Текст книги "Точка возгорания"

Автор книги: Линн Хайтауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 35

Сонора была одна в комнате, когда раздался телефонный звонок. К этому моменту она уже разобралась с бумагами и теперь, в очередной раз, прослушивала беседу Грубера с женщиной, которая засекла автомобиль Вспышки. Она вышла из раздумья только после второго звонка. Оглядевшись, Сонора заметила, что ночной дежурный отсутствует – по-видимому, отлучился перекусить.

– Отдел по расследованию убийств, Блэйр на проводе.

– Подруга, надо бы поговорить. Телефонная будка – за автомобильной стоянкой. Подъезжай туда прямо сейчас.

«Сельма», – подумала Сонора, но вовремя остановилась и все-таки не назвала Вспышку по имени.

– Там и потолкуем, – закончили на другом конце провода и сразу же повесили трубку.

Сонора пригладила волосы ладонью, схватила блейзер и устремилась к лифту.

Уличные фонари скупо освещали пустынные переулки. Ярко светились лишь окна опустевших контор. Сумочка Соноры была тяжелой. Но ей было приятно ощущать эту тяжесть – там лежала «беретта». Машина медленно двигалась вдоль улицы, и только громкий треск выхлопной трубы нарушал ночную тишину. Сонора встретилась глазами с одиноким водителем промчавшегося мимо встречного автомобиля.

Как только шум мотора этой машины затих вдали, раздался сигнал ее радиотелефона. Немного подождав, она поднесла трубку к уху.

– У тебя там было не очень-то радостное детство, не так ли?

Несмотря на легкомысленность самой фразы, тон, которым она была произнесена, оказался весьма серьезным. Голос Сельмы Йорк звучал напряженно и взволнованно. Сонору пробил холодный пот.

– Я вижу, мое детство напоминает тебе твое собственное. Похоже, ты находишь много общего между нами, – ответила она.

– Знаешь, я ведь все это сделала из-за тебя. После разговора с ним, мне стало за тебя обидно. Я имею в виду, что они все для тебя «тройки», не правда ли, подруга?

– Что значит – «тройки»?

– У каждого человека своя личная судьба, свои успехи и неудачи, а все люди – все равно что счастливые и несчастливые цифры. Ты разве никогда этого раньше не замечала? Так вот, тройка – несчастливое число. А у твоего брата цифра один.

– Один?

– Да, именно один. Он рос испуганным и отверженным, никто его не любил. И это очень огорчало тебя, не так ли? Ведь дети так жестоки, они его часто били, да и твой папочка все время орал на него, поскольку не выносил его вечной шепелявости.

Ремень сумки соскользнул с плеча Соноры.

– Лучше расскажи мне о своем отце.

Но ее собеседница предпочла обойти эту тему.

– И тогда ты вышла замуж за человека, похожего на него, – продолжила она, – прямо как в старинных книжках. Чтобы доставить себе удовольствие. Он ведь уже мертв, не так ли?

– А тебе доставляет удовольствие кого-то убивать? Это сделало тебя счастливее?

– Вы там считаете, что я настоящее отродье, верно? И думаете, что лишь у хороших девочек могут быть чистые чувства. А я тебе вот что скажу – у меня когда-то был парень, молодой, такой, как Китон. И он заставил меня поверить, что я… что я очень нужна ему, как неотъемлемая частица его самого. Вся штука в том, что я почувствовала себя личностью. И мне это было очень приятно, хотя иногда я казалась себе смешной дурой. А однажды я так глубоко забралась в свою душу, что мне вдруг хотелось завопить. Ты испытывала когда-нибудь подобное чувство?

– Нет, – призналась Сонора.

Опять повисла тишина. Через несколько секунд она была прервана сдавленным смешком Сельмы.

– Вот почему ты мне нравишься – ты всегда говоришь то, что думаешь. Может, тебе и не знакомо это чувство. Но оно все время вопит во мне – словно моя мама корчится в огне.

«Может, это всего лишь твое воображение», – подумала Сонора.

– Ты когда-нибудь слышала поминальные песни, следователь? Именно такие песни и звучат в моем сердце. Послушай, я понимаю, что я чудная. Я всегда это знала и всегда старалась держаться с краю, наблюдая за другими. Этот парень, Дэнни, был очень похож на Китона. Он прогнал прочь все мои тревоги. Быть рядом с ним – все равно что… парить в воздухе. Это было волшебство! И тогда я не верила, что когда-нибудь вновь испытаю это чувство. Да, я встречала мужчин, и они иногда были похожи на Дэнни, но это было не то, с ними я себя никогда не чувствовала так.

– Китон вызывает у тебя именно такие чувства? – спросила Сонора.

– Приятно сознавать, что ты меня понимаешь, подруга.

– А что ты делала на игровой площадке около школы?

– Мы разминулись, а мне надо было увидеться с ним.

– Не надо крутить со мной, – сказала Сонора. – То, чем ты занимаешься, называется просто: охота на людей.

– Ты и вправду так считаешь? – усмехнулась Сельма. – Вот ты и проговорилась. Я помогла тебе, а ты – мне.

Глава 36

Через какое-то время, когда Сонора вернулась в управление, снова зазвонил телефон.

– Отдел по расследованию убийств, Блэйр.

– Мисс Сонора Блэйр?

– Слушаю вас.

– Мэм, я вам звоню из университетской больницы относительно Чарлза Ф. Беннета. Вы его родственница?

«Едва не стала», – мысленно усмехнулась Сонора.

– Я его… гм, я его подруга.

– Мэм, с мистером Беннетом произошел несчастный случай, и он…

– Пожар?

– Нет, мэм. Автомобильная авария.

– В каком он состоянии?

– Он сейчас в реанимации, но…

– Я выезжаю.

Снова моросил дождь. Так же, как и в ту ночь, когда был убит Марк Дэниелс. Когда Сонора проходила через уже знакомые ей автоматические двери в зал ожидания, ей казалось, что она видит дурной сон.

Была глубокая ночь. Два человека смотрели телевизор. Полицейский в форме разговаривал по телефону.

– Сонора Блэйр, по делу Чарлза Беннета, – представилась она.

Перед ней стоял служащий больницы – усталый мужчина средних лет, с голубыми, в красных прожилках глазами.

– Да, мэм, присядьте, пожалуйста, к вам сейчас выйдут.

Полицейский посмотрел на нее через плечо:

– Извините, мэм. Вы были знакомы с Беннетом?

Почему была? Сонора кивнула.

– Можно задать вам пару вопросов?

Сонора достала из сумочки свое удостоверение.

– Сколько угодно, но сначала скажите, что все-таки с ним случилось.

– Вы из отдела по расследованию убийств?

– Угу. Он мертв, не так ли?

Полицейский немного помедлил с ответом. Это был пожилой мужчина, предпенсионного возраста, с печальными глазами.

– Простите, но он погиб в результате наезда.

Сонора кивнула, чувствуя, что ее тело деревенеет.

– Его сбили и переехали – он не заметил автомобиля, – сказал полицейский, положив ей на плечо руку.

– Есть какие-нибудь идеи насчет машины?

Патрульный покачал головой:

– Никаких свидетелей. Обнаружили только осколки передних фар в кармане его рубашки и следы шин на…

– Этого достаточно, – вздохнула Сонора, распрямляя плечи. – Думаю, мне все-таки лучше взглянуть на него.

От его смазливого лица почти ничего не осталось. Колесо раздавило грудь, дыхательное горло и гортань. Впервые за долгое время Сонора почувствовала себя плохо при виде трупа.

Обернувшись, она заметила сваленную в кучу одежду. Туфли имели нормальный вид, брюки были изорваны, а рубаха – вся в крови. Пиджак также задубел от крови. Сонора подняла его рукав и стала рассматривать.

На рукаве было когда-то четыре пуговицы, но одна оказалась оторванной – итого осталось три. Она проверила другой рукав – опять три пуговицы, а одна оторвана.

«Я помогла тебе, а ты – мне». Три и три. Что и требовалось доказать.

Итак – Сельма Йорк.

Глава 37

Сэм подал Соноре пиво и присел на угол дивана.

– У тебя все в порядке, Сонора? – спросил он, почесав Клампета за ухом.

– Даже не знаю. Честно говоря, чувствую я себя неважно.

– Сказать по правде, ты и выглядишь соответственно. Лучше сделай-ка большой глоток пива.

– Помолчи секунду. Кажется, я слышу голос Хитер.

– С ней-то все в порядке, дети спят – я проверял их минуту назад.

Сонора отхлебнула пива и, откинувшись на спинку дивана, закрыла глаза.

– Это просто невероятно. В это трудно… Я чувствую себя разбитой, Сэм.

– Мне казалось, что тебе нечего особенно переживать.

Сонора открыла глаза.

– Дело в том, что вся эта история мне уже порядком поднадоела, но тем не менее я не испытываю радости оттого, что он мертв. Он был… я просто не могла даже взглянуть на него.

– Что с тобой творится, малышка? Никто и не считает, что ты радуешься его смерти.

– Сельма именно так и считает.

– Ты с ней говорила? – удивленно спросил Сэм, выпрямив спину.

– Несколько раз, – Сонора вздохнула.

– Ты имеешь в виду те беседы, которые мы не записывали?

– Да. Один раз она звонила мне домой из телефона-автомата. Другой – по моему автомобильному радиотелефону.

– И ты мне ничего не сказала?! Что за чертовщина с тобой творится?

– Я… она… она откуда-то добыла обо мне сведения сугубо личного характера.

– Личного? О чем ты говоришь? Между вами не могло быть ничего личного.

Сонора со свистом выдохнула.

– Плохо то, Сэм, что она знает некоторые интимные подробности моей жизни, а не мелочи, связанные с работой.

Сэм положил ей руку на плечо.

– О’кей, Сонора, расскажи-ка мне все по порядку. И давай вместе все обмозгуем. Итак, что ей известно?

– Например… кое-что о моих родителях. Ты помнишь, что случилось с моей мамой?

Сэм поставил свою кружку на край стола и искоса посмотрел на Сонору.

– Ты, кажется, рассказывала, будто твой отец…

– Да, и она откуда-то разузнала об этом. Причем ей известно о таких подробностях…

Сэм глубоко задумался, затем спросил:

– Так, что еще?

– Еще насчет моего брата, о том, как он рос. И о моем покойном муже.

– Ты что, Сонора, многим об этом рассказывала?

– Господи, конечно же, нет, Сэм. Только тебе. Надеюсь, это не ты ей сообщил?

– Ты во мне сомневаешься?

– Больше я никому не говорила об этом. Ну разве что брату. Но тот едва ли общался с ней.

– А как, Сонора, насчет твоих дружков? Ведь ты какое-то время была просто влюблена в Чеса. Может быть, ты все-таки чересчур много сообщила ему о своей личной жизни?

Сонора взяла было стакан с пивом, но передумала и отставила его в сторону.

– Ох, – покачала она головой.

– Значит, «ох». Позволь рассматривать это как «да».

– Но зачем ему это понадобилось? Вернее, как она могла от него это узнать… Ты считаешь, они встречались?

– Я рассматриваю это только как вариант. Но кто еще, по-твоему, мог разболтать твои личные тайны? А ты вообще чувствовала, что он с кем-то встречается?

– Ну да! Кажется, я только сейчас это понимаю.

– А мог Чес рассказать все это случайной знакомой?

– Теперь я думаю, что мог. Особенно после того, как взбесился из-за моего отказа. Господи, это невозможно представить!

– Впредь тебе следует более осмотрительно подходить к выбору мужчин, крошка.

– Если бы ты только слышал ее бред по телефону о людях-«тройках»!

– Мне об этом ничего не известно, да и откуда мне знать, если ты все время молчала? Однако, Сонора, пуговицы на пиджаке еще не могут служить доказательством убийства. И только на этом факте невозможно построить обвинение. Необходимо проверить ее автомобиль и найти вещественные доказательства. Мы обсудим все это утром с Криком и попробуем сыграть на его сочувствии по поводу смерти Чеса. Так что, может быть, он и не убьет тебя сразу.

Сонора обхватила голову руками.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил Сэм.

– Я в полной растерянности, Сэм. Как будто я куда-то падаю, и ничего не могу поделать. Все это наводит меня на одну мысль.

– Какую еще мысль?

– Что именно так себя ощущает и она.

Глава 38

В справке, присланной из колледжа, сообщалось, что Сельма Йорк окончила школу последней ступени в Мэдисоне, штат Кентукки, – небольшом городке, обозначенном на карте едва заметной точкой и лежащем в долине, у самого подножия горы, где проводилась открытая добыча угля.

На окраине городка стоял только один ресторан – «Пицца Хат».

Они ехали по двухполосной дороге, которая спускалась в сторону реки, прихотливо петляя и извиваясь. С обеих сторон дорогу обступали деревья, между которыми время от времени мелькали дома на колесах, а также небольшие, покрытые бледной известкой домики, напоминающие картонные коробки. На порогах некоторых из них стояли мужчины, курящие трубки.

– А что здесь делают эти ребята? – удивилась Сонора, выглянув в окно. – Ведь сегодня рабочий день.

– Возможно, они работают в ночную смену или просто потеряли работу.

– А может быть, наблюдают, как растет марихуана.

– Отбрось ты эти дурацкие стереотипы, крошка.

– Взгляни, Сэм, вон на тех собак под крыльцом.

– Не надо показывать пальцем, Сонора, это невежливо.

Сонора прижалась носом к стеклу и заметила:

– Знаешь, по-моему, я уже встречала этот дом раньше.

– Просто все они очень похожи друг на друга.

– И вон та женщина, в лиловом, по-моему, тоже нам уже попадалась.

– Где-то в миле отсюда должен быть продуктовый магазин. Там мы и попробуем уточнить направление.

– А откуда ты знаешь про магазин?

– Да мы уже несколько раз мимо него проезжали.

Вывеска на двери гласила: «ПРОДУКТОВЫЙ МАГАЗИН ДЖУДИ-РЕЙ». Там горел яркий свет и было тепло. Почти все, что находилось в магазине, было старым и обветшавшим – линолеум, полки, холодильник. И только товары были новыми – их яркие обертки и этикетки резко контрастировали с проржавевшими металлическими стеллажами. Здесь был большой выбор сигарет и жевательного табака. Сэм выбрал по пачке того и другого, а также прихватил упаковку соленых земляных орешков, небольшой круглый торт и бутылочку эля.

– Привет, – поздоровался он с девушкой, стоявшей за прилавком.

На той были джинсы-варенки, перетянутые плетеным поясом, на котором красовалась надпись «ДЕВУШКА ДОННИ». Сонора отошла в сторону, ожидая, когда Сэм расплатится.

Она была голодна. Обежав глазами прилавки, Сонора взяла пакет засахаренных орешков в тесте, коробочку с кешью и бутылку кока-колы.

Сэм распечатал свои орешки и высыпал их в бутылку с элем. Потом, улыбнувшись девушке за прилавком, он попросил:

– Не могла бы ты мне немного помочь?

Сонора между тем еще раз обошла магазин, раскрыв по дороге пакетик с засахаренными орешками, и остановилась у стеллажа с видеокассетами. Фильмы, записанные на них, были самыми что ни на есть новыми. Сельская глубинка – уже давно не считается захолустьем.

– Сонора?

– Чего? – откликнулась она, наспех проглотив целую горсть орешков.

– Поехали, крошка. Мы не там повернули, но теперь я понял, куда ехать. Мне подсказали. Это в пятнадцати минутах езды от города.

Сонора уселась в машину, задумавшись, что именно подразумевает Сэм под словом «город» – неужели вот этот поселок с единственным магазином и несколькими домами на колесах?

Он устроился рядом с ней, потягивая эль и закусывая его орешками.

– Если я правильно понял, они говорили мне что-то насчет цыпленка на почтовом ящике. Должно быть, это он и есть.

На помятом почтовом ящике действительно сидел потертый пластиковый цыпленок. Какой-то шутник прострелил ему голову. Сэм притормозил. Под колесами машины зашуршал гравий. Домик был небольшой, двухэтажный, синего цвета с белыми ставнями. По грязному дворику, посыпанному песком, и просевшему от времени крыльцу были разбросаны детские игрушки из пластмассы ярких цветов. Кое-где торчали порыжевшие клочки травы и сорняков. Сонора заметила качели, сделанные из старой покрышки, а также обгоревший сарайчик позади дома.

– Это место очень напоминает тот дом, где она живет сейчас, – отметил Сэм.

– Угу, а это видел?

– Сарай? Похоже, без пожаров эта девочка никак не может обойтись, не так ли?

Сетки на дверях не было, осталась лишь пустая металлическая рама. Сэм постучал в выбеленные солнцем доски.

Они немного подождали. Сэм постучал еще раз. Дверь открыла женщина в синем хлопчатобумажном платье, из-под которого выгладывали мощные икры, похожие на два громадных окорока, затянутых в толстые чулки. На ней были также тяжелые домашние туфли из темно-синей кожи, почти новые.

Она распахнула дверь пошире.

– Вы там, должно быть, полиция. Не желаете зайти?

«Вы там», – подумала Сонора, переглянувшись с Сэмом. Да, они попали, куда надо.

– Меня зовут Марта Адамс, я прихожусь Сельме тетей. Рэй Бен, здесь к нам пришла полиция.

Гостиная представляла из себя тесную комнатку, заполненную полированной мебелью. Уютный плетеный коврик вносил в обстановку элемент староамериканского стиля. Основную часть мебели, изготовленной из клена, составляла целая коллекция всевозможных столов и столиков – журнальных, раздвижных, кофейных, – и все они были заполнены керамическими статуэтками животных, морскими раковинами, пепельницами и металлическими подносами. Подлокотники обитого цветным ситцем дивана были покрыты салфетками. Дневной свет еле-еле пробивался из-за плотных зеленых штор.

Рэй Бен Адамс сидел в кресле с откидной спинкой. Несмотря на то, что он был довольно худым мужчиной, его живот здорово выпирал вперед, нависая над пряжкой брючного ремня. На нем были разношенные рабочие ботинки из черной кожи, без шнурков, и голубая, вся в масляных пятнах, рубаха, на кармане которой было пропечатано его имя. Он носил небольшие баки, костлявое лицо его казалось сильно загорелым, а волосы с проседью сально блестели. Карие глаза его были расцвечены красными прожилками. Грязь и масло навсегда въелись в кожу трудовых ладоней.

Сделав глубокую затяжку, он докурил сигарету почти до фильтра и потушил ее о пепельницу, надпись на которой гласила: «МИРТЛ-БИЧ, ЮЖНАЯ КАРОЛИНА», – после чего поднялся, чтобы пожать гостям руки.

Всколыхнув воздух синим платьем, к ним приблизилась Марта Адамс. Она уселась на край дивана. Рядом, на журнальном столике, лежал большой потрепанный том Библии, а на нем – очки. Марта Адамс закинула ногу за ногу. Послышался треск ее нейлоновых чулок.

– Вы там хотели поговорить насчет Сельмы, не так ли?

Сонора кивнула, подумав при этом, что Марта Адамс относится к тому типу женщин, которых легко представить себе сидящими у стола, называющими всех людей «мой дорогой» и с чавканьем перекидывающими во рту жевательную резинку. Ее любимый сорт, по всей вероятности, «Дентайн».

– И что же она натворила? – спросил их Рэй Бен.

Сонора установила диктофон на кофейном столике и вставила новую ленту. Она уже была готова ответить «ничего», но потом передумала, решив, что для них с Сэмом было бы все-таки обидно проделать столь длинный путь понапрасну.

– Мы полицейские из отдела по расследованию убийств, миссис Адамс. И есть подозрение, что Сельма связана с преступлением, которое мы сейчас расследуем.

– Отдел по расследованию убийств? Выходит, вы ищете убийцу?

Сэм кивнул:

– Да, мэм. Именно этим мы и занимаемся.

– И вы решили, что это сделала она? – спросил Рэй Бен, вытащив из кармана пачку «Уинстона».

Он протянул сигареты Сэму, но тот бросил тоскливый взгляд на Сонору и отказался. Рэй Бен чиркнул спичкой и глубоко затянулся. У Соноры сразу же заныла голова.

– Мы пытаемся в этом разобраться.

– Так что же она натворила?

Внимательно посмотрев на него, Сонора продолжила:

– Она приковала мужчину наручниками к рулю его автомобиля, облила бензином и подожгла. Вот так, сэр.

Рэй Бен как-то сразу обмяк в своем кресле. А поджавшую губы Марту Адамс словно ветром отбросило на спинку дивана. По щекам у нее покатились крупные слезы. Чтобы утереть их, она достала из выреза своего синего платья помятую салфетку.

– Когда вы в последний раз говорили с Сельмой? – Голос Сэма звучал спокойно и вежливо.

Рэй Бен откашлялся.

– Послушай, мамочка, а может, нам лучше не болтать с этими ребятами? Ведь мы не обязаны им все выкладывать.

Марта Адамс положила ему на колено руку.

– Мы сделаем все, что от нас угодно Богу, Рэй Бен. Она давно не живет с нами, но мы были к этому готовы.

Рэй Бен с трудом проглотил комок в горле и сделал еще одну глубокую затяжку. Сонора устала, от табачного дыма у нее появилась резь в глазах. Она вспомнила о детях – Стюарт приглядит за ними, так что, можно считать, все в порядке.

– Что бы вы хотели узнать? – спросила Марта Адамс.

– Просто расскажите нам о ней, – попросил Сэм. – Все, что сочтете нужным.

Марта Адамс задумчиво повертела пуговицу на своем платье, затем извинилась и, аккуратно высморкавшись, начала свой рассказ.

Сельма появилась в их семье, когда ей было всего пять лет и у нее не было ничего, кроме куклы-младенца с закрывающимися глазками, исполняющей «Колыбельную» Брамса, и запачканной сажей пижамы, которая была на ней в ту ночь, когда пожарный вытащил ее из горящей кровати. Родители – сестра Марты, Крисси, и ее муж Бернард – погибли, задохнувшись в огне.

Это был очень подозрительный пожар. Начался он в гостиной. Тогда было много разговоров о том, будто это маленькая Сельма играла со спичками, но окончательный вывод экспертизы гласил, что причиной пожара стала забытая на диване горящая сигарета. Отец Сельмы много курил.

Любопытно, что та кукла, с которой Сельму спасли, сильно закоптилась от дыма, но когда девочке предложили отмыть ее или купить новую, та категорически отказалась. Ее оставили в покое, и закопченная кукла осталась любимой игрушкой Сельмы на всю жизнь.

В первый год своего пребывания в их доме она ни разу не улыбнулась и даже не заговорила. Они относили это на счет перенесенного потрясения. Сельма росла умным и воспитанным ребенком. Ее родители, в особенности Бернард, были «йаппи» (это слово Марта произнесла почему-то сдавленным шепотом), и, когда Сельме было всего три года, они отдали ее в специальную школу, где преподавали по системе Монтессури.

Спустя год она начала потихоньку разговаривать, хотя Марта с Реем не предпринимали для этого особых усилий, так как в свое время их предупредили, что делать этого не следует. Однако улыбка к ней так и не вернулась.

Она оказалась трудным ребенком. И чрезвычайно эгоистичным.

– Мне неприятно об этом говорить, – воскликнула Марта, – но так оно и было!

Сельма ни за что не хотела ничем делиться, хотя у Марты и Рэй Бена, кроме нее, было пятеро собственных детей, которых они всегда приучали делиться друг с другом. Ей нравилось все показушно-красивое, пусть даже и не имевшее особой ценности. Было невозможно угадать, что именно привлечет ее внимание в следующее мгновение. Но если ее глаз за что-то все-таки цеплялся, то это обязательно перекочевывало в ее сокровищницу. Часто она даже зарывала эти вещи в землю, забывая при этом, где именно, и перекапывала потом весь двор, пытаясь их найти.

Ее просто гипнотизировали любые отражающие поверхности – зеркала, стекла и даже вода, например в лужах или озерцах. Сельма могла часами просиживать у реки, без единого движения. Но зато она не любила океан.

– Волны пугали ее. Как-то раз мы поехали в Миртл-Бич, и она отказалась войти в воду, сказав, что море слишком громко шумит и что в нем слишком много воды, – сказала Марта Адамс, взглянув на Рэй Бена.

Тот кивнул в подтверждение ее слов.

Нет, она почти не общалась с другими детьми. Те ее просто не интересовали. Она предпочитала собственную компанию и могла часами играть в полном одиночестве, перебирая свои сокровища.

Куклы? О да, кукол она любила. Она могла заорать во весь голос, если кто-нибудь невзначай прикасался к одной из них. Как-то Рэй Бен починил ей одну – у них вечно отваливались ручки и ножки, – так Сельме это совсем не понравилось. Ее совсем не заботили утраченные конечности. Не то что собственные дочери Марты, которые чуть не умирали с горя, если у их Барби нечаянно отрывалась ножка или ручка.

– Иногда, – вступил вдруг в разговор Рэй Бен, – она специально калечила кукол, принадлежавших другим девочкам. И тем приходилось отдавать их ей.

– Откуда тебе это известно? – спросила Марта.

– Как-то раз я наблюдал это собственными глазами.

Нет, нет, хотя сарай и загорелся через несколько лет после того, как Сельма появилась в их доме, никто не заподозрил ее в поджоге – ведь ей тогда еще не было и семи. Но пожар действительно был ужасным – сгорели дойная корова и коза, а также весь урожай табака.

После этого пожара дети плакали несколько недель подряд, переживая за погибших животных. Все, кроме Сельмы. В здравом уме она никогда не плакала.

Они пытались приобщить ее к религии. Специально ради Сельмы их несколько раз навещал староста местной баптистской общины. Но она отвечала на его заботу черной неблагодарностью. Их община собиралась по вечерам в среду, а также в воскресенье утром и вечером. Они всегда благодарили Бога за хлеб свой насущный, а по вечерам, после ужина, читали Библию.

Но в душе мисс Сельмы-Волшебный Пирог это так и не вызвало никакого отзыва.

Сонора с Сэмом переглянулись – в словах Марты Адамс «мисс Сельма-Волшебный Пирог» им обоим послышалось нескрываемое раздражение.

– Это было ее прозвище? – осторожно поинтересовался у нее Сэм.

Марта Адамс рассмеялась, но глаза ее оставались ледяными.

– Помнится, мы действительно стали ее так называть спустя несколько лет после того, как она появилась у нас. У многих детей есть прозвища.

– А какой она была в подростковом возрасте? – спросила Сонора.

Рэй Бен раздраженно раздавил сигарету.

– Она была чудовищем, вот какой она была.

– Постой, Рэй…

– Ты просила сказать правду. Вот я и говорю правду.

Марта задумчиво посмотрела на стену и вздохнула:

– Да, те годы и вправду были нелегкими.

– Нелегкими – не то слово. Она начала выпивать и курить, наотрез отказалась ходить с нами в церковь по воскресеньям и уже якшалась с парнями, когда ей еще не было и тринадцати.

У Марты Адамс покраснело лицо.

– Рэй Бен…

– Но ведь это все – истинная правда. Мы ведь застукали ее тогда, не помнишь разве?

– Ну, положим, не с парнями. Там был только один парень, – заметила Марта, потупив взгляд. – Просто удивительно, как она вообще тогда не забеременела. Но правда заключается в том, что, несмотря на наказание, то, чем она занималась, доставляло ей истинное удовольствие. Она была просто маленькой потаскушкой.

– А когда Сельма ушла из дома?

Марта возмущенно фыркнула:

– Через два месяца после того, как ей исполнилось пятнадцать, она вышла из дома и направилась куда-то по этой дороге. С тех пор мы ее больше не видели.

Рэй Бен потряс головой:

– Она ни разу нам не позвонила и не написала, даже открытку не прислала. И с тех пор мы ничего о ней не слышали.

– Вы удочерили ее официально? – спросила Сонора.

– Мы все время собирались это сделать, но так и не выбрали время. Однако она всегда числилась под фамилией Адамс, как и другие наши дети.

– А как давно все это случилось? – полюбопытствовала Сонора.

– Когда она ушла из дома? Это было, черт побери, одиннадцать лет назад. Кажется, в ноябре, потому что было уже довольно холодно, а она ушла без пальто. Набросила только свою старую джинсовую куртку и взяла с собой любимую куклу, – ответила Марта.

– А еще она прихватила деньги из моей тумбочки, твои лучшие серьги и пистолет Джестера, – поделился своими не самыми приятными воспоминаниями Рэй Бен.

– Двадцать второго калибра? – уточнил Сэм.

– Угу. Такой миниатюрный пистолет.

Глядя на плотные шторы, Сонора пыталась мысленно проникнуть в прошлое. Она представила пятнадцатилетнюю Сельму, бредущую по этой посыпанной гравием дороге – совсем одну в чуждом ей мире. Через три года она поступит в общественный колледж уже под именем Сельмы Йорк. Где она раздобыла деньги, чтобы платить за обучение? А удостоверение личности? А документы об окончании средней школы?

– Она сумела окончить среднюю школу? – поинтересовался Сэм.

Рэй Бен отрицательно покачал головой:

– Она была смекалистой девчонкой, но школу так и не одолела.

Сонора многое бы сейчас отдала за то, чтобы узнать, что же произошло за эти три года в жизни Сельмы – с пятнадцати до восемнадцати лет. Итак, около двух лет она посещала в колледже курсы по делопроизводству и бухгалтерскому учету, оставив их где-то в середине заключительного семестра, после пожара в общежитии и перед самыми пасхальными каникулами. В огне тогда погиб тот самый парень – темноволосый и кареглазый. Соноре удалось отыскать его фотографию в школьном журнале. Он учился на отделении управления и менеджмента, играл в футбольной команде за свой колледж, а также входил в состав команды по плаванию и был чемпионом по настольному теннису. И вот уже прошло восемь лет, с тех пор как он погиб во время пожара при весьма странных обстоятельствах.

– Кажется, фамилия вашей сестры была Йорк? – спросил Сэм.

– Да. Она вышла замуж за Бернарда Йорка. Он работал на фирме «Эшленд ойл», имел хорошую должность и неплохо зарабатывал.

– По крайней мере больше, чем мы, – добавил Рэй Бен. – Ну и досталось ему за все хорошее. По сравнению с ним нас только слегка задело, когда мы растили его дочурку.

«Да, вашей жизни тоже не позавидуешь», – подумала Сонора.

– А что все-таки заставило ее так неожиданно покинуть дом? – спросил Сэм, наклонившись к Марте Адамс.

– Не сказал бы, что это было очень уж неожиданно, – заметил Рэй Бен.

Сэм вежливо улыбнулся:

– Ведь это произошло в самый разгар учебного года. Да и холодно тогда было, а ей едва исполнилось пятнадцать. Должна же быть какая-то причина.

Рэй Бен пожал плечами.

Марта Адамс, посмотрев в пол, задумчиво произнесла:

– Надо просто знать Сельму. Она любила выкидывать подобные штуки.