Текст книги "Красавица и босс мафии (ЛП)"

Автор книги: Лола Беллучи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Я хватаю ее за талию, вдавливая пальцы в мягкую, влажную от пота плоть. Стул, к которому она привязана, волочится по полу с каждым шагом, и наши тела следуют за ним, пока ножки мебели не ударяются о кровать, встречая свою цель.

Зеленые глаза бразильянки закрываются, а ее горло дергается в попытке проглотить собственное отчаяние. Все ее тело дрожит, переполненное болью, наслаждением и, что самое главное, абсолютной покорностью моей воле.

Я меняю позиции, ослабляя хватку на ее шее через рассчитанные промежутки времени, позволяя ей дышать в течение коротких секунд, прежде чем снова перекрыть доступ воздуха, двигая ее вперед-назад, на спину и на бок, всегда держа ее привязанной к стулу. Жар возбуждения шлюхи поднимается в воздух, делая его горячим и липким, пока она извивается, сжимая мой член своими внутренностями, умоляя о большем немыми, нарочитыми движениями губ.

Я упиваюсь каждой ее реакцией, смакуя каждый ее стон, каждый звук боли и наслаждения, который она проглатывает, каждое доказательство моей власти над ней. Слезы текут по ее лицу, размазывая макияж по глазам и превращая ее образ в еще больший беспорядок.

– Кончай, – приказываю я, затаив дыхание, и она тут же подчиняется моему приказу всем телом, дергаясь в неконтролируемых спазмах без единого звука, кроме сильных шлепков моих бедер о ее задницу, наполняющих комнату.

Вот почему, когда в дверь спальни осторожно постучали, я смог услышал это. Я даю ей отдышаться, убираю руку с ее шеи и возвращаю ее к ее волосам.

Я знаю, что это не может быть никто иной, как один из моих мужчин, но прерывание акта раздражает меня. Я кричу, чтобы он вошел, не поворачиваясь к двери, сосредоточившись на заднице, которую я трахаю, пока не вижу серьезное выражение на лице Дарио.

Мужчина останавливается рядом со мной, пока мои бедра продолжают долбить задницу шлюхи, разрывая ее с каждым входом и выходом, и произносит одно предложение на итальянском, достаточно низко, чтобы слышал только я.

– У нас есть все данные на воришку, Дон. – Я хмурюсь, и меня осеняет понимание.

Информация, собранная три дня назад, когда я прибыл в Бразилию, не имела никакого смысла. С тех пор моя цель – собрать воедино кусочки головоломки под названием "Габриэлла Матос", прежде чем я смогу ее поломать. Перспектива сделать это волнует меня почти так же сильно, как и текущая сцена.

Я бросаю последний взгляд на связанную женщину, и то, что она не достигла оргазма, не вызывает у меня даже чувства разочарования. Я с силой сжимаю руку, которая все еще держит ее волосы, и притягиваю ее голову к своему рту.

– На сегодня вечеринка окончена, – шепчу я, и она разочарованно хнычет. – Ты получишь деньги, когда уйдешь. – С этими словами я прощаюсь с ней, прежде чем вынуть член из ее задницы и повернуться, чтобы выйти из комнаты вместе с Дарио. – Кто-нибудь, развяжите и заплатите шлюхе. – Я отдаю приказ в гостиной гостиничного номера, пока иду в комнату напротив, где был организован наш операционный центр.

ГЛАВА 10

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

– Привет, Андреса, – говорю я, едва просунув голову в кабинет. Темнокожая кудрявая женщина отворачивается от экрана компьютера и смотрит в сторону двери, где нахожусь я.

Выражение ее лица сразу же меняется при виде меня, за несколько секунд она превращается из сосредоточенной в раздраженную, и я думаю, не стоило ли мне подождать еще немного. Видимо, четырех дней оказалось недостаточно, чтобы она забыла об эпизоде в триплексе.

– Габриэлла, – говорит она с холодным тоном в голосе.

Я испускаю долгий вздох, прежде чем толкнуть дверь и ввалиться всем телом в маленькую комнату, почти лишенную мебели и переполненную белыми стенами. Я иду к столику Андресы под ее пристальным взглядом, прямоугольные очки в темно-коричневой оправе на кончике носа делают ее наблюдение за мной еще более пугающим.

– Простите, – снова извиняюсь я. – Я знаю, что уже говорила это, но я действительно не хотела. Никогда за тысячу лет я бы не подумала, что кто-то придет в дом в пять утра, застанет меня в нижнем белье на кухне и примет за одну из подружек парня. Мне просто нужно было попить воды, Андреса. – Она молча смотрит на меня несколько секунд, а затем поджимает губы.

– Габриэлла, ты же знаешь, что я не могу терпеть такое поведение. Я доверяла тебе, а ты меня подвела. Ты хоть представляешь, что могло бы случиться, если бы это распространилось?

– Андреса... – начинаю я, но она поднимает руку, прерывая меня, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово.

– Нет! Этому нет оправдания, Габриэлла. Просто нет. – Я киваю, понимая, что, как бы я ни ненавидела это, она права. Страх потерять эту работу заставляет мой желудок холодеть, и я тяжело сглатываю, волнуясь. – Но мы можем кое о чем договориться?

– О чем?

– С этого момента ты стараешься оставаться полностью одетой все время, пока находишься в домах клиентов. Хорошо? Я не думала, что мне нужно кому-то это говорить, я всегда считала, что это очевидно, но, Габриэла, если не снимать форму с тела, то ее невозможно потерять. – На это замечание у меня есть как минимум десять вариантов ответа, но я проглатываю их все.

– Значит ли это, что у меня все еще есть работа?

– У тебя все еще есть внештатные контракты, Габриэлла, но между нами нет трудового договора. – Она торопится заметить это, и я качаю головой быстрее ракеты.

Не дай Бог, она подумает, что я хочу провернуть какую-то аферу, и больше никогда мне не позвонит. Я только что вернула себе свою не-работу, я не могу потерять ее снова, и уж точно не так быстро.

– Конечно, конечно! – Говорю я, когда от кивка начинает кружиться голова. – Как ты думаешь, Андреса, ты сможешь заплатить мне за день или два вперед? Моя сестра вернулась домой, дела пошли в гору, ей нужны необходимые лекарства, – спрашиваю я с зажатым сердцем и стыдом в ногах. Стыд – это не та роскошь, которую я могу себе позволить.

Андреса бросает на меня еще один из своих взглядов, а затем хмурится, вероятно, удивляясь, что моя дерзость не имеет границ, но, опять же, не похоже, что у меня есть какие-то варианты.

– Я посмотрю, что можно сделать, Габриэлла, – говорит она, вздыхая. – Но ты же знаешь, что выдача авансов не является частью политики компании.

Я киваю головой и быстро щурюсь. Отказ, замаскированный под "я подумаю", сдавливает мне грудь. Я знала, что это маловероятно, но у надежды есть эта раздражающая привычка расти даже в самых сложных условиях. Это отстойно, потому что означает, что я разбиваю лицо гораздо чаще, чем считалось бы здоровым.

Я качаю головой из стороны в сторону, пытаясь удержать тот факт, что у меня все еще есть работа. По крайней мере, победа. Я найду другой способ быстро заработать деньги, который точно не будет связан с чемоданами и аэропортами. От одной мысли об этом у меня по позвоночнику пробегает дрожь.

Темные глаза Андресы смотрят на меня почти целую минуту, оценивая. Я поворачиваю голову в сторону, беспокоясь, что моя задержка с тем, чтобы встать и уйти, могла изменить ее мнение. Когда мой менеджер поджимает губы, прежде чем заговорить, я чувствую, как мой желудок делает кувырок от уверенности, что я снова все испортила.

Черт возьми, Габриэлла! Почему ты не убралась от сюда, пока была на коне?

– Может быть, у меня найдется для тебя работа в последнюю минуту, – говорит она совершенно противоположное тому, что я ожидала, и мои глаза расширяются. Я открываю рот и выпускаю через него удивленный вздох.

– Правда? – Спрашиваю я, и губы моего менеджера сжимаются в жесткую линию. Кажется, будто она уже пожалела о сказанном.

– Это не та работа, которой ты обычно занимаешься. – Предупреждающий тон в ее голосе не мог бы быть яснее, если бы она так многословно заявила, что ужасно боится, что я все испорчу. – Рассматривай это как возможность. – Еще одно предупреждение.

– И что это?

– Вечеринка. Мы также предлагаем такие услуги, не знала? Официанты и члены буфетной команды. С одной из наших постоянных официанток произошел несчастный случай, она вывихнула лодыжку и не сможет присутствовать на мероприятии. Мне нужен кто-то на ее место.

– Я согласна! – Отвечаю я, прекрасно понимая, что сделала это слишком быстро. Андреса едва успела произнести последний слог. Она делает глубокий вдох, прежде чем выпустить его.

– Если ты не справишься, третьего шанса не будет, Габриэлла.

– Спасибо, Андреса. Очень-очень огромное спасибо! – Я благодарю ее с небольшой улыбкой на лице. – Обещаю, что не разочарую тебя.

– Я очень надеюсь, что нет. – Она кладет руки на стол. – А теперь давай пройдемся по инструкциям.

ГЛАВА 11

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Наконец-то хоть что-то получилось, наконец-то!

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как напряжение последних дней начинает рассеиваться, когда я закрываю дверь в кабинет Андресы. На третьем этаже шестиэтажного здания я спускаюсь по лестнице, потому что лифт сломан. Как только я ставлю ноги на тротуар, суета центра Рио-де-Жанейро поглощает меня, словно кит, а я – жалкая рыбка Немо.

Обычно я проношусь по этим улицам со скоростью ракеты, уворачиваясь от несуразного количества людей, делая вид, что не замечаю ни уличных торговцев, ни всех этих красочных штучек в витринах десятков магазинов, заполняющих крупнейший в городе торговый центр. Однако сегодня днем я решаю поступить иначе. По необычному случаю летнее солнце сегодня не желает жарить людей, температура мягкая, а небо безоблачное. Я иду по Уругвайской улице, заглядываю в магазины, хотя у меня нет ни намерения, ни денег, чтобы что-то купить. Я просто хочу побыть на улице еще несколько часов, насладиться сегодняшним солнцем. Только это.

Когда я возвращаюсь на улицу и начинаю идти к вокзалу, готовая отправиться домой, мое внимание привлекает витрина, и я вхожу в магазин. Деревянная дверь закрывается за мной со звоном, и я словно телепортируюсь.

Снаружи хаос популярной в Рио торговли еще жив и с ним невозможно справиться, но внутри первое, что меня обволакивает, – это запах бумаги. Я читаю бесконечно меньше, чем хотелось бы, но мне всегда казалось, что в книгах есть что-то магическое. Может быть, дело в том, что, как и рисункам, словам для существования нужны листы. И именно глядя на боковую стену, покрытую красочными иллюстрациями, я чувствую, что путешествую между мирами.

В магазине деревянные стены, потолок и пол, длинный темный прилавок, а за входным коридором, который я не проходила и не собираюсь проходить, виднеются полки, заполняющие стены. На какую-то глупую секунду я чувствую себя Белль, обнаружившей личную библиотеку Чудовища.

Желание узнать, что находится внутри магазина, огромно, но я не могу ничего сделать с этими открытиями, поэтому решаю остаться на месте, в прихожей. Здесь есть на что посмотреть. Я делаю короткие шаги, рассматривая каждый из рисунков, защищенных стеклянной витриной, прямо здесь, внутри магазина.

Я понятия не имею, как художнику удалось запечатлеть цвета на бумаге, но вау! Это невероятно! Просмотрев всю витрину четыре раза, я возвращаюсь к началу и более внимательно изучаю рисунок, который заставил меня зайти в магазин в первую очередь. Я смеюсь и прикрываю рот рукой, потому что он получился гораздо более скандальным, чем я могла себе представить.

Я мысленно благодарю магазин за то, что он пуст, когда за прилавком, пройдя через дверь, появляется маленькая беловолосая женщина. Увидев меня, она улыбается, и я делаю то же самое. Женщина покидает свой пост и направляется ко мне.

– Чем могу помочь, милая моя? – Спрашивает она, и я качаю головой.

– Я просто любуюсь ими.

– Они красивые, правда? – Спрашивает она, останавливаясь рядом со мной и глядя на тот же рисунок, что и я.

Одетая в черную юбку до колен, кремовую футболку и зеленый кардиган, женщина выглядит так, как, по моим представлениям, должна выглядеть бабушка, которая балует своих внуков. В основном потому, что она маленькая и кривоногая, как добрые старушки из мультфильмов.

– Они прекрасны, – соглашаюсь я. – Я недавно рассказывала эту историю своей сестре. – Я указываю на иллюстрацию принцессы, лежащей на груде матрасов, которая висит в витрине.

– Принцесса на горошине?

– Да, – отвечаю я со смехом, вспоминая реакцию Ракель на эту историю.

– Как насчет того, чтобы взять иллюстрацию в подарок ей?

– О, простите, но у меня нет денег, – честно отвечаю я. – И ей это не понравится, – признаюсь я и не могу удержаться от смеха. – Ракель ненавидит эту историю. – Старушка секунду удивленно смотрит на меня, а потом смеется вместе со мной.

– Это действительно плохая история, – говорит она, заставляя меня смеяться еще сильнее. Мне больше нравится "Красавица и чудовище".

– Вы поверите, если я скажу, что почувствовала себя Белль, когда вошла сюда? Эти полки просто невероятны. – Я машу рукой в сторону конца магазина, и женщина одаривает меня гордой улыбкой.

– Этот магазин принадлежит моей семье уже более восьмидесяти лет, он принадлежал моему отцу, который открыл его, когда приехал в Бразилию из Франции в конце сороковых годов. У нас здесь одни из самых старых книг в Бразилии, понимаешь? На прилавке также есть и другие антикварные предметы. – Она указывает на то, что, как я думала, предназначено для обслуживания клиентов, и я замечаю, что на самом деле это витрина другого типа. – Теперь это мое, но я уже стара, так что я считаю это витриной моего сына, даже если он немного ленив. —Настала моя очередь смеяться над ее откровенностью. – Пойдем, – говорит она, уже шагая впереди меня. – Смотреть можно бесплатно, – объявляет она, не давая мне шанса не согласиться.

Я оглядываюсь на выходную дверь, но я буду чувствовать себя крайне невежливо, если просто уйду после того, как со мной так хорошо обошлись, и, кроме того, мне очень хотелось посмотреть, что представляет собой остальная часть магазина.

Вздохнув, я пересекаю коридор.

Высокие полки, которые я видела, вблизи еще больше, они тянутся до самого потолка, заваленные книгами, которые выглядят старыми и, учитывая слова женщины, редкими. До сих пор я не знала, что безлюдная комната может заставить меня почувствовать себя маленькой и незначительной.

Я медленно прохожу по полкам, любуясь старыми обложками и читая названия, не решаясь прикоснуться к ним. Не дай бог испортить одну из них, а мне, как невезучей, это вполне вероятно.

Меня охватывает чувство покоя и умиротворения, как будто я нахожусь в месте, отделенном от хаотичного мира, которым всегда была моя жизнь. Я чувствую благодарность за то, что нашла это место, и обещаю себе вернуться сюда в будущем. Я не часто делаю что-то для себя, но это я сделаю, решила я.

В магазине мягкое освещение, неяркие неоновые лампы освещают полки. Я останавливаюсь посреди них и смотрю на потолок – кажется нереальным, что он может быть таким высоким в магазине посреди Саары(ТЦ под открытым небом). Я могла бы жить здесь, я знаю. Прыгать с места на место, зная все возможности, которые могут предложить мне страницы, разложенные на этих полках.

Не знаю, сколько времени я провожу, прогуливаясь по полкам, погрузившись в размышления и совершенно забыв о том, что я не одна. Когда это осознание приходит ко мне, и я ищу старушку, она наблюдает за мной из-за своего прилавка с загадочным выражением лица.

– Ваш магазин прекрасен! – Неловко говорю я и улыбаюсь.

– Ты действительно так думаешь. Я вижу это по твоему лицу.

– Да.

– Меня зовут Магда, – представилась она.

– А я Габриэлла.

Я подхожу к прилавку, через стекло замечаю несколько предметов, которые выглядят старыми, некоторые блестящие – броши и серьги. Другие – просто старые, но все очень красивые.

Мой взгляд останавливается на металлической розе, покрытой лаком для ногтей. Лепестки у нее красные, а стебель, шипы и листья черные. Я не могу перестать смотреть на нее, удивляясь, как она могла быть такого темного оттенка. Магда замечает мой интерес, тянется за прилавок и берет предмет.

– Тебе нравится? – Она кладет на прилавок, и я понимаю, что это брошь.

– Она прекрасна!

– Он твоя, – заявляет она после нескольких минут молчания, пугая меня в прямом и переносном смысле. Мои глаза расширяются, и я поднимаю взгляд от прилавка на пухлое, светлокожее лицо женщины.

– Что? Нет! Я не могу за это заплатить, Магда.

– Я не спрашивала тебя, можешь ли ты заплатить, – говорит она с такой же простотой, как и все остальное, что она говорила мне за те минуты, что прошли с момента нашей встречи. – Я сказала, что он твоя. – Я замираю с открытым ртом и некоторое время молчу.

– Я не могу принять это, я очень благодарна, правда. Но я не могу принять это. Я даже не знаю, сколько это стоит, я просто знаю, что никогда не смогу расплатиться. – Магда цокнула языком.

– Это всего лишь брошь, девочка. Она стоит очень мало или почти ничего, если только какой-нибудь жадный турист не решит посетить мой магазин, желая потратить деньги просто так. Тогда эта брошь и все остальные в витрине превращаются в артефакты эпохи империи. – Она подмигивает мне и снова громко смеется. Боже мой, это абсурд! Эта женщина просто удивительна. – Ты сказала, что чувствуешь себя Белль в моем магазине, возьми розу, она принесет тебе удачу, – обещает она, уже поднимая брошь и прикрепляя ее к моей поношенной футболке.

Я думаю о том, чтобы еще раз отказаться, но какой в этом смысл? Магда не отступит, а я уже и не помню, когда в последний раз получала подарок. Я принимаю его всем своим сердцем, как самый ценный дар.

– Это уже случилось, – говорю я. – Сегодня мой самый счастливый день за долгое время, Магда. – Она наклоняет голову в сторону, рассматривая меня точно так же, как Андреса чуть более двух часов назад, но совершенно по-другому.

– У тебя есть работа, девочка? – Моя улыбка становится жалкой.

– Нет, я ищу, – тихо говорю я, внезапно смутившись. Но в этом нет моей вины. – У меня есть сестра со слабым здоровьем, сложно найти работу, которая это понимает, я не всегда могу придерживаться традиционного графика.

– Я бы поняла.

– Простите?

– Мне нужен помощник, суставов уже не хватает, чтобы подниматься и спускаться по лестнице, чтобы убирать и организовывать эти полки. Я бы приняла твой график. – Небрежность, с которой она произносит эти слова одно за другим, нервирует.

– Вы предлагаете мне работу? – Спрашиваю я, уже чувствуя, как бешено колотится сердце.

– Может быть, и предлагаю. Приходи завтра, я познакомлю тебя со своим ленивым сыном, потому что теоретически это теперь его магазин. Но он согласится.

– Вы хотите сказать, что у меня есть работа? – Я переформулирую вопрос, находясь в полной растерянности от того, как это происходит.

– Я здесь старуха, Габриэлла, если и ты еще глухая, то нам будет трудновато работать вместе. – Она шутит, и я чуть не бросаюсь через прилавок, чтобы обнять маленькую старушку, которая только выглядит милой, но язык у нее, оказывается, острее любого ножа. – Завтра Дэниел поговорит с тобой о часах, зарплате и прочих скучных вещах.

Я несколько раз моргаю, и слезам не хватает и двух секунд, чтобы обжечь мои глаза.

– Спасибо, – шепчу я, все еще не веря. – Спасибо.

– Посмотрим, будешь ли ты по-прежнему находить полки красивыми, когда тебе придется их чистить и приводить в порядок.

– Я думаю, что, получив за это деньги, работа сделает их только красивее, – честно отвечаю я, и Магда смеется.

– Ты мне нравишься, Габриэлла.

– Не знаю почему, но спасибо и за это. – Она громко смеется.

– У тебя есть номер телефона?

– Нет, у меня нет мобильного.

– Хорошо. Тогда до завтра. – Она отстраняется от меня не слишком деликатным способом, но я начинаю подозревать, что Магда не знает значения этого слова. Я киваю. – Принеси свои документы, все, которые имеют значение: удостоверение личности, номер социального страхования, разрешение на работу и подтверждение проживания. – Я прикусываю губу, когда она доходит до последнего, но отгоняю беспокойство. Я могу придумать оправдание: скорее всего, я забуду его дома или еще что-нибудь.

– Тогда до завтра, – соглашаюсь я и хочу спросить, могу ли я обнять ее, но сдерживаю себя. Делая шаги в обратном направлении, я отхожу от прилавка, пока не дохожу до коридора.

– Крабы – это те, кто ходит задом наперед, девочка. Так ты будешь натыкаться на окна, – предупреждает она, и я снова соглашаюсь.

– Извините. До завтра, Магда.

– До завтра, девочка.

Я выхожу из магазина, чувствуя, как миллион бабочек порхает в моем животе, и мне кажется, что в моей груди должна быть летучая мышь, потому что ее трепыхания достаточно сильны, чтобы конкурировать с моим сердцем. Я практически бегу на вокзал, а когда прибегаю, жду стоя, нервно похлопывая ногой по полу, стремясь поскорее попасть домой и поделиться новостями с Ракель.

Я сажусь в поезд, как только открываются двери, и он останавливается на станции почти на десять минут, прежде чем наступает время отправления. В течение каждой из них и всех остальных остановок, пока я не прибуду на станцию назначения, я думаю обо всех возможностях этого дня и, подойдя к входной двери, открываю ее с улыбкой, полностью отвлекаясь на собственные мысли. Настолько отвлекаясь, что не замечаю ничего вокруг – ни непривычной тишины, ни отсутствия детей, которые обычно играют в это время вдоль железнодорожной линии.

Только после того, как я вошла в дом и заметила внутри него те же самые неуместные фигуры, которые я по рассеянности проигнорировала на улице. И только услышав голос, я подумала, что никогда не узнаю о этих самых возможностях.

– Привет, Габриэлла. Я ждал тебя.

ГЛАВА 12

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Почти целую минуту я не двигаюсь, даже не выпускаю воздух, застрявший в горле. Даже мое сердце, кажется, напугано настолько, что перестало биться.

Мужчины в костюмах, занимающие каждый дюйм моего дома, не помогают мне убедить себя в том, что я не спала в поезде и что я не нахожусь в середине кошмара, но каким-то образом я знаю, что это реально. Очень реально.

Тринадцать человек, я сосчитала. Шесть выстроились слева и еще шесть справа. Они выглядят слишком большими, чтобы поместиться здесь. И, как и несколько дней назад, в аэропорту, в центре их стоит тот, кто определенно слишком велик для моего дома. На единственном стуле сидит лицо из моих самых прекрасных кошмаров.

Я гадала, как выглядят его глаза, когда темные линзы не скрывают их от меня. Я должна пожалеть о том, что так сильно хотела их увидеть, должна пожалеть обо всех тех случаях, когда я упорно думала об этом человеке, хотя должна была просто забыть о том, что однажды наши пути пересеклись.

Я поняла, что он опасен, как только впервые взглянула на него. Каждая моя клетка, ткань, кость и мышца предупреждали меня бежать в противоположном направлении, и все же я не слушала. Не тогда, когда в моей голове звучали другие голоса, кричащие гораздо громче и с гораздо большей настойчивостью. Я должна была прислушаться, поняла я. Должна, потому что, хотя я знала, что это никак не может быть хорошо для меня после того, что я сделала, я не раз желала увидеть его снова, пусть даже на секунду.

– Входи, – требует мужчина, с которым я притворилась, что столкнулась в аэропорту, и мое тело немедленно подчиняется.

Сердце снова начинает биться, принимая сумасшедший ритм, который заставляет меня резко выдохнуть. Вскоре я задыхаюсь, и мой первый инстинкт – искать Ракель. Когда я нахожу ее прижатой к стене вместе с отцом и Фернандой, напуганной до смерти и плачущей, мои ноги двигаются без моего приказа. Я не вижу перед собой ничего, кроме своей сестры.

– Это была она! Это была она! Мы не имеем к этому никакого отношения. Заберите ее! Заберите ее! Но не трогайте нас, пожалуйста... Пожалуйста! – Кричит Фернанда и обвиняюще поднимает палец, пока я иду к Ракель.

Я слышу негромкое хихиканье, а может, это просто мой разум ищет выход из абсолютного безумия, в которое превратился мой день. Я уже собираюсь встать на колени, чтобы обнять сестренку, как вдруг сильные руки хватают меня сзади. Я поворачиваюсь лицом к мужчине, который уже не сидит в кресле, а стоит, полностью сосредоточив на мне свое внимание.

Его взгляд путешествует по моему телу, медленно анализируя пряди волос, выбившиеся из хвоста и прилипшие к потному лбу и шее, красную футболку, выцветшую настолько, что она стала розовой, потертые и грязные джинсы с пятнами жира на коленях, в которые я одета. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, а пот, покрывающий кожу, превращается в неконтролируемое количество капель, скатывающихся по лбу, пояснице и шее, причем все одновременно. Когда его взгляд снова встречается с моим лицом, мужчина останавливается на броши, все еще прикрепленной к моей блузке. Он ничего не говорит.

Его взгляд меняется по мере того, как я борюсь с руками его приспешника, и кажется, что это длится целую вечность. Я борюсь, трясусь в огромных руках, которые держат меня, пытаясь любой ценой освободиться, чтобы добраться до Ракель. Я просто хочу добраться до нее.

Мужчина поднимает руку в сторону моей младшей сестры, и молчать больше нельзя. Мои глаза расширяются, когда я вижу, что гигант готов подчиниться безмолвному приказу, отданному ему.

– Ракель! – Кричу я ее имя, но она не может ничего сделать, не может защитить себя. – Нет! Пожалуйста! Нет! – Мой голос звучит гораздо громче, чем обвинения Фернанды. Я дергаюсь в нерасторжимой хватке, удерживающей меня на месте. – Пожалуйста! Пожалуйста! – Умоляю я.

Горячие слезы застилают глаза и скатываются по щекам.

– Ты знаешь, почему я здесь? – Его голос – это то, что я никогда не забуду, даже если бы могла.

Хриплый и низкий тембр, который, кажется, способен заставить вас подчиниться ему, а то, как слова перекатываются на языке, делает их похожими на смертельную колыбельную. Я не знаю, что это за акцент, но сомневаюсь, что кто-то еще пользуется им как оружием.

– Мне все равно, я просто... Просто... – Я задыхаюсь, не имея смелости произнести эти слова, не имея смелости попросить его не убивать мою сестру.

Мое дыхание – это неконтролируемый набор вздохов и всхлипов, а Фернанда продолжает кричать на заднем плане, но мне все равно, ничто не имеет значения. Мужчина смотрит на меня так, словно в моих глазах он ищет все мои секреты, но обнаруживает, что у меня их нет.

– Ракель! – Я борюсь еще сильнее, когда мою сестру поднимают с земли. Маленькое, хрупкое и слишком худое тело пошатывается, прежде чем она встает, поддерживаемая руками, которые ее держат.

– Габи! – Мое прозвище, как задыхающийся крик, вырвавшийся из ее горла, и я ошибалась, когда думала, что у мужчины передо мной лицо из моих кошмаров.

Образ, вытатуированный в моих глазах, это лицо, звук, цвет и вкус моих самых жестоких снов. Перспектива встретиться с этим человеком снова никогда не пугала меня, все, что он мог со мной сделать, никогда меня не волновало. Правда в том, что, возможно, когда я решила пойти и поменять эти чемоданы несмотря на то, что все мои инстинкты говорили мне бежать, возможно, я надеялась, что он обнаружит меня. Может быть, я надеялась, что он найдет меня. Может быть, я надеялась, что все это просто закончится.

– Ты украла у меня кое-что, – говорит он.

– У меня больше нет этого. – Отвечаю я в отчаянии. – У меня больше нет чемодана, – повторяю я, не в силах сдержать слез. – Пожалуйста, пожалуйста, отпустите ее! – Умоляю я. – Я скажу вам, кому я его отдала. Я скажу, где их найти. Я скажу вам все, что вы захотите. – Мужчина смеется на фоне моей неспособности контролировать себя, слез и борьбы. Ему все равно, я знаю, но не могу остановиться. – Я скажу вам все, что вы захотите знать! Я расскажу вам все! – Кричу я, потому что я это сделаю. Все, что угодно, даже то, чего я не знаю, я придумаю, я скажу все, что он захочет услышать.

– Они мертвы, Габриэлла. – Он говорит так, словно объявляет, что сегодня вторник.

Он разрушает мои надежды, и впервые с тех пор, как я открыла дверь и заметила его присутствие, мне становится страшно. Не потому, что он только что признался в убийстве самых опасных людей, которых я когда-либо встречала, а потому, что я ничего не могу ему дать. Ни одной вещи.

– Пожалуйста! – Мольба вырывается тихо, мое горло, единственное оружие, с помощью которого я могу бороться, сдается. – Пожалуйста!

– В моем мире долги оплачиваются кровью, – говорит он, и я закрываю глаза, чувствуя, как меня охватывает огромное облегчение. Все закончится. Все закончится. – Но в твоем... Я не думаю, что это адекватное наказание. – Я открываю глаза, они бегут к Ракель, а мужчина следит за моим взглядом. Я открываю рот, но из него не выходит ни звука. – Как оказалось, у меня сложилось впечатление... – Он делает паузу и сокращает расстояние, между нами, всего на два шага.

Я перестаю двигаться, его близость действует как какой-то парализующий яд. Это не сознательный или добровольный выбор, мое тело просто подчиняется тому, что хочет этот человек. Он поднимает пальцы и касается свободной пряди моих волос. Единственной, кроме непокорных прядей, не убранной в хвост.

– Такое чувство, Габриэлла, что тебе это понравится.

– Пожалуйста!

– Эта твоя вера в то, что ты можешь меня убедить, почти прекрасна, – комментирует он, наклоняя голову набок. – Выбирай.

– Что? – Шепчу я с болью в горле, моргая, пытаясь понять смысл его слов, но рука одного из приспешников, поднявшаяся с пистолетом в руке и направленная туда, где находятся мой отец, Фернанда и Ракель, объясняет все яснее, чем любые слова. – Нет! Нет! Нет! – Он не обращает внимания на мои мучения, выражение скуки на его лице остается бесстрастным, в то время как я нахожу миллион разных способов умолять. – Пожалуйста, убейте меня! Выберите меня! Пожалуйста, убейте меня! – Тишина. Море тишины. – Пожалуйста... – Последнее слово вырывается измученным шепотом.

– Ты хочешь умереть? Хочешь ли ты отдать свою жизнь за их жизнь?

– Да. – Я киваю в знак согласия, как сумасшедшая. – Пожалуйста! Да! – подтверждаю я в отчаянии.

– Так неразумно с твоей стороны. – Ответа я никак не ожидала, но не решаюсь прервать ход его мыслей, потому что даже тень улыбки, заигравшая на его губах, вызывает у меня мурашки. – Ты хочешь торговаться со мной, предлагая мне то, что уже принадлежит мне. – Презрение в его тоне настолько очевидно, что вся надежда, которую я пыталась почувствовать, вытекает из моих пор. – Ты понимаешь, что это звучит так нагло, когда произносится вслух? – Я качаю головой из стороны в сторону в бешеном ритме, мой желудок бьет в горло, совершенно обезумев.

– Все, чего я хочу, – это обменять свою жизнь на их, вот и все, что я прошу.

– И кто дал тебе это право? Кто дал тебе право просить о чем-то? Ты знаешь, кто имеет право просить меня о чем-то?