Текст книги "Кровавые тени (ЛП)"

Автор книги: Линдси Дж. Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Ненавидела тот факт, что он был таким чертовски сексуальным. Таким чертовски плохим. Так что, будь проклято всё, что глубоко внутри она жаждала.

Ненавидела тот факт, что она хотела его, несмотря на то, что знала, что он был ядом. Ядом настолько смертельным, что если бы она впустила его в свой организм, всё было бы кончено.

Тишина заполнила пространство между ними, когда вызывающий взгляд Кейтлин с негодованием встретился с его глазами.

Если бы он, в самом деле, не нуждался в ней, её воинственность и дерзость побудили бы его без колебаний проявить свою похоть. Никто так на него не смотрел. И уж точно не агент ПКВ.

Но ставки были слишком высоки.

Кроме того, ненависть была менее болезненной, чем любовь, и он не собирался быть таким милосердным. Ведь как бы она ни была сердита, Кейн видел выражение её глаз, когда выходил из душа. Он видел пронзительный взгляд, который она отвела, когда он уронил полотенце. Кейтлин, которая этим простым мимолётным поступком выдала, что она не просто неопытна, но и обольстительно застенчива.

Он наблюдал за ней достаточно долго, чтобы знать, что в рабочем режиме она была смелой, порывистой и расчётливой. Но только потому, что у неё был контроль, где существовали границы и протокол. Здесь она чувствовала себя неловко и неуверенно – и не только из-за смены власти. Он уже видел доказательства этого в коридоре и на столе. Он пробудил в ней что-то болезненно неловкое, что-то потенциально неотъемлемое от его преимущества – потенциал, который стоит изучить.

Кроме того, было бы лучше, если бы она быстро узнала, кто здесь главный, прежде чем у него возникнет искушение совершить что-то более разрушительное, чтобы доказать свою точку зрения.

Кейн встал с кровати и поставил свою бутылку на прикроватный столик. Он очистил губы от следов алкоголя, которые могли испортить её вкус. Он поймал её за колени, с лёгкостью развёл её ноги, несмотря на сопротивление, и перевернул её на спину, подмяв под себя. У Кейтлин перехватило дыхание, когда он прижался бёдрами к её бедрам. Она хлопнула его по плечу, желая увеличить дистанцию, но он оттолкнул её руку, ловко переплетя свои пальцы с её и прижав руку к матрацу у её головы.

Он наблюдал за каждой реакцией, медленно проводя тыльной стороной свободной руки вниз по её связанному запястью, вниз по мягкой, нежной коже предплечья, мимо поднимающегося холмика груди к горлу. Нежно взяв её за подбородок, он наслаждался красноречивой искрой в её глазах – искрой, которую каждый вампирский инстинкт побуждал его разжигать.

Но существовала тонкая грань между искрой и неконтролируемым пламенем, и никогда ещё ему не требовалось обладать таким самоконтролем. Нежное, тёплое тело Кейтлин, паника и скрытое желание в этих прекрасных ранимых глазах мгновенно пробудили в нём порочную сторону. Сторону, которую он приберегал только для самых опытных в сексе, а не для тех, кто едва балансирует на грани пробуждения. Взять её означало бы всё разрушить, потому что, если бы она увидела, на что он способен, если бы она узнала, что он хотел сделать с того момента, как впервые увидел её, это напугало бы её до чёртиков и установило дистанцию, которую он не мог себе позволить. Не говоря уже о том, если бы она знала, как даже сейчас он боролся в глубине своего сознания над тем, чтобы подавить самое глубокое из своих желаний, свою потребность попитаться ею.

Люди – это одно, но энергия, которую излучали чтецы теней, когда достигали кульминации, была настолько опьяняющей, насколько это возможно, укус во время секса поднимал её на ступеньку выше – идеальное двойное питание. И Кейтлин, со всем этим тонко настроенным подавлением, была бы настолько насыщающей, насколько это возможно для чтеца теней.

Однако речь шла не об удовлетворении его желаний. Пока нет. Речь шла о том, чтобы инициировать её. Речь шла о том, чтобы проникнуть в её тело, затем в её разум, прежде чем открыть пояс целомудрия, который был её сердцем, чтобы выкрасть душу, таившуюся внутри.

Речь шла о том, как пустить свои корни поглубже, потому что они должны были быть глубокими, чтобы получить то, чего он хотел. И Кейн хотел, нуждался в том, чтобы быть так глубоко внутри Кейтлин, как только кто-либо мог быть.

И он сделает это без ухищрений, разыгрывая из себя её защитника.

Он сделает это, не притворяясь её героем.

Удовлетворение от того, что Кейтлин приняла его таким, какой он есть, сделает его триумф ещё больше.

К сожалению, существовал хрупкий баланс между возбуждением и страхом, между тем, чтобы доставить ей удовольствие и ранить её. Он не мог двигаться в этом направлении слишком быстро. У него было три дня, чтобы сломить её. Три дня на то, чтобы точно определить, что могло бы склонить чашу весов в его пользу в случае с безупречно сдержанным чтецом теней.

Он неподвижно держал её за подбородок, когда их губы встретились. Он нежно раздвинул её губы своими, лаская мягкие, тёплые губы, медленно и уговаривающе исследуя её зубы и язык своим. Её отказ ответить взаимностью, несмотря на её возбуждение, дал ему дополнительные удовлетворяющие подсказки о её соблазнительной внутренней борьбе. И румянец на её щеках, и расширение зрачков говорили слишком много, чтобы он мог вести себя как джентльмен, особенно с розовым оттенком этих соблазнительных губ, её призывно бьющимся пульсом, её напряжённым телом, заставляющим его безжалостно ворваться в неё.

Он прикусил её губу, и Кейтлин вздрогнула; её пальцы сжались в его хватке, пока он смаковал её кровь – кровь такая же сладкая и опьяняющая, как он себе и представлял. Её дрожь и вздох стали достаточным искушением, чтобы отпустить её руку и скользнуть к открытому поясу её нижнего белья. Кейну хотелось разорвать хрупкий шёлк, его самообладание пошатнулось, когда её глаза вспыхнули.

– Остановись, – сказала она, кровь всё ещё призывно сочилась из её нижней губы, её дрожащая рука сжимала его запястье, длинные, тонкие пальцы не могли полостью охватить его окружность. – Или ты уже проиграл.

Он облизнул губы, уговаривающе обвивая полоску её трусиков вокруг своего указательного пальца. Он впитал в себя тяжесть её одышки и панику в её глазах, потому что Кейтлин не паниковала. Её учили не показывать страх. Так что неопытность её реакции, не говоря уже о непосредственности протеста, лишь усилили его любопытство.

Она боялась его, да, но она, казалось, так же боялась себя – или, по крайней мере, своих реакций на него. Кейтлин не была так уверена в своей способности справиться с ним, как ей хотелось, чтобы все верили, и как ей нравилось изображать.

Он потянул полоску вниз ещё немного, заставляя её усилить хватку.

– Правда? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Я не так уверен.

Она тяжело сглотнула, дрожь её нижней губы показала ему, что она достигла своего предела.

Он убрал руку и положил её рядом с её головой, его губы нависли прямо над её губами, всё её тело снова напряглось таким образом, что привело его в восторг.

– Тогда не дразни меня, малышка, – сказал он. – Никаких правил, помнишь?

Он мог видеть, как она оценивает его и риск, который он представляет. Тот факт, что он остановился, когда она попросила, явно смутил её. У неё уже сложилось о нём представление, она думала, что знает его. И он должен был начать что-то с этим делать.

Игра.

Пульс Кейтлин болезненно участился, когда умные, проницательные глаза Кейна оценивали каждую её реакцию.

Некий вид извращённого теста.

Он играл с ней, и она купилась на это. Он хотел восстановить равновесие, напомнить ей, кто здесь главный, и она позволила ему. В момент слабости она запаниковала и дала ему именно то, чего он хотел.

Отчасти в этот момент она хотела отомстить, но здравый смысл подсказывал ей держать рот на замке, пока буйный вампир всё ещё нависал над ней, всё ещё удерживал её прикованной к его кровати.

Сейчас не было ПКВ, которое могло бы её поддержать. Некому было прибежать, когда она прикусила губу. И не было никакой гарантии, несмотря на намёк на игривость в его глазах, что он не передумает о своём решении остановиться. Вампир в нём мог так легко решить, что это стоило риска.

– Мне нужно в ванную, – сказала она, первое и единственное, что пришло ей в голову, чтобы вырваться из сложившейся ситуации.

Он задержал её взгляд ещё на несколько мучительных мгновений, прежде чем частично оторвался от неё и потянуться, чтобы открыть ящик стола.

Она мельком увидела ключ, и, когда он снова посмотрел на неё, она, молча, взмолилась, чтобы он не унижал её, заставляя умолять. Что он не задержит её там ни на мгновение дольше.

Ей потребовалось всё самообладание, чтобы не вздохнуть с облегчением, когда он полностью отстранился от неё и сесть рядом с ней. Прохладной рукой он взял её за запястье и расстегнул наручник, а затем он, наконец, встал с кровати.

Кейтлин потёрла запястье, чтобы восстановить кровообращение, осторожно наблюдая за ним. Он указал на дверь.

– Будь моей гостьей, – сказал он.

Она соскользнула с кровати, её босые ноги коснулись деревянных половиц, затем ковра. Она осторожно пересекла небольшое пространство, пройдя мимо него, и вошла в ванную.

Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной, её глаза были закрыты, сердце бешено колотилось. Двадцать минут. Это всё, что могло бы быть. Это заняло всего двадцать минут. Не было никакого способа, которым она собиралась пережить пару дней этого – не если он продолжит так на неё смотреть. Нет, если он ещё раз улыбнётся в своей самоуверенной, соблазнительной манере. Нет, если он снова прижмёт своё твердое, умелое тело к её. Сейчас он, вероятно, смеялся про себя. Смеялся над неуклюжим, сексуально неумелым агентом ПКВ, которая запаниковала в ту же минуту, как он коснулся её трусиков.

Она схватилась за голову, жар залил её лицо. Она ненавидела себя за слабость. Она никогда не была слабой. Не тогда, когда дело доходило до этого. У неё всегда была чересчур замороченная голова. Так почему же и как, чёрт возьми, он заставлял её идти кругом? Казалось, будто он мог видеть её насквозь, жестоко играя на каждой её слабости, на каждой психологической точке G.

Он был так уверен в себе. Такой высокомерный. Такой бесящий.

И её негативные, самоуничижительные мысли не помогут ей ни в одном из её дел. Ей нужно было вернуться в режим агента, причём быстро. Именно этого она так давно хотела – познакомиться поближе с самим вампиром. И это происходило не в блоке содержания под стражей, как она планировала, но это определенно не стало более близким и личным, чем быть привязанной к кровати в одном из его логовищ. Это было максимально близко, как никто не подбирался к Кейну Мэллою. Так близко, как не был ни один агент ПКВ. Перед ней стояла работа. Ей требовалось получить информацию для ПКВ и для себя.

Но было бессмысленно получать информацию, если она была заперта здесь с ней. Ей нужно было продолжать оценивать своё окружение и искать слабые места.

Она сосредоточилась на трёх высоких узких горизонтальных окнах перед собой, судя по всему, с зеркальным стеклом или, конечно, с защитой от ультрафиолета. Они были приоткрыты, дождь слегка постукивал по наклонному стеклу.

Она поспешила к трём ступеням, ведущим к большой овальной ванне, протянувшейся вдоль стены справа от неё. Она балансировала ногами на краю ванны и неловко наклонила голову, чтобы посмотреть наружу. Вид выходил прямо на стальные перила. На улице темно и сыро, казалось, что это был конец какого-то переулка. По крайней мере, она знала, что они были на уровне земли, если не на уровне подвала. Но она никак сможет протиснуться через промежутки прутьев, даже такая маленькая и проворная, какой она была. Она разочарованно вздохнула и опустилась на среднюю ступеньку, упираясь ногами в кафельный пол.

Что ей было нужно, так это оставаться умной и сосредоточенной. Он не собирался убивать её и не собирался насиловать. Пока нет. Он играл в интеллектуальные игры, и пока на этом всё. Но одно она знала наверняка: враждебность ни к чему её не приведёт. Она должна была сохранять спокойствие. Более того, она должна была перестать показывать ему любую уязвимость, которую он мог бы использовать против неё. Если он сочтёт, что она сексуально слаба, он использует свою силу, и это была одна из игр разума, в которой, как она знала, она потерпит неудачу.

Ей приходилось постоянно напоминать себе, что она имеет такое же преимущество, потому что в этом мире есть одна несомненная невозможность – ты не можешь заставить кого-то влюбиться в тебя. Ты можешь обмануть свою голову, заставив думать, что влюблена, ты можешь даже обмануть своё сердце, но ты никогда не сможешь обмануть свою душу. Всё, что ей нужно было сделать, это держать свою душу надежно запертой, чтобы помешать ему получить желаемое. Запертой, пока она не убедит его помочь ей. Между влечением и любовью был долгий и трудный путь – особенно для чтецов теней и особенно для неё. Казалось, что даже мудрому Кейну есть чему поучиться, когда дело доходило до этого.

И у неё всё ещё было три дня.

Кейтлин сходила в туалет и вымыла руки. Она провела пальцами по волосам, чтобы привести их в порядок, и посмотрела на своё отражение в зеркале. Она ухватилась за край раковины и пристально посмотрела в свои глаза.

Она не была слабой, она просто устала. Усталая, накачанная наркотиками и перенапряжённая. И Кейн использовал эту возможность, чтобы проверить её барьеры, понаблюдать за её реакцией и оценить её ответы точно так же, как он делал это в комнате для допросов. Так поступали великие манипуляторы. И магистры вампиров были величайшими манипуляторами из всех.

Здравый смысл подсказывал ей, что нужно подыграть. Всегда существовал риск, что, если она будет играть слишком жёстко, он может отказаться от неё и выбрать другого чтеца теней. И если она была ему не нужна, он мог делать с ней всё, что хотел. Ей нужно было позволить ему думать, что у него может быть шанс, по крайней мере, достаточно долго, чтобы она смогла убедить его помочь ей.

Она провела руками по своему пеньюару и повернулась обратно к двери ванной. Она осторожно переступила порог и увидела Кейна, прислонившегося к столбику кровати. Он стоял спиной к ней и смотрел телевизор. Теперь на нём была не только рубашка, но и пиджак.

Её первой реакцией было беспокойство о том, куда он направляется, и ещё больше – зачем. Беспокойство, которое быстро сменилось осознанием того, что его отсутствие даст ей столь необходимую возможность более внимательно изучить свою тюрьму.

Но когда он повернулся к ней лицом, склонил голову набок в сторону кровати, указывая ей вернуться на неё, она поняла, что этот маленький проблеск надежды был недолгим.

Несмотря на то, что инстинкт подсказывал ей подчиниться, гордость приковала её к месту, даже когда пятнадцатисантиметровая разница в росте внезапно показалась гораздо более пугающей, чем когда он прижал её к стене коридора.

– Пять секунд и отсчёт идёт, – сказал он.

Её пульс участился. Она взглянула на наручники, всё ещё прикрепленные к спинке кровати, затем снова перевела взгляд на него.

– Я не собираюсь ничего делать.

В его глазах отражалась пугающая трезвость.

– Три, два…

Она неохотно уступила. Она откинулась на спинку кровати и подняла запястье. Чтобы ограничить интимность его близости, она отвернулась, когда он сел рядом с ней. Он закрепил наручник в последней выемке на её тонком запястье, а потом встал с кровати. Она смотрела, как он убирает ключ в карман джинсов и уходит, неохотно восхищаясь уверенностью его осанки, широтой плеч, силой, скрывающейся за этим телом, когда он исчез за дверью.

Она слушала, как он задвигает засов в двух местах – сверху и снизу. Ключ повернулся в двух разных замках. Это было место, где он хранил вещи. Его собственная тюрьма. Тюрьма с кроватью – ещё одно доказательство того, что у него было более одного способа получения информации, или чего там ещё он хотел.

Послышался рокот двигателя и слабый звук скрежета металла о металл, эхо которого рассеялось в большом и пустом пространстве снаружи.

Затем всё снова погрузилось в тишину.

Кейтлин раздражённо дёрнула пристёгнутым запястьем и откинулась на спинку кровати. Она провела языком по укусу на нижней губе, который уже ощущался менее болезненным. Его чувственные облизывания были не более чем подготовкой её к дикому, жестокому укусу, который должен был последовать.

Она потянулась за бутылкой воды, которую он оставил для неё на краю прикроватного столика. Поставив её между бёдер, она отвинтила уже открученную крышку. Она сделала маленький глоток, вода была прохладной и освежающей.

Если он собирался играть именно так, ей нужно было стать жестче.

И быстро.

ГЛАВА 8

Кейн вошёл в захламленный магазин, звякнул старый колокольчик. В помещении витал аромат ароматических палочек, корицы и гвоздики. Он прошёл мимо знакомых полок и стеклянных шкафов, заваленных эмблемами, амулетами и всякой всячиной – игрушками для тех, кому нравилось возиться с вещами, в которых они не разбирались.

Он остановился у прилавка-платформы перед сидящей за ним девушкой-готом. Он осмотрел её небольшой пирсинг и татуировки – попытка вписаться в массу, членом которой она стремилась стать. Работа в магазине, без сомнения, помогла ей добиться престижности, которую она, казалось, отчаянно искала. Её большие карие глаза, шоколад на контрасте с густой чёрной подводкой, мгновенно встретились с его глазами. Несмотря на то, что она выглядела как подросток, её глаза сказали ему, что ей, скорее всего, около двадцати пяти. Сквозь тональный крем проглядывал румянец.

– Тамара здесь? – спросил он.

Проблеск разочарования промелькнул в её глазах.

– Она тебя ждёт?

– Скажи ей, что Кейн здесь.

Её глаза вспыхнули. По-видимому, она узнала его имя. Она потянулась к телефону и плотно сжала губы, пока шёл гудок.

– Кейн хочет тебя видеть.

Положив телефон обратно на подставку, она смущенно посмотрела на талисман, который полировала. Она потерла его ещё сильнее, прежде чем подняла его и, закрыв один глаз с притворным знанием дела, проверила хорошо ли проделана работа.

– Ты хотя бы знаешь, что это такое? – спросил он.

Она выглядела взволнованной, но пожала плечами с притворной беспечностью.

Он опёрся обеими руками о стойку и немного наклонился вперёд.

– У тебя есть имя?

– Биа, – сказала она, её дыхание участилось, едва уловимо, но заметно.

– У тебя есть парень, Биа?

Появился кончик её языка, и она быстро облизала нижнюю губу, её глаза расширились, когда она положила талисман рядом с длинным шнурком и взяла другой.

– Нет.

Она оглянулась на него, изо всех сил пытаясь подавить улыбку. Она пыталась быть крутой. Это было почти мило.

– Продолжай практиковаться в таком растирании, и ты, возможно, получишь его, – сказал он, поймав и удерживая её взгляд.

Тамара появилась из-за занавеса из бус, её длинное бархатное платье, которое она надевала для туристов, облегало каждый изгиб. Она всегда лучше смотрелась в коже и кружевах, но он не собирался ей этого говорить. Она улыбнулась, её полные накрашенные губы были такими же соблазнительными, как и всегда, её подведенные ярко-голубые глаза вспыхнули в ту минуту, когда она увидела его. Она склонилась над прилавком, её тяжёлые груди, едва сдерживаемые низкой тканью, мало чем могли помочь делу.

– Привет, красавчик.

Он улыбнулся.

– Я получил твоё сообщение.

Она встала и склонила голову набок, указав в сторону бус.

Он обогнул стол, поднялся на две ступеньки, стуча ботинками по дереву, и последовал за ней в затхлую старую комнату, в пространство, которое она отвела для своих более приватных клиентов.

В задней комнате царил полумрак, густой аромат трав и благовоний усиливал плотность большого, но загромождённого помещения. Тяжёлые портьеры и гобелены доминировали на стенах, добавляя клаустрофобии помещению.

– Где ты нашла гота?

Тамара улыбнулась.

– Там, где я их всегда нахожу, – сказала она, наливая жидкость в два стакана.

– Она кормилица?

– Нет, насколько мне известно. Во всяком случае, пока. Хотя, судя по тому, как она на тебя смотрела, она не будет долго ломаться, – она протянула ему напиток, её глаза озорно блеснули. – А что со мной не так? Моя ведьминская кровь недостаточно хороша для тебя сегодня вечером?

Он сделал глоток.

– Мне нужно что-нибудь более чистое. Мне нужна пища. Без обид.

– Немного обидно.

Она потёрла край своего бокала о губы и подошла к нему.

– Тогда, может быть, что-нибудь ещё?

Она провела рукой по его груди, царапая ногтями хлопок его рубашки, затем расстегнула две пуговицы и скользнула рукой внутрь. Она подняла свои густые накладные ресницы и встретилась с ним взглядом.

– Давненько это было. Как насчёт того, чтобы ты напомнил мне, чего мне не хватает?

– Как будто я могу быть настолько жесток.

Она соблазнительно рассмеялась.

– Ты знаешь, что именно таким ты мне нравишься. Она немного распахнула его рубашку, её глаза вспыхнули от восхищения.

– Конечно, у тебя не так мало времени, что ты не можешь уделить мне пятнадцать минут, чтобы сотворить немного своей магии? Особенно после того, что мне удалось сделать.

– Значит, у тебя это есть?

– Конечно. После того, как я перевернула небо и землю и востребовала более чем несколько одолжений за последние несколько месяцев, – она посмотрела ему в глаза. – Ты действительно в большом долгу передо мной за это, – сказала она, скользя рукой вниз к его заду.

Он поймал её за руку и притянул ближе.

– Как насчёт того, чтобы ты сначала покажешь это мне, – сказал он, его губы насмешливо нависли над её губами.

Она улыбнулась, её глаза вспыхнули возбуждением, но она отошла от него.

Он допил остатки своего напитка, оглядывая комнату. Подойдя к круглому столу, он поднял хрустальный шар и подбросил его в руке, прежде чем положил обратно на подставку со вздохом веселья.

Тамара вернулась через несколько минут, сжимая в руках завернутый в ткань предмет. Она опустилась на колени у низкого кофейного столика и положила предмет в центр. Кейн присел напротив неё, пока она осторожно разворачивала ткань. Она встретила его пристальный взгляд, возбуждение искрилось в её глазах, когда она пододвинула к нему книгу размером с ладонь. Фолиант был похож на что-то, что засунули на заднюю полку в лавке старьевщика. Тусклый кожаный переплёт был запачкан и потёрт, платиновый замок, скреплявший страницы, погнулся и потускнел.

Но Кейн лучше, чем кто-либо другой, знал, что внешность может быть обманчивой.

– Определённо выглядит не очень.

– В этом-то всё и дело. Ничего с такой силой не никогда не выглядит хорошо.

Он поднял книгу, желая осмотреть, и нажал большим пальцем на замок.

– Ты не открываешь её до поры, до времени, – сказала она, сунув ему крошечный ключ. – И как только её закроешь, не открываешь её снова. Прочти всё, что содержится внутри, и это запятнает душу, предотвратив возвращение к своему хозяину. Если ты хочешь, чтобы она вернулась, – она нерешительно посмотрела на него. – Это серьёзно.

Он завернул книгу обратно в ткань.

– Так для чьей это души? – спросила она. – Более того, чем они заслужили это?

– Слишком много вопросов, Там, – сказал он, вставая.

– Ты не можешь винить женщину за любопытство, – Тамара скопировала его выжидающий взгляд. – Ты же знаешь, что тебе нужны вещи, чтобы извлечь душу. Вещи, которые я не могу тебе достать.

– Всё под контролем, – сказал он, доставая деньги из кармана пальто и протягивая ей пачку банкнот.

Она взяла, но не проверила. Она облизнула нижнюю губу и встретилась с ним взглядом.

– Так как насчёт благодарности?

– Спасибо.

Он легко поцеловал её в губы, прежде чем прикоснулся большим пальцем к её подбородку, проходя мимо неё обратно в магазин.

– И это всё? Куда ты идёшь?

– Я говорил тебе. Я голоден.

– Но ты сказал…

– Я сказал что?

Она скрестила руки на груди.

– Ты ублюдок, Кейн Мэллой, ты знаешь это?

Он улыбнулся, повернувшись к ней.

– Я думал, ты сказала, что тебе нравится, когда я жесток.

Она покачала головой, сжала губы, но не смогла удержаться от ответной улыбки.

– Я возьму тебя в следующий раз.

– Что бы ни поддерживало эти надежды, Там.

Он вернулся в торговый зал сквозь бусы и взглянул на Бию, постукивающую ручкой по стопке бумаги. Она сидела прямо, когда он спускался по ступенькам, её глаза сверкали готовностью подчиниться.

Лёгкая добыча. С лёгкостью идущая в руки. И слишком отчаянная.

Ублюдок, да. Но не такой уж и ублюдок.

Она была слишком хрупкой для секса с любым вампиром, не говоря уже о нём. Слишком нуждающаяся. Слишком уязвимая. Слишком восприимчивая. На ней повсюду был отпечаток жертвы вампира. И был только вопрос времени, когда её найдут в каком-нибудь переулке или в одном из многочисленных заброшенных домов где-нибудь, её нежную, несогласную плоть растерзанную страстными укусами.

Он боролся с образами, которые прокручивались перед его мысленным взором, как разрозненные фрагменты фильма – разорванное и осквернённое нежное тело Араны, лежащее обмякшее и окровавленное на холодном бетоне пола заброшенного склада. Его горло сжалось вместе с грудью.

И эта девушка – жаждущая быть завоевательницей. Не подозревающая о последствиях. Не подозревающая о том, что скрывается за глазами, в которые она смотрела.

Её невежество погрузилось глубоко в него и немного скрутило, цепляя шипами, не давая ему уйти. И этот пульс под её бледной плотью уже был слишком частым, чтобы его можно было игнорировать.

Вероятно, он собирался оказать ей самую большую услугу в её юной жизни.

Он пересёк комнату, подошёл к ближайшему стеклянному комоду и прислонился к нему спиной, небрежно положив руки на холодную поверхность. Он посмотрел прямо на неё в повисшей тишине.

Её глаза вспыхнули, частично от возбуждения, частично от шока. Очевидно, она поняла намёк. Она с тревогой оглянулась через плечо в сторону комнаты Тамары, затем полностью переключила своё внимание на него.

Он одарил её намеком на улыбку, чтобы заверить, что она правильно оценила ситуацию.

Она отодвинула стул и встала с настороженностью, которая должна была стать её спасительной грацией. Высокомерие вдобавок к невежеству было чем-то, чего он никогда не мог терпеть, и его техника укуса продемонстрировала это множеству новых доноров.

Она остановилась в метре от него, явно добравшись до него раньше, чем намеревалась, судя по неловкости её позы. Она улыбнулась. Казалось, она не знала, что делать со своими руками. Решила положить их на её стройные бедра.

Он позволил ей стоять там, пока шли секунды, удерживая её в болезненном положении, когда она не знала, делать ли первый шаг.

– Я слышала о вас, – сказала она.

– Ожидаемо?

Она кивнула.

– Вы и вампир по имени Калеб. Вы его знаете?

– О нём.

Её глаза сузились в замешательстве.

– Что?

– Не бери в голову.

Он наклонился вперёд, схватил её за поясницу и притянул к себе.

Она перевела дыхание и улыбнулась.

– Я всегда хотела встретиться с вами.

– И почему это?

– Вы здесь легенда.

Её пристальный взгляд задержался на его губах, и она слегка облизнула губы и снова посмотрела ему в глаза, но явно сочла его взгляд слишком пугающим, чтобы выдержать.

– Можно мне потрогать ваши клыки?

– Они называются резцами.

Она пожала плечами.

– Могу я к ним прикоснуться?

Он слегка приподнял верхнюю губу, чтобы она могла прикоснуться к небольшой части обнажённого резца.

Её глаза заблестели. Она улыбнулась, ахнула и физически задрожала, когда её указательный палец соприкоснулся с эмалью.

– Вау. Это так заводит, – она снова убрала руку. – Я имею в виду, сексуально.

– Я рад, что ты так думаешь. Потому что мне нужно их использовать. На тебе.

Она резко перевела дыхание, в её широко раскрытых глазах читалась неуверенность.

– Конечно. Да, я понимаю. Вам нужно покормиться, верно?

– Верно.

Она кивнула, откидывая волосы с шеи. Её рука всё ещё дрожала.

– Меня никогда не кусали. Но у меня был пирсинг и всё такое.

Она издала короткий, отрывистый, нервный смешок.

– Мне понравилось. Мне понравилось это чувство.

– Ты думаешь, укус это как пирсинг?

– Так говорят мои друзья.

– Тогда твоих друзей явно никогда не кусали.

Её испуганный взгляд встретился с его.

Долю секунды спустя он прижал её лицом к прилавку, а её руку заломил за спину.

Он достал из заднего кармана перочинный нож, щелчком открыл его и положил на стеклянный прилавок, чтобы она могла его видеть.

Её глаза снова расширились, она тяжело дышала.

– Что это за хрень?

– Десерт, – прошептал он ей на ухо.

Она немедленно начала сопротивляться и извиваться, пытаясь выгнуться под ним, пока он не вывернул её руку ещё немного вверх. Она быстро научилась успокаиваться, первая слеза скатилась из уголка её глаза.

– Не делай мне больно, – захныкала она.

– Я вампир, – сказал он, убирая волосы с её шеи, прежде чем сорвал с неё свободную чёрную футболку. – Не твой парень. Как ты думаешь, что я собираюсь делать?

Он посмотрел вниз на её дрожащие губы и затем накрыл её рот ладонью. Она закричит при первом укусе, он просто знал это.

Конечно же, так и было – тихо в его ладонь, когда он глубоко вонзил резцы в основание её шеи без анестезии, без предупреждения.

Он почувствовал, как она вздрогнула, когда он начал пить сильно и быстро. Её хрупкое тело дрожало, быстро слабея. Он впивался в неё снова и снова, пока её рыдания не прекратились, а тело быстро не расслабилось.

Когда он насытился, он потянулся за ножом. Лезвие легко скользнуло сквозь податливую плоть её шеи, плеча и ключицы – несколько поверхностных гравировок, просто чтобы напомнить ей о моменте – не так глубоко, чтобы навсегда оставить шрам, но, вероятно, достаточно, чтобы спасти ей жизнь, если она использует их для их настоящей цели: заставить её дважды подумать о соблазнительности её вида. Он слизнул струйки крови, сочащиеся из неглубоких ран, прежде чем отпустил её.

Она понятия не имела, как легко он её отпускал.

Она рухнула на пол у прилавка, по её щекам текли слёзы, макияж размазался вокруг остекленевших глаз, так что она выглядела как какая-то плохо раскрашенная тряпичная кукла.

Он дочиста облизал свой нож и захлопнул его. Он сунул его обратно в карман как раз в тот момент, когда поднял глаза и увидел, что Тамара наблюдает за ним из-за прилавка. Скрестив руки на груди, в её глазах не было шока, но её поднятые брови сказали ему, что она не была впечатлена предстоящими последствиями.

– Думаю, тебе понадобится новая помощница, – сказал он.

– Без шуток, – сказала она ему вслед, пока он шёл обратно по магазину и, звеня колокольчиком, закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 9

Услышав рокот двигателя за дверью, Кейтлин выпрямилась. Скрежет металла о металл сообщил ей, что он вернулся. Или кто-то другой. Хлопнула дверца машины. Затем снова воцарилась тишина. Засовы отодвинулись, и дверь открылась.