Текст книги "Не отворачивайся"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава десятая

Эндрю Сэмюэлс терпеть не мог, когда человека загоняют под общий шаблон, однако по иронии судьбы таковым и являлся. Потому что был доктором и играл в гольф. А это стандарт. Врачи играют в гольф, копы любят пончики, а интеллектуалы читают Паоло Коэльо. Так принято. Но он ненавидел гольф. Ненавидел эту игру во всех ее проявлениях: нудные переходы от одной лунки к другой, необходимость надевать в жаркий безоблачный день солнцезащитный козырек, дурацкие паузы, когда уже пора бить, а игроки медлят. Он ненавидел яркие кричащие наряды, которые был вынужден носить. Но больше всего доктора Сэмюэлса раздражала сама идея игры, когда огромный участок хорошей плодородной земли в несколько тысяч акров используют, чтобы загонять в лунки маленькие мячики. Идиотизм.

И вот при таком отношении к гольфу Эндрю Сэмюэлс был обладателем дорогого набора клюшек, ботинок на шипах и членского билета загородного гольф-клуба Промис-Фоллз, потому что если ты доктор, адвокат, преуспевающий бизнесмен, а уж тем более мэр, то просто обязан быть членом этого клуба. В противном случае тебя могут причислить к неудачникам.

Вот почему в такой чудесный субботний день он находился у пятнадцатой лунки вместе братом жены, Стэном Ривзом, членом городского совета, отъявленным пустозвоном и мерзавцем. Ривз уже несколько месяцев приглашал его сыграть, а Сэмюэлс все тянул и тянул, пока наконец не исчерпал запас отговорок. Были уже и свадьбы, и похороны, и пикники с друзьями. В общем, пришлось согласиться.

– Тут ты немного срезал вправо, – сказал Ривз после удара Сэмюэлса. – Вот как надо бить. Смотри.

Эндрю сунул клюшку в сумку и притворился, будто наблюдает за действиями шурина.

– Следи за положением центра тяжести моего тела во время замаха. Показываю еще раз, медленно.

Кроме этой, осталось еще три лунки, с тоской подумал Сэмюэлс. Вдалеке виднелось здание клуба. Как хорошо было бы сесть в карт, миновать семнадцатую и восемнадцатую лунки и минуты через четыре оказаться в ресторане с кондиционером и кружкой холодного портера «Сэм Адамс». Единственное, что ему нравилось в клубе, так это ресторан.

– А ты как бьешь? – укоризненно проговорил Ривз. – Я даже не знаю, куда улетел твой мячик.

– Куда-нибудь улетел, – обреченно отозвался Сэмюэлс.

Ривз кивнул:

– Ладно, пошли дальше.

– Пошли, уже немного осталось.

– Главное, ты старайся здесь ни о чем не думать, кроме игры. Оставляй все заботы там, в городе. Вот ты доктор: я знаю, это трудная работа, – а думаешь, управлять таким городом легче? Семь дней в неделю по двадцать четыре часа.

«Какая же ты дрянь», – подумал Эндрю Сэмюэлс, а вслух произнес:

– Не представляю, как это тебе удается.

И тут зазвонил мобильник.

– Ты его не выключил? – возмутился Ривз.

– Подожди, – буркнул Сэмюэлс, с затаенной радостью доставая телефон. Если это экстренный вызов, то можно отправиться в больницу немедленно. – Алло!

– Доктор Сэмюэлс?

– Я вас слушаю.

– Говорит Барри Дакуэрт, детектив.

– Слушаю вас, детектив.

Услышав слово «детектив», Ривз оживился.

– В больнице мне дали номер вашего мобильного телефона. Извините за беспокойство.

– Ничего. Что случилось?

– Мне нужно поговорить с вами. Чем скорее, тем лучше.

– Я нахожусь в загородном гольф-клубе, у пятнадцатой лунки.

– А я в здании клуба.

– Ждите, скоро буду. – Доктор убрал телефон в карман. – Стэн, тебе придется закончить без меня.

– А что случилось?

Сэмюэлс лишь озабоченно махнул рукой.

– Теперь я понимаю, каково тебе, когда могут вызвать на работу в любую минуту.

– Карт не бери… – начал Ривз.

Но Сэмюэлс уже отъехал.

Барри Дакуэрт ждал у магазина предметов для гольфа, где игроки оставляли свои карты. Они обменялись с Сэмюэлсом рукопожатиями, и доктор сразу предложил чего-нибудь выпить.

– У меня нет времени, – произнес Дакуэрт. – Я приехал поговорить об одной вашей пациентке.

Доктор Сэмюэлс вопросительно вскинул кустистые седые брови.

– О ком?

– Джан Харвуд.

– А что случилось?

– Она пропала. В парке «Пять вершин», куда они всей семьей поехали провести день.

– Ничего себе!

Они отошли в тень.

– Ее ищут, но пока безуспешно, – продолжил детектив. – А мистер Харвуд полагает, что его жена могла покончить с собой.

Сэмюэлс покачал головой.

– Какой ужас. Она очень милая женщина.

– Не сомневаюсь. Но мистер Харвуд говорит, что последние две недели она пребывала в депрессии. Смена настроения, разговоры о том, что без нее мужу с сыном будет лучше.

– Когда она так заявила? – спросил доктор.

– Как утверждает мистер Харвуд, день или два назад.

– Ее исчезновение не обязательно должно быть связано с самоубийством, ведь миссис Харвуд пока не нашли.

Дакуэрт кивнул:

– Вы правы.

– И чем же я могу вам помочь, детектив?

– Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы, конечно, не нарушая врачебной тайны, рассказали, в каком состоянии она находилась в последнее время.

– Мне нечего вам рассказать.

– Доктор Сэмюэлс, я не прошу вас раскрывать подробности; скажите только, заметили вы у нее что-то, намекающее на склонность к самоубийству.

– Да что вы, детектив, я просто не мог ничего такого заметить.

– Почему?

– Очень просто. Я эту пациентку не наблюдал. Она не обращалась ко мне за помощью.

Детектив прищурился.

– Я не понял.

– Ну, я осматривал ее… наверное, восемь месяцев назад. Она жаловалась на сильную простуду. Но никаких разговоров о депрессии и тем более самоубийстве не было.

– Но мистер Харвуд говорит, что приходил к вам советоваться насчет ее состояния. Вы сказали, чтобы жена пришла к вам на прием.

– Верно. Дэвид приходил на прошлой неделе, очень встревоженный. И я сказал, что мне надо поговорить с ней лично, заочно я никаких выводов сделать не могу. Пусть она явится ко мне на консультацию.

– Но она не пришла?

– Нет.

– Однако мистер Харвуд утверждает, что она была у вас на приеме, совсем недавно.

Доктор Сэмюэлс пожал плечами.

– Я ждал ее звонка, но она не позвонила. Жаль. Если бы мне удалось ее осмотреть, возможно, сейчас у нас не было бы этого разговора.

Глава одиннадцатая

Наконец я взял себя в руки, и мы прошли в кухню, сели за стол. В гостиной Итан оживленно обсуждал что-то со своими игрушками, персонажами мультфильма «Тачки».

– Видимо, она просто решила уйти на время, чтобы разобраться в себе, – сказал отец. – С женщинами среднего возраста иногда такое случается. Им вдруг приходит в голову, что все не так, и они начинают дурить. Обычно это длится недолго. Я уверен, что Джан объявится в любую минуту.

Мама взяла меня за руку.

– Давай подумаем, куда она могла отправиться.

– А что тут думать? – воскликнул я. – Дома ее нет, здесь тоже. Ума не приложу, где искать.

– Может, она у кого-то из подруг? – предположила мама, хотя заранее знала ответ.

– Какие подруги? Нет у нее никого. Знакомые есть, и самая близкая из них – Лианн. Но подругой назвать ее язык не поворачивается.

В кухню вбежал Итан, провез игрушечный автомобиль по столу, имитируя рев двигателя, проделал это пару раз и скрылся в гостиной.

– Давай все же ей позвоним, – сказала мама, и я согласился.

Какое-никакое, но все же действие. Мы нашли в телефонной книге номер, я позвонил. После двух гудков ответил муж.

– Привет Лайалл, – произнес я. – Это Дэвид Харвуд. Муж Джан.

– Привет, Дэвид. Как дела?

Я сразу перешел к делу:

– Лианн дома?

– Поехала за покупками, – ответил он. Голос у него был немного хмельной. Наверное, выпил. – Что-то тянет с возвращением. А почему ты интересуешься?

Мне не хотелось пускаться в объяснения насчет исчезновения Джан. И я был уверен, что удивлю его тем, что надумал искать жену у них.

– Ладно, я ей попозже перезвоню.

– А в чем дело?

– Хотел посоветоваться насчет подарка Джан.

– Я передам ей, что ты звонил.

После этого мы долго молчали, затем отец проговорил скорбным тоном:

– Не могу поверить, что она покончила с собой.

– Дон, прошу тебя, потише, – прошептала мама. – Ребенок в соседней комнате.

– Но такое вполне могло случиться, – заметил я. – Последние две недели она была сама не своя.

Мама вытерла стекающую по щеке слезу.

– Напомни, что она говорила тогда в ресторане.

– Сказала, что нам с Итаном без нее было бы лучше.

– У нее проблемы с психикой, – сказал отец. – Ну в самом деле, чего ей не хватало? Добрый внимательный муж, чудесный сын, вполне приличный дом, вы оба неплохо зарабатываете. Так в чем дело?

Неожиданно он поднялся и вышел.

– Он не любит показывать своего расстройства, – вздохнула мама. – Скоро успокоится и вернется.

Из гостиной донесся его голос:

– Малыш, я тебе показывал новый каталог поездов?

– Нет, – ответил Итан.

– Ты ему что-нибудь объяснил? – спросила мама.

– Сказал, что мама, видимо, заблудилась и не может найти дорогу домой. Ее ищет полиция, чтобы помочь.

Мы помолчали.

– Мне все-таки нужно туда съездить, – проговорил я.

– Куда?

– К мосту.

– Какому мосту?

– О котором говорила Джан. Она собиралась броситься с него. Это по дороге к магазину садовых товаров Миллера.

– Я знаю этот магазин.

– Полицейским насчет моста я не говорил. Надо проверить самому.

– Ты позвони в полицию, пусть лучше детективы этим займутся.

– Действовать надо прямо сейчас. – Я встал.

– Возьми с собой отца.

– Думаю, это лишнее.

– Возьми. Он будет чувствовать себя полезным.

Я кивнул и позвал его из гостиной:

– Поедешь со мной?

– Куда?

– Объясню по дороге.

Мы сели в мою машину. Иметь отца в качестве пассажира особого удовольствия не доставляло. Он давал советы, причем в форме указаний. Постоянно.

– Видишь, вон там впереди зажегся красный?

– Вижу, папа, – устало проговорил я, снимая ногу с педали газа. Зеленый включился, когда мы еще не доехали до светофора, и я прибавил скорость.

– При такой езде расходуется больше топлива, – пробурчал отец. – Сначала ты давишь на акселератор, затем на тормоз, а надо снижать скорость постепенно.

– Все, папа, кончили с этим.

Он испуганно посмотрел на меня.

– С чем?

Я вымученно улыбнулся.

– Ничего. Все в порядке.

– Ты, сын, не распускайся. Держись.

Я кивнул.

– Пытаюсь.

– Надежду вообще никогда терять не надо. А тут прошло совсем немного времени.

– Ты прав.

Несколько минут мы ехали молча.

– Ты точно знаешь, где находится этот мост? – спросил отец.

– Вот он, впереди.

Мост был длиной метров двадцать, не больше, с асфальтовым покрытием, по обе стороны перила. Я остановил автомобиль у обочины и выключил двигатель. В тишине снизу доносился плеск воды. Течение в этом месте было сильное. Мы прошли к центру моста. Я посмотрел вниз. Невысоко, но достаточно, чтобы разбиться насмерть. Тем более что из воды торчало множество острых камней. Дождей в это лето было не много, и речка изрядно обмелела.

Я смотрел в воду как загипнотизированный. Она текла совершенно безмятежно. Отец коснулся моей руки.

– Давай посмотрим с противоположной стороны.

Здесь все было то же самое. Впрочем, если бы сегодня кто-нибудь вздумал броситься с моста, он бы и остался там лежать внизу, и его бы давно заметили.

– Посмотрю внизу, – сказал я.

– Мне пойти с тобой? – спросил отец.

– Оставайся тут.

Я спустился по крутому откосу и обнаружил под мостом несколько пустых банок из-под пива и обертки от еды из «Макдоналдса».

– Есть там что? – крикнул отец.

– Нет, – ответил я и стал взбираться наверх.

– Это хорошо, что мы ничего здесь не нашли, правда?

Я промолчал.

– Ты знаешь, я что подумал? – сказал он. – Она не оставила записки. Обычно самоубийцы перед смертью что-то пишут.

– Так бывает только в кино, – вздохнул я.

Отец пожал плечами.

– Может, Джан решила наконец повидаться с родителями? Да, она давно потеряла с ними связь, но вдруг почувствовала необходимость помириться? Перед тем как лишить себя жизни.

– Вполне вероятно. – Я похлопал его по плечу.

– Видишь, я еще кое-что соображаю.

Глава двенадцатая

Сидя на веранде с бутылкой пива, владелец фирмы «Нагревательные приборы и кондиционеры» Эрни Бертрам наблюдал, как черный автомобиль остановился перед его домом. Он безошибочно определил его как полицейский, хотя на нем не было никаких опознавательных знаков. Оттуда вылез грузный мужчина в белой рубашке с галстуком, постоял немного, достал из кабины пиджак и двинулся к веранде.

– Мистер Бертрам? – спросил он.

– Вы не ошиблись. – Эрни Бертрам встал, поставив бутылку на широкие перила ограждения. – Чем могу быть полезен? – Он собирался добавить «господин полицейский», но поскольку гость был не в форме, промолчал.

– Я детектив Дакуэрт, – произнес мужчина, поднимаясь по ступенькам. – Надеюсь, не потревожил?

Эрни Бертрам показал на плетеное кресло.

– Я только что поужинал. Садитесь.

Дакуэрт сел.

– Хотите пива? – Эрни поставил бутылку на стол.

– Спасибо, но я на работе. Приехал спросить вас кое о чем.

Эрни Бертрам удивленно вскинул брови.

– Пожалуйста.

– Джан Харвуд работает у вас?

– Да.

– Полагаю, сегодня вы с ней не виделись?

– Конечно, нет. Сегодня суббота. Мы встретимся только в понедельник.

Входная дверь чуть приоткрылась. На веранду выглянула невысокая полная женщина в синих эластичных брюках.

– У тебя гости, Эрни?

– Это детектив…

Барри улыбнулся.

– Моя фамилия Дакуэрт, я из полиции.

– Выпить пива он не может, – добавил Бертрам, – так что, Айрин, принеси, пожалуйста, лимонад.

– У меня есть яблочный пирог, – сказала она.

Детектив Дакуэрт немного подумал.

– Пожалуй, я поддамся искушению и съем кусочек.

– С ванильным мороженым?

– Не возражаю.

– Пирог куплен в магазине, – произнес Эрни Бертрам, дождавшись, когда жена закроет дверь, – но вкус как у домашнего.

– Прекрасно.

– Так что там с Джан?

– Она пропала.

– Как пропала?

– Сегодня Джан Харвуд с мужем и сыном поехала в парк «Пять вершин», а в середине дня куда-то исчезла, и с тех пор ее никто не видел.

– Куда же она могла подеваться? – удивился Эрни.

– В том-то и дело, что неизвестно. Когда вы в последний раз ее видели?

– В четверг.

– А вчера?

– Нет, в пятницу она взяла выходной. И вообще последние две недели она часто брала выходные.

– Почему?

Эрни Бертрам пожал плечами.

– Потому что имела право. У нее накопилось много отгулов.

– Она не болела?

– Нет. И я давал ей отгулы, меня это устраивало. Нынешним летом у нас затишье. Плохо, конечно, но что поделаешь. Сезон заканчивается, а за последние две недели не продано ни одного кондиционера. Они пользуются спросом весной и в начале лета, когда начинается жара. А теперь еще этот кризис, и люди думают, прежде чем потратить пару тысяч на новый прибор. И по поводу ремонта обращаются реже.

– Понятно, – кивнул Дакуэрт.

На веранду вышла Айрин Бертрам с подносом, на котором стояла бутылка колы, бокал и блюдце с куском пирога. Рядом шарик мороженого размером с бейсбольный. Эрни посмотрел на жену:

– Представляешь, Джан пропала.

– Как пропала? – спросила Айрин, опускаясь в кресло.

– Поехала с семьей в новый парк с аттракционами и исчезла. – Эрни взглянул на Дакуэрта. – Может, она упала с американских горок?

– Вряд ли, – ответил детектив, откусывая кусочек пирога. – Не могли бы вы описать, какой была миссис Харвуд в последние недели?

– А чего тут описывать? – проговорил Эрни Бертрам, отхлебывая из бутылки пива. – Как обычно.

– Она не показалась вам странной? Подавленной, озабоченной?

Бертрам глотнул еще пива.

– Нет. Но я, знаете ли, постоянно в разъездах, в офисе бываю не часто. Девушки могли бы заниматься там чем угодно, хоть проституцией. Принимали бы клиентов, а я бы ничего не знал.

– Эрни! – укоризненно воскликнула Айрин.

– Шучу. – Он улыбнулся. – У меня работают чудесные девушки.

– Но если бы Джан Харвуд пребывала в последнее время в депрессии, вы бы, наверное, заметили? – спросил Дакуэрт, отправляя в рот очередную порцию пирога.

– Разумеется. – Эрни глотнул пива. – Если кто у нас в офисе и пребывал в депрессии, так Лианн. И это началось не в последнее время, а пять лет назад, когда она только начала работать.

– А миссис Харвуд?

Эрни Бертрам задумался.

– Знаете, я вспоминаю: она действительно в последнее время была какая-то возбужденная.

– То есть?

– Ну взволнованная чем-то. Может, мне это показалось?

Дакуэрт внимательно посмотрел на него.

– Поясните, пожалуйста.

– Когда она в последнее время обращалась ко мне насчет отгулов, складывалось впечатление, будто ее ожидает впереди что-то хорошее. Но это была не депрессия, ни в коем случае, а скорее радостное возбуждение.

– Эрни хорошо разбирается в людях, – заметила Айрин. – До того как стать владельцем фирмы, он сам ходил по домам устанавливать и ремонтировать кондиционеры и печи. Повидал всяких.

– И сколько раз она брала отгулы в последнее время? – спросил Дакуэрт.

– Дайте подумать… Лианн… эта другая девушка, она…

– Зачем ты их называешь девушками, Эрни? – поморщилась Айрин. – Они женщины. Неужели не понимаешь разницы?

– Да понимаю, понимаю, – пробурчал тот. – Я хочу сказать, что Лианн, наверное, точно знает, сколько Джан брала отгулов. Я помню, что на этой неделе, кроме вчерашней пятницы, был еще один день, и на прошлой неделе пара.

Дакуэрт сделал в блокноте пометку и произнес:

– А теперь постарайтесь вспомнить, в чем конкретно выражалось ее возбуждение.

– Ну например, когда человек – в данном случае она – собирается в какую-то приятную поездку. Джан даже на это намекала.

Детектив насторожился.

– На что?

– На поездку в пятницу, то есть вчера. Сказала, что они отправятся на природу.

– Вы уверены, что речь шла не о поездке в парк «Пять вершин»?

– Нет. – Эрни покачал головой. – Она сказала, что Дэвид повезет ее куда-то в пятницу и что он напускает таинственность. Мол, наверное, хочет устроить ей сюрприз.

Дакуэрт сделал пару заметок в блокноте и убрал его в пиджак. Он собрался уходить, когда в доме зазвонил телефон.

– Дэвид, наверное, переживает, – вздохнул Эрни.

Дакуэрт кивнул:

– Конечно.

– Я надеюсь, вы ее скоро найдете.

В дверях появилась Айрин.

– Звонит Лайал.

– И что?

– Спрашивает насчет Лианн. Говорит, что не видел ее со вчерашнего дня.

Дакуэрт вздрогнул.

– Лианн Ковальски?

Эрни взял трубку.

– В чем дело, Лайал? – Он послушал несколько секунд, затем ответил: – Нет, я не знаю… да, да, согласен, так долго покупки не делают даже женщины. А ты слышал насчет Джан? Здесь полицейский…

– Можно я поговорю с ним? – сказал Дакуэрт. Эрни передал ему трубку. – Мистер Ковальски, это детектив Барри Дакуэрт из полицейского управления Промис-Фоллз. Что с вашей женой?

– Ее нет дома.

– Когда она должна была прийти?

– Много часов назад. Поехала за покупками и пропала. По субботам она всегда посещает торговый центр, а затем супермаркет.

– Она не могла поехать вместе с Джан Харвуд?

– Нет, исключено. Лианн всегда ездит одна. Передайте трубку Эрни. Может, он ее вызвал на работу?

– Нет, мистер Бертрам вашу жену не вызывал.

– А что с Джан? Ее муж звонил недавно, искал ее.

Дакуэрт достал блокнот.

– Мистер Ковальски, продиктуйте, пожалуйста, ваш адрес.

Глава тринадцатая

Наши отношения с Джан были вполне искренними, но одно событие я от нее все же утаил. Разумеется, это не касалось моих отношений с кем-то на стороне. У меня даже в мыслях подобного не было. Но все равно: если бы Джан узнала об этом, то разозлилась бы. Так что я правильно сделал, что не сообщил ей о своей поездке год назад к дому, где она родилась. От Промис-Фоллз туда примерно три часа езды. Адрес: Рочестер, Линкольн-авеню. Небольшой двухэтажный домик, довольно запущенный. Белая краска на стенах во многих местах облупилась, ставни на окнах покривились. Старая входная дверь, каминная труба. Дом, несомненно, требовал ремонта, но все же жить в нем было можно.

Я ездил в Буффало брать интервью у члена городского совета относительно целесообразности чрезмерного внедрения «лежачих полицейских» с целью упорядочить движение транспорта в городе и на обратном пути неожиданно решил свернуть в Рочестер. Впрочем, слово «неожиданно» тут не годится, потому что, еще находясь в Буффало, я знал, что заеду в Рочестер.

А началось все с того, что у нас в ванной комнате потекла труба, прикрепленная к раковине. Пришлось мне в тот день отпроситься с работы и позвонить отцу. Я всегда так делал, когда в доме требовалось что-нибудь починить. Он явился через полчаса с набором инструментов и с небольшим газосварочным аппаратом.

– Самое главное – найти место протечки, – сказал отец.

Сложность состояла в том, что водопроводные трубы в моем доме были скрыты в стенах. Однако для отца непреодолимых препятствий не существовало. Во всяком случае, в данной сфере. Вскоре он определил, где течет труба. Нужно было ломать стену, и, чтобы ему помочь, я зашел с другой стороны.

Там оказался встроенный шкаф. Я принялся отодвигать вещи от стены и заметил, что плинтус прибит неплотно, а под ним что-то виднеется. Это был плотный конверт, содержащий лист бумаги и ключ. Конверт заклеен не был. Я вытащил его. Изучил ключ и вернул обратно, а лист бумаги развернул.

Это было свидетельство о рождении Джан с подробностями ее происхождения, которыми она никогда со мной не делилась. Единственное, что мне было известно, – это ее девичья фамилия: Ричлер. О том, кто ее родители, чем занимаются, где живут, она решительно отказывалась говорить. Мне неизвестны были даже их имена. Теперь я это узнал. Ее мать звали Греттен, а отца Хорас. Родилась она в Рочестере, в больнице общины Монро. Там же был указан их адрес на Линкольн-авеню.

Запомнить эти сведения было несложно. Я положил свидетельство в конверт и снова вытащил ключ. Он был какой-то странный, непохожий на ключ от дома. Долго размышлять времени не было, я засунул конверт обратно и прибил плинтус.

Отец тем временем уже добрался до трубы и устранил протечку. Ему пришлось спуститься в подвал и перекрыть вентиль. А потом открыть.

Перед поездкой в Буффало я посмотрел в Интернете список абонентов телефонной сети Рочестера. Там числились пять Ричлеров, и только один был X. Ричлер. Жил на Линкольн-авеню. Отсюда можно было сделать вывод, что по крайней мере один из родителей Джан до сих пор жив, а может, и оба.

Чтобы убедиться, я позвонил им со своего рабочего места в «Стандард». Ответила женщина: судя по голосу, немолодая, – скорее всего Греттен.

– Могу я попросить к телефону мистера Ричлера? – сказал я.

– Подождите, – ответила она.

В трубке раздался усталый мужской голос:

– Алло.

– Это Хэнк Ричлер?

– Нет. Это Хорас Ричлер.

– Извините, я ошибся номером.

Почему Джан упорно отказывалась рассказывать о своих родителях?

– Я не хочу о них вспоминать, – твердила она. – Не хочу их ни видеть, ни слышать.

Даже когда родился Итан, жена не стала сообщать родителям.

– Им на это наплевать.

– Может, появление внука изменит их отношение к тебе? – возразил я. – И они захотят помириться.

Она покачала головой.

– Я с ними не ссорилась, поэтому и мириться нечего. Давай больше не будем об этом говорить.

Почти за шесть лет совместной жизни мне удалось узнать, что ее отец жалкий подонок, а мать унылая, сильно пьющая женщина.

– Я у них всегда была во всем виновата, – сказала Джан в субботу вечером два года назад, когда Итан остался ночевать у моих родителей. Мы выпили три бутылки вина – редкий случай с учетом того, что Джан пила очень мало, – и она вдруг разоткровенничалась.

– Почему? – спросил я.

– Наверное, злость им больше вымещать было не на ком.

– Это ужасно.

– Мне запомнилось, что папаша отчудил на мой десятый день рождения. Он обещал свозить меня в Нью-Йорк, показать настоящий бродвейский мюзикл. Это было пределом моих мечтаний. Я смотрела по телевизору церемонии присуждения премии «Тони», сохраняла экземпляры газет «Нью-Йорк таймс», где помещались рецензии на разные шоу, помнила названия всех постановок и фамилии звезд. Он сказал, что купит билеты на «Бриолин» и мы поедем туда на автобусе. Переночуем в отеле. Я не могла в это поверить. Отец, который никогда не проявлял ко мне никакого интереса, и тут вдруг… – Она отпила из бокала. – И вот наступил день отъезда. Я собрала сумку, положила туда наряд, в котором собиралась пойти в театр: красное платье, черные туфли, – а отец, увидев меня утром, ухмыльнулся: «Поездка отменяется. Я передумал». Я не находила слов. Надо же, такая подлость. Кое-как удалось вытерпеть несколько лет, а потом я от них ушла.

– Куда? К родственникам?

– Ладно, хватит об этом.

Утром, когда я попытался продолжить разговор, Джан даже слышать об этом не захотела.

Вскоре жена снова обратилась к запретной теме. Сказала, что ушла из дома в семнадцать лет и с тех пор (то есть почти два десятилетия) не виделась с родителями и не знает, живы ли они. Братьев и сестер у нее нет.

Разумеется, я не стал рассказывать ей о своей находке за плинтусом во встроенном шкафу. О том, что я узнал ее тайну. Меня расстраивало, что она пошла на такое ухищрение, желая скрыть свое происхождение. Ей, видимо, очень не хотелось, чтобы я встретился с ее родителями.

И вот на обратном пути из Буффало я заехал в Рочестер, нашел Линкольн-авеню и дом с облупившейся побелкой и покосившимися ставнями и долго смотрел на него, будто собирался потом нарисовать. Пытался угадать окно комнаты, где обитала Джан. Представлял, как она в детстве играет в «классики» во дворе или прыгает со скакалкой. А может, в этом доме, где царили равнодушие и злоба, даже такие простые удовольствия были ей недоступны?

И мне повезло. Приехали ее родители.

Я поставил машину на противоположной стороне улицы через два дома, так что внимания Хораса и Греттен Ричлер не привлек, когда они выходили из своего старого «олдсмобила».

Хорас медленно открыл дверцу и поставил ногу на землю. Ему потребовалось сделать усилие, чтобы вылезти. У него явно был артрит или что-то подобное. Возраст – лет семьдесят, лысый, на руках пигментные пятна. Невысокий, коренастый, не толстый. В общем, еще достаточно крепкий. И на монстра Хорас Ричлер не был похож. Впрочем, монстры редко выглядят отталкивающими.

Пока он двигался к багажнику, из автомобиля вышла Греттен. Она тоже шла медленно, хотя была подвижнее. Во всяком случае, у багажника оказалась раньше мужа и ждала, пока он вставит ключ и поднимет крышку. Маленькая женщина, ростом, наверное, метр пятьдесят, и весила не более пятидесяти килограммов. Жилистая. Вытащила из багажника несколько пакетов с покупками из супермаркета и направилась к двери. Муж закрыл багажник и последовал за ней. Они приблизились к дому и исчезли за дверью, не произнеся ни слова.

Я сидел, обдумывая увиденное, пытался сделать какие-нибудь выводы, но не смог. Однако у меня сложилось впечатление, будто эти двое существуют как на автомате, доживают жизнь без всякой цели. Я попробовал всколыхнуть в себе какую-то враждебность к ним, но мне почему-то было их жаль.

Когда «олдсмобил» подъехал к дому, я собирался выскочить из машины, подбежать и высказать в лицо Хорасу Ричлеру все, что я о нем думаю. Напомнить, как ужасно он вел себя со своей дочерью. Заявить, что такой черствый, жестокий ублюдок не имеет права называться отцом. Его дочь выросла хорошим человеком, и ее жизнь удалась, несмотря ни на что. У него чудесный внук, но дед его никогда не увидит.

Но я остался сидеть в машине, наблюдая, как Хорас Ричлер вошел в дом со своей женой Греттен и закрыл за собой дверь.

Затем я отправился домой. Джан об этом так и не узнала.