Текст книги "Огонь и ярость (ЛП)"

Автор книги: Лиззи Принс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Рен фыркает, вытирая руки салфеткой. – Зачем ему хотеть меня видеть?

Рен делает большой глоток пива, высовывает кончик языка, чтобы слизнуть каплю с нижней губы. Она действительно понятия не имеет, насколько она сексуальна. – Я не думаю, что ты осознаешь, какое влияние ты уже оказала на эти игры, маленькая птичка.

Рен морщится и качает головой. Она думает, что я смеюсь над ней.

– Из – за моего обаяния?

– Люди заметили небольшие жесты, незначительные вещи, которые ты говорили во время своих интервью. Они знают твою историю и знают, откуда ты родом. Ни для кого это не секрет. Ты пользуешься немалой поддержкой за пределами Игр.

– Конечно. – Рен кивает, но ясно, что она мне не верит. Так же быстро ее брови хмурятся, а в глазах появляется беспокойство. Все происходит прежде, чем я успеваю рассказать ей обо всех способах, которыми она становится символом восстания для людей.

– Что нам теперь делать? Ты говоришь, что знаешь об этом Робин Гуде. Где нам его найти?

– Я думал, ты пришла сюда именно по этой причине. – Я не звонил никому из своих знакомых, чтобы они помогли мне найти Кабана, но, возможно, Кэт знает, как с ним связаться. Я предположил, что Рен знала, куда она направлялась, потому что сообщалось, что этот бар связан с его сетью, но это не широко известно. Я был удивлен, когда Рен нашла свой путь сюда, хотя ничто в ней больше не должно меня шокировать.

– То есть, да. Вроде того. Я подумала, что в таком месте, как это, можно что-то узнать. Или они могли бы указать мне правильное направление.

Я качаю головой. – Должно быть, у тебя невероятные инстинкты, маленькая птичка.

Рен стонет. Она может притворяться, что ей не нравится мое прозвище для нее, но ее пульс подскакивает к горлу всякий раз, когда я использую это ласковое обращение.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я наклоняюсь к ней, но не потому, что не могу говорить достаточно тихо, а потому, что хочу быть ближе к ней. Я вдыхаю ее аппетитный аромат и чувствую тепло ее кожи. Она – зависимость и наркотик. – Это место связано с Кабаном.

– Правда? – Рен вскидывает голову, оглядывая бар, как будто Кабан собирается выскочить из шкафа и помахать рукой.

– Я бы никогда не солгал. – Это ложь, но сейчас я говорю правду.

Рен усмехается и делает огромный глоток. Барменша все еще стоит в углу бара, возится со своим телефоном, ее пальцы порхают по экрану. Ее глаза поднимаются и встречаются с моими, сузившись, прежде чем вернуться к тому, кому она пишет сообщение. Я действительно надеюсь, что она не посылает SOS. Я не планировал сегодня драться.

– И что теперь?

– Я думаю, нам следует поговорить с барменшей.

Она съеживается, переводя взгляд на женщину. – Может, мне стоит это сделать? Кажется, ты ей не очень нравишься.

Я раздраженно выдыхаю, прежде чем закрыть рот и сдержать свои эмоции. Брови Рен приподнимаются, прежде чем на ее лице медленно появляется улыбка. – Неужели никто никогда не мог устоять перед твоими чарами?

– Умоляю. Я мог бы завоевать ее. – Возможно, я был пешкой в игре Геры, но я наблюдал за Богами, я наблюдал, как элита флиртует и соблазняет. Я знаю, насколько искренняя улыбка может обезоружить человека. Ну, не Рен, но это потому, что она чертовски упряма.

– Может быть, не стоит пытаться ослепить ее своей потрясающей внешностью или флиртовать с ней.

– Ты считаешь, что у меня потрясающая внешность? – Я наклоняю голову и наблюдаю, как румянец расцветает на ее щеках.

Рен закатывает глаза. – Просто включи свой странный Атласовский фокус, который ты используешь, чтобы убеждать людей что – то делать. Будь самой обычной хмурой версией себя. Вероятно, это понравится ей больше, чем другая твоя фальшивая личность.

– А тебе? Какая версия тебе нравится больше всего?

Рен смеривает меня пристальным взглядом и затем отворачивается. Она бормочет «задница» себе под нос, но достаточно громко, чтобы я знал, что она не пытается вести себя тихо.

Она слегка отрывает руку от стойки и машет барменше одним пальцем. Женщина засовывает телефон в карман джинсовой юбки и останавливается перед Рен, поворачиваясь ко мне спиной. Рен хихикает, низко и мягко.

– Ты ужасный победитель.

– Это – ужасный проигравший. И тебе выпала такая честь, – говорит Рен.

Я ерзаю на стуле, чтобы прошептать ей на ухо. – Мне нравится, когда ты злорадствуешь. – Мои губы касаются ее уха. У Рен перехватывает дыхание, но она продолжает смотреть вперед.

– Еще раз спасибо за пиво, – Рен неловко поднимает свой бокал.

– Слава богам, мы не полагаемся на твое обаяние, – бормочу я достаточно громко, чтобы Рен услышала. Она придерживает бокал так, чтобы был вытянут только средний палец.

– Не благодари. Это то немногое, что я могу сделать для народного чемпиона. – Барменша опускает голову.

Рен удивленно моргает, а я сдерживаю смех. Что я ей только что сказал?

– Я же сказал тебе, что не лгу.

– Лжец, – шипит на меня Рен, затем неуверенно улыбается барменше. – Итак… гм… Вот в чем дело…

На это тяжело смотреть. Я ставлю локоть на стойку и подпираю щеку кулаком. – Мы хотели спросить тебя…

Рен вскидывает руку и отталкивает меня назад. Она наклоняется всем телом вперед, пытаясь заслонить меня от взгляда барменши. Я провожу пальцем по внутренней стороне ее бицепса, и она отдергивает руку.

– Не обращай на него внимания. Он привык добиваться своего, хлопая ресницами. Кстати, меня зовут Рен.

– О, я знаю, кто ты, – отвечает барменша. – Я Сильви, и это мой бар.

Они вдвоем улыбаются друг другу, сближаясь или что – то в этом роде.

– Приятно познакомиться, Сильви. Мне нравится у тебя. Это напоминает мне о том, где я работаю дома.

При этих словах Сильви бросает на Рен скептический взгляд. – Не то чтобы я не в восторге от того, что народный чемпион сидит на одном из моих барных стульев, но тебе что – то было нужно от меня?

Я делаю еще один глоток теплого пива. Рен хотела взять управление в свои руки, поэтому я довольствуюсь тем, что откидываюсь назад и позволяю ей управлять этим кораблем. Должно быть, я недостаточно расслаблен для ее предпочтений, потому что она протягивает руку и щиплет меня за ногу, предупреждая, чтобы я не высовывался. Только ее рука находится очень близко к моему члену. Я давлюсь своим напитком, и рука Рен ложится на мою ногу. Мой член дергается, и я тихо ругаюсь, когда ее мизинец касается моей быстро твердеющей длины.

Рен отдергивает руку. – Упс.

– Как будто кто – то верит, что это было сделано случайно. – Я не могу удержаться от поддразнивания, особенно потому, что Рен, кажется, не ожидает этого от меня. Она расправляет плечи, но не отвечает мне.

– Сильви, я просто собираюсь взять и сказать это. Я ищу Кабана и надеюсь, что ты сможешь указать мне правильное направление.

Взгляд Сильви перемещается на меня, а затем обратно на Рен. – Только ты или вы оба?

Я кладу руку на шаткую спинку стула Рен. Я не шевелю пальцами, но позволяю им коснуться ее лопаток, там, где появляются крылья. Я хочу увидеть их снова. Я только мельком увидел их в переулке позади «Безумного Адамса», и я не переставал думать о том, чтобы провести руками по каждому дюйму ее тела, включая эти чертовы крылья. Она была великолепна, свирепа, величественна.

Рен откидывается назад, зажимая мою руку между своим телом и спинкой сиденья. Вместо этого я провожу ладонью по ее спине. Она издает недовольный звук, который заставляет меня сдержать смех. Я никогда в жизни не хотел никого дразнить. По умолчанию я говорю кому – то убираться, когда он стоит у меня на пути. Но Рен перевернула все с ног на голову.

– Мы вдвоем. Я знаю, он кажется мудаком, – Она откидывается назад, чтобы сильнее прижать мою руку, и я впиваюсь пальцами ей в бок. Она извивается и расслабляется. – И иногда он такой, но я могу за него поручиться.

Рен поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и, хотя она ручается за меня, ясно, что она мне не доверяет. Не полностью. Она верит, что я не хочу отдавать Кабана Богам, но я продал ее «Подполью». Я рассказал Кэт ее секрет, хотя не хотел им делиться.

Это для общего блага.

Я говорил себе это уже сотню раз, но с каждым повторением это кажется все менее правдивым.

Сильви сжимает костяшки пальцев на стойке и тяжело вздыхает. – Он уже ждет тебя.

ГЛАВА 12

РЕН

– Следуйте за мной. – Сильви поворачивается, прежде чем я успеваю задать следующий вопрос.

Не желая упускать эту возможность, я спрыгиваю со стула и хватаю со стула свое промокшее пальто. Атлас стоит прямо у меня за спиной, так близко, что я чувствую его дыхание у себя на затылке.

Сильви доходит до конца бара, а затем продолжает идти по узкому коридору. Я ускоряю шаг, чтобы не отстать от нее. Рост Сильвии, по крайней мере, пять футов десять дюймов. Я не коротышка, но по сравнению с моими пятью футами шестью дюймами, ее ноги определенно длиннее моих. Ее слова звучат у меня в голове. Народный чемпион. Что, черт возьми, это значит?

Я знаю, что миллионы людей по всему миру смотрят игры. Но я не могу смириться с мыслью, что они смотрят на меня. Что они могут быть вовлечены в то, что происходит со мной. Моя жизнь в последние несколько недель была такой чертовски странной. В некотором смысле, мы находимся в этом замкнутом пузыре, где есть только чемпионы и случайный набор людей, вращающихся вокруг игр. Есть Билли и стражники, жрецы и гребаный Натаниэль Роджерс. Не говоря уже о Богах, с которыми мы вынуждены посещать модные вечеринки. Это настолько поглотило меня, что я никогда не задумывалась о людях на другом конце телетрансляций, которые наблюдают за происходящим из баров вроде «Дыры» и болеют за своего любимого чемпиона.

Это неожиданно и ужасно. Если люди воспринимают мои слова и действия как своего рода бунт, то не может быть, чтобы жрецы и Боги этого не заметили. Аутсайдерам общества, возможно, есть за кого болеть, но я почти уверена, что поставила перед собой цель. Фурии во мне, той, что стремится исправить ошибки, нравится эта идея. Это вселяет в меня беспокойство.

Задний коридор ничуть не лучше, чем передняя часть бара, за исключением того, что на стенах нет фотографий. Сильви ведет нас в офис? Не может быть, чтобы Кабан болтался где – то сзади. Это не может быть так просто. Конечно, я позволила своему инстинкту привести меня сюда, но Атлас сказал, что Кабан – своего рода легендарная фигура, разыскиваемая. Он не стал бы прохлаждаться в подсобке бара на улице стриптиз – баров. Независимо от того, насколько далеко мы находимся от злачных мест.

Верно?

Если бы это было так просто, то найти его не было бы одним из испытаний Олимпийских игр.

Сильви бросает взгляд в сторону передней части бара, когда мы подходим к задней двери. – У вас, ребята, есть дроны перед входом?

– Да, – усмехаюсь я. Я ненавижу эти чертовы штуки.

Кивнув, Сильви достает телефон из заднего кармана и быстрыми движениями пальцев набирает что – то на экране. Она больше ничего не говорит, пока мы ждем в темном коридоре по меньшей мере две минуты.

Ладно, я просто сказала, что доверяю своему инстинкту и горжусь своей интуицией, которая привела меня сюда, но теперь я начинаю сомневаться во всем. Сильви готовит нам с Атласом засаду? Она заманила нас в темный коридор, чтобы куча людей окружили нас и уничтожили?

Мир – долбанутое место. На данном этапе своей жизни я бы никого не винила.

Три громких удара в заднюю дверь, за которыми следуют два более мягких, заставляют меня выпрямиться. Атлас никак не меняет позы. Он прислоняется спиной к стене и скрещивает руки на груди. Вероятно, он все это время оценивал ситуацию и высматривал опасность. Моя Фурия утихла, так что я не волнуюсь.

– Наконец – то, – протягивает Сильви, открывая дверь. Порыв холодного воздуха врывается с силой урагана. Среди кружащегося снега стоит мужчина. Я не могу разглядеть никаких черт его лица, потому что он полностью закутан.

Мы выходим? Или он заходит?

– Это Черепаха. Он отвезет вас туда, куда вам нужно.

Черепаха? Что не так со всеми этими названиями животных: Кабан, Черепаха? Очевидно, это кодовые имена, потому что кто в здравом уме назовет своего ребенка Черепахой? Я полагаю, случались и более странные вещи, так что кто, черт возьми, знает.

Черепаха заходит в бар, и я хорошо вижу его, когда он откидывает капюшон. Он высокий и худощавый, ему не больше восемнадцати. На нем парка, похожая на ту, что есть у Атласа, и одна из этих шапок – ушанок. Весь этот образ вызвал бы у Эстеллы сердечный приступ. Очевидно, что он верит в функциональность, а не в привлекательность внешнего вида. Натягивая на плечи свое вонючее, промокшее пальто, я полностью согласна.

Я чуть не падаю назад, когда Черепаха открывает рот и раздается глубокий бас. – Следуйте за мной. Идите туда, куда иду я. Не сворачивайте с дороги.

Я бросаю взгляд через плечо на Атласа, приподняв бровь, но его маска снова на месте. Держу пари, если бы Грир была здесь со мной, она одарила бы этого чувака ее смешком. Я бормочу слова благодарности Сильви, когда мы уходим, надеясь, что это не благодарность ей за то, что она отправила нас в ловушку Кабана. Я не сомневаюсь в своей способности победить в бою, но это не значит, что я в настроении выяснять отношения.

Задняя дверь «Убежища Аида» выходит в небольшой внутренний дворик. Вдоль стен проложены дорожки, позволяющие людям ходить по снегу. Должно быть, им приходится регулярно вывозить горы снега из Вегаса, потому что он никогда не прекращается. А в таком замкнутом пространстве, как это, ему буквально некуда деваться.

Я никогда не задумывалась об этой логистике, но, возможно, они сбрасывают весь снег из города в какое – нибудь водохранилище пустынных районов вокруг Лас – Вегаса. С другой стороны, это звучит как нечто, что пошло бы на пользу всем в округе, так что, вероятно, нет. Бьюсь об заклад, жрецы распределяют запасы воды и отдают ее только тем, кто предложит самую высокую цену.

Выступ крыши простирается достаточно далеко, чтобы любой, кто посмотрит сверху, не увидел нас с первого взгляда. Хотя, если дроны решат залететь во двор, они нас сразу заметят. К счастью, мы не задерживаемся снаружи надолго. Ровно столько, чтобы мокрая пушистая шерсть моего пальто превратилась в сосульки.

Черепаха ведет нас в другое здание, тем же стуком в стальную дверь с облупленной краской. Пожилой парень с короной седых волос вокруг лысины открывает дверь и приглашает нас внутрь. Черепаха обменивается с ним каким – то секретным рукопожатием, а затем продолжает идти, пока мы не достигаем кладовки другого бара. Коробки с пустыми бутылками сложены вдоль стены вместе с несколькими кегами. Черепаха пробирается через комнату, пока мы не достигаем другой двери на противоположной стороне.

Эта дверь выводит нас обратно наружу, но на этот раз мы оказываемся в переулке, а не во внутреннем дворе. Мы исполняем одну и ту же песню и танцуем добрых десять минут, стучимся в двери, прежде чем нас впускают внутрь. Я смотрю в небо каждый раз, когда мы возвращаемся на улицу, но пока я не видела ни одного дрона.

Чем дольше мы идем, тем красивее становятся здания. Мы возвращаемся к центру стрип – улицы. Сначала мы просто прогуливались по барам, но последние несколько заведений были побольше, и глухой перезвон автоматов подсказал мне, что мы добрались до казино.

На этот раз Черепаха не стучит в дверь. Вместо этого он достает ключ и отпирает ее, приглашая нас с Атласом войти после того, как он открывает ее. Мы входим в коридор, в котором слабо пахнет сигаретами и странным ароматом освежителя воздуха, от которого у меня чешется в носу. Черепаха ничего не говорит нам, пока мы идем по тускло освещенному коридору. Полы устилает темно – бордовый ковер с рисунком в виде ромбов и лилий. Я слышу те же звуковые сигналы и дребезжащие звуки из передней части здания, но мы, очевидно, находимся в месте, недоступном для посетителей. Хотя здесь я тоже не видела никакого персонала.

Черепаха ведет нас к ряду лифтов. Это лифты не класса люкс, а промышленного типа, расположенные за помещением. Не дай бог, чтобы у платящих гостей была разрушена иллюзия, что они видят, как все убирается, или что в управлении отелем и казино задействована рабочая сила.

Двери лифта с мягким звоном открываются, и мы входим в большую кабину. Черепаха нажимает кнопку нижнего уровня. Я не знала, что в Вегасе есть более низкие уровни.

Двери открываются, и за ними открывается пол, такой же экстравагантный, как и этажом выше. За исключением того, что наверху все темно – бордовое, здесь, внизу, ковры бежевые. На них такой же узор в виде ромбов и лилий, но он менее шикарный. Стены выкрашены в грязно – белый цвет, который гармонирует с ковром.

Я все жду, что Черепаха приведет нас в офис или комнату для переговоров, но он ведет нас по другому коридору, точно такому же, как предыдущий. Было бы легко потеряться. Наверное, в этом весь смысл.

Внутри намного теплее, даже на этом цокольном этаже. Меня так и подмывает снять пальто, но, насколько я знаю, через минуту мы снова будем снаружи. Или мы могли бы попасть в засаду.

Мы останавливаемся перед очередным рядом лифтов. Черепаха все еще в капюшоне, но пальто расстегнул. Я бы не назвала его расслабленным, но он, похоже, и не беспокоится о том, что мы с Атласом можем наброситься на него. Оказавшись в лифте, он нажимает кнопку тридцать третьего этажа.

В таком случае мне нужно перекусить. Арахис не помог, и мне уже надоело, что меня водят за нос.

Когда мы достигаем тридцать третьего этажа, раздается тихий звон, но двери не открываются. Отлично. Если мы застряли здесь, то лучше бы у кого – нибудь в карманах была еда.

Черепаха достает ключи и вставляет один из них в маленькую замочную скважину на панели лифта. Загорается крошечный зеленый огонек, и двери открываются. Черепахе повезло.

Мы снова идем по другому коридору. По обе стороны от него есть двери, расположенные примерно через каждые пятнадцать футов. На них нет никаких номеров комнат или идентификации, как в обычном отеле. Черепаха, должно быть, считает, потому что нет ничего, что отличало бы одну дверь от другой.

Мы с Атласом идем плечом к плечу, его рука время от времени касается моей. Специально? Когда Черепаха останавливается, я сдерживаю вздох и возношу благодарственную молитву Аиду за то, что мы наконец здесь. Хотя я бы не удивилась, если бы Черепаха заставил нас вылезти из окна и затем забраться на крышу.

Я понимаю. Этот Кабан – как национальное достояние для жителей Лас – Вегаса. Он не хочет, чтобы его нашли, а за нами следят беспилотники, от которых пришлось сбежать. Кроме того, Кабан делает нам одолжение, соглашаясь встретиться с нами. В то же время мы могли бы встретиться с ним где угодно, поскольку, похоже, он нас ждет.

Дверь открывается, но пухлое пальто Черепахи загораживает мне обзор. Я не вижу, кто с другой стороны. Из комнаты доносится низкий гул голосов, но здесь слишком тихо, чтобы я могла разобрать их слова.

Черепаха поворачивается, делая шаг в сторону двери. – Вы можете войти. Я буду ждать здесь.

Я думаю, он будет начеку.

Я делаю шаг вперед, но Атлас вытягивает руку и толкает меня за спину.

Что теперь?

ГЛАВА 13

РЕН

– Что за чертовщина? – Я шиплю на Атласа себе под нос.

– Ты всегда заходишь в комнату, не потратив и двух секунд на то, чтобы посмотреть, что тебя ждет внутри? – Атлас бросает на меня раздраженный взгляд через плечо.

– Да, именно так поступает большинство людей.

Имеет ли смысл то, что он говорит? Да, черт возьми, но я не собираюсь ему этого говорить. Кроме того, я могу сама о себе позаботиться. Я протискиваюсь мимо огромного тела Атласа, пока мы не оказываемся бок о бок, когда входим в комнату.

Я ожидала увидеть офис или апартаменты, но пространство небольшое. Похоже, что когда – то это был гостиничный номер, но его переоборудовали в место встреч. В центре комнаты стоит круглый стол со стульями, а к одной стене придвинут секционный диван. У другой стены расставлены стулья с небольшим столиком между ними. Две пустые чашки из – под кофе были оставлены на маленьком столике, как будто друзья наверстывали упущенное до нашего прихода. В маленькой кухоньке на стойке стоит кофейник и больше ничего.

Окна занимают целую стену, которая выходит на город Лас – Вегас. Или, по крайней мере, выходили бы, если бы вы могли видеть что – нибудь, кроме белого марева. Мужчина стоит перед окнами. Его руки сцеплены за спиной, и он смотрит на застывший пейзаж. Если это Кабан, то он не такой, как я ожидала. Без всякой на то причины я представила себе пожилого мужчину в модном костюме, с зачесанными назад волосами и достаточным обаянием, чтобы соперничать с Атласом, – когда он включает его.

Мужчина оборачивается, и я впервые хорошо его разглядываю. У него темно – каштановые волосы, которые вьются вокруг ушей. Нижнюю половину лица покрывает борода. Это не похоже на модную стрижку, скорее, у него не было возможности побриться несколько дней. Вместо гладкого костюма на нем поношенные джинсы, старая синяя толстовка с капюшоном и рабочие ботинки.

Его глаза пронзительно – голубые, и они ничего не упускают, сканируя меня и Атласа. Он не улыбается, и его поза… не совсем расслабленная, но он и не готовится к драке. Удивительно, но ему не может быть намного больше тридцати пяти. Опять же, я ожидала увидеть мужчину постарше. Вполне логично, что он моложе. Такие мужчины, как он, долго не живут. Он выступал против жрецов и Богов, воровал у элиты и раздавал бедным. Его разыскивают, но он не покинул свой город. Тем не менее, он достаточно взрослый, чтобы самостоятельно обзавестись связями и богатством, если то, что сказал Атлас, было правдой.

Теперь, когда мы здесь, я не уверена, что делать. Должна ли я представиться? Мужчина спасает меня от неловкого извиняющегося вступления, делая шаг вперед и протягивая руку. У него непринужденное присутствие, почти успокаивающие манеры. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь ему. Атлас прижимается ко мне сбоку. Я игнорирую его.

– Рен Торрес, – Кабан произносит мое имя с оттенком юмора.

Я делаю шаг вперед, пожимаю ему руку и слегка улыбаюсь. – Странно, меня тоже так зовут.

Легкая улыбка тронула уголки его губ, и он кивнул. – Очень приятно.

– Мне называть тебя Кабаном или мне следует называть тебя как – нибудь по – другому?

Его рука все еще сжимает мою, но это дружелюбие, а не какое – то соперничество. Хотя из – за того, что Атлас прижимается к моей спине, я не думаю, что он знает об этом.

– Сойдет и Кабан.

Ах – ха! Он и есть Кабан. Атлас прочищает горло, его тело прижимается ко мне, как будто он тонко пытается увести меня подальше. Кабан отпускает мою руку и протягивает ее Атласу.

– И Атлас Моррисон. Сын Зевса. – Атлас хлопает ладонью по руке Кабана, и они смотрят друг на друга, пока костяшки их пальцев не белеют.

Мужчины. Серьезно?

Теперь моя очередь бить Атласа. Я не собираюсь тереться грудью о его руку, но именно это и происходит. Это больше похоже на то, что мое промокшее пальто касается превосходной парки Атласа. Атлас бросает на меня взгляд, говорящий, что он считает меня идиоткой, но отпускает руку Кабана.

– Почему бы нам не присесть? – Кабан указывает на стол в центре комнаты. Я выдвигаю стул, как раз в тот момент, когда Атлас собирается сделать то же самое, и наши руки соприкасаются. Я смотрю на него с раздраженным вздохом.

– Правда? Тебе обязательно сидеть со мной на одном стуле?

– Я вытаскивал его для тебя. – Его слова подразумевают, что он пытается быть милым, но горечь в его тоне говорит об обратном.

Я смотрю на него снизу вверх, чувствуя, как у меня горит шея. Внезапно я благодарна этому нелепому холоду. Атлас садится справа от меня, поворачиваясь так, чтобы одновременно следить за дверью и Кабаном. Да, наверное, мне следовало поступить так же. Но, честно говоря, если кто – то захочет вбежать и попытаться напасть на меня, моя Фурия вырвется наружу.

Кабан сидит напротив меня, сложив руки на столе. – Хотя я польщен тем, что вы проявили ко мне интерес, для чего именно вы здесь?

Кабан – красивый мужчина. В его внешности есть грубость, которая заставляет меня поверить, что он способен все исправить. Я полагаю, что в наши дни, живя в замерзшей пустоши Лас – Вегаса, вы должны быть сделаны из крепкого теста.

Мы с Атласом начинаем говорить одновременно. Я поворачиваюсь к нему, и мы пристально смотрим друг на друга. Я закатываю глаза и снова смотрю на Кабана, открывая рот, чтобы рассказать ему, почему мы здесь, когда Атлас делает то же самое.

Я вскидываю руки в воздух и откидываюсь на спинку стула, свирепо глядя на Атласа. – Продолжай, тебе явно есть что сказать.

Атлас не утруждает себя раскаянием. Он наклоняется вперед и имитирует позу Кабана. – Существует определенная степень доверия, которой необходимо обменяться для этого разговора.

Правда? Вот так Атлас заводит разговор. Я толкаю его в плечо.

– Просто остановись. Очевидно, что ты не знаете, как разговаривать с кем – то, у кого нет сисек, низкий IQ и он отчаянно хочет, чтобы с ним кто – то пофлиртовал.

Атлас закатывает глаза, ошеломляя меня. Мне требуется секунда, чтобы восстановить самообладание. Атлас не позволяет вещам задевать его. Закатывание глаз – это практически крик на языке Атласа.

Я закрываю рот и снова обращаю внимание на Кабана. – Не обращай на него внимания. Позволь мне начать сначала, сказав, что у тебя проблема.

Кабан поднимает брови. Он не произнес ни слова за все время, пока мы с Атласом обменивались колкостями. Честно говоря, это смущает и заставляет нас казаться детьми.

– Боги выбрали тебя в качестве следующего испытания в Олимпийских играх.

На этот раз Кабан не может скрыть свою реакцию, и в его глазах светится удивление. Я понимаю. Отстойно находиться под микроскопом Богов.

– Наше текущее испытание – найти тебя и привести к Богам.

Кабан не убирает рук со стола. Он расслаблен, но внимателен, и сейчас он выглядит задумчивым.

– И поэтому вы здесь? Чтобы схватить меня и выдать? – В его вопросе нет обвинения. Он не выдает своих чувств, так или иначе.

– Нет, – одновременно отвечаем мы с Атласом. Но он не вмешивается и не пытается снова взять вверх. К счастью, он позволяет мне продолжать объяснять.

Я откидываю волосы с лица. Снег растаял, и мокрые пряди растрепались. – Сказать по правде, я понятия не имела, кто ты такой, примерно час назад. Без обид, я предпочитаю держать свои заботы при себе.

Кабан кивает в знак согласия. – В этом есть смысл. У большинства из нас нет возможности помочь больше, чем жителям нашего города.

У меня в животе появляется чувство вины. У меня действительно есть возможность помочь больше, чем у людям по соседству, но я этого не делаю. Я пряталась и разыгрывала из себя местного супергероя, когда у меня было время, но мне следовало делать больше.

– До меня дошли сведения, что ты известен в этих краях как своего рода… филантроп. – Странно называть его Робин Гудом в лицо. – Я понимаю. Больно наблюдать, как люди вокруг тебя, твои соседи и друзья, борются под тяжестью попыток прокормить свои семьи и сохранить крышу над головой. Особенно когда ты знаешь, что так не должно быть. И если у нас есть сила и возможности что – то с этим сделать, почему бы нам не воспользоваться возможностью и не помочь там, где мы можем?

Я не могу перестать думать о своих старых соседях и чувстве, что бросила их на растерзание жрецов. Я не выбирала быть втянутой в эти игры, но не только я страдаю от последствий. Нет больше никакой Темной руки, чтобы жрецы не терроризировали моих соседей. Некому держать в узде подонков, которые бродят по нашим улицам по ночам.

Если не считать миссис Шнельман, которая, как известно, отгоняла жрецов метлой.

Эти игры также открыли мне глаза на то, что мир гораздо больше, чем я думала. Я не могу продолжать притворяться, что ничто за пределами моего района не имеет значения.

– Пока нашими городами правят жрецы, а Боги закрывают на это глаза, или ад, поощряя их причинять людям боль, кто – то вроде тебя может быть единственным спасителем для этих людей. Твоя помощь может быть единственной причиной, по которой они едят сегодня вечером или по которой ребенку есть где поспать. Я тебя не знаю, но твои поступки достаточно важны, чтобы я отказалась приносить тебя в жертву Богам.

Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя себя неловко от своей многословной речи. Кабан ничего мне не говорит, он просто поворачивается, чтобы посмотреть на Атласа. – А ты? Почему ты здесь?

– Что ж, после речи Рен я буду звучать как требовательный осел. – Атлас качает головой, но в его глазах больше золота, чем обычно, когда он смотрит на меня. Он моргает, как будто забыл, где мы находимся, и отворачивается. – Между нами должен быть определенный уровень доверия. Потому что из – за того, что я собираюсь сказать, нас всех могут убить.

– Откуда ты знаешь, что можешь мне доверять? – Кабан сцепляет пальцы домиком, прижимая их к подбородку, и наблюдает за нами.

– Я не знаю. Но иногда нам нужно совершить прыжок веры и надеяться, что мы доверимся правильному человеку. Перемены не произойдут без того, чтобы кто – то не подставил свою шею.

Кабан склоняет голову набок. Он откидывается на спинку стула, засовывая руки в карманы толстовки. Интересно, течет ли в его жилах хоть капля божественной крови. Он красивый мужчина, с другой стороны, большинство лидеров харизматичны и обладают определенным неотразимым качеством, которое заставляет других хотеть следовать за ними. Судя по словам Атласа, Кабан за эти годы снискал много преданности.

– Каких перемен ты хочешь привнести, Атлас Моррисон, сын Зевса? – Слова Кабана не угрожают, скорее он напоминает Атласу обо всех причинах, по которым тот не должен ему доверять. Я испытывала те же самые опасения, но слышать, как Кабан произносит их вслух, меня раздражает.

– Это та часть, которая требует доверия с нашей стороны, – говорит Атлас, кивая в знак того, что он имеет в виду себя и меня.

Я смотрю на Атласа, хмурясь, и морщинка беспокойства пролегает у меня между бровями. Он ведь не выдаст мой секрет, правда? Вычеркните это, он сделал именно это с Кэт. Но он знает ее. Это его тетя. Он же не скажет это случайному человеку, не так ли? Мне все равно, Робин Гуд он, Король Артур или заключенный, которому суждено умереть через минуту, он все равно чужой для нас обоих.

Мои руки сжимают подлокотники кресла так сильно, что дерево скрипит. Я заставляю себя разжать кулаки и перекладываю их на колени.

– Мы работаем с «Подпольем». Пришло время подняться. Никто не заслуживает жить под гнетом жрецов или подчиняться непостоянным прихотям Богов. Мы все имеем право голоса, и это то, за что мы боремся.

В глазах Кабана загорается искра интереса. Он быстро прячет ее, но не настолько быстро, чтобы я этого не заметила.