Текст книги "111 симфоний"

Автор книги: Людмила Михеева

Соавторы: Алла Кенигсберг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 55 страниц)

Конечно, на «шубертиадах» звучала музыка – исполнение новых сочинений композитора чередовалось с чтением стихов, сопровождало постановки шарад и танцы. Все члены кружка были молоды, и вечерние собрания их тоже были молодыми по духу. Это отнюдь не означало, что жизнь всегда текла беззаботно. Шуберт сумел составить четкий график, который позволял писать колоссально много. С утра его никто не смел беспокоить: первая половина дня всегда отдавалась сочинению. Писал он чрезвычайно быстро – иногда в день появлялось до восьми песен. Полный список его сочинений насчитывает около тысячи номеров – а ведь жизни ему было отпущено немногим больше тридцати лет! Маленького роста, некрасивый, с непропорционально большой головой, он избегал светских салонов, настороженно относился к новым знакомствам. Его личная жизнь не складывалась. После тщетного трехлетнего ожидания Тереза Граб вышла за другого. Это было ударом для Шуберта. Но через несколько лет возникло новое чувство, еще более безнадежное – он полюбил свою ученицу Каролину Эстергази, представительницу одной из самых знатных венгерских фамилий. Вместе с подорванным постоянной нуждой здоровьем это вызывало самые мрачные мысли. «…Я чувствую себя самым несчастным, самым жалким человеком на свете. Представь себе человека, здоровье которого уже никогда не поправится и который в отчаянии от этого только ухудшает дело вместо того, чтобы его улучшить; представь себе человека, говорю я, самые блестящие надежды которого превратились в ничто, которому любовь и дружба не приносят ничего, кроме глубочайших страданий, у которого вдохновение прекрасным (по крайней мере побуждающее к творчеству) грозит исчезнуть, и я спрашиваю Тебя – не является ли такой человек жалким, несчастным?» – таковы строки одного из писем к другу, приоткрывающие душевную жизнь композитора. Не удивительно, что его вокальные шедевры так часто проникнуты не только печалью, но и подлинным трагизмом – достаточно вспомнить вокальный цикл «Зимний путь», такие песни, как «Город», «Двойник» и некоторые другие в цикле «Лебединая песня».

Песни Шуберта по мере их написания издаются, как и наиболее популярные у публики танцы. Однако гонорары издателей вопиюще несправедливы и дают возможность лишь почти нищей жизни. Так, известно, что за песни «Зимнего пути» – одного из лучших вокальных циклов во всей истории этого жанра, издатель заплатил остро нуждавшемуся композитору по гульдену за песню! Крупные же произведения, не пользовавшиеся коммерческим спросом, не издавались вовсе.

В 1822–1823 годах Шуберт вновь обращается к опере. «Альфонсо и Эстрелла» – уже девятый его опыт в этом роде. Но дирекция театра, которой композитор предложил свое сочинение, отвергла его. Состоялась постановка лишь пьесы «Розамунда» с его музыкой. В постоянных оперных неудачах Шуберта виновата не только косность театральных деятелей – его преследовали неудачи с либретто: все они были «жалкой, мертворожденной неумелой работой», как охарактеризовал их один из друзей композитора. Быть может, если бы ему удалось получить по-настоящему яркое либретто, то, несмотря на иную направленность его гения, опера бы получилась. Зато эти же два года рождают два шедевра композитора – Неоконченную симфонию и вокальный цикл «Прекрасная мельничиха» на стихи В. Мюллера.

Летом 1824 года Шуберт снова поехал в имение графов Эстергази Желиз. В первое свое пребывание там Шуберт жил и столовался вместе со слугами, теперь же ему была предоставлена комната в барском доме, он сидел за столом с семьей графа. Однако, хотя это было свидетельством возросшего уважения к нему как художнику, завоевавшему авторитет, он чувствовал себя стесненно и в письмах жаловался на то, что «сидит один в глуши венгерской земли… и нет со мной даже одного человека, с которым я мог бы обменяться разумным словом». В то же время пребывание на свежем воздухе укрепило его здоровье. В Вену он вернулся с новыми силами и поселился у отца, с которым произошло примирение, но в феврале 1825 года вновь уехал от него и снова поселился отдельно. Лето того же года знаменательно поездкой с Фоглем в Верхнюю Австрию, которая продолжалась целых пять месяцев. Шесть недель они провели в Гмундене, где Шуберт очень продуктивно работал. Есть сведения, что именно там он писал симфонию до мажор, которую в письмах называл Большой. Затем поездка продолжилась, некоторое время друзья провели на знаменитом курорте Гаштейн, где, по-видимому, симфония была закончена. Среди специалистов до сих пор ведутся споры о том, о какой именно симфонии идет речь. Однако ясно, что Шуберт был полон творческих сил, плодотворно работал. Его вдохновляла величественная и прекрасная природа мест, где довелось побывать. «Эта поездка меня чрезвычайно радует, – пишет он отцу, – потому что я увижу красивейшие местности, а на обратном пути мы посетим Зальцбург, славящийся своим чудесным местоположением и окрестностями… Я вряд ли вернусь в Вену раньше конца октября».

Не прекращаются попытки Шуберта вести жизнь более оседлую и упорядоченную. При всей любви к друзьям, жизнь сообща с кем-то из них, которую приходилось вести из материальных соображений, его утомляла. И весной 1826 года Шуберт предпринимает еще одну отчаянную попытку получить материальную независимость. Он подает прошение на имя императора о предоставлении ему, в связи с уходом Сальери на пенсию, должности придворного вице-капельмейстера. Несмотря на то, что к его заявлению приложено свидетельство самого Сальери, написанное еще в 1819 году, в должности ему было отказано: императорский советник по делам музыки решил сэкономить и пригласил на вакантное место пенсионера Йозефа Вейгля. А для Шуберта продолжилась неустроенная, с неуверенностью в завтрашнем дне жизнь. Его творческая активность не ослабевает – он продолжает писать много, в разных жанрах. Появляются шедевры, которые прославят его после смерти. А пока не исполнена ни одна из его симфоний, сплошные неудачи преследуют с операми. И только песни признаны всеми.

Гнетущее впечатление произвела на Шуберта смерть Бетховена в марте 1827 года. Он был в числе тех, кто провожал великого композитора в его последний путь. После похорон он с несколькими друзьями зашел в ресторан, где, помянув сначала усопшего, второй бокал поднял «за того из присутствующих, кто первым последует за Бетховеном». Может быть, он уже чувствовал, что это будет он сам.

Летом 1827 года Шуберт едет в Штирию – из ее столицы Граца он получил приглашение от пианистки М. Пихлер, которая высоко ценит его искусство. Там он отдыхает душой и пишет ряд своих лучших песен. В сентябре он принимает участие в благотворительном концерте Штирийского музыкального союза, в котором исполняются его «Песня Норманна», женский хор и мужской квартет «Власть любви». Звучит его музыка и в частных домах. Пребывание в Граце оставило глубокий след в душе композитора. В письме, которое он отправил Пихлер через три дня после возвращения в Вену, он говорит, что в Граце «провел такие приятные дни, каких давно уже не проводил». Год заканчивается большим творческим взлетом. Появляются вторая часть «Зимнего пути» на стихи Мюллера, фортепианное трио, Немецкая месса, Фантазия для скрипки с фортепиано. Однако ни колоссальная работоспособность, ни все растущее признание Шуберта ничего не меняют в его жизненных обстоятельствах. Издатели обирают его беззастенчиво и безбожно. Они лицемерно жалуются, что на песни Шуберта нет спроса, и поэтому платят ничтожные гонорары. Достаточно одного примера: когда Шуберт был совершенно без денег, его друг, взяв целую кипу новых, только что написанных песен, отправился к издателю. Тот дал за них 15 гульденов. Через 15 лет после смерти Шуберта тот же издатель хвалился, что прекрасно расходятся фортепианные транскрипции шубертовских песен, сделанные Листом, которому за них было уплачено 500 гульденов. Не удивительно, что временами композитором овладевало отчаяние. Летом 1828 года он снова хотел побывать в Граце, но его материальные возможности позволили провести только несколько дней в Бадене, да и то лишь потому, что его пригласил туда издатель одной из венских газет. Посетив монастырь «Святой крест», в котором находился знаменитый орган, Шуберт сочинил четырехручные фуги, которые на следующий же день были им вместе с приятелем исполнены в присутствии настоятеля монастыря. Второй раз за пределы Вены композитор выехал осенью – он побывал в Эйзенштадте на могиле Гайдна. В конце года планировался его авторский концерт в Будапеште. Это было огромным событием для композитора, отнюдь не избалованного подобными вещами. Однако концерту не суждено было состояться. Быстро прогрессировавшая болезнь в несколько недель унесла Шуберта.

Он скончался 19 ноября 1828 года. Похороны состоялись 21 ноября. Отпевание было совершено в церкви св. Йозефа в предместье Вены Маргаретен. Предполагалось похоронить композитора на местном кладбище. Но брат Шуберта, вспомнив, что в один из последних дней жизни, в бреду, композитор произнес слова: «Нет, неправда, Бетховен лежит не здесь», усмотрел в них желание покоиться рядом с Бетховеном. Поэтому после панихиды гроб был перенесен в церковь св. Лаврентия, где состоялась вторая панихида, и гроб был захоронен неподалеку от могилы Бетховена. Но и это не стало последним упокоением – дважды, в 1863 и в 1888 годах, останки Шуберта были потревожены. Второй раз их захоронили на Центральном кладбище Вены, рядом с могилой Бетховена, неподалеку от памятника Моцарту, могил Глюка, Брамса, Г. Вольфа, И. Штрауса – так состоялось, наконец, полное признание великого композитора.

Симфония № 1

Симфония № 1, ре мажор (1813)

Состав оркестра: флейта, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 2 валторны, 2 трубы, литавры, струнные.

История создания

В 1808 году маленького Шуберта отдали в конвикт – учебное заведение, подобное гимназии и готовящее к поступлению в университет, но закрытое, с интернатом, в котором ученики жили в условиях строжайшей дисциплины. Одновременно конвикт готовил певчих для придворной капеллы, так что преподавание музыки было поставлено очень хорошо. За музыкальными занятиями учеников конвикта наблюдал сам А. Сальери – один из авторитетнейших композиторов Вены. Обратив внимание на необычайную одаренность ученика Шуберта, он начал заниматься с ним контрапунктом. Уже спустя год после начала профессиональных занятий с Сальери, в 1813 году, Шуберт написал свою Первую симфонию. Создавалась она ко дню рождения директора конвикта, Инноценция Ланга, и была ему посвящена. Но вместе с тем эта симфония была протестом против жизни в конвикте. Недаром на последней странице партитуры юный композитор написал: «Finis et fine» – «Окончание и конец», имея в виду конец своего пребывания в этом учебном заведении. Шуберт вскоре попросту сбежал из него. Впрочем, возможно, если бы он этого не сделал, его бы выгнали за неуспеваемость – отдававший все время и прилежание музыке, на остальные предметы юный музыкант совсем не обращал внимания, и директор, тот самый Ланг, постоянно грозил ему исключением.

Возможно, что симфония была исполнена школьным оркестром. Он был достаточно хорош, руководил им отличный музыкант, чех В. Ружичка, придворный органист и альтист оркестра Бургтеатра. Шуберт был в этом оркестре концертмейстером, а иногда Ружичка доверял ему и дирижирование. Но достоверных сведений об этом исполнении не сохранилось. Во всяком случае, оно не считалось бы публичным, и официально премьера Первой симфонии состоялась только 19 февраля 1881 года, более чем через полвека со дня смерти композитора, в Лондоне под управлением Августа Манна.

В первом симфоническом опыте Шуберта все еще дышит венской классикой, господствуют юношески-беззаботные танцевальные напевы, добродушный юмор Гайдна, легкость и изящество Моцарта.

Музыка

Первая часть основана на типичном для классического стиля сопоставлении энергичного и волевого медленного вступления, легкой пассажной главной темы и танцевальной побочной. Вся экспозиция полна ничем не омраченного веселья. Лишь в разработке возникают минорные фрагменты: побочная тема в тембре деревянных духовых приобретает элегическую окраску, создавая контраст с мужественной темой вступления, возвращение которой открывает репризу, почти без изменений повторяющую экспозицию.

Вторая часть в ритме плавной старинной сицилианы напоминает медленную часть Линцской симфонии Моцарта. Варьируясь, светлая мелодия пасторального склада расцвечивается подголосками, но не изменяет своего характера. Изредка мелькают элегические обороты с внезапными акцентами и сменой звучности. Юный композитор стремится пронизать мелодизмом всю оркестровую фактуру – «поют» все голоса, оплетая основную тему. В среднем разделе части спокойное настроение сменяется более взволнованным, а романтические порывы, полные грусти, напоминают о том, что это первый, пусть еще несовершенный, но – опыт будущего автора Неоконченной.

Третья часть – классический менуэт. Звонким энергичным крайним разделам, далеким по характеру от галантного придворного танца, противопоставлено более камерное, изящное трио, мелодия которого напоминает венский вальс. Она поручена скрипкам и фаготу в октаву – излюбленный гайдновский прием, позаимствованный Шубертом. Финал также близок по духу Гайдну. Обе темы сонатного аллегро сходны по настроению: жизнерадостные, беззаботные, в подвижном темпе и танцевальном характере, с общими мелодическими оборотами. Масштабность финала с обилием повторов и почти полным отсутствием контрастов создает впечатление некоторого однообразия этого первого симфонического опыта молодого музыканта.

Симфония № 4

Симфония № 4, до минор, Трагическая (1816)

Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, литавры, струнные.

История создания

В 1816 году 19-летний Шуберт уже два года служит помощником школьного учителя. Грошовое жалование не дает возможности достойной жизни, и юный музыкант стремится изменить положение: узнав о вакансии преподавателя музыкальной школы в Лайбахе (Любляна), он подает заявление, подкрепленное свидетельством Сальери, самого большого музыкального авторитета Вены, у которого он занимался в конвикте контрапунктом и композицией. Однако предпочтение было отдано другому, и Шуберту пришлось остаться на старом месте. Большая и утомительная школьная нагрузка тем не менее не отбивала желания сочинять: музыка буквально изливалась из юноши. И 1816 год принес композитору, кроме большого числа фортепианных пьес, струнного трио и фортепианной сонаты, такой шедевр, как баллада «Лесной царь» на стихи Гете, а кроме того – сразу две симфонии, написанные в апреле и октябре. Поводом для их написания явилось желание расширить репертуар традиционного для Вены домашнего музицирования. В доме отца Шуберта регулярно собирались любители музыки, игравшие струнные квартеты и переложения небольших симфоний. Сам юный Шуберт исполнял партию альта. Число участников постепенно возрастало, так что из дома Шубертов пришлось перейти в более просторное жилище одного из музыкантов оперного театра, где играли уже более крупные симфонии – Гайдна, Моцарта, даже две первые симфонии Бетховена. Для этого оркестра любителей и написал 19-летний Шуберт Четвертую и Пятую симфонии, но оркестранты нашли музыку Четвертой слишком сложной, и композитор так никогда и не услышал ее в концертном исполнении. Премьера Четвертой симфонии состоялась более чем через двадцать лет после смерти Шуберта, 19 ноября 1849 года в концерте Лейпцигского музыкального общества «Эвтерпа».

Среди ранних симфонических сочинений композитора Четвертая выделяется впервые примененной минорной тональностью и драматическим характером. В отличие от предшествовавших, в ней слышны отголоски не только венских классиков, их драматических и патетических тем, но и оперных арий Глюка и Керубини.

Музыка

Симфония начинается медленным вступлением, вводящим слушателя в круг непривычных образов: величественно и скорбно, с хроматическими красками, смелыми гармониями звучит эта музыка. На фоне мерного сопровождения скрипки исполняют мелодию, полную раздумья. Им отвечают виолончели и контрабасы. Суровый аккорд tutti прерывает диалог, но он продолжается вновь и смолкает в одиноком отзвуке гобоя с вступлением тревожной и взволнованной главной партии сонатного аллегро с резкими аккордами-«взрывами» всего оркестра. Более светлую краску привносит появление спокойной побочной. Лишь в заключительной партии в мощном оркестровом фортиссимо утверждается радостное настроение. Но ненадолго – разработка возвращает к тревогам начального раздела. Энергичному унисону струнных и деревянных духовых инструментов отвечает жалобный нисходящий мотив гобоев и фаготов, который подводит к появлению главной темы. На ней и строится вся разработка: тема изменяется, дробится, к концу разработки от нее остается лишь короткий мотив, и тут, не в главной тональности, как полагается по классическим канонам, а в новой, неустойчивой (соль минор) полным проведением восстановленной в своей целостности главной партии начинается реприза. Она почти без изменений повторяет экспозицию, причем в коде утверждаются еще раз, более мощно и масштабно, радостные образы.

Вторая часть – выразительное лирическое анданте, предвосхищающее медленные части Неоконченной и Девятой симфоний. Она строится на многократном чередовании двух тем (характерная для Шуберта двойная трехчастная форма). Первая – мягкая, песенная – типично шубертовская бесконечная мелодия. Вторая – более трепетная и порывистая, постепенно успокаивается в перекличках струнных и деревянных духовых и переходит в певучую протяженную мелодию, которая вновь растворяется в тех же кратких перекличках. Обе темы повторяются с небольшими изменениями (вторая на этот раз – в более мрачной тональности, си-бемоль минор вместо фа минора). Завершается анданте возвращением первой темы, истаивающей в тихом звучании флейт.

Третья часть – энергичный народный менуэт. Первый раздел трехчастной формы проникнут жизнеутверждающей силой. Это, по существу, скерцо: название «менуэт» – скорее дань классической традиции. Его трио – венский лендлер, скромный и безыскусный, в духе тех танцев, которые Шуберт сочинял для домашнего музицирования, отличается изяществом и тонкостью гармонических красок.

Финал возвращает к образам первой части. Написанный в сонатной форме, он в основных чертах повторяет схему развития сонатного аллегро первой части с его тремя основными образами. Главная партия сочетает напевность с оживленным, взволнованным движением, в котором одна мелодия сменяет другую, сливаясь с ней в единый поток. В этот поток естественно включается побочная партия, в которой мелодия складывается из кратких мотивов-возгласов, чередующихся у скрипок и кларнетов на фоне быстрых пассажей струнных. Заключительная партия – вариант главной, звучащий в мажоре, светло и радостно. Разработка наступает таинственно, главная тема подвергается различным образным модификациям, колорит все более сгущается, становясь романтически мрачным. Но реприза вступает светло и утверждающе, в до мажоре. Завершают симфонию ликующие звучания.

Симфония № 5

Симфония № 5, си-бемоль мажор (1816)

Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 фагота, 2 валторны, струнные.

История создания

Пятая симфония, написанная в течение сентября – октября 1816 года, завершает ранние симфонические опыты композитора, годы его учения у классиков. Светлые, безмятежные настроения, изящество мелодий, уравновешенность формы, которые характеризуют и три первые симфонии Шуберта, находят здесь наиболее совершенное воплощение и заставляют вспомнить о Моцарте. Симфония камерна и по размерам и по составу оркестра. Отсутствуют даже кларнеты, трубы и литавры. Возможно, такое ограничение было вызвано тем, что в любительском оркестре, на который по-прежнему рассчитывал Шуберт, этих инструментов не было. Во всяком случае, в отличие от предшествующих симфоний, Пятая была исполнена в доме Отто Хатвига (так звали музыканта оперного театра, к которому перешли собрания любительского оркестра после того, как перестали помещаться в квартире отца Шуберта). Это произошло осенью того же, 1816 года. Но далее ее судьба сложилась так же, как и судьба других партитур Шуберта. Много лет пролежала она, прежде чем дождалась публичного исполнения в Лондоне 1 февраля 1873 года.

Музыка

Характер симфонии определяется сразу в первой части, в которой отсутствует традиционное медленное вступление. Легкие пассажи скрипок, танцующие мотивы, перебрасываемые от скрипок к виолончелям и от флейты снова к скрипкам, прозрачные аккорды деревянных духовых – все рождает ощущение беззаботной, юношеской радости жизни. Возникают мотивы и более энергичные, решительные, им на смену приходит тема лирико-танцевального склада, но ничто не нарушает общего жизнерадостного тона. И почти ничто не напоминает Шуберта-романтика – лишь отдельные штрихи предвещают будущее: вот словно облачко на миг закрыло солнце – характерный прием светотени, игра минора и мажора; вот красочный эффект – поворот в неожиданную тональность. Главная и побочная партии не противопоставлены – это один мир. Иные краски привносят более энергичные, напористые связующая и заключительная партии. Разработка лаконична и создает яркий колористический эффект своим вступлением в неожиданно далекой тональности, не подготовленным заранее. Главная тема, на которой строится развитие, приобретает здесь черты решительности, даже суровости, но реприза восстанавливает прежнее настроение.

Медленную вторую часть с плавной, грациозной мелодией струнных, мягкими, закругленными оборотами, размеренными перекличками струнных и духовых инструментов мог бы написать Моцарт. Но постепенно сквозь классическую размеренность и ясность начинают проглядывать типично шубертовские, романтические черты, прежде всего – во второй теме, задушевном напеве-диалоге скрипок и деревянных духовых, словно напоенном ароматами лесов и лугов и пронизанном народным духом, с чудесными красочными переходами. Эти две темы повторяются, образуя двойную трехчастную форму.

В третьей части классическое и романтическое, моцартовское и шубертовское переплетаются еще теснее. В менуэт проникают образы простодушного лендлера; свежестью народного музицирования веет от прозрачных перекличек скрипок и виолончелей, флейты и гобоя. А в среднем разделе – трио – народная танцевальность окончательно побеждает: она и в незамысловатой повторяющейся мелодии подлинной украинской песни, излагаемой скрипкой и фаготом, и в долго выдерживаемых звуках виолончелей и контрабасов, подражающих волынке.

Беззаботная плясовая четвертая часть напоминает о еще одном венском классике – Гайдне, служившем образцом для юного Шуберта. Весело перекликаются струнные и деревянные инструменты, и автор никак не может расстаться с этой мелодией, возвращаясь к ней снова и снова. Как и у Гайдна, обе основные темы финала, написанного в сонатной форме, близки одна другой: тот же танцевальный ритм, те же переклички скрипок и флейты. Еще одна тема заставляет вспомнить о первой части: финал закрепляет светлые, безмятежные юношеские настроения, которые господствовали с самого начала симфонии.