Текст книги "Не все звёзды сияют"

Автор книги: Лисавета Синеокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

  То есть, это у него траур по безвинно убиенным такой? Как же, однако, мило.

  – А что с вашими? – вернул вопрос мужчина.

  – Я изменила цвет перед балом.

  – Чтобы никто не узнал? – проявил чудеса логики мой ненормальный собрат.

  Кивнула.

  – В этом мы с вами похожи, леди Лииса. Мы оба понимаем, что следование всем установленным правилам не обязательно для тех, кого общество толком и за своих-то не считает.

  Ну конечно, если смотреть так, то да, только вот я всего лишь на сутки изменила цвет волос, а мой собеседник вообще планку убрал и стал серийным убийцей, я бы даже сказала, маньяком, мнящим себя величайшим ученым.

  А тем временем, последовательно воздействуя реактивами на черный алмаз, Рейнарт продолжал:

  – Я ведь такой же, как вы, любезная моя леди Лииса. Отщепенец, на которого смотрели с жалостью, презрением и брезгливостью. Всего, чего я достиг, я достиг сам, собственным тяжелым трудом, день за днем прилагая старания. Ведь у меня не было сияния, ради которого мне могли бы простить мелкие оплошности и проступки. Звезда без сияния – жалкое зрелище. Вам ведь все это знакомо, не так ли? Когда даже самые близкие люди смотрят на тебя, как на раненое животное. Все они, эти напыщенные глупцы, считают нас с вами неполноценными. Но это не так! Нет, нет, это совсем не так! Я понял это, когда проводил измерение излучений наших с вами братьев и сестер. Ради интереса я замерил и свое. И каково же было мое удивление, когда передо мной оказались данные. Такие, как мы, леди Лииса, больше звезды, чем все они, вместе взятые. Наше излучение идет на более высокой частоте, оно не видно глазу, но оно мощнее в сотни раз сияния даже Эртана Лучезарного! Это они должны себя чувствовать неполноценными, а не мы! – мужчина увлекся рассказом настолько, что даже позабыл про реактивы. Он отчаянно жестикулировал, а его глаза метали молнии.

  Я смотрела на него и не могла уложить в голове только что обрушившуюся на меня лавину информации. Мы лучше? Что за глупости? Я уже давно не считаю себя ни лучше, ни хуже звезд. Это же касается и людей, кстати.

  Видимо, на моем лице отразилось мое недоверие, потому что хозяин лаборатории, взглянув на меня, произнес:

  – Вы не верите? Я докажу вам! Перед экспериментом мне нужно замерить силу вашего излучения, после этого я покажу, насколько сильно оно отличается от показателей обычных звезд.

  Отложив склянку с очередной жидкостью, он потянулся за странным прибором, стоявшим на столе справа от него, подошел к моему креслу и, пощелкав рычажками, направил его на меня.

  Я ничего не почувствовала. От приборчика, похожего на сковородку с толстой ручкой, приделанной к днищу прямо посередине, шел какой-то еле различимый гул. На самой ручке был индикатор, за которым неотрывно следил испытатель.

  По мере нарастания гула, ширилась его улыбка. Когда этот звук стих, похититель с победным выражением на лице подошел поближе и повернул прибор ко мне, указывая на полукруглую шкалу с разноцветными секторами и стрелочкой указывающей на белый, который был в самом конце ее пути.

  – Этот прибор я совершенствовал по мере накопления данных. В начале измерения хранились в цифрах, но со временем изученного материала становилось все больше, и я вывел степени градации сияния. Не волнуйтесь, я не буду напрягать вас числами, поясню на пальцах, так сказать, – хихикнул лысый человек и вернулся к пояснению. – Смотрите, эта полукруглая шкала охватывает все изученные мной данные. Секторов всего четыре: красный обозначает слабое сияние, оранжевый – среднее, желтый – сильное, которое, как вы знаете, является предметом восхищения и возлелеивания у наших с вами сородичей. А вот этот сектор – белый, он обозначает другую частоту, но интенсивность у него, как я уже упоминал, в сотни раз выше, чем даже у желтого. Переводя на простой язык – ели бы мы с вами могли сиять, то другие от яркости слепли бы.

  Он рассмеялся. Смех был с нотками истерики, а взгляд стал каким-то полубезумным.

  – Вы понимаете? Они бы все лишились зрения от величия нашего с вами сияния. Экая насмешка природы!

  Рейнарт издал горький смешок и подошел к столу, чтобы положить прибор на место. А я сидела и пыталась уложить в голове то, что только что услышала. Не то чтобы для меня это было прямо уж так сильно значимо. Я давно привыкла судить о людях и Светозарных по их поступкам и достижениям, а не по физическим характеристикам. Но все же мои стереотипы дали внушительную трещину.

  К тому времени, как непризнанный гений приступил к сканированию алмаза (по крайней мере, именно на это были похожи его действия), у меня оформился вопрос.

  – Скажите, а скольких пустышек вы исследовали? – так называли в Светозарном сообществе таких, как я.

  Мужчина укоризненно посмотрел на меня.

  – Леди Лииса, я же вам уже объяснил, что мы таковыми не являемся. Не нужно употреблять слова, подобные этому, по отношению к таким, как мы.

  – Да, да. Но все-таки, сколько? – еще раз спросила я.

  – Как ни странно, но, кроме меня, вы первая. Раньше я был сосредоточен на исследовании сияющих Светозарных, а после того, как я из чистого любопытства просканировал себя и понял, что грани эксперимента можно расширить, у меня уже не было возможности осуществить задуманное. До вашего появления, естественно. Вы настоящий подарок судьбы, – он ободряюще мне подмигнул.

  Меня передернуло.

  – А почему вы не можете провести эксперимент над собой? Многие ученые так делают, – снова поинтересовалась я, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе.

  – Леди Лииса, вы невнимательны, – нахмурился хозяин лаборатории. – Я же говорил, что эксперимент представляет опасность для жизни испытуемого. Если со мной что-то случится, некому будет систематизировать данные и закончить исследования. Да и собственно подвести итоговую черту более чем столетней работе я бы хотел самолично. А вам, в некотором смысле, повезло! Вы станете венцом всех трудов, самым большим открытием.

  Я сейчас умру от счастья! Так говорит, будто меня должны переполнять благодарность и трепет оттого, что моя бренная оболочка, излучающая сияние на другой частоте, допущена к сакральному судьболомному эксперименту. Хотя, с последним я согласна: сколько же судеб, семей и жизней этот псих с его работой сломал за эти сто с лишним лет?! Я пыталась себя сдерживать, но после этого его заявления меня как будто прорвало:

  – Знаете что, Рейнарт, вы трус с психическими расстройствами! Какой нормальный человек пойдет на такие жертвы, пусть и ради значимых в науке исследований?! Да и так уж ли они значимы, как вы утверждаете, или это бред вашего воспаленного самолюбия?! В чем смысл вашей работы? Передача энергии одного объекта другому? Великолепно! В звездах больше энергии, и на ней различные аппараты будут работать дольше? Энергия смерти создаст альтернативу черным алмазам? Это может заинтересовать, только если вы сотрете их месторождения с лица земли, и то только преступные синдикаты! Как вы можете не признавать очевидного: мировое научное сообщество не примет ваших трудов, они осудят вас, отдадут под стражу и приговорят к казни, потому что для них нормы морали незыблемы, а вы их попрали! Вы угроза обществу, и они поймут это, как только увидят вас!

  С каждым моим словом лицо мужчины темнело и становилось все более угрюмым. Дождавшись, когда я закончу свою пламенную речь, он выдержал небольшую паузу, сверля меня мрачным взглядом, и ответил:

  – Вы не поняли. Вы как будто не слушали меня. Дело не только в усилении мощности. С результатами моих экспериментов перед миром откроются такие горизонты, которые никто из людей не мог представить: телепортация, телекинез, подрывные работы, в машиностроении может произойти настоящая революция, потому что я предложу сообществу практически неисчерпаемые накопители энергии, которые занимают пространство не больше площади ладони. Говорите, они будут не востребованы из-за этического конфликта? Позвольте с вами не согласиться. Да, скорее всего, такие технологии будут доступны лишь богатейшим и знатнейшим людям континента, но, поверьте мне, они еще выстроятся в очередь, чтобы обсудить со мной условия работы на них.

  – Если так, о каком благе для народа может идти речь? И, планируя обнародовать источники такой энергии, на что вы обречете Светозарных, наших с вами братьев и сестер, вы подумали? На что вы обречете таких, как мы с вами? Неужели они мало терпят невзгод в своей жизни? – попыталась я воззвать к чужой совести.

  – Братьев и сестер, ха! Эти так называемые сородичи сами отказались от меня, для них я и вы – всего лишь бракованный материал. Я докажу им, что это не так! На что обреку? На выживание, на труд каждый день в поте лица, я обреку их на свою жизнь!

  – Нет, Рейнарт! Над вашей головой не был занесен меч. Вы жили не так плохо, как сейчас пытаетесь мне рассказать: вы трудились в университете, жили, общались... Что с вами случилось, откуда вдруг это сумасшествие?

  – Сумасшествие? Нет, леди Лииса, это просветление. Рассказывая о своих планах и открытиях светящимся, я не надеялся, что они поймут, ведь им с детства прививали чувство собственной значимости и исключительности, но вы... Вы, я думал, поймете меня, мы похожи во многом. Видимо, ошибся.

  – Рейнарт, вы можете сколько угодно твердить о благе, высшей цели и важности, но смотря на вас, я вижу эгоистичного, озлобленного из-за невнимания к его персоне, психически неуравновешенного, эмоционально нестабильного и глубоко несчастного человека. Вы не можете простить Светозарным пренебрежения к вашей персоне. И, кстати, я бы посмотрела, как бы вы меня поняли, если бы мы с вами поменялись местами и это вам, а не мне, предстояло расстаться с жизнью из-за чьих-то непомерных амбиций.

  – Довольно! – взбешенно прорычал хозяин лаборатории.

  Он сжал в руках черный алмаз и подошел к прибору, стоящему напротив кресла, на котором я сидела.

  – В который раз убеждаюсь, что заурядные умы не способны уразуметь величие моего замысла, – зло проворчал он, вкладывая камень в паз и щелкая какими-то переключателями. В результате его действий вокруг меня стала образовываться прозрачная, но различимая полусфера, по поверхности которой бегали разряды.

  Я думала, что больше мне пояснений к действиям ученого не услышать, но ошиблась. Тот, видимо, не умел молчать во время работы.

  – Это силовой полог, он отгораживает объект и прибор от окружающей среды, так чтобы ни они не могли воздействовать на окружение, ни окружение на них, – подтверждая его слова, полусфера сомкнулась вокруг 'головы' прибора, оставляя доступной только панель управления, – таким образом, я обезопасил себя от судьбы своего студента и исключил механические повреждения прибора. Почему-то, во время работы к нему притягиваются металлические предметы, чем затрудняют его нормальное функционирование и сбивают настройки.

  Отрегулировав только ему понятные параметры, Рейнарт опустил небольшой красный рычаг, и прибор загудел и ожил. В тот же миг я почувствовала покалывание в кончиках пальцев и легкую головную боль.

  – Ну, вот и все – через полчаса процедура будет завершена, – глядя мне в глаза, с тихой злостью произнес душевнобольной.

  Я тоже смотрела прямо в глаза своему убийце и не отводила взгляда. Отвратительное зрелище – наблюдать безумный восторг палача. Жаль, что последнее, что мне доводится увидеть перед смертью – низенький лысый мужчина с сумасшедшими глазами.

  Наш зрительный контакт разорвал слуга. Он ворвался в лабораторию и прошелестел:

  – Господин, дом окружен солдатами королевской стражи, нужно уходить!

  В моем сердце робким росточком проклюнулась надежда. Неужели за мной?

  – Что? Но ведь эксперимент еще не окончен. Мне нужны еще полчаса, – изумленно выдавил из себя Рейнарт.

  – Нет времени, господин, нужно бежать! Сейчас! – гораздо громче повторил Шор.

  – Но как же... Как же моя лаборатория? Мои труды, приборы? – все еще не веря, спросил мужчина.

  – У вас тридцать секунд, потом это все уже не будет иметь никакого смысла, потому что вас арестуют, – жестко ответил слуга.

  После этих слов хозяин дома заметался от стола к стеллажам и обратно, бормоча:

  – Том о разработках, самые труднодоступные реактивы... Шор, а как же моя библиотека?

  – Я поджег ее, – с жалостью глядя на господина, произнес кирианец.

  – Поджег?! – сорвался на визг тот

  – Это улики, – пояснил Шор. – Все, время вышло.

  Он подскочил к стеллажу с реактивами, достал с третьей полки какой-то шарик и, быстро вернувшись к хозяину, протянул.

  – Скорее активируйте переместитель!

  Рейнарт взглядом, полным смертной тоски, окинул лабораторию, затем наткнулся на меня, и тоска превратилась в лютую ненависть. Сжав зубы, он с силой бросил шарик себе под ноги, деформировав его, и из того места, где он упал, тонкой зеркальной пленкой образовался переход, в котором через пару секунд скрылись оба моих похитителя. А спустя мгновенье я услышала шаги за дверью. И это были самые желанные звуки в моей жизни.

  * * *

  Дверь распахнулась от толчка, и первым в комнате появился незнакомый мужчина с арбалетом в руках, за ним – Лорд Шарх с метательными ножами, потом еще несколько человек, которых я не стала рассматривать.

  – Тут чисто, лорд, – отрапортовал человек с арбалетом, опуская оружие.

  – Вижу, – отрубил глава тайной канцелярии и быстрым шагом направился ко мне.

  Не думала, что когда-нибудь буду настолько рада его видеть. Приподняв уголки губ, вдруг почувствовала острую боль в районе солнечного сплетения. Улыбка сползла с лица, его исказила гримаса боли и, не выдержав, я застонала.

  В следующее мгновение лорд Шарх оказался напротив меня рядом с кошмарным прибором, высасывающим изнутри, кажется, саму душу.

  – Леди Лииса, как выключить прибор? – твердым спокойным голосом спросил мужчина

  – Красный рычаг на приборной панели, – прохрипела в ответ.

  Он перевел взгляд на панель, нашел указанный мной предмет и повернул его. Гул машины стих в течение нескольких секунд, а вместе с ним пропало чувство, будто из меня выдирают внутренности. Осталась только головная боль и сильная слабость.

  – Лучше? – уточнил лорд, глядя мне в глаза.

  – Да, спасибо, – прошептала в ответ одними губами.

  Убедившись, что свою главную задачу прибор не выполняет, глава тайной канцелярии повернулся к подчиненным и приказал:

  – Позовите сюда Светозарного.

  Меня накрыло ощущением, будто я таю и растворяюсь в пространстве: накатывала сонливость, глаза против воли начали закрываться, очень сильно хотелось спать. Из состояния полудремы меня выдернул все тот же резкий голос лорда Шарха.

  – Леди Лииса, соберитесь, мне нужна информация, – удостоверившись, что мои глаза снова открыты, а я смотрю на него, продолжил. – Вы видели похитителя?

  – Да, он сбежал за несколько секунд до вашего появления.

  – Сбежал? Тут есть тайный ход?

  – Нет, у него был пространственный переместитель.

  Кирианец обернулся, окинул цепким взглядом лабораторию и снова обратился ко мне:

  – Здесь нет переместителя, леди.

  – Такого, каким мы его привыкли видеть – нет. У него был уменьшенный и более... совершенный, что ли. Портативный.

  – Какие функции выполняет купол вокруг вас? – задал следующий вопрос мужчина, указывая на полусферу.

  – Защитные. Рейнарт сказал, что он защитит прибор и меня от внешнего воздействия, а окружающую обстановку – от нашего.

  – С внешним воздействием понятно, а насчет внутреннего? Что он имел ввиду?

  – Не знаю, может, что в результате эксперимента меня разорвет на части, и я своими останками не заляпаю ему лабораторию, – раздраженно пробормотала я, зная, что адресат услышит. – К счастью, проверять не пришлось, хотя ощущения были похожие.

  – Вы назвали его Рейнартом, он представился вам?

  – Он не только представился, но и рассказал мне массу интересных вещей. Знаете, я чувствовала бы себя гораздо увереннее вне этого кресла. Поймите меня правильно: не очень комфортно сидеть привязанной к креслу напротив неизвестного непредсказуемого прибора, который своим действием может меня убить.

  – Я понимаю.

  В этот момент в комнату зашел лорд Дарвис. Увидев композицию из меня, кресла, зверской машины и защитного полога, немедленно приблизился.

  – Вы в порядке? – был его первый вопрос.

  – В относительном.

  – Потерпите немного. Мы вытащим вас отсюда, и вы окажетесь в своей кровати и будете отдыхать до тех пор, пока вам это не надоест, а сейчас нужно еще немного поработать, хорошо? Расскажите все, что вы знаете об этом приборе. Мне не хотелось бы вам навредить, нажимая наугад все кнопки приборной панели, – его голос был мягким и успокаивающим, а слова придавали уверенности в том, что все будет хорошо, и скоро эта ненормальная ночь подойдет к концу вместе со всеми ее ужасами и навсегда останется только воспоминанием.

  Собравшись с силами, поведала все, что узнала об этой машине со слов и действий своего полоумного похитителя. С каждой фразой, лицо посла становилось все темнее и угрюмее. Его реакция была близка и понятна. Узнать, что какой-то маньяк убивал твоих сородичей, извлекая из них то, что, по идее, является частью анатомии – все равно, как если бы они были пушными зверьем, на которого охотятся ради шкуры.

  – Лииса, послушай, тебе придется побыть тут еще немного, – на моем лице, видимо, в полной мере отразилось то отчаяние, которое сейчас нахлынуло на меня, потому что голос начальника стал ласковым, как будто он говорил не с помощницей, а с младшей сестренкой. – Пойми, сам я не разберусь с этим прибором. Это совершенно не мой уровень. Я приведу того, кто сможет тебя извлечь из этого капкана без вреда для здоровья. Ты же знаешь, профессор Торн обладает исключительно пытливым и острым умом, он разберется с принципом работы этой машины. Я обещаю, что приведу его очень быстро. Ты подождешь?

  Он говорил так, будто у меня был выбор. Умом я понимала, что ничего такого нет и в помине и, хочу я, или нет, но мне придется тут сидеть, однако это сработало, и я немного успокоилась и кивнула.

  – Умница, – лорд Дарвис ободряюще улыбнулся.

  Повернувшись к кирианцу, все это время стоящему рядом, добавил:

  – Мне нужно письменное разрешение на использование пространственного перехода.

  Лорд молча достал маленький тонкий блокнот и карандаш, чиркнул на листе пару строчек и, поставив подпись, вырвал его и передал в руки послу. Тот, получив бумагу, хоть и непрезентабельного вида, но заверенную личным оттиском главы тайной канцелярии, немедленно покинул лабораторию.

  На выходе он чуть не столкнулся с одним из подчиненных кирианца. Тот отступил, пропуская высокопоставленного Светозарного, а затем зашел и отрапортовал:

  – Очаг возгорания потушен, сгорела незначительная часть библиотеки. Его высочество Рахсад сейчас изучает уцелевшие экземпляры.

  Лорд Шарх кивнул и, вспомнив о лежащих на нем обязанностях, принялся отдавать приказы своим людям, чтобы те обыскали весь дом и прилегающие к нему территории и все, что может пролить свет на события, происходившие здесь.

  Комната стремительно пустела, по мере получения развернутых указаний каждым из подчиненных. И когда уже лорд хотел последовать за остальными, я не выдержала и прошептала:

  – Пожалуйста, не уходите...

  Кирианец остановился. Если раньше я себе и представить не могла, что обращусь к мужчине с подобной просьбой, то сейчас мне было невыразимо страшно остаться одной в этой комнате, наедине с кошмарным прибором и своим страхом, там, где каждая тень напоминала, что сегодня я чуть не распрощалась с жизнью.

  Лорд Шарх развернулся, внимательно посмотрел на меня, и, приняв решение, принес стул из дальнего угла и расположился напротив моего кресла.

  – Спасибо, – уже куда громче произнесла я.

  – Может, пока мы ждем вашего профессора, вы расскажете мне о похитителе? – предложил наставник ее высочества.

  – Он Светозарный... – голос снова сорвался на шепот.

  – Что?! – лорд явно не поверил своим ушам и весь подался вперед, ожидая моего подтверждения.

  – Он Светозарный. Чокнутый, сумасшедший, абсолютно невменяемый, но да – самый настоящий Светозарный. Для меня это было не меньшим шоком, чем для вас сейчас. Но, знаете, он не просто из сияющего рода, он пустышка, такой, как я. Рассказывая о своих исследованиях и планах, он говорил, что мы с ним похожи, что я должна его понять. В те моменты леденящий ужас сковывал меня, потому что мне казалось, что еще немного – и его безумие захлестнет и мой разум. Понимаете?

  Лорд Шарх немного помолчал, задумчиво глядя на прибор, а затем ответил:

  – Знаете, спустя два года, как я закончил академию, и поступил на службу в тайную канцелярию, выпало мне одно задание. Нужно было выследить и поймать группу контрабандистов. Во время расследования мы выяснили, что у них база в катакомбах. Собрали отряд, меня, на удивление, поставили командующим. Приказ был либо арестовать, либо при попытке сопротивления или бегства зачистить банду. Карта катакомб у меня была, и я смело повел людей на задание. Однако на месте выяснилось, что многое в подземном городе преступники переделали для своего удобства, и карта больше не была достоверной. Поймав одного из членов шайки, угрозами мы вынудили его к сотрудничеству, и он согласился быть проводником. Но гаденыш завел нас в ловушку. Он шел впереди и в одном из проходов подскочил к стене и нажал на скрытый рычаг, в тот же момент все мои люди полетели в ров, внезапно образовавшийся под их ногами. Я оказался на самом краю и, повернувшись на крики, выпустил из виду проводника, который воспользовался этим и толкнул меня в спину. Я один выжил тогда из всего отряда. Дно рва было утыкано короткими острыми палками, моих людей попросту нанизало на них, а мою жизнь спасло то, что я приземлился сверху на своего мертвого помощника. Контрабандист ушел, насвистывая какую-то мелодию. Факелы горели не долго, алмитов нашей группе не выдали, но за то время, я убедился, что без помощи из ловушки мне не вылезти. Очень скоро я остался в кромешной темноте посреди трупов. Так что я понимаю ваш страх сумасшествия, как никто другой. Никогда в жизни я не был ближе к потере рассудка, чем в тот момент.

  – Как же вам удалось спастись?

  – Во мраке обостряются все органы чувств. Очень скоро я почувствовал движение воздуха и стал двигаться к той стенке, откуда ощутимо тянуло свежестью. Оказалось, бандиты оборудовали ловушку совсем недалеко от выхода на поверхность, так что от свободы меня отделяла только одна стена. Я проделал в ней лаз, используя пряжки от ремней, свою и убитых товарищей. Спустя несколько часов остервенелой работы (нужно было успеть до прихода уборщиков), я выбрался на свежий воздух.

  Я понимала, что на этом история просто не могла закончиться, поэтому снова задала вопрос:

  – А что же с контрабандистами, неужели им удалось уйти?

  – Нет. На следующий день я вернулся туда с другим отрядом. Мы перекрыли все выходы и пустили в катакомбы удушающий газ. Банда была зачищена полностью, а мои первые подчиненные похоронены с честью.

  Мне стало не по себе. Не от того, как история закончилась, нет. Просто я поняла, как именно юноши становятся мужчинами: принимают решения и несут за них ответственность, какой бы тяжелой она не была. Да уж, суровое боевое крещение выпало на долю нынешнего главы тайной канцелярии.

  – Намного позже выяснилось, что мой начальник специально все устроил так, чтобы задание провалилось: назначил неопытного новичка главой отряда и не обеспечил всем необходимым оборудованием. Он хотел избавиться от королевского родственничка: боялся, что я мечу на его кресло. С тех пор я все контролирую сам. В итоге, спустя столько лет он мертв, а я действительно занимаю его пост. Интуиция не подвела старого Зухара, – он усмехнулся, но усмешка была горькой.

  Я вдруг вспомнила, что уже слышала это имя. Ну, конечно, так звали предшественника лорда Шарха на посту главы тайной канцелярии. Скорее всего, факт диверсии обнаружился уже после его самоубийства во время обыска собственности.

  Стоп! Королевского родственничка?

  – Лорд Шарх, вы родственник королю?

  Ну, правда, он ведь не думал, озвучивая мне такие факты своей биографии, что я оставлю их без внимания?

  – Очень дальний. Что-то вроде двоюродного брата двоюродному брату и так еще пару раз, – он небрежно махнул рукой, мол, не имеет значения.

  – А по какой линии? – тем не менее, я решила прояснить для себя все до конца.

  – По Светозарной: у сияющей жены деда его величества была сестра, которая приходится мне прабабкой.

  Этим разговором кирианец отвлек меня от дурных мыслей, и ощущения стали приходить в норму. Благодаря его рассказу я немного отрешилась от собственных переживаний, сочувствуя испытанию, выпавшему на долю еще неопытного и доверчивого (кто бы мог подумать, что такое возможно!) молодого человека. И тем не менее, представить его желторотым юнцом у меня не получалось, как я ни пыталась, а я пыталась и очень добросовестно!Наверное, выражение моего лица все-таки выдало напряженную умственную деятельность, потому что мужчина спросил:

  – Вас что-то беспокоит?

  Странно, но, вопреки всей сложившейся ситуации, в данный момент меня занимало лишь одно:

  – Не то чтобы беспокоит. Просто никак не могу вообразить вас неопытным в житейских делах юношей, – призналась я.

  Лорд Шарх улыбнулся. Впервые за время нашего знакомства я увидела не усмешку или ухмылку, а самую настоящую теплую дружелюбную улыбку. И это зрелище было потрясающим. Я имею в виду, что я была потрясена изменениями, спровоцированными таким простым движением, как растягивание губ: искорки в его карих глазах пустились в пляс, выражение лица стало необыкновенно притягательным, а сам он даже стал выглядеть моложе: теперь я бы сказала, что он ровесник моим братьям.

  На такую улыбку, похожую на веселый огонек, невозможно было не ответить, и я почувствовала, как мои собственные губы повторяют простое движение. Вопреки всему случившемуся за последние несколько часов, я сидела и улыбалась – не вымучено, не вежливо, а от души.

  В тот момент мне вдруг почему-то подумалось, что за всем высокомерием и равнодушием кирианца есть что-то, что он не показывает, какая-то недостижимая глубина, настоящий лорд Шарх; что они – только внешние проявления, всего лишь броня, как у меня – недоверие и неизменная вежливость. Нет, я замечала это и раньше: в те моменты, когда он общался с принцессой, его защита приоткрывалась, – но именно сейчас ощущения оформились в мысли. Мы прячем настоящих себя, чтобы оградить от неприятных и болезненных ощущений. Обжигаясь снова и снова, только полный дурак протянет руку к огню. Ну или безнадежно верящий в чудо.

  – Вы улыбаетесь, – заметил лорд.

  – Вы тоже, – ответила я и почувствовала, что теперь смогу все спокойно рассказать, без чувства животного ужаса. Потому что теперь я, наконец, поверила, что все прошло.

  Я говорила и не могла остановиться, избавляясь от теней страха в своей душе.

  Рассказывала все от самого начала и до момента исчезновения Рейнарта из этой самой лаборатории, которая больше не казалась угрожающей.

  Лорд Шарх слушал, не перебивая и не отрывая взгляда. И в его молчаливом внимании мне почудился не только интерес следователя, но и дружеское участие. У таких людей, как он, обычно не много друзей, но зато этим немногим они преданы безоговорочно. И мне почему-то захотелось оказаться в их числе.

  Не знаю, сколько времени прошло, но к тому моменту, когда горло у меня стало основательно першить от непрекращающегося потока слов, в дверном проеме, наконец, появился лорд Дарвис, а за ним – мой наставник, профессор Торн.

  Из моих глаз, против воли полились слезы.

  – Ну же, Лииса, к чему в этих стенах повышенная влажность? Прекращай. Лучше расскажи, как умудрилась попасть в эту очень интересную, с научной точки зрения, ловушку, – произнес мой учитель, подходя поближе и рассматривая силовой полог и поддерживающий его прибор.

  – Профессор, я так рада вас видеть, – пролепетала я, всхлипывая.

  – И я тебя, девочка моя, хотя лучше бы мы встретились в какой-нибудь гостиной и за чашечкой горячего чая. Могу я после всего этого надеяться на такое времяпрепровождение с любимой ученицей? – старый интриган хитро прищурил глаза.

  – Несомненно, профессор, – улыбнулась я и заметила, как слезы высохли столь же внезапно, как и появились.

  – Вот и умница, – прокомментировал учитель восстановление мной самоконтроля. – Рассказывай.

  Я только открыла рот, чтобы начать, как за спиной наставника появилась жутко недовольная седая маленькая женщина с очками на носу, которая прищурила глаза и ворчливо заметила:

  – Торн, старый прохвост, ты, что же, решил начать без меня?

  Профессор сомкнул веки с выражением скорбной муки и невероятной усталости на лице, а лорд Дарвис, почему-то, старательно пытался удержать улыбку и сохранить видимую серьезность.

  – Профессор Истарха! Какой приятный сюрприз, – поднявшись, поприветствовал кирианку глава тайной канцелярии.

  – Увы, лорд, только для вас. Этот старый пройдоха всеми силами пытался избежать моего участия, – ее перст обличительно указал на профессора Торна. – Но ты ведь нашего правителя знаешь: он интересы кирианской науки блюдет не хуже экономических. Сказал, раз пострадавшая – ситарка, а место преступления у нас, значит, представители ученого сословия обоих государств должны быть, и послал за мной.

  Лорд Шарх кивнул с самым серьезным видом, но искорки в его глазах затеяли прямо-таки неистовые пляски. Должна сказать, что он с задачей держать лицо справлялся куда удачнее моего начальника, который вовсю улыбался.

  – Но отвлекаться не стоит, отойдите, молодые люди, дайте-ка посмотреть, с чем же мы сегодня будем иметь дело.

  Что характерно, даже профессор Торн неуловимо дернулся – таким приказным тоном была высказана последняя фраза.

  – Замечательный во всех отношениях силовой купол, – проговорила женщина, становясь вплотную и вглядываясь в полусферу то сквозь очки, то поверх них.

   Она наклонилась так близко, что от ее носа до прозрачной пелены с бегающими по ней разрядами оставалось не больше двух пальцев. Увидев это, профессор Торн, приблизился и выставил перед ее лицом ладонь, за что получил полный негодования взгляд.

  – Вот поэтому я и был против, Иса. Чрезвычайно сложно следить за развитием мысли и не давать тебе убиться одновременно.

  На что маленькая женщина презрительно сузила глаза и фыркнула.

  Возобновив осмотр полога с более безопасного расстояния (аж в ладонь!), она обратилась ко мне: