Текст книги "Заклятие короля"

Автор книги: Линдси Пайпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

– Партнера. С ней.

– Да, Лето. – Старик погладил усы, такие же бледные, как его кожа, и такие же тонкие, как его волосы. Не будь у него таких пронзительно-зеленых глаз, его бы принимали за альбиноса. – Толпа начала уставать от твоих успехов. Ставки мельчают – и все в твою пользу. Букмекеры начинают терять прибыль. Некоторые отказываются брать ставки на тебя. Другие картели отказываются выставлять своих лучших бойцов против тебя в грядущем Конфликте, а это значит, что тебя могут исключить из игры. – Он снова улыбнулся кривой усмешкой джокера. – Как выяснилось, слишком хорошо тоже бывает нехорошо.

Негодование жгло ему горло. Лето представить себе не мог, что его победы будут настолько принижены. Он не мог этого воспринять. Пропущенный от Нинн удар задел не только тело, но и гордость.

От ее тела исходил слабый свет, сочащийся даже сквозь доспех. Тренировочная арена странно смотрелась в нем. Ее сила шокировала Лето. И продолжала действовать. В его висках пульсировала мигрень – мерным пульсом сдерживаемого напряжения.

Он сглотнул, пытаясь вернуть свое обычное спокойствие. Спорить с главой картеля Астеров было нельзя. Возможно, ему удастся все объяснить.

– Сэр, я никогда не дрался в паре. Эта женщина – непроверенная угроза для меня и себя самой.

– Вот именно. Она придаст элемент неопределенности, которого не стало в поединках с тобой. Толпа затаит дыхание, а обмен монетами взлетит до небес. – Старик прохромал вперед, почти до самых прутьев решетки. – Ты сделаешь это, Лето. Неважно как. Если Нинн из Тигони выживет в трех матчах, я гарантирую твоей сестре Пэлл любую медицинскую помощь, которой она потребует.

– На всю жизнь?

– На то, что осталось от ее жизни.

К Лето вернулась сосредоточенность, он ощутил внезапный прилив духа. Ему не нравилась ситуация, как и мятежные мысли, зерна сомнения в том, что он справится. Но его цель оставалась такой же ясной, как солнечный свет, который когда-то в детстве описывала ему мама.

– Пэлл уже много лет на попечении моей старшей сестры и ее мужа, – сказал Лето, пытаясь справиться с хрипом в голосе. – Моя семья будет крайне благодарна за помощь. Я сделаю это,сэр.

– Хорошо.

Старик затопал прочь – три звука на каждый шаг. Шаг. Трость. Шорох. Лето узнал бы этот звук где угодно. Шаги хозяина были почти так же привычны, как собственный пульс.

Старик обернулся через плечо:

– Я вернусь за пару дней до матча. Нужно будет согласовать дела на случай, если ты не будешь готов.

Я буду готов.

Превращение этой женщины – практически человека, несмотря на ее невероятные силы, – в бойца за столь короткий срок было бы истинным чудом. Разве можно придумать лучшую возможность показать свою воинскую мощь? Три матча. Сохранить ее в живых. И тогда его младшая сестра будет навеки защищена в своей коме.

Лето вернулся к упавшей Нинн. Остриженные золотистые волосы сияли в свете напольных ламп, обрамлявших восьмиугольник Клетки. Она казалась спящей. И его снова восхитили ее веснушки. Он никогда не видел подобных – светло-коричневых, без примеси красного, как бывало с бледными человеческими женщинами. Он увидел, что ее упрямство практически полностью выражалось вскинутым подбородком. Это упрямство исчезало, когда она отдыхала. Яркие брови придавали ее внешности экзотики, редкой даже среди Королей Дракона. Их женщины были совершенством, отточенным за долгие века силы и безупречной генетики.

Возможно, именно поэтому они не могли размножаться. Неужели это совершенство было достигнуто такой великой ценой?

Лето был не из тех, кто задается подобными вопросами.

– Просыпайся. – Он сильно толкнул ее в плечо. – Лабораторная грязь. Вставай.

– Я думала, мы остановились на Нинн. Сэр.

Он позволил себе улыбку, потому что ее глаза остались закрыты.

– Так и есть.

Пушистые золотые ресницы затрепетали, глаза открылись. Она рассматривала его, насколько позволяла ее поза. – Что случилось? Я... Черт, мне больно.

– Ты не помнишь?

– Свет. Взрыв. Мне казалось, ты говорил о рефлексах и силе. А сам решил взорвать меня вместо драки?

Она действительно не знала? Дракон побери, это становилось странным.

– Вставай, иначе я потащу тебя за ноги, – сказал он. – Твоей колючей гордости это не понравится. Или я могу познакомить тебя с Хелликсом и его друзьями. Они скоро придут сюда тренироваться.

– Хелликс?

– Пендрей. Он не готовился к Клетке с детства, как я. Он был преступником – насильником и растлителем невинных, включая дочь одного из сторонников Старика. Хелликса приговорили к смерти в Конфликте.

– Но он выжил?

– Ему позволиливыжить после двух часов непрерывного боя. Старик решил, что его непристойное прошлое можно использовать с выгодой. Он потерял сторонника, зато получил новичка.

– Еще одна деталь про развлечения толпы, – ответила она, поднимаясь на четвереньки. – Очаровательно звучит.

– Шестерки Хелликса считают его богом – за то, что сумел выбраться из такой ямы.

Ее губы искривились в усмешке.

– А ты так старался убедить меня, что все воины Клеток держатся за руки и распевают песенки бойскаутов.

Лето нахмурился и поднялся. Он не считал Хелликса воином. И когда думал о мужчинах и женщинах, которых уважал на арене, он никогда не включал в их число этого монстра.

– Что ж, оставайся. Мне жаль, что ты не поняла хорошего отношения.

Она протянула ему руку.

– Пожалуйста, сэр.

Наверняка уловка.

Они все еще были в Клетке, с дезактивированными ошейниками. Ему не понравится второй настолько мощный удар за такое короткое время. Да еще и от неофита.

Лето, как было принято среди его народа, быстро оценил безмолвный язык ее тела. Дрожащие ноги. Подрагивающие пальцы. Слипшиеся от пота короткие пряди на ее шее. Их взгляды встретились, и Лето заметил, что ледяная голубизна ее глаз не может скрыть головокружения.

Она была искренна.

И он помог ей встать на ноги.

– Шагай, или тебя будут тащить.

Подволакивая ноги, она последовала за ним к выходу из Клетки. Почесывая предплечья, словно энергия покалывала их изнутри. Отблеск того электрического взрыва до сих пор скользил и по его венам. Она была диким созданием с неизвестным потенциалом. Он видел ее стальную решимость. И воспоминания об этом странно на него воздействовали.

Лето дошел до выхода из тренировочного зала, успев почти полностью избавиться от нежелательных мыслей, и уже у двери столкнулся с Хелликсом. С ним притащились три высокомерных говнюка, которые следовали за своим главарем, как щенята за мусором, при том что были равны своему кумиру и по размерам, и по количеству тренировок.

Волосы Хелликса были ярко-рыжими, резко контрастируя с темной кожей и пронзительными синими глазами. Его лицо было покрыто шрамами – боевыми, конечно же, но на лбу выделялось клеймо в виде кинжала. Только это клеймо портило в остальном красивые черты Короля Дракона.

– Лето. Выглядишь хуже своей одежки, братец.

Стоя практически вплотную к нему, Лето не осмелился отвлечься на оценку собственной внешности. Он не представлял себе, что силы Нинн сделали с его доспехом, и не собирался сейчас показывать, что это ему сколько-нибудь интересно.

– Ты мне не брат, – ответил он.

Компания монстра таращилась на Нинн, которая плелась за Лето по пятам.

– А это кто? Твой новый проект? Мне стоит сильнее выкладываться на матчах. Шлюхи и богатство – это замечательно. Но мне бы хотелось и самому тренировать неофита. Как только представлю возможности...

Лето нужно было увести Нинн, пока не случилось особых мерзостей. Она едва могла стоять, не говоря уж о драке. Хелликс, свободный от правил Клетки, никогда не вел честной игры.

Но Лето не мог удержаться от выразительного взгляда на шрам, разрезавший лоб Хелликса.

– Не повезло. Ты навсегда изгнанный, меченный ножом шлак. Тебе не положено неофитов. – Он смерил взглядом ублюдка, которого презирал. – Пошел на хрен с моей дороги.

Одри видела, как напрягаются плечи мужчин. Ее руки покрылись мурашками от подсознательной дрожи. Страх? Любопытство? Или, хуже того, предвкушение? Она никогда не видела таких столкновений вблизи. И сила ее рефлекторного ответа ее удивляла.

Но все же не стоило забывать, что все внутри нее изменилось. Она не помнила, что произошло в Клетке, осталась только боль. Тело вибрировало. Нижняя челюсть дрожала. Кончики пальцев покалывало, словно она засунула их в розетку.

Почему я чувствую себя так, словно в мою кожу влез тигр? И какого черта случилось с его доспехами?

Но как добиться ответов от человека, который больше похож на кирпичную стену, чем на разумное существо?

Однако расспросы следовало отложить. Эта стычка была куда важнее. Чувства Одри напряглись и невероятно обострились. Она буквально впитывала каждую деталь.

– Похоже, это ты мешаешь мнепройти, чемпион, – сказал Хелликс, срываясь на рычание. – Это тебе стоит отступить.

– Не думаю.

– Как грубо. Что случилось с твоей легендарной честью?

Хелликс оказался действительно мерзок. Его тело и черты лица были красивы, как и положено их народу, но его губы кривились так, что в Одри проснулись защитные рефлексы.

От него исходили волны наглой, жестокой и извращенной природы.

И это клеймо. Что оно означало? Одри не могла смотреть на него без отвращения.

Презрение Лето к этому подонку было в сотню раз сильнее, чем ранее к ней. Должно быть, отрадно узнать, что некоторых людей он считает еще ниже ее.

– Моя честь не распространяется на тех, у кого ее нет, – ответил он.

– И все же ты без вопросов прислуживаешь нашему хозяину, – ответил Хелликс с высокомерной улыбкой. – Не так уж ты умен, мой друг.

Лето позволил себе низкое рычание. Его кулаки сжались, как стальные гири, на руках проступили жилы. Одри смотрела на его спину и признавалась себе, что ее вид впечатляет. Кожаные полоски, удерживавшие его искореженный доспех, почти не скрывали рисунка старых шрамов, пересекавших бугрящиеся напряженные мышцы. От вида которых у нее теплело в животе. Напряженные сухожилия шеи особенно поражали, потому что их подчеркивали коротко стриженные темные волосы. Она практически видела, как он подрагивает от готовности броситься в драку.

Эффект от увиденного зрелища – сильный и властный мужчина на грани срыва в дикое состояние – был предсказуемым. Ее дыхание стало сильным и быстрым, совсем как пульс. Ее собственные кулаки были уже наготове. Она прикроет Лето, если дело дойдет до драки, – странная реакция, учитывая их неудачное начало. Шансы были не в его пользу, но ей хватало ума, чтобы распознать союзника. Одри сжала кулаки еще сильнее, едва осмеливаясь на выдох. Ее единственным желанием было сохранить свое тело и мозг в целости.

То есть уйти с Лето.

Однако глубоко в душе, к ее собственному удивлению, Одри хотела увидеть, как он выбьет дерьмо из этого Хелликса.

Очарованность будущим насилием, вонзившаяся под ребра, как кинжал, – предательство. Одри считала себя разумной, цивилизованной женщиной. Она ценила логику, книги, длинные разговоры с Калебом о политике и истории. Муж поддразнивал ее за то, что пьесы Шекспира она читала в хронологическом порядке.

Этозавораживало ее на примитивном уровне.

Только теперь она заметила, что Лето слегка наклонил тело в сторону, закрывая ее от Хелликса. Сознательно? Она не смела в это поверить. Ее мучитель-вуайерист-союзник пинал ее в живот. Неоднократно. Он таскал ее за волосы и таращился на то, как она одевается. И только услышанные обрывки его разговора со Стариком могли объяснить эту позу защитника.

Она была ценна для него.

Позы собравшихся излучали угрозу.

– Я подожду следующего боя, – произнес Лето невероятно низким голосом. – И повторю на нем прошлый наш результат.

Маска Хелликса соскользнула лишь на секунду. Под показной бравадой скрывался стыд. Одри сомневалась, что сумела бы подметить это ранее, до происшествия в Клетке. Но теперь все ее чувства обострились. И хотя Хелликс мгновенно взял себя в руки, она была уверена, что Лето тоже не упустил миг сомнений. Неудивительно, что он так уверен, стоя лицом к лицу с подобравшимся, скалящимся Хелликсом. Стыд мог быть таким же изнуряющим, как гордость или страх.

Лето казался мастером по нахождению чужих слабостей.

Хелликс рассмеялся, словно все это не имело значения.

– Однажды я тебя прикончу. Отделю твою голову от тела, и ты навсегда покинешь этот мир.

– Если бы у тебя был шанс победить в Конфликте, я бы воспринял эту угрозу всерьез.

– Ах ты надменный...

– Моя надменность оправданна. – И вместо того, чтобы добавить физического напряжения, Лето сделал шаг назад. Будь на его месте любой другой, это показалось бы отступлением. Но его угрожающее выражение лица, подчеркнутое серебристым шрамом над верхней губой, говорило об обратном. Он победил в этой схватке. – Твоим парням не повредит практика. Мы оставим вас заниматься делом.

Он взял стиснутые кулаки Нинн, одной рукой удерживая оба ее запястья, и протащил ее сквозь очаг дикого напряжения.

– И, к слову, – добавил он, встретив взгляды прихлебателей Хелликса. – Старик сегодня здесь. Самое время попытаться его потешить – если, конечно, вам не важнее впечатлить Хелликса.

Люди Хелликса с поразительной быстротой поддались его игре. Они тут же прекратили жеребячий гогот и грязные подколки, с которыми они хлопали друг друга по плечам, подбадривая, как футболисты перед матчем. Их интерес к Лето и Нинн испарился в мгновение ока. Пышущим яростью барьером остался только сам Хелликс, но и он не помешал им выйти.

Вместо этого он вернул себе контроль над ресурсами, которые ему принадлежали: мужчинами, которые о нем забыли.

– Пошли, говнюки. Быстро в Клетку, Дракон ее подери.

Одри не оглянулась, даже когда рука Лето сменилась наручниками охраны. Только выдохнула от резкого облегчения. Инцидент придал ее положению новый смысл. Тренировки у дурака или садиста приведут ее только к смерти. Теперь она доверяла Лето больше, чем могла бы представить, проснувшись утром.

Утром. Несмешная шутка. Она понятия не имела, что сейчас светит на небе, солнце или луна.

– Откуда ты знал, что он отступит?

Лето шагал впереди, широким размашистым шагом. В ответ он лишь бросил на нее оценивающий взгляд через плечо. Похоже, он начал смотреть на нее чаще, с тех пор как она начала использовать логику, а не бессмысленную истерику. Не лучшее первое впечатление, которое она произвела, ну да черт с ним. Любой, пострадавший в лабораториях Астера, вел бы себя точно так же.

– Я прожил шесть лет в комнате по соседству с Хелликсом, – ответил он. – И ни разу не видел, чтобы он нападал первым.

– А другие? Не стоят беспокойства?

Его впечатляющая спина сияла бронзой в свете флуоресцентных ламп коридора.

– Мои умения не ограничиваются Клетками.

– В этом я убедилась. – Она провела рукой по неровно остриженным волосам. Одри хотелось взглянуть в зеркало, пусть даже только для того, чтобы оценить нанесенный ей ущерб. Или увидеть себя такой, какой ее видел он. – Похоже, что и вместо крови у тебя мускулы. Но я хотела бы выжить, спасибо. А это значит, что мне придется у тебя учиться.

Он засмеялся так тихо, что его губы почти не двигались. Звук был таким же гортанным и хриплым, как его голос.

– Мне не придется тебя ломать.

– Звучит разочарованно.

– Возможно.

Что-то похожее на веселье светилось в его темных глазах. Даже яркие лампы и странная острота ее чувств не давали уверенности. Она забыла, сколько обычных человеческих эмоций принято было скрывать среди Королей Дракона. Выражения лица обычно бывали сдержанными и спокойными – лучший способ удержать Пять кланов от уничтожения друг друга на протяжении тысячелетий.

Живя среди людей, она научилась улыбаться, смеяться и плакать без оглядки. Она научилась выражать то, что чувствует. Здесь это было опасной слабостью, которую нужно как можно быстрее забыть. Иначе каждая задумка и намерение будут кричать о себе с ее лица.

Новые потери. Теперь я не могу даже смеяться и плакать.

– Не сомневаюсь, ты найдешь другие способы держать меня в узде.

– Звучит как приглашение.

Едва заметная улыбка была первым намеком на человека, которого Одри увидела под его броней. Она и сама скрыла улыбку. Женщины обладали преимуществами, которыми компенсировалась очевидная уязвимость. С рассвета времен они пленяли самых больших и сильных самцов. Искали безопасности среди альф. Среди людей, которые прикрыли цивилизованностью древние инстинкты, ее бы смутила такая мысль.

Лето был альфой, необходимым ей, чтобы выжить. Чтобы вернуть сына. Чтобы заставить Астеров заплатить.

Охрана вернула их в камеру Одри и закрыла их обоих снаружи.

Лето прислонился к влажной стене и скрестил руки на груди. Скульптурные мускулы стали рельефнее. Все, что он делал, было связано с Клетками. Быть лучшим. Спасти свою семью. Но его мозг был неисправимо промыт Астерами. Он был частью системы, которую она собиралась спалить дотла. Их цели совпадали только в матчах, где им обоим нужно было выжить.

– Ты собираешься рассказать мне, что там произошло?

Он приподнял брови.

– С Хелликсом? Ты же была там.

– Нет, в Клетке.

Твердые мужественные черты его лица приняли выражение... замешательства? Недоверия?

– Ты действительно не помнишь?

– Я чертовски хорошо помню, как ты забивал меня ногами.

Одри осмелилась подойти к нему, на что не решилась бы пару часов назад. Энергия бурлила в ее крови, как ядовитый токсин, но она не чувствовала себя отравленной. Просто другой. Ярче сияющей, хоть это слово и не имело смысла. Люди не были сияющими.Такие слова просто использовались в рекламе косметики и описании невест в подвенечных платьях.

И все же. Она не могла отрицать – что-то в ней изменилось. К добру или к худу, выяснится потом.

С расстояния вытянутой руки она коснулась его обожженных доспехов – там, где пепел кожи остался на оплавившемся металле. Его грудь оставалась скрытой, но металл и остатки подкладки торчали наружу. Чемпиона кто-то превзошел.

Она бы предпочла видеть его целым и защищенным. Сильным. Полезным.

Более активным.

– Но я не помню этого, – сказала она. – Что нанесло подобный ущерб?

– Тыи нанесла.

– Не может быть. Я же говорила тебе, мои силы никогда не проявлялись.

– Не заставляй меня повторяться, неофит. Ты пробила дыру в лаборатории доктора Астера. Именно так о тебе узнал Старик, именно поэтому ты сейчас здесь.

Отблески воспоминаний пробивались наружу. Огонь. Молния. Боль и ярость, сплавившиеся в энергию, которую она не могла контролировать. Она хотела возразить, но слишком запуталась, чтобы сразу же опровергнуть глупые слова Лето.

Так убежал Рид.

Как же она забыла? Она подняла такой хаос, что он смог выскользнуть на свободу. В ее предыдущих воспоминаниях он просто... исчез.

Истина осталась прежней. Ее надежды не стали сильнее с тех пор, как она выпустила вспышку силы, о которой тут же забыла.

Но теперь у нее появилась новая правда. У нее был дар от Дракона.

Одри подсчитала свои недостатки. Благой Дракон, она столько лет не жила среди своего народа. И теперь вспоминала родство, глубокие корни, одинаковые инстинкты. Осознание собственной силы должно было быть радостным. Вместо этого ее раздирало что-то похожее на тошноту. В грудь изнутри вцепился густой тянущий страх. Она осела на влажный пол и прислонилась к покрытой водорослями стене. Невидяще глядя перед собой, она сражалась за право вспомнить с той же силой, с которой раньше пыталась заставить себя забыть.

– Завтра мы начинаем заново, – сказал Лето. – А сейчас спи.

Звук запирающейся решетки откликнулся эхом в пустой пещере. Одри его почти не услышала. Она сжимала пальцами виски. Что-то было там, внутри, пряталось в ее сознании – что-то темное и жуткое, готовое вырваться на свободу.

Глава 5

– Это письмо стало главной подвижкой в нашем деле с картелями за последние десять лет, – сказал Малнефоли, Благородный Гива. – Ты отказываешься это признавать.

Мудрость Сат подалась вперед в своем кресле.

– Следи за тоном.

Он резко взглянул на женщину, которая, казалось, не имела возраста.

– Что ты сказала?

Она оперлась ладонями на столешницу, выточенную из дерева, древнего, как сама память. Оно, как и все прочее в Твердыне Чазма, хранилось и оберегалось – действующий мемориал созданию, которое когда-то вдохнуло в них жизнь. Даже их мантии, сшитые из черной тяжелой ткани с оторочкой цветов каждого клана, насчитывали уже не одну сотню лет. Копии копий копий таких мантий носил первый Совет Пяти кланов, когда Сат, Тигони, Пендрей, Гарнис и Индранан сомкнули ряды своих войск и заключили перемирие, которое тысячелетиями хранило мощь Королей Дракона.

Только Сат была известна подлинная история их народа. Они хранили секреты, которые не следовало хранить, и владели силами, которые им не принадлежали.

– Ты слышал меня, Малнефоли, – Мудрость Сат сузила глаза. – Ты ничего не добьешься, пытаясь силой заставить нас подчиняться.

Во имя гармонии и, что куда более важно, чтобы сдержать свой взрывной нрав, Малнефоли не бросил ей вызов за открытое оскорбление. Только его семья все еще называла его по имени. Для всех остальных он был Благородным Гивой – единственным членом Совета, кому дозволена мантия цвета бесконечной тьмы. Без кланового цвета. Вступая в должность, сенаторы отказывались от кланового родства, чтобы подчеркнуть беспристрастность суждений. Из каждого клана выбиралось двое. Старших женщин именовали Мудростью, за их прозорливость и материнское терпение, а молодых порывистых мужчин – Юностью, за боевой дух и стремление к борьбе.

Сдерживающие и уравновешивающие силы, с Гивой в качестве главной оси.

Мудрость Сат была главным и самым опасным его оппонентом. Она была Вором.

Нет.

Она была Сат. И то, что она бросила ему вызов в самом начале одного из двух ежегодных собраний, было плохим знаком. Но Гиве не пристало опускаться до употребления имен, а с тем, что он планировал, собрание грозило перейти в сплошную свару.

За стенами их убежища, скрытого высоко в горах Тибета, бесновался шторм, который, казалось, стремился пробудить самого Дракона от его вечного сна. Снег вился за выплавленными в глубинных огнях Чазма стенами из стекла. Неразрушимого. Мерцающего золотом. Лишь неведомые особенности этого стекла отделяли их от ярости гималайской метели.

Он ненавидел холод и с нетерпением ждал возвращения в Грецию. Но он не мог управлять Советом из дома. Письмо Нинн изменило все.

Сжав кулаки под столешницей, он размеренно задышал, используя проверенные веками техники. Другие кланы считали, что Тигони предпочитают политику прямому насилию. Они ошибались. Тигони обладали настолько огромными силами, что контроль был жизненно важен. Мэл боролся с потоком электричества, который захлестывал каждую клеточку его тела. Для чужаков, в частности для Совета, его контроль мог показаться слабостью. Но он не ощущал себя слабым, он был мужчиной, чья воля и честь удерживали шторм на цепи.

– Мы собрались здесь ради обсуждения, – сказал он, и голос его звучал сдержанно и ровно. – Которое необходимо перед тем, как мы сможем прийти к согласию и затем начать действовать. Мы здесь не для того, чтобы бросаться оскорблениями.

– Как быть, если Узурпаторне оскорбление, а факт? – Это заговорил Юность Пендрей, чье положение всегда выдавало его силу. Его вечное место находилось над пропастью невыразимой и безумной жестокости.

Узурпатор.Это слово преследовало Мэла уже двадцать лет.

Совет напоминал ему во время любого собрания – не всегда прямыми нападками, обычно своим отказом сотрудничать с ним. Предыдущий Гива управлял Пятью кланами более восьмидесяти лет. Двое детей из каждого клана глядели в бурлящую огненную пасть Чазма, где родился Дракон и куда он ушел погибать. И тогда десять ртов одновременно выкрикивали имя выбранного Гивы.

Но Мэл...

Его избрали шесть шепотов. Кланы Пендрей и Гарнис были настолько малочисленны, что отказались обречь даже двоих своих детей на полубезумную жизнь на вершине горы. Тысячелетиями выбор Гивы считался честью. Рассудок никогда не возвращался к этим детям, и они вырастали в отважных воинов, единственным долгом которых была защита Твердыни Чазма. Теперь же традиция считалась пустой потерей немногих оставшихся детей. Те, кто выбрал предыдущего Гиву, постарели, оставив крепость уязвимой. Их черепа сжимались и сокращались, как популяция Королей Дракона.

Мэл был очевидным отражением происходящего.

Всего шесть шепотов, когда традиция требует десяти криков.

Этих четырех жизненно важных голосов не хватало с самого первого дня на посту Гивы, его авторитет подвергался сомнению. Гива был осью. Вот так просто. Мэл пытался уравновесить весы, чтобы спасти свою расу, но ему приходилось биться за спасение без общей поддержки.

Нет, это не значило, что он не владел нужной силой. Или не обладал элементом непредсказуемости.

– Юность Пендрей, если у тебя есть лучшая кандидатура на мое место во главе этого Совета, я могу тебя выслушать. Ты готов принять мою должность? Ты не хуже других Советников знаешь, с чем столкнулись наши кланы и наш народ. У тебя есть право голоса, право спорить, право создавать проблемы и право быть полезным – но ты останешься лишь одним из десяти. Ответственность за любое решение лежит на мне, к добру это или к худу. Ты готов взвалить на себя эту ношу?

– Ладно, – Юность Пендрей был одним из самых сварливых советников. Даже Мудрость Сат знала, когда пора отступить. – Просто знай, что твое «О, горе мне!» звучит крайне жалко, Гива.

– Быть Советником – не горе, честно говоря. А вот быть капризным Советником...

Юноша грохнул кулаком по столу.

– Достаточно, – осадила его Мудрость Сат, сдвинув седые брови. – Мы говорим вне очереди и без достаточного уважения.

Долгий опыт говорил Мэлу, что она тихонько посмеивается над его лидерством. Но сейчас это не имело значения. Ее вмешательство дало ему мгновение, чтобы взять себя в руки, а Юность Пендрей опустил плечи, растеряв свою агрессивность.

– Итак, – продолжил Мэл, словно не было никакой вспышки. Пока он способен сохранять спокойствие, он мог вести любую политическую игру. Двадцать лет оспариваемого правления, а до того годы во главе собственного клана сделали его мастером таких игр. – Письмо моей кузины является решающим доказательством того, что человеческие картели зарвались. Речь больше не идет о волонтерах, которые отчаянно пытаются выплатить долги или спекулируют на возможности зачать дитя. Человеческие преступники захватили Короля Дракона в собственном доме! И я потрясен тем, как легкомысленно вы к этому относитесь.

– Потому что, даже если факт нападения будет доказан, информация исходитот твоей кузины. – Юность Сат вскинул подбородок, демонстрируя отвращение. – А ее выдворили не без причины.

– Ее изгнали за брак с человеком и, если быть до конца откровенными, в расплату за обстоятельства, окружавшие ее мать. Но никак не за ее собственные проступки. И факт, что Нинн смогла родить сына без осложнений, мы все не можем недооценивать. Одно это достойно благодарности. Ты бы уточнил, что случилось за прошлые годы.

– Ее сыну только шесть, – сказал Юность Индранан, глядя на Совет спокойными темными глазами. Он всегда говорил за себя и за Мудрость своего клана, которая сидела неподвижно и беззвучно слева от него. Способность к телепатии позволяла им обойтись без перешептываний. – Пока неизвестно, обрел ли он Дар от Дракона.

То, как в клане Индранан выбирали своих представителей, было загадкой для всех остальных кланов. Северные и Южные фракции уже три тысячи лет вели кровопролитную гражданскую войну. Мэл не знал, были ли эти двое выбраны с полуострова Индостана или из внутренних районов австралийского материка. Они возмущали его тем, что вобрали в себя все, что стояло на пути к выживанию расы Королей Дракона: древние распри, зависть, ненависть и весь набор эмоций, за которые они издавна презирали человеческий род.

Люди процветали. Короли Дракона балансировали на грани вымирания.

Сенаторы Индранан не упускали ни малейшей возможности поспорить с Малнефоли. Впрочем, он не списывал это на их телепатию, которая тревожила всех. Они просто не хотели признавать его слов, по причинам, которые он так и не мог определить. Личным? Политическим? Из желания манипулировать эмоциями, которые он держал под контролем?

За ними шли сенаторы клана Гарнис. Бесполезные. Они практически всегда молчали – даже их Юность. По сравнению с организованным, даже сильным правлением других четырех кланов, Гарнис нечего было предъявить. Потерянные. За двадцать лет Мэлу ни разу не удалось определить, чем обусловлено их невмешательство на собраниях Совета – их способом управления кланом или недостатком сил на то, чтобы поддержать любую точку зрения. Но во что-то же они верили.

Ему хотелось пройтись – или спустить дождь молний на тех, кто ему противостоял. Слишком темпераментный для Гивы. Он с самого начала это знал. Медленно кипящая ярость дрожала в нем от каждого несказанного слова, от каждого несделанного шага. Он загнал свою ярость поглубже внутрь. Никто не сможет его унизить. При всех сомнениях в законности его должности, сам Мэл знал правду. И был полон решимости вывести свой народ из этого кризиса.

– Все мы знаем, что муж Нинн был убит. Никто с тех пор не видел ни ее, ни ее сына. Это письмо – первая весточка от нее. И, Дракона ради, половина письма написана ее кровью.

За столом зашумели, споря, осознавая его слова, превращая их в оружие, которое можно будет использовать против своих соперников.

Астер хранит секрет нашего выживания, но такойценой?

Слова Нинн преследовали его днем и ночью. Даже ярость горных ветров звучала для него голосом плененной кузины. Ее голос был так громок, что заглушал даже тиканье его мыслей, напоминавших, что у Королей Дракона заканчивается время.

Его тетя, Леоки, сбежала с мужчиной из клана Пендрей. Возможно, однажды она и могла бы вернуться обратно в клан Тигони и быть принятой, особенно если бы Мэл все еще был Гивой. Леоки умерла при родах. Нинн убила ее.

Боль потери до сих пор жгла его изнутри. С тетей у него разница в возрасте всего пять лет – она была ему как сестра. Слишком многого он лишился в тот день. Леоки погибла. Нинн была приговорена к процессу, который закупорил ее опасные силы. Она стала практически человеком, так что решение об обучении в Штатах принадлежало ему, и внедрить эту мысль в ее сознание было предельно просто. Пару недель спустя Нинн была уверена, что идея с Америкой принадлежит ей самой.

А брак с человеком... Это был конец Нинн как одной из Королей Дракона.

Он боролся тогда с Советом. Боролся даже с самой Нинн, в надежде что она одумается и вернется домой. И был лишь один хороший момент в той сложной истории их отношений. Нинн впервые за долгие годы казалась искренне счастливой. И даже когда Совет огласил свой вердикт, она вела себя как женщина, которую освободили от тяжкой ноши.