Текст книги "Огонь и ярость (ЛП)"

Автор книги: Лиззи Принс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 20

РЕН

– Я думаю, что история закончилась не тем, что Тантал наконец добрался до яблока или выпил воды? – Я перевожу взгляд с Атласа на Грир и обратно, лишь смутно припоминая этот миф.

– Предположительно, он вечно страдал от жажды и голода. – Грир впивается взглядом в стол с едой, как будто может поджечь его одним своим взглядом.

Я убираю со лба сухие пряди волос и тру уставшие глаза. Мой пот высох, оставив тонкий слой соли на коже и волосах. – Они не могут оставить нас здесь навсегда. Это было бы концом игр. Либо они в конце концов выпустят нас из этого места, либо у нас должен быть способ сбежать.

Я осматриваю поляну в поисках любого следа выхода отсюда. Нико беспокойно ерзает на своем стуле, его руки свисают с подлокотников, чтобы ни к чему не притронуться. Они выглядят так, словно их сожгли в чане с кислотой. Джейд лежит на кровати, тяжело дыша. Кто – то, по крайней мере, оттащил ее от куч рвоты, но ей, очевидно, все еще больно. Я смотрю на Престона, удивленная, что с ним все еще все в порядке. Возможно, его внутренности уже настолько прогнили, что яд на него не подействовал.

Как только эта мысль приходит мне в голову, Престон открывает рот, и его рвет прямо на стол с едой.

– О боги.

Думаю, это один из способов сдержать искушение съесть отравленную еду. Дрейк морщится, прежде чем отвернуться, чтобы не смотреть на Престона. Я вздыхаю и закрываю глаза, но звук, о Боги, это звук. Я закрываю уши руками и зажмуриваю глаза.

– Ты съела что – нибудь из еды? – Атлас резко втягивает воздух. Он все еще стоит на опушке леса, укрытый тенью деревьев. Его мышцы бугрятся под импровизированной майкой, а плечи напряжены.

– Нет, – стону я. – Это что-то с «блевать за компанию». – Я прикрываю рот рукой, когда Престон издает еще один ужасающий звук. Это пытка.

Я поднимаюсь с дивана, мне нужно убраться подальше от Престона. Я не могу думать, когда в двух секундах от того, чтобы блевануть самой.

Поляну окружает множество деревьев разных видов. Некоторые из них такие высокие, что их верхушки исчезают в облаках. Другие расположены идеально ухоженными, аккуратными рядами. Я вхожу под арку, образованную ветвями деревьев, позволяя сладко пахнущей траве смыть все остатки запаха болезни.

Что – то хлюпает у меня под ботинком, и я со скрипом отскакиваю назад. Пожалуйста, скажите мне, что я не наступила на орган, животное или еще что – нибудь. Опустив взгляд, я съеживаюсь при виде темно – красного предмета. Боги, что это? Я сажусь на корточки, неохотно рассматривая предмет поближе.

Это яблоко.

Запрокидывая голову, чтобы посмотреть на деревья, я вижу, что ветви отяжелели от яблок. Я делаю несколько шагов дальше по дорожке и вижу ветви другого дерева, увешанные апельсинами. Еще несколько шагов, и я нахожу дерево с грушами. Плоды слишком высоко, чтобы я могла дотянуться до них с земли. Являются ли эти фрукты такими же смертоносными и токсичными, как еда на столе?

Я никогда раньше по – настоящему не лазила по деревьям, но уверена, что это то, на что я способна.

Я выхожу обратно на поляну, тревожно прикусывая внутреннюю сторону щеки. Нико все еще корчится от боли. Джейд трясется на кровати, а Престон стоит на четвереньках рядом со столом с едой, его все еще тошнит. Я замечаю, что доброжелательность Джаспера иссякла, и он не подошел проведать Престона. Не то чтобы я его винила. Я бы тоже не стала проверять Джейд. Я не настолько мила.

– Кажется, я что – то нашла, – объявляю я на поляну, как только выхожу из – за деревьев.

– Это пара затычек для ушей? Пожалуйста, скажи мне, что это затычки для ушей. – Грир фальшиво хмыкает, с отвращением глядя на Престона. Я не виню ее. Он рычит, как динозавр, каждый раз, когда его тошнит.

– Здесь, сзади, растут фруктовые деревья. – Я указываю большим пальцем через плечо на линию деревьев, которые я только что нашла.

– Откуда нам знать, что они не такие токсичные, как вода или эта пища? – Атлас скрещивает руки на груди, оглядывая абсолютный беспорядок, в котором мы оказались.

Я пожимаю плечами. – Может, и так. В том старом мифе о Тантале ты сказал, что он не мог дотянуться до плодов, потому что деревья не позволяли ему.

Дрейк подходит на шаг ближе. – О чем ты думаешь?

– Я не могу дотянуться ни до одного плода самостоятельно, но я могла бы взобраться на дерево.

– Нет, – рявкает Атлас. – Ни в коем случае, нам не нужно, чтобы кто – то еще отравился.

Я упираюсь руками в бедра, вздергивая подбородок. – Они не заберут нас отсюда, Атлас. Мы должны придумать, как победить их в их собственной игре.

– Тогда я попытаю свою удачу с фруктами. – Он топает мимо меня, направляясь прямо к ряду деревьев. Я закатываю глаза, разворачиваюсь на каблуках и бегу трусцой, чтобы догнать его. Грир и Дрейк идут прямо за нами, но Джаспер остается с остальными.

Атлас останавливается перед деревом, размахивая руками, как будто готовится залезть. Я толкаю его в плечо, отталкивая в сторону. – Тебе обязательно везде быть первым?

– Я не хочу, чтобы тебе было больно. – Атлас наклоняет голову и ловит мой взгляд. Его глаза пылают раздражением.

– Я очень быстро восстанавливаюсь, – шиплю я в ответ, широко открывая глаза. Я не могу выйти и сказать, что моя кровь Фурии поможет мне оправиться от любого яда гораздо быстрее, чем его Божественная кровь, но я кричу ему это своими глазами.

Атлас делает шаг назад, проводя рукой по волосам с громким раздраженным фырканьем. – Это глупо, совершенно безрассудно.

– Может быть, а может и нет. Поскольку мы понятия не имеем, как отсюда выбраться, давайте просто начнем хоть с этого.

– Вау, вы двое действительно увлеклись всей этой истории с «парочкой». – Грир вскидывает голову, на ее лице появляется хитрая усмешка. Дрейк кладет руку на плечо Грир, и такое же выражение появляется на его лице, когда он наблюдает за мной и Атласом.

Грир рычит и отталкивает Дрейка. – Здесь слишком жарко, чтобы ко мне прикасались.

Я поднимаю бровь. – Но если бы на улице было холоднее, прикосновения не были бы проблемой? – Я знаю, что Грир не интересуется Дрейком, но не могу удержаться, чтобы не подколоть ее.

– Разве ты не собираешься залезть на дерево и съесть отравленный фрукт или еще какую – нибудь дрянь? – Грир огрызается на меня.

Я хихикаю и поворачиваюсь к яблоне. Ветви слишком высокие, чтобы я могла подпрыгнуть и ухватиться за них. Я впиваюсь пальцами в шершавую кору, одна нога в сапоге находит опору, а другой отталкиваюсь от земли.

Моя первая мысль: это отстой. Разве лазание по деревьям не должно быть забавным занятием? Основа детства или еще какая – то ерунда. Мой подбородок продолжает царапаться о грубую кору, а ногти загибаются назад при каждом захвате. По крайней мере, я двигаюсь довольно быстро. Я думала, что яблони относительно маленькие, но все деревья, растущие вдоль этого участка, массивные.

Добравшись до ветки, достаточно большой, чтобы на нее можно было встать, я хватаюсь за нее одной рукой. С шипением отдергиваю руку назад.

– Что? Что случилось? – Снизу раздается панический крик Атласа.

Маленькие порезы, не более полудюйма, покрывают мою ладонь. Что за черт? – Ничего. Я в порядке. – Я отвечаю, хмурясь и разглядывая порезы. Листья острые, как бритвенные лезвия.

Что теперь? Я могла бы продолжать карабкаться вверх, но в какой – то момент мне нужно забраться на ветку, чтобы дотянуться до яблок. Я поднимаюсь еще на несколько футов, пока листья здесь не становятся такими густыми, что я не вижу земли внизу. Я замечаю яблоко и протягиваю руку, чтобы схватить его, но тут же проклинаю пронзительную боль от порезанных рук.

Кровь стекает по моим рукам. Я игнорирую это, наступая на ветку, чтобы пройти несколько футов и схватить яблоко. Листья касаются моих обнаженных икр в том месте, где у меня закатаны брюки, порезав кожу. Я с шипением выдыхаю сквозь стиснутые зубы и замираю. Что, черт возьми, не так с этими деревьями?

Я дышу сквозь дискомфорт. Это скорее неудобство, чем настоящая боль. Мои ботинки шаркают по коре, и я стараюсь не потерять равновесие. Я не умру от падения, но это было бы неприятно. Кто знает, на какое время стражники оставили бы нас здесь, даже если бы мое тело было переломано. У нас уже выбыли из строя три чемпиона, и не было никаких признаков того, что кто – то придет за нами.

– Почему с дерева льется кровь? – Атлас рычит с земли, и его голос звучит так, словно он едва сдерживает свою ярость.

– Ничего страшного. Я в порядке, – огрызаюсь я ему в ответ, за исключением того, что моя кровь капает на них в постоянном ритме. Моя рука скользит на ветке над головой. Еще несколько шагов, и я добираюсь до яблок.

– Берегите головы, – кричу я вниз, прежде чем схватить яблоко и выдернуть его из – под острых листьев. Фрукт нужно будет вытереть, прежде чем мы его съедим.

Я схожу с ума, хватая каждое яблоко, которое попадается на глаза, и роняю их на землю.

– Этого достаточно. Они все в крови. Спускайся сюда, – рявкает Атлас. Единственная причина, по которой я возвращаюсь к стволу дерева, заключается в том, что у нас достаточно фруктов. Я спускаюсь на землю, оставляя пятна крови на коре.

Я все еще нахожусь в шести футах над землей, когда чьи – то руки обхватывают меня за талию и отрывают от дерева. Атлас опускает меня на землю и кружит.

– Что случилось? – Он переворачивает мои руки, разглядывая окровавленную плоть с обеих сторон. Затем он опускается на колени, чтобы осмотреть мои ноги, которые были видны из закатанных штанов. Наверное, мне следовало бы опустить их в какой – то момент, но я не собиралась этого делать, когда стояла на дереве, покрытом листьями, которые врезаются в кожу.

– Да, очевидно, листья этих деревьев немного острые.

– Немного острые. – Атлас смеется, но в его смехе нет ни капли юмора. Его глаза блестят, золотистые прожилки становятся более четкими по мере того, как он выходит из себя. – Ты не будешь есть яблоко.

Грир протирает яблоки рубашкой. Они с Дрейком наблюдают за мной и Атласом с нескрываемым интересом.

– Я так не думаю, приятель. – Я протискиваюсь мимо Атласа, но он подхватывает меня и отводит с дороги. Он убегает недостаточно быстро, чтобы увернуться от моей ноги. Я замахиваюсь и подставляю ему подножку, когда он пытается вернуться к Грир. Он ловит себя, прежде чем шлепнуться животом на землю. Он вскакивает на ноги, хватается сзади за мой спортивный лифчик и тянет меня назад.

– Эй! – Я не горжусь тявкающим звуком, который вырывается у меня изо рта, но Атлас слишком поздно останавливает меня. Я забираю яблоко с рубашки Грир и впиваюсь в него зубами, пока Атлас ругается у меня за спиной.

Я чуть не стону от вкуса. Оно хрустящее и сладкое, и это первая влага, которая попала мне в рот за несколько часов.

– Боги, Рен, ты когда – нибудь позволяла кому – нибудь что – нибудь делать за тебя? – Атлас усмехается, глядя на яблоко в моей руке.

Я откусываю еще кусочек, мое раздражение растет вместе с его раздражением. Я съем это чертово яблоко целиком, и надеюсь, что оно не разорвет мне внутренности.

– Может, потому что люди не делают ничего для других бесплатно. – Звук моих зубов, откусывающих очередной кусочек яблока, рикошетом разносится вокруг нас.

– Похоже, это частный разговор. – Дрейк хватает Грир сзади за рубашку и оттаскивает ее от нас. – Мы дадим вам, ребята, несколько минут. Мы вернемся к остальным.

Грир кивает и кричит через плечо: – Дай нам знать, если умрешь в ближайшее время. И спасибо.

Низкое рычание вырывается из груди Атласа. – Ты думаешь, я хочу смотреть, как тебе больно? Позволить тебе сделать то, что я легко мог бы сделать за тебя.

Я слизываю сок с нижней губы и вытираю одну окровавленную руку о штаны, затем другую. Порезы уже начали затягиваться. – Прости, что я чуть не уничтожила твое секретное оружие, – шиплю я так тихо, что никто другой не может услышать. Мы находимся под пологом листвы, но я знаю, что поблизости летают дроны.

Атлас отшатывается, его рот открывается и закрывается в шоке. – К черту это. Ты думаешь, поэтому я зол? Неужели ты совсем не беспокоишься о себе?

Теперь моя очередь вытаращиться на него. – Ты что, издеваешься? Ты предложил меня «Подполью» и все мои секреты. – Я тыкаю пальцем ему в грудь, все еще держась за яблоко. Я стараюсь говорить как можно тише. Последнее, что нам нужно, это чтобы дроны зафиксировали наш разговор. – Ты можешь подумать, что поделился моим секретом только с Кэт, но я уверена, что она рассказала другим. Как скоро об этом узнает больше людей? Сколько пройдет времени, прежде чем Боги узнают и решат позаботиться об угрозе? – Мое дыхание прерывистое, щеки пылают от гнева. Отчасти это направлено против Атласа, за то предательство, которое я испытываю из – за всей этой ситуации, но во многом из – за моих обстоятельств. Я не хочу быть единственным шансом людей на свободу, троянским конем «Подполья».

– Рен. Черт. Я знаю, что облажался. Я просто… – Атлас проводит рукой по волосам.

– Но ты бы сделал это снова, верно? – Я вопросительно поднимаю брови.

Я знаю, что мне нужно забыть об этом, но если бы было соревнование за то, чтобы затаить обиду, я думаю, я могла бы легко победить. Когда мы проснулись в Вегасе, я чувствовала тепло и всепрощение, но все, что потребовалось, – это одно простое напоминание о жизни, которая есть у Атласа за пределами этих игр, о жизни, в которой я не участвую, и моя боль с ревом вернулась. Хотя, думаю, у меня есть роль в его жизни вне игр. Я – ключ к свержению Богов.

В глазах Атласа залегает тень, когда он моргает и отступает от меня на шаг. – Я… я не знаю.

Я не уверена, что это лучше, чем «да». Мы с Атласом смотрим друг на друга, и внезапно я устаю. Я устала прятаться, быть одна. Устала притворяться, что я выше чувства обиды. К черту это. Мне больно.

– Это, блядь, сработало, – кричит Грир с поляны, нарушая транс между мной и Атласом. Я думаю, мы оба испытываем облегчение, получив временный предлог уйти.

Мы возвращаемся к группе. Наш верный транспортер, который всегда выглядит так, будто съел гамбургер со стеклом, уже ждет нас.

– Поторопитесь. Ваше наказание закончилось.

Может быть, мы и выбираемся из этого смертоносного рая, но невредимыми мы не уйдем. У меня такое чувство, что Зевс и Натаниэль еще не закончили нас наказывать.

ГЛАВА 21

РЕН

Я не помню, когда я в последний раз спала. После испытания в Вегасе мы сразу перешли к нашему наказанию в саду. После этого мы вернулись в комплекс, чтобы помыться, и теперь мы направляемся на другую вечеринку.

Сегодня вечером Эстелла нарядила меня, чтобы я выглядела как невинная принцесса. Платье – белоснежное, в пол, с открытыми плечами. Грудь переходит в глубокий v – образный вырез и облегает талию, где выделяется обилием ткани. Там есть почти неприличный разрез, но он по большей части скрыт, если я не хожу большими шагами.

Все чемпионы одеты в белое. Полагаю, это тема сегодняшней вечеринки. Трудно удержаться, чтобы не потереть воспаленные глаза, но, несмотря на свадебный образ, который Эстелла хотела создать в этом наряде, я все еще сильно накрашена.

Наш транспортер ждет нас в спортзале комплекса. Джейд и Престон снова с нами, но мой желудок сжимается, когда я не вижу Нико. Я подкрадываюсь к Джасперу, сжимая его предплечье.

– Где Нико?

На лице Джаспера появляется смиренное и усталое выражение. Он качает головой. – Он еще не вернулся от целителей. Я не знаю, в порядке ли он.

– Но эти двое вернулись? Разве это справедливо? – Я бросаю взгляд на Престона и Джейд. Я рада видеть, что они все еще выглядят немного зелеными.

– Потому что все это чушь собачья. – Джаспер смотрит в камеру в углу спортзала. Я тяну его за руку, подтягивая к центру комнаты. Последнее, что нужно Джасперу, это чтобы жрецы или Боги нацелились конкретно на него. Может, его мама и Афина, но это не значит, что он неуязвим.

– Поехали! – рявкает наш транспортер, и мы все направляемся к нему.

Как только мы прибываем, я сразу понимаю, где мы находимся. Нас перенесли обратно в Чикаго. Каждый в этом городе знает дом Натаниэля Роджера. После того, как он разбудил Богов, Натаниэль воздвиг Святилище Олимпа, массивный храм, предназначенный для поклонения Божествам. В то же время он конфисковал всю окрестную землю и построил себе дом прямо на ней. Хотя дом – это немного неправильное название. Здание представляет собой массивный особняк, напоминающий здание старой фабрики. Не потому, что дом старый, а из – за дизайна. Окна маленькие и расположены далеко друг от друга. Множество дымоходов тянутся в небо, как будто он сжигает химикаты и хочет запустить их высоко в атмосферу.

Дом Натаниэля – это место, которого большинство людей, за исключением других жрецов и элиты, избегают любой ценой. В этом месте витает общее чувство страха. Мне требуется настоящее усилие, чтобы заставить свои ноги идти и направиться ко входу.

Билли ведет нас по извилистой дорожке, которая заканчивается у двери высотой двенадцать футов. Ощущение такое же, как и от остального фасада. И под этим я подразумеваю, что здание соответствует запутанной архитектуре современной эпохи. Дверь открывается, и чемпионы просачиваются внутрь.

Внутри совсем не то, что я ожидала. Не то чтобы у меня были какие – то ожидания с самого начала, но если бы я попыталась представить это, я бы не вызвала в воображении это место. До сих пор вечеринки, на которых мы бывали, проходили в этих безукоризненно выполненных сооружениях из мрамора, с расписанными вручную фресками и резными статуями, устилающими коридоры.

Дом Натаниэля – полная противоположность этим местам. Он одновременно упрощенный и в то же время какой – то чрезмерный. Я ненавижу это.

Моя первая реакция – подавляющее отсутствие цвета. Все черное. Полы выложены черной плиткой, отполированной до такого блеска, что я вижу свое отражение. Стены прихожей оклеены черными обоями с крошечным рисунком из золотых треугольников. Это напоминает мне о булавке, которую жрец, которого я избила, носил на своей мантии. Хм.

В прихожей минимум мебели, вся она черного цвета. У дальней стены стоит бархатный диван. Над диваном висит абстрактное произведение искусства. И снова, это любимый цвет Натаниэля, черный с несколькими пятнами золотой краски, время от времени разбросанными по холсту. В центре комнаты стоит лакированный стол, такой же блестящий, как и пол. На нем стоит огромная ваза из оникса, наполненная искусно расположенными черными цветами.

– Я чувствую тему. – Джаспер наклоняется к шепоту.

– Ты думаешь, это его любимый цвет, потому что так выглядят его внутренности? – Я что – то бормочу в ответ, но недостаточно тихо, потому что Грир ухмыляется мне.

– Мне кажется, что все его внутренности сгнили. Скорее зеленовато – желтые.

– Это изображение мне было не нужно, – говорит Дрейк, подходя и становясь позади Грир.

– Пойдемте. – Билли разговаривал с другим жрецом, который открыл нам дверь. Теперь, когда их разговор закончен, его терпение также достигло предела. Хлопнув в ладоши, он разворачивается и идет по коридору.

Мы останавливаемся на первом этаже, хотя в доме по меньшей мере три этажа. Как и во всех домах, где мы бывали на вечеринках, это место огромно. Насколько я знаю, Натаниэль Роджерс живет один. Он не женат, но я полагаю, что у него могла бы быть девушка или парень, если уж на то пошло. Насколько я знаю, у него мог быть целый гарем. Я никогда не видела сообщений о том, что у него с кем – то были романтические отношения. Не то чтобы я следила за новостями о Натаниэле Роджерсе из таблоидов. В прошлом я активно избегала узнавать об этом человеке. Все это говорит о том, что это действительно огромное место для одинокого проживания одного человека.

Мы следуем за Билли в конец зала. Арка из черного камня ведет в бальный зал. Такое чувство, что я прохожу через портал в Подземный мир. За исключением того, что я бы предпочла тусоваться с Аидом в любой день недели.

Мрачная эстетика сохраняется и в этой комнате. Хотя стены гораздо более декорированы резными деревянными панелями и вагонкой. Стены по обе стороны комнаты украшают большие портреты. Я смотрю на них с благоговением.

Или, может быть, ужасом – более подходящее слово.

Все это портреты Натаниэля. Натаниэль верхом на вороном жеребце. Натаниэль сидит на том, что можно истолковать только как трон. Натаниэль на холме, проповедующий толпе восторженных преданных фанатов. Это тревожит. Если бы я думала, что у этого человека есть чувство юмора, я бы сказала, что это шутка, но совершенно очевидно, что это не так.

Я наклоняю голову, следуя за рядом картин. Натаниэль выглядит почти одинаково на каждой из них. Теперь, когда я думаю об этом, у Натаниэля годами были те же волосы цвета соли с перцем и слишком гладкая кожа. Дар Богов? Они поддерживают его молодость?

Полы в этой комнате выложены черной мраморной плиткой с золотыми прожилками. Практически буйство красок по сравнению с прихожей. Варианты для сидения разбросаны повсюду. Маленькие мягкие стульчики расставлены плотными группами, черные бархатные диванчики, такие же, как у входа, расставлены через случайные промежутки, а на нескольких шезлонгах сидят женщины, выглядящие ленивыми и скучающими.

Сразу бросается в глаза одна вещь: на этой вечеринке гораздо больше жрецов, чем на любой другой, на которой мы были до сих пор. Я думаю, это имеет смысл, поскольку Натаниэль – глава Вестников Олимпа.

– Хватит бездельничать. – Билли стоит в арке и машет нам рукой, как будто мы опаздываем в школу.

Никто из Богов еще не прибыл, по крайней мере, я никого не вижу. Что означает, что это просто какая – то душная элитная вечеринка. По сути, это группа людей, которые высокого мнения о себе и оторваны от реального мира. Также присутствует цветовая тема. Все чемпионы одеты в белое, жрецы – в красное, а все остальные – в черное. Интересно, требует ли Натаниэль, чтобы все посетители одевались под цвет его дома.

Билли срывается с места, как только мы заходим в мрачную комнату. Остальные собираются в дверях, за исключением Престона и Джейд, которые уходят сами, чтобы смешаться с толпой. Это будет долгая ночь.

Звучит гонг, и в комнату входит слуга в душном костюме, который так туго застегивается на шее, что я удивляюсь, как он вообще может дышать. Должно быть, он каким – то образом может втягивать воздух, потому что его голос гремит над толпой, когда он объявляет ужин.

Люди поднимаются со своих мест и неторопливо выходят из зала. Это нормальное явление? Кажется, все хорошо знакомы с этим процессом. Еще больше слуг снуют по комнате, выпроваживая всех, кто слишком задерживается, к двери. Это немного похоже на то, как загоняют скот.

Мы следуем за толпой обратно в холл и в другую комнату. Здесь так же мрачно, как и во всем доме. Во всю длину зала стоит изящный черный стол. За ним, должно быть, может разместиться более сотни гостей. Стол накрыт так, как будто мы собираемся пировать с членами королевской семьи. Я думаю, если Боги здесь, то они важнее королей и королев, но я пока не видела ни одного из них.

По центру стола расставлены цветочные композиции и свечи, такие высокие, что невозможно разглядеть, кто сидит напротив вас. Каждый сервиз состоит из трех расставленных тарелок и чаши, а также пяти хрустальных бокалов. Завершают коллекцию две изящные фарфоровые чашки, которые, вероятно, предназначены для чая или кофе.

Я понятия не имею, зачем нам нужно столько посуды.

И столовое серебро. Срань господня. С обеих сторон и над тарелками идеально выстроены тринадцать отдельных столовых приборов. Конечно, поскольку украшения Натаниэля охватывают все цвета его души, все здесь черное.

Маленькие таблички с именами, написанными причудливыми буквами, стоят перед стопками тарелок. Люди начинают занимать свои места, в то время как я продолжаю искать свое имя с растущим страхом. Натаниэль сидит во главе стола, и я замечаю, что на противоположном конце нет свободного места. Больше никому не достанется это почетное место.

Все больше и больше мест заполняется, и я вынуждена придвигаться ближе к Натаниэлю с каждой карточкой, которую проверяю. Когда я, наконец, нахожу свое имя, трудно сдержать стон. Меня посадили справа от Натаниэля.

Как только я выдвигаю свой стул из – за стола, в комнату влетает слуга и берет на себя эту работу за меня. Как будто я не в состоянии отодвинуть мебель на несколько дюймов. В этом нет необходимости и это действительно странно, но я держу рот на замке и сажусь. Оглядывая стол, я замечаю других чемпионов вперемешку с остальными посетителями. Думаю, мне просто повезло. Кто бы не хотел быть так близко к человеку, который любит извергать ненависть и является лидером группы, которая регулярно объективирует, принижает и контролирует других. И давайте не будем забывать, что это доводит людей до исступления из – за Фурий и необходимости стереть их с лица Земли.

Как только все рассаживаются, в зал врываются официанты, разливая вино по бокалам, не говоря гостям ни слова. Натаниэль постукивает по краю своего бокала, и все замолкают.

– Тост. – Он поднимает бокал в воздух. – За всемогущих Богов Олимпа, пусть их правление будет долгим и упорным. Пусть мы продолжим наслаждаться наградами за их благосклонность и примем наказание, когда они сочтут нас недостойными.

Это совсем не отталкивает. Натаниэль поднимает свой бокал еще выше, и остальные за столом следуют его примеру. Я беру свое вино, но не могу заставить себя даже произнести фальшивый тост. Другие жрецы и элитные гости выкрикивают слова согласия, а затем происходит коллективное движение людей, пьющих свое вино. Я подношу стакан к губам, но не делаю глоток. С тех пор, как прошло испытание Гидрой, я опасаюсь доверять еду и питье этим людям. Давайте также не будем забывать инцидент с «брошенными в сад с ядовитой пищей и водой».

Натаниэль ставит свой бокал, и, словно по сигналу, в зал вбегают официанты с подносами с едой. Я не вижу, что на тарелках, пока передо мной не ставят блюдо с устрицами. Послушайте, я не считаю себя разборчивой в еде. Годы нехватки еды научили меня ценить то, что я могу получить, когда могу это получить, но я не хочу есть это. Это похоже на кучу склизких козявок.

Натаниэль берет одну из мини – вилочек и вынимает устрицу из раковины. Он с довольным выражением лица отправляет в рот всю заливную массу. Я беру ту же вилку, но у меня нет ни малейшего намерения есть это. Я перекладываю еду на своей тарелке, пока считаю минуты до того, как мы вернемся в комплекс. Кто знал, что я буду тосковать по этому месту. Помните тот раз, когда Престон и его приспешники избили меня посреди ночи? Что бы я только не отдала, чтобы вернуться в тот момент и оказаться подальше отсюда.

Натаниэль разговаривает с мужчиной слева от него. На нем сшитый на заказ костюм, и я полагаю, что он принадлежит к элите общества. Официанты приходят и убирают тарелки только для того, чтобы заменить их тарелками с супом. Я не могу сказать, просто посмотрев, что это за суп, но бульон ржавого цвета. Я беру ложку и помешиваю бульон, оглядывая стол, чтобы понаблюдать за остальными гостями вечеринки. Похоже, что все отлично проводят время, за исключением большинства чемпионов. На лице Атласа снова появилось его холодное выражение. Грир выглядит так, словно вот – вот проткнет своего соседа одной из крошечных вилочек, которые держит в руках, а Дрейк не в силах сдержать зевоту.

– Тебе не нравится еда? – Вопрос Натаниэля заставляет меня медленно повернуть к нему голову.

Это опасная территория. Мне солгать и сказать ему, что это вкусно, хотя я не съела ни кусочка? Или мне сказать ему, что эта еда вызывает у меня отвращение? Хм… оба варианта хороши.

Я натягиваю улыбку, которой могла бы гордиться Кэт. – Я просто потрясена роскошной кухней. – Я на цыпочках переступаю тонкую грань между вежливостью, но не откровенной ложью.

Натаниэль постукивает мизинцем с кольцом по своему бокалу. Мои брови сходятся, когда я замечаю тот же символ в виде треугольника, находящийся на камне. Что это? Натаниэль изучает мое лицо, отчего у меня по коже бегут мурашки. Я отворачиваюсь, притворяясь, что хочу выпить, чтобы чем – то занять руки. Я беру кубок с вином и держу его над своей тарелкой.

– Вы – настоящая головоломка, мисс Торрес. – Натаниэль все еще постукивает кольцом по бокалу.

Я уклончиво мычу, потому что на самом деле не хочу продолжать этот разговор. Что случилось с надутым бизнесменом? Почему он не может занять Натаниэля?

– Ты, кажется, любимица публики. – Натаниэль постукивает вилкой по краю моей тарелки. Я смотрю на него, его поступок удивляет меня.

– О да, так – то лучше. – Он слегка улыбается, когда я снова уделяю ему все свое внимание. В этом человеке есть что – то отталкивающее.

Его глаза такие темные, что кажутся черными. Я не вижу даже намека на его зрачок. Его короткие волосы были зачесаны назад в попытке укротить завитки, оставив их в его фирменной прическе. В отличие от остальных жрецов, Натаниэль никогда не носит красные одежды, которые указывают на их положение. Только лучшие костюмы для Верховного жреца. Сегодня на нем идеально сидящий черный костюм с черной рубашкой и кроваво – красным галстуком. Натаниэль всегда завязывает галстуки самым толстым узлом. Это вызывает у меня желание затянуть ткань до тех пор, пока его лицо не станет фиолетовым.

– Защитник народа. – Натаниэль снова улыбается, но в его улыбке полно острых зубов и льда. Из – за того, что в последнее время моя Фурия кипит у меня под кожей, я остро чувствую холод.

– И все это время ты была в моем городе. Я не знал, что у нас здесь живет такая способная и находчивая молодая женщина. Как тебе удавалось оставаться незамеченным все эти годы?

В комнату врываются официанты, чтобы забрать наши тарелки с супом, и я избавляюсь от необходимости отвечать. На смену супу приходит еще одна тарелка рыбы и мелко нарезанных овощей.

– Наверное, я скучная. Если узнать меня поближе. – Я беру вилку. Наверное, она не та. Ну что ж, все, для чего мне это нужно, – это передвигать еду по моей тарелке.

Натаниэль не разговаривает со мной до конца ужина. Это не значит, что я не чувствую на себе его взгляда, когда притворяюсь, что ем. Это самый долгий и мучительный прием пищи в моей жизни. И это включает в себя еду, отравленную Гидрой.