Текст книги "Водный мир (СИ)"
Автор книги: Людмила Райот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– И как ты отличаешь мои помехи от других?
– Как вихрь хаоса, беспорядка и возможных разрушений, – его глаза сужаются, но я пропускаю мимо ушей открытое недружелюбие.
Тщательно обдумываю его слова, а потом киваю.
– Всегда знала, что я особенная.
У Тима вырывается смешок. В завывающей вокруг невидимой вьюге намечается потепление.
– Так зачем ты пришла?
В горле встает ком, и я протягиваю ему сцантис с острова. Наверное, мой подарок выглядит жалко, но это моя попытка вернуть мир в наши некогда хорошие отношения.
– Спасибо, что помогаешь мне освоиться в водном мире.
"А еще – за внимательность, атлантийское платье, разговор с гереро и за брошь из фиори", – думаю я, не решаясь перечислить все это вслух. Есть столько поводов сказать Тимериусу "спасибо", а я, вместо чего-то стоящего, притащила ему жалкий одинокий фрукт. Стыдоба.
Тим берет сцантис и смотрит на него без особого восторга.
– Это точно благодарность? – уточняет он.
– А что же еще? – медленно, но верно начинаю закипать. Его игра в недотрогу переходит все разумные границы. Я в прямом смысле рисковала своей репутацией ради него, заигрывая с островитянками и пронося этот долбаный плод на корабль, спрятав его подальше (мало ли что?) от строгих военных. Неужели нельзя проявить хоть каплю вежливости в ответ?
– Больше смахивает на покушение на убийство. Этот сцантис еще зеленый. Недозрелый, – Тимериус тихо смеется. – Может вызывать кишечные расстройства и ряд сопутствующих заболеваний. Впрочем, раз это подарок…, – атлант становится серьезным, вытирает фрукт о майку и подносит ко рту.
– Стой! Не надо! – кричу я, но Тим уже вонзает в него зубы. На миг прикрывает глаза, жмурится и продолжает есть, как ни в чем ни бывало, а до меня долетает знакомый кисло-сладкий аромат, усиленный неспелостью цитрусового экземпляра.
Катастрофа! С ужасом смотрю на то, как Тимериус доедает фрукт до конца и хватается за живот. Бросаюсь к нему, но тут же понимаю, что он содрогается не от боли, а от еле сдерживаемого хохота.
– К счастью, я тоже особенный, и могу выдержать атаку неспелым сцантисом.
Даже не знаю, что на это ответить. Я не ожидала от Тима подобного дурачества. Ненормальность распространяется среди нас со скоростью эпидемии. Обидеться на глупый розыгрыш или тоже посмеяться? По крайней мере, он перестал распространять флюиды холода, и снова стал напоминать себя прежнего, веселого и жизнерадостного.
Мы ужинаем вдвоем. Никель все еще не объявился после беседы с Циссой, и я тихо радуюсь этому. Никелю с хамелеоном лучше какое-то время побыть поодиночке.
– Значит, ты решила пойти на остров вместе с руководством?
– Да. Хотела спросить твоего мнения, но ты куда-то запропал.
Тимериус думает, вертя в руках вилку, потом кивает.
– И правильно сделала. Уважение сильных людей нельзя заслужить, отсиживаясь в тылу.
– Тогда почему ты теперь предпочитаешь тыл? Почему не пошел вместе со всеми? – слова вырываются быстрей, чем я успеваю подумать. Прикусываю язык, интуитивно чувствуя, что зашла на неведомую территорию тайны, окутывающей отношения Тима с сородичами, но поздно: лицо атланта снова каменеет.
– Потому что мне его в любом случае не заслужить.
– Но почему? – беспомощно повторяю я и натыкаюсь на глухую стену отстраненности. Атлант замыкается в себе и дальше ест молча, не желая даже смотреть в мою сторону.
Доедаем в напряженной тишине и расходимся каждый по своим делам. Я устаю держать хорошую мину при плохой игре и чуть не плачу, возвращаясь в каюту. Мне до чертиков обидно: хотела, как лучше, а в итоге сделала лишь хуже, одной необдуманной фразой разрушив все недавние достижения.
Но обидней всего то, что я до отвратительной, скручивающей внутренности в жгут тошноты понимаю: попытка заведома была обречена на провал. Наши отношения никогда не станут прежними.
3. Эпическое падение
К вечеру разыгрывается традиционный атлантийский шторм – маленький апокалипсис с прошибающим вплоть до основ мироздания громом и яростными вспышками молний. В перерывах между потоками дождя, сплошной стеной стекающими по окнам, открывается душераздирающий вид на беснующееся море и огромные, увенчанные пенными шапками волны. Крешейк прекрасно держится на воде и в непогоду – наконец становится понятно истинное предназначение его суставчатых ног-подпорок: они, то сгибаясь, то разгибаясь, подстраиваются под высоту волн, удерживаю само судно в неподвижном положении. Сейчас корабль еще больше похож на водного жука, попеременно перебирающего длинными конечностями.
Я немного любуюсь на находящиеся в непрестанном движении мощные, мокрые от дождя и брызг механизмы, лучше всяких слов доказывающие существование в Атлантисе высоких технологий особого, океанского назначения, и иду к себе в каюту. Там качка совсем не чувствуется, и я могу попытаться навсегда забыть это зрелище.
Не дожидаясь, пока объявится Ник, рано ложусь спать и также рано встаю. К утру шторм ослабевает, но солнце все еще не в силах прорвать плотной слой свинцовых, клубящихся туч. Мир представляет собой тусклое, от края до края серое полотно. Я иду по пустынным коридорам, отливающим тусклой бронзой, и завтракаю в одиночестве, довольствуясь обществом молодого стюарда, накрывающего на стол. Не хочу видеть ни Тимериуса, ни Никеля. Мне нравится быть одной. Нравится молчать. Лишь в такие моменты я могу отличать свои желания от желаний, приносимых в меня спутниками.
После завтрака я снова уединяюсь. Есть вещь, которую мне нужно попробовать сделать и обязательно – в одиночестве. Давно пора научиться находить общий язык со своей транс-формой.
Программировать изменения всего костюма целиком кажется слишком сложной задачей, поэтому я дроблю её: снимаю все лишнее и остаюсь в одних брюках. Стою перед зеркалом и, как распоследняя дура, разговариваю со штанами. Прошу, уговариваю, пытаюсь подкупить (последнее получается так себе – что можно предложить детали гардероба?). Видя, что результата нет, дохожу до белого каленья и злюсь, проклиная бездушную вещь, угрожаю ей Никелем и физической расправой – все бестолку. Транс-форма молчит в ответ на мои потуги, прикидываясь обычными брюками.
Тогда я иду другим путем. Включаю голову и в деталях представляю себе будущий фасон штанов, представляю себя в них. И – о, чудо! – почти сразу ощущаю легкую щекотку. Начинаются поползновения в сторону желаемого образа, и я так безумно рада этому, что не сразу замечаю, что в итоге получается совсем не то, что задумывалось. Собираю волю в кулак и начинаю дополнять воображение короткими и четкими указаниями. «Уже», «еще уже», «темнее», «тоньше». Такой метод дает потрясающие результаты, и я почти визжу, созерцая свое творение.
Дополняю брюки майкой и приступаю к дальнейшему усовершенствованию. С майкой приходится попотеть, чтобы достичь желаемого, но собственный прогресс так воодушевляет, что я не отступаю, пока не добиваюсь своего.
Спустя сорок минут приходит сообщение от Ника: «Где ты?».
Ничего не отвечаю. Ему прекрасно известно и где я, и чем занимаюсь. Дав себе немного времени на передышку, принимаюсь за трансформирование куртки.
Заканчиваю я ближе к обеду, решив, что для первого раза вполне достаточно изменений. Принцип действия мне понятен, в следующий раз управлять костюмом будет легче.
Еще раз критично оглядываю себя в зеркало и остаюсь довольной. Наряд получился довольно симпотичным, но лучше всего в нем то, что он плод моей и только моей фантазии. Ни Ник, ни Тимериус не приложили руку к его созданию, и он отражает именно мое понятие о красоте и практичности.
Я постаралась сделать его чем-то средним между традиционным женским нарядом Атлантиса и удобным костюмом для межмировых перемещений. Брюки сделала максимально тонкими и узкими, превратив их в подобие черных обтягивающих лосин. Майку удлинила и окрасила в фисташковый цвет с добавлениями бежевых и охряных пятен (одежда из высушенных водорослей нанесла неизгладимое впечатление на мою психику). Попыталась добавить атлантийского декора: по бокам зазияли дыры, долженствующие олицетворять разрезы, а лямки приобрели видимость рельефа из переплетающихся шнуров.
Снова объявляется Ник: «Наши водные повелители планируют еще одну высадку».
Опа! Выглядываю в окно и вижу темный край острова, заслонивший горизонт. Кажется, я чуть не пропустила что-то интересное.
Завершаю образ аксессуарами: поверх майки надеваю ремень с «начинкой» из микросхем, а в косу вставляю украшение, подаренное Тимериусом. Вроде, теперь все. Ах, нет! Закидываю за спину рюкзак с подавителями помех и спешу на палубу.
Беглого взгляда достаточно, чтобы убедиться – этот остров еще беднее острова, специализирующегося на промысле рыбы. Тимериус снова остается на корабле, мы с Никелем присоединяемся к команде арзисов. Погода оставляет желать лучшего: верхушки волн долетают до пристани, то и дело прокатываясь по ней холодными, сбивающими с ног приливами. При виде кипящих пеной бурунов я испытываю малодушный порыв плюнуть на знакомство с Атлантисом и остаться на сухой палубе.
К сожалению, сбежать с достоинством в этот раз вряд ли удастся. Я спускаюсь не последняя, стоящие позади члены команды терпеливо ждут своей очереди прижаться к скользкой лестнице. Отступить сейчас, значит прослыть боязливой земной трусишкой. И не важно, что я – девушка (1). Помимо этого я еще и странница, а странники всегда должны быть готовы оказаться черте где.
Напрягая немеющие от волнения руки, осторожно спускаюсь по жестким перекладинам, выжидаю момент, когда с пристани схлынет вода, и спрыгиваю на землю. Удача отворачивается, и дальнейшие события приобретают плавность и тягучесть, разворачиваясь, как на замедленной съемке. Я поскальзываюсь и шлепаюсь прямо на мокрую пристань, моментально промочив штаны. Зачем-то ищу взглядом Никеля: он стоит далеко, на сухом участке острова, и вряд ли успеет мне помочь, но я все равно надеюсь на волшебное вмешательство извне.
Ник тоже видит мое оглушительное фиаско, вздрагивает вместе со мной, но остается на месте. А затем, в лучших традициях историй про неудачниц, за спиной раздается удар, и вода обрушивается на меня, опрокинув навзничь и протащив за собой.
Море кажется ледяным. Оно перемалывает меня в своем урчащем чреве, увлекает вперед и наконец выносит к чьим-то ногам. Это Цисса. Сегодня на нем солнцезащитные очки задорного лилового цвета, смотрящиеся неуместно среди царяшей кругом серости. Он улыбается и помогает мне подняться.
– Ничего страшного. Море бывает коварно. Главное, чтобы рядом оказался кто-то, готовый протянуть руку помощи.
Чувствую себя преотвратительно, но благодарно киваю. Каждый из успевших спуститься арзисов намок – больше или меньше в зависимости от удачности и собственной прыткости – но уйти под воду с головой умудрилась я одна.
Грустно, что мое первое купание в здешних водах произошло при таких обстоятельствах. Костюм, любовно выпестованный немногим ранее, превратился в темный, грустно обвисший балахон. С волос струйками стекает вода. Кажется, и военные, и жители острова смотрят только на меня – спасибо, что пальцами не показывают. Я держусь возле Циссы, обходя Никеля и командора по широкой дуге. Мне неловко перед ними обоими. Глупо было ожидать, что Ник кинется ко мне на глазах у всех после того, как заявил, что между нами ничего нет. Но мне все же обидно.
В случившемся есть и плюс – холодная «ванна» помогает мне начать соображать быстрее. «Сушка!», стуча зубами, шепотом командую я. После пятой, решающей попытки включить режим обогрева, костюм начинает нагреваться, и я чуть не умираю от облегчения.
Дальше все происходит почти также, как и в прошлый раз, с той лишь разницей, что этот остров, вместо выращивания флоры, занимается добычей жемчуга. Военные здороваются и проходят по острову с хозяйским видом. Никель общается с местными. Я наблюдаю за ним издалека, он тоже держит дистанцию, которую я сама же и установила.
Должна признать, он хорош. Когда умудряется незаметно дотронуться до них, заводит разговор и внимательно слушает, хотя знает наперед все, что они могли бы сказать. Смеется и шутит, жестикулируя и брызжет обаянием. Поворачивает беседу в нужное русло, выслушивает суть их проблем и тут же выдает готовое решение.
Он может думать, что лишь играет, мастерски привораживая простачков с очередного острова, находя их слабые места и попадая точными словесными выпадами прямо в них. И, да, он прекрасный лицедей, но в этом случае под его оживленностью кроется нечто большее. Пусть открещивается сколько угодно, я готова отдать руку на отсечение – в глубине души ему нравится то, что он делает. Потому что в этом его предназначение. Влет находить общий язык с людьми из другого мира. Понимать. Устанавливать дружественный контакт.
А еще, не могу отделаться от впечатления, что он перед кем-то красуется.
«Перед тобой», – поддакивает голос внутри, и сердце тут же бросается вскачь.
У меня самой нет настроения подходить к местным, поэтому я лишь отвечаю на их вопросы, которых, к слову, хватает. Тихо поражаюсь удивительному последствию разговора с гереро и мысленно говорю ему «спасибо». Он стер границы между мной и ними.
Остров небольшой, да и занимается обменом, так что экскурсия заканчивается быстро. Апофеоз прогулки по острову разыгрывается прямо перед посадкой: рядом с Никелем снова с заговорщицким видом возникает Цисса и предлагает ему проспонсировать модернизацию еще и жемчужного острова. Я бы не удивилась, если бы Ник прибил наглого атланта, но тот соглашается.
Ну какая наглость! Не знаю, почему, но финансовое положение мужа вдруг начинает серьезно волновать меня. Еще недавно я лично пожелала бы ему спустить все деньги в трубу, но сейчас мысль угрохать целое состояние на помощь островитянам кажется кощунственной. Мы – не благотворительность, а если уж и помогать бедствующим народам, то Земля должна быть в приоритете.
Словно чувствуя наполнившее воздух негодование, Цисса переключает внимание и искрометное обаяние на меня. Берет под руку и ведет в сторону лестницы, весело щебеча всякую ерунду о специфике добычи жемчуга в Атлантисе. Помогает взобраться по лестнице, галантно придерживая за талию, и мне приходится принять его помощь, усиленно изображая вежливость и благодарность. Я испытала бы куда больше удовольствия, будь на его месте Никель.
Цисса провожает меня в обеденный зал, где за накрытым к обеду столом сидит Тимериус. Коротко поприветствовав друга, желает приятного аппетита и собирается уходить.
– До свидания! – с явным облегчением говорю я.
– О, не стоит прощаться. Мы скоро увидимся! – арзис хитро подмигивает мне.
Его настойчивое внимание немного волнует меня, и я делюсь своими переживаниями с Тимом.
– Если ты думаешь, что арзис влюбился в тебя, то можешь не волноваться, – его брови взлетают высоко-высоко, а в голосе слышится легкая издевка. – Цисса никогда не полюбит девушку из другого мира.
– Это почему же? – во мне сам собой просыпается дух противоречия.
– Потому что он атлант.
Здорово, если так. Просто замечательно. Потому что у меня нет никакого желания ломать голову над странным поведением еще и третьего мужчины. Я проглатываю готовые сорваться с губ возражения, и дальше мы едим в полной тишине.
Стол в буквальном смысле ломится от разнообразных яств и угощений. Здесь есть рыба, икра, морепродукты, овощи и даже выпечка, но мне почему-то совестно предаваться чревоугодию – в памяти еще свежи воспоминания о скудности рациона на плавучих островах. Да и не знаю, имею ли я право есть столько, сколько вздумается: кухня здесь баснословно дорогая, а мое положение на крешейке все еще вызывает вопросы.
Кто я для Циссы и его начальства? Просто жена толстосума из соседнего мира или достойная кандидатка на почетную роль первооткрывателя новой вселенной? Пустышка или ценный кадр?
Когда молчание становится совершенно невыносимым, двери распахиваются, и входит Никель. Он отсутствовал совсем недолго – видимо, в этот раз им с арзисами-вымогателями было легче прийти к договоренностям о сумме и способах перевода средств.
– Как я голоден! – восклицает он и набрасывается на еду. Накладывает на тарелку еды и ест все без разбора. Я удивленно округляю глаза: кажется, он в впервые забыл о своем вегетарианстве.
Тимериус, напротив, отодвигается от стола и ухмыляется.
– А ты, оказывается, умеешь прогибаться, Андо, – атлант ухмыляется.
– Я много чего умею, Кальведросси, – Ник скалится, – Или ты еще не понял?
– Сегодня подозрительно облачно, – пытаюсь перевести тему в нейтральное русло. Зря я надеялась, что они перебесятся за то время, что не виделись.
– А ты почему не ешь? – Ник переключает внимание на меня и подкладывает мне в тарелку фрукты и зелень. – У нас сегодня будет насыщенный вечер. А уж ночь…
Мрачно смотрю на него. Что за идиотские намеки, да еще и в присутствии постороннего? Хотя какой Тим посторонний? Он постоянный и преданный зритель наших с Ником метаний. Еще немного, и сам станет их участником.
– Да, ешь, – вдруг подключается Тимериус и двигает ко мне огромное блюдо: посередине красуется рыбное филе нежного розового цвета, по периметру выложенное красивым узором из раскрытых створок мидий. – Только не то, что предлагает Ник. Нужно запастись энергией перед «насыщенным» вечером. А на выпечку не налегай. Транс-форма не налезет.
– Налезет, – возражает Никель. – Смотри, она сегодня самостоятельно перекроила свой костюм!
Тимериус внимательно осматривает меня.
– Да, в этом чувствуется определенный… – он замолкает, подбирая слова, – … землянский… земляной… стиль.
– Стиль землянки, – подсказывает Ник.
– Точно!
Я фыркаю и принимаюсь есть. Пусть оскорбляют и насмехаются. Лишь бы не ссорились.
Минут через десять Ник показывает на панорамное окно.
– К твоему вопрос об облачности, Варри… Сейчас начнется.
– Начнется что?
– Кое-что невероятное.
Подхожу к толстому, крепкому, как алмаз, стеклу и всматриваюсь в линию горизонта, которой… нет. Она растворилась в тумане и мгле, обволакивающей море теплым махровым пледом. Тяжелые облака свернулись и жгутами протянулись с небес до самой поверхности воды. Крешейк дырявит их носом, рассекая серый, набухший капельками влаги кисель.
Смотрится достаточно жутко. Корабль словно угодил в мистическую бурю, которая в итоге приведет его в страшную западню. Воображение начинает работать на полную катушку – сказывается влияние просмотренных мной фильмов ужасов.
И примерно так и происходит. Минут пять мы плывем через плотный туман, а потом мелкодисперсная завеса заканчивается. По глазам больно бьет свет: крешейк выныривает из тумана, оказываясь на самом краешке другого, залитого солнцем, мира. Вместо серой воды и серого неба взору является живописный тандем из лазурного моря и ясного синего неба.
Я оглядываюсь. Позади возвышается стена из облаков, ровная и отвесная, словно огражденная невидимым энергетическим полем. Она тянется в обе стороны, на самом горизонте смыкаясь в окружность. За ее пределами клубятся тучи и хлещет дождь, а внутри светит яркое солнце.
Было бы преувеличением сказать, что я никогда не видела ничего более странного. Видела. Существование в двух измерениях одновременно насытило меня визуальными невероятностями. Но это и правда выглядит очень странно.
Лучи отражаются от чего-то блестящего далеко впереди, и я с удивлением замечаю высокую и тонкую башню, тянущуюся к небу в центре круга спокойного моря.
«Здесь под водой покоится бывшая столица Атлантиса – Сатитару», – приходит ответ на мой невысказанный вопрос.
Ноги-подпорки крешейка сгибаются, и поверхность воды начинает стремительно приближаться. Мы падаем! Корма плашмя врезается в воду, поднимая высокие волны, и пол дергается, впервые за все время заставляя нас покачнуться. Голубые, прозрачные кубометры воды захлестывают окно, закручиваясь завихрениями и струйками воздуха. Не успеваю я как следует испугаться и подумать, что корабль тонет, как он снова выныривает под воздействием выталкивающей силы, и сам приступает к планомерному погружению.
Подпорки сворачиваются, прижимаясь к корпусу, заполняют собой пустоты и специальные выемки. Сверху наползают черные пластины, делая крешейк гладким и обтекаемым. Такие же пластины наползают и на наше панорамное окно и крышу, заслоняя большую часть обзора.
Задрапировавшись и задраив все необходимые отверстия, корабль медленно уходит под воду.
Я смотрю на своих спутников со смесью страха и восторга. Дыхание перехватывает от предвкушения удивительного приключения. Пока не знаю, чем все это обернется, но нюхом чувствую – остаток дня и правда ожидается необыкновенным.
4. Охота на оторванных
Я прилипаю к оставшемуся клочку окна, наблюдая, как темнеет цвет воды с той стороны стекла: голубой сменяется сине-зеленым, зеленый – насыщенным синим, с каждой минутой становящимся все более мутным. Чувствую позади тепло, поворачиваю голову и тут же дергаюсь обратно. За спиной вплотную стоит Ник и внимательно смотрит в иллюминатор. Слишком уж внимательно. Не удивлюсь, если мой беззащитный тыл привлекает его гораздо больше морских глубин.
Крешейк погружается в вязкую тишину, которая обволакивает корабль, заматывая его слой за слоем в бархатный кокон. В тишине отчетливо слышится мягкий рокот двигателей, на миг заглушаемый громким фырканьем – Тимериус наблюдает за нами со снисходительным выражением кривой ухмылки.
Ну прямо картина маслом: «Истинный муж водного мира и двое напуганных чужаков».
– Варисса Андо? – незнакомый голос врывается в нашу интернациональную идиллию. В дверях, словно ожидая разрешения войти, стоит симпатичный атлант.
– Да?
– Вас приглашают на капитанский мостик.
– Спасибо. Я… я… только схожу сначала в туалет, – звучит глупо, но это единственное, что приходит мне в голову. На капитанский, так на капитанский. Перестаю удивляться чему-либо.
– Треор Асти будет вас ждать, – атлант легко кланяется и выходит.
Треор Асти – тот самый безэмоциональный арзис, что так напугал меня прохладной встречей на крешейке. И чего он вдруг надумал искать моего общества? И почему сейчас? Все это выглядит крайне подозрительным, но выбора у меня особо нет. Нужно идти.
– Как я выгляжу? – спрашиваю я у спутников. В холле нет зеркала, поэтому мне приходится довольствоваться бледным отражением в толстом стекле окна, вода за которым почти потеряла всякую прозрачность, и реакцией, производимой мной на спутников.
– Смиренно, – отвечает Ник.
– Так, словно готовишься принять героическую смерть, – отзывается Тимериус.
Я делаю глубокий вздох и принимаю серьезный, сосредоточенный вид.
– А сейчас?
– Словно сама готова убить кого угодно.
– Да пошли вы оба! – обижаюсь я и направляюсь к выходу. То же мне, поддержали на добром слове.
Никель догоняет меня уже в коридоре.
– Ты правда собираешься идти одна?
Рассерженно кошусь на него. Я все еще сердита.
– Само собой.
– И тебя не остановило бы даже то, что ты не знаешь дороги? – он двумя быстрыми шагами опережает меня и останавливается прямо на пути.
Не успеваю затормозить и врезаюсь ему в грудь. На краткий миг поражаюсь ее твердости, надежности и широте. В ноздри ударяет знакомый пряный запах, по щелчку пальцев направляющий мои мысли совсем в другом направлении. Он даже в Атлантисе помнит о своем любимом парфюме. Позёр!
– Если ты не заметил, на капитанский мостик пригласили только меня, – обхожу его и снова иду по коридору, правда, уже не так энергично. – Вариссу, а не Никеля Андо.
Честно говоря, в глубине души мне даже хочется, чтобы он пошел вместе со мной. При искусственном освещении пустынные коридоры крешейка смотрятся совсем иначе, нежели при бьющем в окна солнечном свете. Неизвестность откровенно пугает. Ник может вести себя по-свински, но он – стена, за которой мне так привычно и удобно прятаться. И я бы с радостью укрылась за его спиной снова, но сейчас пришло время вспомнить, каково это – самой держать удар. Справлялась же я как-то, пока целый год была в бегах.
– Но я – твой представитель, поверенный и телохранитель, – Ник пристраивается сбоку и идет нога в ногу, касаясь меня плечом. – А, значит, должен быть рядом всегда, за исключением самых тайных и интимных моментов… Но насчет них мы тоже можем договориться!
Он широко улыбается, и ответная, сама собой напрашивающаяся грубость замирает на моих губах. Его улыбка – это что-то с чем-то. Она появляется лишь в исключительных случаях (а уж искренняя и того реже), но стоит ей возникнуть, и эффект сравним со взрывом водородной бомбы…
Стоп. Вселенная, о чем я думаю? «Со взрывом водородной бомбы»?!
Никель влияет на меня самым дурным образом, превращая мозги в студень, а решимость в безволие.
– Ник, мне надоели игры слов. Признайся, тебе просто хочется побывать на капитанском мостике? – со вздохом спрашиваю я.
– Нет. Я там уже был. Если хочешь правды…, – он быстро наклоняется ко мне и шепчет на ухо, обжигая горячим дыханием и лишая последних крох сопротивления, – я просто соскучился. Нам сюда.
Он сворачивает в один из боковых коридоров и останавливается перед красивыми деревянными дверьми.
– Расслабься и выгляди, как ни в чем не бывало, – тихо говорит муж. – За нами наблюдают.
Час от часу не легче! Секундой назад мало что язык мне в ухо не засунул, а теперь: «веди себя, как ни в чем не бывало»? Пряталась от него целый день, но это лишь продлило мою агонию и отсрочило неизбежное.
Я мало-помалу теряю от Никеля голову. И он прекрасно знает об этом, лишь подливая масло в разгорающееся в душе пламя.
– А вот и вы! – двое атлантов, словно лакеи из позапрошлого века, распахивают перед нами двери, и навстречу выпархивает счастливый Цисса. – Добро пожаловать в сердце нашего корабля!
Сердце? Даже и не знаю. Если и сравнивать капитанский мостик с органами человеческого тела, то на ум в первую очередь приходит мозг, потому что мостик представляет из себя наблюдательный пункт, центр вычислений и место, где принимаются решения и отдаются приказы.
Просторное помещение заполнено атлантами. Большая часть из них сидит к нам спиной, уткнувшись лицами в длинную цепочку мониторов по периметру комнаты. Взгляд сам собой притягивается к огромному выдающемуся вперед окну, перед которым находится пульт управления.
Одно из кресел пульта поворачивается лицом к нам, и я вижу Треора Асти. Подтянутый, сухой, как жердь, и такой же твердый и несгибаемый, он то ли чем-то недоволен, то ли зол, то ли просто озабочен. Между бровями пролегла складка, рот сжат в тонкую линию.
– Добрый вечер, – я сама шагаю к нему, пока Никель либо кто-либо из других мужчин не успели перехватить инициативу. – Вы желали меня видеть?
Асти смотрит прямо на меня. По его лицу ничего невозможно прочесть.
– Да, спасибо, что пришли. У меня есть дело. В первую очередь к вам, но… – он переводит взгляд на Никеля, уже вовсю болтающим с Циссой. – Ваш муж тоже может пригодиться.
Асти видит, как меняется мое лицо, и делает скупой жест.
– Ничего особенного, – он говорит успокаивающе, желая на корню пресечь возможный мандраж. – Странница вашей квалификации легко справится с ним.
– Что за дело? – теперь моя очередь становится бесстрастной. Неужели он подумал, что я впаду в истерику только от одного упоминания об услуге. – И где вы собираетесь проверять мою квалификацию? Прямо на корабле?
По лице арзиса пробегает скупая улыбка. Значит, я правильно догадалась насчет испытания.
– Нет, наш корабль всего лишь плавсредство. Задание для вас… Даже не задание, а, скорее, задачка найдется во-он там, – он снова отворачивается к стеклу, прищуривается и показывает вдаль. – В Сатитару.
Я смотрю по направлению его руки, и сердце пропускает удар. Что-то изменилось – подводный пейзаж уже не так равномерно темен. В слабом свете, проникающим на глубину, проступает рельеф дна. Холмы, овраги и целые горы. Под кораблем раскинулись нагромождения камней, кое-где приобретающие облик руин. С интересом подхожу прямо к стеклу.
Цисса, до этого выдающий фразы со скоростью пулемета, замолкает и подает знак одному из сидящих перед компьютерами военному. Освещение в рубке гаснет, остаются лишь синеватые блики многочисленных мониторов. В почтительной тишине и почти полной темноте крешейк вплывает на территорию самого известного подводного города во всех Сопредельных мирах.
– Вы разочарованы? – Треор внимательно следит за мной. – Попади вы в наш мир хотя бы на тысячу лет раньше, все выглядело бы совсем иначе. Древние атланты строили крепкие и основательные здания. Но, к сожалению, даже самая надежная кладка не может долго сопротивляться течению времени…
– Вовсе нет. Это грандиозно… – я ничуть не преувеличиваю. Сам факт наличия на морском дне человеческого города, пусть даже превратившегося в развалины, поражает воображение.
Крешейк проплывает вблизи дома, от которого остались лишь несимметрично разрушенные стены и пустые глазницы окон, и становится видно – каждый камень в городе покрыт толстым слоем темных колышущихся водорослей.
– Мы не будет включать внешнего освещения. Скоро здесь станет ярче, – говорит руководящий, и, словно, повинуясь его словам, в городе зажигаются огни.
По телу пробегает дрожь. Создается впечатление, будто город ожил, вырванный нашим появлением из колдовского сна. Однотонный и безлюдный пейзаж приобретает краски: в дрожащих очагах зеленого света проявляются приглушенные цвета подводной растительности. Медленно покачиваются бесформенные столбы бурых водорослей, вспыхивают красные ленты ламинарии, подмигивают желтые шары саргасуума. Вспугнутые кораблем, мимо проносятся стайки рыб.
Грандиозно. Я всегда хотела посетить Атлантис, но о том, чтобы проплыть над затопленным городом, не смела даже мечтать. У меня сдавливает горло от такой потрясающей красоты. Кажется, еще чуть-чуть, и я расплачусь. Разревусь от счастья, как сентиментальная девчонка. Единственное, что удерживает меня от потери имиджа «сильной женщины» – мысль, что вокруг полно военных. Затылок сверлит чувство пристального взгляда.
Украдкой поворачиваю голову и вижу стоящего поодаль Никеля. Он один из всех собравшихся может понять переполняющие меня чувства. И это он, а не кто-то из военных, смотрит на меня. Вместо того, чтобы разглядывать диковинный мир за окном, разглядывает меня. Голова чуть опущена, на губах – легкая улыбка. В его взгляде такое восхищение, что я теряюсь и снова обращаю внимание в Сатитару.
Приходит пронзительное желание – остаться наедине. Прямо здесь и прямо сейчас, застыв крошечной точкой перед огромной панорамой подводного царства. Чтобы я, он и руины древнего города, и больше – никого на всем корабле.
– Командор, – из глубин рубки доносится чей-то голос. – На территории города замечены оторванные.
