Текст книги "Жена светлейшего князя (СИ)"

Автор книги: Лина Деева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 40

Война! Меня облило леденящей паникой, а разом помрачневший Геллерт пружинисто поднялся из-за стола.

– Погоди, князь, – в тоне госпожи Сильвии звучали непривычные жёсткие ноты. – Не спеши. От того, что ты среди ночи помчишься в замок Источника, а то и потащишь с собой жену, никакого значимого толка не будет.

Взгляды Геллерта и смотрительницы скрестились, и я неосознанно втянула голову в плечи.

– Я не стратег, а всего лишь глупая женщина, – с нажимом продолжила госпожа Сильвия, – но повторю: утро вечера мудренее. Отправь послание Анри и Раймунду, если тебя это успокоит. Переговори через ворона с Виктором и, ради Источника, пережди ночь. Вряд ли за это время королевские войска успеют подойти к границам княжества.

Геллерт выдержал паузу, обдумывая сказанное, и наконец с неохотой наклонил голову.

– Вы правы, госпожа Сильвия. «Не торопясь, поспешай» – так ведь?

Смотрительница удовлетворённо кивнула, а я неожиданно для себя пискнула:

– Если дядя хочет мстить за меня, может, мне достаточно просто поговорить с ним? Пусть убедится, что со мной всё в порядке.

Кроме потери памяти, но это такие мелочи.

Геллерт посмотрел на меня, и ночь в его взгляде как будто посветлела.

– Боюсь, Кристин, вы не причина, а повод для войны. Не корите себя – не будь вас, Бальдоэн придумал бы что-то другое. А видеться с ним – да и вообще с кем-либо с равнин – вам сейчас не стоит. Поднимать на знамя невинно убиенных гораздо проще, чем живых.

Невинно убиенных? То есть меня могут лишить жизни по королевскому приказу? Я уставилась на Геллерта испуганно расширенными глазами, и госпожа Сильвия, покровительственно накрыв ладонью мои похолодевшие пальцы, твёрдо сказала:

– Геллерт, не пугай девочку. И ты, дитя, не бойся – с твоей головы не упадёт ни единого волоса. Я обещаю.

– Простите, Кристин, – Геллерт и впрямь раскаивался. – Слово чести, вам не о чем беспокоиться. А теперь, дамы, – он перевёл взгляд с меня на смотрительницу и обратно, – прошу меня извинить. Госпожа Сильвия, благодарю за прекрасный ужин.

Повинуясь безмолвному приказу, железный ворон взлетел к нему на плечо, и Геллерт вышел из трапезной. Неосознанно напрягая слух, я как будто услышала стук, с которым закрылась входная дверь. И легонько вздрогнула, когда смотрительница как ни в чём не бывало обратилась ко мне:

– Будешь пирог, дитя?

И хотя это наверняка выглядело невежливо, я отрицательно мотнула головой:

– Н-нет. Спасибо.

– Так я и думала, – вздохнула госпожа Сильвия. – Но вечерний отвар всё-таки выпей – чтобы лучше спалось.

Я послушно пригубила из глиняной кружки сладко пахнувший липой напиток, а смотрительница принялась потихоньку убирать со стола.

– Можно, я вам помогу?

Это спросила не столько Кристин, сколько Крис, знавшая – от любой беды легче отвлечься, если руки заняты делом.

– Помоги, – легко согласилась госпожа Сильвия, и я не была уверена, почудился мне или нет её быстрый, испытующий взгляд.

Когда посуда заблестела чистотой, а в трапезной воцарился идеальный порядок, поводы не идти спать тоже закончились. Стараясь, чтобы голос не звучал совсем уж уныло, я пожелала смотрительнице доброй ночи. Однако вместо ответного пожелания услышала:

– Подожди, дитя.

Сказав это, госпожа Сильвия выдернула из развешанных под потолком пучков с травами несколько стеблей. Связала их красной шерстяной ниткой и протянула мне.

– Вот. Положи под подушку, чтобы ночью спать, а не терзаться всякими мыслями.

– Спасибо, – пусть мне с трудом верилось, будто травы смогут отогнать тяжёлые раздумья, благодарность моя была искренней.

– Пожалуйста, дитя, – госпожа Сильвия смотрела на меня с непонятной задумчивостью. – И вот ещё что. Я помню, вы с самого начала собирались уезжать завтра, а уж теперь Геллерт и подавно здесь не задержится. Но я была бы рада, если бы ты всё же осталась погостить в Доме Тишины.

Я машинально сжала пучок.

– Зачем?

– Затем, что тебе нужна помощь, – спокойно ответила смотрительница. – И ещё потому что недомолвки между своими всегда играют на руку чужим. Война – это очень серьёзно, дитя.

Так-то оно так, но что если правда не оправдает, а обвинит Геллерта?

– Я не настаиваю. – Тепло в голосе смотрительницы согревало, как костёр посреди зимы. – Просто имей в виду это и то, что определённость всегда лучше подвешенного состояния. Для всех.

– Поняла вас, – скованно ответила я. И сбивчиво повторив «Доброй ночи», с поспешностью бегства покинула трапезную.

***

Как и в замке Верных, в Доме Тишины нам с Геллертом отвели разные спальни. И хотя моя комнатка была откровенно тесной, это не умаляло моей благодарности госпоже Сильвии.

В высокое окошко заглядывала любопытная луна, даря достаточно света, чтобы не зажигать огня. Бельё на узкой кровати пахло травами и солнцем. Как и было сказано, я положила сонный пучок под подушку, переоделась в привезённую с собой ночную сорочку и замерла перед постелью.

Мне обещали крепкие сны, а не изматывающие раздумья, и всё равно что-то мешало забраться под шерстяное одеяло и свернуться калачиком на манящей белизной простыни.

«Я жена светлейшего князя. Я имею право знать подробности».

Подбодрив себя этой мыслью, я закуталась в шаль и вышла из комнаты.

Чтобы отрывисто стукнуть в дверь Геллертовой спальни, мне пришлось буквально переламывать себя. Однако усилие оказалось бесполезным – тишина по ту сторону осталась такой же глухой. Хозяин ещё не вернулся.

«Долго».

Но, может, это нормально? Откуда мне знать, сколько длятся военные советы? Попереминавшись с ноги на ногу, я плотнее запахнула шаль на груди и отправилась в гостиную.

Благодаря окну здесь было гораздо светлее, чем в спальне, а от вида на посеребрённые луной озеро и вершины гор просто захватывало дух. Я передвинула одно из кресел так, чтобы со всеми удобствами любоваться ночью, и забралась в него с ногами.

Подожду.

Глава 41

Наверное, на Дом Тишины и впрямь было наложено заклятие умиротворения и ясности. В каком угодно другом месте вина и сомнения изгрызли бы меня, как черви – упавшее яблоко. А здесь мне прекрасно и непредвзято думалось – я смотрела на ситуацию со стороны, не позволяя эмоциям вторгнуться в рассуждения.

«Война – зло, но раз Геллерт говорит, что я лишь повод, мои попытки вмешаться не будут иметь смысла. Это дело полностью на откупе у мужчин, и дай Источник, чтобы у них получилось как-то разрешить его до начала кровопролития. Время есть, госпожа Сильвия права – за одну ночь армия к границе не подходит».

«В этом мире», – шепнул голос Крис, и я плотнее вжалась в спинку кресла, словно от порыва холодного ветра.

«Получается, всё, чем я пока могу помочь – это окончательное возвращение себе себя. Возможно, после я возненавижу Геллерта, как Крис ненавидит своего мужа. Возможно, госпожа Сильвия откроет, что я не Кристин де Ла Ренн. Возможно…»

Стоп. А что если здесь, в Доме, у меня получится самостоятельно разломать стену в памяти?

Нахмурившись, я закрыла глаза. Во всех подробностях вспомнила прогулку вдоль озера в ночь Бельтайна – картинки были яркими и совершенно безболезненными. Но когда я в воспоминании подошла к шатру и решительно отдёрнула полог, передо мной оказалась всё та же глухая стена.

«Да пропади ты пропадом!»

Я мысленно ударила по ней кулаками и открыла глаза, обречённо понимая: смотрительница права. Мне действительно нужна помощь.

«Даже если догадается, я верю, она не выдаст».

И на этот раз внутренний скептик промолчал.

***

Я специально оставила дверь в коридор открытой, чтобы услышать возвращение Геллерта. А получилось, что сама таким образом привлекла его внимание.

– Кристин? Почему вы здесь?

Поглощённая раздумьями, я не услышала тихие шаги и торопливо вскочила, когда рядом раздался удивлённый голос. Ответила:

– Жду вас, – и только тогда задним числом сообразила, что могла бы отложить разговор до утра. Слишком уж хмурым и напряжённым было лицо Геллерта – даже в призрачном лунном свете. И слишком хорошо за всем этим просматривалась лежавшая у него на душе тяжесть.

– Что-то случилось?

Словно ещё один груз на него взвалила.

– Нет-нет! – я сжала ладони перед грудью. – Я просто хотела… Я… – и махнула рукой. – Неважно. Простите. Доброй ночи.

– Стойте!

Я не успела сбежать – Геллерт ловко поймал меня за предплечье, и касание обернулось ожогом и бешеным стуком сердца.

– Что вы хотели, Кристин?

– Узнать, – мой мечущийся взгляд не желал подниматься выше Знака Правителя, скалывавшего воротник на рубашке собеседника. – Почему дядя принял такое решение. Можно ли как-то всё отыграть. Что мы будем делать дальше. И, – мой голос стал совсем тихим, – чем я могу помочь.

Сейчас он ответит «Ничем» и отправит отдыхать. А все мои доводы, что я, как княгиня, тоже имею право знать, никому не интересны.

Однако Геллерт, выдержав раздумчивую паузу, наоборот указал мне на кресло:

– Прошу вас, присядьте, – а сам отошёл к окну. Встал вполоборота ко мне, любуясь – или невидяще глядя? – лунной дорожкой, бежавшей по воде к самому Дому. И совершенно не догадываясь, как отдалась у меня в груди благородная чёткость его медального профиля.

– Вы спрашиваете, что мы будем делать? Будем готовиться к войне. Запасать провиант и оружие, собирать ополчение, укреплять крепости на перевалах. Потому что король вряд ли отступит, пускай Виктор и прилагает возможные и невозможные дипломатические усилия.

– Виктор? – я вспомнила, что это имя называла госпожа Сильвия.

– Граф Кератри, – пояснил Геллерт. – Младший брат знакомого вам Дамиена и наш посол при дворе Бальдоэна.

– А Раймунд и Анри?

– Раймунд Тьерсен, Первая Опора. Не знаю, помните ли вы его.

Тёмно-серый камзол с серебряными позументами и такое же тончайшее серебро в смоляных, заплетённых в длинную косу волосах. Серо-стальной взгляд немного свысока, сдержанная речь, почти полное игнорирование «госпожи княгини». И в конце разговора об охоте на снежных волков неожиданное обещание: «Я распоряжусь, чтобы вам прислали шкуру вожака».

– Помню, – выдохнула я, удивлённая, с какой лёгкостью пришло это воспоминание.

– Дом Тишины, – понимающе заметил Геллерт. И закончил ответ на мой вопрос: – А Анри – это мессер. Генрих Наварр.

– Точно, – и как я не сообразила? – Но вы так и не сказали, почему дядя решил пойти войной именно сейчас? Откуда он вообще…

Я осеклась. Вот это-то точно можно было понять самой.

Д’Аррель и Жюли.

– Ох!

Скорчившись в кресле, я сжала виски ладонями.

– Повод, Кристин, – с сочувствием напомнил Геллерт. – Вы только повод. А причина, думаю, в обманутых ожиданиях. Король считал, что наш с вами брак и связанные с этим договорённости убавят независимости у княжества. А на самом деле ничего не изменилось.

– Но если бы я не просила за виконта, – мне было физически больно вспоминать, – это случилось бы…

– Рано или поздно, – подхватил Геллерт. Подошёл к креслу и, опустившись передо мной на одно колено, взял мои ладони в свои. – И потом, окончательное решение принимал я. Так что эта вина тоже на мне. Не на вас.

Я глядела ему в лицо, а видела карту на стене в отцовском кабинете. И крохотный лоскуток княжества на северо-востоке огромного королевства, собранного Бальдоэном Седьмым, при жизни прозванным Великим, за какие-то десять лет своего правления.

– У нас есть шанс? – Ведь одарённость обычно уступает толпе.

– Шанс есть всегда, – Геллерт твёрдо смотрел мне в глаза. – И мне очень радостно, Кристин, слышать от вас «мы». Несмотря на, м-м, отдельные неясности.

Я отвернулась.

– Долг жены быть рядом с мужем.

В горе и в радости, в болезни и в здравии, во время войны и мира.

– Долг. – Что за чувство попыталось прорваться в голос Геллерта? – Да, конечно. Как я забыл.

Он выпустил из рук мои пальцы и текучим движением поднялся на ноги.

– Идите отдыхать, Кристин. У вас был непростой день.

– Как и у вас, – я тоже встала с кресла. И в порыве предложила: – Госпожа Сильвия дала мне травы для хорошего сна. Возьмёте? Их надо положить под подушку.

Губы Геллерта тронула добрая улыбка.

– Спасибо. – Он заботливым жестом вернул съехавшую шаль мне на плечи. – Обойдусь, не переживайте. Проводить вас?

Я отрицательно качнула головой: не надо, до спальни и сама доберусь.

– Тогда доброй ночи?

– Да, – во рту стало горько, будто я разжевала полынь. – Доброй.

Пока ещё.

Глава 42

Сон мой был глубок и без сновидений – наверняка благодаря травам под подушкой. Если бы не они, уверена, тревога дала бы мне уснуть лишь с рассветом. А так я встала ранним утром, отдохнувшая, полная сил и ещё – принявшая важное решение.

«Только бы Геллерт согласился».

Умывшись прохладной водой из серебряного кувшина, стоявшего на умывальном столике в углу комнаты, я надела платье и тихонько, чтобы никого ненароком не разбудить, вышла в коридор.

Однако в Доме Тишины жили только ранние пташки. Заглянув в трапезную, я нашла там госпожу Сильвию, накрывавшую на стол. При этом тарелки, блюда и столовые приборы у неё так и летали – в прямом смысле слова.

– Доброе утро. – Обращение к силе Источника, как обычно, ощущалось табунами крупных мурашек.

– Доброе, – светло улыбнулась смотрительница, и посуда с негромким стуком вмиг опустилась на столешницу. – Даже не буду спрашивать, как спалось – это и так отлично видно.

– Всё прекрасно, спасибо вам, – улыбнулась я. И с лёгкой запинкой спросила: – А Геллерт тоже проснулся?

– Да, – подтвердила госпожа Сильвия. – Он во дворе, готовит лошадей к отъезду.

Я невольно подобралась.

– Новых известий не было?

Смотрительница сделала отрицающий жест. Я с облегчением выдохнула, а госпожа Сильвия добавила:

– Я повторила ему своё предложение: чтобы ты погостила в Доме ещё некоторое время.

– И? – я натянулась струной.

– Естественно, он боится оставлять тебя одну, – спокойно ответила смотрительница. – Однако я сумела убедить его, что здесь, у Безмолвного водопада, опасность тебе угрожает примерно такая же, как в замке Источника. Поэтому последнее слово за тобой, дитя.

– Х-хорошо.

На сердце вновь легла тяжесть сомнения: правильно ли хочу поступить? И чтобы не растерять уверенность в принятом решении, я поспешила оставить госпожу Сильвию. Вышла на крыльцо, оглянулась, ища Геллерта, и почти сразу увидела его идущим от озера. Он вёл под уздцы лошадей, и судя по виду Босана и Бекки, те были не прочь отправиться в путь без промедления. Не позволяя себе замяться, я быстрым шагом устремилась им навстречу – прямиком через росный луг.

– Доброе утро.

– Доброе.

И слова растерялись, и лошади притихли, и распевавший где-то в вышине жаворонок сделал паузу в своей полной ликования песне.

– Всё по-прежнему? – У меня не повернулся язык сказать «хорошо».

– Да.

«Как же я собиралась объяснять?» – Госпожа Сильвия ведь говорила с вами? Насчёт меня.

– Да.

Мне было не по себе из-за краткости его ответов, и потому следующая фраза получилась просящей:

– Я… побуду здесь ещё немного?

Ни по лицу, ни по синему взгляду Геллерта невозможно было угадать, что он почувствовал и о чём подумал, услышав это.

– Как пожелаете.

Я закусила губу.

– Вы сильно против?

Вопрос больше приличествовал маленькой девочке, а не жене светлейшего князя. Однако Геллерт ответил, причём не односложным «Да» или «Нет».

– Кристин. Мне очень не хочется оставлять вас здесь одну. Конечно, госпожа Сильвия великолепна в Искусстве, а Дом – не то место, о котором вспоминают в первую очередь. Но всё равно я чувствовал бы себя спокойнее, если бы вы были в замке Источника – пусть даже в него бьют все молнии, по выражению Робера.

Он говорил искренне, и моя совесть всё громче твердила голосом герцогини де Ла Ренн: ты поступаешь неправильно. Дело жены – следовать за мужем. И потом, ты подумала, как будешь возвращаться в замок одна?

«Если буду».

– И всё-таки, – тем временем продолжал Геллерт, – не принеси Керриан своё известие, я был бы только рад вашему решению. Хотите верьте, хотите нет, но для меня очень важно, чтобы вы наконец вспомнили своё прошлое до конца. Поэтому оставайтесь, Кристин, раз уж так решили. А я оставлю с вами Керриана и в случае опасности примчусь Прямым путём откуда угодно.

«Прямым путём?»

Однако я не стала уточнять. Вспомню – спрошу у госпожи Сильвии. А Геллерту ответила коротким, но прочувствованным:

– Спасибо.

– Не за что, – кривовато усмехнулся он. И бросив взгляд мне за спину, добавил: – Госпожа Сильвия вышла на крыльцо – должно быть, звать нас к завтраку. Идём?

– Да.

И мы направились к Дому.

Пока Геллерт привязывал к коновязи недовольных этим лошадей, я, стоя чётко перед смотрительницей, с уверенностью сказала:

– Я останусь.

– Хорошо, дитя, – тепло улыбнулась та. И переведя взгляд на подошедшего Геллерта, радушно сообщила: – Всё готово, прошу к столу.

Завтрак прошёл в сосредоточенной тишине, нарушаемой лишь позвякиванием посуды, редкими фразами да залетавшими в открытое окно звуками летнего утра. А после Геллерт сразу собрался в дорогу, и мы с госпожой Сильвией вышли его провожать.

– Да пребудет с тобой милость Источника, князь, – на прощание обняла его смотрительница. – И хотя конец года и время дарить подарки ещё не скоро, возьми это.

Она протянула Геллерту короткий плетёный шнурок, пояснив:

– Двенадцать тайных трав, собранных в ночь Литы и напоенных солнцем макушки года – для защиты тела и духа. Носи не снимая, пока мир не вернётся в наши земли.

– Благодарю, – низко склонил голову Геллерт. – И прошу вас завязать своей рукой.

Госпожа Сильвия молча выполнила просьбу и отступила. Настала моя очередь прощаться.

– Доброй дороги. – Было жуть как стыдно, но я не могла сообразить чего-то менее банального – мысли разбегались вёрткими ящерками. – Да хранит вас Источник.

– И вас, Кристин.

Геллерт обнял меня – с осторожностью, словно сделанную из тончайшего фарфора. Хотел почти сразу отпустить, но здесь уже я с неожиданной, отчаянной силой прижалась к нему. Мне нечего было подарить ему в дорогу или хотя бы сказать что-то, что надолго запомнилось бы. Я могла лишь обнимать, вкладывая в это объятие весь свой страх перед разлукой.

Кто знает, когда мы встретимся снова.

Кто знает, где.

Кто знает, какими.

– Всё будет хорошо. – Невесомый поцелуй в макушку. – Не бойтесь.

Заставив себя чуточку отстраниться, я заглянула Геллерту в лицо. И утонула в бесконечно синей нежности, грусти, горечи.

– Я вам верю.

Выдох – из самой сердечной глубины. Руки-плети, обвивающие чужую шею. Щека, прижавшаяся к щеке. Сильное, до хруста рёбер, ответное объятие.

– До встречи, Кристин.

И пустота разлуки, хотя между нами всего лишь пара шагов.

– До встречи. Геллерт.

Глава 43

Следующие два дня прошли рутинной череде мелких домашних дел. Я помогала госпоже Сильвии развешивать для просушки лекарственные травы, ходила вместе с ней в лес за ягодами для пирога, а потом с удовольствием ела его за ужином. Много гуляла, осмеливаясь даже бродить по озёрному мелководью, но не забираясь в воду выше колен. Много слушала – истории о реальных людях, легенды о здешних местах, растениях и животных, рассказы о дарах Источника, больше похожие на сказку, чем на правду. Узнала, что железные вороны не переносят послания, как почтовые голуби, но каким-то образом сообщают их друг другу на любые расстояния. И потому, если кто-то отправит нам весточку, мы почти сразу услышим её от Керриана. Узнала, что Прямой Путь – это портал из одного места в другое, который дано открывать лишь самым одарённым в Искусстве. Узнала, что в Храме Источника есть особый зал, где Хранительницы могут следить за границами княжества, а значит, королевской армии не подойти незамеченной. Узнала многое, но всё ждала, когда же смотрительница заведёт разговор о том, ради чего я осталась в долине Безмолвного водопада.

И наконец это случилось.

– Ну что, дитя, готова?

Этот вечер, как и предыдущий, был посвящён связыванию высушенных за день трав в аккуратные пучки и развешиванию их под потолком кухни.

– Да, – я проглотила «давно» и даже отложила в сторону стебельки, которые держала в руках.

– Тогда возьми, – госпожа Сильвия протянула мне сплетённую из трав косичку. – Пусть она ночью лежит у тебя под подушкой, и обязательно оставь створку окна открытой. Ну, и ничего не бойся – я буду с тобой.

Я решительно кивнула, беря косичку, а в глубине души почувствовала облегчение. Всё-таки не одна.

***

Сон начинается с повторения:

– Ну что, дитя, готова?

Ясный день, мы стоим возле дуба-великана, и за нашими спинами в озеро безмолвно обрушиваются пенные водяные струи. Единственное отличие сна от реальности – маленькая, овальная лужица у древесных корней. Словно зеркальце в травяной оправе.

– Готова, – я нервничаю, но страха нет. – Что мне нужно делать?

– Просто смотреть, – госпожа Сильвия жестом указывает на лужицу. – И думать о том, что хочешь узнать.

Я подхожу к дубу, опускаюсь перед лужей на колени и заглядываю в её неожиданно тёмную воду. С удивлением обнаруживаю, что отражения нет, хочу задать вопрос смотрительнице, однако вовремя вспоминаю вторую часть задания. Неосознанно делаю глубокий вдох и вызываю в памяти ночь Бельтайна.

Это было в точности, как в Ренне пять лет назад, когда мы с д’Аррелем сбежали на праздник. Громкая музыка, фривольные песни, зажигательные, диковатые танцы крестьян, много смеха и густо-осязаемое ощущение, что сегодня можно всё. С последним было трудно бороться даже наблюдавшим за праздником со стороны, что уж говорить о тех, кто, хохоча, кружился в самое его гуще? И меня удивляло, что вопреки общему накалу чувств, нас с Геллертом – Короля и Королеву Бельтайна, восседавших на перевитых ветвями боярышника креслах – не пытались увлечь к костру, а обходились лишь подношением кубков со сладкой водой да складыванием у ног венков и букетов, перевитых зелёными лентами.

За одним-единственным исключением.

Сиарра Кератри была восхитительна. В изумрудно-зелёном платье, сшитом как платья крестьянских девушек, но из шёлка, с вплетёнными в волосы белыми лентами, румяная, заливисто хохочущая. Раз за разом она, танцуя, подходила к Геллерту и игриво пыталась вывести его в общий круг. И хотя раз за разом получала мягкий, но непреклонный отказ, всё равно не сдавалась. И это раздражало – пожалуй, впервые в жизни я была раздражена настолько сильно.

Тем временем Бельтайнов костёр прогорал, и самые смелые пары уже прыгали через него с визгом и бравыми криками, а после исчезали между белевших древесных стволов. Песни становились всё скабрёзнее, танцы – разнузданнее. В голосах флейт появились визгливые ноты, грохот барабанов неприятно отдавался в висках, а из-за мельтешения теней на фоне пламени у меня к горлу то и дело подкатывала дурнота.

«Что за глупости!» – и без того пребывавшая в расстроенных чувствах, я готова была расплакаться. Так стремилась на этот праздник – и не смогла выдержать даже до полуночи?

– Вам нехорошо? – с беспокойством наклонился ко мне Геллерт, и, не осмелившись солгать, я кивнула.

– Тогда идёмте отсюда.

Он встал с кресла и протянул руку, на которую я неожиданно тяжело оперлась. И мы вдвоём незаметно покинули поляну.

Лагерь был тёмен и пуст – лишь луна висела над озером, и в её призрачном свете Волчий камень выглядел пугающе живым. Мне вспомнилось недавно прочитанное предание о Гайтраше – огромном чёрном псе, подстерегающем неосторожных путников, – отчего я с радостной торопливостью нырнула под полог княжеского шатра. Геллерт зажёг светильник и, занявшись маленькой жаровней, через плечо обратился ко мне:

– Вы голодны? Желаете подкрепиться?

– Нет, спасибо, – я и в самом деле не хотела есть.

– Тогда позвольте за вами поухаживать.

Геллерт помог мне избавиться от плаща, верхнего и нижнего платьев. И хотя в его действиях не было ничего, кроме заботы, каждое случайное прикосновение к обнажённой коже обжигало сильнее пламени Бельтайна. И потому, когда из высокой причёски были вынуты гребни и шпильки, а освобождённые пряди рассыпались по плечам светлым водопадом, я решилась.

– Вы останетесь?

– Не сегодня, – Геллерт обнял меня и ласково поцеловал в лоб. – Отдыхайте, завтра снова в дорогу.

«Если бы княгиней была Сиарра, – царапнула неприятная мысль, – она, несомненно, сумела бы переубедить супруга. Не словами, так действиями».

– Хорошо.

Мне сделалось противно – то ли от себя, то ли от воспоминаний о неприкрытом флирте сестры герцога Кератри. И Геллерт это заметил.

– Будут ещё Бельтайны, – утешил он, легонько подталкивая меня к постели. – Ложитесь, пока не замёрзли. Оставить светильник или погасить?

– Погасить, – безуспешно стараясь спрятать разочарование, я послушно забралась под тёплый мех.

Вскоре темноту шатра рассеивал лишь слабый отблеск углей в жаровне. Геллерт подошёл ко мне и, склонившись, невесомо коснулся губами губ.

– Доброй ночи.

И его непроницаемо чёрный силуэт исчез за пологом шатра.