Текст книги "Безрассудная (ЛП)"

Автор книги: Лорен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 13

Кай

Я нашел ее.

В разгар чертовой драки. Я не должен удивляться.

– Добей его! Добей его! Добей его!

В подвале сыро, и по нему разносятся крики теснящейся толпы. Протиснувшись мимо потных тел, я позволил себе скользнуть взглядом по разнообразным головам тусклых цветов, все еще не привыкнув к отсутствию среди них ярких волос. И тогда я обратил внимание на человека, наматывающего круги по клетке, шокирующе большого по сравнению с его противником.

Его противником.

Того, кто двигается как танцор, не всегда плавно, но расчетливо. Словно предугадывая каждый шаг, продумывая каждое движение.

Того, кто сражается со знакомым огнем, свирепостью, которая накапливалась и оттачивалась годами.

Того, кто прикрывает лицо, прячет волосы, скрывает личность.

Я знаю лицо, скрытое за тканью. Знаю веснушки на носу, серебристые волосы, сверкающие на солнце. Знаю стройное тело, спрятанное под несколькими слоями одежды, скрывающими талию, на которую идеально ложится моя рука, ребра, изувеченные копьем в Шепоте.

Это она.

– Вот и все. Тень победил!

Тень. Как подходяще.

Хотя я не вижу ее лица, я практически чувствую гордость, исходящую от нее, когда она стоит на ринге, подняв кулак в триумфе. Я почти не обращал внимания на поединок, слишком поглощенный осознанием того, что это она. Но тут я замечаю, как кровь пропитывает платок, которым она туго обмотала голову и лицо, скрывая преступницу под ним.

Слишком быстро поединок заканчивается. Толпа хлопает. Тень уходит.

Нет. Она нужна мне.

Эта мысль заставляет меня горько рассмеяться. Две недели назад эти слова имели бы совсем другое значение, которое я не позволяю себе обдумывать.

Сейчас она стоит рядом с диктором, получает свое вознаграждение и, похоже, его похвалу.

Думай.

Я должен проследить за ней. Должен проследить за ней и застать ее врасплох. Я должен поступить умно. Все мои тренировки говорят о том, что я должен действовать осторожно, обдуманно.

Но где же тут веселье?

Я буду обращаться с ней так же деликатно, как она обращалась с моим отцом.

Я хочу увидеть, как она корчится, как пытается сохранить свой фасад. А с аудиторией в моем распоряжении ее личность будет поставлена на карту, что заставит ее сосредоточиться и на мне, и на роли, которую она играет.

И тогда я открываю рот.

– Итак, Тень согласен на еще один раунд?

Как будто я закричал.

Ее голова резко поворачивается в мою сторону, и я стараюсь не обращать внимания на воспоминания о том, как она расслаблялась при звуке моего голоса. Ее глаза перебегают с лица на лицо. Ищущие. Бешеные. Испуганные.

А потом эти океанские глаза врезаются в мои.

Этот взгляд бьет током, хотя и не так, как раньше. Невидимая связь между нами теперь заряжена нашим прошлым, нашим настоящим, нашим будущим – всем, чем мы когда-то были, и всем, чем мы являемся сейчас. Это враждебная гармония: мы оба наконец-то полностью осознали, кем мы являемся друг для друга – никем. Лишь оболочка того, что было, и того, что могло бы быть.

Раньше я приветствовал идею утонуть в ее голубых глазах. Но теперь, видя, с каким презрением она смотрит на меня, я понимаю, что утонуть в одиночестве – это не то, чего я жаждал, а утонуть вместе.

– И, – голос диктора не отрывает моего взгляда от ее, – кем бы вы могли быть?

Ее взгляд сужается поверх складок ткани, скрывающих лицо, которое я слишком хорошо знаю. Вызов. Я практически слышу ее насмешливый голос, отдающийся эхом в моем черепе.

Продолжай. Скажи им, кто ты, Принц.

– Пламя, – говорю я, не отрывая от нее взгляда.

Ее глаза покидают мои достаточно надолго, чтобы закатиться. Моя улыбка острая, хотя она не видит ее за банданой, скрывающей нижнюю часть моего лица.

Если она – Тень, то я – Пламя.

Эта девушка – та самая вещь, от которой я не могу убежать, не могу никуда уйти без остатков ее следа. Где я, там и она. Будь то во плоти или в обрывках моего сознания.

А там, где есть пламя, всегда есть тень.

Она – моя неизбежность.

Диктор потирает затылок, размышляя. – Ну, Пламя, мы не планировали сегодня еще один поединок…

– Ах, конечно. – Я слегка поднимаю руки, выглядя извиняющимся. – Я понимаю. Тень не сможет выдержать еще один бой сегодня. Мы же не хотим, чтобы он сорвал свою победную серию, правда?

Когда мои глаза возвращаются к ее горящему взгляду, они слегка сужаются. Мой собственный вызов.

Твой ход, Тень.

Подслушивающая толпа наконец нарушает молчание разрозненным шепотом. Диктор искоса бросает на нее взгляд, одним движением выражая свое мнение. Я загнал ее в угол, поставив под угрозу созданный ею имидж. Ее репутация теперь под угрозой, если она откажется от моего очевидного вызова.

Ее глаза впиваются в мои, угрожая испепелить меня. И тут она кивает, медленно и уверенно, заставляя комнату гудеть в предвкушении.

– Похоже, у нас намечается еще один поединок, народ! – Я едва слышу рокочущий голос диктора сквозь стук крови в ушах. Ноги сами несут меня к рингу и к каждому последующему мгновению. К тому моменту, когда я снова прикоснусь к ней.

– Давайте дадим Тени немного передохнуть, хорошо? Это будет справедливо.

Я мотаю головой в сторону диктора, ноги замирают. Мой взгляд падает на фигуру рядом с ним, облегчение разглаживает ее сморщенные брови, глаза пробираются сквозь толпу.

Потому что она собирается исчезнуть.

И я не могу этого допустить.

Мужчина улыбается, вероятно, думая о каждой монете, которую он с нас поимеет. – Мы скоро начнем. – Толпа возобновляет свою праздную болтовню, уже начиная делать ставки на своего чемпиона.

Но мой взгляд не отрывается от ее закрытого лица, хотя я запомнил каждый дюйм того, что скрывается под складками ее платка. Если бы я знал ее меньше, то мог бы не заметить знаков. Не заметить, как она небрежным шагом обходит стол, прямо навстречу ссорящимся зрителям.

Как будто она и вправду состоит из тени.

Я делаю шаг к ней, расталкивая людей, прежде чем она успевает раствориться в безумии. Уловив движение ее платка, я проскальзываю между телами, стараясь не отстать от нее. Головы поворачиваются, когда я цветисто ругаюсь. Толпа поглотила ее целиком, но я пробиваюсь к двери в подвал, к которой, как я знаю, она направляется.

Сталь скрипит, сообщая мне, что она вот-вот ускользнет в ночь. Вслед мне несется ропот, я продолжаю прокладывать себе путь к двери, которая достаточно широка, чтобы в нее проскользнула ее знакомая фигура. Открыв ее, я поднимаюсь по ступенькам и устремляюсь в темноту.

В ушах звенит от внезапно наступившей тишины, а глаза пытаются адаптироваться. Приглушенное эхо тяжелых шагов заставляет меня мотнуть головой вправо, прежде чем я пускаюсь в бег.

Я успеваю разглядеть очертания ее фигуры, прежде чем она сворачивает в другой переулок. Я бегу – ноги подкашиваются, сердце колотится.

Но она не может меня обогнать. И больше всего меня беспокоит то, что она это знает.

Я настигаю ее, слежу за каждым ее поворотом, призванным сбить меня с толку. Всего несколько секунд отделяют нас от судьбы, которой мы оба себя обрекли. Всего несколько секунд до того, как она начнет преследовать меня в моих кошмарах.

Она сворачивает за угол, и я следую за ней.

…темнота.

Я останавливаюсь, поворачиваю голову в поисках ее теневой фигуры.

Ничего.

– Какого черта…? – бормочу я себе под нос, делая медленные шаги по камням. Я осматриваю стены вокруг себя, прежде чем мой взгляд поднимается на плоскую крышу. В центре кирпичей находится окно, служащее идеальной подножкой.

Вот ты и нашлась.

Упираясь ногой в подоконник, я подтягиваю остальные конечности, пока не оказываюсь на карнизе. На мгновение замираю, ладони вспотели, в горле пересохло. Секунды тянутся медленно. Кажется, даже время затаило дыхание в предвкушении нашего воссоединения.

А потом оно выдыхает. Время возобновляется. И я хватаюсь пальцами за край крыши, чтобы подняться.

Одним быстрым движением я поднимаю ноги, а следующим – встаю.

Во-первых, нет ничего.

Во-вторых, есть все.

Есть она.

– Только пошевелись, и я воткну этот кинжал тебе в сердце.

Нет. Есть ненависть.

Лунный свет сверкает на лезвии между ее пальцами. Она готова нанести удар, ее рука занесена, а голос тверд.

Этот голос.

Он такой же, как и был. Никто из нас не изменился, и все же мы стоим здесь – чужие друг другу.

Я сглатываю, открывая рот.

– Это касается и твоих губ, – резко говорит она. Я моргаю, с трудом сдерживая насмешку, с которой она начинает говорить. – Единственная причина, по которой я еще не метнула этот нож, заключается в том, что у меня есть к тебе предложение.

Подтрунивая над ней, я слегка киваю, губы под банданой подергиваются.

Она делает шаг ко мне, не опуская оружия. – Мы возвращаемся в подвал. Мы сразимся. Я выиграю.

Не успеваю я и пикнуть, как она внезапно сокращает расстояние между нами. Как бы напоминая мне о ее угрозе, я чувствую, как холодный кончик лезвия грубо прижимается к моему горлу.

– Я выиграю, – продолжает она, обманчиво спокойная, – и ты меня отпустишь.

Я смотрю на нее сверху вниз, на лицо, погруженное в тень.

– А если ты победишь, – она сглатывает, поправляя рукоять кинжала, все еще впивающегося в мою кожу, – я… я тихо вернусь в Илью.

Тишина гудит. Луна падает на нас, наклоняясь, чтобы услышать мой ответ. Я прочищаю горло. – Мне можно говорить, или ты собираешься меня заколоть? – Я склоняю голову ближе к ней, не обращая внимания на жало клинка у моего горла. – Я знаю, как хорошо у тебя это получается.

Она вздыхает через нос. – Можешь говорить, если хочешь принять мое предложение.

– Я и не знал, что ты в том положении, чтобы вести переговоры, – холодно говорю я.

– Ты должен быть благодарен мне за то, что я вообще побеспокоилась.

– И почему же? – бормочу я, срывая бандану с лица. – Почему бы не перерезать мне горло?

Я едва вижу ее лицо, но слышу подавляемую ярость в ее голосе. – Осторожнее с желаниями.

Я подхожу опасно близко. – Ты ведь не можешь этого сделать, правда?

– Тебе, как никому другому, лучше знать, как меня недооценивать, – вздыхает она.

– Так сделай это, Грей.

Стальная вспышка летит к моему животу, оставляя шею обнаженной, за исключением тонкой линии крови, начинающей расцветать там. Она посылает клинок по дуге вверх, намереваясь просунуть его между моих ребер и пронзить сердце, которое когда-то билось для нее.

Но она уже сделала это. Она уже изуродовала ту часть меня, которая еще не превратилась в монстра. Теперь я стою здесь, мозаика человека – все острые края и раздробленные кусочки.

Я ловлю ее запястье, предвидя именно это движение. Она вдыхает, когда я выворачиваю ее руку, давая мне возможность прижаться к ее телу. – Да ладно, – дышу я ей в ухо, – у тебя к этому не лежало сердце.

Сталь бьется о ножны, шипя в тишине.

И снова я смотрю на лезвие, острие которого направлено под челюсть.

Она не брала в руки этот кинжал с тех пор, как вонзила его в шею короля. Я должен был догадаться, что она вытащит его из ножен у меня на боку, и его знакомая закрученная рукоять снова окажется в ее ладони. Достаточно было одного отвлекающего маневра и взмаха вороватых пальцев.

Ее грудь вздымается, сталкиваясь с моей при каждом тяжелом вдохе. – Не думай ни секунды, – шепчет она, – что я не стану твоей смертью.

Она опасна с этим кинжалом в руке. Я видел, на что она способна, когда приставляла его к моему горлу достаточное количество раз, чтобы запомнить толщину лезвия, врезающегося в мою кожу. У моего горла находится то самое оружие, которым убийца пронзил горло моего отца. Удерживаемое ею.

Я слегка улыбаюсь. – Сомневаюсь, что ты сможешь причинить мне еще какой-нибудь вред.

Я чувствую жар ее взгляда, буравящего меня, хотя в лунном свете могу различить лишь теневые черты. И я благодарен за это. Благодарен за то благословение, что не могу видеть ее.

Потому что, когда темнота скрывает эти пылающие голубые глаза, я могу притвориться, что она для меня никто. Просто теневая фигура, которая кажется мне похожей на нее, пахнет как она, говорит как она. Просто незнакомка в этом странном месте, которую я больше никогда не увижу.

Но как только взойдет солнце, проливая свет на мою темную реальность, я больше не смогу притворяться. Не смогу больше красть то, что хочу, когда долг привязывает меня к поводку, таща обратно к моей судьбе.

Но здесь она – никто.

Здесь я – никто.

Здесь мы забыты.

Кинжал дрожит в ее руке, пронзая мою кожу при каждом вздрагивании.

– Я ненавижу тебя, – шепчет она.

Напоминание об отсутствии у нее чувств только подстегивает мою внезапную глупость. Моя внезапная потребность закончить то, что мы начали, независимо от того, насколько обреченным это было с самого начала. Потому что здесь ничто между нами не имеет значения.

Зажав одно из ее запястий в своей ладони, чтобы второй нож не порезал мне кожу, я поднимаю свободную руку к ее лицу. Медленно, мягко, чтобы не испугать ее. Я задерживаю дыхание, сердце колотится в ушах.

Она словно замирает, тает под ощущением моих пальцев, стягивающих платок с ее лица. У нее перехватывает дыхание, ее тело прижимается к моему. Я осматриваю лицо, которое теперь открыто, и не вижу ничего от девушки, о которой я заботился. Девушки, которая убила моего отца. Девушки, которую мне приказали вернуть домой.

Я не вижу ничего из этого, потому что я вообще ничего не вижу.

Она – никто.

Я – никто.

Мы забыты.

И это бессмысленно.

Я аккуратно заправляю прядь волос ей за ухо. Затененную, а не серебряную. Прядь, принадлежащую этой незнакомке, которую я больше никогда не увижу. – Ты обещала стать моей погибелью, – бормочу я, опуская голову достаточно близко, чтобы услышать ее резкий вдох. – Так докажи это.

Ее лицо наклоняется к моему, наши носы соприкасаются. Она так и не опускает кинжал, и острие ее лезвия все еще высасывает кровь из моего горла. – Докажи, – повторяю я, голос тихий. – Ненавидь меня настолько, чтобы я захотел тебя. – Я обхватываю ладонью ее челюсть, чувствуя, как ее глаза прожигают мои. – Разрушь меня.

Наши рты сталкиваются.

Я чувствую отвращение на ее губах, гнев в каждом движении ее языка. Она произносит обещание, оставляя его задерживаться на моих губах. Клятву уничтожить меня. И она уже начала.

Она целует меня крепко, прикусывая губу, чтобы пустить кровь, как кинжал, который она все еще прижимает ко мне. Я крепко сжимаю ее запястье, все еще удерживающее маленький нож, достаточно сильно, чтобы ее ладонь раскрылась, а лезвие шмякнулось на неровную крышу. Освободив ее руку, я поднимаю ее через плечо, проводя ею по своей шее.

Ее пальцы зарываются в мои волосы, а мои впиваются в ее бедра. Я не обращаю внимания на то, что она мне знакома, не обращаю внимания на все свои вопящие чувства. Потому что это чужой человек. Мы никто друг для друга. А это значит, что нам позволено все.

Этот поцелуй глубокий и совсем не нежный. Это предательство. Это горечь. И ничто никогда не было таким сладким на вкус.

Это гибель.

Она внезапно отшатывается, выронив кинжал, который был прижат к моему горлу. Сильно толкнув меня в грудь, она пошатывается, тяжело дыша. Я моргаю в темноте, стараясь не обращать внимания на тяжелый груз обрушившейся на нас реальности.

– Не надо… – выдыхает она. – Никогда больше.

Я облизываю губы, пробуя на вкус струйку крови от ее укуса. Она покачивается на дрожащих ногах, и я наблюдаю, как она сосредоточивает свое внимание на крыше между нами. Клинки лежат забытые у наших ног, подмигивая нам в бледном лунном свете.

Она застывает при виде них. А затем делает выпад.

Я успеваю схватить ее закрученный кинжал прежде, чем она успевает поднять его, заставляя ее довольствоваться ножом, которым она меня поприветствовала. Ее плечи вздымаются, когда она делает еще один шаг от меня, засовывая клинок в ботинок.

Мои губы покалывает от ее вкуса, а руки дрожат от ее ощущения. Я делаю вдох, потрясенный собственными действиями. Шокированный тем, что нашел способ оправдать их. Шокированный тем, что она хотела этого так же сильно, как и я.

Это была ненависть, но это случилось.

Я поднимаю глаза и вижу, что она, похоже, успокоилась, спрятав волосы и лицо обратно в тканевый кокон.

– Мы договорились? – говорит она ровно, как будто между нами ничего не изменилось. Так и есть. Она все еще моя миссия, а я все еще ее монстр. То, что произошло между нами, в прошлом и настоящем, было не более чем ошибкой. Ошибкой в суждениях. Искрой между двумя незнакомцами в ночи.

Но когда она поворачивает лицо к лучам лунного света, падающего со звездного неба, я вижу девушку, которая погубила меня. Плоскости лица, которые я держал в руках, веснушки, которые я пересчитал дюжину раз. Руки, которые вонзили меч в грудь короля, а кинжал – в его горло.

И теперь я больше не могу притворяться.

Я натягиваю бандану и подхожу к краю крыши. – Договорились.

Толпа расступается, свобождая путь к клетке.

Она опередила меня и вернулась в подвал, практически спрыгнув с крыши, чтобы убежать от меня. Я не спеша прохожу внутрь, глядя на нее через проволочную клетку, хотя она смотрит в любом другом направлении, кроме моего.

Когда за мной захлопывается дверь, раздаются крики. Толпа уже делает ставку на исход поединка и выкрикивает слова поддержки в адрес выбранного ими бойца.

Не теряя времени, она начинает кружить вокруг меня. Это не та девушка, которую я целовал на крыше, и мне кажется, что мы встречаемся впервые. Хотя публичное воссоединение, когда мы оба скрываем свою личность, не совсем идеально.

Я наблюдаю за ней, как мы медленно кружим друг вокруг друга, каждый из нас пытается предугадать шаг другого. Слова застревают у меня в горле, я не в силах сказать что-то стоящее за недели молчания между нами. Потому что то, что произошло на крыше, вряд ли можно считать воссоединением. Да и вообще вряд ли считается.

– Долго же ты ждал, Пламя.

В ее словах звучит горькое веселье, в них нет тех эмоций, которые мы оставили на крыше.

Хорошо. Мы продолжаем жить как обычно. Как враги.

– Что, – спрашиваю я, – чтобы найти тебя или прийти в себя?

– Ну, очевидно, что ты не совсем пришел в себя, раз переступил порог этого ринга. Со мной внутри. – Ее руки дергаются по бокам, так и норовя вцепиться в мое лицо.

Я почти смеюсь. – То же самое я могу сказать и о тебе, Тень. – Мой голос понижается до шепота, я даже не уверен, что она слышит его в толпе, хотя я знаю, что мои глаза кричат ей о прозвище. – Или лучше сказать, Серебряный Спаситель?

– Я бы попридержала язык, Принц. – Я вижу острую улыбку в ее глазах. – Если только ты не хочешь его проглотить.

– Ты практиковала эту маленькую реплику? – протягиваю я. – Ну, знаешь, на случай, когда я неизбежно найду тебя? Или…

Ее кулак настигает мою челюсть. Сильно.

Я даже не успеваю среагировать, увернуться, сделать что-то еще, кроме как принять удар, когда он откидывает мою голову в сторону. – Нет, – сладко отвечает она, – но я практиковала это.

Я сплевываю кровь на коврик, вызывая рев толпы. – Похоже, мне не придется напоминать тебе, как правильно бить. Снова.

На этот раз я уворачиваюсь, прежде чем она успевает сломать мне нос. Ее рука проносится над моей головой, и я, воспользовавшись тем, что ее живот не защищен, наношу быстрый удар под ребра. Она слегка пошатывается, а затем, преодолев расстояние между нами, наносит удар ногой в мой висок. Я изворачиваюсь, блокируя удар и отталкивая ее ногу от себя.

– Ты готов отпустить меня, когда я выиграю этот бой? – набрасывается она, осыпая меня комбинацией ударов, которые я едва успеваю блокировать. Она упорна, как обычно, и гораздо менее утомлена, чем я предполагал. Подозреваю, что наше пребывание на крыше, скорее всего, усилило ее жажду крови.

После обмена ударами, большинство из которых были блокированы, она опускается в приседание, чтобы сделать выпад ногой. Я подпрыгиваю, едва не пропустив ее попытку отправить меня на мат. Но она мгновенно встает, изворачивается и наносит удар ногой в спину, от которого ее каблук летит к моему черепу.

На этот раз я блокирую удар, прежде чем поймать ее ногу. Используя импульс ее удара, я переворачиваю ее на мат, прежде чем она успевает моргнуть. Она перекатывается, ударяется спиной о стенку клетки, отчего та начинает дребезжать, а с другой стороны раздается рев толпы.

Я вытираю и без того окровавленную руку о пунцовую линию, тянущуюся от разбитой губы. – Послушай, – пыхчу я, вставая над ней. – Вот что произойдет. Ты собираешься…

Обе ее ноги влетают мне в живот, выбивая воздух из легких. Я пошатываюсь от неожиданности, спина врезается в стену клетки. Через мгновение она уже на мне, ее руки на моих плечах и…

Мы танцуем в Шепоте.

Бледный лунный свет струится сквозь деревья, освещая глаза, смотрящие в мои, сверкающие, как бассейн цвета индиго, в который я готов нырнуть с головой.

Ее руки обнимают меня, связывая нас вместе осторожным прикосновением. Мягким, но уверенным. Твердым, но кажущимся робким. Я не знаю, что это значит, но уверен, что она хочет этого.

Ее руки лежат на моих плечах и…

И ее колено врезается мне в живот.

Один раз. Дважды. Три раза, прежде чем я прихожу в себя и блокирую удар одной рукой, а другой бью ей в челюсть. Ее голова откидывается в сторону, и я пользуюсь секундой шока, которую она позволила себе. В следующее мгновение я уже держу ее за воротник и прижимаю к клетке.

В этот момент она бьет меня коленом в пах.

Толпа стонет вместе со мной. – Утонченно, как всегда, – пыхчу я, все еще крепко сжимая ее.

– Ничего страшного, Принц, – шипит она сквозь стиснутые зубы. – А теперь убирайся к черту с моего ринга.

Я сухо смеюсь, приблизив свое лицо к ее. – О, я уберусь из этого Чумой забытого города, если только ты пойдешь со мной. Если понадобится, я потащу тебя обратно в Илью.

– Только через мой труп, Принц.

– Это сделает все намного проще, так что поверь мне, когда я скажу, что рассматриваю этот вариант.

Ее тело напрягается, и я чувствую удар, который она собирается нанести, еще до того, как она делает движение. Мои руки прижимают ее запястья к клетке, сильно вдавливая ее в проволоку. – Вот что произойдет, – дышу я ей в ухо, глядя на толпу, которой это очень нравится. – Сейчас мы завершим это маленькое шоу, и ты тихо пойдешь со мной.

Ее глаза пылают. – Ты еще не выиграл.

– О, не выиграл? – Я провожу рукой по ее лицу, задирая ткань. – Мне достаточно выпустить одну прядь серебряных волос, и все в этом помещении будут пытаться убить тебя за высокую цену за твою голову. И я склонен позволить им сделать именно это. Это значительно облегчит мою работу.

Ложь.

У меня строгий приказ вернуть ее в Илью живой, несмотря на то, что написано на плакатах. Но ей точно не нужно об этом знать.

Я улыбаюсь, чтобы она увидела это в моих глазах. – Так что да, я выиграл, как только вышел на этот ринг.

Она сглатывает – единственный признак беспокойства, который она позволяет мне увидеть. – Ты очень уверен в себе для человека, который к тому же скрывает свою личность.

– Да, но за мою голову не назначена цена.

– Ты принц Ильи. За твою голову всегда будет назначена цена.

И с этими словами она срывает бандану с моего лица.