Текст книги "Vigilance (СИ)"

Автор книги: Лиза Бронштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Меня пригласили в гости местные Стражи, – улыбнулся он. – Не мог же я им отказать. Извини, но времени предупредить тебя у меня не было, а отправлять письма в клан – дело несерьезное…

– И бесполезное. Я все равно не умею читать.

Сурана мысленно ругнулся: он считал, что каждый должен получить хоть какое-то образование. Если неграмотность крестьян еще можно было как-то понять – они были бедны – то причину, по которой долийские Хранители столь избирательно передавали знания другим, найти было невозможно.

– Есть новости? – поинтересовался эльф, чтобы не сбиться на разговор о преимуществах наличия образования.

– Нападение, слава Митал, обошло нас стороной. Кунари вообще обычно не связываются с долийскими эльфами. Хранительница Маретари говорит, что они боятся нашей силы и нашего упорства. Хотя мне показалось, что наш клан их просто не интересовал. Кунари хотели захватить Киркволл, а не пронестись ураганом по окрестностям.

– Думаю, ты права. В общем, у вас все по-старому?

– Ну, Хранительница полагает, что терпение шемленов не безгранично, и скоро придется покинуть эти места. Не знаю, куда подастся клан…

– И ты уйдешь с ними? – встревожился Адвен.

– Не знаю.

Голос долийки звучал как-то очень равнодушно. Сурана осторожно поинтересовался:

– Все хорошо?

– Конечно, хорошо. Почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, что ты чем-то расстроена.

– Не бери в голову.

Конечно, эльф ей не поверил, но решил пока не усердствовать с расспросами. Вместо этого он заявил, бодро хлопнув в ладоши:

– Ну, раз все так замечательно, ты же не откажешься вместе со мной совершить еще одну вылазку в Церковь?

Лицо эльфийки вытянулось.

– И почему тебя так туда тянет? – удивилась она. – Такое отвратительное место. Темное, жуткое, пахнет чем-то странным…

– Это ладан.

– А уж про женщин из этой Церкви и говорить не стоит. Они изворотливее Фен’Харела и противнее гадюк.

– Я не буду спорить, но мне бы хотелось там пошпионить именно сейчас. Принц Себастьян пока в отлучке, а, кроме него, вряд ли нас кто-то выследит.

Эллана покачала головой.

– Нет уж, Адвен. Твоя Церковь – слишком скверное место. Я туда больше ни ногой.

– Видит Создатель, – не выдержал Адвен, – это в Киркволле место поклонения Создателю превратили в гадюшник, а побывала бы ты в церкви Денерима, говорила бы совсем иначе! У нас в Ферелдене, как и положено, Церковь проповедует добро и милосердие. Да в здании церкви светло, просторно, много скамей для прихожан…

– Не пытайся обратить меня в свою веру, – улыбнулась долийка. – Я же тебе не рассказываю, как Эльгарнан вступил в схватку с Солнцем и заточил его в Бездне.

– Заточил солнце в бездне? То есть в Тени? А зачем? – Поняв, что он даже не хочет узнать, как такая история вообще пришла кому-то в голову, Сурана сказал: – Я не пытаюсь. Как бы я ни относился к долийцам, они… вы вправе верить в своих богов. Я просто думал, что ты решишь помочь мне.

Эльфийка посмотрела на него со странной улыбкой и кивком предложила отойти еще дальше от лагеря. Хотя они и так старались не маячить перед глазами у долийцев – особенно у Терата, который каждый раз норовил взглядом прожечь в Адвене дыру – Эллана все же решила отойти за склон, отделяющий лагерь от остальной Вольной Марки. И, печально улыбнувшись, она заговорила:

– Я в этой Церкви чувствую себя точно так же, как ты, когда приходишь в наш лагерь.

– Да ну? – усмехнулся Сурана.

– Ты боишься. Тебе кажется, что все вокруг – чужие. Может, даже враги. Ты боишься, что вот-вот кто-то из них нападет на тебя, потому что ты – не такой, как они. Вроде бы вы похожи: у вас по две руки, две ноги, вы дышите одним воздухом… и все же ты смотришь на них, как на врагов. Потому что думаешь: случись что, они с тобой церемониться не будут.

Эльф удивленно опустил плечи. Конечно, он и не думал, что именно так относится к долийцам, но в словах Элланы был резон. Он действительно подсознательно готовился к чужой враждебности и даже к драке, когда общался с лесными «сородичами». Исключением были разве что Эллана и Мерриль, но к ним он давно привык…

– Неужели у меня все это на лице написано? – поинтересовался Адвен, слегка дернув левым ухом.

– По лицу, по голосу можно многое прочесть. Так вот, я не осуждаю тебя за то, что ты боишься моих сородичей. Но и ты не осуждай меня за то, что я боюсь тв… их.

Ее голос совсем стих.

– Осуждать не буду, – пообещал Сурана. – Заставлять тоже. Более того, ты совершенно права: по лицу и голосу можно многое понять. Например, то, что ты очень расстроена.

Долийка резко дернула головой:

– Не надо. Тебе не стоит об этом знать.

– Поверь, – успокоил ее эльф, – мне часто рассказывают всякие гадости про других. Я сплетник, мне такое не в новинку.

– Гадости о других – одно дело. Совсем другое – гадости о себе.

Помолчав немного, Адвен с сомнением предложил:

– Ну… может, тебе с этого полегчает?

Еще не договорив, он понял, какую глупость сморозил. Эллана дала ему это понять выразительным взглядом, хотя вслух все же ответила:

– Не знаю.

– Хотя, конечно, дело твое…

Эльфийка безнадежно вздохнула:

– Ты ведь все равно все узнаёшь рано или поздно, да? Если не сказать, ты можешь пойти и расспросить еще кого-нибудь, а в клане тебе сейчас такого наговорят… Нет уж. Лучше я сама скажу.

Сурана был уже не рад, что спросил.

– Я выросла в клане Лавеллан, но это не мой родной клан. – Эллана пыталась говорить со всем возможным равнодушием, но у нее не очень получалось. – Я думала, меня туда забрали потому, что там не хватало девочек. Оказалось, нет. Просто меня было некому воспитывать. Мой отец тогда, говорят, сидел в шемленской тюрьме, а мать… – Долийка стиснула маленькие ладони в кулаки. – Ее куда больше интересовали охотники клана, чем собственная дочь. Не знаю, то ли ей так не хватало мужского внимания, то ли она просто была… ненасытна…

– Можешь не продолжать, – тихо сказал эльф.

– Я узнала об этом совсем недавно, когда меня назвали шлюхиным отродьем. Я была в гневе, думала, что меня оклеветали на глазах у всех, но потом Маретари отвела меня в сторонку и все рассказала…

– Погоди-ка. Тебя обозвали… так на глазах у всех?

– Да. Многие из клана слышали это.

Теперь кулаки стиснул уже Адвен.

– Покажи мне того, кто это сделал, и я с ним хорошенько поговорю с глазу на глаз, – пообещал он, стиснув зубы. Но эльфийка остановила его:

– Что ты! Не надо. Я и так опозорена. Все будет еще хуже…

Она отстранилась от Сураны и прикрыла лицо рукой.

– Такой позор… – Ее голос стал еще тише. – Сначала меня презирали за то, что я свернула с Вир Банал’Рас. Теперь – это…

– Разве ты отвечаешь за грехи своей матери?

– Каждого долийца знают не только по его делам, но и по его клану и предкам… Нет, подумать только! – гневно воскликнула Эллана. – Я бросила клан, который был мне родным, вступила на Путь мести, и все ради… ради той, кому не было до меня дела. Она ведь и перед смертью обо мне не вспомнила?

Эльф горестно покачал головой. Данайла и ее муж трогательно любили друг друга (трогательно скорее на взгляд Лелианы, но все же), однако ни единым словом не упомянули, что у них есть дочь. Может, Затриан приказал считать девочку мертвой, оттого ее отец и был так сумрачен? И все же… неужели даже о погибшей дочери Данайла не могла вспомнить? Что она за мать такая?

– Да… были родители куда лучше, – пробормотал Адвен вслух.

– Ты о чем?

Сурана помотал головой, чтобы стряхнуть наваждение. Еще сейчас не хватало о собственных проблемах задумываться, выслушивая чужие.

– Я вот что тебе скажу, – заявил он, поворачиваясь к долийке. – Что бы о тебе ни думали в клане, это все не имеет никакого значения. То, что ты свернула с этого Вир-Как-там-его, было правильным шагом. А за то, какой была твоя мать, ты не несешь ответственности. Ты ведь даже ее не помнишь, ты выросла в другом клане.

Эльфийка согласно кивнула:

– Хранительница Дешанна была мне как мать…

– Ну вот. Я тоже большую часть своей жизни воспитывался не родителями, и я благодарен тем, кто сделал из меня достойного эльфа. Хотя и родителям, конечно, тоже…

– Ты их знал, – с легким укором проговорила Эллана, и Адвену стоило большого труда не вцепиться в нее и не начать разъяснять, что она упустила из виду.

Впрочем, долийка была догадливой и сама быстро поняла, что говорить этого не стоило.

– Прости, Адвен, – тихо сказала она, обнимая себя руками. – Я не должна была этого говорить. Спасибо, что выслушал меня.

Сурана несмело обнял ее и прошептал:

– Просто держись, хорошо?

Других слов, которые можно было бы сказать, он не знал. По крайней мере, слов, которые можно было бы сказать Эллане. Но вот слова для Маретари у него нашлись.

Не глядя на традиционно мрачного Терата, он прошел прямо в лагерь, не реагируя на чужие взгляды, и старая эльфийка с извечной улыбкой приняла его:

– Андаран атиш’ан, да’лен. Я рада тебя видеть.

– А у меня к вам серьезный разговор, Хранительница. – Эльф говорил негромко, но смотрел на нее очень сурово. – Почему вы позволяете своим соклановцам оскорблять друг друга?

Кончики губ Хранительницы медленно опустились.

– Кто сказал тебе такое, да’лен? – поинтересовалась она.

– Думаю, вы и сами можете догадаться.

Маретари мрачно закивала.

– Эллана, – выдохнула она. – Я понимаю, да’лен, что ее история довольно печальна, но скрывать от девушки правду кажется мне кощунством.

– Одно дело – просто рассказать, другое – позволить кому-то оскорбить ее на глазах у всех! Или у вас в клане так принято – не церемониться с чужаками?

– Эллана не чужак, – возразила Хранительница. – Ты превратно понимаешь наши обычаи, да’лен. Однако ее действительно обидел один из наших ремесленников. Я взяла с него и с остальных слово больше никогда не говорить с Элланой в таком тоне, однако… я понимаю его нежелание приносить свои извинения.

– Вот как? – издевательски осведомился Адвен.

– Твоя насмешка едва ли уместна, да’лен. Те, кто вступил на любой из священных путей богов, должны следовать этому пути до конца. Если им не хватит воли и смелости продолжать этот путь, они вправе вернуться к обычной жизни, однако не вправе рассчитывать при этом на безоговорочное уважение клана. Вир Банал’Рас – очень редкий и опасный путь, которым не каждый осмелится последовать, однако лучше вовсе не следовать такому пути, чем вступить на него и затем отказаться от своего решения.

– Иными словами, лучше пусть кто-то умрет, убивая шемленов, чем вернется к мирной жизни, да?

– Нужно понимать наши обычаи, да’лен. Ты, вероятно, ослеплен любовью и оттого пытаешься защитить свою подругу. Это благородно, однако противоречит древним традициям долийских кланов.

Хотя ее слова об «ослеплении любовью» изрядно удивили Сурану, он все же ответил со всей возможной твердостью:

– Во время Мора мне довелось побывать в клане Затриана… ну, теперь это клан Ланайи. И мое первое знакомство с долийскими… собратьями было не из приятных. Они неприязненно относились к нам уже потому, что большинство из нас были люди – и крайне неприязненно лично ко мне, потому что я не был долийцем. Я уверился тогда в том, что все долийцы таковы – горды, надменны больше любых аристократов и не интересуются ничем, кроме своих отживших традиций и неправдоподобных историй.

– Твои слова не несут в себе правды, да’лен, – жестко отрезала Маретари, но эльф не собирался останавливаться:

– И вот, встретив Эллану, я подумал: может быть, я ошибался? Может, и среди долийцев есть здравомыслящие эльфы? Но теперь я хорошо знаю ваш клан, Хранительница, и вижу, что оказался прав сверх меры. Вы даже к своим сородичам-долийцам относитесь предвзято, чего уж говорить о шемленах и плоскоухих.

Лицо Хранительницы посуровело.

– Я не желаю продолжать этот разговор, – сказала она.

– Я тоже. – Адвен коротко кивнул ей. – Как там у вас говорится? Дарет… а, неважно.

Уходя, он порадовался, что их разговор никто не слышал, иначе еще пришлось бы, чего доброго, отбиваться от оскорбленных долийцев.

Сурана направился в сторону Киркволла, но Эллана подстерегла его неподалеку от лагеря.

– Ты разозлил Хранительницу?! – осуждающим шепотом поинтересовалась она.

– Просто сказал ей, что нужно уважать своих сородичей по клану, откуда бы они ни пришли.

– Тебя теперь в лагерь, наверное, больше не пустят…

– И не надо. Все равно на меня все косо смотрели.

Долийка улыбнулась. Ее зеленые глаза влажно блестели.

– Ты за меня вступился… Ма сераннас*. То есть я хотела сказать…

– Я понял. – Эльф тоже улыбнулся и, поддавшись неясному порыву, погладил ее по руке. Но тут же одернул себя и тихо прибавил: – Встретимся через три дня.

И ушел, не оглядываясь.

«Ослеплен любовью, значит? Нет, нет, это невозможно. Я просто единственный, кто относится к Эллане так, как она того заслуживает… А она… а если она влюбилась в меня? Что, если она чего-то ждет? Чего-то, что я вряд ли смогу ей дать… Я ведь и не любил в своей жизни никого вот так. Сначала некого было любить, а сейчас уже некогда. Долг Серого Стража не должен оставлять сил на чувства. И все же… Создатель, пусть Эллана поймет, что я не тот, кто ей нужен. Я не тот, кто сможет сделать ее счастливой… И пошли мне Андерса, Создатель. Или кучу отступников. Или свежее преступление. Мне надо отвлечься».

Комментарий к Немного о долийцах

* Спасибо (эльф.)

========== Отступники бывают разные ==========

После кунарийской атаки Киркволл был спокоен только внешне. В Клоаке по-прежнему ошивались мутные типы, сплетни и слухи становились все мрачнее: в городе витал дух новой катастрофы. Все говорили о том, что вот-вот грянет буря, и никому не приходило в голову в этом сомневаться – хотя, по сути, слухи были бездоказательны. Смерть наместника не вызвала особых беспорядков: рыцарь-командор Мередит, получив всю полноту власти, сразу лишила аристократию всякой надежды на мятеж, а простых киркволльцев не слишком заботило, кто патрулирует улицы – храмовники или городская стража. Сурана был почти уверен, что слухи о грядущей буре кто-то сознательно распускает, однако определить, кто начал разносить сплетни, было невозможно. Завсегдатаи «Висельника», нищие Клоаки, прячущиеся в трущобах отступники в один голос повторяли: грянет буря, вот-вот грянет буря. Это не слишком походило на всеобщий психоз, скорее на навязчивую – и навязанную кем-то извне – идею.

Очередной визит эльфа в глубины Клоаки начался тревожно: куда-то пропала Эвелина с мальчиками. Обычно найти их труда не составляло – особенно высокого, то и дело маячащего перед глазами Уолтера – но теперь они таинственно исчезли из своего относительно обжитого убежища. Адвен решил, что магессу, должно быть, все-таки поймали храмовники, но куда же в таком случае делись мальчишки? Магического дара у них не было, значит, храмовников они интересовать не могли. Почему же мальчики не пытаются найти Сурану и обратиться к нему за помощью?

Терзаемый мрачными мыслями, эльф методично обходил темные коридоры, но ни Уолтера, ни Сверчка не находил. По меньшей мере это было странно. Зато в одном из убежищ вместо обычного нытья («Еще месяц жить на три медяка!») раздавался недовольный женский шепот:

– Старый козел! Если бы не он, все было бы иначе! Надеюсь, Грейс найдет способ отодвинуть его в сторону…

Адвен сразу припомнил, что имя Грейс он где-то слышал. Кажется, одна из старкхевенских «буйных» магов, попавших в киркволльский Круг. И девушка, чей голос он слышал, тоже наверняка одна из сбежавших отступников. Интересно, кто?

Сурана подобрался поближе и осторожно заглянул в закуток, тут же лицом к лицу столкнувшись с высокой статной блондинкой. Та сразу же приготовилась к атаке, на кончиках ее пальцев вспыхнуло пламя.

– Не стоит, – произнес эльф, и в его ладонях материализовался сгусток магической энергии. Девушка удивленно опустила руки.

– Надо же, – хмыкнула она, – ты тоже отступник? – Не дожидаясь ответа, она отступила назад, жестом приглашая его войти. – Ну заходи. Своих я не обижаю.

Пока Сурана быстрым взглядом окидывал ее бедное обиталище, магесса спросила:

– Ты откуда взялся, эльф? В Круге я тебя не видела, иначе запомнила бы. Ты из эльфинажа? Прячешься от храмовников?

Повернувшись к ней, Адвен неосознанно выпрямился и на удивление бодрым голосом заговорил:

– Я посланец Первого чародея Ирвинга из ферелденского Круга. Тайный посланец. Ирвинг разведывает обстановку в близлежащих Кругах, чтобы понять, какое из братств чародеев теперь берет верх.

Девушка посмотрела на него без особого интереса.

– Еще один мальчик на побегушках, – фыркнула она. – Знаешь, как к таким относятся в киркволльском Круге?

– Если честно, мне все равно. Ты согласна ответить на пару моих вопросов, или мне стоит поискать кого-то посговорчивее?

– Если тебя послал Первый чародей, почему ты сразу не пошел в Круг?

– Первый чародей Ирвинг предупредил меня, чтобы я не имел дела с «фанатичной стервой». Как я понимаю, он имел в виду рыцаря-командора Мередит. И если слухи о вашем Круге – правда, то вряд ли она выпустит меня оттуда живым, даже если я приду со всеми необходимыми бумагами и приказом короля Алистера.

Блондинка снисходительно улыбнулась. Сурана понял, что избрал верную тактику.

– А звать тебя как, посланец? – поинтересовалась магесса.

– Тамлен, – после секундного раздумья представился эльф. «Да, это звучит лучше, чем Гаррет. Надо все-таки было придумать себе имя посимпатичнее».

– А меня Элисса. Я тоже из Ферелдена.

– Но не из ферелденского Круга, верно?

Элисса кивнула:

– Я всегда была отступницей. В Круге говорят, что за его пределами дорога только в малефикары, но это чушь собачья. Вполне возможно обучаться магии без стоящего за плечом храмовника – нужно просто иметь голову на плечах, вот и все. Только Мор заставил меня бежать на север, в Марку – тут меня и сцапали. Еще и думали, идиоты, что я одержима каким-то демоном.

– А много в Круге таких самоучек?

– Куда там, – махнула рукой магесса. – В основном там одни сосунки, оторванные от материнских юбок и совершенно неприспособленные к жизни. Старкхевенские, конечно, правильно говорят – нам нужна свобода – но большинство магов слишком глупы и наивны, чтобы жить за пределами Круга.

– Что за старкхевенские? – тут же поинтересовался Адвен. Деловой подход словоохотливой ферелденки ему нравился: он-то уже ожидал напороться на ревностную сторонницу свободы магов.

– Их Круг сгорел дотла. Понятия не имею, как это произошло, но все выжившие маги, даже старшие чародеи, разбежались кто куда. Грейс и ее дружок привели свою группу в Киркволл, скрывались, но их все-таки поймали и отправили к нам в Круг. Грейс без конца талдычит о свободе, о том, что мы должны бороться – но что толку, если нами руководит этот остроухий ко…

– Первый чародей Орсино, ты хотела сказать? – ядовито уточнил Сурана, заставив ее виновато отвести взгляд.

– Извини, эльф, но для Орсино у меня никаких добрых слов не найдется. Он мог бы столького добиться, хотя бы элементарного уважения к себе – но нет, он все время уклоняется от действий, все у него не как у людей… и нет, я не буду извиняться за свои слова, – выразительно прибавила она.

– Я догадался. И что же такого делает Орсино?

Элисса вспыхнула:

– В том-то и дело, что ничего! Подумаешь, не выполнил пару приказов Мередит! Он ни за что не скажет об этом, глядя ей в глаза! Этот козел никогда не пытался доказать храмовникам, что мы не стадо баранов, потому что ему на всех плевать. Он ничего не делает не только потому, что кишка тонка спорить с Мередит, – он и не хочет ничего делать. Будь я на его месте, я бы поддержала Грейс, воспитывала бы в магах людей, а не стадо податливых болванов, как остро…

Эльф выразительно кашлянул. Магесса лишь небрежно отмахнулась:

– Да-да, эльф, я знаю, что тебе не нравится это слышать. Но ведь и ты такой же! Ты, может, и посмышленее других, но так же прыгаешь перед своим Первым чародеем на задних лапках! Ты в своей жизни хоть что-нибудь самостоятельно решал?

Не подав виду, что ее случайный выпад пришелся прямо в цель, Адвен улыбнулся и приготовил заклинание ходячей бомбы.

– Конечно, – ответил он. – Например, я могу решить убить тебя прямо сейчас – или после того, как мы закончим разговор. Рука у меня не дрогнет. Впрочем, я могу и пощадить твою жизнь – конечно, при условии, что ты засунешь свои претензии к эльфам как к расе себе в задницу. Ирвинг не давал мне никаких инструкций насчет того, что делать с информаторами, так что мое решение, как с тобой поступить, будет самостоятельным от начала и до конца.

Неожиданно Элисса ухмыльнулась, тряхнув роскошной соломенного оттенка косой.

– А ты парень не промах, Тамлен, – с улыбкой сказала она. – За словом в карман не лезешь, за себя постоять не боишься. Сразу видно – ферелденец. Не то что эти маменькины сынки и дочки… Ладно. Попробую быть повежливее. Но не советую тебе убивать меня – наверняка найдутся те, кто отомстит тебе за мою смерть.

– Твои друзья-отступники?

Девушка презрительно фыркнула:

– Не доросли они еще отступниками называться. Чтобы уметь прятаться от храмовников, нужно неплохо соображать, а не просто хотеть сбежать на свободу. Вот Рия и Моран – кстати, из тех старкхевенцев – руководили нашим побегом, сбежали, но на свободе продержались недолго, храмовники сцапали их недели три назад. Держу пари, Орсино и не попытался выгородить их перед Мередит. – Она ухмыльнулась: – Старый козел небось горюет без своего любовничка.

Сурана понимал, что разговор далеко отошел от изначального предмета, но увлекался все больше и больше.

– Какого любовничка? Я слышал, Орсино неравнодушен к Мередит…

– Ничего подобного. У них когда-то был роман, это правда, но сейчас он заискивает перед ней больше из трусости. Зато падок на молоденьких девочек, особенно блондинок. – Сжав кончик косы в пальцах, она неохотно прибавила: – Он и ко мне как-то пытался приставать, но мне этот старый козел даром не нужен, будь он хоть Первый, хоть Великий чародей. Так вот, больше всего Орсино жаловал Эмиля. Они частенько закрывались в кабинете Первого чародея – ясное дело, не ради разговоров. Теперь Орсино, наверное, волосы на себе рвет.

– Почему? – невинно поинтересовался эльф, ничем не дав понять, что уже слышал это имя. – Кто такой этот Эмиль?

– Эмиль де Лансе, кажется, или как там его. Орлесианец, хотя в Круг его забрали здесь, в Киркволле. Понятия не имею, чем он покорил Орсино – ни красотой, ни умом не блещет, и к магии таланта никакого. И прическа у него дурацкая… В общем, не знаю, что старый козел в нем нашел, но он частенько уединялся с Эмилем. Последний раз – перед самым побегом: Эмиль тоже сбежал с нами, хотя я не представляю, зачем. Он же туп, как пробка, храмовники такого в два счета найдут. Хотя я пока его не видела… но и не хочу видеть. Никогда не любила эта орлесианскую подстилку.

– Занятные дела у вас в Круге творятся… – раздумчиво протянул Адвен.

– Еще бы. У вас-то, наверное, ничего интересного.

– О, не скажи. У нас был один маг, который сбегал из башни семь раз.

– А, про этого я слышала, – кивнула Элисса. – Но не помню, как его звали. Кто-то из ферелденских рассказывал – Эвелина, что ли…

– Эвелина? – обрадованно переспросил Сурана. – Ты ее знаешь?

– А ты отку… а, ферелденский Круг.

– Она, правда, сбежала во время Мора, – опечаленно заметил эльф, – и больше мы ее не видели.

– И из здешнего Круга она сбежала. Вместе с нами. Не знаю, где она сейчас – да и, честно говоря, мне это не интересно.

– Надо ее разыскать. Может, она согласится вернуться в Ферелден, в Круг…

Магесса снисходительно посмотрела на него:

– Неужели ты думаешь, что если и найдется такой дурак-отступник, который захочет вернуться в Круг, то его там встретят с распростертыми объятиями?

– У нас бы встретили. Первый чародей Ирвинг довольно лоялен к тем, кто возвращается по своей воле. Да и рыцарь-командор у нас строгий, но справедливый, без дела бушевать не будет.

– Тебя послушать, так в ферелденском Круге рай земной.

“Если и не рай, то уж точно уютное и надежное убежище”, – подумал Адвен. Вслух же он спросил:

– Ну так, возвращаясь к моему вопросу, какова в Киркволле ситуация с братствами чародеев? Судя по всему, у вас в Круге полно либертарианцев.

– Старкхевенская мода, – кивнула Элисса. – Здесь самая благодатная почва для либертарианцев, их число растет с каждым годом. Есть, конечно, несколько дураков-лоялистов, пара изоляционистов – точнее, тех, кому вообще ни до чего нет дела, вроде твоей Эвелины – но в основном маги стремятся побороть тиранию храмовников. Оно и неудивительно.

– Что насчет старших чародеев?

– Лоялисты, иначе они бы не продержались на своих постах и месяца. Мередит не терпит вольнодумцев.

– Выходит, Орсино тоже прикидывается лоялистом?

– Даже не прикидывается. Ему ни до чего нет дела. Но именно поэтому он и остается Первым чародеем – Мередит именно такой во главе Круга и нужен. Или потому, что она до сих пор втайне его любит, не знаю. Но факт в том, что явных соперников среди старших чародеев у него нет – они не решаются пойти против Мередит. А либертарианцев никто не допустит даже на должность старшего чародея.

Сурана задумчиво погладил пальцами подбородок.

– Даже если они наберут достаточно влияния и силы?

– Храмовничьи мечи не позволят этому свершиться. Сам знаешь, как они относятся к нашим фракциям.

Эльф мрачно кивнул. Даже относительно справедливый рыцарь-командор Грегор не выносил всего этого, как он выражался, “свободоблудия”, что уж говорить о киркволльских храмовниках.

– Если и возможно захватить лидерство в Круге, то только грубой силой, – резюмировала магесса. – И то если удастся отодвинуть от дел Орсино, а это тоже непосильная задача.

– Печально, – согласился Адвен.

Девушка презрительно фыркнула:

– Так и передашь своему Первому чародею? Что дела у нас “печально”?

– Нет, конечно. Я скажу ему, что в киркволльском Круге магов безбожно угнетают, навязав им совершенно инертного к делам Круга Первого чародея, и вынуждают их бежать из Круга и становиться отступниками.

Элисса удовлетворенно кивнула:

– Вот говорю же, смышленый ты парень. И зачем тебе этот Круг? Ты вполне мог бы податься в отступники и жить на свободе.

– В Круге неплохая кормежка.

– И все-таки ты променял ее на то, чтобы податься в город, переполненный храмовниками, да еще и тайно, как отступник. Любишь пощекотать себе нервы, значит.

Это справедливое замечание Сурана проигнорировал.

– Спасибо за помощь, – сказал он. – Твои сведения действительно неоценимы. Я могу заплатить тебе за них.

– А как же пожелание убить меня? – усмехнулась магесса.

– Я передумал. Не хочу, чтобы в Киркволле было на одного здравомыслящего мага меньше. А вот заплатить тебе будет справедливо. Назови свою цену.

Магесса коротко хохотнула.

– Мы не в борделе, Тамлен. И деньги мне ни к чему. Чего мне действительно не хватает, так это нескольких снадобий – веретенка в Клоаке не растет, а выбираться куда-то за ней пока опасно.

Эльф чуть было не упомянул про лавку Томвайза, но вовремя спохватился. Хотя он немного проникся симпатией к ферелденской магессе, выдавать ей свое местоположение и рушить легенду было бы большой ошибкой.

– Решено. Значит, я подарю тебе букетик веретенки.

– Сомневаюсь, что мы еще увидимся.

Однако Адвен привык держать данное слово. Убедившись, что Элисса за ним не последовала, он одолжил у Томвайза охапку веретенки и пару целебных зелий, а затем вернулся к отступнице. Та удивилась – но до того наигранно, что эльф окончательно убедился в том, что его пытаются запереть в ловушке. “Пускай. Неплохая тренировка перед настоящим боем”.

– Ну надо же, – улыбнулась ферелденка. – Так быстро. Ты, что, наколдовал все это?

– Ага, – кивнул Сурана. – Я же маг все-таки.

В одной руке он держал мешок, на пальцах другой искрилось заклинание.

– А зачем тебе магия сейчас?

– Думаешь, я не понимаю, что мы не одни?

Магесса усмехнулась.

– Да уж, тебя будет посложнее обхитрить, чем храмовников. – И скомандовала куда-то за плечо: – Отбой, Эжени. Выходи.

Из темного прохода вышла девушка с совершенно невыразительным лицом и невероятно пышными и великолепными рыжими волосами. “А Эвелина довольно точно ее описала”, – подумал эльф.

– Кто еще здесь? – спросил он. – Ты ведь ожидала, что я приведу храмовников, и надеялась со мной расправиться. Где же твои друзья-отступники, которые дадут им отпор?

– Да, Эжени, – вздохнула Элисса, обращаясь к орлесианке, – вот бы тебе такие мозги, тогда мы бы не прозябали в этих трущобах.

– Не церемонься, Лисс. – Голос Эжени был еле слышным и вкупе с мягким орлесианским акцентом походил на голубиное воркование. – Он знает, где мы. Ты слишком много ему рассказала. Убей его, и дело с концом.

– Ох уж это орлесианская нелюбовь к ферелденцам, – усмехнулся Адвен. Уроки Лелианы не прошли даром: ни голос, ни жесты не выдавали его волнения.

Элисса покачала головой.

– Ты прав, – сказала она. – Я ждала, что ты вернешься, и не хотела, чтобы ты уходил, так просто получив от меня сведения. Но приводить сюда своих друзей, чтобы их поймали храмовники? Это глупо. Честно говоря, мы с Эжени подозревали, что ты раскусишь обман, но… Ты все же пришел, и даже не с пустыми руками. Это приятный сюрприз.

– Который ты не согласишься обменять на свою жизнь, я полагаю?

– Мы не сотрудничаем с теми, кто подчиняется храмовникам, – заявила Эжени. – Ты нашел наше укрытие. Ты можешь о нас донести.

– А то, что я сейчас такой же отступник, как и вы, никак не меняет ситуацию?

– У нас нет ни единой причины доверять тебе, эльф.

– Что в мешке? – неожиданно спросила Элисса.

– Возьми и посмотри.

Сурана бросил ей мешок, и магесса ловко поймала его, раскрыла и заглянула внутрь.

– По крайней мере, свое слово ты сдержал, – произнесла она. – Не ожидала этого.

– Забирай все и убей этого засланца, Лисс. – Тихий голос и спокойный тон орлесианки мало вязался с угрожающим содержанием ее речи. – Слишком опасно оставлять его в живых.

– Нет, Эжени, – твердо возразила ферелденка.

– Нет? После всего этого ты говоришь “нет”?

– Он ферелденец. И я ему верю.

– Это очень неосмотрительно с твоей стороны.

– А еще, Эжени, я чувствую, что он очень силен. Я видела, Тамлен, что ты готовил заклинание ходячей бомбы – а оно просто размажет нас по стенке, если его умело применить. Разве стал бы ты приходить сюда, не будучи вооруженным?

– Нет, конечно. И потому предлагаю договориться миром. Мне нет никакого смысла сдавать вас страже или храмовникам, я не из тех, кто убирает всех свидетелей. В отличие от господ орлесианцев, конечно, – едко добавил он.

– Ты боишься, Лисс, – осуждающе заметила Эжени. – Он не выстоит против нашей магии. Нас двое, а он один.

– Нутром чую, что если мы начнем драку, из нас троих он один и останется. – Выпрямившись, Элисса произнесла: – Уходи, Тамлен. Первый и последний раз я отпускаю тебя. Найдешь нас еще раз – будь готов к сражению.