Текст книги "Злая Кровь (CИ)"
Автор книги: Людмила Константа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
– А гонения на некромантов когда начались? – поинтересовалась я, думая, что Лукос и операция зачистки Инквизиции как-то связанны между собой, но тут я ошиблась.
– Лет за сто до рождения исследователя, – уверенно сказал Идрис.
Значит формально это никак не связанно, но я по-прежнему чувствовала, что все это взаимосвязано и именно из-за Лукоса, у некромантов и инквизиторов проснулся интерес ко мне. Тут влез молчавший до этого весь вечер Дионис и озвучил ту самую мысль, которая мучила меня, не давая покоя:
– Какая разница, кто и сколько живет? Главное, что мы никак не можем понять, зачем Шимаре разрабатывал все эти чудовищные ритуалы по скрещиванию и присутствовал при самих процессах, если верить словам Великого Комтура. Почему он разработал процедуру, после которой его дар передался дочери, а в последствие только от девочки к девочке? И заметьте, нет ни слова о том, как он это провернул.
– А еще бы неплохо было понять, почему в своих исследованиях он создавал химеру именно из крови орков и сильфов, – подлила я масла в огонь, но Лерой тут же пояснил:
– Эти расы не способны иметь детей на стороне, как, к примеру, эльфы и прости Самаэль, синигами. Пусть редко, но создают семьи с человеческими женщинами.
– Лукосу стало интересно, какие качества унаследует полукровка? – скептически отозвался Самаэль, никак не отреагировав, что его привели в качестве примера, – бред. Он ведь специально отбирал определенный дар от каждого родителя, это уже не полукровка, а именно химера, ну путай.
– Спасибо за уточнение, мы это и так знаем, – сдержанно вставила я слово в их спор, – будь это так, Лерой, он бы остановился на одном эксперименте, а он продолжал мешать кровь, как будто пытался добиться определенного результата. Вы с братом обещали связаться со своим отцом по поводу экспериментов Лукоса.
– Мы отправили письмо, не переживай и уже скоро получим ответ.
Я бездумно прошелестела еще несколькими страницами книги-справочника о расе драконов и прочитала вслух, чтобы все слышали:
– Внучка известного исследователя, великого мага Лукаса Шимаре, являясь успешным продуктом слияния лучших чистокровных представителей мира Хаадрад, несущих в себе мир и созидание, родила от владетельного золотого дракона темноволосую девочку, названную Таисой. В ней с самого рождения сочетались не только ум и красота, но и необычайные способности к тонкой энергии, а также огромный потенциал личного поля, доставшийся от отца. Впервые в истории мира способность быстро восстанавливаться унаследовал не дракон, а существо нового поколения.
– Звучит мерзко: существо нового поколения, – посетовала Ядвига и тут же спохватилась, – Яра, прости меня, я совсем не имела в виду тебя и твоих родственниц. Просто все описывается с таким цинизмом по отношению к живому человеку. Яра, ты меня слышишь?
– Да слышу, слышу, не верещи ты так, – рассеянно отозвалась я на душевные муки подруги, а сама вглядывалась в знакомые черты на портрете.
Со следующей страницы на меня смотрела белокожая зеленоглазая девушка лет шестнадцати. В каждой черточке, в гордой посадке головы с пышными черными волосами, в развороте покатых полных плеч, сквозила неприкрытая уверенность в себе и тонкая насмешка над окружающим миром. Девушка знала о себе много больше, чем все остальные и явно гордилась этим. Это не была надменность, чувство превосходства над всеми остальными, просто она была другая, совсем. И это не пафос, для нее это была констатация факта.
– Какая красавица, очень необычная внешность, очень похожа на тебя, особенно глазами, – резюмировала ведунья, заглянув мне за плечо.
– Естественно, – хмуро сообщила я о своем неприятном открытии, – это ведь моя мать, только знаю я ее не как Таису, а как Таисию Александровну.
Эта женщина начала ходить ко мне в детский дом тогда, когда мне уже исполнилось шестнадцать лет, и делала это так часто, что меня вскоре начало тошнить от ее общества. Я стараюсь жить без особых претензий к судьбе, к другим и самой себе, поэтому никогда не осуждала ее за то, что она решила оставить меня на попечение государства. При всем при этом, она ни разу не назвала мне причины, почему когда-то оставила меня и решила возобновить общение. Хотя, честно говоря, мне это было совсем не интересно, и я не спрашивала. Несмотря на равнодушие к этой женщине, я категорически отказывалась принимать ее мнимую заботу. Совершенно не желаю участвовать в игры абсолютно чужой женщины.
– Так ты ее знаешь? – удивился Лерой, выхватывая книгу.
Он с братом всматривался в портрет так, словно собирался призвать сюда изображенную на бумаге женщину.
– Действительно, фантастически красивая девушка. Прости, Ярослава, ты, конечно, хороша, но твоя мать просто вне конкуренции.
Мужчины все меряют одним критерием, но мне плевать.
– Нам доводилось пересекаться, – я не стала вдаваться в подробности.
Ребята от меня знали, что представляет собой стандартный детский дом и что я не любила подолгу об этом вспоминать. Не скажу, что у меня много плохих мыслей о детстве, просто не хотелось ни с кем ими делиться.
Поняв, что ничего больше они от меня не услышат, Идрис подытожил:
– Я тут все записывал. У нас получилось нечто похожее на фамильную цепь Ярославы, где все началось с прабабушки Береники, а закончилось на матери. Таиса, судя по всему, отправилась в мир Яры в самый последний момент, где и родила. Только не понятно, кто выступал в роли отца Ярославы?
– Почему там, а не здесь? – не согласилась Ядвига, – она могла отправиться уже с младенцем. Беременным категорически запрещено пользоваться Переходом, зачастую это вызывает смерть плода.
– Все правильно, Ядвига, – равнодушно произнесла я, – она прекрасно об этом знала, и по какой-то причине скрываясь, выбрала другое измерение. Она надеялась, что легко отделается от лишнего груза, а когда это не получилось, отдала меня в чужие руки.
– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – спросила подруга, с жалостью глядя на меня, но от этого меня передернуло:
– А тут не о чем говорить, – отрезала я, – кто-нибудь помнит, когда точно умер Лукос и от чего?
– Двадцать три года назад, если мне не изменяет память, – тут же навскидку прикинул Лерой, – но точно не помню, от чего, там было замешено какое-то проклятие, он уснул и не проснулся. А что?
– Ничего, просто мне как раз двадцать три года и в этот момент Таиса совершила переход в мой мир, – окончательно запутавшись, пробормотала я, – а в книгах нигде про это записей нет. И с какой расой Лукос совершал ритуал над матерью, тоже не известно.
– Интересно, почему все-таки она сбежала? – задумчиво протянул Самаэль.
Неожиданно, его ладонь осторожно коснулась моих пальцев под столом, словно он хотел меня поддержать. Я осторожно высвободила руку, погладив ладонь парня тыльной стороной указательного пальца, и не стала комментировать его слова. И так понятно, что она не стала бы этого делать, если того не требовала ситуация.
– Опять начинаются гадания, – прервал наше молчание Лерой, – а мне пришла в голову одна интересная мысль, зачем Лукос проводил все эти исследования и выверено создавал химеру.
– Среди нас появился внештатный гений, – ехидно прокомментировала Ядвига, смело отвечая на яростный взгляд мага.
Вступать в полемику он мудро не стал, продолжив:
– Лукос со своими четырьмя соратниками создал исцеляющий от любых недугов артефакт, но Сангреаль плохо работал у первых потоков других создателей. А через поколение и вовсе перестал давать хоть какой-то результат. Дело в крови, мне кажется, она ключ к чаше и именно поэтому Ярославой интересуются не только некроманты, но и Инквизиция. Сангреаль увеличивает способности хозяина, если принимает его за своего. Обратите внимание, что в потомках других создателей артефакта нет дара к врачевательству в той степени, чтобы чаша признала его.
– Все исследования и разработанные ритуалы Лукаса были направленны не на то, чтобы получить универсального мага, а чтобы сохранить ключ в работе Сангреаля и оставить его за своим родом? – неуверенно выдохнула я, думая о том, что он прав насчет некромантов.
Им бы точно пригодилась моя кровь, не зря же Художник настойчиво предлагал мне дружбу. Стал бы он знакомиться со мной, если бы нуждался только в ключе. Он наверняка хочет знать, как именно Лукос создавал свою идеальную химеру и на что она способна. И как только он поймет все возможности крови химеры, тут же появиться с новыми предложениями о сотрудничестве. Ему нужно чтобы я пошла за ним добровольно.
Лерой пожал плечами:
– Это самое логичное объяснение.
– Ну, конечно, – обрадованно подскочил Идрис на месте, – единственное, что не понятно, так это к чему сложности, ведь у него кроме дочери был и старший сын.
– Действительно, – согласился с этим Самаэль, – зачем изобретать сложные формулы, сопоставлять и подтягивать различные факторы, ломать саму природу, чтобы такой дар перешел к женщине? Проще было работать просто над сохранением дара в передаче от отца к сыну.
– Да, проще просто поспособствовать сохранению дара через мужское начало, – так же согласилась и Ядвига.
– Что же мы все время упускаем, – расстроилась я.
Картинка никак не складывалась, что-то то мешало, то выпадало из единой системы.
– Мы уже устали думать, лично у меня мозги скоро вскипят, – качнулся на месте Лерой, – давайте подождем немного, что нам расскажет отец, он все-таки работал над темой Лукоса.
Парень устало откинулся на спинку дивана и вытянул длинные ноги, которые давно затекли от долгого сидения на одном месте. Под голубыми глазами пролегли тени, зрительно увеличивая и без того длинный орлиный нос. Напротив, висели старые часы размером в человеческий рост, с боем: они показывали почти десять часов вечера. Всем давно была пора спать и готовиться к завтрашнему дню.
Первым поднялся Самаэль. Он пожал руки братьям и странно молчаливому сегодня Дионису. Отвечая на их удивленные взгляды и стараясь не смотреть в мою сторону, он невозмутимо выдал:
– Вы идите, а я уберу книги на место и провожу Ярославу.
Ребята понятливо переглянулись и уходя, подхватили Ядвигу, решившую во что бы то ни стало остаться здесь. Она никак не хотела бросать нас одних, но Лерой с диким хохотом закинул извивающуюся барышню себе на плечо и вынес из библиотеки. Устав вырываться и рычать, девушка пообещала превратить его в жабу при первой же возможности. Что было дальше, мы уже не слышали, поскольку они удалились от нас на далеко расстояние.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Избегая смотреть на Самаэля, я быстро сложила заботливо отобранные Хранителем Слова книги в три высокие горки и схватила ту, которую еще никто не просмотрел. Самаэль, глядя на мое рвение только улыбнулся:
– Я смотрю, тебе не спится, собралась просидеть здесь всю ночь?
– Я все равно не усну, пока мои мысли не придут в относительный порядок.
Самаэль сел напротив и закинул руки за плечи, сцепив ладони замком, ухватился за затылок. Взгляд пугающе черных глаз без белой сетчатки остановился на мне, я увидела свое четкое отражение. От молодого мужчина пошла ненавязчивая волна тепла, он не хотел бросать меня здесь одну наедине с невеселыми мыслями.
– И какие именно мысли не дают тебе покоя?
– Вообще-то, их две, – призналась я, по-прежнему стараясь смотреть куда угодно, но только не на синигами.
Мне не давали покоя слова Шармада о том, во что превращается женщина, которая повелась на ухаживания синигами. Меньше всего мне хотелось разделить участь супруги Браоза л-Амори и потерять личность.
– Про одну мысль я догадываюсь, ты думаешь, зачем именно он разрабатывал свои ритуалы, ведь смысла передавать способности именно женщине, просто нет. Это против природы, ну не может женщина быть врачевателем, как и магом. Ведьма, ведунья, травница, гадалка, кто угодно, но не это.
– Тебе, наверное, покажется странным, – чуть замедленно проговорила я, – но, если допустить мысль, что все было наоборот, и он хотел исправить ошибку природы, но от ритуалов рождались только девочки, при чем, с усилившимся даром врачевателя.
– Ты хочешь сказать, что у Лукоса на самом деле не было способностей, зато были у дочери?
– Ну, это выглядит логично, подумай сам. Просмотрев кучу книг, я не увидела ни одной статьи, посвященной дару Лукоса, нет ни одного упоминания о том, что он вылечит того-то от той-то болезни. Сплошная констатация, что он врачеватель, потому что передал дар с помощью ритуала своей дочери.
– А он мог и не передавать, а наоборот пытаться сделать все, чтобы эта сила перешла его наследникам по мужской линии, но, как назло, рождались девчонки.
– Может ты и права, как я сам об этом не подумал? – Самаэль выглядел удивленным, но продолжал улыбаться, время от времени показывая верхние клыки, которые были короче и тоньше, чем у орка.
– У тебя воспитание другое, поэтому и не мог представить, что такое возможно, – улыбнулась я.
Самаэль ласково прищурился и кивнул:
– Он пытался разбавить кровь дочери, работал над рождением мальчиков, а талантливый представитель другой расы, по определению должен был доминировать над Береникой. Только вышло совсем не то, что он предполагал, хотя дар действительно смог передаться потомку, а не уйти в небытие, как это часто бывает. Но это только теория.
– Ну не совсем теория, – не согласилась я с его выводом, – видишь ли, доминирующие отличия человека с высокой вероятностью передадутся потомку и именно по женской линии, по крайней мере, особенности нервной системы, а сюда же входит и интеллектуальная сторона, которая так же передается от женщины. Дар врачевателя в роду Шимаре был настолько силен, что даже разбавление кровью орков, сильфами и драконами не помогли через ритуал ослабить его, чтобы передать кому-то еще. Хотя…
– Что? – Самаэль с готовностью подался вперед и положил мне руку на колено, которую я, подумав, не стала стряхивать.
– Хотя здесь тоже вопрос: почему начиная с дочери Береники, рождались исключительно девочки?
– Я сейчас уверен только в одном, – заявил Самаэль глядя мне в глаза – этот Лукос был исключительным мерзавцем, причем с огромным самомнением. Он мог прославиться, выведя свою талантливую необычную дочь в свет, и может быть, сейчас Ассоциация Врачевателей не прислушивалась бы к Инквизиции и не стопорилась на месте, пока умирают тысячи больных, потому что у нас сегодня нет таких сильных целителей, как были раньше.
– Я уверенна, что есть и искать их надо именно среди ваших женщин.
– Интересная теория, но проверить ее мы никак сейчас не можем.
– Это не теория, Самаэль, – я собралась с мыслями, понимая, что синигами очень сложно будет объяснить свою мысль, – я уже сказала, что нервная система наследуется именно по женскому типу, а магия, врачевательство строиться на умении сильной визуализации, на силе мысли, понимаешь? У нас это очень давно доказал один ученый, Этинген. Это действительно работает.
– Тем не менее, магов среди мужчин гораздо больше, – скептически напомнил мужчина, на что я только отмахнулась.
– Я не беру в расчет руническую магию, боевую, практическую, где все завязано на стройной системе формул, символов и внутренней энергетике человека. Я говорю только про внутренний план: женщине гораздо проще сосредоточится и увидеть желаемое, поэтому у них больше развита способность к визуализации. Именно то, на чем и построено ваше целительство: врачеватель работает с мыслью. Это вовсе не значит, что на это не способен мужчина, просто нам это проще сделать, понял?
– Частично, главное, что ты уверенна, что ты не одна, вас таких много и это тебя успокаивает.
По крайней мере, я на это надеюсь, в конце концов, правила моего мира вовсе не обязательно работают и здесь. Все может быть совсем по-другому. Ясно одно: без информации от отца братьев Ярдлеев мы сейчас дальше не продвинемся. Ритуалов и оценок по исследованиям Лукоса в открытом доступе просто нет.
– Но я все равно не могу понять, почему Лукос создал химеру именно из крови орка, дракона и сильфа?
– Может он имел какие-то мысли относительно того, что только эти расы будут способны принести ему талантливого наследника мужского пола?
– Как-то слишком долго он к этому шел. Смотри, его биография.
Мы склонились над жизнеописанием исследователя, основавшего мой род, и под конец чтения я была сильно разочарована. Никакой мистики, божественной крови или невероятного таланта. Лукас был очень средним, я бы даже сказала заурядным человеком, а идея создания Сангреаля вообще изначально принадлежала другому исследователю.
Он родился в семье богатых виконтов Эрве, лишь впоследствии изменив фамилию, в крупном королевстве Адальвор и если я ничего не путаю, именно там служит Шармад, только совмещая должность преподавателя в аз-Зайтуне. Эрве не отличались особой знатностью, но были известны благодаря деловой хватке и ценным породам деревьев, тщательно взращиваемых на их землях. По годовому бюджету, земли Лоар, не редко во много раз превосходили самые богатые графства Адальвора.
Что примечательно, в роду Лукаса до него не было ни ведьм, ни магов, ни тем более врачевателей, то есть вообще. Зато вблизи его родового замка на протяжении многих веков жили какие-то лесные травницы, лица которых никто никогда не видел, но они обладали чудесным даром исцелять немощных. И когда Лукас заявил, что в нем проснулся дар врачевателя и начал работать над различными исследованиями, доказывая всем, что он непревзойденный гений, чудесные исцеления в лесах Лоара прекратились.
Как я и предположила ранее, ни одного известного исцеления Лукаса не было приведено, все это только слухи, тщательно распускаемые им самим. Несчастные страждущие теперь приходили в замок, так называемого мага-исследователя, чтобы вылечиться от болезни. Но кто их лечил на самом деле, уточнено не было, все просто предполагали, что это сам хозяин.
– У меня все больше и больше уверенности, что имя Лукаса на самом деле это большая фикция, – заявила я, пробегая взглядом мелко написанный текст, – и даром целительства владели женщины рода Эрве, просто было не принято говорить об этом вслух. А Лукосу очень хотелось не только прославиться, но и оставить своим наследникам часть этой силы. Только все равно рождались девочки, и каждое поколение было еще более сильным, чем предыдущие.
– Может это заслуга Лукаса? – чуть помедлив, проговорил Самаэль, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Может, – не стала отрицать я, – но об этом мы узнаем, только если увидим хоть часть его записей и формул.
– Ярослава, – мягко позвал Самаэль, и от этого голоса у меня где-то внутри оборвалась тонкая нить, связывающая разум с трезвым миром.
Не отрывая головы от биографии своегорода, я через силу пробурчала:
– Что случилось?
– У ничего, а вот ты не хочешь поинтересоваться, кто после исчезновения твоей матери наследовал титул Эрве-Шимаре и все богатство виконтов, их земли? Смотри, здесь написано, что наследников по мужской линии не было несколько поколений, и король разрешил передавать титул по женской линии, пока не родиться мальчик. После смерти Лукоса, все должно наследовать твоя мать или ты, если ее нет в живых.
– Видимо, чтобы я не задавала подобных вопросов, со стороны Ордена Солнца не было попыток мне рассказать что-то о моей семье, если, конечно, не считать сердобольного Вернера, – с усмешкой отозвалась я и резким движением захлопнула книгу.
Да, я была сильно возмущена наглостью Великого Магистра, как ловко он переставлял фигуры, словно играл в партию шахмат. Но ладно бы он просто умолчал об этом, но он ведь еще и удочерил меня, номинально лишив возможности восстановить свои права, если это вдруг взбредет мне в голову. И если до богатств рода Эрве мне вообще нет никакого дела, то это решение должно было приниматься только мной и больше никем!
– Самаэль, тебе лучше знать, что здесь твориться за бардак, – зашла я издалека, – но как можно доказать, что Лукас – отец моей прабабушки? Что я прямой потомок и возможно единственная наследница земель Лоар, если, конечно, эти земли существуют и сейчас?
– Про земли ничего тебе сказать не могу, – с пониманием улыбнулся синигами, – но пока ты не совершеннолетняя, то за тебя отвечает опекун, в данном случае Магистр Ордена Солнца и конечно же распоряжается феодом, доходами от него и прочими приятностями. Здесь совершеннолетие у женщин наступает в двадцать пять лет или с рождением первого ребенка.
– Какой же ушлый у меня приемный отец, – прошипела я, досадуя, как легко он обвел меня вокруг пальца.
Хотя при чем тут он? Я сама встала в позицию, позволив делать со мной все, что ему будет выгодно. Мне хотелось вернуться обратно, и развесив уши, я прекрасно осознавала, что мне бессовестно врут, пыталась снять с себя ответственность принимаемых решений. Психанула я только один раз, когда решилась пойти против правил и вылечить несчастного юношу, зная, что этого не оставят без последствий. Но и здесь Магистр подсуетился и бросил мне «спасительную» кость в виде брака с его посыльным, сэром Озрельном. А это значит только одно, что после свадьбы мое состояние, уж не знаю, какое оно там сейчас на самом деле, но оно останется внутри Ордена, мне никто не даст им распоряжаться.
Получается, я сама связала себя по рукам и ногам, когда согласилась быть в роли наблюдателя. Да ни за что на свете я не вернусь домой, зная, что здесь прекрасно дышится Вернеру с его хозяином и Инквизиция чувствует себя более чем вольготно, издеваясь над несчастными больными людьми и пугая их сказками о некромантах!
– У тебя как-то страшно блестят глаза, – вдруг тихо признался Самаэль, все это время тщательно рассматривая мое лицо.
А я и не заметила, как дрожат мои руки, то ли от возбуждения, то ли от того, что я замерла, а синигами старательно разминает их, пытаясь разогнать кровь. Чувствуя себя немного неловко, я осторожно высвободилась из его ненавязчивых объятий.
– Они всегда горят, когда я злюсь. Помнишь, после первой пары я пересказала вам суть беседы с кардиналом Гаспаром и сэром Вернером?
– Помню, – кивнул синигами, помрачнев прямо на глазах, – честно говоря, это дикая традиция, у нас ее нет, мы не считаем женщин товаром. По крайней мере, это относиться к жителям Ледяного Озера. Надо что-то делать, но что именно, я просто не представляю. Многие не делают из этого проблему, поскольку привыкли к такому образу жизни, так что трудно будет спрашивать у кого-то совета. Хотя может тебе Ядвига подскажет?
– У Ядвиги я уже спрашивала сегодня, – я отрицательно качнула головой, – но у нее уже все решено с детства, она помолвлена, и жених просто внесет за нее деньги в академию, когда придет срок. Знаю!
Последнее слово я выкрикнула с такой искренней радостью, что Самаэль даже отшатнулся, а потом подозрительно уточнил:
– Что именно?
От переполнявших меня чувств, я схватила приятеля за руку, почувствовала приятное покалывание в кончиках пальцев и выпалила на едином дыхании:
– Мне нужен фиктивный жених!
Синигами не выдержал и неприлично открыл рот:
– Что за ерунда, ты сама себя слышишь? Как жених может быть фиктивным?
Так же, как и брак по расчету, у меня в стране и не такое бывает, но об этом рассказывать ему я, конечно же, не стала.
– А такой, что внесет за меня нужную сумму, обставив Вернера и Гаспара, но после окончания академии не потребует проведения свадьбы. За три года уж я придумаю, как избежать подобной участи, мне совершенно не нужен второй опекун.
– Тебе нужно прикрытие, чтобы тебя никто не дергал несколько лет? – наконец догадался Самаэль, и, кажется, даже расслабился.
Честно говоря, но мне почему-то было важно увидеть именно эту реакцию. Она говорила лучше любых слов о том, что ему далеко не все равно, что со мной происходит. Поглаживание по плечику в расчет не принимается.
– Именно, но этот самый отважный мужчина должен быть достаточно богат, – принялась рассуждать я, – вряд ли Инквизиция и Орден, принимая во внимание мою кровь и богатые земли Эрве, поскупятся на дань академии. Между собой-то они будут соревноваться не на шутку.
– Такой мужчина у тебя есть, – приняв как можно более равнодушный вид, невзначай бросил синигами, – я легко могу тебе помочь в этом, у моей семьи совсем не бедные наделы. Я, конечно, не монарх богатого королевства, но не уступаю Орденским наследникам.
– И не боишься, что на тебя начнут давить храмовники и кардиналы? – в ожидании ответа, прищурилась я.
Самаэль закатил черные, как ночь глаза и фыркнул:
– Еще я людей не боялся. Ваши законы меня мало волнуют, я и то здесь оказался, потому что академия на коленях умоляла прислать кого-нибудь по обмену. Мы не жалуем человеческое общество и принимаем его не охотно
– Верю.
Я искренне улыбалась, а когда поняла, что палюсь по-крупному, тут же приняла более серьезный вид. Не зачем ему знать, что я буквально растаяла от его ненавязчивого предложения. Господи, да что это со мной?
– Но здесь дело в другом, мне надо подобрать кандидатуру так, чтобы остаться с поддержкой Ордена и при этом щелкнуть его по носу. И чтобы Инквизиция, видя все это, выла от тщетности что-то изменить и при каждом своем следующем шаге, ошибалась. Было бы неплохо, если две сильные структуры, конкурирующие во всем друг с другом, просто передрались бы между собой.
– Это значит, что я не подхожу? – с затаенной обидой, надменно процедил Самаэль.
Не зная, как извиниться, и чтобы он понял меня правильно, я поднялась вслед за молодым магом и попыталась не дать ему уйти. Кто бы мог подумать, что он такой гордый, хотя в общении кажется совсем простым.
– Самаэль, ну что ты, в самом деле, как ребенок, я говорю тебе о серьезных вещах, а ты включаешь обиженную девочку! – неловко обогнув приятеля, я схватила его за грудки и притянула к себе:
– Просто доверься мне, хорошо?
– Как мне доверять тебе, если ты сама не даешь этого сделать? – прошептал он, перестав на миг сопротивляться, – ты боишься довериться мне. Как следовать твоим словам?
В черных зеркальных глазах я видела свое отражение: уставшая, осунувшаяся брюнетка с всклокоченным удлиненным каре и с надеждой смотрящая на оппонента. Дура. Отпустив Самаэля, я попыталась придать голосу нейтральный тон, хотя сейчас мне хотелось совсем другого:
– Я бы доверяла тебе, как себе и может быть даже больше, но ты ведь постоянно держишь от меня ментальный блок. Я совсем ничего от тебя не чувствую, ни холода, ни тепла, хотя раньше было и то, и другое.
Самаэль на это лишь криво усмехнулся.
– Заметила, значит. Да, я закрываюсь, но только потому, что не хочу даже малейшего воздействия на твое сознание. Забавно, раньше мне было все равно, как на меня реагируют женщины.
– Ты ведь сам говорил, что твой гаш защищает меня, и я не впаду под этот магнетизм. Ты ведь раньше не закрывался и меня не затянуло?
– Я точно не знаю, это могло быть случайностью, – он начал отнекивался, как мог, но была еще какая-то причина, и он прекрасно понимал, что я это вижу, – в любом случае, не хочу рисковать, поэтому пока будет именно так.
– Пока?
Самаэль немного помолчал, а потом решительно заявил:
– Как только мне удастся разобраться с самим собой, я обязательно сообщу тебе об этом и возможно сниму блок.
Ошибка Самаэля в том, что он слишком зациклился на себе и своих ощущениях. При этом он забыл или просто не посчитал нужным спросить моего мнения и что нужно именно мне. Если бы он это сделал, возможно, мы бы действительно обыграли эту сценку с фиктивным женихом и невестой с нами в главной роли, а как столкнуть лбами Орден и Инквизицию, я бы придумала потом. Это было бы сложнее и опаснее, но я бы пошла это. Наверное, потому что в некоторые моменты я все-таки не боюсь в чем-то признаться себе и сделать шаг вперед. Но насильно ведь мил не будешь?
Я отступила от него по направлению к выходу и улыбнулась, надеюсь задорно и без тени грусти, хотя какого веселья не ощущала:
– Хорошо. Тогда, когда я разберусь со своей родней и замужеством, я тоже тебе сообщу. Возможно.
Держать он меня не стал, видимо опять решив за двоих, что мне надо побыть одной. Что ж, не мне быть против такого исхода.
Уже за полночь, лежа в постели в своих курсантских покоях, я вдруг поняла, на ком можно остановить свой выбор. Это было бы просто идеальным преступлением. Хороший удар под дых кардиналу Гаспару, потому что его обойдет юнец, а Великий Комтур вообще почувствует себя оплеванным. Здесь только Магистр остается в тени, но и до него я обязательно доберусь, в этом я не сомневаюсь.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Если утро начинается не с кофе, то к черту такое утро. Эту простую истину я вдруг поняла, стоя в пять утра среди таких же сонных курсантов в ненавистной Вилле Мистерий. По приказу Зоара, сурового декана факультета оперативников, мы изо всех сил вытягивали спину, словно хотели посоперничать с гитарными струнами, а его все равно не устраивало наше звучание.
Зоару на вид можно было смело дать лет сорок. Ниже меня ростом почти на пол головы, без выдающегося разворота плеч, он казался даже щупленьким. Хотя на самом деле обладал жилистым, хорошо тренированным телом воина, это было понятно по тому, с какой грацией и скоростью он передвигался. Мужчина сильно отличался от многих моих курсантов, которые бездумно гнались за прокачанными мышцами в неимоверных количествах, уверенными, что это главное подспорье хорошего воина. При этом многие совершенно забывали о ловкости, сноровке, терпении, а главное – умении включать мозги, когда того требует ситуация.
Небольшие, глубоко посаженные светлые глаза преподавателя цепко вгрызались в самую глубь, когда он смотрел на тебя. Мне хватило всего двух секунд, когда он повернулся, чтобы меня непроизвольно затрясло. Стараясь скрыть предательское поведение тела, я неимоверным усилием вытянулась еще больше и не видела, как Зоар поощрительно улыбнулся. Обойдя стройный ряд курсантов, поднятых по тревоге, он недовольно проскрипел то ли прокуренным, то ли простуженным голосом:
– Я ожидал увидеть более сплоченный коллектив, а сейчас передо мной просто кучка домашних птенцов. Хорошо, что за физическую подготовку отвечаю не я, иначе вы сегодня же вылетели отсюда. Хотя к вашему несчастью, за этим я тоже буду следить.
Мужчина замолчал на несколько мгновений, чтобы все осознали глубину пропасти, в которую они упали по своей наивности и продолжил:
– Кто еще не понял, то я на несколько ближайших лет ваш самый близкий и родной человек здесь. Я декан вашего факультета и обращаться ко мне следует просто по имени Зоар и помнить, что терпеть не могу всякие формальности. Ясно?
Проникновенная речь преподавателя подействовала или просто мы осознали, что не спим, но ответили «да» вполне четко, а главное, одновременно. Зоар слегка поморщился, показывая, что мы не дотянули до его стандарта, но зацикливаться на этом в этот раз не стал:
