Текст книги "Заклятие короля"

Автор книги: Линдси Пайпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Откуда у меня шрамы?

Джек...

Он надеялся, что выпивка притупит боль и не даст воспоминаниям вернуться. Предположение оказалось неверным настолько, что теперь он не знал, какая из версий Нинн очнется в этом кресле. И не сотворит ли ее расколотое сознание совершенно новую личность.

Он встряхивал руки, пока все кости, сухожилия и ткани не начали работать, как должно. Нужно было надежно закрыть в подсознании все инстинкты, чтобы не изувечить Хелликса прямо сейчас. Лето осторожно расстегнул ремни, которые удерживали Нинн на кресле. Она мягко ткнулась ему в грудь.

И в этот момент он впервые пожалел, что в свое время не снял доспех и не принял душ. Ему бы понравилось ощущение ее тела, мягко прижавшегося к его груди. Между ними было слишком мало нежности. Неважно, насколько сильно он хотел ее саму, больше всего он жаждал нежности, на которую Нинн, он знал это, была способна.

Лето погладил ее по виску, стирая пот. Ее глаза были закрыты, лоб и брови расслаблены. Прокусы на нижней губе уже начали заживать. Этот признак ее страданий и боли лишь подчеркивал невозможную красоту Нинн и ее поразительных губ. Она была слишком бледной, неестественно бледной, и веснушки на ее носу складывались в созвездия.

Он никогда не видел созвездий, только слышал сказки о них от матери.

Лето из клана Гарнис. Полный смешных и странных идей. Его мозгу не было места в теле, если это тело хотело выжить. Пэлл не окажется в безопасности. И ему не придется биться в Конфликте, чтобы помочь ей продолжить их род.

У него никогда не будет собственных детей.

Почему мои сестры, но не я?

Движения, которыми он поднимал Нинн с кресла, вышли грубее, чем он задумывал. Она все так же прислонялась к нему, и в таком положении он ясно видел ее татуировку. Лето чертовски хотелось, как Харку, спросить у Ламота, откуда тот мог так подробно узнать об идее Дракона. Она принадлежала всем кланам, и в то же время по сравнению с ней другие представления казались намеренно искаженными.

Но при всей своей странности этот вопрос должен был подождать. Сейчас его беспокоила только Нинн. Он начинал беспокоиться о ней. Настолько, что не хотел, чтобы ее навсегда пометили знаком людей, которых она презирала – и которых однажды вспомнит.

Более эгоистичный мотив заключался в том, что она бы не простила его, допусти он подобное.

Его оскорбляли и раньше. Воздух вокруг был пропитан вонью нереализованной злобы, зависти, ярости, большая часть которых была направлена на него. Быть чемпионом означало вызывать уважение и страх, однако последний при первой возможности обращался против него же.

Но беспокоило его не это, а возможная ненависть Нинн.

Он покачал головой, поднимая ее с кресла. Все казалось бессмысленным. Она ненавидела его все минувшие недели тренировок. Она ненавидела его, когда он обращался с ней как с лабораторной грязью, смотрел, как она одевается, срезал ее волосы. Она ненавидела его, когда он использовал Килгора в качестве наказания. Почему теперь все было иначе?

Потому что он стал уязвим.

Ему нравилась компания Нинн, когда она была неофитом. Он видел в ней вызов. Еще больше ему понравилось стоять рядом с ней, как партнеру. Никто другой никогда не держал его в темноте за руку, никто другой не нуждался в его поддержке.

Она не торопилась убраться с его дороги, прекратить разговор, отказаться от прикосновений к нему. Прикосновений к нему. Как он мог не открыться этой женщине? Сейчас он размышлял о возможных способах этого не делать. Потому что однажды, когда она будет свободна от ментальных блоков и воссоединится со своим сыном, она будет ненавидеть его так же сильно, как Астеров.

Ему нравилось, что она здесь. Забрасывая ее на плечо и шагая в направлении своей комнаты, он наслаждался знанием того, что они разделят постель – тихо поначалу, ей ведь нужно исцелиться и выйти из ступора после голыша. И страстно – после.

Он обещал ей удовольствие. И он обещал ее беречь.

Что касалось ее тела, оба обещания было легко сдержать. Но как насчет разума? Не сойдет ли она с ума, когда вновь станет прежней? Его Нинн исчезнет. А Одри МакЛарен никогда его не простит.

Глава 22

Нинн просыпалась медленно, невероятно медленно. Поначалу работал только ее мозг, и была лишь темнота под закрытыми веками. Она и не подозревала, что у нее настолько тонкое обоняние. Там, где она оказалась, ее окутывали запахи мужественности – кожа, металл, мускус. Не просто мужские запахи. Запахи Лето. Она чуяла его с такой невероятной ясностью, словно все клетки ее тела были созданы для того, чтобы втягивать его аромат, смаковать все нотки, наслаждаться ими, как ароматом крови воина, которого вскоре победит.

Теперь, осознав, что он рядом, она отчаянно хотела, чтобы ее оставшиеся чувства вернулись. Как можно скорее. Что же вернется первым? Первым вернулся вкус, о чем она почти сразу же пожалела. Кровь жгла язык листовой жестью. А поверх нее ощущались сладкие остатки голиша, который отправил ее в этот кошмарный тоннель, где тело и мозг разлетелись в разных направлениях.

Прекрати это. Хватит.

Она хотела услышать его, увидеть его, почувствовать.

– Нинн.

Она едва не замурлыкала, услышав звуки своего имени. Вернулось еще одно чувство. Она могла его слышать. Более того, теперь она знала, что он рядом. В его голосе звучал тихий гром и отдаленные ветра. Стихии. Он был сильнее, чем человек, сильнее даже, чем просто Король Дракона. Она хотела снова услышать, как он произносит ее имя, и представлять движения его губ, выговаривающих каждую букву.

Ее окутало теплое чувство. Защищенность. Она была в безопасности, которой не чувствовала уже... память не хотела поддаваться. Или не могла. Какая-то темная сила не позволяла заглядывать далеко в прошлое. Нинн предпочла раствориться в комфорте момента и не думать о том, каким странным вышло ее пробуждение.

Теплота сместилась. Его руки. Он касался ее, кожей к коже, возможно даже телом к телу. Чудесное тепло окутывало ее от щеки до пальцев ног. Она лежит рядом с ним? В его комнате? Она вздрогнула, и он привлек ее ближе.

– Нинн, возвращайся.

С первой попытки ее голос прозвучал только хрипом. Она сглотнула, ощутила резкую боль – и почти мгновенно вслед за горлом отозвалось болью почти все тело – и попыталась снова.

– К тебе?

– Да. – Он погладил ее по лбу. – Возвращайся ко мне.

Большие, уверенные ладони гладили ее руку. Она растаяла от ритма прикосновений. Она, похоже, лежала рядом с ним, а то и на нем, потому что по мере возвращения чувствительности к ее телу она все больше ощущала его тепло. Она прижалась поближе, и он ответил. Уверенные поглаживания его пальцев расслабили ее напряженные мышцы. Широкие ладони двигались по ее телу к бедрам.

– Дай мне причину вернуться, – выдохнула она. – В темноте безопаснее.

Он поцеловал ее в висок. От того, что этот яростный несдержанный мужчина оказался способен на такой мягкий поцелуй, она зажмурилась, ощутив на ресницах слезы. Она не помнила, когда в последний раз ощущала такой уют, и не помнила, когда в последний раз плакала. Ненормально, вопил тонкий голос в дальнем углу сознания. Невозможно.

Вспомни.

– В темноте безопаснее, – она повторяла это, пока сама не поверила своим словам и не решила спрятаться во тьме навсегда.

Еще один поцелуй.

– Но я не могу увидеть твои глаза.

Нинн застонала. Нечестно. Так чудесно и так нечестно.

– Открой для меня глаза. – Его дыхание гладило ей висок. Словно новая форма прикосновения. Еще один способ ее приласкать. – Я хочу увидеть твои глаза и понять, что ты хочешь быть здесь.

– Где?

– В моей постели. В моих руках. – Эти самые руки слегка прижали ее к себе, словно напоминая ей о его силе. Стук его сердца все ускорялся по мере того, как лились слова. – Я хочу прикасаться к тебе снова и снова. И не ограничиваться прикосновениями. Но я не собираюсь этого делать, если голиш все еще отравляет твои мысли и не позволяет сказать «нет».

– Я не скажу «нет».

– Тебе нужно смотреть мне в глаза, когда говоришь это.

Она осознавала все больше подробностей. Что у него обнажена грудь. Что он лежит на спине. Что она лежит на боку. Осталась ли на нем одежда? А на ней? Трепет от того, что она может оказаться обнаженной в его постели, послал щекотные ручейки электричества в остаток ее онемевших мест. Она была Тигони. И обладала даром собирать электричество. Она представила себе, как этот дар способен возродить ее тело.

И медленно открыла глаза, готовясь к рези под веками от яркого света. Но в комнате было почти темно. Никаких ламп дневного света. Никаких голых ламп накаливания. Детали проступали с той же неторопливостью. Мягкий блеск привлек ее внимание. Ночник в дальнем углу мягко подсвечивал висящий на стене доспех. И три других доспеха рядом с первым, все разных очертаний.

Они висели... На краю узкой кровати.

Помимо раковины, сундука и пары флаконов с гигиеническими средствами в комнате не было ничего. Пустота. Недостаток декораций лишь подчеркивал, что было главным для Лето из клана Гарнис. Его доспех. И работа всей его жизни.

Так почему же она в его постели? Ничто другое не имело для него значения. В этом жестоком месте не было места для отвлекающих факторов.

Возможно, именно поэтому они и лежали рядом в этой темноте. Это действительно было жестокое место. И если двое смогли выкроить в нем пару часов отдыха, к чему отказывать себе? Она хотела его. Ее тело – избитое, полное боли – жаждало его. И пока она обречена на выживание, вынуждена жить в подземной тьме, она вполне может позволить себе наслаждение, которые они способны друг другу подарить.

Обречена?

Вынуждена?

Дрожь страха зародилась в ногах и врезалась ей в основание черепа. Головная боль взорвалась не хуже ее разрушительного дара. Она застонала и прижалась лбом к груди Лето.

– Что случилось?

– Голова, – задохнулась она. – Черт.

Он сел, помогая и ей приподняться. Тьма была чернее черного под веками, которые она закрыла под наплывом боли.

– Опусти голову между колен. Наклоняйся.

Его смертоносные руки принялись нежно массировать тыльную сторону ее шеи. Нинн застонала снова, на этот раз от облегчения, которое он ей подарил. Боль полыхала пожаром в центре ее головы, но Лето заставлял ее отступить, забиться обратно в дальний угол. Вскоре он сместил свое внимание на зажатые мышцы ее шеи и плеч. И лишь когда он коснулся губами ее спины, тело Нинн очнулось и среагировало желанием, а не благодарностью.

Она поняла, что Лето оставил ей нижнее белье – обрезанный топ и простые хлопковые шорты. В тот миг она была благодарна за эту частичку личного пространства, пусть даже ноги Лето и обнимали ее. Он сохранял дистанцию и не прижимался пахом к ее заду. Она не знала, что это: проявление нежности или очередная попытка обращаться с ней, как со своей призовой зверушкой.

– Вставай, – хрипло сказал он. – Я отведу тебя в твою комнату. Тебе нужно поспать. Последние несколько дней были сложными для нас обоих.

В первый раз после того, как сознание к ней вернулось, она повернулась к нему лицом. Лето уже очень давно поддерживал ее. Присматривал за ней. Защищал ее от мира, который вгрызался ей в лодыжки и собирался пробраться выше, чтобы проглотить целиком.

Выражение его лица оказалось открытым, как никогда раньше. Напряжение мышц у рта исчезло, словно он только что выдохнул. Шрам на верхней губе уже не придавал ей высокомерного вида, лишь делал ее мягче и уязвимее. Нинн почти что видела момент нанесения раны – и свое желание оградить его от боли – вместо жуткого шрама, оставленного ему ударом. Морщинки у постоянно напряженного рта разгладились. Он выглядел моложе. Сильным, да, но без ощущения давящей ноши.

На нем были почти такие же шорты, сшитые из той же хлопковой ткани, похожей на грубое домотканое полотно. Грудь, которая обычно была скрыта доспехом, теперь была обнажена. Она всегда знала, что у него потрясающее тело, но увидеть его своими глазами было невероятно. Она не знала, на что смотреть в первую очередь? Сильные грудные мышцы под медной кожей, припорошенной темным волосом. Широкие плечи, оплетенные мышцами, толстые бицепсы и мощные шнуры сухожилий его запястий... Он сидел, слегка согнувшись, и в этой позе мышцы его пресса казались оригами, свернутым из плоти. Бугры и связки четко отслеживались на его ребрах.

Ей хотелось пройти зубами по каждому выступу и впадинке его тела. Она хотела попробовать его силу на вкус. Пусть между ними осталось так много несказанного, но она не могла подсознательно не касаться его. Кончиками пальцев в колыбели его мозолистых ладоней.

Его глаза казались темными и отрешенными, он вновь поднимал щиты, которые она так отчаянно хотела разрушить. Почему ей так важно выяснить его личность?

Он мне небезразличен. И я хочу знать, что представляет собой мужчина, который мне небезразличен.

Обеими руками обхватив его подбородок, она заставила Лето поднять взгляд и встретиться с ней глазами.

– Я заходила к себе только чтобы сменить одежду и вымыться. С чего бы мне засыпать там, если ты здесь? И почему мне вдруг понадобился сон?

– А твоя головная боль?

– Ты ее прогнал, – Она пожала плечами. – Эти приступы, они... Не знаю. Приходят и уходят. Вспышка, и все проходит через пару секунд.

Он медлил. Его губы сжались от странной эмоции, которую она не смогла опознать.

– Это многое изменит.

– А ты не любишь перемен?

В ответ он лишь хмыкнул.

– Лето?

Снова неопределенный горловой звук. Сейчас выражение его лица читалось проще, но она бы не отказалась от нескольких подтверждений.

– Ты чемпион, и сегодня у тебя есть право выбора, – сказала она, запуская пальцы в его мягкие коротко остриженные волосы. – Кого бы ты выбрал, не будь меня? Только не лги. Ты уже должен был понять, что я сумею распознать ложь.

– Никого.

Его голос был хриплым, как во время спарринга, но теперь его пронизывали совсем другие эмоции. Глаза, которые он наконец поднял на нее, были темными и пронзительными. Ее руки покрылись мурашками от желания, которое он больше не мог – или больше не хотел – прятать. Откровенное, чувственное предвкушение собиралось в ее животе и пульсировало – вверх, вниз, наружу, пока все ее тело не начало молить о поцелуях. Везде. Она хотела его грубый рот всеми возможными способами, какими только мужчина может удовлетворить женщину, и хотела ответить ему тем же.

– А я? Ты бы хотел, чтобы я выбрала кого-то другого?

– Нет.

От его первобытного рычания ее желание лишь усилилось. Она слишком долго боролась с ним. Она сражалась с ним рядом. Сейчас, будь это бой, они оба хотели добиться взаимной победы.

– И вот она я, смотрю на тебя. И делаю выбор, который никак не связан с голишеМу Дракон бы его побрал, и отголосками битвы. – Она подалась вперед и коснулась его губ своими. Нетерпеливые, жадные руки помогли ей сохранить равновесие, и она схватилась за его напряженные плечи. – И я говорю тебе, что не собираюсь сегодня спать, и ты не проведешь сегодняшнюю ночь ни с кем, кроме меня.

Улыбка чуть оживила мрачное выражение его лица.

– Я же говорил, что ты придешь ко мне.

Лето редко, почти никогда не пытался шутить, чтобы скрыть свои настоящие эмоции. Что, если выбранный ими путь разрушит ментальную защиту Нинн, и ее разум не выдержит?

И будет ли его волновать этот вопрос через пару секунд, если она не прекратит к нему прикасаться?

Она поднялась на колени и устроилась между его бедер. Кровать была узкой. И он всегда считал ее неудобной. Но теперь недостаток пространства обернулся неожиданным преимуществом. Он хотел, чтобы она оказалась еще ближе.

– Да, Лето. Я пришла к тебе. Ты победил. И поскольку я тоже чемпион, – сказала она ему в щеку, – мне нелегко признавать это вслух.

– Единственная победа, и уже подобное эго.

– Тебе же это нравится. Я такая, какой ты меня сделал.

И вновь он ощутил укол чего-то, похожего на вину. Он всего лишь пытался тренировать ее наилучшим образом, но в итоге ее успех зависел вовсе не от него. Ведь не он был ведьмой Индранан, способной перемешать ее мысли и сделать ее совершенно другой женщиной.

Но разве это снимало с него ответственность? Вина Улии была лишь частичной. Он мог бы оберегать ее жизнь так долго, как это потребовалось бы им обоим. Но вместо этого он пожелал создать идеальное отражение своего мастерства. Аплодисменты, которые она сорвала, затмили все его предыдущие победы, однако насладиться славой он смог лишь потому, что она была его творением.

Он пытался изменить ее и мало чем отличался в этом от доктора Астера.

Нинн из клана Тигони стала сильнее, стала уверенней, но она потеряла свободу.

И он не мог понять, почему это настолько его беспокоит. Он сам не был свободен, и это никогда его не волновало.

У нее есть сын. Ее мужа убили.

Если бы она об этом помнила, она не стояла сейчас на коленях между его бедер. И он бы не превращался в самого жадного ублюдка Драконьего рода, хватая ее за бедра.

– Вот так уже гораздо лучше, – сказала она ему в висок. – Покажи, что ты умеешь, Лето из Гарнис. Покажи мне.

Ее поза открывала ему великолепный вид на ее торс. Топ скрывал ее груди, но при этом поддерживал их, идеально подчеркивая. Ее соски напряглись. Они натянули ткань, с каждым вдохом и выдохом то поднимая, то опуская тонкий хлопок. Она вцепилась ногтями в его плечи. Ее мягкие пухлые губы приоткрылись. Она облизала нижнюю губу. И это полное чувственности приглашение послало поток крови к паху Лето. Он и раньше возбуждался рядом с Нинн – у него стоял, когда он накрыл ее своим телом в комнате Килгора. Но сейчас все было иначе, и совершенно не похоже ни на один призовой секс после боя.

Это было... близостью.

– Ты была права, – прохрипел он. – Я не люблю перемен.

Она подалась вперед, изменяя положение их ног, чтобы оседлать его бедра. Поднялась, опустилась и прижалась мягким изгибом бедер к доказательству того, насколько он ее хотел. Это доказательство вынудило его застонать, когда Нинн закрыла глаза.

– Мне нравится эта перемена. Всегда такой воин. Всегда такой твердый. – Она прижалась к нему бедрами. – Но это именно та твердость, которая нам сегодня понадобится.

Самоконтроль Лето сорвался. Он не мог сдерживаться за них обоих. Она хотела, чтобы он овладел ею. И он это сделает.

То, что было медленным пробуждением соблазна, стало грубее, быстрее. Он сорвал с нее топ так резко, что она ахнула. Возможно, рефлекс заставил ее скрестить руки, закрывая прекрасную обнаженную грудь. Он поймал ее за запястья и завел их ей за спину. Любая другая женщина – Дракон подери, любая другая женщина – сдалась бы от такой демонстрации его силы. Нинн не могла вырваться из его хватки, но у нее было другое оружие. Она оскалила зубы и выгнула грудь вперед.

– Тебе, – сказала она.

Какой вызов.

Лето потянул ее запястья вниз и назад, заставляя ее выгнуть спину. Поймал губами ее левую грудь и засосал. Без предупреждения. Без мягких поцелуев. Ее вздох потоком лавы обдал его тело. Она поводила плечами из стороны в сторону – в слабых попытках вырваться из оков его рук. Движения лишь подхлестнули его желание. Она никуда не могла деться, более того, она не хотела этого.

Ее плоть под его губами и языком была одновременно мягкой и упругой. Он играл языком с бусиной ее напряженного соска. Мягко поглаживал. Втягивал и лизал, догоняя темпом ее пульс. Каждая ласка вызывала разные звуки из ее горла. Он хотел выучить их и заставить ее повторять их снова. Он проложил языком теплую влажную дорожку к второй груди. Она застонала, когда он потерся грубой щекой по затвердевшему соску.

И снова попыталась вывернуться из его рук, вращая запястьями.

– Я хочу прикасаться к тебе.

Лето поднялся горячими поцелуями к ее шее, скуле, за ухо.

– И к чему ты прикоснешься сначала?

– К твоим бокам. Я хочу царапать тебя, пока ты не вздрогнешь.

– А когда вздрогну?

– Ты трахнешь меня. – Она нырнула вперед, чтобы поймать его губы в яростный поцелуй. Их страсть родила грозу между ними, с потрескиванием ее электричества и остротой его чувств. Столкновение. – Потому что я не хочу больше мягкости. Мягкость мы оставим на потом.

Он застонал ей в рот. Потом. Это обещание. Что будет еще время. И не одно подобное столкновение. Она выучит его стоны, его дрожь, так же верно, как обучалась движениям для боя.

Еще раз скользнув языком между ее губ, он отпустил ее руки.

Она не стала играть с ним. Нинн рванула ногтями по его бокам и бедрам. Он зашипел. Вскинул бедра. И ее ответный стон был именно тем, что он хотел услышать. Она была сильной, дикой – он никогда не думал, что у него будет напарница, которую он настолько захочет.

В которой будет нуждаться.

– Чувствуешь? – зарычал он ей в губы, хватая ее за ягодицы и заставляя опустить бедра. Прижался к ней. Ближе, начиная двигаться в ритме, который захватывал их тела. – Чувствуешь, насколько я тебя хочу?

Она запустила между ними руки. Горячие тонкие пальцы скользнули под резинку его трусов.

– Настолько? – Она обхватила пальцами его эрекцию. – Это все мне?

– Дразнишься, мерзавка, – сказал он с улыбкой, в которой боль смешивалась с подступающим экстазом. – Тебе показать, что я могу?

– Да.

Даже в дымке возбуждения Лето знал, что не сможет опрокинуть Нинн и войти в нее так, как он хочет. Ее поврежденная спина была еще слишком чувствительна. Она, похоже, забыла о том, что произошло в последние несколько часов, последние несколько дней, но он не мог забыть ее боль, как ни старался.

Вместо этого он использовал свою силу – он любил демонстрировать силу, когда дело касалось доминирования над этой женщиной – чтобы развернуть ее и поставить на колени. Стянул с нее шортики. И уверенно, властно запустил ладонь между ее ног. Она была влажной. Влажной для него. Каждый раз, стоило ему подумать, что возбуждение достигло своего пика, находилась новая причина забыть о прошлых границах.

Нинн выгнула спину, как кошка, прижимаясь к его ладони. Они оба приглушенно застонали.

Лето стянул свои трусы и прижался к ее влажному входу. Она застыла. Он не дышал, склоняясь над ее телом. Свободной рукой он обнял ее за бедра. Она могла двигаться и вырываться от талии и выше, но бедра и то, что между ними, сейчас контролировал он.

Глядя на ее свежую татуировку, он боролся со своими опасениями. Он заставил их исчезнуть, отрешился, как умел на арене, отметая самые громкие вопли толпы во время боя. Сосредоточился на одной задаче.

– Ты хотела, чтобы я показал тебе, – нетерпеливо прорычал он в ямку за ее ухом. – Вот что мое. И это наша награда.