Текст книги "Огонь и ярость (ЛП)"

Автор книги: Лиззи Принс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 7

РЕН

Все волосы у меня на затылке встают дыбом, а Фурия клокочет в груди, предупреждая об опасности. Мне не нравится Натаниэль. Он может обладать большой властью и серьезным комплексом, который заставляет его с жестоким садизмом править людьми на территории Зевса и Геры, но, в конечном счете, он всего лишь человек. Я не должна так опасаться его, но всякий раз, когда он рядом, я испытываю дискомфорт. Он ужасный человек, возможно, поэтому. Хотя интуиция подсказывает мне, что он еще хуже, чем я осознаю.

Натаниэль не поворачивается, чтобы посмотреть, как Атлас выходит из комнаты. Его взгляд вообще не отрывается от меня. Мне это совсем не нравится. Я хочу позвать Атласа, сказать ему, чтобы он оставался со мной. Не потому, что я не могу справиться с таким придурком, как Натаниэль, а потому, что я не хочу оставаться с ним наедине ни по какой причине. У меня руки чешутся погладить маленькую змейку – амулет на шее. Он никогда раньше меня не подводил. Моя бабушка подарила его моей маме, когда та была совсем маленькой. Он должен был скрыть ее Фурию. Когда умерла моя мама, ожерелье стало моим, и с тех пор я его ни разу не снимала. Я не знаю, какая магия нужна, чтобы скрыть чью – то истинную природу, знаю только, что это работа Богов. Может быть, когда – нибудь моя бабушка расскажет мне, как это было сделано.

Я сжимаю руку в кулак, чтобы не поддаться нервному тику. Я бы с удовольствием сказала Натаниэлю, чтобы он засунул свои требования себе в задницу, но сиюминутное удовольствие того не стоило. Я подражаю Кэт и складываю руки перед собой, выглядя скромной и безобидной. По крайней мере, я надеюсь, что это так воспринимается.

– Вам что – нибудь нужно? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал вежливо. Я отказываюсь называть его сэром, и я не думаю, что ему понравилось бы, если бы я называл его по имени.

Руки Натаниэля заложены за спину. Он приближается ко мне, его глаза блуждают по моему телу, как будто он оценивает меня. Он осматривает меня, как человек осматривает машину, которую собирается купить, и это его не впечатляет.

– До сих пор ты добивалась немалых успехов в игре.

Он ни о чем меня не спрашивал, поэтому я не отвечаю. Натаниэлю чуть за шестьдесят, но он не выглядит на свой возраст. Его пышные волосы и маленькие глазки очеловечивают его, но в нем есть злоба, которая разжигает мою Фурию. Возможно, отчасти это происходит от осознания того, что он натворил на этой территории, и слишком сложно отделить эти поступки от человека, стоящего передо мной. Или, может быть, он действительно прогнил до кончиков пальцев ног.

– Я слышал, что Аид тобой очень увлечен. – Он продолжает, как будто я ответила на его комментарий. – Интересно, как тебе удалось раздобыть камень из Подземного мира? Это, казалось бы, невыполнимая задача.

– Неужели? – Я знаю, что должна держать рот на замке, но это так трудно.

Натаниэль улыбается, но в этом нет ничего приятного. Сплошные острые углы и холод. – Забавная штука. Единственный способ попасть в Подземный мир – это быть мертвым.

Я наклоняю голову и изображаю неведение. – Вы хотите сказать, что Боги придумали нам испытание, которое было невозможно выполнить?

Мы с Натаниэлем смотрим друг на друга, сцепившись в противостоянии, в котором я не могу победить. В его глазах вспыхивает раздражение от моих слов. Позади меня раздается низкое гудение дрона, и я никогда еще не была так рада увидеть одну из этих чертовых машин. Взгляд Натаниэля скользит поверх моей головы, а затем возвращается ко мне, когда он улыбается чуть менее ядовито, чем раньше.

– Конечно, нет. В конце концов, ты выиграла, не так ли? Я просто хотел поздравить. Так что? Теперь у тебя две победы? Похоже, на тебя будут пристально смотреть.

Не сказав больше ни слова, Натаниэль выходит из комнаты. Его парадные туфли стучат по мраморному полу с каждым шагом, который он делает, удаляясь от меня.

Я не думаю, что его предупреждение относится к игре. Мне нужно быть осторожной.

После того, как мы вернулись в комплекс накануне вечером, Билли приказал нам сразу лечь спать, как детям. Втайне я испытала облегчение. Я не хотела ни с кем общаться. Грир продолжала бросать на меня подозрительные взгляды, а глаза Престона словно кинжалы вонзались мне в спину. И снова я спала, придвинув свой стол к двери, но я меньше беспокоилась о нападении Престона посреди ночи. Не потому, что я не думала, что он это сделает, а потому, что у него не так много людей, поддерживающих его. Я сожалею о смерти Тайсона, но он не был хорошим человеком. Возможно, при других обстоятельствах он мог бы быть порядочным. Я не встречала эту его сторону.

Когда Престон пробрался в мою комнату и избил меня, с ним были Тайсон, Джейд и Шафран. Теперь, когда Шафран тоже выбыла из игры, в дело вступят Престон и Джейд. С такими шансами я могу справиться. Это не значит, что я собираюсь оставить свою дверь широко открытой для любого, кто может ворваться в нее.

К счастью, я пережила эту ночь без необходимости кого – либо избивать.

В столовой тихо, когда я вхожу завтракать. Телевизор, установленный на стене, показывает кадры парада и беспорядков, которые произошли после него. Шесть жнецов и восемь стражников были серьезно ранены. Нет никаких упоминаний о ком – либо из обычных людей, составлявших большинство толпы. В нижней части экрана прокручивается информация о состоянии жнецов: оно стабильное. Затем кадры переходят к Натаниэлю, выступающему перед Святилищем Олимпа, прежде чем перейти к ряду храмов поменьше.

По всей территории страны людей вытаскивают из их домов и выбрасывают на городские площади. Заголовок «Подозреваемые в восстании Фурий» прикреплен к экрану. Мне невыносимо смотреть, как людей избивают и убивают бешеные жрецы.

У меня пропал всякий аппетит. Со вчерашнего дня мой желудок и так был завязан тревожными узлами. Вид бессмысленного насилия, стольких боли и смертей уносит всякий затаенный голод. Это легко могла быть я. Я согласилась помочь «Подполью», по сути пообещав предать Богов. Кэт никогда не говорила, что знает, что я Фурия. Как будто если она произнесет это слово вслух, то вызовет гнев Богов. В каком – то смысле это облегчение. Пусть еще один человек и знает, кто я, но если она не скажет об этом в слух, то я смогу притвориться, что мой секрет в безопасности.

Я беру яблоко с тарелки и опускаюсь на свое место. Мы впервые вернулись в столовую с тех пор, как состоялось испытание Гидрой. Отсутствие Ларк бьет сильнее, чем я ожидала. Я не забыла тот факт, что она каким – то образом теперь служанка у Натаниэля гребаного Роджерса. Как это вообще произошло?

Кожа над моими крыльями чешется, и я закрываю глаза, глубоко вдыхая, чтобы сдержать свой гнев. Может быть, я не совсем согласна с «Подпольем», но они правы в одном: что – то должно измениться. Мы не можем продолжать так жить. Мы этого не заслуживаем. Я представляю, как вода течет по моим венам и покрывается льдом, но это не работает. Становится все труднее сидеть и ничего не делать перед лицом всей этой несправедливости.

Чья – то нога постукивает по моей под столом, и я открываю глаза. Обычно никто не садится напротив меня, но Грир, Дрейк и Атлас опустились так, что оказались лицом к Нико, Джасперу и мне. Джаспер оставил небольшое пространство между нами двумя, но он также пробирается на то место, где раньше сидела Ларк.

Когда я поднимаю взгляд, глаза Атласа встречаются с моими.

– Ты в порядке? – Он произносит эти слова одними губами, снова постукивая своей ногой по моей.

Я киваю, но то, как Атлас сжимает челюсти, заставляет меня думать, что он на это не купился.

– Заканчивайте здесь. Сегодня утром у вас встреча со стилистами. – Билли даже не потрудился зайти в комнату. Он делает свое заявление с порога, а затем исчезает в коридоре в вихре своих красных одежд жреца.

– Отлично. Не могу дождаться, когда увижу, что они приготовили для нас сегодня, – ворчит Грир, вставая из – за стола.

Я тоже.

Эстелла обычно излучает прилив энергии и жизнерадостности. Сегодня она подавлена, когда я захожу в ее комнату. Даже ее яркая одежда приглушена. На ней комбинезон с шевронным узором разных оттенков коричневого. Ее розовые волосы собраны в большой пучок, скрепленный несколькими другими косами.

– Эй, ты, – говорит она, когда видит меня, но ее легкость звучит наигранно. Она похлопывает по сиденью перед собой. Я не спускаю с нее глаз, пока опускаюсь в него. Руки Эстеллы перемещаются к моим волосам, и она перебирает пряди, но она отвлечена.

– Все в порядке? – Обычно я не сую нос не в свое дело. Я не ввязываюсь в драмы других людей, но мне нравится Эстелла, и что – то явно не так.

Она вскидывает голову и ловит мой взгляд в зеркале. Она несколько раз моргает, качает головой и улыбается мне.

– О, не обращай на меня внимания. Я вчера слишком поздно легла. – Эстелла отводит взгляд от зеркала и снова сосредотачивается на моих волосах. – Это было безумие с парадом и всем остальным.

Взгляд Эстеллы возвращается ко мне, а затем отводится, как будто она не может понять, куда хочет смотреть.

– Сегодня утром я видела в новостях, что жрецы произвольно обыскивают дома по всей территории. – Я больше ничего не говорю, хотя мне и хочется обругать жрецов и Богов, которые допускают подобные действия. Эти люди не заслуживают того, чтобы их вырывали из их домов и наказывали только для того, чтобы жрецы могли притворяться, что они вершат правосудие. Это отвратительно.

Эстелла громко сглатывает, но больше ничего не говорит о параде. Она полностью меняет тему. – Я думаю, сегодня мы сделаем много маленьких завитушек, – говорит Эстелла, роясь в ящике и доставая тонкую плойку. – Тебе понадобятся пышные волосы, чтобы сочетаться с твоим нарядом.

– Какой наряд? – Я стону. – Пожалуйста, скажи мне, что это не кожа.

Эстелла хихикает и указывает на что – то, висящее в углу, что напоминает мне пушистую овечку.

Я наклоняю голову, как будто это поможет мне понять, на что я смотрю. – Что это? – спрашиваю я.

– Тебе уже следовало бы знать. – Эстелла улыбается, хотя все еще не похожа на себя обычную, жизнерадостную, когда включает щипцы для завивки. – Ты должна доверять процессу.

Эстелла тщательно завивает маленькие пряди моих волос, переходя от одной пряди к другой с необычной сосредоточенностью. Обычно она болтает обо всем, начиная с того, что ела на завтрак, и заканчивая горячим парнем, который переехал в ее многоквартирный дом. В прошлый раз она двадцать пять минут рассказывала о своем любимом виде хлопьев, а сегодня не произнесла ни слова.

– Я слышала, ты вчера исчезла.

Эстелла молчит так долго, что я вздрагиваю и чуть не получаю ожог на шее от щипцов для завивки, когда она заговаривает.

– Правда? Ты это слышала? Это не кажется заслуживающим освещения в новостях.

– Ты шутишь? Два чемпиона исчезают вместе. Вы с Атласом тайком улизнули, чтобы узнать друг друга получше? – Эстелла хихикает, но скорее нервно, чем игриво.

Я знаю, что нам с Атласом нужно найти союзников. И я не могу просто прощупывать почву с Аресом или Аидом. Нам понадобится несколько чемпионов на борту, если мы хотим склонить Богов на нашу сторону. Возможно, кто – то вроде Эстеллы мог бы помочь. У нее есть доступ ко многим людям и местам благодаря ее работе. Она могла бы передать информацию или просто распространить слух о грядущих переменах.

О чем, черт возьми, я думаю? Мы действительно собираемся снова погрузить Богов в сон? Я знаю, что этого хотят Кэт, Атлас и все «Подполье», но я даже не представляю, как это возможно. Я всего лишь человек. Да, конечно, я Фурия, но это не значит, что я бесконечно могущественная и всезнающая.

Я медленно выдыхаю и успокаиваю свои скачущие мысли. Несмотря ни на что, паника ни черта не поможет. Что я могу контролировать, так это то, кого мы привлекаем в команду.

Однако я ничего не говорю. Моя Фурия тревожно трепещет в груди. Неужели она сопротивляется тому, что хочет «Подполье»? Я все еще чертовски зла из – за того, что меня похитили и угрожали раскрыть мой статус Фурии. В то же время я знаю, что у «Подполья» правильный посыл. Что нам всем нужны перемены. Мы не можем продолжать жить под каблуком жрецов или по капризам Богов вроде Зевса или гребаной Афродиты. Но что – то меня сдерживает. Я не готова рассказать Эстелле правду.

– Я потерялась в суматохе бунта. Атлас нашел меня. У него была машина наготове – видимо, так бывает, когда у тебя денег до хрена. Он подбросил меня до дома Олимп. К сожалению, ничего интересного не произошло.

В основном это правда. Был поцелуй на заднем сиденье машины, прежде чем Атлас снова солгал мне и бросил в гараже в качестве жертвенного агнца. В общем, день был по большей части ужасным.

– Что ж, это разочаровывает, – говорит Эстелла, но в ее голосе звучит странное облегчение. – Давай закончим приводить тебя в порядок.

ГЛАВА 8

РЕН

Поговорка гласит: «Нет покоя нечестивым», но на самом деле это должно быть так: «Нет покоя чемпионам Олимпийских Игр». С тех пор, как мы вернулись в тренировочный комплекс накануне вечером, мой мозг не переставал работать. Я виню себя в том, что не поняла, что Эстелла готовит меня к новому испытанию.

Как только Эстелла заканчивает меня одевать, меня выталкивают в главный тренажерный зал. Стража, которая повсюду развозит чемпионов, ждет, и нас уводят прежде, чем я успеваю спросить, куда, черт возьми, мы теперь направляемся.

Оказывается, нас переместили в другой театр. Я начинаю узнавать такелаж и темные шторы за кулисами. Ассистент, который постоянно появляется на наших заданиях, в очках в темной оправе, ждет нас. Он ведет меня и других чемпионов в большую комнату с сосредоточенностью воспитателя детского сада, который спорит с группой трехлетних детей. Престон, по сути, малыш – переросток.

Комната представляет собой смесь хранилища и помещения для ожидания. В одном углу из коробок громоздятся костюмы. На стенах висят старые театральные афиши, настолько пожелтевшие от времени, что, должно быть, они появились еще до пробуждения Богов. Здесь есть два дивана и коллекция стульев для сидения, а также три гримерных кабинета с высокими зеркалами, окруженными подсветкой. Слабый запах застоявшегося дыма и пролитых напитков рассказывает о часах, проведенных в этой комнате.

Я не знаю, что они запланировали для нас, но как группа, мы выглядим возмутительно. Эстелла нарядила меня в сумасшедший наряд. Я выгляжу так, будто приняла психоделический наркотик, а потом решила отправиться в поход по замерзшей пустыне. Мои штаны из блестящего металлического материала, который шуршит при ходьбе. Они липнут к моим ногам и обладают водоотталкивающим эффектом. Я знаю это, потому что наш стражник в транспорте пролил кофе мне на колени, и он скатился со материалу, как вода по стеклу. Мои ботинки тяжелые и зашнурованы до колена. Внутри они обшиты мягкой шерстью. Это в сочетании с толстыми носками, которые я ношу, заставляет меня потеть, как свинью.

Мой топ подходит к брюкам и сшит из той же водонепроницаемой ткани. Разница лишь в том, что топ черный, а не серебристый. Ее прикрывает тонкая толстовка на молнии, а завершает ансамбль шерстяное пальто, которое висело в углу комнаты Эстеллы.

Остальные чемпионы одеты в ту или иную зимнюю экипировку, хотя большинство из них не такие странные, как у меня. Большинство экипировок выглядят как версия нашего тактического снаряжения для холодной погоды. Нико превратился в лесоруба, в клетчатой шапке охотника, а Джейд в неудачном блестящем белом комбинезоне, от которого у нее проступало «верблюжье копытце».

– Вы должны ждать здесь, пока мы не придем и не заберем вас, – говорит нам нервный парень в очках, маяча у двери. Я не знаю, является ли этот парень помощником Фаддея или вообще занимается организацией игр. Он присутствовал на наших интервью и также организовывал все во время испытаний.

– Руперт. Ты нужен нам на сцене, – говорит женщина позади мужчины, и он выбегает из комнаты. Руперт, да? Он не похож на Руперта. По крайней мере, теперь у меня наконец – то есть имя для этого очкарика.

Едва я усаживаю свою задницу в одно из кожаных круглых кресел, как Руперт возвращается в комнату. – Чемпион Зевса. Ты нужен на сцене.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. У нас здесь нет имен, просто принадлежность к нашим Богам.

Атлас все еще стоит. Его пристальный взгляд скользит по мне, останавливаясь на моем отвратительном наряде снеговика со слегка приподнятыми бровями. В его глазах мелькает огонек, и я смотрю на него в ответ. Я сбрасываю пушистое пальто и ерзаю на стуле. Я не люблю ждать. В комнате не слишком жарко, но статика в воздухе заставляет меня думать, что мы находимся в очень холодном месте. Поэтому мы все в этой зимней одежде? Не то чтобы это практично. Половина из нас выглядит как исследователи из модного журнала, отправляющиеся в Антарктиду.

Грир плюхается на сиденье рядом со мной. Джаспер и Нико садятся на ближайший диван, вытягивая ноги, как будто им нужно заполнить пространство. Джейд ходит взад – вперед. Дрейк занимает место в кресле прямо напротив Грир, а Престон остается у двери, скрестив руки на груди. Он свирепо смотрит на меня, но я игнорирую его. Я даже не произнесла ни слова с тех пор, как мы вошли в комнату. Против чего он вообще может возражать?

Джаспер и Нико тихонько болтают, выглядят так, будто просто проводят время вместе. Больше никто не разговаривает. Время ползет, Руперт приходит и забирает одного чемпиона за другим. Мне надоедает сидеть, и я слоняюсь по комнате в поисках того, что можно выпить или съесть. Не повезло.

– Чемпион Аполлона. – Руперт снова вернулся, уводя еще одного из нас.

Дрейк встает со своего места и идет к двери, приподнимая воображаемую шляпу передо мной, Грир и Джаспером. В комнате остались только мы. – Дамы. Джентльмены. Желаю удачи.

Грир фыркает, а затем откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, и выглядит недовольной тем, что издала этот звук. Как только за Дрейком закрывается дверь, я плюхаюсь на диван рядом с Джаспером. Он улыбается мне, и это искренне. Мне так любопытно узнать о его жизни, о том, что его воспитал Бог. Я не представляю какого это.

– У тебя такой вид, будто ты хочешь меня о чем – то спросить. – Джаспер устраивается в углу дивана, поворачиваясь ко мне лицом. Грир наблюдает за нами своими орлиными глазами.

Я полагаю, что нет лучшего времени, чем сейчас, чтобы выяснить, все ли Боги одинаковы. – Какая твоя мама?

Брови Джаспера удивленно приподнимаются. – Эм… – он смеется и потирает рукой подбородок. – Вероятно, я предвзят, поскольку она моя мать.

Джаспер оглядывает комнату, как будто ищет подслушивающих. Здесь есть камеры? Ничего интересного не происходило, но это не значит, что нас не записывают.

Грир обводит рукой комнату, присоединяясь к нашему разговору. – Я уже проверила. Камер нет.

– Моя мама замечательная. Она держала меня подальше от определенных территорий, где Боги не так добры к полубогам. – Глаза Джаспера бегают по уголкам, как будто он все еще не уверен, что нас не записывают. Он ерзает на своем месте, наклоняясь вперед. Мы с Грир делаем то же самое. – Она не управляет своей территорией, как Зевс и Гера. Есть свобода выбора. Жрецы не приветствуются. Ничто не идеально, потому что она позволяет людям править, но они не подчиняются прихотям жадных до власти дураков.

Дверь распахивается, и мы трое занимаем более непринужденные позы. Руперт просовывает голову в щель и зовет чемпиона Афины. Джаспер оставляет нас с Грир позади с нежной улыбкой.

Я никогда не считала себя искушенной в мирских делах. До этих игр я почти не выезжала из своего района в Чикаго, за исключением одного раза, когда отец повез меня на встречу с моей бабушкой в глухомань, штат Айова. Тем не менее, я думала, что лучше разбираюсь в том, что происходило за пределами территории Зевса и Геры. Я была уверена в том, что все, что я знала о богах, было нерушимым. Что все они были кучкой ублюдков. Я получаю представление о том, насколько я ошибалась с самого начала игр. Слова Джаспера – просто еще одно указание на то, что я сделала много предположений.

Как только Джаспер выходит из комнаты, Грир садится прямее, съезжая на краешек сиденья. Я вопросительно расширяю глаза, но наклоняюсь вперед, чтобы быть ближе к ней.

Грир делает то же самое, ее голос звучит так тихо, что мне приходится наклонить голову, чтобы расслышать ее слова. – Ты собираешься рассказать мне, что произошло вчера днем на параде?

– Ну… – Я облизываю губы, затем сжимаю рот в тонкую линию. – Я… – Черт. Достаточно ли я доверяю Грир, чтобы рассказать ей о встрече с Кэт? Что, если это поставит все под угрозу? Что, если она ведет долгую игру и воспользуется этой информацией, чтобы вывести из строя своих противников? Если я скажу ей, что мы с Атласом связаны с «Подпольем», из – за нее нас обоих могут убить.

Грир выпрямляется, ее челюсть напрягается. Ее каштановые волосы собраны в хвост, создающий ирокез. Ее макияж минимален. Почти все обнажено, из – за чего ее кожа кажется блеклой. Она по – прежнему красива, но в ее облике есть что – то убийственное.

– Послушай, Рен, я знаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга. И если ты хоть немного похожа на меня, у тебя много проблем с доверием.

Я пожимаю плечами в знак согласия, потому что все это верно. Также верно и то, что Грир поделилась со мной своим прошлым. Как ее мама рассказывала ей истории о Фуриях. Что она хочет, чтобы Боги снова уснули. Она была честна со мной, так что, возможно, мне следует быть откровенным с ней.

Я сомневаюсь, потому что дело не только во мне. Я могу доставить Атласу серьезные неприятности. Хотя его не особенно волновало, что я окажусь втянутой в войну между жрецами и «Подпольем». Возможно, мне не стоит так дорожить его безопасностью, поскольку он, похоже, не заботится о моей.

– Вчера меня водили на встречу кое с кем, – шепчу я.

– С кем?

За долю секунды я принимаю решение довериться своей интуиции. Довериться Грир. – Познакомиться с Кэтрин Нова.

Грир открывает рот, готовая засыпать меня сотней вопросов. Дверь открывается, и Руперт просовывает свою раздражающую голову обратно в комнату.

– Защитник Артемиды. Ты следующая.

Челюсть Грир раздраженно сжимается. Она бросает на меня взгляд, который говорит мне, что мы еще не закончили этот разговор, и следует за Рупертом из комнаты.

Куда они всех забирают? Насколько я знаю, они могли вывести их на сцену и отрубить им головы. Я дрыгаю ногой и счищаю с ногтей черный лак, на котором настояла Эстелла. Я, наконец, отказываюсь от сидения и встаю, чтобы продолжить расхаживать взад – вперед.

К тому времени, как дверь открывается и Руперт заходит внутрь, я почти рада, что отвлеклась, даже если мне вот – вот отрубят голову.

– Защитник Ареса, следуй за мной.

Как будто у меня есть выбор. Я хватаю с сиденья свое нелепое пальто и натягиваю его. Я скоро вспотею. Мои вьющиеся волосы запутываются в пушистом меху. Я отбрасываю их, следуя за Рупертом за кулисы театра.