Текст книги "Остров"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Хэтч заглянул в яму, и внутри у него невольно все сжалось. В дюжине футов внизу – точнее он определить не мог – проблескивали желтые лучи фонариков. Два человека, обвязанные веревками, отчаянно сражались с толстой балкой, под которой Хэтч, к своему ужасу, увидел третьего человека, он слабо шевелился и ловил ртом воздух. Хэтчу показалось, что за ревом воды он услышал крик боли.

– Что, черт подери, произошло? – спросил Хэтч, доставая из чемоданчика аптечку.

– Парень из разведывательного отряда упал в шахту, – объяснил Стритер. – Его зовут Кен Филд. Мы спустили вниз веревку, но она, похоже, зацепилась за бревно, и начался оползень. Его ноги прижаты балкой, а вода быстро поднимается. У нас не больше трех минут.

– Дайте ему акваланг! – крикнул Хэтч и знаком показал, чтобы его начали опускать вниз.

– Некогда! – услышал он ответ Стритера. – Водолазы слишком далеко от берега.

– Да, отлично вы руководите работами!

– Его уже обвязали веревкой, – продолжал Стритер через минуту. – Просто высвободите его, а мы поднимем.

«Просто высвободите? Это как?» – удивился Хэтч, но спросить не успел: его начали опускать. Уже в следующее мгновение он повис в пустоте, под ним оглушительно ревела вода. Пару секунд он свободно падал, потом резко завис около двух спасателей. Доктор нащупал опору и посмотрел вниз.

Несчастный лежал на спине, массивная балка придавила по диагонали его левую лодыжку и правое колено. Он снова открыл рот и закричал от боли. Один из спасателей сбрасывал с него камни и комья земли, а другой тяжелым топором рубил балку. Во все стороны летели щепки, наполняя яму запахом сгнившего дерева. Хэтч посмотрел вниз и увидел, что вода прибывает с ужасающей быстротой.

Он сразу понял, что усилия спасателей бесполезны, они не успеют разрубить балку. Малин взглянул на поднимающуюся воду и быстро произвел в уме подсчеты: через две минуты – даже меньше, чем полагал Стритер, – раненого накроет с головой. Затем он обдумал все возможности и понял, что вариантов у него нет. Нет даже времени для анестезии, нет времени ни для чего. Тогда он принялся рыться в своем чемоданчике: пара скальпелей, годящихся для удаления заусениц, и все. Убрав их обратно, он начал стаскивать с себя рубашку.

– Проверьте веревку! – крикнул он первому спасателю. – Потом возьмите мой чемоданчик и поднимайтесь наверх! – Он повернулся к другому рабочему. – Встаньте рядом и приготовьтесь его поднять!

Разорвав рубашку пополам, он скрутил один рукав и затянул им как можно плотнее левую ногу раненого, примерно в пяти дюймах от колена. Другим рукавом – бедро.

– Дайте топор! – крикнул он спасателю. – И будьте готовы вытащить его!

Тот, не говоря ни слова, протянул топор. Хэтч встал над раненым, пошире раздвинул ноги и поднял топор над головой.

Несчастный наконец понял, что его ждет, и глаза его расширились от ужаса.

– Нет! – завопил он. – Прошу вас…

Хэтч изо всех сил ударил топором по левой голени раненого, и на одно короткое мгновение у него появилось диковинное ощущение, будто он рубит ствол молодого дерева. На долю секунды возникло сопротивление, а потом топор прошел насквозь. Несчастный сразу замолчал, но глаза у него остались открытыми, а на шее набухли вены. На ноге появилась широкая, рваная рана, и в тусклом свете стали видны кости и плоть.

Прибывающая вода тут же подобралась к обрубку, вспенилась и покраснела от крови. Малин быстро нанес второй удар и отрубил ногу. Раненый закинул голову, раскрыв рот в безмолвном крике, и Хэтч увидел пломбы на его зубах.

Он отошел на шаг и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться – у него начали дрожать руки. Затем встал около правого бедра раненого. Он знал, что здесь будет труднее. Намного. Но вода уже бурлила возле его колен, и времени почти не осталось.

Первый удар угодил во что-то мягкое и упругое, и несчастный потерял сознание. Второй пришелся в другое место, и на колене появилась огромная рваная рана. Вода уже накрыла бедра и упорно поднималась все выше. Прикинув, куда должен прийтись следующий удар, Хэтч поднял топор над головой, поколебался одно мгновение, замахнулся и изо всех сил ударил. Когда топор погрузился в воду, он понял, что рассчитал правильно и сумел перерубить кость.

– Поднимайте его! – выкрикнул он, и спасатель дважды дернул за веревку.

Она тут же натянулась, плечи несчастного распрямились, и он оказался в сидячем положении. Однако массивная балка по-прежнему отказывалась отпускать свою добычу: нога была отрублена не до конца. Веревка снова повисла, и несчастный упал на спину, а вода забурлила возле его ушей, носа и рта.

– Дайте мне секатор! – крикнул Хэтч спасателю.

Схватив короткий, похожий на мачете инструмент, он сделал глубокий вдох и нырнул в прибывающую воду. Вытянув перед собой руки в кромешной темноте, он проплыл вдоль правой ноги, нашел рану и быстро перерезал последние сухожилия.

– Попробуйте еще раз! – выдохнул он, как только его голова появилась над поверхностью воды.

Веревка натянулась, и на этот раз тело несчастного, так и не пришедшего в себя, вырвалось из воды; с обрубков стекала кровь и грязная вода. Следующим был спасатель, а через минуту Хэтч почувствовал, как его тащат наверх, и вскоре повалился на примятую траву рядом с раненым. Доктор быстро проверил его жизненные показатели: бедняга не дышал, но сердце продолжало биться, часто и слабо.

Несмотря на импровизированные шины, кровь продолжала течь из страшных ран.

В голове Хэтча пронеслось три самых главных правила спасателя: «дыхательные пути, дыхание, кровообращение». Он открыл рот несчастного, пальцем очистил от грязи и рвотных масс, затем повернул пострадавшего на правый бок, придав ему положение эмбриона. К его великому облегчению, изо рта Кена Филда вылилась струя воды, потом он сделал вдох. Хэтч тут же приступил к стабилизирующей процедуре: дыхание изо рта в рот на счет десять, пауза, чтобы подтянуть шину на левой ноге; еще десять вдохов; пауза, подтянуть шину на правой; десять вдохов; проверка пульса.

– Дайте мой чемоданчик! – крикнул он потрясенным зрителям. – Мне нужен шприц!

Один из рабочих схватил чемоданчик и принялся в нем копаться.

– Высыпьте все на землю, черт вас подери!

Тот сразу повиновался, и Хэтч быстро нашел шприц и бутылку. Набрав в шприц один кубик адреналина, он ввел препарат в предплечье несчастного. Затем снова стал делать искусственное дыхание. На счет пять тот закашлялся и с трудом сделал вдох. В этот момент к Хэтчу подошел Стритер с мобильным телефоном в руке.

– Мы вызвали военный вертолет для эвакуации раненых, – сообщил начальник. – Он будет ждать нас на пристани в Стормхейвене.

– К черту вертолет, – рявкнул Хэтч.

Стритер нахмурился.

– Но вертолет…

– Летит из Портленда. И ни один пилот не сможет опустить корзину, зависнув в воздухе.

– Но разве мы не должны доставить его на материк?

Хэтч резко повернулся к нему.

– Вы что, не видите, он не переживет перелета на материк? Вызовите береговую охрану.

Стритер вызвал номер из памяти телефона и молча протянул трубку доктору, Хэтч попросил позвать парамедика, затем быстро объяснил ему, что произошло.

– У нас двойная ампутация, над коленом и ниже колена, – сказал он. – Сильное кровотечение, болевой шок, пульс нитевидный, пятьдесят пять ударов в минуту, немного воды в легких, пациент без сознания. Отправьте к нам вертолет с самым лучшим пилотом. Здесь нет посадочной площадки, и вам придется сбросить корзину. Нам потребуется солевой раствор и кровь нулевой группы, резус отрицательный, если у вас есть. И самое главное, я жду вас здесь. – Он прикрыл телефон рукой и повернулся к Стритеру. – Вы сможете поднять на поверхность его ноги в течение часа?

– Не знаю, – сдержанно ответил Стритер. – Из-за прибывшей воды стены ямы неустойчивы. Надеюсь, нам удастся отправить на разведку водолаза.

Хэтч покачал головой и снова заговорил в телефон.

– Вы должны доставить пациента прямо в Медицинский центр Восточного Мэна. Предупредите травматологов, и пусть подготовят операционную. Существует вероятность, что нам удастся достать его конечности. Кроме того, вызовите микрохирурга, на всякий случай. – Он закрыл телефон и вернул его Стритеру. – Если вы сможете достать обрубки без риска для жизни, сделайте это.

Затем он снова повернулся к своему пациенту. Пульс был не слишком хорошим, но стабильным. Но главное, Филд начал приходить в себя, стонать и едва заметно шевелиться. Хэтч немного успокоился; если бы пострадавший оставался без сознания еще некоторое время, надежды было бы мало. Он ввел раненому пять миллиграммов морфия, достаточно, чтобы немного облегчить боль, но не снизить дальше давление. После этого занялся обрубками и поморщился, увидев неровные края костей и ран. Тупой топор. Естественно, не идет ни в какое сравнение с острыми хирургическими пилами. Он обратил внимание на сильное кровотечение из бедренной артерии правой ноги и, достав из аптечки иглу и нитки, принялся перевязывать вены и артерии.

– Доктор Хэтч? – позвал его Стритер.

– Что? – отозвался Малин, который, наклонившись над обрубком, пинцетом доставал среднего размера вену, уже опавшую.

– Когда у вас появится минутка, капитан Нейдельман хотел бы с вами поговорить.

Хэтч кивнул, закончил операцию, проверил шины и промыл раны. Затем взял наушники радиоприемника.

– Слушаю.

– Как он? – спросил Нейдельман.

– Вероятность того, что он выживет, достаточно высока, – ответил Хэтч. – Если, конечно, вертолет прилетит вовремя.

– Слава богу. А ноги?

– Даже если удастся их достать, сомневаюсь, что будет шанс их восстановить. Я считаю, что вам следует обсудить правила безопасности с начальником работ. Того, что произошло, можно было избежать.

– Я понимаю, – сказал Нейдельман.

Хэтч отключился и посмотрел на северо-восток, в сторону ближайшей станции береговой охраны. Через три минуты, может быть, четыре на горизонте должен появиться вертолет. Он повернулся к Стритеру.

– Зажгите сигнальный огонь. И расчистите площадку для посадки. Нам не нужен еще один несчастный случай. Когда прилетит вертолет, понадобится четыре человека, чтобы положить Кена на носилки.

– Хорошо, – поджав губы, ответил Стритер.

Хэтч видел, что его лицо неестественно потемнело, а на лбу бьется жилка. «Плохо, конечно, – подумал Малин. – Ничего, налажу с ним отношения позже. Кроме того, ему не придется до конца своих дней жить без ног». Он снова посмотрел на горизонт и увидел, что к ним быстро приближается черное пятно. Через пару минут воздух наполнился глухим ревом мотора, вертолет промчался над островом, резко развернулся и приблизился к небольшой группе людей, столпившихся около ямы. Ветер, поднятый пропеллерами, пронесся по траве и швырнул комья земли в лицо Хэтчу. Дверь грузового отсека открылась, вниз поползла спасательная платформа. Раненого привязали к ней и подняли наверх, а затем Хэтч знаком показал, чтобы платформу снова опустили – для него. Как только он оказался на борту, парамедик закрыл дверь и поднял вверх большой палец, показывая пилоту, что можно улетать. Вертолет тут же сделал правый разворот и, задрав нос, помчался на юго-запад.

Хэтч огляделся по сторонам. Солевой раствор уже был прикреплен к стойке, рядом лежали кислородная маска и баллон, набор антибиотиков, бинты, шины и антисептические средства.

– У нас не оказалось резус отрицательной крови нулевой группы, доктор, – сказал парамедик.

– Ничего, – ответил Хэтч. – Вы все сделали отлично. Давайте перельем ему четвертую группу. Нужно восстановить потерю крови.

Он заметил удивленный взгляд парамедика и только тут сообразил, в чем дело: без рубашки, весь в грязи и засохшей крови, он не слишком походил на доктора из штата Мэн.

Раненый снова застонал и принялся метаться на носилках.

Через час Хэтч оказался в полном одиночестве в тишине пустой операционной, пропитанной запахом бетадина и крови. Кен Филд находился в соседней операционной, и им занимался лучший хирург Бангора. Надежды на восстановление ног не было, но зато он остался жив. Хэтчу больше нечего было здесь делать.

Он глубоко вдохнул, затем медленно выпустил воздух, пытаясь освободиться от всего дурного, что накопилось в нем за прошедший день. Наконец тяжело склонился на операционный стол и прижал сжатые в кулаки руки к вискам. «Этого не должно было произойти», – шептал холодный голос у него в голове. При мысли о том, как беззаботно он сидел на палубе «Простушки Джейн», лениво ел сэндвич и развлекался с чайками, его начинало тошнить. Он ругал себя за то, что не был на острове в тот момент, когда произошел несчастный случай, а еще за то, что позволил начать работы до того, как прибыло все его оборудование. Второй раз он оказался не готов, второй раз недооценил могущество острова. «Больше такого не случится, – в ярости подумал он. – Никогда».

Когда он наконец успокоился, в голове у него возникла другая мысль. Сегодня он впервые после смерти брата ступил на остров Рэггид. Пока он занимался раненым, думать об этом было некогда. А теперь, в темной операционной, оставшись наедине со своими мыслями, он приложил все силы, чтобы справиться с ужасом, который его охватил.

ГЛАВА 9

Дорис Воудич, агент по продаже недвижимости, уверенно поднялась по ступенькам дома номер пять по Оушнлейн. Старые деревянные ступеньки крыльца протестующе заскрипели под непривычным весом. Когда она наклонилась, чтобы вставить ключ в дверь, по ее руке с легким мелодичным звоном, напомнившим Хэтчу колокольчики на санях, сползло сразу несколько серебряных браслетов. Она какое-то время сражалась с ключом, затем повернула ручку и широким жестом распахнула входную дверь.

Хэтч подождал, когда она войдет, окутанная легким облаком юбок, а затем последовал за ней в холодный, темный дом. В следующее мгновение у него возникло ощущение, будто он получил сильный удар в солнечное сплетение: тот же запах сосновых досок, шариков от моли и трубочного табака. Он не вдыхал эти ароматы двадцать пять лет, но ему потребовалось собрать все силы, чтобы не выскочить наружу, на солнечный свет, где его не будут преследовать воспоминания о детстве.

– Итак! – услышал он веселый голос Дорис, которая закрыла дверь. – Очень красивый старый дом, правда? Я всегда говорила, что это позор – держать его столько лет запертым. – Она прошла вперед в сопровождении розового облака юбок. – И как он вам?

– Отлично, – ответил Хэтч и сделал неуверенный шаг вперед.

Передняя гостиная осталась такой, какой он ее помнил, какой она была в тот день, когда его мать наконец сдалась и они уехали в Бостон: обитые ситцем кресла, старый полотняный диван, фотография парохода «Линдер» на каминной полке, пианино с круглой табуреткой и плетеным ковриком.

– Водопровод приведен в порядок, – не замечая его настроения, продолжала Дорис, – окна вымыты, электричество включено, баллон наполнен пропаном. – Она перечисляла, загибая пальцы с длинными красными ногтями.

– Все хорошо, – рассеянно проговорил Хэтч и, подойдя к старому пианино, коснулся пальцами клавиш, вспомнив длинные зимние вечера, которые провел, сражаясь с произведениями Баха.

На полке рядом с камином лежал набор для игры в парчизи,[13]13
  Настольная игра, современная разновидность го.


[Закрыть] рядом – доска для «Монополии», коробка от которой давно потерялась, а розовые, желтые и зеленые прямоугольнички, изображавшие деньги, стерлись и помялись от бесконечного использования. На верхней полке он увидел несколько старых карточных колод, аккуратно перевязанных резинкой. У Малина сжалось сердце, когда он вспомнил, как они с Джонни играли в покер, используя деревянные спички вместо фишек, и их яростные споры о правилах. Все осталось на своих местах, он словно попал в музей воспоминаний.

Уезжая, они с матерью взяли только одежду, потому что собирались прожить в Бостоне всего месяц. Но месяц превратился в сезон, год, и постепенно старый дом стал воспоминанием: закрытый, никем не посещаемый, но всегда ждущий возвращения хозяев. Хэтч снова задал себе вопрос: почему мать не продала дом, даже когда у них начались трудные времена в Бостоне? И что помешало ему самому сделать это после ее смерти? Какое-то очень глубоко спрятанное чувство мешало ему отдать старый дом в чужие руки.

Он направился в гостиную и подошел к эркеру, откуда открывался вид на бесконечные синие просторы океана, сияющего в лучах утреннего солнца. Где-то далеко за горизонтом лежал остров Рэггид, успокоившийся после того, как заполучил свою первую жертву за прошедшие двадцать пять лет. После несчастного случая Нейдельман объявил, что решил дать всем выходной. Хэтч перевел глаза на зеленый луг, который сбегал от самого дома к берегу моря. Он напомнил себе, что вовсе не должен этого делать и вполне мог поселиться в каком-нибудь другом месте, где его не будут преследовать воспоминания. Но в Стормхейвене ему все равно устроиться не удастся; направляясь к своему дому сегодня утром, он увидел около дюжины рабочих «Талассы», которые толпились около единственной городской гостиницы, пытаясь получить пять имеющихся в ней комнат. Хэтч вздохнул. Раз уж он здесь, придется пройти весь путь до конца.

Пылинки плясали в лучах утреннего света, и, стоя перед окном, Хэтч чувствовал, как отступает время. Он вспомнил, как они с Джонни ночевали на этом лугу в спальных мешках, разложив их на влажной пахучей траве, и считали в темноте падающие звезды.

– Вы получили в прошлом году мое письмо? – вернул его к действительности голос Дорис. – Я боялась, что оно потерялось.

Хэтч отошел от окна, попытался понять, что она сказала, сдался и снова вернулся в настоящее. Вон там, в углу, подушка для стула с незаконченной вышивкой, выцветшей до пастельных тонов. А тут полка с любимыми книгами отца – Ричард Генри Дэна, Мелвилл, биография Линкольна, написанная Сэндбергом, – и две полки английских детективов, которые обожала мать. Внизу стопка потрепанных журналов «Лайф» и желтый ряд «Нэшнл джиографик». Он перешел в столовую, агент, шурша юбками, не отставала.

– Доктор Хэтч, вы же знаете, что содержать такой старый дом очень дорого. Я всегда говорила, что он слишком велик для одного человека…

Она замолчала и наградила его лучезарной улыбкой. Хэтч медленно обошел столовую, провел рукой по столу с откидной доской, задержался взглядом на висящих на стене хромолитографиях Одюбона[14]14
  Одюбон, Джон Джеймс(1785–1851) – натуралист и художник-анималист. Опубликовал фундаментальный труд «Птицы Америки». Избран в Галерею славы в 1900 году.


[Закрыть] и отправился в кухню, где сразу увидел старый холодильник, отделанный толстыми кругляшками из хрома. Обрывок бумаги, потускневший и мятый, был прикреплен к нему магнитом. «Эй, мама! Клубнику, пожалуйста!» – было написано его собственным почерком. Хэтч задержался в углу, где они завтракали, – старый, изрезанный ножом стол и скамейки оживили воспоминания о сражениях за едой и о пролитом молоке, об отце, всегда сохранявшем достоинство в гуще дружелюбного хаоса, о том, как он рассказывал им морские байки своим тихим голосом и обед остывал в тарелках. А потом, позже, они вдвоем с матерью, у нее опущена голова, утреннее солнце освещает седые волосы, слезы капают в чашку с чаем.

– Помните, – услышал он чужой голос, – я писала вам про молодую пару из Манчестера, с двумя детьми. Они очень милые. Вот уже несколько лет они снимают на лето дом Фиггинса, но хотят купить собственный.

– Конечно, – пробормотал Хэтч.

Уголок, где они завтракали, выходил окнами на задний двор, там разрослись и одичали яблони. Хэтч вспомнил, как летом, по утрам, когда туман еще окутывал поля, из леса приходили олени, чтобы полакомиться перед рассветом яблоками, как они опасливо переступали через высокую луговую траву.

– Думаю, они готовы заплатить вам двести пятьдесят. Позвонить им? Разумеется, это вас ни к чему не обязывает…

Сделав над собой усилие, Хэтч повернулся к Дорис.

– Что?

– Просто я подумала, может, вы хотите продать дом?

Хэтч удивленно заморгал.

– Продать? – медленно переспросил он. – Дом?

Продолжая улыбаться, Дорис спокойно сказала:

– Ну, понимаете, вы ведь холостяк и все такое… это же совсем не практично.

Она смутилась, но решила не отступать. Хэтч с трудом взял себя в руки. В маленьком городке вроде Стормхейвена следует вести себя осторожно.

– Я так не думаю, – сказал он ровным голосом, затем вернулся в гостиную и направился к входной двери.

Женщина следовала за ним.

– Я не говорю о том, чтобы прямо сейчас, – не унималась она. – Если вы найдете… сокровища, ну, понимаете… Ведь это займет не много времени, правда? В особенности если учесть, сколько у вас помощников. – На мгновение она помрачнела. – О, какой ужас! Вчера ведь погибли два человека!

Хэтч внимательно посмотрел на нее.

– Два человека? Два человека не погибли, Дорис. Никто не погиб, даже один. Произошел несчастный случай. А кто вам такое сказал?

– Ну, я слышала от Хильды Маккол. – Дорис слегка смутилась. – Она держит салон красоты «Прически Хильды». Ну, все равно, когда вы получите столько денег, вряд ли захотите здесь остаться, поэтому могли бы…

Шагнув вперед, Хэтч открыл входную дверь.

– Спасибо, Дорис, – сказал он и попытался улыбнуться. – Дом в прекрасном состоянии.

Она остановилась, не доходя до двери, и на мгновение заколебалась.

– А как насчет той молодой пары? Он очень успешный адвокат. У них двое детей, мальчик и…

– Спасибо, – несколько тверже повторил Хэтч.

– Пожалуйста, конечно. Знаете, не думаю, что двести пятьдесят тысяч – это мало за летний…

Хэтч вышел на крыльцо, и ей пришлось подойти к нему, чтобы услышать его ответ.

– Цены на недвижимость сейчас довольно высоки, доктор Хэтч, – заявила она. – Но ведь никто не знает, когда они начнут падать. Восемь лет назад…

– Дорис, вы очень милы, и я порекомендую ваши услуги моим многочисленным друзьям-врачам, которые захотят перебраться в Стормхейвен. Большое вам спасибо. Пришлите мне счет за ваши услуги.

Затем Хэтч шагнул внутрь и осторожно, но твердо закрыл за собой дверь.

Несколько минут он стоял в прихожей, не зная, хватит ли у нее наглости нажать кнопку звонка. Но она нерешительно потопталась на крыльце, а потом, продолжая улыбаться дежурной улыбкой, вернулась к своей машине. Комиссионные в размере шести процентов от двухсот пятидесяти тысяч долларов – сумма для Стормхейвена довольно приличная. Хэтч смутно помнил, что муж у Дорис пьет и банк отобрал у него катер за долги. «Она не может знать, что я чувствую», – подумал он и пожалел агента по продаже недвижимости Дорис Боудич.

Хэтч уселся на маленькую табуреточку у пианино и тихонько сыграл первую ноту прелюдии ми минор Шопена. С удивлением и радостью он обнаружил, что инструмент настроен. Дорис, по крайней мере, точно выполнила все инструкции: вымыть дом, все приготовить к его приезду, но ничего не трогать и не передвигать. Он задумчиво играл прелюдию, пианиссимо, пытаясь прогнать все посторонние мысли. Осознать, что он не прикасался к этим клавишам, не сидел на табуреточке, не ходил по дощатому полу вот уже двадцать пять лет, было трудно. Куда бы он ни поворачивал голову, дом с радостью возвращал ему воспоминания о счастливом детстве. В конце концов, оно действительно было счастливым. А вот оборвалось внезапно и трагически. Если бы только…

Хэтч прогнал этот холодный, настойчивый голос.

Два человека погибли, сказала Дорис. Это как-то чересчур – далее для фабрики сплетен маленького городка. До сих пор Стормхейвен принимал нежданных гостей с благожелательным любопытством. Разумеется, городу их появление сулило выгоду, особенно тем, кто держал разные лавки. Но Хэтч уже понял, что кто-то должен взять на себя роль представителя «Талассы». Иначе трудно предсказать, какие жуткие истории поползут из магазинчика Бада и салона Хильды. Он отдавал себе отчет, что на эту роль годится только один человек, и ему стало нехорошо.

Он еще некоторое время посидел перед пианино. Если повезет, редактором местной газеты по-прежнему окажется старина Билл Бэннс. Тяжело вздохнув, Хэтч встал и направился в кухню, где его ждали банка растворимого кофе и – если Дорис не забыла – работающий телефон.