Текст книги "Точка возгорания"

Автор книги: Линн Хайтауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 49

По мере того как машина спускалась вниз по склону холма, туман сгущался все сильнее и сильнее. Опустив боковое стекло, Сонора почувствовала запах реки и услышала вой сирен. Ее руки, сжимавшие рулевое колесо, слегка дрожали, а от влажного дыхания Клампета, просунувшего к ней морду с заднего сиденья, одно плечо у нее стало мокрым, как губка.

– Хитер, – обратилась она к дочери, – забери собаку.

– Мамочка, с тобой все в порядке?

– Поезжай побыстрее, – попросил ее Тим.

– Все пристегнули ремни?

Перед их взором возник черный силуэт речного парома. Синие мигающие огоньки полицейских машин перемежались с красными мигалками «скорой помощи» и пожарных.

– Мамочка, – жалобно захныкала Хитер.

У Соноры перехватило дыхание.

– Может быть, его не было дома. Оставайтесь в машине, я сейчас пойду и все выясню. Не выпускайте собаку.

Первым из знакомых сотрудников Сонора заметила Моллитера. Она уже собралась было окликнуть его, как вдруг ей преградил путь другой полицейский:

– Простите, мисс…

– Я – полицейский.

Он озадаченно посмотрел на ее мокрые, слипшиеся от шампуня волосы, легкомысленный пуловер, синие джинсы и кроссовки «Рибок», надетые прямо на голые ноги.

– Здесь живет мой брат.

Его взгляд из сурового превратился в жалостливый.

– Прошу вас пройти сюда, мэм.

Моллитер первым пришел ей на выручку. Он отослал патрульного и попросил кого-то побыть с детьми. Потом подошел вместе с ней к насквозь продымленному и закопченному пожарному – широкоплечему парню с голубыми глазами, который пожал ей руку своей потной ладонью и предложил одеяло.

– Вам удалось кого-нибудь вывести из дома? – спросила она пожарного.

Тот замешкался и вопросительно взглянул на стоящего позади нее Моллитера.

– Думаю, лучше рассказать ей, что произошло, – ровным голосом произнес тот.

Этот спокойный полицейский тон был ей хорошо известен.

– Так вы говорите, в доме был ваш брат?

– Возможно. Он живет на третьем этаже. Рядом с его квартирой находится кладовка.

– Вы не могли бы примерно показать, где находится его квартира, мэм?

Сонора показала пальцем.

Пожарный посмотрел на нее с сочувствием:

– Прошу прощения, мэм, но нам не удалось вовремя вытащить его из огня.

Оглянувшись, Сонора увидела стоявшую неподалеку машину «скорой помощи» и столпившихся вокруг нее медиков-спасателей.

– Он в «скорой помощи»? – спросила Сонора.

– Увы, нет. Так получилось, что когда наш человек вошел внутрь… – пожарный откашлялся, – короче, ваш брат был уже мертв, и теперь это… уже дело полиции, а не наше.

«Это уже дело полиции», – эхом отозвалось в мозгу у Соноры. Она прикинула, что же мог увидеть пожарный, поднявшись по лестнице в квартиру, если сразу понял, что это дело полиции.

– Когда можно будет попасть внутрь? – спросила она.

– Там еще довольно жарко, мэм.

Моллитер взял ее под локоть:

– Пойдем поищем местечко, где можно спокойно посидеть. Не возражаешь?

Сонора согласилась.

К тому моменту, когда на место происшествия прибыли Сэм и сержант Крик, волосы Соноры уже подсохли.

– Давно не виделись, – процедила она.

– Не будь такой строптивой, Сонора, хотя бы сейчас. – Ее плеча коснулся Грубер, которого она сразу не заметила.

– Пожалуй, делу это уже не поможет, – произнес Сэм, опустившись рядом с ней на колено. – Шелли тоже здесь.

– Хорошо, – вздохнула Сонора. – Где она?

– В машине с твоими детьми.

– Как Анни?

– Она в больнице.

– Понимаю, Сэм, прости меня. Трудно поверить, но я забыла об этом…

– Все в порядке, дорогая. – Он сжал ее плечо, а она накрыла его руку своей ладонью. Какую-то долю секунды ей хотелось расплакаться, но она быстро пересилила себя.

В этот момент к ним подошел Крик:

– Сонора, просто не могу поверить в это. Если я правильно понял, то к тебе в дом сегодня ночью забралась Вспышка?

Сонора кивнула.

– Слава Богу, что с твоими детьми все в порядке. – Он грузно перевалился с ноги на ногу. До нее внезапно дошло, что он разговаривает с ней таким тоном, какого до этого момента она никогда не отмечала в беседах с ним. Должно быть, именно таким голосом он разговаривал с детьми в церковном приюте. – Сонора, мы собираемся сейчас войти туда. И мне бы не хотелось…

– Прошу вас, сержант Крик, позвольте мне войти в дом.

– Это не самая лучшая идея, – ответил он терпеливо.

– Если бы это был ваш брат, думаю, вы попросили бы о том же.

– Оставляю это на твое усмотрение. Но все-таки я бы посоветовал тебе остаться здесь.

Сонора кивнула и уронила обернутое вокруг плеч одеяло. Покачав головой, она подняла его, отряхнула, сложила вдвое и нахмурилась, не зная точно, что ей делать дальше. Крик спокойно ждал, как будто ему совершенно некуда было спешить. Грубер взял у нее одеяло.

– Ладно, пошли, – буркнул наконец Крик и, достав из кармана электрический фонарик, направился в дом. Сонора пошла следом за Криком, по бокам от нее шли Сэм и Грубер, а Моллитер прикрывал тыл.

Дым еще не рассеялся, он разъедал глаза и ноздри. У Соноры вспотела вся спина, капельки пота одна за другой скатывались вдоль позвоночника. Ей было одновременно и жарко, и холодно. В горле першило, она с трудом дышала. На верхней губе ощущался явственный привкус соли.

Поднимаясь по ступенькам, Сонора вспомнила, как нравился брату этот дом. Попадавшиеся ей на глаза дымящиеся опаленные столы и мокрый обугленный ковер казались лишь отдаленно знакомыми. Она взглянула через плечо в сторону бара. И припомнила, как Стюарт тренировал свой вкус в дни работы ресторана, прибираясь утром в баре и пробуя напитки, оставшиеся с предыдущего вечера. Вспомнила она и то, как он сидел с детьми, потчуя их обедами, изготовленными по специальным рецептам, играл с ними в «Монополию» или устраивал лошадиные скачки.

Всплыли в памяти и те далекие невеселые дни, когда он совершенно один возвращался домой из школы.

Крик задержался на лестничной площадке, а Сонора сразу проследовала в небольшую, но прекрасно оборудованную кухню. Снимки, которые Хитер когда-то раскрасила и наклеила на холодильник, были содраны и изорваны в клочья. Круглый стеклянный столик завалился набок, а ящик, в котором хранились кухонные ножи, был полностью выдвинут.

– А печь до сих пор включена, – заметила Сонора.

Сэм озадаченно посмотрел на нее:

– Выходит, сегодня вечером они пекли печенье, так, что ли? Я имею в виду Стюарта с детьми?

Сонора кивнула и, открыв дверцу электропечи, увидела пустой противень.

– Полагаю, он как раз был здесь, занимаясь печеньем, когда она ворвалась к нему. И похоже, здесь была схватка.

– Эту свалку могли устроить и пожарные, – возразил Грубер.

– Но они вряд ли бы стали срывать фотографии с холодильника, – заметила Сонора. – Спальная – в той стороне.

Грубер и Моллитер направились дальше по темному коридору. Сэм тронул Сонору за плечо:

– Разреши мне пойти первым, о’кей?

Немного помедлив, она согласилась.

– С тобой все в порядке? – спросил Крик, протирая носовым платком шею.

Сонора ответила, что все нормально. До ее слуха доносились шлепанье резиновых перчаток, звуки воды, капающей с промокших стен, и рев движущегося по мосту транспорта.

– Мне кажется, я готова войти туда, – пробормотала она, взглянув себе под ноги.

– Ну если ты так уверена. – В голосе сержанта чувствовались смирение и усталость.

Она шагнула вперед, когда остальные уже выходили из спальни.

Но выражение лица Сэма заставило ее изменить свое решение. Он мягко взял ее за талию и отвел в сторону.

– Дорогая, не входи туда, пожалуйста. Судя по всему, это произошло довольно быстро и мучился он недолго.

Сонора уткнулась лицом в плечо Сэма и плотно зажмурила глаза, подумав, как же он милосерден со своим обманом.

Глава 50

Дети никак не могли понять, что случилось с их мамой. Швырнув на пол газеты с сообщениями о смерти Стюарта, она вдруг рассмеялась, затем извинилась и снова залилась смехом.

– Знаешь, похоже, нам стоит приглядеть за ней, – вздохнул Тим и посмотрел на Хитер.

И неожиданно все трое залились слезами.

На Соноре все еще было ее траурное платье, а дети уже переоделись в синие джинсы.

Тим, взглянув на часы, висевшие над входом в ресторан аэропорта, заметил:

– Из-за бабушки мы можем опоздать на рейс.

– Она наверняка примчится в последнюю минуту, – усмехнулась Сонора. – В семье твоего отца никто не отличался особой пунктуальностью. Это уже генетическое.

Хитер подняла вверх свою новую куклу Барби и пропищала:

– Спасибо, мамочка, за все твои подарки и мои новые джинсы.

– А ты уверена, что это нам по средствам? – серьезным тоном поинтересовался Тим.

– Но ведь тебе нравятся джинсы «Уолкман»? – спросила она, взглянув на сына и подумав, что ее дети еще настолько маленькие, что могут себе позволить расстраиваться по пустякам.

– Мне хочется, чтобы ты полетела с нами, мамочка.

– Правда, а почему ты не можешь? – спросил Тим, откусив большой кусок гамбургера. – Ведь больше ты не занимаешься расследованием, не так ли?

– Да, это так, меня отстранили, – ответила Сонора, размазывая пальцем мокрое пятно по столу.

– И это после всего, что ты сделала!

– Нет, дорогой. Мне действительно лучше оставить это дело. Есть определенные правила, которые нельзя нарушать.

– От всего этого и вправду можно расстроиться. – Тим посмотрел на Сонору с горькой гримасой и обменялся взглядами с Хитер. – А она продолжает свои преступления. Ну почему ты в последнее время не похожа сама на себя, мам?

– Что тебя так беспокоит, мамочка? Ну ладно, не говори ничего.

Тим уронил на пол картофельный чипс и спросил:

– Это все из-за Стюарта или потому, что мы уезжаем? Но ведь мы можем остаться с тобой, мам. Я совсем не боюсь.

Сонора потерла глаза ладонью.

– Да, это из-за Стюарта. Я еще долго буду тосковать по нему, тут уж ничего не поделаешь. А разве вас его смерть не расстроила?

Хитер промолчала, задумчиво посасывая большой палец.

Тим пожал плечами:

– Я, конечно, любил его. Но у меня нет привычки тосковать по людям. Если они уходят, значит, уходят. У меня остается моя собственная жизнь.

Сонора слушала его, нервно покусывая левый кулак. Да, тяжело слышать такое от тринадцатилетнего мальчика. И это беспокоило ее куда больше, чем слезы.

– Доедайте, дети, – скомандовала она.

– Это все очень вкусно, но я не голодна, – сказала Хитер, скромно сложив на коленях ручки. – Мамочка, ты хочешь побыть одна?

– Клампет составит мне компанию. И потом у меня есть кое-какие дела, которые не дадут мне скучать.

– Что еще за дела? – поинтересовался Тим.

Сонора вытерла руки тонкой бумажной салфеткой и, отсыпав в ладонь немного соли, проглотила ее. Последний раз она делала это, когда была ребенком.

– А куда мы летим? – спросила Хитер.

– В Атланту, – ответил ей Тим.

– А после Атланты?

Сонора пожала руку дочери:

– Узнаете, когда доберетесь до Атланты. Бабушка сама все решит. Почему бы вам не уговорить ее поехать куда-нибудь, где есть пляж.

– К океану? – сказала Хитер.

– Да, пляжи расположены именно в таких местах.

Сонора посмотрела на сына:

– Будь умницей, я рассчитываю на тебя и верю в вас обоих. Приглядывайте друг за другом и ведите себя хорошо. И конечно, не забывайте о школьных занятиях.

– А насколько мы уезжаем? – спросил ее Тим.

Сонора нахмурилась:

– Не знаю, так далеко я не заглядывала. Вероятно, пока «Виза» не аннулирует мою кредитную карточку.

Глава 51

Первую фотографию она получила вечером того же дня. Две другие были доставлены ей на следующий день…

Глава 52

Сонора сидела на диване в гостиной и размышляла – как это ни странно – о стенах. В комнате надрывался телефон. Она не считала звонки и даже не заметила, когда они прекратились.

Стены не относятся к числу тех предметов, о которых принято размышлять. Соноре это было хорошо известно, и где-то в глубине ее сознания пульсировала мысль, что столь длительное разглядывание стен до добра не доведет. Но что-то было в этих безмолвных стенах – они внушали спокойствие, уверенность и ничего не требовали взамен. Стены как бы притупляли все ее чувства, что, в свою очередь, смягчало боль.

Она была довольна, что дети уехали. Было приятно сознавать, что они находятся в безопасности у теплого моря, вместе с бабушкой, которая хотя и чересчур много курит, тем не менее с успехом может заняться их воспитанием. А с их воспитанием у самой Соноры сейчас были проблемы, и она рада была перепоручить эту благородную миссию бабушке.

Кроме того, с детьми вряд ли удалось бы так спокойно поразмышлять, разглядывая стены в собственном доме.

Услышав лай, она открыла заднюю дверь и сразу почувствовала свежесть налетевшего ветра. Она с жадностью вдохнула его замечательный аромат.

В последнее время этот ежедневный ритуал был весьма важной составляющей ее жизни.

Клампет ткнулся ей мордой в колени. Сонора почесала ему шею, просунув пальцы под старый ошейник. Ангелы небесные могли покинуть ее, но только не этот преданный ей до последнего вздоха пес.

Глава 53

Сонора спала на диване, когда раздался звонок в дверь. Она открыла глаза, провела ладонью по лицу и облизала пересохшие губы. Взглянув на часы, она увидела, что те показывают два часа. Вот только интересно – дня или ночи?

В дверь снова позвонили, и она решила, что, должно быть, на дворе уже день.

Открыв основную дверь и еще моргая со сна, она увидела за легкой дверной сеткой стоявшего на крыльце мужчину. Рядом с ней застыл Клампет.

Мужчине было где-то от двадцати восьми до тридцати восьми лет – самый привлекательный возраст для заинтересованных девушек. Сонора, правда, к таковым не относилась. На нем были джинсы и белая хлопчатобумажная футболка. Он был высокого роста, широкоскулый, с мальчишеским лицом и коричневыми волнистыми волосами. Еще Соноре бросилось в глаза то, что у него очень развитые плечи.

Подобрав один из розовых лепестков, валявшихся на крыльце среди листьев и обломков стеблей, незнакомец спросил ее:

– Похоже, кто-то дарил вам цветы, прекрасная леди?

Сонора прикинула, стоит ли говорить ему, что это лепестки с похоронных цветов. Она окинула взглядом его поношенные джинсы, тонкую хлопчатобумажную футболку и толстые белые носки. И ей подумалось, что никакая она не прекрасная леди, а этот человек ее определенно раздражает.

– Мне ничего не нужно, – сказала Сонора.

– Не спешите и выслушайте меня. Смотрите, даже ваш пес не лает и не рычит на меня. Значит, собака понимает, что я хороший человек.

– Это самый лучший пес в мире, и только ради него я согласна уделить вам еще тридцать секунд, – сказала Сонора, почесав пса за ухом.

Незнакомец усмехнулся:

– Я прибыл сюда с другого берега, дорогая, и не уверен, что смогу так быстро все объяснить.

– Говорите покороче.

Отклонившись назад, незнакомец привстал на каблуки.

– Ведь вы – Блэйр, не так ли? Полицейский из отдела по расследованию убийств, занимающаяся делом парня, которого приковали к рулю и подожгли?

Сонора выпрямилась и потребовала показать удостоверение. Он полез в задний карман. Она напряглась:

– В этот дом, дорогой, не входят с оружием, в том числе и с тем, которое хранится в джинсах.

Мужчина протянул ей свое удостоверение, и она, прищурившись, внимательно с ним ознакомилась.

– Заместитель шерифа Джонатан Смоллвуд. Графство Кэлиб, штат Кентукки?

– Скорблю по поводу гибели вашего брата, – сказал тот, опершись о перила крыльца.

Сонора кивнула – полицейским не привыкать произносить подобные фразы.

– Узнав о том, что случилось с вашим братом, я подумал, что должен вам кое-что рассказать. Это – главное, из-за чего я здесь.

Сонора отворила легкую наружную дверь и предложила ему войти в дом.

На пороге гостиной Смоллвуд остановился и, оглянувшись на Сонору через плечо, покачал головой:

– Похоже, вы все-таки чем-то питались?

Сонора присела на диван и положила ногу на ногу. Она сделала вид, что не заметила, как Клампет устроился рядом с ней и пристроил свою тяжелую морду ей на колено. Все обычные собачьи формальности были напрочь отброшены.

Смоллвуд отдернул пыльные шторы, и в комнату ворвались яркие лучи солнечного света, заставившие Сонору зажмуриться. Гость собрал стаканы, смятые салфетки, картонные упаковки из-под пиццы и оттащил все это на кухню. Затем он сгреб в стопку разбросанные по комнате газеты и бросил их на стул.

– Ну, теперь вам полегчало? – поинтересовалась она.

– Мне – нет, а вот вам, думаю, так будет лучше, – ответил он, усевшись в кресло-качалку, закинув ногу на ногу, – со временем.

Приготовившись слушать его, Сонора придвинулась поближе.

Уже пять лет прошло с того дня, когда Смоллвуд неожиданно наткнулся на машину, стоявшую посреди захолустной проселочной дороги – дороги, о которой имели понятие только самые дошлые водители, – и пылающую ярким пламенем. Было довольно жарко, начало сентября. Его до сих пор передергивает, когда он вспоминает эту обугленную фигуру, буквально припаянную к рулевому колесу, – слепые глазницы и судорожно вытянутые вперед руки в наручниках.

Автомобиль принадлежал некому Донни Хиллборну. А по зубным слепкам установили, что почерневший труп и вправду представляет останки Донни, старшего брата Вона Хиллборна – известного футболиста, выступавшего за команды университетов Теннесси, Кентукки и Мичигана.

Донни являлся своего рода местной достопримечательностью. Он был «голубым» и гордился этим.

На месте его гибели полицейские и пожарные сделали немало странных находок. Так, в обожженном кулаке Донни был зажат ключ. В кювете валялась банка из-под кока-колы, наполовину заполненная бензином. На трупе Донни не было ничего – ни одежды, ни ботинок, ни даже пряжки от ремня. Ничего этого не удалось найти и при тщательном осмотре места происшествия.

– Я полагаю, что его автомобиль загорелся сам собой, – сказал Смоллвуд и вопросительно взглянул на Сонору.

– Думаю, что нет.

Взгляд его стал озадаченным.

– В официальном отчете говорится, что это было дорожное происшествие, хотя никаких следов шин или повреждения кузова обнаружено не было.

– А что показало вскрытие? – спросила Сонора.

– А его и не было.

– Да… Все это неважно пахнет. А почему, собственно, прикрыли расследование?

Смоллвуд потер шею ладонью и вздохнул:

– Да знаете… Некоторые щекотливые моменты…

– Не поняла.

– Семья Донни была против расследования. Они боялись, что это вызовет ненужные кривотолки, потому что Донни был гомосексуалистом.

– И вы фактически пошли на подлог?

– В нашем заброшенном графстве сильны провинциальные нравы. Это в Лос-Анджелесе никто не обратит особого внимания на накрашенного мужчину с наклеенными ресницами. Но не там, откуда я приехал… и не рассказывайте мне, что ваш Цинциннати – образец терпимости. В нем средоточием порока является целый район на противоположной стороне реки – Ковингтон.

– Там даже расположилось знаменитое заведение Мэпплторпа.

– А вот из графства Кэлиб его изгнали.

– Ладно, я принимаю ваши объяснения, помощник шерифа. А как родственникам удалось замять это дело? С помощью денег?

– Если в вашей семье есть знаменитый футболист, это вам открывает все двери в Америке.

– Объясните, не улавливаю связи, – попросила Сонора, почесав Клампета за левым ухом. – Ведь никто не вправе прекратить дело об убийстве только из-за того, что чей-то сын здорово играет в футбол за университет.

– У вас слишком интеллигентский взгляд на вещи.

– Растолкуйте-ка пояснее.

Смоллвуд слегка качнул свое кресло.

– Мне неизвестно, с кем именно связались его родственники. Должно быть, с каким-нибудь представителем местных властей, а может быть, даже с шерифом. А возможно, что и через университет или кого-нибудь из его высокопоставленных выпускников. Я знаю только то, что официально смерть Донни Хиллборна была отнесена на счет дорожно-транспортного происшествия, а его брат Вон собирался заключить контракт с Кентуккским университетом.

– И он заключил его? Может быть, это прояснит нам, кто и на кого оказал давление.

– Этого мы уже никогда не узнаем. Через шесть недель после того происшествия он сам погиб.

– И при каких же обстоятельствах? – удивленно вскинула брови Сонора.

– Несчастный случай на ферме. У Хиллборнов было небольшое ранчо недалеко от города. Неожиданно загорелся сарай, а Вон как раз был внутри – пытался вывести лошадей. Ирония судьбы, не так ли?

– Это не случайное совпадение, и вам это известно не хуже, чем мне.

– Но внутри обнаружили окурок, – возразил Смоллвуд, испытующе глядя на Сонору.

– Парень играл в футбол и вряд ли курил.

– Это ведь Кентукки, здесь все курят.

– И как же вы поступили на этот раз, Смоллвуд, опять замяли дело?

В этот момент Клампет спрыгнул с дивана и, подойдя к помощнику шерифа, обнюхал ему колени. Тот улыбнулся и потрепал пса по шее.

– Поверьте мне, я пытался во всем этом разобраться, но меня просто-напросто послали к черту. – Сонора почувствовала в его голосе горечь и обиду. – Все дело в том, что наши обыватели почти никуда не выбираются, кроме как за покупками в Лексингтон. А Хиллборн был примерным парнем, прилежно учился да еще и работал на родительской ферме. Я по нескольку раз проверил каждого из жителей нашего маленького городка, но никаких зацепок не обнаружил. В первый раз мне показалось, что это просто нелепая случайность, но когда погиб Вон, я изменил свое мнение.

– А как выглядел этот Донни Хиллборн?

– Крепкого телосложения, приличного роста – шесть футов и два дюйма.

– Темные вьющиеся волосы и карие глаза?

– Точно, – пробормотал Смоллвуд и с удивлением уставился на Сонору.

– Похоже, и здесь не обошлось без моей подопечной.

– Мне тоже так показалось. Поэтому я и явился сюда. А что вам о ней известно?

– Зовут ее Сельма Йорк, она невысокого роста, с очень светлыми волосами и никогда не улыбается.

– А чего она добивается?

– Вид мужчин, горящих в собственных автомобилях, похоже, вызывает у нее сексуальное возбуждение. Вдобавок, она еще и фотографирует их.

– Где же она могла пересечься с Хиллборном и его братом?

– Да, братьев она любит. – Сонора запнулась и проглотила комок в горле.

Взгляд Смоллвуда выражал искреннее сожаление.

– Я никогда не встречал в нашем графстве никого похожего на нее. А мне-то уж все там известны…

– Вы сказали, что Хиллборн бывал в Лексингтоне. Может быть, там он и попался ей на глаза?

– Я проверил это. Он месяцами пропадал на тренировочных сборах. Все остальное время у него отнимали занятия и работа на ферме. В Лексингтоне он не был с самой Пасхи. И единственное место, которое Хиллборн посетил в этом городе, – универмаг «Сиэрс», где он приобрел кое-какие инструменты и там же, в отделе фирмы «Эйч-энд-Эй», заплатил причитающиеся с него налоги.

– Почему вы не сообщили мне об этом три недели назад?

– Я же объяснил вам – расследование прекращено, дело закрыто, и я больше им не занимаюсь. Но у меня остались копии рапортов, они лежат в багажнике моего автомобиля, и, если вы пожелаете, они станут вашими.

– Вообще-то сейчас я тоже не занимаюсь этим делом. Хотя почему бы и нет… Погодите-ка секунду. Вы сказали, что он был в Лексингтоне где-то в районе Пасхи?

– Угу.

– Чтобы заплатить налоги?

– Ну да, в отделе расчетов фирмы «Эйч-энд-Эй», в торговом центре, рядом с «Сиэрс».

– «Сиэрс»… Черт возьми, ведь этот универмаг находится рядом с отделением фирмы «Оллстейт». А в самом филиале работает Эшли Дэниелс. Налоги платят до пятнадцатого апреля. Выходит, что все интересующие нас события связаны вовсе не с Пасхой, а со сроком уплаты налогов. А это делают в отделении фирмы «Эйч-энд-Эй». – Сонора подперла кулаком подбородок. – Очень интересно было бы узнать, кто еще из жертв Сельмы платил там налоги.

– Не обращайте внимания на мое удивление, дорогая, но не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Вы мне и так уже здорово помогли, и огромное вам спасибо, помощник шерифа Смоллвуд. Давайте только договоримся – мы с вами не виделись и не разговаривали. Зато вы можете в любое удобное для вас время прибирать мою квартиру.

На прощание Смоллвуд тепло пожал ей руку:

– У вас очень удобное кресло-качалка, а от вашего пса я просто в восторге.