Текст книги "Заклятие короля"
Автор книги: Линдси Пайпер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Глава 7
Одри хотела всего лишь сбить с его лица наглое высокомерное выражение. Он был смертным. Уязвимым. И шрам, пересекающий его губу, и сеть отметок от хлыста на спине доказывали, что это так. Его можно было ранить, превзойти, возможно, даже победить.
Но не сегодня. Не ей.
Ее кинжал отскочил от его доспеха. Ему не требовалось даже пользоваться булавой, щит он метал с той же легкостью, с какой дети бросают фрисби. Край окованного железом щита ударил ее в живот. Толстая кожа тренировочного доспеха приняла на себя большую часть повреждений. Но от силы удара все равно завибрировали кости. Одри прикусила язык, падая на четвереньки.
Инстинкт подсказал ей, что нужно вскинуть щит. Булава опустилась на то место, где должна была быть ее голова. Одри перекатилась, уходя с траектории, и снова поднялась в защитную стойку.
– Ты ублюдок! Ты что, пытаешься убить меня?
– Я ищу пределы твоей выносливости, – сказал он с усмешкой. – По-видимому, это еще не предел.
Она попыталась отдышаться. Рукоять кинжала сидела в ладони так, словно ее сделали по мерке самой Одри. Щит был идеально сбалансирован. Как такое возможно? Она
С детства тренировалась, чтобы защитить себя, а в худшем Случае защищать и Малнефоли. Но никогда с таким оружием. У нее не должно быть ни малейших идей о том, как ими пользоваться.
Однако она умела. И оружие в руках придавало ощущение дома, которого у нее никогда не было.
Подмышки взмокли от пота.
– Для чего этот шелк? Под доспехом?
– Клан Гарнис много лет назад научил самураев им пользоваться. Шелк не дает стреле впиться в тело. Ткань пружинит. Они выпадают.
– Жарко, как в аду.
– Я не буду запрещать тебе пить.
– Спасибо за малые радости.
Он ударил ногой, подбив край ее щита. Рука Одри взлетела вверх. На долю секунды она осталась без защиты. Но действовать начала лишь когда булава снова устремилась к ней. Быстрый перекат. Удар кинжалом. Она промахнулась, но и Лето в нее не попал. Круглое оголовье с шипами ударило вскользь по наплечнику. Порыв воздуха взъерошил ее короткие волосы. Лето использовал инерцию, чтобы одним легким перехватом выбрать слабину цепи.
– Почти.
– Почти, – согласился он.
– А доспех только на одном плече. Почему?
– Ты всегда так много болтаешь в бою?
– Я учусь, ты помнишь? – Они дышали в такт. Одри облизнула губы. – Мой инструктор по ближнему бою никогда не позволял студентам говорить что-то кроме «да» или «нет». С тобой, похоже, я выйду на новый уровень.
На его скулах заходили желваки. Она видела, как бьется пульс на его виске, там, где короткие волосы открывали его змеиную татуировку. От пульсации крови чернила казались живыми.
– Стой неподвижно, и я отвечу на твой вопрос о доспехе. – Он отбросил булаву и щит. – Я предельно серьезен. Сохраняй полную неподвижность, иначе этот урок станет очень грязным.
Сила его голоса завораживала – он сам по себе был оружием – и Одри могла только кивнуть.
Быстрее, чем она могла бы себе представить, он выхватил у нее кинжал. Одним ударом перерубил кожаный ремень ее щита. Щит, уже бесполезный, упал на пол. В мгновение ока она оказалась без защиты. Каждая клеточка ее тела хотела отреагировать. Убежать. Завопить.
Она стояла неподвижно.
Лето ударил кинжалом по острой дуге, лезвие рванулось к ее закрытому доспехом плечу. Его правая рука. Ее правое плечо. Кинжал соскользнул по металлу и коже, как санки с обледеневшей горки. Он перебросил кинжал в левую руку и снова ударил, снизу вверх. И вновь никакого эффекта. Лезвие застряло в слоях доспеха.
– Уворачивайся!
Она среагировала мгновенно, развернувшись в нырке. Кинжал остался торчать в коже доспеха, вырвавшись из хватки ее противника.
Лето запыхался гораздо меньше ее, но все равно его дыхание отдавалось эхом от темных углов комнаты.
Лето коротко кивнул.
– Доспех защищает руку, которой ты держишь оружие. Открытую руку. Атака должна быть невероятно сильной, чтобы пробить все слои.
Одри взглянула на свое голое левое плечо.
– А это для свободы маневра со щитом. Похоже, тема урока была «Не потеряй свой проклятый щит».
На его лице промелькнуло восхищение. Реакция Одри на бой мгновенно раскрыла ему ее истинные цели. Она не хотела его превзойти.
Она лишь хотела его одобрения.
Но какого черта это вдруг стало важно? Ей нужно лишь, Чтобы этот высокомерный грубиян учил ее.
– Но ты, – продолжила она, – ты одинаково владеешь обеими руками.
– Развитие моего дара – моих рефлексов – помогло мне. Теперь мои мышцы реагируют раньше меня самого.
– Воин Клетки полагается на мышцы, а не на ум? Стоило догадаться.
– Не слишком умно дразнить человека, который срезал твой щит.
Она схватилась за рукоятку кинжала. Вытащила его из кожаных складок. Перехватила удобнее правой рукой.
– Я не беззащитна.
Он зашагал к ней. Одри уставилась на движения его бедер, на движение скульптурных мышц. От взгляда на его тело в ней просыпалось древнее знание, дрожь бежала до кончиков пальцев. Его черты были идеально симметричны, за исключением изогнувшейся брови, выдавшей куда больше, чем он осознавал. Прямой нос. Удивительно большие глаза в обрамлении густых ресниц, таких же темных, как его волосы. Определить его возраст не удавалось. Лишь пара морщин портила его гладкую, идеально смуглую кожу.
И его рот. Нижнюю губу так и подмывало назвать пухлой. Верхняя была рассечена старым серебристым шрамом. Единственным намеком на несовершенство красоты его лица, которая буквально зачаровывала.
Ее сознание рванулось внутрь, глубже страха и жажды мести. В животе зарождалась дрожь. Но признание в том, что он ее возбуждает, казалось предательством – памяти Калеба и борьбы за выживание ни в чем не повинного Джека.
И все же он был воплощением сексуальности, дикарской, первобытной. Оружие, доспехи и сила. Несравненные боевые навыки. Он обладал уверенностью, которой Нинн едва ли могла когда-либо достичь. И вместо желания избавить его от этой уверенности она хотела оказаться ближе, утонуть в ней, узнать, как выглядит мир с такой непоколебимой точки зрения.
Она уже не могла вспомнить, как ощущается эта уверенность.
Он скрестил руки. Базовая стойка. Утверждение себя в мире, метка его территории, готовность к атаке – все сразу. В нем бурлила едва сдерживаемая сила. Темные глаза мерцали. Свет ламп окутывал его яркой бронзой, подчеркивая тенями черты лица и выдающийся рельеф мускулов.
– Не стоит мнить о себе слишком много, Нинн. Это всего лишь тренировка. Первые часытвоего обучения. Признай, что должна, и я позволю тебе один пищевой паек.
Глубоко вдохнув, она опустила глаза. Понимая, что подчиняется. Но это не имело значения. Ей нужно было поесть. Что бы ей не потребовалось признать, предложение того стоило. Силы на следующий раунд. Возможно, в конце концов он и сможет ее сломать, не физически. Дорога от гордости до покорности внезапно стала короче.
И снова ей захотелось обладать такой же уверенностью.
Однажды. Скоро.
– Признать что, сэр?
– Встань. Подними голову.
Она подчинилась. Руки и ноги, которые должны были ослабеть от усилий, восстановились – в рекордно короткий срок. Но ощущение того, что она находится не в своем теле, сбивало с толку. Дракон подери, как ей хотелось вспомнить, что же тогда произошло в Клетке.
Лето вырвал кинжал из ее руки и бросил его за спину. Металл заскрежетал по бетону. Он схватил ее за запястья. Кандалы и наручники не шли ни в какое сравнение с его невероятной хваткой. Он мог бы оторвать ей кисти. Дрожь Одри, наверное, передалась и ему, потому что губы Лето приоткрылись. Это было нечто новое.
Ей понравилось.
– Новый доспех и повязка на мне только потому, что мне не позволено тебя убивать, – тихо сказал он. – Твои навыки уже впечатляют. Раньше мне не приходилось обучать подобных. Я уже двадцать лет как воин Клетки, но для тебя это только начало. И чтобы выжить, ты должна признать, что Я в любой момент могу победить тебя. Ты уже была бы мертва, если бы я не сдерживался.
Истинность его слов окатила ее, как ведро холодной воды. Пальцы Лето сместились с ее запястий на кисти. Сжали. Гипнотизировал не только его голос. Она с трудом замечала тонкие приемы, которыми он пользовался, чтобы подчинить себе ее тело и разум.
Но он был прав.
– Да, сэр. Я уже была бы мертва, если бы вы не сдерживались.
Он коротко кивнул.
– Подними кинжал. У нас впереди еще несколько часов.
Две недели спустя Лето стоял у закрытых ворот, ведущих к тренировочной комнате Нинн. Слева от него один из охранников уронил подбородок на грудь. Второй листал старый выпуск «Плейбоя». Почему бы и нет? Была уже почти полночь, и они знали, что Лето пришел лишь проверить свою новую подопечную, как делал по нескольку раз на дню. То, что он принес с собой лишнюю порцию еды, рассматривалось как награда новенькой за хорошую работу, и совершенно их не интересовало.
Вскоре, после ее первого матча, Нинн будет готова встретиться с другими Королями Дракона в бараках. Она уже сталкивалась с дюжиной, во время практики в тренировочном зале, но это было другое. Он хотел, чтобы она ощутила связь с ними. Увидела это место как неожиданный рай, который мог подарить безопасность и цель ее жизни. И все же по правилам неофиты не могли общаться с проверенными воинами до первой победы в Клетке.
Зная ее – а он уже начал ее узнавать, – Лето был уверен, что она использует новые знакомства для того, чтобы сопротивляться ему. Он даже верил в то, что ей хватит ума поднять мятеж и заключить пару новых союзов. Лето же хотел, чтобы его территория осталась такой, как была. Его.Он много лет устанавливал связи и затевал отношения, которые могли дать ему преимущество.
И только когда Нинн узнает вкус победы, только тогда придет время познакомить ее с иерархией бараков. А пока что центром ее мира останется он сам.
Даже при активированном ошейнике его чувства были невероятно остры. Он постоянно развивал свой дар. Однажды испытав остроту того, каким он мог быстать, Лето отказывался жить без дара. Он работал над ним. Тренировался, пока мышечная память не вышла за пределы Клетки. И благодаря остроте своего восприятия он знал, что она еще не спит.
Ему было известно, какими привычками она обзавелась. Когда она спит. Когда моет свое тело. Когда тренируется.
А тренировалась она почти все время.
С тех первых дней после ее прибытия, когда все свелось к спорам, она регулярно ела и следовала установленному им распорядку. Растяжки. Тренировки с весом. Кардиоваскулярные. Она даже придумала способ качать пресс, зацепившись ногами за верхнюю перекладину двери своей камеры. За неделю она добилась прогресса, превратившись из слабого существа в женщину с практически неограниченной силой.
Он взглянул сквозь решетку двери в коридор, ведущий к ее сырой темной комнате. На ночь он отключал лампы, но время от времени оставлял их гореть. Тренировка способности адаптироваться к любой ситуации. Только благодаря своему обостренному зрению он мог рассмотреть ее движения. Лето прищурился и сосредоточился. Едва заметные в темноте движения ее тела за работой казались сексуальными, танцующими тенями. Каждый напряженный выдох отдавался В его груди. Она охнула. Глотнула воздуха. Выругалась.
Слишком слабые для человеческого слуха, эти звуки существовали только для Лето.
В лишенной света комнате он вспоминал, как она выглядит без одежды. Звуки ее тренировки вплетались в его почти безупречную память.
Он мог заставить ее так дышать под ним.
Они могли трахаться. Жестко. Агрессия и бой придали бы сексу особую остроту. А после они лежали бы вместе, переплетя уставшие потные руки, и отдыхали, как после двенадцатичасовой тренировки. Нежность осталась для более мягких людей в более благоприятных условиях.
Он жаждал высвобождения, которого не давал даже бой.
От ее размеренных напряженных выдохов у него встал. Он помнил ее обнаженную плоть. Чувственные бедра, упругую грудь. Плоский живот. Длинные грациозные ноги.
И шрамы. Шрамы, которые она получила не в битве.
Сила воспоминания шипами вонзалась в основание его черепа. То, что с ней сделали, было постыдно и отвратительно.
Он резко выдохнул. Дурак, Дракон тебя подери.
Прошлые мучения ничего не значили при подготовке к Клеткам. Вполне возможно, что она стала сильнее, выдержав неизвестно что в лабораториях доктора Астера. Он будет использовать ее прошлое, чтобы превратить ее в воина, а не гадать, какую боль она пережила.
Она была из тех, кто выживает любой ценой, и тем сильней его злила загадка ее дара. Как так случилось,что она посвятила себя боевым искусствам и при этом не использовала самое мощное оружие в своем арсенале? С тем же успехом она могла быть человеком на боксерском ринге. Гости Астеров не спускались под землю ради такой обыденной чепухи. С их разочарованием придется справляться ему, не ей.
До боли сжав кулаки, он заставил себя сосредоточиться на целях сегодняшней ночи, отбросить все остальное. Он будет давить, давить, давить, пока что-нибудь не сломается. Или пока они не сплавятся в одну команду.
– Решил проверить, как у меня дела?
Нинн подошла к решетке по наклонному коридору, чтобы встретить его по ту сторону двери. То, что она смогла приблизиться незамеченной, застало Лето врасплох. Она ли настолько хороша или он так глубоко ушел в свои мысли? Ее гладкая золотая кожа блестела от пота. Одри разделась, оставив только белье и облегающий топ. Простой белый хлопок. Влажный от пота. Облегающий. Ее груди, живот и крепкие бедра заворожили его не хуже загадок и вопросов.
– Ты дала мне повод решить, что тебе не помешает присмотр, – сказал он. По потоку холодного воздуха Лето понял, что он тоже вспотел. Толкнул охранника, глазевшего на гибкую блондинку с разворота журнала. – Мы будем практиковаться в Клетке.
Это была не просьба.
Страж у решетки пожал плечами, хотя его громоздкий полный доспех почти что скрыл это движение. Охранников одевали частично как наемников из спецназа, частично как средневековых воинов. Эти двое вполне могли оказаться и тем, и другим.
То, чего Лето не видел сам, трудно давалось его восприятию. Его мать отказывалась оставаться одна и последовала за своим молодым мужем в подземный комплекс, в надежде начать все заново и поднять семью. Его отец не верил в образование во внешнем мире и не отпустил туда Лето на учебу. Так было решено, что он станет воином Клеток. Его будущее было определено сразу, а вот Йету и Пэлл готовили к выходу из тьмы для того, чтобы они могли найти мужей среди Пяти кланов. Йете удалось, Пэлл так и не дожила до возможности воспользоваться этим шансом.
И все же мать была удивительно талантливой учительницей во всем, что касалось жизни на поверхности. Она учила этому всех своих детей, в том числе и Лето. Она настаивала на том, что ему необходимо понимать устройство мира за темными стенами картеля. Глубоко в темном уголке сознания он до сих пор сомневался в том, что узнал. Это же были слова, а не конкретные факты, которые можно было проверить на практике и воспринять самому.
Охранники из Таунсендов и Кавашима носили свою, особую униформу, но Лето редко обращал внимание на детали. Он вспоминал о других картелях и их воинах только когда объявляли расписание поединков Конфликта. Когда Лето требовалось узнать все, что только возможно о противнике, которого необходимо победить, он пользовался услугами Килгора.
Нинн провела ладонью по шее, вытирая пот.
– Тренироваться сейчас?Я уже собиралась спать.
– Я могу оставить тебя здесь. Но мне казалось, ты не откажешься от дополнительной порции. – Он приподнял накрытый поднос.
Пару раз моргнув от нескрываемого удивления, Нинн слегка выпрямилась.
– И какой на сегодня план?
Она больше не называла его сэр. Как бывало обычно, когда она подчинялась. Он не знал, как трактовать ее сегодняшнее настроение. Или свое. Во всех остальных аспектах она могла бы быть идеальным неофитом: быстрая обучаемость, отличные навыки, мощная мотивация к успеху.
Могла бы быть.
Как и он мог бы и должен был отвести взгляд от ее груди в то время, как охранник защелкивал кандалы на ее руках. Она вскинула подбородок – характерное движение, которому она наверняка научилась среди людей. Оно подчеркивало грациозность ее шеи, пухлость нижней губы, ширину ее мягких округлых скул. Она смотрела на него прищуренными синими глазами – словно сверху вниз. Строгая грациозность не ограничивалась ее шеей, она была присуща всему телу, и тело искушало его. Манило. Оно было полно силы и состояло из плавных округлостей. Сила и женственность. Нинн из клана Тигони была вызовом в постели не меньше, чем в битве Клеток. Лето хотел коснуться ее голой талии, погладить ее ягодицы, запустить пальцы между ее бедер. Он ощутит пальцами ее влагу. Он попробует ее на вкус. И она ощутит его, использовав по назначению свой упрямый рот.
Охранник выдернул ее в коридор и грубо потащил в сторону арены. Лето вдруг понял, что его не возбуждает, а беспокоит вид того, как ее связывают и тащат на цепи, как животное. Ему куда больше нравилась ее наглость, потому что меньше всего на свете он хотел ощущать к ней жалость. Или сочувствовать ее боли.
Ему было достаточно собственной.
Охранники оставили их в Клетке одних, заперли двери снаружи. Один из них отдал Лето ключи от наручников Нинн.
Они были здесь одни.
– И что теперь? – спросила она.
Спокойно и терпеливо, запретив себе чувственные мысли, Лето поставил поднос на скамью у стены. Подошел ближе. Освободил ее запястья. А затем схватил бледно-золотые волосы на ее макушке, там, где пряди были длиннее всего.
– Сегодня, Нинн из клана Тигони, мы посмотрим, как ты реагируешь на полную неизвестность.
Глава 8
Пожалуй, ему стоило оставить ее скованной.
Она дернулась в его хватке, вздрогнув от боли в процессе.
– Это что, какой-то вариант подземного варварского соблазнения?
– Соблазнения?
– Ты посреди ночи вытаскиваешь меня из моей комнаты. Одну.– Она вцепилась ногтями в его руки, когда поняла, что просто так он не отпустит. – Как неандерталец, который волочит добычу в свою пещеру.
Ее слова встряхнули Лето в тот самый момент, когда он уже решил, что взял свои желания под контроль.
– Я не планировал ничего подобного, неофит. И ничего такого, что ты могла бы себе придумать.
Чтобы сдерживать свои обостренные чувства, требовалось почти столько же мастерства, сколько требовало их использование. Вместо того чтобы насладиться ее запахом, ее прерывистым дыханием и тем, как ее тело звенело от ее усиленных тренировок, он затолкал сокрушительное желание туда, где держал взаперти все свои эгоистичные импульсы. Ему нужно пробиться сквозь стену, которую она вокруг себя выстроила. Физические доспехи он мог ей позволить, но между ее разумом и победой не должно было быть преград.
Лето отпустил ее волосы и снова смерил ее взглядом. Она была зажата. Прямая спина. Напряженные конечности. Он не мог понять, что это: уверенное ожидание его следующего шага или балансирование на грани ужаса. Он хотел, чтобы она рычала, а не ждала от него худшего. Возможно, это был изъян работы с женщиной, которая только недавно вышла из лабораторий. Да, она была крепкой. И все же вздрагивала чаще, чем ему бы хотелось. Только в Клетке он видел, как она отбрасывает сомнения и использует свое прошлое как оружие.
Внезапно у него появилась идея, непохожая на все, что он замышлял и использовал раньше. В конце концов, ему никогда еще не устанавливали таких сроков: три коротких недели, чтобы подчинить, сломать или понять неофита. И никогда еще не приходилось тренировать таких женщин. От Нинн он смог добиться лишь видимости послушания и улучшения ее физической формы.
Она ждала, что он будет относиться к ней как к куску мяса, как в лаборатории.
Она ждала новой боли. Продолжения деградации.
Чего она неждала, так это возможности выбирать.
Нинн все так же прожигала его взглядом, но перестала бороться. Усталость была видна во всех мелочах. В вялости бровей. В пурпурных полумесяцах под льдисто-голубыми глазами. В легком тике ее верхней губы. Она слишком сильно гнала себя вперед, и ее способность восстанавливаться от ран и физических нагрузок, которая выросла после первой вспышки ее силы, теперь, похоже, таяла. Ему повезет, если к первому матчу ее уязвимость не успеет стать человеческой.
Его целью было подготовить ее, пусть даже проявив несвойственную ему нежность. Возможно, суть заключалась не в том, чтобы пробить ее защитную стену, а в том, чтобы проскользнуть сквозь щели в ее кладке.
Он подошел к скамье, на которой оставил поднос. И сел.
– Я обещал тебе порцию еды. Ты будешь есть?
Настороженность изменила ее черты. Она была красива. Более того, она притягивала взгляд. Даже если бы Лето не назначили ее опекуном и тренером, она бы привлекла его внимание. Настороженной она выглядела моложе – скорей всего, именно такой она была среди людей. Ему не нравились напоминания о том, что когда-то у нее была жизнь за пределами комплекса. Отчасти потому, что эта жизнь вполне определенно заставляла ее сдерживаться. Отчасти потому, что он не хотел сочувствовать ее потере. И отчасти потому, что никогда не умел справляться с вещами, которых не мог понять.
Бой. Жжение в уставших мускулах, боль от полученных ран. Захлестывающая волна аплодисментов. Секс с женщиной, которая примет его победы в первородный сосуд своего тела.
С этим Лето был знаком.
И знал, что даже самое осторожное существо рано или поздно среагирует на еду и мягкий голос.
Нинн потерла лицо, затем основание шеи. Оглядела арену, и ее голубые глаза серебрились от подозрений. Затем пожала плечами.
– И за что же это?
Она подошла к нему, демонстративно печатая шаг. Миг сомнений... прошел.
– Ты мог протянуть руку и предложить мне еду, а затем отнять. Согласно схеме «риск – награда» это должно стимулировать мой потенциал.
– Слишком много слов для такого пещерного человека, как я. Это означает, что ты будешь есть?
– Только если ты скажешь, что только что почти пошутил.
– Почти.
И она едва уловимо улыбнулась. Настороженность совершенно иного рода помогла Лето расслабить кожу, затем проникла глубже, до самых костей.
Грациозная, несмотря на усталость, Нинн села рядом с ним на скамью.
– Сэндвичи, сэр?
– Начинаешь привередничать, женщина? Заткнись и ешь.
На этот раз она определенно улыбнулась. Ее рот казался маленьким по сравнению с остальными чертами лица, но пользоваться им она умела. Маленькие ровные белые зубы, пухлые губы. Ничего выдающегося, но общий эффект был потрясающим. В ее глазах светилось веселье. Веснушки на носу и щеках, как всегда, приковали его внимание.
Она развернула упаковку и начала есть, как он и приказал. Яблоко, сэндвич из грубого ржаного хлеба с холодной ветчиной, большая порция миндаля. Протеин для битвы. Они сидели на арене, которая, если использовать ее в качестве простой столовой, казалась просто огромной. Слишком мало места они занимали здесь, на площадке, где Королей Дракона учили становиться больше жизни.
Он не привык чувствовать себя маленьким.
Пару раз взглянув на Нинн искоса, он прекратил таиться и открыто уставился на ее профиль. Стрижка, которую он сделал насильно, получилась неровной, но короткие волосы с иголками более длинных прядей на удивление шли ей. Они придавали ей агрессивный вид и открывали сильную линию челюсти. У нее были маленькие уши, слегка заостренные на концах.
– Это плата за мою еду? То, что ты на меня пялишься?
– Не на тебя. Только на твои уши. Ты похожа на пикси.
– А ты совершенно не похож на поэта.
– Я и не старался походить. Легенды о фейри и пикси, кельтские мифы и горские секреты родились в клане Пендрей. Я просто не ожидал подобной черты у той, что из рода Тигони. [2]2
Заостренные кверху уши – главный признак, по которому можно отличить фейри от человека. Всем представителям этого волшебного народца присуща неземная красота, омраченная, однако, каким-нибудь уродством. Вряд ли Лето, глубоко занырнув в фольклор германских и кельтских народов, отметил еще и схожесть «новой» прически. Англичане изображают пикси растрепанными, с торчащими прядями разной длины. А если вспомнить то, что днем пикси превращаются в ежей и в таком виде бродят среди смертных, то портрет будет полным.
[Закрыть]
Она снова пожала плечами, но движение вышло напряженным. Почти защитной реакцией. Возможно, она лгала. Лето позволил своим чувствам выйти на максимум. Ментально пробиться сквозь барьер ошейника. Вытянуться. Потянуться дальше.
– Так ты знаком со всеми Тигони? – спросила она.
– Нет. И никогда не встречал тех, кого хотелось бы изучить так близко.
Нинн развернулась к нему лицом и тут же отодвинулась.
– Правда? Не начинай.
– Ты предпочитаешь, чтобы я вел себя как другие здешние мужчины? Как те работники в столовой, которые прячутся по углам, чтобы тебя рассмотреть? Я не стану этого делать. – Он провел пальцем по линии ее челюсти. Она вздрогнула. А когда он повторил движение снова, затем снова, закрыла глаза. – Если я решу на тебя посмотреть, ты это заметишь. И я не стану извиняться.
От напряжения ее губы скривились. Лето позволил своим чувствам усилиться еще больше. Он ощутил ее феромоны, почти незаметную дрожь, то, как приподнимаются от его прикосновений крошечные волоски на ее коже. И, наконец, заметил, как изменился рисунок ее дыхания. Она расслаблялась. Все больше. Это не было похоже на сон, скорее как успокоение перед дремой.
– Ты даешь мне повод для гордости, – резко сказал он.
Благой Дракон, откуда эти слова?Он с самого начала больше злился на нее, чем бывал доволен. И даже если эти слова были правдой, он никогда раньше не хвалил неофитов.
– Я не хочу, чтобы ты мной гордился, – тихо, почти шепотом, отозвалась она. Ее глаза оставались закрыты.
– Я знаю, чего ты хочешь. И ты этого добьешься. Ты сопротивляешься мне на каждом шагу, но мы работаем над достижением одной цели. Скажи мне, что ты это понимаешь.
Она судорожно выдохнула и опустила плечи. Но не отстранилась.
– Ты хочешь остаться здесь. А я так сильно хочу убежать, что готова отгрызть тебе ногу ради подобного шанса. Разве это можно назвать одной целью?
Лето положил руку ей на плечо, погладил влажную голую кожу. Сила, скрытая в ее изящных руках, поражала. Он думал об очевидном. Они будут трахаться. Телом к телу. Грубые руки и еще более грубое удовольствие. Он никогда не думал, что станет касаться ее вот так.
Он никогда не думал, что именно такое прикосновение – мягкое, убеждающее – станет использовать с женщиной, которую собирается присвоить.
– Не загадывай так далеко, – он наклонил голову. Дав ей время отстраниться. Дав понять, что да, он собирается поцеловать плечо, которое сжимал пальцами. – Чего мы оба хотим добиться через неделю?
Он ощутил губами соль на ее коже, когда она прошептала то, что он хотел от нее услышать.
– Победить. Мы хотим победить.
– Это не повод для гордости, – сказал он, щекоча губами ее кожу. – Это будет чистое удовольствие.
Поцелуй не прервался, лишь сместился. Выше по ее плечу. Мимо металлического ошейника, который не позволял прикусить ее горло. Лето прижался губами к ложбинке под ее челюстью. Втянул кожу. Вдохнул аромат ее тела. От прикосновения его губ по коже Нинн побежали мурашки. Он поддался искушению. Пригладил их языком.
Нинн запрокинула лицо к потолку. Вцепилась в скамью обеими руками. Одетая лишь в нижнее белье, она часто дышала. Грудь поднималась и опускалась. Эта жалкая ткань, почти идеально повторяющая контуры ее грудей и плоского живота, была оружием, которым могла пользоваться только женщина.
Воспоминания почти заместили его реальность. Только в своей маленькой комнате он разрешал себе думать о том, как она выглядела в первый день. Изящная и дерзкая, испуганная и неуклюжая от холода. На протяжении веков женщины Королей Дракона вдохновляли людей на сказания о богинях немыслимой красоты.
Нинн была воплощенной Венерой.
Она молча дразнила его днем. Пока не наступала ночь. Оставшись один в своей комнате, он обхватывал член ладонью и двигал ею с такой силой, с какой собирался вбить себя между бедер Нинн. Или преследовала его во сне, где улыбалась, открывалась ему, брала его достоинство в рот на всю длину. В этих снах, похожих на кошмары, он не позволял себе размашистых движений бедрами. Удовольствие было в том, чтобы смотреть, сколько она может принять. Как глубоко. Как быстро. И как долго он сможет себя контролировать, пока не сойдет с ума.
От вожделения напрягался не только член, звенели все сухожилия. Предвкушение, желание, потребность. Он пригнул ее упрямый подбородок и почти соединил их губы. На расстоянии дыхания. Коснись она его, и он бы вспыхнул не хуже пламени, которым Нинн прожгла его доспехи. Но она не подалась вперед, и костяшки ее пальцев побелели, как кость, от силы, с которой Нинн сжимала скамью. Она подчинялась ему – до определенной точки. И совершенно явно не хотела в этом участвовать.
Он уже несколько недель добивался от нее сопричастности. Но только теперь появилась вторая цель. В его мозгу они уже соединились, так же плотно и надежно, как сплетутся, когда разделят ложе. Они победят в этом матче, и Нинн станет той, кого он выберет в качестве награды.
Ее тяжелые веки задрожали, пытаясь подняться.
– Не трогай меня.
Он прекратил. Убрал руки.
За миг до того, как поцеловал ее.
Она ахнула ему в рот – единственное место, где встретились их тела. Губы скользнули по губам. Она напряглась и застыла. Лето не ожидал ничего другого. Но она не попыталась отстраниться. И он не мог не задуматься о том, насколько опасливое создание пытается выманить, шаг за шагом, жест за жестом. С подобной медлительностью до победы шагать и шагать.
Впрочем, смотря до какой победы.
Она тихо застонала. Она открылась ему. Слегка прикусила его нижнюю губу.
Пришел его черед застонать. Если она собиралась завести его слабо замешанной нежностью и болью, ей удалось. Лето бездумно замедлился до ее темпа. Проник языком в ее рот. И наклонился так, чтобы принять ее поцелуй, взять все, чего он хотел, – на половине желаемой скорости. На четверти. Медлительность изматывала, но заставляла кровь бежать быстрее, еще быстрее, словно его дар готовился заполнить и тело, и всю Клетку. Он наслаждался ее вкусом, впитывал легкими ее запах.
Этот размеренный, медленный поцелуй стал истинным испытанием его воли.
Насколько он может себя отпустить?
Сколько удовольствия даст ему сдержанность?
Он никогда не задавался такими вопросами. Впрочем, он никогда не целовал женщину, будучи уверен, что в любой момент она может вырваться из его хватки, пусть даже хваткой было само притяжение между ними. Не его сила. Не его навыки. Он не удерживал ее физически.
Все с той же безумной медлительностью он отстранился. И между их ртами вновь пролетел ветерок, остужая горящие губы. Он не давал ей спать, хотя ей нужен был сон. Он принес ей пищу, не входящую в стандартный рацион неофита. И он говорил с ней нежнее, чем принято.
Он погладил пальцем ее скулу, приподнял ее подбородок так, чтобы их взгляды встретились, и понял, как правильно разыграл момент. Ее голубые глаза сияли радужным льдом, в котором желание смешивалось с расслаблением. Она, похоже, уже больше года не чувствовала ничего подобного.
