засмеялся.

– Тебя всё равно завтра Ю-уги сожрут, – сообщил он. – Ты ведь рекой пойдёшь? Вот там они и сидят, Ю-уги. Вроде твоих позавчерашних шестилапых уродов, только с ядовитыми шипами и крупнокалиберным пулемётом. Давай, соглашайся уже. О тебе же забочусь, дурак.

Александр не менее обстоятельно объяснил, что койоту следует сделать со своей заботой. Это объяснение койот дослушивать не стал и растворился в ночи задолго до того, как оно закончилось.

Несомненно, гость был греком. Пока он, небрежно развалясь, потягивал вино и изучал барельефы дворца (весьма занятные барельефы, надо признать), Александр равнодушно размышлял о том, удастся ли ему одним движением снести нахалу голову. В тот момент, когда раздражение в нём почти победило вечернюю лень, и он приготовился от абстрактных размышлений перейти к конкретным действиям, гость заговорил.

– Для начала, – сказал он, – я пришёл с деловым предложением, от которого невозможно отказаться.

“Длинным выпадом, – решил Александр. – Вон туда, где бьётся жилка.”

– И потом, ты не можешь меня убить, я бог, – торопливо отодвинулся гость.

– А я сын бога, – равнодушно возразил Александр и откинул хитон с плеча.

– Слушай, но ты же не можешь убить самого Гермеса, да ещё до того, как он тебе сообщит, с чем пришёл, – занервничал гость и отодвинулся ещё дальше.

– Это уж мне решать, – так же равнодушно сообщил Александр и аккуратно взялся за рукоять меча. – Кроме того, убийство Гермеса, если ты, конечно, Гермес, вполне может рассматриваться как победа. А мне в последнее время сильно не хватает побед.

– Да погоди ты! – затараторил Гермес, вскидывая руки. – Я ведь затем и пришёл. Я пришёл предложить тебе возглавить самую большую и важную битву, которая когда-либо была. Или будет.

Александр с интересом поднял бровь. Руку с меча, впрочем, не убрал.

– Слушай, – торопливо продолжил Гермес. – Представь себе на секунду, что вероятностную материю стали формировать индивидуумы с сильнейшими эсхатологическими мифологическими представлениями.

Александр снова нахмурился и перехватил меч поудобнее.

– Величайшая битва! – мгновенно исправился Гермес. – Величайшее войско, которое когда-либо видело это небо! Поле битвы – вся Земля! Армагеддон!

– Что? – переспросил Александр.

– Да так, не важно, – отмахнулся Гермес. – Важно лишь то, что во главе этого войска встанешь ты. И это будет величайшая победа в истории. Ну как, по рукам?

– Пойдём, – просто ответил Александр, убирая руку с меча.

– Ну… – замялся Гермес, – Не так быстро. Есть одна небольшая загвоздка.

Мяса в Ю-уги не оказалось совсем. Александр спрятал нож, собрал стрелы и закинул арбалет за спину.

– И зачем тебе всё это? – спросил койот. – Дикая жизнь, безумные хищные твари. Я же тебе предлагаю буквально всё, что пожелает твоя душа, и ничего не требую взамен. Тут совсем недалеко, в соседней реальности. Даже пейзаж не сильно изменится.

– Кстати, а почему именно койот? – рассеянно поинтересовался Александр и попрыгал на месте, проверяя, хорошо ли упакован рюкзак.

– Граница с Мексикой, – пожал плечами койот. – Мифологическая сила местности. Своей-то сколь-нибудь конкретной веры в тебе нет. Только, вон, упрямство ослиное.

Он ловко увернулся от пущенной стрелы и скрылся в кустах. Александр глянул на солнце и зашагал на юг. До ночи он планировал добраться до границы с Техасом.

– Эскандер, – нахмурился Гефестион. – Ты мой царь, но ты и друг мне. Я прошу тебя как друг, ну не будь ты глупцом. Войска на грани бунта. Нужно уже убираться из этой… с этого края света. Чего, ну чего ты здесь ждёшь?!

– Геф, – Александр ходил из угла в угол, кусая губу. – Ты знаешь, что такое шанс всей жизни?

– Знаю, – раздражённо отозвался Гефестион. – Видел его в Граникусе. И в Иссусе видел. И в Гвагамелах тоже. Я слышу о нём перед каждой битвой. Ты всякий раз заводишь эту песню про величайший шанс в твоей жизни, но, Александр, опомнись, какой шанс может быть в этой дыре?!

– В крайнем случае, – мрачно ответил царь, – присоединю к списку побед ещё и убийство бога.

Вдоль пустынной улицы ветер катил фантик от конфеты, неожиданно яркое пятно на фоне серых развалин.

– Ну хорошо, – орал из оконного проёма койот. – Ну доберёшься ты до дома, допустим. Но ведь жены твоей там нет, должен же ты это понимать, идиот! И мир ты не спасёшь!

– Да насрать мне на мир, – задумчиво пробормотал Александр и пошёл конём. Сфинкс ощерился.

– Ну так какого хрена, ты, сын ослицы?!

– Потому что я так хочу, – буркнул Александр и взял ладью. – Шах и мат.

Сфинкс неверяще уставился на доску, потом взвыл и вцепился когтями себе в лицо. Александр усмехнулся и поднял рюкзак.

– За что, ну за что, спрашивается, мне досталась такая дурацкая мифема? – печально поинтересовался койот у ветхих занавесок. – Ведь как всё замечательно вырисовывалось – последний человек на Земле, случайно избранный полководец Апокалипсиса. Я его подменяю на действительно величайшего полководца, баланс сил непоправимо смещён, боги и демоны в смятении. Величайшая проказа в моей карьере, её, так сказать, венец. И тут этот сын ослицы…

Щёлкнула тетива, и стрела по оперение вошла койоту в бок.

– Какой-то идиот, право слово, – пожаловался Гермес и со стоном опустился на ковёр, – Я ему предлагаю фаустовский пакет услуг буквально за красивые глаза, нет времени даже придумать какую-нибудь достойную каверзу или крючкотворство, а он что? Стрелу мне в бок!

– Кто? – раздражённо поинтересовался Александр.

– Да этот… Случайный фактор.

– Какой ещё случайный фактор?!

– Ну, самозванец! Я же тебе рассказывал.

– Так убей его и дело с концом.

– Не могу, – вздохнул Гермес и поморщился от боли. – Убийство не мой профиль.

– Тогда я сам его убью, – дёрнул щекой Александр. – Веди!

– А и верно, – оживился Гермес. – Такой расклад мне как-то и не приходил в голову. Действительно, что может быть мифологичней схватки двух героев? Тем паче что результат заранее известен.

От первого удара Александр чудом увернулся. Псих с огромным мечом, выскочивший на него в тот момент, когда он выкуривал из “Мак-Дональдса” баньши, с оружием обращаться явно умел. Александра спасли только рефлексы и всеядность баньши: дико хохоча, она бросилась на пришельца с не меньшим энтузиазмом, чем на Александра. Он, тем временем, успел выпустить в нападавшего стрелу, которую тот ловко отбил кинжалом, и выхватить нож. Против меча он предпочёл бы что-нибудь более внушительное, но чувствовалось, что времени на поиски достойного оружия нет.

Атаку кавалерии Александра войска самозванца отразили. В этом им, конечно, сильно помогло невесть откуда взявшееся на левом фланге болото, но уж такова военная удача. После этого странные лучники противника изрядно проредили конницу Александра; чтобы предотвратить провал центра, ему пришлось вывести под удар фалангу панцирной пехоты. Теперь он копил силы для стремительного лобового броска, благо войск у самозванца явно было недостаточно.

Две атаки психа Александр кое-как отразил, но в третьей тот на обратном ходу ловко хлестнул ему по руке. Он отступил в “Мак-Дональдс”, псих кинулся следом. На пути к кухне он ещё дважды отбивался от атак незнакомца, а потом ему улыбнулась удача: сразу за дверью, на столе, лежал новёхонький разделочный тесак.

Александр торжествовал. Он выиграл два сражения подряд, а в третьем и вовсе разнёс войска противника в пух и прах. Тот, огрызаясь жалкими контратаками, отступал всё глубже и глубже на собственную территорию, а войска Александра буквально висели на его плечах. Наконец, враг был загнан в осаду в собственной столице, и хотя у него откуда-то взялись резервы, Александр не сомневался в победе. Штурм должен был решить всё.

Этот бой он определённо проигрывал по очкам, слишком уж умелым был противник. Александр попытался успокоить дыхание. Ничего, у него есть козырь в рукаве. Точнее, в сапоге. Он сместился так, чтобы солнце оказалось у него за спиной, и метнул нож. Противник успел уклониться, и Александр, перехватив тесак поудобнее, бросился вперёд. Этот бросок должен был решить всё.

Войска, запрудившие долину, приветствовали появление полководца радостным рёвом. Тот замер на холме и, похоже, внимательно изучал раскинувшуюся перед ним картину.

– А теперь, – надсаживался Локи, – тот, кого мы так давно ждали. Гениальный полководец! Глава войска Последней Надежды! Стратег Армагеддона! Великий! Александр!!!

Локи сделал шаг назад и осторожно пощупал бок. В лучах заходящего солнца был виден только силуэт великого полководца. Помедлив, фигура на холме развернулась и неторопливо направилась прочь. Над долиной повисла изумлённая тишина.

– Эй! Эй!!! – очнувшись наконец, заорал Локи, – Ты куда?! А как же битва?! Кто будет решать судьбу мира?!

– Да насрать мне на мир, – отозвался сверху знакомый голос.

V Иерофант

Главная тема Иерофанта – учительство. А уж будет оно с маленькой буквы, или с большой, зависит от конкретного случая.

В высшей точке Пятый Аркан – мудрый наставник, учитель, советчик, опекун.

В низшей – тупой догматик, желающий, чтобы все человечество умерло ради торжества его персональной правды.

При гадании, в зависимости от контекста, эта карта может обещать мудрого наставника, или говорить, что пришло время учить других.

Иерофант советует: нужно преодолевать собственную догматичность, назидательность и непримиримость с несоответствием вашим идеалам. Надо учиться не требовать от других ничего. И, что еще труднее, учиться никого не сажать себе на голову. Это Иерофант любит и умеет. Основные инстинкты Иерофанта – опекать и ворчать, ворчать и опекать.

Проблемы, о которых может предупреждать Иерофант:

– догматизм (религиозный, или идеологический – не суть)

– стремление делать так называемое «добро» напоказ

– конфликт разных традиций в одном человеке

– зависимость от социальных норм и социального успеха

– неприятие так называемых "нижестоящих"

– иногда Пятый Аркан указывает, что перед нами человек, влюбленный в своего "духовного наставника" – в чем бы это самое "духовное наставничество" ни выражалось.