Текст книги "Парадиз–сити"

Автор книги: Лоренцо Каркатерра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Я не пью кофе перед обедом, – сказал он. – И перед стрельбой.

– А что именно у нас на повестке дня сейчас? – осведомилась Дженнифер.

– Крыша в двух кварталах отсюда. На ней сидел какой–то парень с оптическим прицелом от винтовки. Я находился прямо напротив него, и у него было навалом времени, чтобы подстрелить меня, но он этого не сделал.

– Тебе нравится так развлекаться? – поинтересовалась Дженнифер. – Стоять на улице, изображая из себя неподвижную мишень, и ждать, хватит ли у снайпера куражу влепить тебе пулю в лоб или нет?

– Это помогает скоротать время, – пожал плечами итальянец.

– Если бы ты попробовал поймать этого парня, то сумел бы занять себя еще на пару часов, – язвительно проговорила Дженнифер. – Если только ты не намеревался выяснить, насколько метко он стреляет.

– Я был не один, – пояснил Л о Манто. – Кроме того, действовать был не намерен не только я, но и тот, что сидел на крыше.

– И что теперь? – спросила Дженнифер. – У него было достаточно времени, чтобы сбежать, побриться и принять душ.

– Он не сбежал, – возразил Ло Манто своим, как обычно, спокойным тоном. – В этом не было необходимости. Этот человек – профессионал и находился там лишь для того, чтобы его увидели. Он как бы говорил мне: «Я здесь, и скоро мы посмотрим, кто круче».

– Тебе уже приходилось с ним сталкиваться? – спросила Дженнифер.

– Пару раз мы оказывались очень близко друг к другу, – ответил Ло Манто. – Один раз в Неаполе и один раз здесь, во время совместной итало–американской полицейской операции. Мне говорили, что каморра несколько раз пыталась заказать меня этому стрелку, но он каждый раз отказывался.

– Тебе удалось выяснить почему?

– Из–за денег, – пожал плечами Ло Манто. – Это единственная причина, по которой люди вроде него занимаются своим ремеслом. Он получает удовольствие от процесса подготовки к убийству, ему нравится выслеживать жертву, а потом красиво уничтожать ее. Но нажимать на спусковой крючок их все же заставляет только одно – деньги.

– Из этого следует, что каморра либо повысила гонорар, либо стрелок умерил свои аппетиты, – сделала заключение Дженнифер. – Иными словами, у тебя на спине нарисовали мишень.

– Не волнуйся, – сказал Ло Манто, – ему заплатили только за меня. За дополнительную работу он денег не получит.

– Я и не волнуюсь, – ответила Дженнифер, чувствуя, как в ней нарастают злость и раздражение, – иначе сейчас я бы разговаривала с тобой в более безопасном месте.

– Он предупредил меня, – проговорил Ло Манто. – В следующий раз это будет не просто солнечный отблеск в стекле оптического прицела. Он нанесет удар.

– Судя по всему, у тебя есть какой–то план?

Ло Манто повернул голову и посмотрел на лицо женщины в ореоле солнечного света, который еще больше подчеркивал ее природную красоту. На какое–то короткое мгновенье ему захотелось, чтобы она не была копом и они сидели бы не в полицейской машине, обсуждая, как обезопасить себя от наемного убийцы. Насколько было бы лучше, если бы они могли провести время без всей этой гангстерской возни, спокойно разговаривая на самые разные темы, чтобы лучше узнать друг друга. И Дженнифер, и Ло Манто в равной степени испили горькую чашу так называемых служебных романов. Любовные отношения между мужчиной и женщиной полицейскими всегда были пропитаны какой–то горечью, проистекающей из присущего этой профессии одиночества, долгих часов, проведенных наедине друг с другом, и выбросам адреналина в те минуты, когда начиналась настоящая работа. По большей части эти связи представляли собой короткие интрижки, продолжавшиеся от нескольких дней до – максимум – полугода. Зная это, Ло Манто старался не поддаваться искушению и держаться от коллег про–тивоположного пола на безопасном расстоянии. Ведь все равно пламя страсти в конечном итоге обернется либо ожогами, либо, в лучшем случае, копотью.

– Итак, – нарушила затянувшееся молчание Дженнифер, – что делать со стрелком?

– Уворачиваться, – ответил Ло Манто. – Таким способом, если повезет, я заставлю его выбиться из графика.

– Хватит шутить! – вскинулась Дженнифер. – Я тебя серьезно спрашиваю!

– Ладно, не сердись, – примирительно проговорил Ло Манто. – Если увернуться от снайпера не представляется возможным, остается лишь одно.

– Что именно?

– Убить его первым.

Несколько секунд Ло Манто смотрел в глаза Дженнифер, а потом отвернулся и стал глядеть на пассажиров, спешащих куда–то по улицам Восточного Бронкса.

* * *

Джоуи Макгроу по кличке Тягач сидел на пустом деревянном ящике в темноте и прохладе и вслушивался в слова, которые эхом отдавались от поперечных досок настила длинного пустынного пирса. В левой руке он держал большой флоридский апельсин, в другой – острый нож. Разрезав оранжевый шар на четыре равные части, он впился зубами в сочную мякоть. Голос зазвучал громче:

– Тебе предоставляется возможность легко срубить миллион, а то и больше, – произнес голос. – И за что? Просто приехать, взять товар, а потом сбро–сить его. Если бы это было чуть легче, я забрал бы из школы своего сына и поручил бы это ему.

– Так чего ж ты не сделаешь этого? – равнодушно осведомился Макгроу, поднимая глаза на говорившего. – Я ведь не могу тебе в этом помешать.

Мужчина был высоким, под метр девяносто, и весил не меньше полутора центнеров. Некоторую часть этого веса составлял жирок, и с тех пор, как восемь лет назад они с Макгроу провернули первую совместную сделку, мужчина отрастил небольшое пузцо, но в основном его тело состояло из сплошных мускулов. Широченные плечи, руки, толстые, как корабельные канаты, шершавые мозоли на костяшках пальцев – все это внушало невольное уважение и намекало на род занятий этого человека. Макгроу так часто видел, как эти страшные клешни рвут и давят человеческую плоть, что не имел ни малейшего желания даже примерно подсчитывать, скольким людям они помогли отправиться на тот свет.

– Потому что парень только в четвертом классе и не умеет водить машину, умник ты эдакий, – ответил Рено по кличке Головоногий. – Иначе зачем мне было бы разговаривать с тобой! Парень хотя бы умеет выполнять то, что ему велят.

Грубый и хриплый голос Рено, казалось, царапал барабанные перепонки. О юных годах Головоногого было. известно мало, помимо того, что он приехал в Нью—Йорк еще подростком и проделал долгий путь по запутанным коридорам иерархического лабиринта каморры, неизменно доказывая свою незаменимость во всем, что ему поручали. У него был врожденный дар проворачивать самые сложные сделки с наркотиками, и, не успев перешагнуть двадцатилетний рубеж, он превратился в наиболее доверенного наркодилера каморры. За несколько десятилетий, минувших со времени его прибытия в Нью—Йорк из Неаполя, Головоногий сумел создать разветвленную сеть в портах обоих городов, встав во главе цепочки наркоторговли, ежегодно приносившей, по самым скромным подсчетам, не менее ста пятидесяти миллионов долларов. Он выстроил эту структуру в несколько ярусов, сделав для блюстителей закона практически невыполнимой задачу определить, кто поставляет наркотики и кто получает за них деньги.

Единственной вредной привычкой самого Рено было курение, а жил он в пятикомнатной квартире в двадцати минутах езды от города. В Неаполе у него также была квартира – двухкомнатная, которую он унаследовал от матери. В налоговой декларации Рено указывал ежегодный доход в размере семидесяти пяти тысяч долларов плюс двадцать пять тысяч в виде прибыли от небольшой подрядной компании на Манхэттене. Он никогда не привлекался к уголовной или какой–либо иной ответственности, не был замечен в местах, где традиционно ошивались члены каморры, и поэтому не попадал в облавы. Каждые полтора месяца Рено менял номер сотового телефона, а дома имел телефон, номер которого не значился ни в каких справочниках, и с которого ни он сам, ни его жена, ни двое их детей никогда не делали исходящих звонков. Он был идеальным представителем каморры – добропорядочным и законопослушным снаружи, коварным и беспощадным внутри.

Рено шагнул к Макгроу, наклонился и уставился на него своими мертвыми глазами.

– Сделка назначена на вторник, – медленно заговорил он. – Все должно пройти, как запланировано, – без сучка и задоринки. Если что–то пойдет не так, ты должен будешь все исправить. Я на тебя полагаюсь. Понял?

– Люди, с которыми я буду встречаться, известны? – спросил Макгроу. – Я, знаешь ли, люблю сюрпризы, только когда мне дарят подарки на Рождество.

– Двое мужчин, одна женщина, – сказал Рено, скользнув взглядом по пустой пристани. – Мужчины – немцы, говорят с акцентом, но ты это вряд ли услышишь, поскольку они предпочитают помалкивать.

– А зачем там нужна женщина?

– Она – банкир, – ответил Рено. – Немцы перевозят наркотики, но не могут выложить деньги за большую партию. Она – может.

– Ты с ней уже имел дело?

– Было такое, – кивнул Рено, – пару раз за последние пять лет. Тогда все прошло чисто, сейчас все должно быть так же.

– Она симпатичная? – осведомился Макгроу, и на его рябом лице мелькнула змеиная улыбка.

– Во вторник увидишь, – буркнул Рено. – Но я бы на твоем месте был с ней осторожен. За то время, что я ее знаю, у нее пять раз сменились напарники, причем все они были мужчины и европейцы.

– А что с ними стало?

– Можешь сам у нее спросить, – ответил Рено. – Будет, с чего начать разговор. Но сначала – дело. Во вторник отдашь ей наркотики, в среду заберешь деньги. Если решишь в нее влюбиться, жениться и переехать на Мауи, отложи это до четверга.

– Ладно, я все сделаю, как надо, можешь не сомневаться, – сказал Макгроу, швырнув апельсиновые корки на доски пирса.

– И вот еще что, – проговорил Рено. – В городе появился коп из Неаполя. Он уже пару раз за последний год наступил нашим боссам на мозоль, причем очень больно. Каким–то непонятным образом он узнает о том, где и когда произойдет очередная сделка, а потом забирает и товар, и деньги. Боссы не хотят, чтобы это произошло и на сей раз.

– Не произойдет, – беспечно откликнулся Макгроу. – Нужно просто держать язык за зубами, и тогда все будет в порядке. О наших делах знает не так много народу, поэтому я не беспокоюсь, если только ты мне не говоришь, что для этого есть причина.

– Беспокоиться нужно только о том, чтобы коп, о котором я сказал, не сорвал сделку, – сказал Рено Головоногий. – Если же это случится, то о тебе позаботятся не наши боссы, а я лично.

Макгроу встал, отпихнул деревянный ящик, на котором сидел, поднял глаза на Рено и сказал:

– Если этот или любой другой коп приблизится к этой сделке хоть на милю, я его в порошок сотру. Как всегда. Так что прибереги свои угрозы, на меня они не подействуют.

Головоногий молча кивнул, повернулся и растаял в грязной туманной дымке пустого пирса.

* * *

Управляя машиной одной рукой, Дженнифер плавно вывела ее на забитое автомобилями шоссе Генри Хадсона. Ло Манто сидел на пассажирском сиденье, держа обеими руками большой стакан с кофе «Старбакс Верона».

– Я надеюсь, у тебя были достаточные основания для того, чтобы загнать нас в эту жуткую пробку? – осведомилась она, переставляя ногу с газа на сцепление и обратно, по мере того, как автомобили то начинали двигаться, то вновь замирали на месте.

– Надеюсь, что так, – уклончиво ответил итальянец.

– Не хочешь поделиться?

– Какая ты нетерпеливая! Хочешь знать все сразу, иногда даже раньше времени. Для женщины это, наверное, естественно, но в нашей работе – никуда не годится.

– Что? – закипая, переспросила Дженнифер. – Ты хочешь сказать, что я плохой коп? Только потому, что я осмелилась задать тебе один–единственный вопрос?

– Вот и еще один из твоих недостатков, – покивал головой Ло Манто. – Ты вспыхиваешь, как спичка. Это тоже тебе мешает.

– Мешает в чем? – спросила Дженнифер, изо всех сил вцепившись в рулевое колесо правой рукой.

– У тебя великолепные инстинкты полицейского, – стал перечислять Ло Манто, отхлебнув предварительно кофе. – Ты быстро просчитываешь ситуацию и оцениваешь противника. Ты научилась подавлять страх. Ты бросаешься в драку, забывая об опасности.

– Довольно комплиментов, переходи к порке, – велела Дженнифер.

– Ты легко теряешь над собой контроль, – продолжал Ло Манто. Его голос звучал мягко и успокаивающе, словно он был доктором, описывающим симптомы редкой болезни менее опытному коллеге. – И неважно, чем это вызвано – темпераментом или отсутствием выдержки. Ты должна научиться использовать это качество себе во благо, превратить его из слабости в силу.

– И что будет, если мне это удастся? – спросила Дженнифер. – Просто интересно.

Ло Манто поставил стакан в подстаканник возле автомобильной печки, откинулся затылком на подголовник и на несколько секунд закрыл глаза.

– Тогда ты станешь неприкасаемой, – ответил он. – Ты будешь лучше, чем просто хороший коп. Тебя никто не сможет просчитать, и это сделает тебя одновременно опасной и внушающей страх.

Некоторое время они молчали. Машина медленно ехала по тихим улицам Ривердейла. День был жарким и душным, тепло поднималось от нагревшегося асфальта колеблющимися прозрачными волнами. Все стекла в машине были подняты, работал кондиционер.

– Аты – такой? – нарушила молчание Дженнифер, вырулив на платную полосу движения. – Или хотя бы считаешь себя таким?

– Я пытаюсь быть таким, – ответил Ло Манто. – Я должен контролировать ситуацию, управлять ею так, как это нужно мне. Это получается не всегда, но можно хотя бы попробовать. Однако за это приходится расплачиваться.

– Чем?

– Возможностью иметь более или менее сносную личную жизнь.

Впервые с момента их встречи Дженнифер уловила в голосе итальянца грустные нотки, тоску по обычному человеческому существованию. То время, что он провел вдали от Нью—Йорка, не смогло изгладить из его души горечь, накопившуюся за годы жизни в этом не знающем жалости городе. Работа на бульварах и улицах Неаполя, где Ло Манто от рассвета до заката защелкивал наручники на запястьях гангстеров, жирующих на царящей вокруг нищете, сделала его защитный панцирь еще толще. И все же под этой непробиваемой оболочкой горел негасимый теплый огонек.

– После того, как ты научишься контролировать ситуацию, сталкиваясь с бандитами, это быстро входит в привычку, и ты помимо своей воли начинаешь предпринимать попытки контролировать нормальных, обычных людей, которые тебя окружают. Именно по этой причине большинство копов либо холосты, либо разведены, либо предпочитают говорить по душам не со своей женой, а с барменом.

– Или, – добавила Дженнифер, – что еще хуже, женаты на своих коллегах.

Ло Манто кивнул и улыбнулся.

– Мы почти приехали, – сказал он. – Вон там нужно будет повернуть налево.

Дженнифер перестроилась в левый ряд, взглянула на дорожные указатели и с любопытством осведомилась:

– И что нас ожидает в Музее средневекового искусства?

– Ответ на твой вопрос скрывается в нем самом. Там нас ожидают великие произведения средневекового искусства. А также двое наркодилеров, желающих без помех провернуть очередную сделку. Это идеальное место для того, чтобы не спеша прогуляться и побеседовать.

* * *

Двое мужчин равнодушно смотрели на древний крест, стоявший в прозрачном кубе из толстого стекла. После удушающей жары, царившей снаружи, находиться в этих прохладных залах было просто наслаждением.

Тот, что был повыше, в черной рубашке с короткими рукавами и коричневых слаксах, пристально рассматривал небольшую группу посетителей и следил за их реакцией на в изобилии представленные здесь шедевры. Несмотря на то, что часы показывали всего одиннадцать, народу здесь было полным–полно. Это был обычный для буднего дня набор публики: старшеклассники со скучающими лицами, которых вывезли на экскурсию помимо их воли, пенсионеры, решившие на старости лет расширить кругозор, и ученые, рассматривавшие экспонаты с таким видом, будто обладают неким тайным знанием, недоступным для остальных. Никто из этих людей не заинтересовал высокого мужчину. Свернутой в трубку музейной брошюрой он похлопал по плечу своего спутника и сказал:

– Тут его нет. Пойдем посмотрим в других залах.

– Это место буквально пропитано историей, Бруно, – мечтательно проговорил второй мужчина – ниже ростом, с длинными, до плеч, волосами, помятым, но все еще моложавым лицом и обходительными манерами. – Какая жалость, что я не знал об этом музее раньше!

– Знаешь что, Терри, когда будет свободное время, придешь сюда и разглядывай всю эту рухлядь хоть до ночи, – грубовато ответил долговязый. – А сейчас нужно дело делать.

И они двинулись по прохладным сумрачным коридорам.

В трикотажной рубашке и серых брюках с безупречными стрелками, подтянутый, с идеальным пробором, Терри скорее походил на школьного учителя рисования, нежели на наркодилера каморры. Обычно он предпочитал работать один, но эта сделка свалилась как снег на голову, поэтому пришлось взять с собой в качестве охранника этого верзилу, который теперь тащился рядом с ним.

Бруно Магро была уготована участь простой шестерки, наемного ствола на службе каморры, чем он был обязан своему умению быстро и ловко обходиться с оружием. Если возникала возможность того, что кто–то попытается сорвать сделку, Бруно был готов палить даже по толпе безоружных, ни в чем не повинных людей.

Люди, подобные Бруно, использовались в качестве пушечного мяса. О деталях очередной сделки им если и рассказывали, то очень немногое, но они не роптали, довольные хотя бы такой работой. Они надеялись, что в дальнейшем им будут поручать более ответственные и, значит, более высокооплачиваемые задания и со временем они сумеют войти в круг избранных лидеров каморры. Однако этим надеждам было не суждено сбыться.

Будущих членов каморры отбирали, когда они находились еще в детском возрасте, начиная с шести лет, а затем давали им образование, развивая в этих мальчиках и девочках их природные склонности и таланты. Войдя во взрослую жизнь, они были готовы начать зарабатывать деньги – как законными, так и преступными методами.

Терри был сыном неаполитанской проститутки. За два дня до того, как ему должно было исполниться семь лет, мать отвела мальчика в местную семью ка–морры и оставила там навсегда, а в благодарность за щедрый дар ее на целую неделю освободили от уплаты обязательной дани. Во время обучения в ребенке открылась природная склонность к математике и геометрии. Он окончил среднюю школу в Неаполе, а затем продолжил образование в Англии и получил степень бакалавра в Нью—Йорке. К тому времени, когда Терри Фоссино получил последний из своих дипломов, он уже был опытным и пользующимся доверием оперативником каморры, работающим на ниве наркоторговли. Он осуществлял миллионные сделки и отмывал вырученные деньги, прогоняя их через шесть банков в пяти разных странах, прежде чем они – уже совершенно легальным образом – оседали на счетах каморры. Терри Фоссино был поистине неоценимым приобретением для каморры.

Терри привел Бруно в боковой коридор, и оба мужчины прислонились спинами к стене, пропуская цепочку экскурсантов.

– Ты уверен, что это – именно то место? – спросил Бруно, в голосе которого уже слышались нервные нотки. – Для меня здесь все выглядит одинаково.

– Если они не появятся через пять минут, станет понятно, что либо я ошибся, либо они решили не приходить, – ответил Терри, оставаясь невозмутимым, словно хирург.

– И что тогда? – задал новый вопрос Бруно, пытаясь разглядеть в полумраке выражение лица Терри.

– Тогда мне придется кого–то наказать за то, что этот кто–то что–то напутал, – ответил Терри еще более бесстрастным тоном. – И, возможно, это будешь ты.

Бруно фальшиво хихикнул.

– Очень смешно, – проговорил он. – Обожаю работать с юмористами.

Слушая писклявый голос Бруно, Терри Фоссино оглядел пустое пространство вокруг себя. Он знал: чем бы ни закончился сегодняшний обмен, ему с этим парнем больше не работать. Не тот это человек. Если их арестуют, он скорчится на заднем сиденье полицейской машины и расколется еще до того, как его привезут в участок. Если их захватят члены конкурирующей банды, Бруно, стоит на него чуть–чуть надавить, тут же выложит все известные ему имена. В эти короткие секунды, стоя в темном коридоре Музея средневекового искусства, Терри раз и навсегда решил судьбу находящегося рядом с ним молодого человека. Это, решил он, будет последним заданием Бруно Магро.

Почувствовав, как ствол пистолета уперся в его ребра, Терри сделал глубокий вдох и замер. Он не раз попадал в подобные переделки и поэтому знал, что в таких ситуациях лучше молчать и не шевелиться. Затем он расслабил тело и стал ждать дальнейшего развития событий.

– Левой рукой возьми пистолет своего дружка и брось его на пол, – очень тихо проговорил спокойный и размеренный мужской голос. – И учти, если ты сделаешь хоть одно резкое движение, я трижды нажму на курок – ты и пикнуть не успеешь.

Терри протянул в темноту левую руку, нащупал грудь Бруно и, немного опустив руку, вытащил у него из–за пояса 9-миллиметровую «беретту».

– Какого черта ты делаешь? – возмутился Бруно, сделав попытку отодвинуться.

– Дай мне взять пистолет и заткнись, черт тебя возьми! – прошипел Терри. Взяв пистолет напарника за ствол, он переместил руку в сторону, разжал пальцы, и оружие глухо звякнуло, ударившись о каменный пол. Затем он повернул голову в ту сторону, откуда раздался голос, и спросил: – Мой – тоже?

– Разумеется, – ответил незнакомец. – Если бы он у тебя был. Но ты не носишь оружие уже лет двадцать, и музей – не самое подходящее место для того, чтобы нарушать традиции.

– В таком случае что тебе надо?

– Вашу одежду, – ответил мужчина. Затем он передвинулся, и из густых теней появилось его лицо и верхняя часть туловища. – А еще – пятьдесят тысяч, которые лежат в боковых карманах твоего пиджака от Армани.

Терри взглянул в лицо мужчины, выискивая признаки страха или тревоги, но не обнаружил ни того, ни другого.

– Ты не успеешь их потратить, – негромко сказал он. – Я позабочусь о том, чтобы тебя убили раньше, чем ты разменяешь первую двадцатку.

– Я не собираюсь их тратить, – ответил Ло Манто, делая шаг вперед и оказываясь в круге света от тусклой лампочки. – Я использую их на благотворительные цели. И не волнуйся, пожертвование будет сделано от твоего имени.

– Это не мои деньги, – сказал Терри, – а человек, которому они принадлежат, ненавидит благотворительность.

– Еще один недостаток Пита Росси, – недобро улыбнулся Ло Манто. – А теперь раздевайтесь! – скомандовал он. – И ты, и твой жирный приятель!

– Мы можем и отказаться, – сказал Терри.

Ло Манто больно ткнул его стволом под ребра.

– Этим вы окажете плохую услугу и своему здоровью, и своей одежде. А мне, учти это, испорченный пиджак ни к чему.

Угловатое лицо Терри покраснело от злости, но он кивнул головой и безропотно стащил с себя пиджак и протянул его Ло Манто.

– Хорошо, – заявил тот, – а теперь разденьтесь догола и бросьте одежду в угол.

– Деньги у тебя, – мрачно проговорил Терри, – что тебе еще нужно?

– Я в Нью—Йорке совсем недолго, а вы, ребятки, гоняетесь за мной с того момента, как я сошел с трапа самолета. Поэтому у меня не было времени пройтись по магазинам и обзавестись приличной одеждой. Поэтому я выберу что–нибудь подходящее из ваших тряпок.

– Я раздеваться не буду! – прорычал Бруно. – Я скорее сдохну, чем останусь здесь с голой жопой!

Ло Манто несколько секунд смотрел на низкорослого гангстера, а затем нанес молниеносный и сильный удар рукояткой пистолета по губам Бруно, выбив ему сразу три передних зуба. Затем он сунул дуло под подбородок Терри, заставив того прижаться затылком к каменной стене.

– Я опаздываю на обед, – сообщил он, – а приходить в ресторан, не приодевшись, я не привык.

Терри расстегнул штаны, и они упали ему на колени. Бруно, по подбородку которого текли струйки крови, снял рубашку и бросил ее поверх пиджака Терри.

Ло Манто стоял в двух футах от гангстеров и наблюдал за тем, как они освобождаются от одежды. Когда оба оказались в чем мать родила, он протянул им полиэтиленовый пакет с эмблемой и логотипом музея и приказал:

– Положите одежду и ботинки сюда. Сворачивать не трудитесь, и так сойдет. А вот пиджак я надену прямо сейчас. Будет в чем появиться в ресторане. Такая уж у меня работа – не могу позволить себе шмотки от Армани!

– Я позабочусь о том, чтобы тебя в этом пиджаке и похоронили, – пообещал Терри.

– Моей маме это понравится, – хмыкнул Ло Манто. – Она постоянно пилит меня по поводу того, как я одеваюсь.

Сунув пистолет за пояс, Ло Манто взял пакет, набитый одеждой и обувью, и пошел в ту часть музея, что была ярко освещена.

– Поосторожнее, когда будете уходить, – предупредил он двух голых торговцев наркотиками. – Полы могут быть скользкими, а мне бы не хотелось, чтобы вы ушиблись.

* * *

Фрэнк Сильвестри смотрел на стоящего перед ним молодого человека. В пропитанной потом и покрытой пятнами синей рубашке он нервно мял в руках стаканчик с кофе.

– Значит, товар ты потерял, – бесстрастным тоном констатировал Сильвестри. – Каким образом?

Они находились в стойле пустой конюшни, вход в которую стерегли двое мужчин в одинаковых коричневых пиджаках. Приближались сумерки, и в огромном помещении, где в беспорядке валялись снопы сена, седла и попоны, начинали сгущаться тени. Люди Сильвестри подобрали парня, когда тот в панике бежал по авеню Форт—Вашингтон. Он был босиком, а в руке держал кожаную сумку. Еще утром он получил ее, полную наркотиков, теперь же в ней находились флаконы с кремом для рук. Сейчас парень изо всех сил пытался не расплакаться.

– Эта леди подошла ко мне в музее, – рассказывал молодой человек, торопясь и глотая окончания слов, – и сказала, что заблудилась. Попросила помочь ей выбраться, найти выход из музея.

– Что ты и сделал, несмотря на то, что тебя предупреждали: не говорить ни с кем и даже не смотреть ни на кого, включая тех, кому ты должен был передать товар, – подвел итог Сильвестри. – Я правильно понял?

– Мы находились почти рядом с выходом, – продолжал говорить молодой человек. – Я думал, это займет у меня не больше трех–четырех минут.

– Когда она вытащила пушку? – задал вопрос Сильвестри.

– Откуда вы знаете, что у нее была пушка? – спросил парень. Любопытство заставило его на секунду забыть о страхе.

– Потому что, если бы ты отдал ей на пятьдесят тысяч дури не под дулом пистолета, а ради ее красивых глазок, тебе сейчас было бы совсем хреново.

– Это случилось, когда мы подошли к ее машине, – ответил парень, потея словно после шестичасового марафона. – Она приставила пистолет к моей спине, взяла сумку и бросила ее на заднее сиденье своей машины.

– Ты запомнил марку и модель? Может, хотя бы несколько цифр номера? Хоть что–нибудь, мать твою, чтобы я мог отыскать эту суку?

Молодой человек повесил голову на грудь.

– Извините, – промычал он, – я в тот момент ничего не соображал. Я не ожидал ничего такого, и она застала меня врасплох.

– Неудивительно, – проговорил Сильвестри. – Лучше бы я поручил это дело умственно отсталому из фильма «Человек дождя». Он хотя бы сумел бы запомнить номер ее машины.

– Не знаю, что сказать, – продолжал мямлить парень в ожидании неизбежной расплаты. – Я действительно облажался. Поверьте, такого больше не повторится.

– Это уж точно, Реймонд, – печально кивнул Сильвестри, – такого больше не повторится. По крайней мере с тобой.

Протянув руку, Сильвестри обнял юношу за хрупкие плечи и повлек в дальний угол стойла. Тот едва волочил ноги, цепляя носками кроссовок валявшиеся на полу комочки земли и пучки сена.

– Дай мне еще один шанс, Фрэнк! – молил парень. – Я не подведу тебя, клянусь!

– Зачем торопиться, – проговорил Сильвестри, вынимая из кармана пиджака нож с изогнутым шестидюймовым лезвием. – Сначала нужно довести до конца одну сделку и уж потом приниматься за другую.

– А что для этого нужно? – замирая, спросил Реймонд.

– Самую малость, – ответил Сильвестри. В сле–дующий момент он всадил нож в грудную клетку Реймонда и, удерживая его одной рукой, смотрел в его глаза до тех пор, пока в них не погасла последняя искорка жизни.