Текст книги "Кровавые тени (ЛП)"
Автор книги: Линдси Дж. Прайор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Она неуверенно направилась к двери.
Не было никаких явных признаков его присутствия. Но дверь во внешнюю комнату была наполовину приоткрыта. Её сердце пропустило удар. Он всё ещё был рядом. Он не бросил её. Вероятно, он вернулся, чтобы немного поработать над своей машиной – выместить на этом своё разочарование. И если он решил убить её, то явно пока не собирался действовать в соответствии с этим решением.
Ей нужно было поговорить с ним, хотя она и не знала, что сказать. Более того, ей нужно было увидеть его. Ей нужно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять, разочаровался ли он в ней.
Музыка звучала в её ушах. Она направилась к двери. Усилившаяся темнота смягчала комнату вокруг неё.
Она остановилась у проёма, но ничего не могла разглядеть в тени за дверью, по крайней мере, под тем углом, под которым стояла, поэтому приоткрыла дверь ещё немного и переступила порог.
Она застыла. У неё отвисла челюсть.
Он наносил удары по груше, каждое движение было быстрым, точным и контролируемым. На нём не было ничего, кроме пары спортивных штанов с низкой посадкой, которые демонстрировали его скульптурное, гибкое совершенство во всей его физической красе, когда он наносил удары руками и ногами. Даже частично скрытый тенями, он выглядел феноменально в действии.
Её сердце пропустило удар, во рту пересохло, низ живота разлился жаром.
Разочарование, злость, скука, рутина – каковы бы ни были причины, по которым он наказывал грушу, она знала, что это был образ, от которого она никогда не оправится, даже если её жизнь продлится ещё всего несколько часов.
Как ей удалось пересечь комнату и подойти к нему, она понятия не имела. Но ей это удалось, даже если она не помнила своих шагов. Она прислонилась спиной к его машине, встав лицом к нему, и положила руки на поясницу.
Он остановился не сразу, но когда сделал это, то полностью повернулся к ней лицом. Его обычно незаметное дыхание стало более частым и тяжёлым. Его кожа покрылась блеском, несколько следов которого он вытер со лба тыльной стороной ладони. Он размотал белую ленту вокруг своей левой руки, которую он явно использовал для защиты костяшек пальцев. Его глаза были ужасающе тёмными, когда они встретились с её глазами.
Прямо тогда, прямо там, она могла бы броситься ему на шею, каковы бы ни были последствия. Чувство освобождения было одурманивающим.
Ей следовало бы испугаться, но эти глаза – тёмные, напряженные и непреклонные, какими бы они ни были, – также светились самообладанием, в котором была своя притягательность.
Когда он прошёл несколько метров по направлению к ней, она не смогла заговорить, а пальцы её ног впились в холодный, шершавый бетон.
Его оценка её была быстрой, почти холодной.
Она сдержала вздох.
С его стороны не потребовалось никаких усилий, чтобы развернуть её и прижать к машине.
Она мгновенно вернулась в сумрак того злополучного коридора, когда его твердое тело застало её врасплох, подарив её сердцу самый сильный толчок в жизни, который она когда-либо знала. Искра, даже тогда, говорила ей, что она играет в гораздо более опасную игру, чем она была готова принять.
На этот раз он ничего не сказал, а пинком раздвинул её ноги и бросил её руки на крышу машины.
Она едва могла дышать, не зная, было ли это от страха или возбуждения. Но это мог быть именно он – тот момент, когда он покончит со всем этим. Один смертельный укус, один поворот её шеи, и всё было бы кончено. Но всё, что она могла чувствовать, это умелое тело; всё, что она могла видеть, эти сильные, мужские руки, держащие её; всё, что она могла чувствовать, это мускусный, древесный аромат. И близко к своему уху она услышала эти трудноуловимые, нечастые вдохи, которые напомнили ей, что он был далёк от человека.
– Почему ты так долго? – тихо спросил он ей на ухо.
Слова покинули её. Он сжал её запястья вместе, обхватив их только одной рукой, удерживая их на машине.
– Напомни мне, как долго ты охотилась за мной, Кейтлин?
Всё, о чём она могла думать, были его губы – эти красивые, прохладные, мужские губы у её уха. Она быстро облизнула свои собственные, но во рту всё ещё было слишком сухо.
– Выслеживание. Не охота.
– Семантика.
Он откинул волосы с её шеи и снова склонился губами к её уху.
– Это всё, что было в течение многих лет, не так ли? Я и потрошитель душ, поглощающие каждую твою мысль, каждую мотивацию, каждое мгновение бодрствования. Ты охотилась за мной так долго, что думаешь, что знаешь меня. Но ты меня не знаешь. Ты совсем меня не знаешь. Зато я знаю тебя. Я наблюдал за тобой в течение долгого времени. Желая тебя. Желая сломать тебя. И теперь я знаю, как это сделать. Я понял, что для того, чтобы заставить тебя потерять контроль, я должен взять этот контроль на себя. Полностью.
Её желудок перевернулся, а сердце подпрыгнуло. Он спросил её, насколько плохим вампиром она его себе представляла. Прямо тогда ей было всё равно. Она знала, что его представление о плохом и её представление о плохом, вероятно, были двумя совершенно разными вещами, но что-то подсказывало ей, что она вот-вот узнает, насколько они разные.
Он сдвинул бёдра всего на дюйм, чтобы задрать заднюю часть её платья вверх и собрать его на пояснице.
Кейтлин вздрогнула и инстинктивно попыталась высвободить руки, но шлепок по обнажённой стороне её ягодицы заставил её замереть.
– Не двигайся, – предупредил он.
Он слегка прикусил её ух, и прохладным большим пальцем уверенно скользнул по изгибу обнажённой плоти.
– Теперь осторожнее, я слышу, как колотится твоё сердце. Не так много искушений может выдержать вампир.
Она прикусила нижнюю губу, когда он снова сильно прижал её к машине. Металл был холодным по сравнению с жаром её бёдер и лона, текущим через тонкий хлопок её платья.
– Что ты собираешься делать? – спросила она, напряжение в тоне нервировало её, но не так сильно, как просачивающиеся вместе с ним оттенки возбуждения.
Он стянул с себя спортивные штаны, прижался своей эрекцией к ложбинке между её ягодицами, когда снова сократил промежуток, плотно прижавшись к её спине. Его грудь была твёрдой.
– Как ты думаешь, что я собираюсь делать?
Она вонзила ногти в крышу машины и собралась с духом.
– Не делай мне больно, – с придыханием предупредила она, удивлённая, что это, по большей части не было просьбой.
Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что у него не было намерения причинять ей боль, что речь не шла о том, чтобы причинить ей боль. Не совсем.
Но иногда он забывал. Иногда он забывал, насколько хрупки люди по сравнению с представителями третьих видов.
– Но, Кейтлин, – прошептал он ей на ухо, его хриплый голос воспламенил каждое нервное окончание.
Он слегка наклонился и направил свою эрекцию вверх, между её ног. Прижав конец к её лону, он снова поднёс губы к её уху.
– Мне казалось, ты говорила, что не хрупкая.
И он толкнулся в неё.
Это был не тот нежный толчок, каким был раньше, постепенный прорыв внутри неё, усиливающий её возбуждение своим собственным. На этот раз он не дал ей времени привыкнуть. На этот раз он максимально использовал её влажность. На этот раз он утолял не только её, но и свой голод, входя в неё одним медленным, уверенным, но неумолимым движением, заполняя её до конца.
Кейтлин вскрикнула и выгнула спину, но он сильнее прижал её к машине. Она согнула пальцы. Закрыла глаза. Её тело содрогнулось. Её собственная влажность покрыла её бедра, когда он вышел из неё только для того, чтобы толкнуться внутрь снова. На этот раз темп стал сильнее и нарочитым. Она откинула голову ему на плечо и снова вскрикнула, ногтями глубоко впившись в ладони.
– Я хотел тебя с первого момента, как увидел, – произнёс он ей на ухо. – И когда я прижал тебя к стене в том коридоре, я мог бы так легко овладеть тобой.
Напряжение сковало низ её живота, шевеление внизу живота отвлекло её от боли, когда он проникал в неё медленно и глубоко.
– Ты знаешь, чего мне стоило не сделать этого? – спросил он.
Он ещё сильнее раздвинул её ноги, его толчки набирали темп.
– И я знаю, что ты тоже хотела меня, – сказал он с нотками рычания в его хриплом тоне. – Ты всегда хотела меня. И только меня.
Если бы он не прижал её так крепко к машине, она знала, что её ноги подкосились бы, всё её тело уже дрожало, дыхание было поверхностным, горло свело.
– Точно так же, как я хотел тебя. Но я никогда не ожидал, что ты будешь ощущаться так хорошо, – заявил он, в его тоне сквозило напряжение от возбуждения. – Иначе я мог бы забрать тебя раньше.
Его слова поразили прямо в самое сердце и взорвались, когда его темп увеличился. Её дискомфорт от его натиска смягчался только возбуждением, уже крепко державшимся глубоко внутри неё.
Она была уверена, что очнётся в любой момент, фантазия и реальность сливались воедино. Один из тех грубых, сексуальных моментов, которым она позволила себе предаться, наедине со своими собственными мыслями, теперь обретал жизнь, движение и ощущения. Некогда могущественные фантазии теперь казались слабыми по сравнению с реальностью.
Потому что она могла только представлять, каким был Кейн. И она поняла, насколько ограниченным было её воображение, когда он поглотил каждый дюйм её тела, вонзаясь в неё с такой контролируемой силой, что каждая частичка её тела заныла.
Яркие огни вспыхнули у неё перед глазами, пол казался неровным. Взорвались звёзды, комната вокруг неё наполнилась жаром. Кейтлин сжала руки, когда оргазм прокатился по её организму с усиливающейся скоростью, нарастая, накатывая волной. Она вздрогнула, потеряв связь с реальностью. Вскрикнула, согнувшись от силы своего оргазма, почти слишком мощного, чтобы его вынести. Слёзы потекли по её щекам, всё её тело сотрясалось от толчков.
Каждая частичка её тела изнывала и покалывала. Каждая частичка её тела чувствовала себя живой как от удовольствия, так и от боли. Эти ощущения заставили её испытать тошноту, насыщение, чуждое ощущение легкости, разливающееся по её телу.
Ему это удалось. Кейну Мэллою удалось невозможное.
И это было идеально.
ГЛАВА 16
Платье Кейтлин опустилось обратно на бёдра, как только Кейн отстранился.
Она обернулась, упёршись руками в машину, чтобы сохранить равновесие. Но её ноги ощущались слишком слабыми; дрожащие бедра едва могли удерживать её больше нескольких секунд. Её ноги подогнулись под ней, и она соскользнула на холодный, твёрдый пол.
Она всё ещё пыталась отдышаться, вытерла слёзы со щек. В тот кульминационный момент он причинил больше вреда, чем она могла себе представить. Кейн Мэллой только что показал себя гораздо более смертоносным противником, чем она могла себе представить.
Она настороженно посмотрела на него, пока он разматывал ленту со своей правой руки. На мгновение она задумалась, не вставила ли она только что всю сцену в своё собственное сознание, где-то между сниманием первой ленты и второй. Но она знала, что то, что произошло, было реальным – ужасающе реальным. Её ноющее тело говорило ей об этом.
Как и боль в её сердце.
Она не могла влюбиться в него. Она бы себе этого не позволила.
Но у неё возникло ужасающее чувство, что если он не скажет ей что-нибудь приятное, её слишком быстро бьющееся сердце разорвётся на части.
Он присел на корточки, ловко удерживаясь на носках босых ног. Протянул руку и нежно убрал несколько выбившихся прядей волос с её глаз.
– С тобой всё в порядке?
Её сердце подпрыгнуло. Ей удалось кивнуть.
Он ущипнул её за подбородок, нежный жест в сочетании с намёком на улыбку, которую она почти могла принять за привязанность.
– Давай поднимем тебя с этого пола, – сказал он, выпрямляясь и хватая её за руку.
Он помог ей подняться на ноги, Кейтлин прижала руку к машине, желая убедиться, что не упадёт при движении.
– Идти можешь?
Она кивнула.
– Уверена?
– Я в порядке, – сказала она, хотя и не была уверена в этом.
Кейн повёл её обратно через комнату, положив руку ей на поясницу. Когда он привёл её обратно в гостиную, он закрыл и запер за ними дверь.
– Иди и ляг на кровать, пока не упала, – сказал он.
Кейтлин посмотрела на кровать. Никогда ещё она не выглядела более привлекательно. Но она не могла позволить себе такой комфорт. Она, конечно, не могла позволить себе поспать. Сейчас больше, чем когда-либо, она должна была оставаться настороже.
Он знал. Он должен был. Он, наверное, почувствовал перемену в ней. Если бы она посмотрела на него, он наверняка увидел бы это в её глазах.
Она отвела глаза от напряжённости его взгляда.
– Ты слышала, что я сказал?
– Мне не нужно ложиться. Я в порядке.
– Разве я недостаточно утомил тебя?
Дурное предчувствие сдавило ей грудь. Внезапно их близость оставила горький привкус во рту. Она оглянулась на него. Утомить её настолько, чтобы она ослабила бдительность и позволила ему ещё немного пощупать её сердце… прозондировать ситуацию?
– Ты на это надеялся?
Он подхватил её на руки одним лёгким движением и отнёс на кровать.
– Кейн, отпусти меня! – потребовала она, но он уложил её на кровать за считанные секунды.
Он сел на её бедра и подтолкнул её запястье назад к наручнику, фиксируя её на месте. Она ошеломленно уставилась на него, когда он схватил её за другое запястье, потянулся к соседнему столику и достал из ящика ещё один комплект наручников.
– Нет, – сказала она, охваченная паникой.
Он не мог действовать так быстро. Возможно, он отколол большой кусок защиты, но даже она знала, что этого ещё недостаточно для доступа к её душе.
– Что ты делаешь?
Он взглянул на неё сверху вниз, его глаза мрачно сверкнули, когда он одной рукой и с лёгкостью эксперта закрепил наручник вокруг спинки кровати, а после закрепил его на другом запястье.
– Кейн, отпусти меня!
Она не была готова. Если бы он даже попытался забрать её душу, это могло бы убить её. Это могло бы убить их обоих.
Он не ответил ей, а лишь отодвинулся от её бедер, раздвинул её ноги и опустился на корточки между ними. Она попыталась выгнуться и вывернуться, но он упёрся большими пальцами в её бедра и прижал её к кровати.
– Что хорошего это даст, Кейтлин?
Она подтянула колено к груди, готовая ударить его, но он поймал её за колено, потянув его обратно вниз, и взялся за её лодыжки, удерживая её ноги по обе стороны от своих бёдер. Она быстро устала, борьбы больше не было, уровень её энергии колебался на совершенно неадекватном уровне.
Она разочарованно вздохнула и посмотрела ему в глаза. Даже в темноте она могла видеть, что они были спокойны и опасно решительны.
– Ты закончила? – спросил он.
– Что ты собираешься делать? Если ты думаешь, что сможешь это взять, ты…
– Взять что?
– Ты знаешь что.
Он почти улыбнулся.
– Дело не в твоей душе, Кейтлин. Не прямо сейчас. Я ещё не закончил с тобой.
Её сердце болезненно зашлось.
Она сжала руки, когда он оторвался от её взгляда и, опустив голову, поднёс её лодыжку к своим губам. Он медленно поцеловал её, поднимаясь по внутренней стороне икры к задней части колена. Кейтлин в шоке приоткрыла губы, вздрогнув от прохладной ласки его губ. Поцелуй, который превратился в облизывание, когда он медленно провёл языком вверх по внутренней стороне её бедра. Её сердце затрепетало, когда он достиг середины, и она приготовилась к его неизбежному укусу, когда он резцами прижался к её нежной плоти.
Секс, а потом кормление. Она должна была предвидеть, что это произойдёт.
Но это не было неизбежно.
Как и то, что он не остановился, когда добрался до верхней части её бедра. И когда он отпустил её лодыжку и обеими руками поднял подол её платья, Кейтлин замерла.
Она покачала головой, скорее инстинктивно, чем по своей воле.
– Кейн, – предупредила она, чувствуя, как пересохло в горле, смущённая жаром, разлившимся меж её ног.
Но Кейн не обратил внимания на предупреждение. Он продвинулся дальше по кровати в исходное положение.
Она затаила дыхание.
И когда он снова опустил губы к её бедру, когда эти поцелуи медленно и дразняще затанцевали внутрь и вверх по бедру, Кейтлин закрыла глаза и откинула голову на подушку. Он собирался довести её до безумия, дразня, усилив давление на её всё ещё чувствительное лоно. Но когда его прохладные губы встретились с жаром глубоко между её ног, её сердце чуть не остановилось. Она ахнула, не в силах сдержать выдох удовольствия и страха.
Она знала, что то, что он собирался сделать, было гораздо более интимным, чем проникновение. Гораздо более сильным посягательством. Гораздо более рискованным для её душевного состояния, когда дело касалось его.
Кейн удерживал её бедра на месте, опасно медленно проводя языком от сердцевины её лона к клитору.
Мысленно Кейтлин выругалась – чего она не могла припомнить, чтобы когда-либо делала во время полового акта. И когда напряжение между её ног усилилось, пока Кейн беззастенчиво целовал, лизал и посасывал, она больше не могла сдерживаться. Когда Кейн провёл языком по её складочкам и глубоко вошёл в неё, она вскрикнула, сжимая металлическую перекладину, удерживавшую её наручники.
Зашипев от собственной реакции, она глубоко прикусила нижнюю губу.
Она почувствовала, как он улыбнулся и убрал язык, снова облизав её пульсирующий бугорок. Он взял его в рот и обвёл языком, снова надавливая на её складочки ровно настолько, чтобы заставить её зажмуриться и выгнуть спину навстречу ему.
Это был единственный сигнал, который ему был нужен, чтобы крепче сжать её бёдра, удерживать её в нужном положении, в то время как его язык, его губы, весь его рот становились всё более голодными – пробуя её на вкус, поглощая её. Боль между её ног стала мучительной из-за того, что ей снова захотелось кончить, каждый крошечный волосок на её теле встал дыбом, позвоночник покалывало. Она больше не могла думать ни о чём, кроме холодного пота, который покрывал её с ног до головы, Кейн доводил её до такой степени, что она знала: пути назад нет. Что если он остановится, она будет умолять его продолжить. В тот момент она ненавидела его и одновременно обожала. Если у неё и были какие-то сожаления, они исчезли. И когда он совершил действие, которого она никогда не испытывала, она не могла представить, что когда-либо подпустит кого-то ещё так близко.
Когда её оргазм разразился снова, она закричала. Несмотря на то, что сомневалась в возможности этого. Оргазм был тяжелее и болезненнее, чем в первый раз. Ей было всё равно, видел ли Кейн, какой эффект произвёл на неё. Её не заботило ничего, кроме утоляющего жара, который снова полностью насытил её.
Кейн навис над ней, стянул спортивные штаны и трусы. Она не могла представить, что примет его снова, когда она всё ещё изнывала и пульсировала, а каждая частичка её тела покалывала. Но, очевидно, он решил, что она могла бы.
Она вздрогнула и непроизвольно напряглась, когда прохлада его эрекции встретилась с её жаром, его твердость встретилась с её мягкостью, снова с лёгкостью прорываясь сквозь её складки.
Осторожно, неуверенно она посмотрела на него. Его глаза были такими тёмными в тени, что казались опалами. Он никогда не выглядел более сногсшибательно, более властно, более контролируемо. Она пыталась заполнить свою голову негативными мыслями о нём: его чёрствость, его высокомерие, его непристойность, его жестокость, его порочность. Но вместо этого её голова была заполнена его внимательностью, его чувственностью, его авторитетом, его силой, его искренностью.
Он обхватил рукой её поясницу и слегка наклонил её к себе, всё ещё опираясь на одну руку, и полностью вошёл в неё.
Она закрыла глаза, вскрикнула, её тело содрогнулось от шока. Он приподнял её ещё немного, снова вонзаясь в неё. Она дёрнула запястья из наручников, снова вскрикнув, когда он наполнил её целиком, растягивая до тех пор, пока она не почувствовала ничего, кроме него.
Она едва ли даже заметила, что он расстегнул её наручники, и её запястья освободились. Он мягко отстранился и посадил её к себе на колени. Он прижал её бедра по обе стороны от своих, обхватив за талию, и опустил её обратно на себя.
Кейтлин поморщилась от нового положения, но Кейн крепко держал её за талию, заведя её руки за спину, сдерживая их.
И сделал последнее, чего она ожидала.
Он обхватил её шею своей сильной, уверенной рукой, его пальцы были прохладными по сравнению с жаром её плоти. Он нежно приподнял её подбородок большим пальцем и медленно, мучительно медленно наклонился.
Её сердце подпрыгнуло, когда их губы встретились, когда он нежно раздвинул их поцелуем, который был бесстыдно глубоким и чувственным. Исследующий поцелуй, от которого её колени застыли; от его интенсивности у неё перевернулось в животе. Его отстранённость и холодность внезапно оказались гораздо предпочтительнее нежности, которая была слишком тревожной для её и без того бьющегося сердца.
Даже Роб никогда так её не целовал, хотя, по крайней мере, какое-то время он любил её. И всё же этот вампир, закалённый Кейн Мэллой, выразил больше эмоций, больше страсти в том единственном поцелуе, чем она когда-либо знала.
Но она не могла так думать.
Если бы она хоть на мгновение подумала, что Кейн что-то чувствует к ней, что угодно, игра была бы окончена. Она должна была верить, что он ненавидел её. Она должна была поддерживать свой барьер и соблазнять его так же сильно, как он соблазнял её. Она должна была играть в эту игру, даже если смотрела в глаза воплощённому искушению. Потому что, если это было частью акта, это было шокирующе манипулятивно, на грани зла.
Она откинулась назад и поймала его взгляд, отчаянно пытаясь прочитать то, что происходило за этими прикрытыми глазами.
Но его следующий поцелуй был глубоким и первобытным. Он снова вонзился в неё, заставляя её приспосабливаться к нему, заставляя её поддаться ему. Она задыхалась между его поцелуями, подставляя ему шею, когда он ненасытно целовал, спускаясь от горла до ложбинки между грудями. Поцелуи превратились в нечто между облизыванием и посасыванием, покусыванием и царапаньем её плоти.
И на этот раз, когда она снова встретилась с ним взглядом, она не отвела взгляд.
На этот раз она пристально посмотрела ему в глаза.
Он сломал её тело. Оно по-настоящему принадлежало ему. И теперь он так глубоко засел в её голове, что она знала, что никогда не освободится от него. Но впустить его в своё сердце?
Он был совершенством. Совершенством для неё. Она всегда это знала. Но подобное совершенство причиняло боль. Что-то, что было так глубоко, причиняло адскую боль, когда его вырывали. Она знала это. Она знала это слишком хорошо. И она больше не могла выносить боль. Она не могла снова вынести этого чувства пустоты.
И она не могла потерять всё, ради чего работала. Не ради одного грязного сеанса с последним вампиром, которого она имела право желать.
Она дала ему достаточно. Он принял достаточно. Она уже отдала больше, чем когда-либо считала себя способной.
– Прекрати, – сказала она, пытаясь высвободить запястья.
Он отстранился от её шеи и заглянул в её глаза. Но не отстранился и не ослабил хватку.
Кейтлин выдержала его взгляд, потрясенная паникой, которая клокотала в её душе, жжением в горле, которое обычно предшествовало слезам. Она не могла плакать, это стало бы безумием. У неё не было причин плакать. И она никогда не была так благодарна темноте.
– Что не так? – спросил он.
Она сжала губы и опустила взгляд на эти твердые, изогнутые плечи, руки, которые так крепко держали её. Она снова посмотрела ему в глаза. Она действительно была в его власти.
– С меня хватит.
Но когда его губы зависли в паре дюймов от её губ, она не была уверена, что останавливала его по какой-либо из правильных причин.
Он изменил своё положение и опустил её на спину, но всё ещё не отодвинулся. Он отпустил её руки с поясницы только для того, чтобы прижать их по обе стороны от её головы.
– И что мне, по-твоему, с этим делать? Я тот аморальный, самодовольный ублюдок, которым ты меня выставила.
Её успокоило только игривое заискивание в его глазах. Слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать:
– Но это не так. Помоги мне, Кейн.
Она чувствовала, как его пристальный взгляд прожигает её в темноте.
– Для чего бы я тебе ни понадобилась, это не может быть настолько срочно, чтобы ты не мог отложить на пару дней, – добавила она, – иначе ты бы взял меня задолго до этого.
Кейн отпустил её запястье, приподнялся на локте и положил голову на ладонь. Он изучал её в темноте, рок-музыка всё ещё звучала на заднем плане.
– Почему ты хочешь причинить мне боль, Кейн? Что я тебе когда-либо сделала?
– Мы не собираемся делать это прямо сейчас.
– Помоги мне, и я отдам тебе свою душу.
Он оторвался от неё, отпустил её запястье и перевернул её, плавно, текуче, ещё до того, как она успела запротестовать. Она вцепилась в простыни, когда он раздвинул её бедра и снова опустился на неё.
– Ты уже даешь это мне, Кейтлин. Смог бы я подобраться к тебе так близко, если бы ты не была готова?
Она протестующе задвигалась, насколько могла, всего на тот дюйм, который был у неё в распоряжении, прежде чем он снова немного продвинулся внутрь неё.
Она замерла, переводя дыхание. Он снова вошёл в неё. Уже ноющее и пульсирующее, всё её тело содрогнулось.
И когда он толкнулся, она впилась ногтями в простыни. Новый ракурс почти опрокинул её через край, её кульминация приближалась ужасающе быстро.
Она воспользовалась этим моментом и задержалась в нём. Удерживала этот момент, когда чувствовала, как Кейн кончает, его толчок и пульсация внутри неё вызвали ещё один оргазм.
Ещё один оргазм, от которого она закричала, уткнувшись в простыни.
Как, чёрт возьми, она собиралась уйти от него? Как, чёрт возьми, она собиралась отпустить всё это?
И когда он нежно поцеловал её в плечо, Кейтлин крепко зажмурила глаза. Его отсутствие, когда он отстранялся и отдалялся, было почти больше, чем она могла вынести.
ГЛАВА 17
Кейтлин проснулась, не зная, был ли это день или ночь, но когда она открыла глаза, то увидела Кейна, лежащего рядом с ней в постели. По иронии судьбы, она не могла вспомнить, когда в последний раз так хорошо спала или просыпалась, чувствуя себя в такой безопасности.
Он спокойно лежал на спине, выставив торс напоказ, слегка повернув голову в её сторону. Простыня была низко спущена на его плоский живот, едва прикрывая бёдра и пах. Он всё ещё был голым. Его левая рука лежала между ними, правая – под головой, как будто он грелся в летний день. Казалось, он спал крепко и мирно.
Это был Кейн Мэллой с ослабленной защитой. Она была более чем уверена, что нечто такое лишь немногие когда-либо видели. Женщины, которых он приводил в свою постель и которым доверял достаточно, чтобы оставить их на ночь. Может быть, один или два близких друга, если таковые у него были.
За те минуты, что она смотрела на него, она только один раз увидела, как шевельнулась его грудь. Помимо этого, он мог выглядеть почти как человек. Изгиб его густых ресниц, скрывающих сверхъестественно притягательные глаза; смертоносные резцы, скрытые за сомкнутыми дугой губами. Она опустила взгляд на его точёную, подтянутую грудь, изучая каждый чётко очерченный мускул, его татуировки, скользнула взглядом вверх по изгибу его широкого, сильного плеча, по бицепсам, которые удерживали её с такой лёгкостью. Её магистр вампир. Её тёмный принц, который спал рядом с ней, не обращая внимания на её мысли, в то время как она смотрела на эту твёрдую, холодную грудь. Она могла бы запросто установить контакт, дождаться пульса, того самого важного биения, которое дало бы ей настоящий проблеск его сознания, которое, наконец, позволило бы ей проникнуть в него.
Но это было также прикосновение, которое неизбежно разбудило бы его.
Он мог быть таким в течение нескольких минут или часов, но это случилось. Наконец-то это случилось. Она должна была чувствовать ликование. Вместо этого она ощутила боль в груди от того, что, как она знала, должна была сделать.
Глядя на него, она больше, чем когда-либо, понимала, что ей нужно убираться оттуда. Её чувства уже достигли такой глубины, о возможности которой она никогда не думала. Какими бы сильными ни были её чувства к Робу, она никогда не чувствовала ничего подобного. Даже в тот день, когда он оставил её, она не чувствовала такой мучительной боли, как сейчас.
В Кейне было что-то такое. Что-то необъяснимое. Что-то, что глубоко укоренилось с того момента, как она впервые увидела его. Даже когда он прижал её к стене в том коридоре, она чувствовала, что знала его. Но сейчас, в его постели, настолько близко и интимно, насколько это было возможно, даже после того, что они сделали, она знала, что испытывает нечто большее.
Что-то, чего он никогда не почувствует в ответ. Он никогда не испытает ничего к невротичному, отстранённому, неуклюжему, сексуально неумелому агенту ПКВ, который однажды одержал над ним верх. Для него всё это было игрой. Игра, в которой он был мастером – заставляя людей влюбляться в него, соблазняя их делать то, что именно ему нужно. И он был прав. Она была ему неровня, и чем дольше она оставалась, тем меньше подходила бы ему.
И он знал это, иначе бы никогда не заснул, не надев на неё наручники. Лежит рядом с ней, как будто она послушная любовница. Он решил лечь с ней. Более чем вероятно, потому что он хотел её там, где он мог чувствовать её. Но, без сомнения, в равной степени это было сделано для того, чтобы поощрить чувство близости и безопасности, которые, по его мнению, были необходимы ему для прогресса.
И сейчас больше, чем когда-либо, она должна была помнить, кто он такой. И кем она была. Почему она была здесь. Ей нужно было взять себя в руки. Речь шла о выживании. Речь шла о том, чтобы вернуться в ПКВ, к Ксавьеру, и затащить его туда. Это было то, ради чего она работала. Вот почему она была здесь.
У неё были улики для Ксавьера. У неё было имя. И, вооружившись последним, она сделает всё в одиночку. Она уже привыкла всё делать сама.
Она подняла глаза на свободно болтающийся наручник. Он лишит его свободы на достаточно долго, в случае если, он проснётся. Это даст ей фору. Но она знала, что её рефлексы были недостаточно быстрыми. Если он проснётся, то овладеет ею всего за секунду. Если она даст хотя бы намёк на то, что делает, её снова пристегнут к этой кровати.
Кейн по-прежнему крепко спал, отсутствие дыхания, прерывавшегося лишь каждые несколько минут, приводило её в замешательство, не позволяя ей быть уверенной, насколько глубоко он спал. Кейтлин затаила дыхание, когда отодвинулась от него, медленно скользя, осторожно распределяя вес, чтобы матрас не прогнулся, ожидая, проснётся ли он, пошевелится ли.
Если он проснётся, она заявит, что шла в ванную. Но его пробуждение означает её проигрыш.
Она считала секунды, прежде чем придвинулась ближе к краю кровати. Её нога коснулась половицы, затем другая опустилась рядом с ней. Кейтлин соскользнула на пол, на колени.
