Текст книги "78"

Автор книги: Макс Фрай

Соавторы: Марта Кетро,Петр Бормор,Юлия Зонис,Алексей Толкачев,Карина Шаинян,Ольга Лукас,Алексей Карташов,Юлия Боровинская,Марина Воробьева,Оксана Санжарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Рыцарь Дисков

Обещает много трудов, но и сулит большие успехи – как правило, в денежных делах, в сфере недвижимости и т. п.

В неблагоприятном окружении, напротив, символизирует участь батрака: трудов много, а прибыли никакой.

Как и прочие Рыцари, может просто обещать дружбу и покровительство человека, который, вне зависимости от состояния собственных дел, всяко богаче вас. Впрочем речь может идти и о мелком землевладельце, например, обладателе садового участка – Диски курируют денежные дела, недвижимость, строительство и все в таком роде.

Рыцарь Дисков трудолюбив и, как правило, твердо стоит на ногах, но этим его достоинства обычно ограничиваются. Он обладает малоприятным характером: тяжеловесен, вечно чем-то озабочен, ограничен, зачастую просто туп.

А при самых благоприятных раскладах эта карта обещает чудесные вещи, которые начинаются с прикосновения к материи – гениальных массажистов, способных разминая тело исцелить ум, мастеров хатха-йоги, великих скульпторов, поваров-диетологов и все в таком роде.

Ольга Лукас
Золушка на балу

По утрам Золушка всегда сидит на кухне, закинув ногу на ногу, пьёт кофе и листает свежую газету. Мачеха и её дочери уже проснулись и вот-вот спустятся к завтраку. Слышно, как они мечутся в своих комнатах в поисках платьев, чулок и шпилек.

«В следующую пятницу, – гласит объявление на последней странице газеты, – Во дворце состоится бал! Все самые мегапафосные перцы и гипергламурные кисы уже побежали в солярий и спортзал, чтобы быть на этом балу самыми-самыми. У вас ещё есть шанс не пропустить лучший бал года!»

Золушка не хочет пропустить лучший бал года. У неё вообще-то почти нет недостатков, но бедняжка патологически верит всему, о чём пишут в газетах.

Когда вся семья, наконец, усаживается за стол, Золушка, как бы невзначай, заводит разговор о свежих придворных сплетнях.

– Говорят, что принцу пора жениться, а его последняя пассия оказалась переодетым шпионом из Розастана, – говорит она, – Так что скоро во дворце, наверное, состоится какой-нибудь бал.

Отец отрывается от газеты и велит дочери пореже смотреть телевизор, но сёстры уже попались на крючок. Быстро прожевав булочки, они разбегаются по дому: звонят по телефону, залезают в интернет, перелистывают свежие журналы и, наконец, приносят на кухню радостную новость: бал состоится во дворце в следующую пятницу. Пора бежать в солярий и спортзал!

– Ах, милые сестрички, как бы я хотела поехать с вами! – говорит Золушка.

– Ты ещё несовершеннолетняя! – грозит пальцем старшая сестра.

– Фигу тебе! – добавляет средняя.

– Да не вопрос! – отвечает мачеха и её дочки тут же замолкают, – Конечно, Золушка, ты поедешь с нами на бал. Не такая уж ты и несовершеннолетняя, да и места в карете хватит на всех.

– В самом деле? – сияет Золушка.

– Да, милочка, – кивает мачеха, – Потому что на балу у нас будет очень много дел, и никто другой с ними не справится так хорошо, как ты. Надо будет перетереть с королевским садовником о поставке наших роз ко двору. Найти посла Розастана и предложить ему использовать наш летний домик в качестве резиденции. Договориться с главным дворцовым поваром о том, что он пришлёт нам пару стряпух на день летнего солнцестояния. Кроме того, надо…

Словом, на бал Золушку взяли, но она уже сама была этому не рада. Под конец, когда карета уже была готова отправиться в путь, прилетела фея-крёстная и попросила Золушку выхлопотать у короля таможенные привилегии на поставку карет в Розастан.

– Я же всё-таки твоя крёстная, – шептала фея, – Помнишь, какую умную крысу я подарила тебе на именины, когда тебе исполнилось десять лет?

Золушка помнит. По ночам крыса превращалась в учителя математики и заставляла бедную девочку решать задачки и примеры.

Королевский дворец сиял, как хрустальная ваза, наполненная светлячками. Разодетые кисы и самоуверенные перцы лорнировали публику. Принц скромно сидел в углу и угощался шампанским.

– Спорим, принц обратит внимание на меня? – сказала старшая сестра и встала на голову.

– Нет, на меня! Фигу тебе! – отвечала средняя и, выхватив бокал из рук первой попавшейся кисы, побежала к принцу.

– Ну, развлекайтесь, девочки, – улыбнулась мачеха, взяла мужа под руку и потащила его в главную бальную залу, слушать самый модный в этом сезоне Оркестр ползающих гитаристов.

На балу все веселились, в меру сил и здоровья, и одна только бедная Золушка носилась по королевскому дворцу, как угорелая, договариваясь, втюхивая и навязывая.

– А не выпить ли нам шампанского? – спросил у Золушки принц, – Я вижу отличный повод – мы с вами ещё не знакомы.

– Извините, – отвечала она, – У меня здесь дела.

Посол Розастана, бывший чемпион по бегу на короткие дистанции, дольше всех не поддавался на уговоры, хотя летний домик был со всеми удобствами и почти что новый, в погоне за неуловимым бегуном девушка даже потеряла свою хрустальную туфельку.

– А не выпить ли нам шампанского? – остановил её принц, – Я вижу отличный повод – из такого бокала я ещё не пил!

– Это моя туфелька, идиот! – разозлилась Золушка, выхватывая туфельку из рук обалдевшего наследника престола.

Ближе к утру Золушка сидела на холодных мраморных ступеньках, около главной бальной залы, и нервно курила: она, кажется, сделала всё, что ей велели. Или не всё?

– Можно составить вам компанию? – спросил её скромный человечек в зелёном бархатном костюме, и не дожидаясь приглашения, плюхнулся рядом, – Вижу, вам не очень-то и понравилось на нашем балу.

– Ну, как сказать? – задумалась Золушка, – Я ожидала совсем другого. И, честно говоря, мне так и не удалось повеселиться.

– Вас кто-то обидел?

– Да нет, всё дела, дела, дела. Ни минуты свободного времени!

– Вы что же, новая шпионка из Розастана? – подозрительно спросил человечек.

– Да нет, я местная. Мачеха велела мне разрулить все её проблемы, а потом ещё фея-крёстная пристала со своими нерастаможенными каретами.

В этот момент старшая и средняя сёстры протащили бесчувственное тело принца в какую-то неприметную каморку: видимо, решили воспользоваться моментом.

– Фу, какая гадость! – воскликнула Золушка, – Вот уж никогда бы не подумала, что принц такой мерзкий. В газетах о нём всегда так хорошо пишут!

– Хорошо заплатишь – хорошо напишут, – загадочно отвечал человечек в зелёном, – По началу я тоже так реагировал на всю эту бальную суету, а потом привык.

– Кто же вы?

– Я – распорядитель дворцовых церемоний. Тот, кто работает, покуда все веселятся и тот, кто остаётся трезвым, когда все вокруг уже пьяные.

– Как же я вас люблю за это! – воскликнула Золушка, падая в его объятия, – Будьте моим принцем!

Королева Дисков

Эта карта описывает чрезвычайно интересную ситуацию. Человек пересек бесплодную пустыню, чуть живой добрался до оазиса, оглянулся и увидел, что из его следов уже пробиваются древесные ростки.

То есть Королева Дисков дает силы изменить даже ту реальность, которая не любит, не понимает и не принимает вас.

В человеческом теле Королева Дисков может оказаться уравновешенной, великодушной, спокойной женщиной, которая, чем бы не занималась, непременно приносит пользу окружающим (и себе заодно). Ее инстинкты и интуиция безупречны даже)или особенно?) в тех случаях, когда ум не слишком развит.

В скверном окружении она может оказаться скучной домохозяйкой, давно махнувшей рукой на все, кроме состояния дел на собственной кухне. Или жирной пьянчужкой, давным-давно рассорившейся со своим телом. Или просто женщиной, запустившей себя из подсознательного страха быть красивой (так, будете смеяться, довольно часто бывает).

Вообще, появление в раскладе Королевы Дисков всегда (или почти) следует расценивать, кроме всего, как совет привести свое тело в порядок – подлечить его, потренировать, посадить на нужную диету.

Динни Аксельрод
Весна

Разумеется, речь может идти и просто о встрече с очень зажиточной дамой. Но так, по моим наблюдениям, случается довольно редко.

Выйдешь ли из дома, тронешь ли ветку – лавр зацвел – и не поймешь, мир изменился, или ты. На ум приходят затертые, затасканные сравнения: промытое стекло, повернутый вправо до упора регулятор яркости; а что еще скажешь, когда чувствуешь себя окном после пасхальной уборки? Прозрачным окном, в которое легко войти, не заметив стекла. Посмотри сквозь себя, попробуй, пока можно.

Видишь зеленые горы вокруг, слишком близкое небо и зелень вместо привычного сухого рыжего золота. В Иудее весна.

В этом году возле дома неожиданно появились цветы. Вешаешь белье осторожно, пытаешься обходить, шикаешь на собаку – у зверя не развито чувство прекрасного, он спокойно топчется по растениям. Собака рыжая, а цветы сиреневые, солнечно-желтые, листья зеленые. Протяни руку, дотронься до листьев, до цветов, сравни. Впервые за много-много лет весна пришла к тебе. Вот она, рядом, не протекает сквозь пальцы, не проходит мимо.

Соседские хрустальные колокольцы бешено звенят на ветру. Суббота – тихое время, тише, чем обычно, кажется, будто слышишь, как под ногами похрустывают осколки маски, почти приросшей к лицу – старой некрасивой маски. Страшно быть открытой. Странно, что тебя разглядели под маской. Улыбнешься обновленному отражению. Возможно, оно простит тебя и улыбнется в ответ. Поймешь, что от себя уже не отстраниться. Страшно, страшно выходить в мир открытой. От страха слегка закладывает уши, как в спускающемся скоростном лифте.

Не забыть бы подмести, вот что.

* * *

Скользишь по конторе тихой тенью: я-могу-вам-чем-нибудь-помочь? Киваешь вежливо: да-я-понимаю-извините-нас, она-сейчас-очень-загружена-простите-пожалуйста, помогаешь перевести письмо-счет-список-документов-которые-нужно-принести, «вы не пили с утра, я принесла кофе», на каждое «спасибо, вы мне очень помогаете» – «я рада помогать», с мягкой улыбкой.

Отвечаешь на звонки, обещаешь быстрый ответ; вклиниваешься в паузы, добываешь этот самый ответ, перезваниваешь. Время движется с разной скоростью, его всегда слишком много в середине рабочего дня и обязательно не хватает в конце.

Не забыть бы выкинуть весы, когда придешь домой.

* * *

Выходишь, с головой окунаешься в вечер, пьешь запах акаций, такой же сладкий, как в детстве. Заново учишься ходить быстро, как бы роняя себя вперед, нестись сквозь вечер, скользить по городу. Вспоминаешь, как это – чувствовать удовольствие от движения, от улиц, от одиночества, или от близости случайного спутника.

Вспомнаешь себя.

Принц Дисков

Этот добрый юноша приходит, чтобы сообщить вам, что процесс, в котором вы задействованы, идет сам по себе, контроля не требует. Можно (и даже нужно) расслабиться.

Даже в самом скверном раскладе Принц Дисков обещает, что все в любом случае завершится благополучно; разве что, не так быстро, как хотелось бы.

Еще этот милый мальчик почему-то отвечает за «проникновения в иные миры» – ни много, ни мало. Хоть стой, хоть падай.

В человеческом облике Принц Дисков может иметь только один недостаток: он трудоголик, обычно чрезвычайно увлеченный своим делом. Все остальное – сплошь достоинства. На него можно (и нужно) положиться в любом деле. Он может практически все, поскольку обладает удивительным умением (и даже потребностью) упорядочивать мир – как администратор, или как архитектор, все едино.

Иван Матвеев
Острова

Океан огромен. С высоты птичьего полета – ослепительная игра отблесков солнца. Горизонт становится округлым, а внизу виден архипелаг островов, беспорядочно раскиданных в серебре. Атоллы, поросшие мангром, пальмами, гибискусом и хлебным деревом, сонные лагуны, пляжи тончайшего белого песка. Это потомки вулканов и гор, покрытые буйными джунглями, с водопадами и прохладными пещерами. А то и совершенно обычные буковые рощи и безмятежные речушки под полуденным солнцем.

Над океаном и островами – лазурная бесконечность.

А вон там, далеко, маленький белый треугольник.

Парус.

* * *

Пристань, наверное, была построена не меньше века назад. Темный дощатый наст и кнехты. На воде покачивались лодки, баркасы, и прочие водоплавающие конструкции. А вокруг, естественно, был натуральный муравейник.

Солнце палило вовсю.

– Флейтист, – сказал я, – Может, нам пора карту купить? Мне надоело, что я понятия не имею, где мы.

Мой приятель традиционно промолчал. В молчании он достиг невероятного совершенства. Он им разговаривает.

– По-моему, это Полинезия, – продолжил я, вглядываясь в местных, – А может, Занзибар.

– …givim mi em baklaim!…huk! – долетело до меня. На берегу несколько парней грузили рыбу.

– Пиджин, – констатировал я. Это значило, что мы можем быть, где угодно. Поднявшись на ноги, я спрыгнул с палубы “Тикки” и с удовольствием потоптался по пирсу. Зеленый борт “Тикки” мерно качался в такт прибою. Ветер на мгновение поменялся, и с берега пахнуло кофе. Флейтист сидел на борту, и меланхолично смотрел на мои упражнения.

– Здесь мы кого-нибудь точно найдем, – сказал я ему. – Местечко заброшенное, но оживленное. Я пойду прогуляюсь, а ты присмотри за “Тикки”.

Не дожидаясь ответа (которого и не последовало), я сошел на берег.

Темнокожие парни все еще возились с рыбой. Неподалеку ругались из-за порвавшегося мешка с рисом.

– Mi laikim baiim bensin bilong mipela sip, – раздельно сказал я, доброжелательно улыбнувшись. Первое правило: в незнакомых местах улыбайся доброжелательно. Но не как идиот – турист.

– Lao unai, – махнул рукой один из них, самый толстый, с волосами, убранными в хвост. Это было уже на моту, а не на меланезийском пиджине. Что здесь за Вавилон?

– Tenkyu, – сказал я. Моту я не знал. Я и пиджина не знал, но тут было проще: коверкай себе английский, да прибавляй суффикс “pela”, где ни попадя. Смысл нашего диалога состоял в следующем: я спросил, где тут можно купить бензин, а мне ответили что-то вроде “иди туда”.

Посмотрев “туда”, я увидел небольшое строение, возвышающееся над берегом, и когда-то выкрашенное в белый цвет.

Я поднялся по склону, и с удовольствием зашел в прохладу помещения. Внутри крутился вентилятор, разгоняя ленивый тропический воздух, а на стенах были полки, забитые всякой всячиной. За подобием стойки сидел смуглый человек с усиками, и в огромной шляпе, сдвинутой на лоб. Судя по его безмятежности, у парня была сиеста.

– Mi laikim… – начал я, но меня тут же прервали:

– Hola, senor, – сказал продавец, – Вы явно не местный, чего зря слова коверкать.

– Отлично, – ответил я, – А бензин у вас есть? Мне бы литров сто, долить бак.

– Тридцатифутовый кораблик, – предположил продавец. Я кивнул. Он заулыбался, довольный собой.

– Бензин есть. Вы надолго? У нас тут отель поблизости. Правда, небольшой…

– Ого, – вежливо сказал я, – Да нет, я так заглянул. По пути.

Внезапно дверь за моей спиной распахнулась.

– Диего, это уже неделя…!!!!

Я обернулся. В дверном проеме стояла девушка с выгоревшими на солнце короткими волосами, в светло-коричневой рубашке, и таких же шортах. Ее глаза метали черные молнии. Впрочем, как только она увидела, что в магазине есть еще кто-то, кроме продавца, молнии сразу пропали. Она вскинула брови:

– Это кто?

– Правда, она вежливая? – ехидно пустил шпильку Диего.

– С тобой разговор особый, – резко сказала гостья, – Из-за тебя я сижу тут уже неделю.

– У этого человека есть корабль, между прочим, – сказал Диего, подмигивая мне, – Познакомьтесь, senor, это Мирель.

– Правда? – растерянно сказала Мирель, – У вас есть корабль?

– Маленькая яхта, – ответил я, – “Тикки”. А меня зовут Ру.

– Очень приятно. Покажите мне ваш корабль! – в ее голосе были одновременно и требовательные, и просящие нотки.

– Я подойду через полчаса, принесу канистры, – заверил меня Диего, – Что-нибудь еще?

– Литров пять спирта для горелки, – подумав, сказал я.

– Si. Мирель, я тебе уже не раз говорил: это не я отвечаю за катера. Всем заправляет Эстебан. Тебе лучше уговорить senor Ру.

– Знаю-знаю, – пробормотала она, хватая меня под руку, и чуть ли не силой выводя наружу. Я зажмурился, вновь окунаясь в яркий солнечный день.

– Он сейчас еще и комиссионные потребует, – продолжила Мирель, спускаясь к пристани. Я улыбнулся. Похоже, это то самое, что мы искали. Чутье меня не подвело.

* * *

Мирель прошлась вдоль “Тикки”, потрогала нагревшуюся на солнце обшивку, потом залезла на палубу.

– Хороший корабль, – серьезно сказала она.

– А вы разбираетесь?

– Нет, – призналась Мирель. – Просто, от него исходит какая-то надежность. Вы один путешествуете?

– У меня есть партнер. Эй, Флейтист, где тебя носит? У нас гости.

– Флейтист? – удивилась она.

– Это долгая история, – сказал я, – И сам он ее рассказывать не станет. Он неразговорчив.

Из каюты, зевая, показался Флейтист. Мирель так и подскочила:

– Мышь! Смотрите, мышь!

– Флейтист, это Мирель, – я произнес это чуть церемоннее, чем следовало бы. Она косо на меня посмотрела:

– Мышь? Флейтист? Ру, вы оригинал.

Прозвучало это, как обвинение в том, что я сбрендил. Флейтист посмотрел на меня примерно с таким же выражением. Ему, похоже, не пришлась по вкусу идея женщины на корабле. Нельзя его обвинять: примета-то старая.

– Так зачем вам корабль? – поинтересовался я, переводя тему.

– Ох. Сразу и не расскажешь.

Она присела на теплую палубу, и начала:

– Понимаете, мне очень надо попасть на один остров. Милях в шестистах к югу от островов Феникс. Он необитаем. Я работаю в одной газете в Париже, и мне в руки попался потрясающий материал. То есть, он может оказаться потрясающим. Там видели что-то вроде руин в одной из пещер. Островок – сплошная скала…Я сюда и отправилась. Это самое близкое к тому острову место, где есть аэродром. Дыра дырой…Гидроплана у них тут нет. Я думала, что возьму здесь катер, но почему-то все отказывались, либо просили бешеные деньги. Диего обещал помочь, и вот до сегодяшнего дня ничего не подворачивалось.

– А кто такой Эстебан?

– Местная шишка, – равнодушно ответила Мирель, вытянув одну ногу, – Тут вообще много всяких мигелей-педро. С чего бы, интересно. Так вы мне поможете?

Флейтист сел около мотора, и уставился меня. Ему тоже было интересно.

– Вы ведь сами сюда приехали, вас никто не командировал, – сказал я. И угадал. Она напряглась.

– Какая разница?

– Действительно, никакой, – согласился я, – За исключением того, что вы поставили на эти дурацкие руины слишком много.

– Вы мне поможете? – повторила она жестче, глядя на меня в упор.

– Конечно, помогу, – ответил я. – Более того, практически бесплатно. Когда отчаливаем?

– Минут через двадцать. Я сбегаю за камерой и курткой. А что значит – практически бесплатно?

– У нас кончился кофе, – объяснил я. – И вы отвлекли меня, как раз, когда я собирался его прикупить. С вас килограмм-другой кофе. И все.

Мирель посмотрела на меня округлившимися глазами. Потом черты ее лица смягчились, и она рассмеялась:

– Ру, если бы не Флейтист, я бы решила, что вы какой-нибудь маньяк, который хочет заманить меня в океан. Теперь я понимаю, почему вы партнеры. Но на всякий случай учтите, что у меня четвертый дан. Я сейчас!

Она спрыгнула с палубы на пристань, и побежала по берегу. Я проводил ее взглядом.

– Настоящая авантюристка, друг мой.

Флейтист фыркнул, и ушел обратно в каюту. Происходящее его раздражало.

Через пару минут подошел Диего и еще пара ребят с канистрами и спиртом. Пока они заливали бензин в бак, Диего, засунув руки в карманы, произнес, глядя в сторону:

– Знаете, amigo, Эстебан не выпускал ее, потому что положил на нее глаз. Метод у него такой. Давить до потери сопротивления. Теперь он может обидеться. Понимаете?

– Спасибо, что сказали, – ответил я, – А кто он вообще?

– А вы не догадались? – ответил он вопросом на вопрос. – Островок у черта на рогах, аэродром, грузы?

– Ах, вот оно что, – сказал я. – Учту. Спасибо, Диего.

– Не за что, amigo.

* * *

У “Тикки” удивительно ровный ход. Мы отшвартовались, и сначала пошли на моторе, но потом поднялся хороший ветер, и я поднял паруса. Мирель, усевшись около мачты, налаживала отношения с Флейтистом.

Прошло около получаса, пока, наконец, ее эйфория не схлынула настолько, чтобы проявилась прагматичность.

Иными словами, она поинтересовалась, куда это мы плывем.

– Ну… – осторожно начал я. Она уже рылась в своей сумке. На свет показалась карта.

– Вот, нам как раз сюда. На карте острова нет, но мне дали примерные координаты.

– Понятно, – сказал я. Карту пришлось забрать, и сделать вид, что я ее тщательно изучаю. На самом-то деле, мы с Флейтистом пользовались исключительно компасом. Ни он, ни я не были сильны в чтении карты. Нам это просто не требовалось. Правильный курс мы чуяли и так.

– При нашей скорости, мы будем там к утру, – сообщил я, наконец. В этом был определенный смысл. Мы делали порядка семи узлов, но вряд ли Мирель собиралась заниматься арифметикой.

– Вот и славно, – сказала она, и разлеглась загорать на носу. Тот факт, что через полчаса парус уже загораживал ей солнце, нисколько ее не потревожил. Я достал карты, и мы с Флейтистом разыграли на корме у руля несколько партий в двадцать одно. В покер ему играть чертовски неудобно, слишком много манипуляций с картами. Кроме того, бедняга не может сжульничать при всем желании.

Когда дело подошло к вечеру, я сбавил ход, достал спиртовку, и поставил на огонь кофе. С той стороны “Тикки” донеслось какое-то шебуршание, и к нам подошла немного сонная Мирель.

– Пасьянс? – поинтересовалась она, глядя на карты. Флейтист еле слышно фыркнул. Но я чувствовал, что это уже наигранное. Мирель, не дожидаясь ответа, ухватилась за трос– “купальню”, и прыгнула в воду, обдав меня брызгами.

– Вода шикарная! – сообщила она, отфыркиваясь, – Вы там кофе варите, да?

– Ага, – сказал я, – Кстати, может, мы на “ты” перейдем?

– Я уже давно перешла, – сказала Мирель, исчезла под водой, выплыла, и добавила:

– Просто я обращаюсь к тебе и Флейтисту.

Я хмыкнул. Она подтянулась на тросе, влезла обратно на “Тикки”, подхватила полотенце, и спустилась вниз.

Через минуту она вышла наружу, снова в шортах и рубашке:

– Судя по запаху, кофе готов.

Мы разлили дымящийся кофе по кружкам. Багрянец теплого заката на востоке уже уступал место звездам. Мирель скрестила ноги по-турецки, и чистила апельсин.

– Так что это за история? – спросила она вдруг.

– Какая история?

– Про Флейтиста.

– Ах, да, – я покосился на моего приятеля. Тот был само безразличие. Смотрел в сторону заката, и делал вид, что мыслит о высоком.

– Видишь ли, он украл огонь. В свое время.

Мирель подняла бровь.

– Ящерица и Койот увидели в долине огонь в доме собраний, а сходить за ним попросили Флейтиста, – сказал я, – Он сказал “Да”, и пошел. У него было четыре флейты. На двух он играл, когда шел в долину. Потом он увидел спящего Орлана, который загораживал крылом дымовое отверстие. Флейтист срезал парочку перьев, залез внутрь дома, и набил все четыре флейты углями.

Выражение лица Мирель медленно менялось от озадаченного до “ущипните меня, это сон?”

– Орлан проснулся, и отправил за Флейтистом Дождь, Ветер и Град. Град догнал Флейтиста, но тот спрятал флейты под водой, и заявил, что огня не крал, и вообще, с чего бы ему это делать? Град поверил, и ушел восвояси. А Флейтист достал флейты из воды. Он сказал “Мой огонь со мной”, и пошел домой.

– По пути он встретил Койота, и отправил его вперед, чтобы все заготовили дров. А потом бросил угли из первой флейты, и заиграл. Когда бросил угли из второй флейты, и начал играть, Койот перебил его, а потом попросил играть дальше, но естественный порядок уже был нарушен: те, кто сидели ближе к огню, понимали друг друга, а другие – не очень. Отсюда и непонимание между людьми. Если бы только ему дали доиграть до конца, все было бы проще.

Я отхлебнул кофе из кружки. Флейтист по-прежнему смотрел в сторону заката, но кончики ушей у него дрогнули: он одобрял краткость и в то же время полноту моего пересказа.

Мирель все еще пребывала в озадаченности. Потом ее лицо прояснилось:

– А-а-а! Это ведь миф? Легенда?

– Точно. Это миф индейцев-мивоков Центральной Сьерры.

– Ты знаешь, я поначалу решила, что ты всерьез – сказала Мирель. – Почти купилась.

Судя по движению ушей Флейтиста, он соизволил рассмеяться. Про себя.

– Я самая настоящая мечтательница. Но до тебя мне далеко.

Она покачала головой, и отпила еще кофе.

– Мечты – субстанция тонкая, – заявил я глубокомысленно, – Я считаю себя самым что ни на есть прагматиком. Придерживаюсь той позиции, что в мире есть все, что угодно, и надо только уметь искать.

Мирель рассмеялась:

– Хочется верить, что ты прав. А что, я могу выпить чаю с Мартовским Зайцем, Болванщиком и Соней? Или найти Атлантиду?

– Гм…. Думаю, да. Все в свое время, – я ухмыльнулся, – Ты ведь уже ищешь руины в океане. Это самый правильный подход. Самые лучшие в мире люди не сдаются.

– Ты даже не представляешь, как я хочу их найти. А ты тоже что-то ищешь?

– Самых лучших в мире людей, – заявил я. Мирель покачала головой:

– Ру, ты ненормальный, но я начинаю верить в то, что у тебя в каюте хранятся четыре флейты.

Она думала, все так просто?!

Я спустился вниз, и вернулся с флейтой. Мирель раскрыла рот, потом растерянно засмеялась:

– Корабль сюрпризов.

– “Тикки” именно такая, – кивнул я, и сыграл первые несколько нот “Лореляй”.

Солнце зашло за горизонт, и на небе замигали южные звезды.

* * *

Утром воздух над океаном особенный. Я бы сказал, он тоже просыпается. Флейтист степенно умывался под мачтой.

– Доброе утро, – сказал я ему, и спрыгнул за борт. Вода была – самое то: бодрящая, и кристально чистая. Мне показалось, что я могу различить дно, хотя глубина была, наверное, километровой.

– Чувствуешь себя дома? – спросил я, ложась на спину.

– О чем это ты? – поинтересовалась Мирель, появляясь на палубе, – Ух ты, какое утро. Как-то я вчера незаметно заснула.

Вчера. Ну да. Я подплыл ближе к “Тикки”.

– Завтракать будем?

– Сначала встанем на якорь. Мы уже почти на месте.

Она кивнула, и начала умываться. Потом, посмотрев на меня, тоже окунулась. Когда мы залезли обратно, я включил мотор. Мирель, оставляя мокрые следы на тиковой палубе, с биноклем в руках ушла на нос.

– Посмотри на юго-восток, – посоветовал я, – Сейчас развернемся.

– Ага, вижу.

Мотор стрекотал почти нежно. Солнце ползло вверх по горизонту, утро было свежим и немного сонным, поэтому мы наслаждались им молча. Мирель сидела на носу, и болтала ногами. Флейтист, закончив утренний туалет, спустился вниз, притащил на корму кусочек шпика, и завтракал.

Наш островок был уже совсем близко. За песчаным пляжем росли робкие панданусы, а в тихую лагуну вполне можно было провести “Тикки”.

– Какое чудо, – сказала Мирель, вставая, – Тут так спокойно…

– И вода тихая-тихая, – добавил я, – Глянь.

Она бросила взгляд на поверхность воды, потом вдруг уставилась туда, как громом пораженная.

А потом вдруг завопила:

– Ру, смотри!!! Смотри!!!

Я посмотрел.

Вода действительно была кристально чистой и прозрачной. Мимо проплыла медуза. Стайка рыб ушла на глубину, испугавшись нашей тени. Дно было очень глубоко, но его можно было бы увидеть из-за потрясающей прозрачности воды, если бы не руины и останки диковинных строений, частично покрытых кораллом и водорослями.

Это был целый затонувший город.

Под нами медленно проплывали полуразрушенные стены, монолиты и колонны, а впереди был почти целый купол, такой высокий, что до него даже можно было донырнуть.

Похоже, что сам остров был частью этого города. Надводной. Чем дальше от острова, тем ниже по склону подводной горы располагались строения, и тем дальше руины уходили в холодную темную глубину.

– Боже… – Мирель зачарованно смотрела в воду. Потом, словно стряхивая наваждение, подняла голову, повернулась ко мне.

– Я его нашла!

– Ага.

– Мне срочно нужно сделать глупость. Любую. Иначе взорвусь.

– Искупайся в одежде?

Мирель с энтузиазмом кивнула, прыгнула в воду, и поплыла на берег. Там она бросилась на песок, перекатилась на спину, и раскинула руки, уставившись в небо.

Она была счастлива.

* * *

– Самая вкусная рыба, которую я когда-либо ела, – сказала Мирель, – Пальчики оближешь.

– Спасибо, – скромно сказал я, – Кстати, если хочешь, так и сделай.

Она немедленно последовала моему совету.

Утром, после того, как Мирель немного поуспокоилась, она схватила фотоаппарат, и за три часа израсходовала все запасы пленки. На самом острове обнаружились еще руины, пахнущие сухим теплым камнем и древностью. Мы обнаружили совершенно чудесные орнаменты, которые еще не успел сгладить ветер, подивились очень странной архитектуре подводных строений, и нашли еще кое-что…

К ужину я решил спокойно порыбачить, пока она носилась по своему острову, и лазала в обветренных развалинах. Поймать удалось что-то пестрое, что одобрил Флейтист, а он в таких делах не ошибается.

– Чудо какое…

Мирель развернула свою куртку, и в который раз начала крутить в руках статуэтку из зеленого камня. Мы нашли ее в песке, рядом с зарослями около развалин. Статуэтка изображала бегущую девушку, в диковинном, но очень легком на вид наряде.

– Странно, что она так хорошо сохранилась, – задумчиво сказал Мирель.

– Большее чудо, что все под водой не заросло кораллом, – сказал я, – Видимо, материал особый. Может, ты нашла самую настоящую Атлантиду?

– Не знаю, – сказала она, – Меня сейчас настолько распирает от счастья, что я не знаю, куда все это деть. Прямо не лопнуть бы.

– Ты же как-то утром справилась, – улыбнулся я.

– Тут главное – восстановить дыхание, – авторитетно сказала она, безуспешно пытаясь привести в порядок непослушные от соли волосы. – И заняться чем-нибудь. Но до тебя мне далеко. Тебе хватило терпения даже на рыбалку.

– Проведи в компании Флейтиста годик, станешь спокойной, как буддист.

Мирель отщипнула еще кусок рыбы:

– Точно. У него есть, чему поучиться.

Флейтист доел свою порцию, и одобрительно посмотрел на нашу исследовательницу. Похоже, они-таки нашли общий язык. Подул легкий бриз, унося дым нашего костерка вглубь острова.

– Что теперь будешь делать?

Она задумалась. Пошевелила босой ногой ветку, потом вздохнула:

– Отправлю телеграфом сообщение… Вот ведь шум поднимется.

– Ага. Археологи понаедут. Открытие века.

Вдали послышался легкий шум. Я задрал голову. По небу, на приличном расстоянии, двигалась темная точка. Чуть погодя она превратилась в двухмоторный самолет.

– Что это? – удивилась Мирель.

– Р-38 “Лайтнинг”, – сказал я, приглядевшись.

– Здесь уже людно, – огорчилась она.

– Ну…думаю, это совсем другое дело, – улыбнулся я. – А тебе не хочется, чтобы здесь стало людно?

– Не знаю… Кажется, мне от этой мысли становится грустно, – призналась Мирель. – Но сохранить это место в тайне – тоже как-то странно. Кстати, вот там я видела еще один островок. Интересно, что на нем?… Меня так и распирает от желания сообщить всему миру, что я нашла!