Текст книги "Злая Кровь (CИ)"
Автор книги: Людмила Константа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Как именно можно принять мир я не стала спрашивать, с этого орка станется посмеяться над моим невежеством.
– Я не буду обещать ничего конкретного, но главное твои доводы услышаны. Может, все-таки расскажешь об этом самом Тарантесе? Как так получилось, что он решил участвовать в недвусмысленном ритуале с человеческой женщиной?
– Помнишь, я сказал, что у меня на тебя планы?
Какое интригующее начало. Желание шутить в этот раз пропало сразу, особенно стоило посмотреть на мгновенно посерьезневшего Шармада. Видя, как время занятий неумолимо уходит, я умоляюще попросила:
– Не тяни.
– У орков, особенно степных, таких как я, неимоверно силен голос крови. Чтобы ты понимала, о чем говорю, я расскажу тебе о наших шаманах. Они есть в каждом племени, а мы называем это передвижным городом, поскольку нигде подолгу не задерживаемся, а население у нас не маленькое. Каждый шаман, это правая рука ярла и самый уважаемый орк в племени. Им становиться не самый талантливый и сильный, а наиболее мудрый из тех, у кого нет тяги к роду, чтобы он мог размышлять трезво и принимать взвешенные решения, не руководствуясь родственными чувствами.
– Я понимаю, что такое родственные чувства, но, по-моему, умение думать от них никак не зависят?
– Не понимаешь, – усмехнулся орк, – мы не просто ощущаем присутствующего рядом выходца из нашего племени, это на уровне физических ощущений. Мы способны различить холод, радость, боль, даже вкус еды, если он сильно выражен. Как понимаешь, это несколько мешает думать рационально, сильная эмоциональная привязка.
Я молча жевала губы: кто бы мог подумать, что такие большие и сильные орки могут оказаться настолько чувствительными, ну по крайней мере, по отношению друг к другу. Видя мое небольшое замешательство, Шармад не стал ничего комментировать, просто продолжив свой монолог:
– Как-то давно, по неизвестной причине, наш племенной шаман посоветовал ярлу Шииниду отдать своего младшего сына во имя великих целей магу и исследователю Лукасу Шимаре. С ним никто не стал тогда спорить, хотя сердце ярла разрывалось на части, но авторитет шамана, как всегда, перевесил. Его духи, с которыми он постоянно общался, сказали, что это изменит судьбу всех степных орков.
Что же это делается: я ведь наивно полагала, что это только мне приписали в предки сумасшедшего родственника. А все гораздо прозаичнее: дело в самом мире, здесь психов просто поставили на поток.
– Ну и как? – исключительно в рамках научной ценности поинтересовалась я, – судьба-то изменилась?
– Ты не поверишь, но кардинально, – орк обнажил длинные, явно выпирающие клыки и чуть сузил раскосые светло-карие глаза, – с теми дивидендами и протекцией, что маг выдал за сына ярла, совсем не удивительно, что сегодня мы служим верой и правдой одной из сильнейших корон. Своих земель, которые, вы люди ассоциируете с Родиной, у нас нет. В этом отношении мы предпочитаем быть свободными.
Немного подумав, я была вынуждена согласиться с Шармадом: уверенность в завтрашнем дне действительно неплоха награда.
– Все замечательно, но ты ведь не зря сделал акцент, что орки чувствуют родственную связь? И дело совсем не в ваших шаманах.
– Сообразила, – хмыкнул Шармад скорее с удовольствием, чем с удивлением, – я уж думал и это пропустить. Так вот, Тарантес, это тот, о ком ты спрашивала, был младшим сыном моего дедушки в четвертом поколении.
Я почему-то думала, что лимит потрясений для меня на это день закончился еще утром, в кабинете ректора, поэтому к такому оказалась не готова. А орк, воспользовавшись моей секундной заминкой, тут же провел очень болезненный захват:
– Не поверишь, но очень сложно смотреть на тебя, на себя и искать родственные связи, – пытаясь выбраться из железных рук орка, пропыхтела я тому прямо в хищно вытянувшееся ухо.
Вообще у орков уши были чуть больше, чем человеческие и так забавно топорщились, что напоминали овчарок. Монстр с роскошной бронзовой кожей, по мягкости и шелковистости уступающий разве только новорожденному, не стал сразу освобождать меня и весело отозвался в ответ:
– Хочешь сказать, что может быть между чудовищем и красавицей?
Я, наконец, кое-как сумела выпрямиться и с достоинством поправила:
– Против красавицы ничего не имею, но до монстра ты немного не дотягиваешь. У вас, орков, какая-то своя, немного дикая, стихийная красота, хотя в первую встречу ты меня немного напугал, не скрою. Но ты прав, так сразу принять новую информацию я пока не могу.
– Да не принимай, от твоего отношения все равно ничего не измениться. Но, честно говоря, я тебе немного завидую, – чуть помолчав, мужчина некоторое время собирался с мыслями и произнес:
– Ты не понимаешь, что такое ощущать своего родственника, даже очень дальнего, в котором едва соберется горстка твоей крови. Это постоянная, ничем не прерывающаяся эмпатическая связь. Хотя я должен быть доволен, что чувствую тебя не явно, а отголоском.
– Ничем? – тут же усомнилась я, – даже смертью?
Орк устало прикрыл глаза, наверное, мои вопросы казались ему бестактными, но меня и правда, это очень заинтересовало. Не каждый день у меня появляются родственники из других миров.
– Мы чувствуем даже ушедших на покой родственников, но, конечно, не так остро, как живых.
Для простого обывателя все это звучало немного жутковато, и я против воли передернулась. Шармад видел мое отношение к этой теме, но неумолимо продолжил:
– Увидев тебя на испытаниях первый раз, я чуть с ума не сошел, не понимая, что со мной происходит и только потом узнал твою историю от ректора, когда сам подошел к нему обсудить твою персону. Как только прозвучало имя Лукоса, у меня в голове тут же все встало на свои места и это успокоило.
– Ты лучше скажи, насколько сильно ты меня чувствуешь? Потому что все это звучит странно, поскольку если во мне есть эта кровь, то я хоть что-то должна чувствовать. Но этого нет!
Орк оглядел усердно занимающихся в сторонке курсантов и вернулся к беседе уже с несколько скучающим, равнодушным видом.
– Ты и не должна меня чувствовать, подобные связи доступны только мужчинам. Женщины у нас занимают более выгодные позиции, им ни к чему испытывать эмоциональные муки. Хотя, конечно, я чувствую тебя намного глуше, чем своих родных братьев, можно сказать скорее предугадываю.
Заинтересовавшись, я подалась вперед:
– Это как?
Шармад закатил глаза и прорычал:
– Очень просто, сейчас ты голодна, хочешь в ванну, еще беспокоит боль в сухожилии правой руки и сильно злит, что Самаэль даже не смотрит в твою сторону. Про небольшую зависть к Ядвиге, которая с детства воспитывалась как будущий воин, но попала на другой факультет, я даже говорить не буду.
Да уже сказал, что тут еще можно было добавить? Я отчаянно покраснела, но отнюдь не от того, что Шармад чувствует мою боль или недовольство на Самаэля, а от того, что интимное чувство голода и зависти, которую я давила всеми силами, стало очевидно постороннему. Да не просто постороннему, а здоровому, сильному орку, который стоял напротив меня и так недвусмысленно скалился, что хотелось хорошенько двинуть ему.
Шармад тут же протестующе поднял раскрытые ладони:
– Да шучу я, шучу. Просто хотел, чтобы ты поняла, что я чувствую любые твои изменения на достаточно приличном расстоянии, хоть и не явно.
Все это время мне никак не давала покоя одна зудящая мысль и наконец, решившись на нее, я выпалила:
– Когда мы с Самаэлем стояли на мосту, ты вдруг разозлился. Почему?
– Я беспокоился, – качнул головой орк, – я ведь хорошо знаю, что именно представляют собой синигами. Мне показалось, что он посадит тебя на свою энергетику и будет доить, когда ему понадобятся дополнительные силы. Ты просто еще не видела итоговый результат их развлечений.
Я вспомнила бледную, упавшую на землю Лисавету и ее супруга, даже не попытавшегося поднять ее, и передернулась еще раз. Даже думать не хочу, что там за итог такой, мне вполне достаточно было видеть выражение ее лица, а там, как говорится, краше в гроб кладут!
Казалось, Шармад понял, о чем я сейчас думают, мягко взял меня за руки и проговорил тихо, чтобы никто не слышал:
– Забудь о моем брате и Самаэле, помни только то, что я хочу помочь тебе. Не потому, что мне что-то от тебя нужно, моя кровь тянется к тебе, и если я отрекусь от этого зова, то начну медленно сходить с ума. Мне важно понимать, что с тобой все хорошо и пообещай мне, что, если тебе понадобиться плечо, ты сама обратишься ко мне.
Никаких родственных чувств к орку я не испытывала, хотя, конечно, как любой нормальный человек после подобных признаний ощутила себя в чем-то ему обязанной. Ненавижу это чувство, но здесь ничего нельзя было поделать. Я не могу просто так перешагнуть через того, кто искренне сопереживает мне и хочет помочь.
Это не было эгоизмом с его стороны: хотя в первую очередь он будет стараться удовлетворить свою потребность не чувствовать происходящих со мной негативных моментов, ведь не может же он и правда привязаться ко мне за несколько прошедших дней. Для меня родной человек это не просто набор ощущений. Не хочу воспринимать привязанность орка, как химическую необходимость в родовой связи, когда он совершенно не знает лично меня. Кровь – это конечно неплохо для начала, но на порядок душа важнее.
Натянув улыбку, как мне показалось вполне искреннюю, я отрицательно качнула головой и даже отступила назад, демонстрируя серьезность своих намерений.
– Шармад, я безусловно рада, что ты рассказал мне про кровную связь, сама бы я еще долго искала что-то подобное по библиотекам… Но нельзя быть связанными, только из-за того, что так распорядились родители, кого и когда родить. Да, важно быть близким со своей семьей, но я появилась на свет против желания матери.
– Какая разница, как появилась ты и твои предки? Мы связаны, и я люблю тебя такой, пусть не близкую по крови, но все же входящую в мое племя. Это мое естество, это тоже нельзя изменить.
– Шармад, мне кажется, ты не понимаешь тех слов, о которых рассуждаешь. Ты просто чувствуешь кровную потребность защищать меня, потому что во мне кровь ваших женщин. Но это не любовь в общем понимании. Мне не нужны твои потребности во мне, это совсем другое, понимаешь?
Орк некоторое время помолчал и вынужден был сознаться, что и правда не понимает, о чем я говорю.
– Какая разница, как это называть, потребностью или чем-то еще, главное ведь то, что я искренне хочу помочь?
– Ты не должен этого делать, – упрямо заявила я, уверенная в том, что делаю, – не стоит ссориться с двоюродным братом из-за человека, которая не собирается окунаться в ваши интриги. Я не хочу здесь оставаться, как бы вы все не были мне симпатичны. Иначе слишком многое придется менять в этом мире, а мне бы этого не хотелось. Он прекрасен таким, как есть, но мне он не нравится и временами даже пугает.
– Я не собираюсь тебя уговаривать. Но чем раньше ты осознаешь, что ты уже начала все менять так, как тебе нужно, а мир меняется вслед за тобой, тем лучше.
Наверно он прав, но очень не хотелось пользоваться предрасположенностью орка к своей персоне, ему же первому попадет, тогда, как меня еще пожалеют по причине того, что я все еще зачем-то нужна. Конечно, я не буду играть в бессмертного героя, если мне действительно понадобиться помощь более опытного и сильного, то мне придется обратиться к нему. Но пока все в принципе ровно и тихо, лучше отмолчаться в стороне.
Озвучив эту мысль, я ждала, что Шармад начнет возмущаться, но он удивил меня, спокойно промолчав и подумав о чем-то своем. А потом, смотря на меня потеплевшим взглядом карих глаз, в итоге согласно кивнул.
– Только если я понадоблюсь, не затягивай с этим, пожалуйста, и не забудь, что на летнюю практику ты заранее включена в мою группу. Поняла?
– Ты не справедлив, – покачала я головой, – есть ребята, которые гораздо больше достойны этого места, так что не делай ошибки.
Шармаду надоело спорить с неразумной девицей, и он рыкнул:
– Здесь я решаю, кто достоин, а кто нет.
Орк мазнул по мне несколько пренебрежительным взглядом, ничуть не удовлетворенный состоявшимся разговором и обернувшись к курсантам, рявкнул:
– На сегодня все!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Я так торопилась после тренировки в душ, что, крикнув поспешившим ко мне навстречу ребятам, что мы должны встретиться после ужина в библиотеке, на полном ходу поспешила в свои покои. Надо было срочно смыть грязь и тяжесть сегодняшнего дня.
После расслабляющей теплой воды, отдающей легким цветочным ароматом, я едва сумела побороть желание прилечь хотя бы на пять минут в любимую постель. Неимоверным усилием воли заставила себя переодеться в свободный костюм темно-серого оттенка и спуститься в трапезную. К вечеру она уже ломилась от курсантов, и было тяжело протискиваться между занятых лавок.
Ректор и преподаватели, конечно же, уже были на своих местах. При виде меня Артур Уэйт едва заметно моргнул и отвернулся, но я видела, как он украдкой посматривает, что я сейчас буду делать после утренней взбучки. Что ж, сегодня я вас точно не разочарую.
За два дня все привыкли, что я ем в общем зале, не заходя в комнату, где питались девушки. Сейчас же, не обращая ни на кого внимания, я спокойно прошла во второй зал, сильно отличавшийся по размерам от мужской части. С ходу найдя свободное местечко возле девушек, я тут же присела на лавку. Будем считать, что я вернулась туда, где изначально должна была находиться, раз именно так принято в этом слишком сложном для меня мире.
Когда я пересекала порог между трапезной и женской коморкой, мне даже показалось, что ректор облегченно выдохнул. Видимо боялся, что все-таки не сделаю выводов из утреннего происшествия. Хотя, если бы он меня немного знал, то насторожился и сделал все, чтобы держать в поле своего зрения. Ведь выводы я и впрямь умела делать, только при этом ничего не забывала.
Заметив меня среди представительниц прекрасного пола, сидевшая напротив Ядвига даже прихрюкнула от удивления.
– Надо же, снисхождение княгини к простым смертным. Я-то думала, ты и сегодня будешь ужинать рядом с ректором. Может, вернешься обратно?
– Зачем?
– Его же перекашивает от одного твоего вида, вдруг в один прекрасный момент он поперхнется и умрет?
– Нельзя быть такой злой, – с досадой посетовала я.
Тоскливо оглядев сегодняшнее меню, и не увидев среди предложенных вареных овощей хоть чего-нибудь, отдаленно напоминающее мясо, я приуныла. Такое впечатление, что местная администрация специально плохо кормит девиц, опасаясь бабьего бунта. Ведь никаких сил с полудохлой морковки и пары капустных салатов быть не может. Да, мясо включалось в меню, но лишь два раза в неделю, но для меня этого было мало.
Увидев напротив поднос с яблоками, слава богу, с ними ничего не делали и на вид они были вполне свежими, я выхватила оттуда сразу три штуки. Сегодня как-нибудь перебьюсь этим, но надо срочно думать, что делать дальше, иначе я рискую помереть от вынужденной диеты.
– Боюсь, Изольда из ревности мне что-нибудь подсыплет из своих травяных запасов, – на полном серьезе заявила я подруге, – поэтому побуду-ка я с вами.
Ядвига и несколько других девушек горячо заверили меня, что я сделала правильный выбор и ну этих преподавателей в то место, откуда нет возврата. Когда со скудным питанием было покончено, а последний кусочек яблока запит слегка подслащенной водой из кувшина, я с ведуньей поторопилась в библиотеку, где нас должны были ждать братья Ярдлеи, Самаэль и Дионис. Я не видела причины пытаться одной разыскивать информацию о Лукосе, когда о нем знало все мое окружение. Тем более что у меня был серьезный разговор к ребятам.
Взлетев на третий этаж, где и располагалась библиотека, мы были сильно удивлены, увидев мужскую половину нашей маленькой компании стоящими у стен книгохранилища.
Шагнув вперед, Ядвига грозно свела брови.
– И с чего вы отираетесь здесь, а не внутри?
Ребята дружно потупились, вызвав тем самым у нас смутные подозрения, что легких поисков можно не ждать, а Дионис, добрая душа, тут же сдал своих товарищей с потрохами:
– Нас не пускают. Самаэль попытался войти, но тут же появился какой-то не довольный дух, начал верещать, что пока синигами не извиниться и не приберет за собой, то путь ему сюда закрыт.
– Ну, так-то это он ему закрыт, а не нам, – в ответ пожала я плечами, не видя причины торчать здесь.
Мне одной все равно было бы сложнее справиться, чем всей компанией, но без синигами. Так что ничего страшного, переживем эту маленькую неприятность, пока Самаэль будет исправлять свои ошибки.
– Мы тоже так подумали, – ехидным тоном проговорил Лерой, подмигивая зардевшейся от столь пристального внимания ведунье, – но Самаэль же не мог смолчать, начал требовать пропустить его безо всяких условий, раз это не частная собственность, а общественное место.
Самаэль потупился, но смотрел на меня с вызовом, как будто я собиралась при всех его отчитать. С таким настроем могу догадаться, что было потом. Хранитель Слов наверняка наотрез отказался пускать любого, кто хоть как-то связан с синигами, пустив в ход коллективную ответственность. И, судя по всему, один призрак вполне успешно держал круговую оборону от наших мужчин. Но не идти же, в самом деле, из-за этого к Уэйту? Я ведь не могу ему сказать, что ищу информацию, по поводу опытов моего предка? Не оповещать же ректора о желании узнать, что собой представляет моя кровь и зачем она может понадобиться некромантам? Это исключено, что он тут же передаст меня Инквизиции, испугавшись, что, узнав о себе много нового, мне захочется переметнуться туда, где дают больше пряников.
– Самаэль, – я легонько тронула насупившегося парня, – тебе придется пообещать Хранителю все, что угодно, лишь бы он нас впустил.
Синигами закатил глаза, но спорить и отнекиваться не стал, зато сделал попытку открыть двери ногой и пройти внутрь. Ему лишь бы все сделать наотмашь. И едва парень приоткрыл створки, как его отшвырнуло к противоположной стене мощным порывом ветра. Перед нами предстал пузатый, усатый дядечка в виде постоянно вращающегося облака. Иногда его образ то размывался, то наоборот, становился настолько четким, что можно было разглядеть лицо.
Не желая, чтобы здесь и сейчас снова начались разборки, благо времени у нас было не много, я решительно взяла огонь на себя, а с Самаэлем мы потом сочтемся. Вернее, это ему передо мной придется отвечать.
– Добрый вечер, достопочтимый Хранитель Слова. Позвольте принести вам свои сожаления по произошедшему недавно недоразумению, между нами. Я бы хотела загладить нашу вину, как вы на это смотрите?
Дух или приведение, я не знала в чем разница и была ли она вообще, выглядел удивленным. Готова поспорить, что до этого момента мало кто к нему обращался вот так напрямую, тем более с извинениями. Подлетев ближе, он завис прямо напротив меня, с напряжением всматриваясь в лицо и силясь вспомнить, где он мог меня видеть. Призрачные зрачки дрогнули, призрак возмущенно зашипел, резко завертелся вокруг своей оси и недовольно забурчал:
– Ходят, ходят сюда постоянно, нарушают покой, тишину, порядок! Я ведь только-только закончил все убирать после вашего последнего визита, хорошо еще сами книги не пострадали.
– Ну, зачем же вы сами? – я с сожалением цокнула языком и подцепив под локоть слабо сопротивляющегося Самаэля, выставила его перед собой, чтоб не повадно было прятаться.
– Видите, мы же прекрасно понимаем, что виноваты в беспорядках и при первой же возможности пришли к вам, чтобы извиниться и исправиться. Верно, Самаэль?
Глядя на насупленного синигами, братья Ярдлеи на пару с вечно неунывающей Ядвигой едва не хохотали в голос, настолько вид молодого мага был забавен. Состроив для друзей злобную рожицу, Самаэль кивнул нависшему над ним Хранителю:
– Я и правда, был тогда не прав, признаю.
– Так обращаться с книгами нельзя даже при большой спешке, – назидательно произнес Хранитель, резко меняя гнев на милость, – в конце концов, всегда можно попросить меня, я готов помочь и поделиться тем, что знаю.
– Я как-то не подозревал, что у библиотеки есть свой Хранитель, когда здесь уже работает архивариус, – тихо пробормотал синигами, но раскаяния в его голосе не было, скорее просто досада, что вовремя не сбежал тогда.
– Зато теперь вы это знаете, – чуть смягчился Хранитель Слова, – и если хотите поддержать порядок, то можете раз в месяц проводить здесь генеральную уборку. Разумеется, под моим руководством.
На Самаэля было жалко смотреть: как это он, в недалеком будущем грозный маг и воин, будет заниматься, по сути, женским делом. Лично для себя я ничего страшного в этом не видела, наоборот, если хотя бы изредка помогать Хранителю, не думаю, что он откажется помочь мне с книгами. Я уже поняла, что он отходчив и не может долго помнить плохое.
Видимо та же самая мысль пришла в голову и ведунье, потому что мы с ней, не сговариваясь, одновременно выпалили:
– Согласна!
Хранитель Слова окончательно растаял, поняв, что мы действительно не злостные дебоширы, а просто так сложились обстоятельства, о чем мы искренне сожалели. Тем более, с работой архивариуса, он стал никому не нужным и изнывал от тоски и одиночества.
– Ну, с этим мы разобрались, – тихо проговорил книжный дух, – может, тогда и я вам смогу быть чем-то полезным?
Пока я собиралась с мыслями, как в полном объеме озвучить все, что мне хотелось бы сейчас узнать, Ядвига тут же нетерпеливо выпалила:
– Было бы замечательно, если бы вы помогли отобрать нам все тома, где упоминается Лукос Шимаре и вообще все, что так или иначе связано с его исследованиями, которые он проводил.
– Особенно, в отношении тех, кого он изучал, – негромко подсказал Самаэль, заслужив мой беглый, но полный благодарности взгляд.
Меня на самом деле интересовали больше супруги моих несчастных родственниц, чем сам Лукос, от которого и начались все проблемы.
Хранитель Слова задумался, покатый призрачный лоб испещрили глубокие вертикальные морщинки. При жизни он не только много думал, но и часто хмурился, тем самым оставив заметный след на коже. Наконец ему пришла в голову какая-то мысль, он молча поманил нас пальцем в дальний зал для чтений, где царил приятный расслабляющий полумрак, а кожаные диваны были глубокими и такими мягкими, что здесь хотелось остаться жить. Убедившись, что мы останемся здесь и никуда не уйдем, дух торопливо удалился.
Через некоторое время после того, как мы вальяжно расселись по всему периметру, то тут, то там, начало раздаваться шуршание страниц и непонятные постукивания. Будто книги брали, быстро просматривали и торопливо убирали обратно. Через некоторое время на низком, поцарапанном столике сами по себе начали появляться разнообразные фолианты. О, они были совершенно не похожими друг на друга. Мне на глаза даже попалась тонкая брошюра, напоминающая те, что печатали у меня в мире. Единственное, что здесь везде были исключительно рукописные тексты. Придумать печатный станок просто никому не приходило в голову.
На столе за несколько минут, таким образом, появились не меньше двадцати книг, и гора постепенно увеличивалась. Вздохнув, Лерой потянулся к самой толстой книге, обложка которой была сделана из темно-фиолетового бархата. Его брат, видя, что из нас больше никто не спешит приступать к поискам информации о моей химерской сущности, тут же распорядился:
– Ну и что мы скромно сели по краям и делаем вид, будто ничего не происходит? Давайте каждый сейчас возьмет по книге и вперед к новым знаниям.
– Если мы будем даже просто перелистывать каждый фолиант, мы здесь просидим не меньше недели, – попробовала запротестовать Ядвига, но тут вмешался Самаэль:
– Ты можешь и не помогать, но тогда я вообще не понимаю, зачем ты за нами увязалась?
– А я не за вами, не обольщайся, – отрезала девушка, грозно сверкнув красиво подведенными глазами, – я пошла за Ярославой, потому что ваше общество на нее слишком плохо влияет. Она только и делает, что вляпывается в разные ненужные истории, а потом пытается справиться с последствиями.
– А ты решила выступить в роли центрального мозга и всех нас спасти? – вытянув губы трубочкой, едко заметил Лерой, оторвавшись от чтения.
Пока разговор не перерос в драку, поскольку Ядвига была весьма скорой на расправу, чем и отличалась от большинства девушек на нашем потоке, вмешалась я:
– Вы сюда поспорить пришли или все же помочь мне в поисках? Уверяю вас, всех, в таком случае я и одна прекрасно справлюсь.
Ребята тут же выпустили пар, и как ни в чем не бывало, уставились на столик, на который в ту же секунду прямо из воздуха упало еще несколько книг. Я решительно притянула к себе ближайший том и раскрыв содержание, принялась искать знакомую фамилию своего предка или любое упоминание об испытаниях, связанных с кровью.
Глядя на мой зажегшийся не на шутку энтузиазм, ко мне подтянулась и оставшаяся часть команды. В ближайшие несколько часов мы старательно шуршали страницами, то ветхими, то похожими на бумагу из современных журналов, пока, наконец, не раздался торжествующий вскрик Идриса.
– Нашел!
К нему за плечо тут же сунула любопытствующий нос Ядвига:
– Ну-ка, дай проверю… Здесь есть список тех, с кем и в каком порядке проходило скрещивание в твоем роду. Ох, мамочки, внучка Лукаса родила здоровую девочку от сильфа. Как это возможно?
Подсев к ребятам ближе, я заглянула в исписанные красивым ровным почерком страницы:
– Астарта Шимаре, дочь Береники Шимаре, родила десятого числа первого зимнего месяца тысяча шестьсот восьмого года девочку с прозрачными синими волосами, имени сильфа не указано, здесь просто ссылка на эту народность и все. Дар врачевателя раскрылся в четыре года, но как именно, тоже не написано, указанно только что дите, могло одним прикосновением остановить сильное кровотечение, и еще лечила сама себя. Кто-нибудь мне объяснит, кто такие сильфы?
Самаэль нехотя оторвался от своей рукописи и коротко просветил:
– Если синигами, это духи льда, но мы живем в материальном мире, то сильфы, духи воздуха практически все время находятся в эфире. Они, конечно, могут принимать физическую форму, но не любят это делать и предпочитают не проявляться вовсе. Живут, насколько помню, в горах, но каких именно не скажу.
– Интересно, как тогда Лукос смог провести ритуал по зачатию своей внучки от бесплотного духа? – коротко хохотнул Лерой, но наткнулся на мой холодный взгляд и замолчал.
Нет, я по-прежнему интересовалась собственными корнями не из любви к роду. Мне просто хотелось иметь представление о своей наследственности, чтобы исключить возможные сюрпризы. Но это вовсе не значит, что я готова выслушивать насмешки и ехидные комментария, особенно от друзей. Хорошо, что приятель это понял и быстро замолчал, не став делиться с нами своими другими «бесценными» мыслями.
– Это единственная статья, – посетовала я, наконец, откладывая отработанный том в сторону, – больше ничего, никаких пояснений.
– Зато они есть у меня, правда тоже немного, – подхватил Самаэль, демонстрируя всем небольшой отрывок из жизнеописания степных орков.
– Что именно?
Подсаживаться к ледяному духу было лишним, хотя я бы сама хотела прочитать этот небольшой абзац, но я только попросила Самаэля самостоятельно осветить найденную им информацию.
– Здесь написано только, что дочь Лукаса Шимаре, Береника родила от орка Тартанеса дочь в тысяча пятьсот тридцатом году, и это был первый ребенок со смешанной кровью, родившийся через проведение ряда сложных ритуалов. Знать бы, что именно делал этот Лукас!
Сделав в голове маленький расчет, я удивленно выдавила:
– Получается, Астарта родила в семьдесят восемь лет?
– Думаешь, рановато? – хмыкнула ведунья, – и правда, у нас сейчас в двести рожают и ничего, все хорошо. Это все или есть что-то еще?
А Вернер еще возмущался и называл меня пожилой женщиной?!
– К сожалению больше ничего, – с разочарованием от того, что ничего больше не нашел, протянул синигами, – только заметка, что у девочки в десять лет открылся сильный дар врачевателя, превзошедший способности самого Лукаса, и некоторая тяга к шаманизму. Девочка умела общаться с духами.
– Так может она и поспособствовала тому, что ее дочь сошлась с сильфом, раз она могла разговаривать с теми, кто живет в эфире? – высказал свою догадку Идрис, но мне было трудно в это поверить.
Чтобы после всех унижений, что прошла женщина, она добровольно отправила по этому пути собственную дочь? Хотя я уже ничему не удивляюсь, у местных жителей свои представления о том, как надо жить. Это может быть мне не понятно, а для нее казалось нормой.
– Во-первых Береника умерла в родах, там была об этом пометка, а во-вторых, если по нашим вопросам мы чего-то не находим, то пока нужно обходиться без фантазий, – Лерой покачал головой, – не будем перегружать голову не нужными мыслями.
– Я как-то опустила этот момент, – стесняясь, тихо проговорила я, потому что действительно раньше об этом не думала, – но какой у нас сейчас год?
– Ярослава, это простительно было не знать в первый день твоего переноса сюда, – сурово проговорила Ядвига, поднимая указательный палец вверх, – как ты здесь собралась жить, если ничем не интересуешься?
– Я всем интересуюсь, просто на многое не хватает времени, – не желая развивать эту тему, отрезала я, – особенно когда одно событие тут же накладывается на другое. Сейчас выдалась первая возможность спокойно посидеть за книгами.
– Прости, – девушка тут же пошла на попятную, – я как-то забыла об этом. Для меня время летит быстро, а у тебя и правда и без этого были свои дела. Сегодня двадцать восьмое сентября тысяча семьсот пятьдесят четвертого года третьей эры. Когда эра переходит на счет десять тысяч, происходит процесс перехода и очень многое меняется.
– С начала практических исследований прошло больше двухсот лет, – подытожила я, стараясь ни на что больше не отвлекаться, – точно должно быть еще описание рождение химеры от дракона, помните, я рассказывала вам о разговоре с Вернером. Про другие случаи он точно не знает, потому что след после дракона обрывается и возобновляется на мне.
– Я бы предпочел узнавать это у самого виновника, – тоскливо взвыл Лерой, – но твоего сумасшедшего родственника нет в живых уже лет двадцать.
– Маги так долго живут?
Не знаю, радоваться ли этой информации, что мне не придется через несколько десятков лет рассыпаться от старости или наоборот грустить, что еще не одно испытание мне придется пережить за такую долгую жизнь.
– Долго, но редко умирают своей смертью, поэтому сложно назвать среднюю продолжительность, – философски заметил Лерой, – моему отцу почти триста лет, он практически ровесник Лукаса.
