Текст книги "Не закрывай глаза (ЛП)"

Автор книги: Ли Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 41

Услышав знакомый рокот фургона, я отодвигаю тарелку с овсяной кашей и грецкими орехами и поднимаюсь со стула.

Я стою на пороге, когда Трой Вендел проезжает на своем фургоне мимо моего дома. Раньше, развозя почту и посылки, он часто парковался рядом с нашим домом. Больше нет. Он бросает взгляд в мою сторону и продолжает путь. Ни рукой не помахал, ни улыбнулся.

Он паркует фургон рядом с домом Рут. Решив в этот раз не дать ему сбежать, я спешу по тропинке к воротам с развевающимся за моей спиной халатом. Пояс развязывается, когда я выбегаю из кухни и падаю на землю. Меня не волнует, что под халатом на мне только футболка, которая слишком мала для моего живота и оставляет низ наполовину открытым. Меня не волнует, что люди смотрят на меня из окон.

Я добираюсь до фургона, запыхавшаяся и испытывающая головокружение, до того, как Трой успевает выйти. Он что-то записывает в блокнот. Бросает взгляд в окно, и его глаза округляются. Я отхожу ровно настолько, чтобы он мог открыть дверь и выйти.

– Доброе утро, Трой, для меня есть почта?

Он молча обходит меня, чтобы добраться до задней части фургона, откуда достает почту и посылки, чтобы разнести их по домам.

– Я жду важное письмо.

По-прежнему игнорируя меня, Трой идет к дому Рут с посылкой под мышкой.

– Трой, подожди.

Я хватаю его за руку.

Раньше Трой любил доставлять почту в наш дом. Я всегда стараюсь быть к нему добра. У его матери рак, и он бросил колледж, чтобы заботиться о ней. Ему двадцать три года, а на его плечах уже большая ответственность. Я сочувствую ему, потому что он напоминает мне меня такую, какой я была в прошлом. Нелегко в одиночку заботиться о больном члене семьи, одновременно пытаясь свести концы с концами.

Он всегда задерживается на моем пороге. Я знаю, когда у него день рождения. Я всегда подготавливаю для него небольшой подарок, чтобы поднять ему настроение. Мне нравилось думать, что мы друзья.

Теперь все изменилось. Он заразился «вирусом ненависти к Кейтлин».

Куда бы я ни пошла, люди смотрят на меня с отвращением. Они показывают пальцем и смеются, когда я прохожу мимо.

– Трой, мое письмо… Мне сказали, что оно должно было прийти три дня назад. Ты уверен, что…

Он вырывает руку из моей хватки.

– У меня нет для вас писем, миссис Лестер.

Он останавливается перед почтовым ящиком Рут и просовывает в щель два конверта, затем продолжает двигаться по улице, не глядя на меня.

– Я заказала вещи… вещи для ребенка, – выдавливаю я. – Где моя посылка?

Я хожу за ним по пятам, пока он обходит еще три дома, доставляя в один из них посылку.

Он идет обратно к фургону, но я устала, и мне трудно не отставать. Останавливаюсь только на секунду, чтобы отдышаться, а затем бегу за ним.

Я не хочу так унижаться, но лаборатория отказалась сообщать мне результаты теста на отцовство по телефону.

– Пожалуйста, не мешайте мне делать мою работу, миссис Лестер.

Трой ускоряет шаг, и мне становится еще труднее за ним угнаться, но я отказываюсь сдаваться. Следую за ним обратно к его фургону.

– Что случилось с моей почтой, Трой? ― спрашиваю я, запыхавшись. – Пожалуйста, не лги мне.

– Может быть, она потерялась.

Он садится в свой фургон, захлопывает дверцу и уезжает.

Лед расползается по моим внутренностям. Что я делаю? Что я делаю в Файпайне, когда здесь никому не нужна? Я больше не могу так.

Стоя на тротуаре, обиженная и одинокая, я принимаю тяжелое решение. Когда ребенок родится, я дам им то, чего они хотят. Я снова исчезну. Не хочу, чтобы мой ребенок рос в такой токсичной обстановке, в окружении людей, которые готовы с легкостью осуждать других, не разобравшись в ситуации. Последняя неделя определенно оставила горький осадок.

– Теперь ты счастлив?

Я не кричу ни на кого конкретно, оборачиваюсь кругом и вижу, как задергиваются и встают на место шторы.

Единственный ответ, который я получаю, это чей-то кашель и лай собаки. Я издаю горький смешок.

– Теперь ты должен быть доволен, когда забрал у меня все.

Должно быть, я выгляжу как сумасшедшая, стоя здесь и разговаривая сама с собой, но мне наплевать. Нет смысла больше пытаться все скрывать, когда мои проблемы выставлены на всеобщее обозрение. Мне все равно, будут ли они смеяться надо мной и сплетничать, я по-прежнему живу в этом городе.

Последние несколько дней я пряталась в своем доме, выходя только тогда, когда это действительно было нужно. Я испытывала стыд и чувствовала себя испачканной в грязи. Но это скоро изменится. Я приносила пользу этому городу. Учила их детей. Пока я еще здесь, я заслуживаю уважения. Я заслуживаю, чтобы моя почта была доставлена.

Возвращаясь в дом, не могу игнорировать иронию. Я сбежала из Корлейка, чтобы не чувствовать себя изгоем среди своих. Смотрите, куда это меня привело. То, от чего я бежала, настигло меня.

Я захлопываю дверь и поднимаюсь наверх, чтобы переодеться в черные леггинсы для беременных и футболку оверсайз. Готово, хватаю сумочку и иду к машине.

Десять минут спустя я переступаю порог местного почтового отделения. Работает только один кассир. Хвала Богу за короткую очередь. Становится слишком тяжело подолгу стоять на ногах.

Я встаю позади старика во фланелевой рубашке. Всего передо мной в очереди четыре человека.

У меня мурашки бегут по коже от взглядов, которые на меня бросают. Трудно игнорировать ярость, подступающую к горлу. Чтобы занять себя, вытаскиваю телефон, чтобы посмотреть, нет ли звонков или сообщений от Джареда.

Меня пронизывает чувство разочарования.

Зачем вообще проверять? Его нет уже больше недели, и он ни разу мне не звонил.

Очередь движется слишком медленно, как мне кажется. Сотрудница почты разговаривает по телефону. Судя по тому, как она улыбается, это личный звонок. Она заканчивает его, когда один из коллег хлопает ее по плечу и указывает на очередь.

Когда, наконец, подходит моя очередь, я подхожу к стойке и кладу ладони на ее прохладную поверхность.

Имя на жетоне почтового работника – Эльза Макалистер. Насколько я вижу, ей должно быть где-то лет двадцать ― двадцать пять. Я уже видела ее раньше в аптеке напротив частной практики доктора Коллинз. Думаю, она совмещает две работы. Для людей в Фейпайне нет ничего необычного в том, чтобы иметь несколько источников дохода.

Эльза смотрит на меня из-под длинной грязной челки.

– Мы закрываемся на обед.

– Но сейчас только десять часов.

– У нас сегодня ранний обед.

Она поворачивается ко мне спиной и ставит коробку на стойку позади себя.

– Но я ждала в очереди, как и все остальные. Вам не потребуется много времени, чтобы помочь мне.

Она сердито смотрит на меня.

– Боюсь, у меня нет времени. Вы пришли слишком поздно.

Когда она начинает уходить, я хлопаю по стойке ладонью.

– Может, сразу скажете, чтобы я уходила, а? – Мне все равно, кто меня сейчас слышит. – Почему вы не скажете правду… что вы не хотите меня обслуживать?

– Я… – Эльза чешет затылок. – Я должна идти.

После этих слов она исчезает через заднюю дверь.

– Поверить не могу, – выдыхаю я. Оборачиваюсь и вижу, как все на меня пялятся. Мой гнев закипает вновь. – На что вы все уставились?

Кто-то начинает смеяться, и к нему присоединяются еще несколько человек.

– Давайте, смейтесь, сколько влезет. – Качаю головой. – А вы все такие идеальные? Что дает вам право судить других, когда у вас наверняка есть свои секреты?

Я на секунду замолкаю.

– Мне все равно, что вы обо мне говорите. Я часть этого города, нравится вам это или нет. Я никуда не уеду. Привыкайте.

Им не нужно знать, что я планирую покинуть город.

Я выбегаю из дверей, переполненная гневом и чувством унижения. Подойдя к машине, резко останавливаюсь.

Кто-то оставил сообщение для меня.

«Прелюбодейка» написано жирным красным маркером на моем лобовом стекле.

– Это все, что вы можете?

Я оборачиваюсь кругом, наблюдая, как прохожие смотрят на меня. Некоторые отводят взгляд, а другие нет. В море лиц я замечаю лицо доктора Ферн. На нем такое же отвращение ко мне, как и у всех остальных.

Вместо того, чтобы поддаться стыду, я расправляю плечи.

– Тот, кто это сделал, может катиться в ад.

Я пытаюсь стереть слово на лобовом стекле полотенцем, которое держу в багажнике, но не выходит. Со своей жизни пятно смыть я тоже не могу.

Во мне бушует гнев, когда я сажусь за руль и уезжаю, визжа шинами.

Дома меня ждет еще один сюрприз. Детская снова в руинах, и то же слово, что написано на лобовом стекле моей машины, красуется на одной из стен.

Все. Я так больше не могу. Они победили. Я уезжаю.

Глава 42

Кто-то звонит в дверь, пока я собираю вещи. Я игнорирую. Я никого не жду. Я практически уверена, что это не Джаред. Я оставила ему сообщение и сказала, что уезжаю из города. Прошел час, а он не перезвонил.

Бросаю в сумку несколько футболок и леггинсов. Я еще не знаю, куда поеду. Все, что знаю, это то, что хочу уехать как можно дальше от этого места. Остановлюсь в мотеле в другом городе, пока не составлю план. Я справлюсь. Я сильная.

На этот раз я сделаю все по-другому. Вместо того, чтобы искать работу преподавателя, я открою свой собственный бизнес и буду преподавать онлайн. А пока у меня есть кое-какие накопления и немного денег, оставшихся от Райана. Благодаря ним я продержусь на плаву какое-то время.

Снова звонят в дверь. Я по-прежнему не обращаю внимания. На телефон приходит эсэмэс. Думая, что это может быть Джаред, я хватаю его. Рабочий номер доктора Коллинз. Я не беру трубку, пока звонящий не сдается и не оставляет сообщение.

– Миссис Лестер, это Даниэль из офиса доктора Коллинз. Вчера у вас был назначен прием, но вы не пришли. Пожалуйста, позвоните мне, если хотите перенести дату.

Я бросаю телефон и продолжаю собирать вещи. Не поэтому ли доктор Ферн с таким недовольством смотрела на меня, потому что я пропустила визит? До этого никто не пропускал? Я не вернусь туда. Я найду врача, который будет относиться ко мне с уважением.

Застегиваю сумку и поднимаю ее с кровати. Я собрала несколько маленьких сумок вместо одной большой, чтобы мне было легче переносить их.

Я жду некоторое время, чтобы убедиться, что человек, звонивший в дверь, ушел. Затем отношу одну сумку в машину и возвращаюсь за следующей. Как только я возвращаюсь наверх, слышу какой-то шум внизу. Кто-то проник в мой дом.

О, нет. Я забыла запереть дверь. Как я могла быть такой глупой?

Я запираю дверь спальни и беру бейсбольную биту – еще одно оружие, которое держу в своей комнате. Встаю рядом с дверью и поднимаю биту, когда звуки становятся громче.

– Кейтлин, это я, ― зовет Рут снизу. – Могу я подняться?

Воздух со свистом вырывается из моих легких. Я опускаю биту. Сначала я чувствую облегчение, но вскоре оно сменяется гневом.

Что она здесь делает? Мы не разговаривали несколько дней. Она ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего.

Я выбегаю из комнаты, готовая высказать ей все, что о ней думаю. Я смотрю на нее с вершины лестницы.

– Дверь была открыта, поэтому я вошла.

Она начинает подниматься по лестнице, постанывая на каждом шагу, затем равняется со мной.

– Что ты здесь делаешь, Рут? Я думала, ты больше не хочешь со мной общаться.

Я возвращаюсь в спальню и закрываю сумку с подгузниками.

– Я пришла извиниться. Я не должна была разговаривать с тобой так грубо. – Она прочищает горло. – Мой покойный муж изменял мне… несколько раз вплоть до самой смерти. Думаю, для меня это больная тема.

– Мне жаль это слышать, – я умолкаю. – Но ты поверила, что я изменила своему мужу без каких-либо доказательств.

– Это было неправильно с моей стороны. Прости, Кейтлин. – Она хмурит лоб. – Ты собираешь вещи. Куда-то уезжаешь?

– Почему бы и нет? – усмехаюсь я. – Почему бы мне не уехать? Я никому не нужна в этом городе.

– Но куда ты поедешь? Твой ребенок родится со дня на день. Тебе небезопасно…

– Для меня небезопасно оставаться здесь. Я больше не могу терпеть слухи. Не притворяйся, что не рада, что я уезжаю. Ты такая же, как и все в этом городе. Ты принялась судить, не выяснив правду.

Рут отводит взгляд.

– Я видела результаты.

– Результаты чего?

Я сажусь на край кровати, мои колени слишком слабы, чтобы удержать меня. Ребенок внутри меня ворочается.

– Результаты теста на отцовство. – Она поднимает голову. – Кто-то, должно быть, завладел ими и распространил по городу.

– Ты шутишь!

Я стискиваю зубы, кровь отливает от моего лица.

– Кто мог это сделать? Что с вами всеми не так?

Поднимаюсь на ноги, но волна головокружения заставляет меня снова сесть. Я встала слишком быстро.

– Думаю, я приняла правильное решение уехать отсюда.

Прежде чем я успеваю продолжить, мой живот пронзает такая сильная боль, что я сжимаю простыни.

– Нет, ― стону я.

– Тебе нужно успокоиться, милая, ради ребенка.

Рут подходит, чтобы положить руку мне на плечо, но я сбрасываю ее.

– Оставайся здесь. Я принесу тебе чаю. Продолжай дышать.

Когда она возвращается с чашкой мятного чая, боль стихает, но я в таком шоке, что не могу пошевелиться. Такой боли у меня еще не было. Боюсь, одно неверное движение вызовет роды. Я подожду, пока мне не станет лучше, прежде чем ехать.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Рут садится рядом со мной. На этот раз, когда она гладит меня по спине, я не отстраняюсь.

Делаю глоток чая.

– Почему люди такие жестокие?

Рут не отвечает. Я больше не задаю вопросов, мы просто сидим рядом друг с другом. Даже после того, как я допиваю чай, мы молчим.

– Ты все еще хочешь уехать из города? Могу я отговорить тебя от этого?

Она самый сложный человек, которого я когда-либо встречала. Сначала я ей не нравлюсь, потом я ей нравлюсь, потом она меня ненавидит, а теперь она снова меняет свое мнение обо мне.

Я ставлю пустую чашку на тумбочку и встаю. Боли нет.

– Здесь мне делать нечего.

Рут встает передо мной.

– Ты должна остаться. Это небезопасно для беременной женщины, которая вот-вот родит.

Я награждаю ее слабой улыбкой.

– Я не могу остаться здесь. Это небезопасно ни для моего ребенка, ни для меня.

– Куда ты поедешь?

– Туда, где безопаснее, чем здесь.

– А если твой муж вернется?

– Я дам ему знать, где я, как только, так сразу.

Я немного наклоняюсь, чтобы поднять сумку с подгузниками с кровати. Как только мои руки соприкасаются с ручкой, меня снова пронзает резкая боль в животе. Это похоже на худший вид менструальных спазмов, умноженный на тысячу или даже миллион.

– Ой, ― вскрикиваю я.

Еще один спазм пронзает меня. На этот раз он валит меня с ног. Я падаю на кровать, на бок, и обхватываю живот руками. Перед глазами пляшут черные точки.

Рут кладет руку на мой вспотевший пылающий лоб.

– Ребенок идет. – Вдыхаю и выдыхаю через рот. – Вызови скорую… пожалуйста.

– Не волнуйся, милая. Доктор Ферн будет здесь с минуты на минуту. – Рут встает.

– Как… – договорить мне не дает очередной приступ родовых схваток.

Не знаю, сколько времени я лежу на кровати, корчась в агонии, но вдруг сквозь шум в ушах слышу хлопанье двери и звук шагов. Потом разговор двух человек. Их голоса звучат так, как будто доносятся издалека.

Кто-то в красном шарфе нависает надо мной, но лицо как будто размыто.

Прежде чем я успеваю ее разглядеть, меня пронзает еще одна схватка, и мой мир становится черным.

Глава 43

Я просыпаюсь и обнаруживаю, что меня окружает тьма. Мой затуманенный разум осознает, что что-то не так, но не знает, что именно.

Я пытаюсь сесть, но мое тело протестует. Нижняя часть моего тела словно наполнена пылающими углями, решившими прожечь мою сырую плоть. Но в то же время боль сопровождает странное онемение.

Что случилось? Трудно мыслить ясно, когда в голове смешиваются образы. Не в силах контролировать дыхание, я заставляю себя вспомнить только одну вещь… возможно, образ… который помог бы мне вспомнить. Лицо Рут мгновенно всплывает в моем сознании. Недостающие части встают на свои места. Я помню наш разговор. Помню схватки.

В голове звенит тревога, звук такой громкий, что я ощущаю боль.

Инстинктивно мои руки тянутся к животу. У меня перехватывает дыхание.

Мой голый живот похож на сдутый воздушный шарик. Что-то похожее на огромный лейкопластырь покрывает нижнюю его часть.

– Мой малыш, ― шепчу я, мои руки продолжают ощупывать живот, ища признаки того, что ребенок все еще в утробе, в целости и сохранности. Мне нужно защитить ее от всего мира.

Не обращая внимания на боль, пульсирующую в теле при каждом неосторожном движении, при каждом вздохе, я ощупываю кровать вокруг себя, но чувствую лишь хрустящие прохладные простыни.

Поворачиваю голову, уверенная, что я в больнице, и мой маленький малыш крепко спит в люльке рядом. Я протягиваю руку, но нащупываю лишь воздух. Я не нахожу того, что ищу.

Я не потеряла ее. Я не потеряла своего ребенка. Я испускаю мучительный стон, царапающий мое сжавшееся горло.

– Пожалуйста, Боже, ― задыхаюсь я. – Нет.

– Тише… ― произносит кто-то в темноте. Рут? – Ребенок в полном порядке.

Мои рыдания замирают в горле. Я задерживаю дыхание, чтобы прислушаться. Я вообразила этот звук?

Внезапно включается ночник. В мягком свете я вижу ее лицо. Она сидит в кресле недалеко от кровати.

Улыбка на ее губах не касается глаз. Это женщина в красном шарфе, женщина, которая стояла надо мной, когда я потеряла сознание.

– Доктор Ферн… что? – Мой взгляд скользит по комнате. – Мой ребенок.

Трудно говорить, когда во рту так пересохло.

– Она прекрасный, здоровый ребенок.

Доктор Ферн пододвигает кресло ближе и протягивает руку, чтобы убрать влажные волосы с моего лба.

– Я рада, что успела сюда вовремя.

Мое лицо расплывается в улыбке.

– Малышка. – Слезы сдавливают горло. – Слава Богу. Слава богу, с ней все в порядке.

Я снова пытаюсь сесть, но доктор Ферн кладет руку мне на плечо, прижимая к подушкам. Это лишнее. Боли достаточно, чтобы не дать мне пошевелиться. Просто я так сильно хочу увидеть своего ребенка. Она должна быть в своей детской.

– Тебе следует успокоиться. Тебе нужно отдыхать после экстренного кесарева сечения.

– Кесарева сечения? Почему я лежу дома после кесарева сечения? Разве я не должна находиться в больнице?

– Ребенок чуть не умер. Пришлось действовать быстро. Не было времени, чтобы везти тебя в больницу. – Она делает паузу. – Хорошо, что я умею пользоваться скальпелем.

– Большое спасибо. Спасибо, что спасла нам жизнь. – Снова улыбаюсь. – Могу я увидеть ее… мою малышку?

– Боюсь, это невозможно.

Доктор Ферн встает. Красный шарф сползает с ее шеи на пол. Она не поднимает его.

– Она в порядке?

Во мне поднимается паника. То, что мой ребенок жив, не означает, что осложнений нет.

– Вы отвезли ее в больницу?

– Она в безопасности, и о ней хорошо заботятся. Это все, что тебе нужно знать на данный момент.

Она берет с тумбочки белый пузырек с таблетками и достает две.

– Рут сказала мне, что ты собиралась уехать из города. – Доктор не смотрит на меня, пока закрывает пузырек. – Это было бы глупо.

Я ощущаю холодок.

– Мне нужно было уехать по личным причинам.

– Ты могла родить моего ребенка в каком-нибудь дрянном мотеле, в глуши.

– Что? – Моргаю от замешательства. – Я не…

– Перестань болтать и возьми это.

Она поднимает мою руку с простыни и бросает две таблетки мне на ладонь.

– Они снимут боль.

– Нет. – Бросаю таблетки на тумбочку. – Мне не нужны обезболивающие. Я в порядке.

Разум подсказывает мне, что здесь происходит что-то странное, и нужно выяснить, что именно.

– Как хочешь.

Доктор Ферн наклоняется, чтобы поднять шарф с пола.

Я вижу это и ощущаю дежавю.

– Где мой ребенок, доктор? Я хочу увидеть ее.

Я натягиваю простыню до подбородка и вздрагиваю, как будто в комнате холодно.

Доктор Ферн садится на край кровати и смотрит на меня с холодной улыбкой.

– Милая, она не твоя. Ты была просто суррогатом. Перл моя.

– Перл? ― шепотом произношу я.

– Да. – Она смотрит вдаль с грустной улыбкой. – Так звали мою маму.

– Прошу прощения? – Бросаю на нее недоумевающий взгляд. – Какого ада здесь происходит?

– О, да. Я люблю ад. Каково это, быть в аду?

Я не отвечаю, поскольку мой разум пытается переварить эту ситуацию. Женщина, принявшая у меня роды, с каждым словом все больше напоминает незнакомку.

– Кто ты? – Слова слетают с моего языка, прежде чем я успеваю о них подумать.

– Я думала, ты никогда не спросишь.

Она встает и накидывает шарф на плечи.

Внезапно в моей голове проносится воспоминание. Я видела этот шарф раньше, в другой жизни. Но где?

– Что ж, думаю, давно пора поговорить начистоту. – Она наклоняет голову набок, волосы рассыпаются по плечам. – Меня зовут не Лорейн Ферн, как все думают. До того, как я приехала в Фейпайн, меня называли другим именем… Трейси Пайкс. Доктор Трейси Пайкс.

Я крепче сжимаю простыни.

– Я тебя знаю?

– Скорее всего. Уверена, Дилан упоминал мое имя.

– Дилан?

Ужас расползается по моему позвоночнику.

– Да, дорогая, мужчина, которого ты хладнокровно убила. Он был моим женихом.

Она ждет, когда до меня дойдет смысл ее слов.

Я чувствую, как кровь отливает от моего лица.

– Ты?

– Я была любовью всей его жизни, единственной любовью его жизни.

Она падает обратно в кресло и скрещивает ноги. Ее глаза не отрываются от моих.

– У нас были взлеты и падения, но мы всегда сходились снова. Пока ты не ворвалась в нашу жизнь.

– Боже мой… я…

– Ты украла его у меня. Ты убила моего ребенка.

Я слишком потрясена, чтобы сделать что-либо, кроме как слушать это признание.

– Я разговаривала с ним в ночь вашей свадьбы.

– Боже мой.

Это она разговаривала по телефону с Диланом в нашу брачную ночь. Она мой преследователь?

– Это была ты? Я думала…

– Да, это я, твой самый страшный кошмар. Ты думала, это твой брат Райан, не так ли? Ты думала, он еще жив? Хорошо. Я хотела, чтобы ты думала, что это он. – Она взрывается смехом. – Нет, дорогая. Твой брат был слишком труслив, чтобы сделать что-то подобное. Видишь ли, тогда я захотела твоей смерти, и мы договорились, что он осуществит мой план. Я хорошо заплатила ему за работу, но он струсил.

Она пожимает плечами.

– У меня не было выбора, кроме как убрать его с дороги.

– Ты убила моего брата?

Мои руки дрожат, когда я поднимаю их к горлу. Мне трудно дышать. Деньги, которые я нашла в комнате Райана, которые помогли мне сбежать, должны были быть платой, о которой она говорит.

– Ну, не своими руками. Его жизнь была настолько невыносимой, что мне нетрудно оказалось убедить его совершить самоубийство.