Текст книги "Остров"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Подветренная сторона? Но в этом случае в хорошую погоду их могли заметить с материка.

– Ну, наверное, могли. В тысяча шестьсот девяносто шестом году на берегу уже появились поселения, хотя и немногочисленные.

– А еще им нужно было следить за другой стороной острова, n'est-ce pas?[27]27
  Не так ли? (фр.)


[Закрыть] За проплывающими мимо кораблями, которые могли их увидеть.

– Верно, – согласился Хэтч, который не понимал, что происходит. «Если она знает ответы, зачем тогда задает вопросы?» – Главный маршрут между Галифаксом и Бостоном проходил мимо острова, по проливу Мэн. – Он помолчал немного. – Но если на побережье уже жили люди, как им удалось спрятать девять кораблей?

– Я тоже об этом подумала. В двух милях отсюда есть глубокая бухта, которую прикрывает остров.

– Черная бухта, – подсказал Хэтч.

– Exactement.[28]28
  Точно (фр.).


[Закрыть]

– Разумно, – заметил Хэтч. – Люди поселились в Черной бухте только в середине семнадцатого века. Рабочие и Макаллан могли жить на острове, а корабли Окхем спрятал в гавани.

– Значит, наветренная сторона! – сказала Бонтер. – Вы мне очень помогли. А теперь пора заняться делом.

Раздражение, которое почувствовал Хэтч из-за ее вопросов, мгновенно растаяло в лучах ослепительной улыбки. Она собрала волосы и надела капюшон, затем последовала маска. К ней подошел другой водолаз, чтобы поправить акваланг, и сказал, что его зовут Серджио Скопатти.

Бонтер оценивающим взглядом окинула его затянутую в водолазный костюм фигуру, словно видела в первый раз.

– Grande merde du noir,[29]29
  Здесь: с ума сойти можно (фр.).


[Закрыть] – проговорила она, – не знала, что «Спидо» выпускают еще и водолазные костюмы.

– Итальянцы умеют делать отличные вещи, – рассмеявшись, заявил Скопатти. – Я в нем molto svelta.[30]30
  Очень стройный (ит.).


[Закрыть]

– Как моя камера, работает? – крикнула Бонтер через плечо, обращаясь к Стритеру и постучав пальцем по маленькой камере, закрепленной на маске.

Стритер быстро нажал на несколько кнопок, и тут же на контрольной панели ожил видеоэкран, на котором появилось усмехающееся лицо Скопатти.

– Смотри в другую сторону, – посоветовал напарнице Скопатти, – а то испортишь свою камеру.

– Ладно, буду смотреть на доктора, – сказала Бонтер, и Хэтч увидел, как на экране появилось его лицо.

– Тогда не только камера испортится, линзы тоже не выдержат и полопаются, – проговорил Хэтч, пытаясь понять, почему, глядя на эту женщину, он становится косноязычным.

– В следующий раз связь будет у меня, – с жалобным стоном шутливо проговорил Скопатти.

– Низа что, – заявила Бонтер. – У нас я известный археолог, а ты всего лишь дешевая рабочая сила из Италии.

Скопатти ухмыльнулся, нисколько не обидевшись.

– Пять минут до прилива, – вмешался голос Нейдельмана. – «Наяда» на месте?

Стритер подтвердил, что все в полном порядке.

– Мистер Уопнер, программа работает, как ей полагается?

– Никаких проблем, капитан, – послышался гнусавый голос. – Теперь все отлично. Я имел в виду: теперь, когда я здесь.

– Понятно. Доктор Магнусен?

– Насосы готовы к работе, капитан. Бомба с красителем подвешена над Водяной Бездной, дистанционный датчик на месте.

– Отлично. Доктор Магнусен, сбросите бомбу по моему сигналу.

На «Наяде» воцарилась тишина. Мимо, над поверхностью воды пронеслись две кайры. На дальней стороне острова Хэтч различил очертания «Касатки», покачивающейся неподалеку от рифов. На корабле повисло напряженное ожидание, которое становилось осязаемым.

– Прилив, – послышался тихий голос Нейдельмана. – Включайте насосы.

Над водой разнесся рокот насосов, и, словно в ответ, остров застонал и закашлялся, отвечая на смену течения. Хэтч невольно содрогнулся, этот звук по-прежнему приводил его в ужас.

– Насосы на десять, – услышал он голос Магнусен.

– Так держать. Мистер Уопнер?

– «Харибда» реагирует нормально, капитан. Все системы работают в пределах нормы.

– Очень хорошо, – сказал Нейдельман. – Начинаем. «Наяда», вы готовы?

– Готовы, – ответил Стритер в микрофон.

– Следите за тем местом, где появится краситель. Поисковые системы готовы?

Раздался дружный хор голосов, подтверждавших готовность. Взглянув в сторону острова, Хэтч увидел, что на скалах столпилось несколько рабочих команд с биноклями в руках.

– Первый, кто увидит пятно, получит премию. Ладно, сбрасываем бомбу.

– Бомба сброшена, – доложила Магнусен.

Все тут же принялись вглядываться в ровную поверхность океана. Темная вода казалась почти черной, но день выдался безветренный, так что условия для наблюдения были идеальными. Несмотря на усиливающееся течение, Стритер, уверенно манипулируя рычагами, удерживал корабль на месте. Прошла минута, другая, тишину нарушал лишь рев насосов, закачивающих морскую воду в Водяную Бездну и отправляющих краситель в самое сердце острова, чтобы он затем вернулся обратно в море. Бонтер и Скопатти, молчаливые и напряженные, ждали на корме.

– Краска, двадцать два градуса, – послышался взволнованный голос одного из наблюдателей, находившихся на острове. – Сто сорок футов от берега.

– «Наяда», это ваш квадрант, – сообщил Нейдельман. – «Касатка» присоединится к вам для оказания помощи. Отлично сработано!

Из приемника донеслись радостные голоса.

«Это то самое место, где я видел водоворот», – подумал Хэтч.

Стритер развернул корабль, включил двигатели на полную мощность, и через минуту Хэтч увидел примерно в трехстах ярдах светлое пятно на поверхности воды. Бонтер и Скопатти уже надели маски и стояли у планширов. В руках они держали крепежные пистолеты, а к поясу прикрепили буйки.

– Краска, двести девяносто семь градусов, сто футов от берега, – сквозь радостные крики послышался голос другого наблюдателя.

– Что? – переспросил Нейдельман. – Вы хотите сказать, что краска появилась в другом месте?

– Подтверждаю, капитан.

На мгновение воцарилась потрясенная тишина.

– Похоже, нам придется запечатать два приливных туннеля, – заметил Нейдельман. – «Касатка» займется вторым. В путь.

«Наяда» приближалась к желтому водовороту внутри рифов. Стритер сбросил скорость, и баркас начал потихоньку кружить на месте, а водолазы тем временем перевалили через борт и ушли под воду. Хэтч быстро повернулся к экранам и оказался рядом с Рэнкином. Сначала на экране плавали лишь пятна желтой краски, затем картинка прояснилась. У основания рифа, возле затененного дна виднелась огромная трещина с неровными краями, краска вытекала из нее, точно клубы дыма.

– Вот она! – послышался возбужденный голос Бонтер.

Картинка дико заметалась по экрану, когда Изобель поплыла к трещине, выстрелила из пистолета в ближайшую скалу и прикрепила надувной буй. Он тут же устремился на поверхность, и Хэтч, заглянув через перила, успел увидеть, как он появился над водой – маленькая солнечная батарейка с антенной.

– Отмечено! – доложила Бонтер. – Готовим заряды.

– Вы только посмотрите, – выдохнул Рэнкин, который переводил взгляд с экрана на батарейку и обратно. – Радиальный разлом. Им оставалось только построить туннели в уже существующих трещинах в скале. И все равно удивительно для семнадцатого века…

– Краска, пять градусов, девяносто футов от берега, – послышался новый голос.

– Ты уверен? – В голосе Нейдельмана недоверие смешалось с сомнением. – Хорошо. У нас третий туннель. «Наяда», он ваш. Наблюдатели, ради всех святых, следите за пятном, чтобы оно не растворилось до того, как мы до него доберемся.

– Еще краска! Триста тридцать два градуса, семьдесят футов от берега.

И снова первый голос:

– Краска появляется, восемьдесят пять градусов, повторяю, восемьдесят пять градусов, сорок футов от берега.

– Мы займемся тем, что на триста тридцать два градуса, – сказал Нейдельман со странной интонацией. – Сколько же туннелей построил этот проклятый архитектор? Стритер, вам придется заняться двумя. Подними водолазов как можно быстрее. Пока пусть только отметят входы, взрывчатку установим позже. У нас есть всего пять минут, пока краска не растворилась.

Через минуту Бонтер и Скопатти уже были на борту, и Стритер, не говоря ни слова, выкрутил штурвал и помчался к обозначенному месту. Вскоре Хэтч увидел новое желтое пятно на поверхности воды. Корабль замер на месте, а водолазы отправились на дно. Вскоре второй буй выскочил наружу, появились водолазы, и «Наяда» поспешила к точке, где возникло третье облако краски. И снова Бонтер и Скопатти ушли под воду, а Хэтч повернулся к экрану.

Скопатти плыл впереди, его тело казалось призрачной тенью в облаках желтой краски. Они опустились глубже, чем в предыдущие два раза, и вскоре стали видны неровные скалы у подножия рифов и большое прямоугольное отверстие, из которого выползали остатки краски.

– Что это? – недоверчиво спросила Бонтер. – Серджио, attends![31]31
  Осторожно (фр.).


[Закрыть]

Неожиданно ворвался голос Уопнера:

– У нас проблема, капитан.

– Что случилось? – спросил Нейдельман.

– Понятия не имею. Мне поступают сообщения об ошибках, а система утверждает, что все в полном порядке.

– Переключайся на запасную систему.

– Я так и сделал, но… Подождите… О, черт!

– Что? – послышался взволнованный голос Нейдельмана.

В этот момент Хэтч понял, что насосы на острове замолчали.

– Сбой системы, – доложил Уопнер.

И тут раздался резкий, немного искаженный голос Бонтер. Хэтч быстро посмотрел на экран и увидел, что он стал темным. А в следующее мгновение на черном фоне появилась мелкая белая крупа и сигнал исчез среди воя электронного искажения.

– Что, черт подери, случилось? – выдохнул Стритер и принялся словно безумный нажимать на кнопки коммуникационной системы. – Бонтер, ты меня слышишь? Мы тебя потеряли. Бонтер?

Скопатти появился на поверхности примерно в десяти ярдах от корабля и быстро вынул трубку изо рта.

– Бонтер засосало в туннель! – задыхаясь, сообщил он.

– Что случилось? – крикнул Нейдельман.

– Он сказал, что Бонтер засосало… – начал Стритер.

– Проклятье, так вытащите ее! – рявкнул Нейдельман, и его сердитый голос разнесся над водой.

– Это самоубийство, – завопил в ответ Скопатти. – Мощное обратное течение и…

– Стритер, закрепи его спасательным тросом, – приказал Нейдельман. – Магнусен, оставьте компьютеры, запускайте насосы вручную. Наверное, когда они перестали работать, возникло обратное течение.

– Слушаюсь, сэр, – ответила Магнусен. – Команде придется перенастроить их вручную. Мне потребуется по меньшей мере пять минут.

– Шевелись, – послышался голос Нейдельмана, суровый и одновременно совершенно спокойный. – И сделайте все за три.

– Слушаюсь, сэр.

– Уопнер, приведи систему в рабочий порядок.

– Капитан, – начал Уопнер, – диагностика утверждает, что все…

– Кончай болтать, – оборвал его Нейдельман. – Займись делом.

Скопатти закрепил спасательный трос на поясе и спрыгнул в воду.

– Я приготовлю здесь место, – сказал Хэтч Стритеру и стал раскладывать на палубе полотенца, чтобы принять потенциального пациента.

Стритер с помощью Рэнкина начал выпускать трос. Он дернулся и сильно натянулся.

– Стритер? – послышался голос Нейдельмана.

– Скопатти в обратном течении, – ответил Стритер. – Трос его удерживает.

Хэтч смотрел на мельтешащие белые точки на экране с жутким ощущением дежа-вю. Словно Бонтер исчезла так же неожиданно, как…

Он сделал глубокий вдох и отвернулся. Он ничего не мог изменить до тех пор, пока они не поднимут Бонтер на поверхность. Ничего.

Неожиданно со стороны острова послышался страшный шум, и Хэтч понял, что ожили насосы.

– Отлично сработано, – услышал он Нейдельмана.

– Трос обвис, – доложил Стритер.

На палубе воцарилась напряженная тишина. Хэтч видел, как растворяются последние следы краски по мере того, как вода выходит из туннеля. Неожиданно экран снова потемнел, и по радиолинии стало слышно затрудненное дыхание. Черное пятно экрана начало медленно светлеть, и вскоре он с облегчением увидел зеленый прямоугольник входа в туннель.

– Merde,[32]32
  Дерьмо (фр.).


[Закрыть] – услышал он голос Бонтер, которую вынесло из туннеля, картинка с ее камеры дико металась на экране.

Через несколько мгновений на поверхности возник водоворот, и Хэтч с Рэнкином втащили женщину на корабль. За ней последовал Скопатти, который тут же снял с нее акваланг и капюшон, пока Хэтч осторожно укладывал на полотенца.

Открыв ей рот, Хэтч исследовал дыхательные пути: все было в порядке. Затем он расстегнул молнию костюма и приложил к груди стетоскоп. Он сразу услышал, что дыхание в норме, следов воды в легких нет, сердце бьется ровно и сильно. Он заметил разрыв на костюме и тонкую полоску крови в районе живота.

– Incroyable,[33]33
  Невероятно (фр.).


[Закрыть] – пытаясь откашляться и одновременно сесть, выдохнула Бонтер, при этом она махала в воздухе каким-то серым обломком.

– Не шевелитесь, – возмутился Хэтч.

– Цемент! – вскричала она, еще крепче сжимая в руке обломок. – Цемент, которому триста лет! Там ряд камней, установленных между рифами…

Хэтч быстро ощупал основание черепа, пытаясь отыскать симптомы сотрясения мозга или ранения позвоночника.

– Casuffit![34]34
  Хватит! (фр.)


[Закрыть] – заявила она, поворачивая голову. – Вы что, френолог?[35]35
  Человек, занимающийся френологией, то есть рассуждающий о психических особенностях людей на основании данных измерения их черепа.


[Закрыть]

– Стритер, доложи обстановку! – потребовал Нейдельман.

– Они на борту, сэр, – сообщил Стритер. – Судя по всему, Бонтер в порядке.

– Я в порядке, скажите вашему доктору, чтобы отстал! – вскричала она, вырываясь.

– Минутку, я взгляну на ваш живот, – проговорил Хэтч, мягко укладывая ее назад.

– Те камни, они похожи на какой-то фундамент, – продолжала она, перестав сопротивляться. – Серджио, ты их видел? Что это может быть?

Хэтч уверенным движением расстегнул молнию до самого конца.

– Эй! – завопила Бонтер.

Не обращая на нее внимания, Хэтч быстро обследовал порез. Под ребрами он обнаружил большую рану, но, судя по всему, поверхностную.

– Это всего лишь царапина, – запротестовала Бонтер, вытянув шею, чтобы посмотреть, что делает Хэтч.

Он быстро убрал руку с ее живота, почувствовав совсем не профессиональное возбуждение.

– Возможно, так и есть, – сказал он немного более язвительно, чем намеревался, и принялся искать в чемоданчике мазь с антибиотиком. – В следующий раз я буду резвиться в воде, а вы станете доктором. Сейчас же я нанесу на рану немного мази, чтобы избежать инфекции. Вам повезло.

Он начал втирать мазь в рану.

– Щекотно, – заявила Бонтер.

Скопатти снял свой костюм до пояса и стоял, скрестив на груди руки и добродушно ухмыляясь, его загорелое тело влажно блестело в лучах солнца. Рэнкин остановился рядом с ним, лохматый и могучий, и наблюдал за Бонтер, причем глаза его недвусмысленно сверкали.

«Все, – подумал Хэтч, – все влюблены в эту женщину».

– Я оказалась в большой подводной пещере, – говорила она. – Пару минут я не могла отыскать стены и решила, что мне конец.

– Пещера? – с сомнением спросил Нейдельман по открытому каналу.

– Mais oui.[36]36
  Ну да (фр.).


[Закрыть] Большая пещера. Но мой приемник сдох. Интересно, почему?

– Возможно, туннель блокирует передачу, – предположил Нейдельман.

– А откуда взялось обратное течение? – спросила Бонтер. – Вода же выходила наружу.

Некоторое время все молчали.

– Я не знаю, – сказал наконец Нейдельман. – Может быть, когда мы осушим Водяную Бездну и ее туннели, мы получим ответ на этот вопрос. Я жду подробного отчета. А пока отдохните. Конец связи с «Касаткой».

– Маркеры расставлены. Возвращаемся на базу, – проговорил Стритер.

Корабль ожил и медленно заскользил по воде. Хэтч убирал свои инструменты и прислушивался к голосам, звучащим из приемника. Нейдельмана «Касатке» разговаривал с «Первым островом».

– Говорю вам, у нас появился киберпризрак, – послышался голос Уопнера. – Я взял ПЗУ[37]37
  Постоянно запоминающее устройство.


[Закрыть] с «Харибды» и проверил на «Сцилле». Полный бардак. И с кодами что-то не то. Эта система проклята. Даже самый лучший хакер не в состоянии перенастроить ПЗУ…

– Даже не начинай рассуждать про проклятия, – сердито прервал его Нейдельман.

Когда они подходили к доку, Бонтер сняла водолазный костюм, отжала волосы и повернулась к Хэтчу.

– Итак, доктор, мой кошмар оказался реальностью. Мне все-таки понадобились ваши услуги.

– Ерунда, – ответил Хэтч и отчаянно покраснел, сам зная об этом.

– Но это было очень приятно.

ГЛАВА 16

Каменные руины форта Блэклок стояли на лугу, с которого открывался вид на подступы к гавани Стормхейвена. Форт был окружен соснами, постепенно отступавшими перед натиском фермерских угодий и густых зарослей сахарных кленов. На противоположной от форта стороне удобно устроился желто-белый павильон, украшенный лентами и флажками, весело трепетавшими на ветру. Большой транспарант, написанный от руки печатными буквами, гласил: «71-Й ЕЖЕГОДНЫЙ СТОРМХЕЙВЕНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ ОМАРОВ!!!»

Хэтч с волнением поднимался по заросшему травой пологому склону. Сегодняшний праздник был первой представившейся ему возможностью снова встретиться практически со всеми горожанами, но он не знал, какой прием его ждет. С другой стороны, он ни секунды не сомневался в том, как город относится к самой экспедиции.

Хотя «Таласса» провела в Стормхейвене всего неделю, ее воздействие на город уже не вызывало ни малейших сомнений. Члены команды заняли почти все сдающиеся дома и свободные комнаты, причем порой платили весьма приличные деньги. Крошечная гостиница трещала по швам, в двух ресторанах – «Поднять якоря» и «Причал» – по вечерам не было свободных мест. Хозяину заправочной станции на причале пришлось утроить поставки, а дела в магазине Бада шли просто великолепно, прибыли подскочили на пятьдесят процентов – хотя он ни за что в этом не признался бы. Город пришел в такое оживление из-за охоты на сокровища, спрятанные на острове Рэггид, что мэр, не теряя времени, объявил команду «Талассы» коллективным почетным гостем на фестивале омаров. А Нейдельман, который, по совету Хэтча не слишком это афишируя, взял на себя половину расходов, только улучшил настроение городских властей.

Подходя к павильону, Хэтч заметил стол для почетных гостей, где уже сидели отцы города и руководство «Талассы», а за ним – небольшую трибуну с микрофоном. Горожане и члены экспедиции разгуливали по лугу, пили лимонад или пиво или выстраивались в очереди за порцией омаров.

Нырнув в павильон, Хэтч услышал знакомый гнусавый голос. Керри Уопнер, постанывая от усилий, тащил бумажную тарелку с двойной порцией омаров, картофельным салатом и вареным початком кукурузы с маслом. В другой руке он едва удерживал огромную кружку с пивом. Криптоаналитик осторожно двигался вперед, вытянув перед собой руки и стараясь не запачкать едой и пивом свою гавайскую рубашку, бермуды, высокие белые носки и черные теннисные туфли.

– Как вы все это едите? – крикнул он, обращаясь к одному из местных жителей.

– Что? – переспросил тот, наклонив набок голову, как будто не расслышал вопроса.

– Там, где я вырос, омаров нет.

– Нет омаров? – повторил парень, словно опять не расслышал.

– Да. В Бруклине. Это в Америке. Вам стоит там побывать. В любом случае, я не умею их есть. – Громкий гнусавый голос Уопнера эхом отражался от стен павильона. – Я хочу понять, как открыть панцирь.

– Да ты сядь на него, можешь еще попрыгать, – с самым серьезным лицом ответил насмешник.

Ответом ему был взрыв смеха.

– Прямо обхохочешься, – обиделся Уопнер.

– Ну ладно, – добродушно проговорил парень. – Тебе нужны щипцы.

– У меня есть, – сказал Уопнер и полез в карман, одновременно с энтузиазмом размахивая полной тарелкой перед носом собеседника.

Зрители встретили его слова новым взрывом смеха.

– Специальные щипцы, чтобы сломать панцирь, понимаешь? – сказал рыбак. – Или молоток.

Он показал ему свой корабельный молоток, покрытый соком омаров, кусочками розовой скорлупы и соусом.

– Использовать грязный молоток? – вскричал Уопнер. – Город, где царит гепатит, мы идем к тебе.

Хэтч решил, что пора вмешаться.

– Я ему помогу, – сказал он, и парень, качая головой, отошел в сторону.

Он отвел Уопнера к одному из столов, усадил и прочитал короткую лекцию о том, как следует обращаться с омарами: как открыть панцирь, что можно есть, а что нет. Затем он отошел, чтобы взять себе порцию, но по дороге остановился налить пинту пива из большого бочонка. Пиво из маленькой пивоварни в Камдене оказалось холодным и хмельным. Он быстро осушил кружку и почувствовал, что напряжение начало немного отпускать. Тогда он снова наполнил кружку и встал в очередь за омарами.

Омары и кукурузу готовили на морских водорослях, уложенных на горящие дубовые поленья, и в воздух поднимался восхитительный аромат. Вокруг суетились три повара, они проверяли костры и выкладывали готовых омаров на бумажные тарелки.

– Доктор Хэтч!

Хэтч повернулся и увидел Дорис Боудич в великолепной новой юбке, которая, точно парашют, колыхалась вокруг нее.

Ее муж стоял рядом, маленький, загорелый и молчаливый.

– Как вам дом?

– Чудесно, – искренне ответил Хэтч. – Спасибо за то, что настроили пианино.

– Не стоит. С электричеством и водой никаких проблем, надеюсь? Хорошо. Послушайте, вы не подумали над предложением той милой пары из Манчестера, о которой я вам говорила.

– Подумал, – быстро ответил Хэтч, который уже был готов. – Дом не продается.

– О! – пробормотала Дорис, не в силах скрыть разочарование. – Они так рассчитывали…

– Послушайте, Дорис, я вырос в этом доме, – мягко, но твердо напомнил ей Малин.

Она вздрогнула, словно только сейчас вспомнила обстоятельства детства Хэтча и то, как он покинул город.

– Разумеется, – проговорила она, попыталась улыбнуться и положила руку ему на плечо. – Я все понимаю. Очень трудно отказаться от семейного гнезда. Мы больше не будем об этом говорить. – Она чуть сжала его плечо. – До поры до времени.

Очередь Хэтча подошла, и он принялся разглядывать огромные, окутанные паром кучи водорослей. Ближайший к нему повар разворошил их, демонстрируя ряд красных омаров, початки кукурузы и несколько яиц. Он вытащил одно яйцо рукой в перчатке, разрезал его ножом на две части и заглянул внутрь, проверяя, сварилось ли оно вкрутую. Таким способом они определяли, готовы ли омары.

– Великолепно! – объявил повар, чей голос показался Хэтчу знакомым.

В следующее мгновение Малин узнал своего одноклассника Донни Труитта и напрягся.

– Глядите-ка, кажется, это Малли Хэтч! – вскричал Труитт, который тоже его узнал. – А я-то все думал, когда тебя увижу. Ну, черт подери, как у тебя дела?

– Донни, – так же громко вскричал Хэтч и схватил его за руку. – Я неплохо. А ты?

– Тоже. Четверо детей. Ищу новую работу с тех пор, как обанкротился «Мартин Марин».

– Четверо детей? – присвистнул Хэтч. – А ты времени зря не терял.

– Уж это точно. Дважды в разводе. Слушай, а тебя охомутали?

– Нет еще, – ответил Хэтч.

Донни фыркнул.

– Клэр видел?

– Нет.

Неожиданно Хэтч почувствовал раздражение.

Пока Донни укладывал омара в его тарелку, Хэтч разглядывал своего старого приятеля. Он растолстел, стал немного медлительным, но в остальном был таким же, как двадцать пять лет назад. Болтун, не слишком умный, зато добрый.

Донни смотрел на Хэтча и хитро ухмылялся.

– Да ладно тебе, Донни, – сказал Хэтч. – Мы с Клэр были всего лишь друзьями.

– Ну, да. Друзьями они были. По-моему, друзей не ловят за поцелуйчиками в долине Сквикерс. Это ведь были всего лишь поцелуйчики, а Мал?

– Это было давным-давно. Я не могу помнить всех своих романов.

– Но лучше первой любви ничего нет, верно, Мал? – Джонни захихикал и подмигнул ему из-под копны морковно-рыжих волос. – Кстати, она где-то здесь. Но тебе придется заняться кем-нибудь другим, потому как она…

Неожиданно Хэтч понял, что не хочет больше слышать про Клэр.

– Я задерживаю очередь, – перебил он Донни.

– Это точно. Еще увидимся.

Не переставая ухмыляться, Донни помахал вилкой и ловко разворошил новый слой водорослей, под которыми лежали ярко-красные омары.

«Значит, Донни нужна работа, – подумал Хэтч, направляясь к столу для почетных гостей. – «Таласса» вполне может нанять парочку местных жителей».

Он нашел себе место между Биллом Бэннсом, главным редактором местной газеты, и Бадом Роуэллом. Нейдельман сидел неподалеку, рядом с мэром Джаспером Фицджеральдом и местным конгрегационалистским священником Вуди Клеем. По другую руку от Клея он заметил Лайла Стритера.

Хэтч с любопытством принялся разглядывать двух горожан. Отец Джаспера Фицджеральда владел местным похоронным бюро, и сын, вне всякого сомнения, унаследовал дело отца. Мэру было уже за пятьдесят – этот важный багроволицый господин помимо тоненьких усиков и дорогих подтяжек с зажимом «крокодил» мог похвастаться густым баритоном, почти басом, который заглушал все прочие голоса, точно контрафагот.

Хэтч перевел взгляд на Клея. «Этот явно не из местных», – подумал он. Клей практически во всем был противоположностью Фицджеральда – аскетически худой, с изможденным, одухотворенным лицом святого, только что вышедшего из пустыни. Однако он заметил его напряженный, цепкий взгляд. Хэтч сразу понял, что священнику не по себе за столом для почетных гостей; судя по всему, он относился к той породе людей, которые привыкли говорить очень тихо, словно боялись, что их кто-нибудь подслушает. Клей о чем-то беседовал со Стритером, и Хэтчу стало интересно, что может говорить священник, от чего у начальника работ сделался такой смущенный вид.

– Газету видел, Малин? – прервал его размышления Билл Бэннс, и Хэтч вспомнил его характерный ленивый выговор.

В молодости Бэннс видел в местном кинотеатре «Первую полосу», и его представления о том, как должен выглядеть журналист, с тех пор не изменились. Рукава всегда закатаны, даже в самые холодные дни, а еще он постоянно носил зеленый солнцезащитный козырек, так что лоб его, сегодня оставшийся непокрытым, казался странно голым.

– Не видел, – ответил Хэтч. – Я не знал, что она вышла.

– Сегодня утром, – ответил Бэннс. – Думаю, тебе понравится. Я сам написал передовую статью. С твоей помощью, конечно.

Он потрогал пальцем нос, словно хотел сказать: «Держи меня в курсе, и я буду писать только хорошее». Хэтч решил, что зайдет сегодня в магазинчик Бада и купит номер.

На столе лежали покрытые запекшейся кровью инструменты для разделки омаров: щипцы, топорики, киянки. Две огромные чаши, стоящие в центре, были переполнены разбитыми панцирями. Все вокруг колотили, ломали и ели. Оглядев павильон, Хэтч увидел Уопнера, который каким-то образом оказался за столом с рабочими из местного кооператива ловцов омаров, и услышал его скрипучий голос, который донес до него ветер.

– А вы знали, – говорил криптоаналитик, – что с точки зрения биологии омары – это насекомые? Если хорошенько разобраться, они просто большие подводные тараканы…

Хэтч отвернулся и сделал еще один большой глоток пива. В конце концов, обстановка вполне терпимая; возможно, даже лучше, чем просто терпимая. Он не сомневался, что все в городе знают его историю, да еще с подробностями. Однако – возможно, из вежливости или из скромности, присущей сельским жителям, – никто не сказал ему ни слова. И за это он был им благодарен.

Он оглядел толпу, пытаясь отыскать знакомые лица. Увидел Кристофера Сент-Джона, зажатого с двух сторон грузными местными жителями. Малину показалось, что он пытается решить, как лучше разделать омара, не устроив вокруг себя помойку. Хэтч перевел взгляд чуть дальше и заметил Кая Эстенсона, владельца скобяной лавки, и Тайру Томпсон, директора местной библиотеки. Она выглядела ни на день старше, чем тогда, когда выгоняла их с Джонни из здания за то, что они рассказывали анекдоты и слишком громко хихикали. «Наверное, уксус действительно прекрасный консервант», – подумал он. И тут увидел белую голову и сгорбленные плечи и узнал своего учителя биологии, доктора Хорна, который стоял в дальнем конце павильона, словно не хотел пачкать руки омарами. Этот самый доктор Хорн оценивал его строже всех остальных учителей и говорил, что даже во время автомобильных катастроф трупы расчленены лучше, чем лягушки, побывавшие в руках Хэтча. Именно суровый и одновременно больше других помогавший ему доктор Хорн стал причиной его интереса к науке и медицине. Хэтч удивился и обрадовался, что старик еще жив.

Отвернувшись от него, Хэтч посмотрел на Бада, который высасывал мясо из лапки омара.

– Расскажи мне про Вуди Клея, – попросил он.

Бад ловко метнул ножку в ближайшую миску с отходами.

– Про преподобного Клея? Он священник. Говорят, когда-то был хиппи.

– А откуда он? – спросил Хэтч.

– Откуда-то из пригородов Бостона. Явился сюда двадцать лет назад, чтобы нести слово Божие в массы, и решил остаться. Говорят, отказался от большого наследства, когда принял сан.

Бад ловким движением разрезал хвост и вытащил мясо. В его голосе появились смущенные интонации, которые удивили Хэтча.

– А почему он решил остаться? – поинтересовался Малин.

– Ну, наверное, ему здесь понравилось. Ты же знаешь, как это бывает.

Бад замолчал и занялся хвостом.

Хэтч посмотрел на Клея, который закончил разговаривать со Стритером. Пока Малин с любопытством рассматривал его умное лицо, тот неожиданно поднял голову и встретился с ним глазами. Хэтч смущенно отвернулся к Баду Роуэллу, но обнаружил, что тот ушел за новой порцией. Краем глаза Хэтч заметил, что священник встал из-за стола и подходит к нему.

– Малин Хэтч? – спросил он и протянул руку. – Я преподобный Клей.

– Рад познакомиться с вами, преподобный отец.

Хэтч встал и пожал холодную вялую руку. Клей поколебался пару мгновений, а затем показал на пустой стул.

– Можно, я здесь сяду?

– Если Бад не будет против, я не возражаю, – ответил Хэтч.

Священник неловко пристроил свое тощее тело на маленький стул, причем его острые колени оказались почти на одном уровне со столом, и устремил острый взгляд на Хэтча.

– Я видел, что происходит на острове Рэггид, – тихо сказал он. – И слышал. Грохот, лязг, шум днем и ночью.

– Думаю, мы в чем-то похожи на почту, – заявил Хэтч, стараясь, чтобы голос звучал весело, и не понимая, куда ведет преподобный. – Никогда не спим.

Если его ответ и показался Клею остроумным, священник этого не показал.

– Экспедиция, наверное, стоит немалых денег, – сказал он и вопросительно приподнял брови.

– У нас надежные инвесторы, – ответил Хэтч.

– Инвесторы, – повторил Клей. – Это когда кто-то дает вам десять долларов и рассчитывает, что вы вернете ему двадцать.

– Можно и так сказать.

– Мой отец тоже любил деньги, – кивнув, заметил Клей. – Правда, счастья они ему не принесли, да и жизнь не продлили. Когда он умер, я унаследовал его акции и ценные бумаги. Бухгалтер называет их «портфель». Взглянув на бумаги, я обнаружил табачные компании и горнодобывающие, которые разрушают высокие горы, а также компании, торгующие древесиной и, следовательно, уничтожающие первозданные леса.

За время своей короткой речи он не сводил глаз с Хэтча.

– Понятно, – сказал тот наконец.

– Мой отец давал деньги людям, рассчитывая, что вернут ему вдвое больше. Так и случилось. Он получил в два, три, четыре раза больше. И вот все эти аморальные деньги стали моими.