Текст книги "Китайцы. Моя страна и мой народ"

Автор книги: Линь Юйтан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Любовь и ухаживание

Могут спросить: раз в Китае женщины пребывают в затворничестве, как же тогда возможны любовные романы и ухаживание? Как влияют традиции и обычаи на естественное чувство любви между мужчиной и женщиной? Весна, романы, любовь – они в любой точке земного шара, в общем, одинаковы. Разница лишь в психологической реакции, обусловленной самобытностью различных культур. Затворничество женщины, классическое образование не могут оградить ее от любви. Формы и способы выражения любви могут меняться, потому что, хотя любовь – это мощное всепоглощающее проявление естества, все же она звучит едва слышным напевом в сердцах и душах людей. Цивилизация меняет внешние проявления любви, но никогда ее не задушит. Любовь существует объективно, меняя лишь формы выражения, обусловленные порой заимствованиями из иной социальной и культурной среды. Она выглядывает из-за парчового полога, наполняет воздух в саду, всецело завладев юным сердцем девушки. Возможно, у девушки вообще нет любимого и ей самой неясно, что ее тревожит. Возможно, у нее нет склонности к кому-то одному, но ей нравятся мужчины, а если нравятся мужчины, значит, нравится жизнь. От этого ее вышивки становятся еще более изысканными. Ей кажется, что она влюблена в эту вышивку, похожую на радугу. Радуга как раз и символизирует жизнь, которая так прекрасна. Возможно, девушка для кого-то вышивает на подушке уточек-неразлучниц. Селезень и уточка – они всегда вместе, вместе плавают, вместе вьют гнездо. Если девушка даст волю воображению, она совсем забудется и сделает неверные стежки. Она пробует снова и опять ошибается, слишком сильно дергает за нитку, и нитка рвется. Раздосадованная, она кусает губы. Она влюблена.

Чувство досады, может, возникло из-за весны, из-за цветов. Внезапно нахлынувшее чувство одиночества есть знак, который подает природа, – девушка созрела для любви и брака. Из-за традиционных социальных ограничений и других общественных условностей девушка всегда прилагала большие усилия, чтобы скрыть свои неясные, но страстные желания. Однако весенние мечты сохраняются в её подсознании. Любовь до замужества в старом Китае была запретным плодом, а открытое ухаживание – невозможным. Девушка знает, что любить – значит страдать. Именно поэтому она не осмеливается слишком много думать о весне, цветах и бабочках, которые в древней поэзии были символом любви. Если девушка получила образование, она не позволяет себе тратить слишком много времени на стихи, чтобы чувства не захватили ее целиком. Она занята хлопотами по дому и бдительно следит за своими чувствами, напоминая цветок, который, пока не распустится, не подпускает бабочек. Девушка хотела бы дождаться того дня, когда ей разрешат любовь, освященную браком, и она будет счастлива, если ей удастся избежать злоключений, связанных со страстью. Однако силы природы иногда могут разрушить все созданные людьми преграды. Поскольку в Китае любовь до брака – запретный плод, взаимное влечение полов выражено особенно сильно, так как случаи эти редки. Так действует природный закон компенсации. Как считают в Китае, если любовь проникнет в девичье сердце, девушка не остановится ни перед чем. Потому-то китайцы, как правило, считают необходимым затворничество женщин.

Даже в условиях самого строгого затворничества девушке в целом известно, какова ситуация с неженатыми мужчинами ее круга, и она тайно уже отдала сердце тому или иному молодому человеку. Если девушка случайно встречала одного из молодых людей, к которому ранее испытывала склонность (хотя лишь обменивалась с ним взглядами), она, как правило, уступала чувству и теряла душевный покой, которым так гордилась прежде. Тогда начинался следующий этап – этап тайных встреч. Несмотря на то что разоблачение грозило позором, который порой мог привести к самоубийству; несмотря на понимание того, что тайные свидания нарушают все нормы морали и бросают вызов общественному мнению, девушка все же встречалась с молодым человеком. Любовь всегда пробивала себе дорогу.

При такой взаимной страстной любви трудно понять, кто за кем ухаживал. У девушек множество хитроумных способов дать юноше знать о своем присутствии. Самый наивный способ – это выставить под деревянной ширмой красную туфельку. Другой способ – ненароком выйти на освещенный солнцем балкон. Она еще может невзначай открыть личико под кроной пышно цветущего персикового дерева. А еще – отправиться в первый или шестой месяц вечером на Праздник фонарей. Она может играть на цитре так, чтобы слышал юноша, живущий по соседству. Девушка может попросить наставника ее младшего брата поправить ее стихи, а брат станет ее письмоносцем. А если этот наставник молод и романтичен, он подарит девушке свои стихи. Другими посредниками могут стать служанка, или симпатизирующая девушке двоюродная сестра, или жена соседского повара, или монахиня. При желании и взаимном влечении влюбленные всегда могут устроить тайную встречу. Такие встречи были крайне опасны, ибо девушки не умели предохраняться. Любовь в таком случае мстила молодым людям за то, что ее лишили бездумного, веселого флирта. Все это описали (или пытались описать) во всех китайских повестях о любви. Девушка рисковала забеременеть, а затем могло произойти что угодно. И юношу, и девушку без их согласия по решению родителей могли обручить с другими. Девушка, скорее всего, будет сожалеть, что утратила девственность. Молодой человек, видимо, отправится в столицу сдавать государственные экзамены и, получив ученую степень, будет вынужден жениться на девушке из более знатной семьи. Возможно, одна из семей переедет в другой город и у молодых людей не будет случая встречаться. А может быть, юноша, несмотря на дальние путешествия, сохранит верность любимой. Внезапно вспыхнувшая война приведет к бесконечному ожиданию и отсрочкам. И девушке, изолированной от мира в задних покоях ее дома, останется только горевать и надеяться. Если ее любовь искренняя и пылкая, то она может «сохнуть» от тоски (такой поворот сюжета весьма распространен в китайских любовных повестях), глаза ее потускнеют, улыбка исчезнет с лица. Родители, заметив это, будут глубоко встревожены и начнут доискиваться причины. Чтобы спасти дочь, они организуют свадьбу с любимым, и молодые, возможно, всегда будут жить счастливо.

Любовь в представлении китайцев напоена слезами, печалью и надеждой. Затворничество женщин породило горестную и печальную мелодию в китайской любовной лирике. После династии Тан вся любовная лирика проникнута мотивами надежды, разочарования и бесконечной печали. Героини любовной лирики это гуйюань – тоскующие взаперти по любимому и постепенно увядающие девушки, или отвергнутые жены-чифу. Как ни странно, но обе эти темы популярны у поэтов-мужчин.

Отношение китайцев к жизни в целом пассивное; китайская любовная лирика также наполнена сходными мотивами. В поэзии господствует тема потерь, разлуки, утраченных надежд, неудовлетворенных желаний. Часты образы дождя и рассвета, пустой опочивальни и холодной постели, раскаяния отшельника, ненависти женщин к непостоянству мужчин. Характерны также метафоры – отложенный в сторону осенью веер, ушедшая весна и зимние ночи, опавшие лепестки, печальный лик, мерцающая в ночи свеча. Поэт сетует на упадок жизненных сил, он исполнен жалости к самому себе и готовится к смерти. В предсмертном стихотворении Линь Дай-юй, героини «Сна в красном тереме», выражено именно такое типичное настроение. Линь Дай-юй взялась за кисть, узнав, что ее двоюродная сестра стала женой Бао-юя. Эти строки незабываемы, они проникнуты безысходной тоской:

 
В этом году я хороню упавшие лепестки цветов,
А кто похоронит меня на следующий год?
 

Однако порой девушке может и повезти, и она в конце концов становится «прекрасной женой и мудрой матерью». Китайские пьесы часто заканчиваются воссоединением всей семьи и песней: «Пусть все влюбленные на свете соединятся в браке».

Куртизанки и наложницы

На сегодняшний день положение женщины сравнительно благополучно. Она – «мудрая жена и прекрасная мать». Она верна и послушна мужу, от природы целомудренна. Все дело в мужчинах, они стремятся к греху и постоянно грешат. Понятно, что в грехе всегда соучаствует женщина.

Эрос, который правит миром, правит и Китаем. Некоторые западные путешественники даже выдвигают смелые предположения, будто в Китае секс менее подавлен, чем в Европе. Это оттого, что люди в повседневной жизни более или менее откровенно говорят о сексе. X. Эллис отмечает, что в условиях современной цивилизации на мужчину действуют мощнейшие сексуальные стимулы и одновременно именно в области секса мужчина наименее свободен из-за разного рода условностей. В Китае влияние этих ограничений ощущается меньше, но это лишь полуправда. Более откровенное отношение к сексу – скорее привилегия мужчин, а не женщин. Именно сексуальная жизнь китаянок загнана в самые узкие рамки. Наиболее очевидный пример – история Фэн Сяоцин, которая жила во времена, когда Шекспир писал свои лучшие пьесы (1595—1612). Когда она была наложницей, ревнивая жена запретила ей видеться со своим мужем, и ее заперли в домике на берегу озера Сиху. Девушка впала в нарциссизм и стала любоваться собственным отражением в воде. Незадолго до смерти она попросила написать три своих портрета, повесила их на стену, стала возжигать перед ними курительные свечи и совершать в честь самой себя жертвоприношения. Фэн Сяоцин написала несколько стихов, которые, воспользовавшись рассеянностью хозяйки, украла служанка. Стихи свидетельствовали о несомненном таланте Фэн Сяоцин.

Между тем по отношению к китайским мужчинам не действуют какие-либо сексуальные ограничения. Особенно это касается богатых семей. Самые известные и уважаемые литераторы, такие как Су Дунпо, Цинь Шаою, Бо Цзюйи, посещали публичные дома и открыто, не таясь, об этом говорили. В действительности, быть чиновником и суметь избежать пирушки, на которую приглашали певичек, было невозможно, и такая пирушка не считалась постыдным делом. Во времена династий Мин и Цин берега зловонной и грязной речушки перед храмом Конфуция в Нанкине считались излюбленным местом для пирушек с возлияниями и для любовных свиданий. И место возле храма Конфуция было выбрано очень логично, потому что там проводились государственные экзамены на ученую степень. Литераторы и ученые приходили сюда, чтобы отпраздновать успех или утешиться после неудачи. Компанию им всегда составляли женщины. Вплоть до сегодняшнего дня низкопробные газетенки с самыми откровенными подробностями описывают похождения «мужей древности» в тогдашних публичных домах. Поэты и ученые, не жалея туши, с некоторой развязностью писали об исполнявшихся там песнях и танцах. Так речушка Циньхуайхэ вошла в историю китайской литературы.

Сколько бы ни писали о важной роли китайских куртизанок в любви, литературе, музыке, политике, это не будет преувеличением. Мужчины считали, что девушке из приличной семьи негоже перебирать струны музыкальных инструментов, ибо это дурно влияет на ее поведение. Позволять им слишком много читать тоже нехорошо и тоже вредно сказывается на их морали. Не очень поощрялось и занятие живописью и поэзией. Но, конечно же, мужчинам нравилось водить компанию с эрудированными женщинами. Певички постоянно пополняли знания в сфере литературы и искусства, так как им не нужно было блюсти целомудрие, притворяясь невеждами. Вот ученые и собирались на берегах реки Циньхуайхэ, которая летними вечерами превращалась в подобие венецианского канала. Мужчины восседали в домах-лодках, слушая музыку в исполнении певичек. Певички же на «лодках с фонарями» то поднимались вверх по Циньхуайхэ, то спускались вниз по течению.

В такой романтической атмосфере мужчины выбирали женщин, отличавшихся знаниями в области поэзии, музыки, живописи, а также умением блеснуть остроумием. Среди образованных и известных гетер, особенно процветавших в конце династии Мин, пожалуй, наиболее знаменита была всеми любимая Дун Сяовань. Позднее она стала наложницей Мао Боцзяна. Во времена Южных и Северных династий жила некая Су Сяосяо, ее могила на берегу озера Сиху в течение многих лет служила местом поклонения приезжавших сюда ученых и литераторов. Судьба певичек тесно переплеталась с политической судьбой страны. Так, Чэнь Юаньюань была любимой наложницей минского полководца У Саньгуя. Захват Ли Цзычэном Пекина в 1644 г. и пленение Чэнь Юаньюань стали причиной измены У Саньгуя, который привел в Пекин маньчжурские войска и вернул любимую наложницу. И именно такое развитие событий способствовало приходу к власти в Китае маньчжурской династии Цин. Интересно, что после перехода У Саньгуя на сторону маньчжуров, Чэнь Юаньюань с ним рассталась и в специально для нее построенном монастыре Шаншань постриглась в монахини. Известна также Ли Сянцзюнь, которая прославилась постоянством своих привязанностей. Твердостью политических убеждений и смелостью она выгодно отличалась от многих мужчин, превосходила многих современных революционеров-мужчин душевной чистотой. После того, как ее муж вынужден был бежать из Нанкина, Ли Сянцзюнь жила в добровольном затворничестве. Потом ее вынудили прийти к влиятельному сановнику и велели услаждать пением его гостей. Однажды Ли Сянцзюнь спела несколько насмешливых песенок и назвала пирующих победителей «приемными детьми евнухов». Стихи и песни, написанные такими женщинами, дошли до нас. Образованных китаянок следовало искать именно среди таких певичек. А еще были Сюэ Тао, Ма Сянлань, Лю Жуши и другие.

Многие молодые люди до женитьбы не имели возможности ухаживать за женщинами, и этот пробел восполняли куртизанки. Автор использует слово «ухаживать», потому что, в отличие от обычных проституток, за куртизанками необходимо было именно ухаживать. Так что в Китае умели преклоняться пред женской красотой. В современном романе «Черепаха с девятью хвостами» («Цзю вэй гуй») рассказывается, как многие мужчины пытались добиться успеха у женщины легкого поведения. Однако одному счастливчику пришлось потратить несколько месяцев и 3-4 тысячи юаней, прежде чем ему позволили провести ночь в спальне красавицы. Столь важную роль куртизанки могло играть лишь в условиях затворничества женщин. И понятно, что только к куртизанкам мужчины могли обращаться в поисках любовной романтики. Когда у мужчины нет опыта непринужденного общения с женщинами и ему надоела жена, которая готовит ему еду и штопает носки, он неизбежно стремится к той любовной романтике, которая хорошо известна европейцам, ухаживающим за невестой до свадьбы. Увидев понравившуюся ему женщину, мужчина решил ею овладеть, у него возникло желание, близкое, как он считает, к любви. Однако женщина оказалась опытнее и образованнее, чем он, и не торопилась начинать с ним роман. В таких случаях мужчины иногда чуть ли не боготворят женщин. В Китае такова единственно законная и приемлемая для общества форма ухаживания.

Иногда между мужчиной и женщиной в Китае действительно возникала романтическая любовная связь, как у молодых людей и их любовниц на Западе. История Дун Сяовань и Мао Боцзяна, начиная с трудностей при первой встречи до короткого, но счастливого периода брачной жизни, похожа на любую подобную историю. Финал таких связей бывает счастливым, бывает и печальным. Ли Сянцзюнь в конце концов постриглась в монахини, Гу Хэнпо, Лю Жуши стали знатными дамами в домах видных сановников, современники им завидовали и восхищались ими.

Итак, куртизанки научили китайцев романтической любви точно так же, как китайские жены научили их земной, прозаичной любви. Иногда складывалась довольно сложная ситуация. Ду Му после десяти лет скитаний одумался и вернулся к законной жене. Порой целомудрие куртизанок, например Ду Шинян, производит глубокое впечатление. Помимо прочего, куртизанки развивали традиции китайской музыки, без них эта традиция могла прерваться. Куртизанки были более образованными, более независимыми, чем законные жены, непринужденно вращались в мужском обществе. На деле именно они представляли собой  émancipées старого Китая. Влияние куртизанок на высшее чиновничество часто позволяло им в известной степени заниматься политикой. Вопросы назначения и снятия с должностей решались у них дома.

Достойные того куртизанки нередко становились официальными наложницами, как это было практически со всеми женщинами, о которых говорилось выше. Институт наложниц – почти такое же древнее явление, как и сам Китай, а связанные с ним проблемы так же стары, как моногамия. На Востоке, когда мужчина недоволен женой, он отправляется к певичкам или заводит наложницу. На Западе в таком случае заводят любовницу или вступают в случайную связь. Формы поведения в обществе различны, а коренные проблемы на удивление сходны. На Востоке и Западе прежде всего различно отношение общества, особенно женской его части, к таким поступкам. Общество позволяет китайцу бывать у певичек и заводить наложницу, а европейцы заботятся о приличиях и не разговаривают на эту тему.

Настоятельное требование, чтобы в семье было мужское потомство, также в значительной степени способствовало возникновению конкубината. В Китае некоторые жены даже упрашивали своих мужей завести наложницу, так как сами не могли родить сына. Закон династии Мин разрешал мужчинам в возрасте после 40 лет завести наложницу, если у него не было мужского потомства.

К тому же китайская система конкубината позволяла на деле обходиться без развода. Брак и развод – самые сложные социальные проблемы, до сих пор многое здесь неразрешимо. Никто до сих пор не придумал приемлемого выхода из тупика, разве что римско-католическая церковь, которая вообще отрицает существование этой проблемы. Можно утверждать, что брак является единственным и самым надежным способом женщины защитить себя. Достаточно мужчине дать волю инстинктам, страдать будет женщина. Все для нее плохо – развод, появление наложницы, пробный брак, свободная любовь мужа на стороне; неравенство полов в сфере секса, связанная с ним несправедливость обусловлены природой. О равенстве в сексе нет и речи, природа заботится лишь о продолжении рода. И в современном так называемом «равном браке» после рождения ребенка 50:50 превращаются в 75:25 в пользу мужчины. Если женщина, когда «любовь уходит», просто отпустит мужа, то 40-летний мужчина окажется в более благоприятных условиях, чем 40-летняя женщина-мать с тремя детьми. Подлинного равенства не бывает.

В силу всего этого систему конкубината можно считать в известном смысле разумной. Китайцы считают, что брак – это семейное дело; когда рушится брак, берут наложницу. Таким способом, по крайней мере, можно гарантировать продолжение существования семьи как социальной единицы. На Западе не так. Там считают, что брак – дело личное, неразрывно связанное с чувством любви. Поэтому у них существует система развода, ведущего к распаду семьи как социальной единицы. На Востоке, если разбогатевший муж начинал бездельничать и распутничать, заводил любовницу, то жене приходилось подавлять свои чувства, сохраняя вместе с тем прежнее положение в обществе и семье. Окруженная детьми и внуками, она не чувствовала себя несчастной. На Западе современная жена подаст в суд и после того, как заполучит причитающуюся ей по закону долю общего имущества, распрощается с мужем и, возможно, выйдет замуж за другого. Итак, на Востоке жена, отвергнутая мужем, по-прежнему пользуется уважением остальных членов семьи, а также обладает некоторым преимуществом пред наложницей, по крайней мере теоретическим. На Западе же – разведенная жена, получившая свою долю имущества и живущая отдельно от мужа. Кто из них более счастлив? Это один из самых запутанных вопросов в мире. В Китае женщинам недостает того духа независимости, который присущ их западным сестрам. Отвергнутая жена всегда находится в состоянии глубокой депрессии. Ее социальный статус утрачен, семья разрушена. В мире на каждую счастливую женщину, по-видимому, приходится одна несчастливая, независимо от социального строя. Даже реальная экономическая независимость вопроса не решает.

В Китае подобные случаи происходят у нас на глазах каждый день. Иногда мне кажется, что очаровательная модница, которая, применяя по-женски жестокие средства, выгнала прежнюю жену, очень похожа на своих предков эпохи варварства. Отличие лишь в том, что она уже настолько современна, что не в состоянии терпеть под одной крышей другую, равную ей женщину. В прошлом, когда порядочная женщина, полюбив женатого мужчину, проявляла инициативу и становилась его наложницей, она все же демонстрировала уважение к его жене. А теперь под предлогом моногамии одна женщина изгоняет другую, занимает ее место, и это кажется лучшим выходом из положения. Таков современный, с позволения сказать, цивилизованный способ решения проблемы. Если женщинам это нравится, пусть они так и поступают, потому что их это касается в первую очередь. Однако в конкуренции полов молодые и красивые женщины всегда берут верх над старшими по возрасту. Это новый и вместе с тем давний вопрос. Несовершенство системы брака связано с несовершенством человеческой природы и потому вечно. Оставим решать этот вопрос потомкам. Ибо только врожденное сознание равенства и справедливости, а также все большее осознание ответственности перед детьми сократит число случаев, о которых шла речь.

Конечно, отстаивая систему конкубината, мы попусту тратили бы время; тогда пришлось бы защищать и многоженство. Гу Хунмин, магистр Эдинбургского университета по гуманитарным наукам и большой любитель цитировать Томаса Карлайла и Мэтью Арнольда, однажды, защищая конкубинат, заявил: «Вам приходилось видеть вместе один чайник и четыре чашки, а видели ли вы когда-нибудь вместе одну чашку и четыре чайника?» На этот вопрос лучше всего ответить словами Пань Цзиньлянь – наложницы Симэнь Цина из романа «Цветы сливы в золотой вазе» («Цзин пин мэй»): «Вы когда-либо видели две ложки в одной чашке, которые бы не звякали друг о друга?» Она знала, о чем говорила.