Текст книги "Жена светлейшего князя (СИ)"

Автор книги: Лина Деева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Глава 1

Сознание возвращалось ко мне медленно. Ватная тишина прорастала тихим потрескиванием дров, нос начал различать запах свежего белья, под сомкнутыми веками посветлело. Я лежала на чём-то мягком, и меня окутывало тепло лёгкого, как пух, одеяла. Это было так приятно, что губы тронула улыбка, но открывать глаза всё равно не хотелось. И я осталась нежиться в расслабленном бездумном покое – где-то посередине между явью и полусном без видений.

Но вот что-то будто толкнуло изнутри – так птенец пробует стенки яйца на прочность. Тюк. Тюк. Пора просыпаться.

«Не хочу», – подумала я, однако покорно открыла глаза.

Место не выглядело знакомым, но это не пугало. Я сонно рассматривала камин, в котором танцевали языки пламени, узорчатый ковёр на каменном полу, кресло у моей кровати, сидевшую в нём красивую черноволосую девушку. На ней было простое белое платье, длинные распущенные пряди волос мягко струились по груди. В устремлённом на меня тёмно-сером взгляде царила безмятежность, уголки бледно-розовых губ приподнимала добрая улыбка. Девушка мне нравилась, и я улыбнулась в ответ.

«С пробуждением, дитя»

Губы незнакомки остались неподвижными – мелодичный, ласковый голос прозвучал прямо у меня в голове. Пронеслась мысль: «Телепатия», – и я невольно нахмурилась: какое странное слово. Потом подумала: «Надо испугаться?» – однако не ощутила даже тени беспокойства.

«Как ты себя чувствуешь?»

Нужно было что-то ответить. Я разлепила губы, произнесла:

– Хорошо, – и мимоходом отметила, что собственный голос кажется незнакомым.

«Снова странно».

Но нестрашно, поэтому я продолжала бестрепетно смотреть на девушку.

«Ты помнишь меня, дитя?» – спросила она.

Я отрицательно качнула головой и наморщила лоб: разве это правильно, что моя ровесница обращается ко мне, как будто она намного старше?

«Ровесница? А сколько мне лет?»

«А себя? – между тем продолжает расспросы незнакомка. – Ты помнишь, кто ты?»

Я открыла рот, однако имя так и не сорвалось с губ. На его месте в памяти зияла дыра, словно до этого момента я жила безымянной.

Но ведь так же не может быть? У каждого человека есть имя.

Наверное, здесь мне тоже надо было встревожиться, только я по-прежнему пребывала в умиротворении.

«Тебя зовут Кристин, – мягко сказала девушка. – Княгиня Кристин де Вальде, урождённая де Ла Ренн».

– Какое длинное имя, – вырвалось у меня, и незнакомка легонько усмехнулась.

«Пожалуй, да, длинновато. Скажи, дитя, ты вообще помнишь хоть что-нибудь?»

– Нет, – честно ответила я. И с запинкой уточнила: – Это важно?

«Помнить всегда важно, – девушка грациозно поднялась из кресла, и оказалось, что волосы у неё буквально до пят. – Но не волнуйся, со временем память вернётся».

Я не волновалась и потому светло ей улыбнулась. А затем сообразила, что, наверное, будет правильно познакомиться до конца.

– А как зовут вас? – какой-то внутренний стопор не давал обратиться к ней на «ты».

«Первая Дева, – спокойно представилась девушка. – Я одна из Хранительниц Храма Источника, в котором ты сейчас находишься».

Так много слов. Вроде бы все они были знакомы, но у меня никак не получалось сложить из них общую картину.

«Отдыхай, – между тем продолжила Первая Дева. – Позже тебе принесут восстанавливающий отвар. Он невкусный, но после него у тебя прибавится сил».

«Зачем мне силы? – удивилась я. – Если и так хорошо».

Однако, не желая огорчать собеседницу, кивнула и сомкнула веки, чтобы почти сразу скользнуть обратно в золотистый полусон.

Отвар мне принесла уже другая девушка – тоже красивая, тоже в белом платье, только её рыжеватые локоны спускались чуть ниже плеч. И разговаривала она обычно, но с таким же дружелюбием, что и Первая Дева. Когда я послушно глотнула отвар из высокого серебряного кубка и не сдержала гримасу отвращения, девушка сочувственно спросила:

– Горький, да?

– Да, – призналась я.

– Это оттого что лекарство не должно быть вкусным – чтобы не хотелось дольше болеть, – наставительно сообщила собеседница. А потом, заговорщицки понизив голос, добавила: – Хотя я считаю, что в него могли бы и мёду для сладости положить. Пользы меньше не стало бы.

– Согласна, – с той же интонацией ответила я, и мы вместе тихонько прыснули.

Когда же девушка ушла, забрав опустевший кубок, а я поудобнее свернулась калачиком в гнезде из одеяла, мелькнула мысль, что можно было бы провести так сколько угодно времени.

Ничего не делая. Ничего не помня. Просто греясь в лучах чужой доброты.

* * *

Солнечный свет за окном из лунного стекла сменила ночь, за ней вновь настало утро. Мне снова принесли отвар и лёгкий завтрак, после чего в комнату вошла Первая Дева. Спросила, как я себя чувствую, долго к чему-то прислушивалась, взяв меня за руку, и наконец заключила: «Пожалуй, вреда не будет».

– От чего вреда? – мне стало любопытно.

«От короткого посещения, – Дева поднялась из кресла. – Кое-кто очень хочет увидеть тебя, дитя».

– Кто? – заинтригованная, я смотрела на неё широко распахнутыми глазами.

«Он сам представится, – уклончиво ответила собеседница. – Сейчас я его приглашу».

Она вышла, но почти сразу резная буковая дверь отворилась вновь, чтобы впустить высокого, статного мужчину. Его длинные чёрные волосы были собраны в низкий хвост, тёмно-синий костюм для верховой езды украшали золотые позументы.

Против воли моё сердце сбилось с ритма – незнакомец был красив, как произведение искусства. Но красота эта была строгой и мужественной красотой правителя и воина – я чувствовала в нём огромную внутреннюю силу и благородство.

«Кто он?» – под серьёзным, невозможно синим взглядом от моих щёк отхлынула вся кровь. А мужчина выдержал паузу и мягко, словно обращаясь к больному ребёнку, произнёс:

– Здравствуйте, Кристин. Как ваше самочувствие?

– Хорошо, – пролепетала я, не сводя с него глаз.

– Вы помните меня?

Отчего-то показалось, что для него это очень важный вопрос. Но увы, как бы мне ни хотелось обратного, я могла ответить лишь:

– Нет, – и прибавить: – Простите.

Твёрдо очерченные губы мужчины тронула грустная усмешка.

– Вам не за что извиняться. И раз уж я для вас незнакомец, позвольте представиться. Князь Геллерт де Вальде. Ваш супруг.

Глава 2

Мой супруг?

«Это невозможно!»

Странная, будто чужая мысль. Резкое отторжение. Я растерянно заморгала: мне очень не хотелось огорчать Геллерта, но как тогда ему ответить

К счастью, этого не потребовалось – моё молчание было истолковано почти верно.

– Вам не стоит бояться меня, – в тоне посетителя как будто прибавилось горечи. – Клянусь, что ничем не обижу вас и ничего не стану требовать.

Это он о супружеском долге? Щекам стало жарко, и вновь часть меня удивилась: «А что такого-то?»

– Спасибо, – пробормотала я, потупившись.

– Не за что, Кристин.

Геллерт наконец-то подошёл к кровати. Сел в стоявшее рядом кресло и заботливо поинтересовался:

– Вам не скучно здесь

– Нет, – быстро ответила я, по-прежнему стесняясь взглянуть ему в лицо. – Я много сплю, а ещё мне нравится просто смотреть.

– Просто смотреть на что? – уточнил собеседник.

– На всё. – И зачем я об этом сказала? Такой дурочкой, наверное, ему показалась. – На огонь в камине, на узор ковра. На то, как движется солнечный луч.

– Вот как? – задумчиво проронил Геллерт. – Но вы же не будете возражать, если я побуду с вами?

– Нет, что вы! – всполошилась я, вскидывая на него глаза. – Как я могу… – и замолчала, окончательно стушевавшись.

Геллерт ободряюще улыбнулся и заметил:

– Первая Дева просила не утомлять вас беседой. Поэтому, если хотите, я немного расскажу о замке Источника, куда вы вернётесь, как только окрепнете.

Я согласно кивнула, и он начал рассказ, больше похожий на сказку.

– Далеко-далеко, за многими перевалами горного княжества раскинулась широкая долина. Густы травы на её лугах и раскидисты деревья в её рощах, чиста вода в говорливых ручейках, сбегающих с серебристых скал, и холодны ключи, пробивающиеся из-под могучих древесных корней. А царит над той долиной замок Источника – камень от камня окружающих её высоких гор.

Зачарованная, позабывшая о стеснительности, я смотрела на рассказчика, но видела как наяву и ту долину, и замок, горделиво возносящий свои башни к васильковому небу. Только на этой картинке было не лето с весёлым разнотравьем, а зима, и белый снег лежал на лугах и рощах пушистым одеялом. А ещё…

– Радуги, – вырвалось у меня, и рассказчик запнулся.

– Радуги? – переспросил он. – Вы что-то вспомнили?

– Не знаю, – мне вновь сделалось неловко. – Простите, я вас перебила.

– Не беспокойтесь, – синий взгляд Геллерта стал пронизывающе внимательным. – Над замком и в самом деле бывают радуги. Особенно зимой в ясный день, когда ветер сдувает с гор снежную пыль.

Мой рот округлился в беззвучном «О». Получается, я это вспомнила? Но почему ощущение, будто меня на картинке нет, будто я смотрю на всё со стороны

Между тем Геллерт, выдержав паузу и поняв, что никакой реплики не дождётся, продолжил:

– Легенда гласит, что место будущего замка первому из князей де Вальде подсказал железный ворон. Он уселся на одну из скал на склоне Радужных гор и ударил по ней клювом. Камень раскололся, а из трещины забил источник с водой прозрачной, как слеза, и ледяной, как дыхание Старухи-Зимы. Вокруг него и вырос замок, чьих стен за долгие века ни разу не пересекал враг. Но для друзей ворота княжеского дома открыты всегда. И в нём вас ждёт радушный приём.

Однако сердце моё кольнуло иголкой: что-то было не так. Не в словах Геллерта, а будто… Будто он чего-то не знал.

Вот только что знала я сама, до сих пор не уверенная в собственном имени?

В висках предупреждающе запульсировала кровь: опасно, опасно, сюда не надо. Я не сдержала гримасу боли, и Геллерт с неподдельной тревогой спросил:

– Кристин, что с вами? Вы хорошо себя чувствуете?

– Пустяки, – попыталась улыбнуться я. – Просто голова разболелась.

– Значит, – Геллерт поднялся с кресла, – мне пора. Первая Дева была права – долгие разговоры вам пока вредны.

И хотя я не кривила душой, когда говорила, что мне нравится проводить время и в одиночестве, огорчение всё равно затопило мою душу. Поддавшись ему, я спросила:

– Но вы же завтра придёте? – и тут же испугалась, что сказала что-то неправильное.

Однако Геллерт в ответ с серьёзным видом склонил голову:

– Если хотите, приду непременно. А сейчас отдыхайте. Я скажу Хранительницам, что вы почувствовали себя нехорошо – пусть принесут отвар.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Тогда увидимся завтра, – улыбнулся Геллерт и оставил меня одну.

«Он хороший, – подумала я, сползая по подушке из полусидячего положения и сворачиваясь клубочком. – Почему же я не уверена, что он мой муж?»

Увы, ни гулкая пустота памяти, ни сердечное предчувствие даже намёком не отозвались на этот вопрос.

Глава 3

Той ночью мне впервые приснился сон.

* * *

Величественное здание из жемчужного мрамора под сверкающим, будто стеклянным куполом. Крышу портика поддерживают колонны в виде бьющих вверх водяных струй. По ступеням к резной двери бежит белая ковровая дорожка, по которой степенно шагает дородный мужчина в чёрном с красными вставками костюме и коротком пурпурном плаще. Он ведёт под руку изящную светловолосую девушку в алом платье невесты, чьё лицо мне никак не удаётся разглядеть. Дверь сама собой бесшумно распахивается перед ними, и мужчина («Король», – шепчет внутренний голос) со спутницей торжественно вступают под высокий храмовый свод. Тот и впрямь стеклянный, только видно сквозь него отнюдь не грязно-серое облачное покрывало. Ясная небесная синь опирается на гладкие, без окон стены, и почти в самом центре её нестерпимо сияет солнечный круг. Под его лучами собравшаяся в храме толпа выглядит пёстрой стаей заморских птиц, однако шуму от неё куда как меньше.

Девушка и король всё в той же неспешной манере пересекают зал по широкому проходу. Звучит музыка – мелодичная, как журчание равнинной реки. Солнечный диск на потолке теряет ровные очертания, его свет сделался приглушённым, словно проходит сквозь толщу воды. По залу скользят мягкие блики, однако стоит королю подвести спутницу к возвышению из полированного обсидиана и отпустить её руку, как всё исчезает. Над головами снова голубое небо и стоящее в зените солнце.

По семи невысоким ступеням, каждая из которых звучит своим аккордом, девушка поднимается на возвышение, где её ждут благообразный длинноволосый старик в расшитой золотом белой хламиде и стоящий по правую руку от него…

Геллерт?

Я узнаю и не узнаю его: черты плывут, словно зрение пытается совместить два разных лица. А девушка приседает перед стариком («Великим магистром», – вновь шепчет память) в неловком реверансе и становится слева от него.

Под сводами храма воцаряется мёртвая тишина.

– Ваше сиятельное величество, благородные нобили и прекрасные дамы! – голос Великого магистра звучит почти напевно. – Будьте свидетелями: сегодня, в день Макушки зимы шесть тысяч девятьсот девяносто второго года, под сенью Источника заключается нерушимый брак Геллерта де Вальде и Кристин де Ла Ренн!

– Свидетельствуем! – звучит дружный хор.

– Геллерт де Вальде! – магистр поворачивается вправо. – Берёте ли вы в жёны Кристин де Ла Ренн, давая клятву хранить ей верность, беречь и защищать её до конца ваших дней?

– Беру, – звучит спокойный и чёткий ответ.

– А вы, Кристин де Ла Ренн, – теперь магистр смотрит на девушку, – признаёте ли мужем Геллерта де Вальде, давая клятву хранить ему верность, быть послушной и во всём поддерживать до конца ваших дней?

«Нет!»

Беззвучный крик разрывает мне горло, а девушка поднимает на будущего мужа неожиданно твёрдый взгляд и звонко говорит:

– Признаю.

– Тогда милостью Источника, – магистр берёт их за руки, – и перед лицом свидетелей я, Амори де Ла Рош, скромный служитель Ремесла, соединяю этих двоих в целое!

Он кладёт кисть жениха поверх кисти невесты, и в тот же миг с потолка бьёт яркий широкий луч. Обвивает запястья, будто и впрямь связывая, и гаснет, оставляя на руках тонкие браслеты из электрума с выгравированными именами и знаком супружества. По ушам бьёт музыка – громкая, ликующая, но всё равно неспособная до конца перекрыть радостные крики и аплодисменты гостей.

* * *

И я проснулась. С заполошно колотящимся сердцем села на постели, чувствуя, как неприятно липнет к спине мокрая от пота сорочка. Дико хотелось пить, и я до дна осушила кубок с лавандовой водой, который мне каждый вечер оставляли на столике у кровати. Затем медленно опустилась на подушки и подтянула одеяло к подбородку, стараясь успокоиться.

И что на меня так подействовало? Сон, точнее, воспоминание, ведь было совсем не страшным. Наоборот, красивая волшебная церемония…

Меня затрясло, и я торопливо выкинула все мысли из головы. Уставилась на огонь в камине, стараясь замедлить дыхание – откуда-то я знала, что это поможет. Когда же сердце стало биться ровнее, а глаза начали слипаться, позволила векам сомкнуться, в надежде снова заснуть.

И лучше бы я этого не делала.

* * *

– Гад! Подлец! Ненавижу тебя!

От крика саднит горло, кулаки сжаты так сильно, что ногти взрезают мякоть ладоней.

– Крис, прекрати истерику.

Красивый темноволосый мужчина, чем-то напоминающий Геллерта, брезгливо морщится.

– Прекратить? Да ты трахнул свою шлюху прямо в нашей спальне! На нашей кровати!

Мужчина выгибает бровь.

– И что? Кстати, она не шлюха, а мой секретарь.

– Ты… – воздуха катастрофически не хватает. – Ты в своём уме? Для тебя это нормально?

– Заниматься сексом? – с издевательской вежливостью уточняет собеседник. – Да, а что такого? Я мужчина, это моя естественная потребность.

– Но у тебя же есть я! – это больше похоже на отчаянный волчий вой, чем на человеческую речь. – Твоя жена!

– Крис, ну что ты как маленькая, – морщится мужчина. – Ты моя жена, я тебя люблю, но не могу же я всю жизнь, м-м, питаться одной лазаньей, как бы её ни любил. Хочется попробовать и ростбиф, и луковый суп, и тирамису. Пойми, мне нужно разнообразие. Все мужчины полигамны по натуре.

Как удар по темени. Он… для него в измене действительно ничего особенного. Он даже не понимает, что втоптал мои чувства в грязь и методично продолжает бить по осколкам каблуком.

– Я хочу развестись! – чужой голос, будто со стороны. – Я не желаю играть в эту унизительную игру.

– Да в чём унижение? – мужчина начинает выходить из себя. – Я же тебя всем обеспечиваю: вещи, машина, дом, отдых в любой стране. Никакой работы – ни по дому, ни вообще. Отличный секс. Что тебе ещё нужно?

– Развод!

Черты мужчины становятся жёсткими, лицо принимает равнодушное выражение.

– Развода ты не получишь, и не надейся. Я своё не отдаю.

Обречённость тошнотой подступает к горлу. Ноги подкашиваются, теряют опору. Падение в чёрную бездну отчаяния и…

Пробуждение.

Глава 4

В ту ночь я больше не спала. Сидела, вжавшись спиной в спинку кровати и подтянув колени к груди, и изо всех сил старалась не стучать зубами от приступов крупной дрожи.

Что со мной происходит? Почему на свадьбу я смотрела со стороны, а от крика в том разговоре – меня снова затрясло, отчего пришлось прикусить ладонь – а от крика до сих пор саднит горло?

Кто я, вообще, такая? Кристин де Вальде, урождённая де Ла Ренн? Или?..

От безостановочно кружащегося хоровода мыслей начинало укачивать, и когда в комнату наконец прокрался жемчужно-розовый рассвет, я была рада ему, как самому дорогому подарку.

Надо бы лечь. Ведь если меня застанут так, будут задавать вопросы, а что мне отвечать? Правду – страшно. Солгать, чтобы поверили, я не смогу.

Я одна. (Меня заколотило с утроенной силой). Совсем одна, никого не помню, ничего не знаю. Что делать, что же мне делать?

«Прежде всего лечь», – холодно заметил внутренний голос, и я, вздрагивая всем телом, боязливо улеглась. Как будто одного этого было достаточно, чтобы пришло очередное пугающее видение. Ничего такого, разумеется, не случилось, однако расслабиться у меня всё равно не вышло.

И это заметили.

* * *

– Вы хорошо спали?

Под внимательным взглядом девушки, принёсшей мне завтрак и целебный отвар, я невольно стушевалась.

– Н-не очень, – смысл отрицать очевидное? – Просто плохой сон приснился.

Девушка слегка нахмурилась, но расспрашивать дальше не стала. Вместо этого напомнила, что отвар пьют после еды, пожелала приятного аппетита и вышла из комнаты, тихо притворив дверь. А я с трудом впихнула в себя несколько ложек каши, выпила лекарство и вновь свернулась под одеялом больным ребёнком. Вроде бы не спала – спать мне до сих пор было страшно, – однако не заметила, когда в кресле у кровати появилась Первая Дева.

«Доброе утро, дитя. Мне передали, что ты плохо спала. Что случилось?»

– Дурной сон, – пролепетала я, по-детски заползая в одеяльный кокон ещё глубже.

«Расскажешь, о чём он был?»

Собеседница не настаивала, и голос у неё звучал с прежней материнской добротой. Наверное, она не стала бы добиваться от меня ответа, пожелай я промолчать.

– О свадьбе.

Половина правды – та, которой точно можно поделиться.

«И что же тебя напугало?» – та же безмятежность в серых глазах, те же мягкие интонации.

Я опустила взгляд и пристыженно прошептала:

– Не знаю.

В комнате повисла долгая тишина.

«Что же, – наконец произнесла Первая Дева, – целебные отвары действуют, и память возвращается – это хорошо».

– Да что же хорошего? – вырвалось у меня.

«То, что все мы состоим не только из настоящего, – спокойно ответила собеседница, – но и из прошлого. Лишиться его – значит лишиться части себя, стать калекой. Незавидная участь».

Я прикусила губу.

– Но если там больно?

Если там…

«…и не надейся. Я своё не отдаю».

Всплывшая в памяти фраза стегнула кнутом, заставив зажмуриться.

«Это прошлая боль, – мягко ответила Первая Дева. – Её больше нет, а значит, с ней можно справиться».

Я стыдно шмыгнула носом.

«Не бойся её, дитя. – Макушки ласково коснулась чужая ладонь. – Увы, на эту битву тебе идти в одиночку, но помни – за твоей спиной есть поддержка. Всегда».

Грудь теснили слова о втором сне и о главном страхе, но, к счастью, вместо них наружу прорвались рыдания. И пока я взахлёб плакала, уткнувшись лицом в подушку, Первая Дева утешающе гладила меня по голове и спине. Когда же я наконец затихла, она ласково сказала:

«Давай помогу тебе умыться», – и под руку отвела меня к стоявшему в углу рукомойнику. Там я кое-как умылась, вытерла лицо пушистым полотенцем, и меня так же бережно проводили обратно в постель. Уже не смятую, а как будто только-только поменянную и пахнущую свежестью высушенного на жарком солнце белья.

– Как же так? – очевидное чудо пробудило в моей опустошённой душе толику любопытства. – И рукомойник – почему я не видела его раньше?

«Милость Источника, дитя, – улыбнулась Первая Дева. – На всё милость Источника. А теперь ложись, закрывай глаза и спи. Дурных снов больше не будет, обещаю».

Я в последний раз судорожно втянула воздух носом и неожиданно для себя самой попросила:

– Пожалуйста, расскажите, что со мной случилось. Почему я потеряла память?

Однако на эту просьбу собеседница лишь покачала головой.

«Нет, дитя. Ты должна всё вспомнить сама, только это будет твоей правдой. А не моей или чьей-то ещё, ведь у каждого из нас правда своя. Помни об этом, когда кто-то менее мудрый захочет поделиться с тобой твоим прошлым».

– Хорошо, – пообещала я, забираясь под одеяло, и созналась: – Просто понимаете, мне ужасно не хочется вспоминать. А так бы узнала всё сразу…

«Понимаю, дитя, – кивнула Дева. – Но увы, здесь нет лёгкого пути».

– Жаль, – я со вздохом обняла подушку и вдруг сладко зевнула.

«Отдыхай».

С этим пожеланием Первая Дева направилась к двери, однако на пороге её догнал мой полусонный вопрос:

– Скажите, а Геллерт… Геллерт сегодня придёт?

«Да, дитя, – можно было решить, что тихий ответ мне почудился. – Тебе ведь этого хочется».

«Разве? – ещё успела подумать я. – А мне кажется…»

И уснула, не успев закончить мысль.