Текст книги "Не закрывай глаза (ЛП)"

Автор книги: Ли Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

«Не закрывай глаза»
Л.Г. Дэвис

Переводчик: Arctic_penguin

Редактор: Ирина Волосач

Вычитка: Дарья Мусетова

Обложка и оформление: Dark Owl

Пролог

Мужчина по ту сторону двери похож на незнакомца. Из-за сальных, всклокоченных каштановых волос и неухоженной бороды он выглядит старше своих двадцати двух лет. Но у него такие же глаза необычного серого цвета, как у моей покойной матери.

Мой брат Райан вернулся в Корлейк, штат Флорида, отчего я ощущаю разочарование и боль, но также и облегчение.

Он никогда не задерживается в одном месте надолго. Когда он исчезает, это часто происходит неожиданно. Вот он идет купить яйца на завтрак в «Симпл Джо» вниз по дороге, а потом вдруг звонит мне из телефона-автомата в каком-нибудь богом забытом городке в Мексике. Обычно он возвращается лишь потому, что ему не хватает тех денег, что я перечисляю на его счет каждый месяц.

Незадолго до того, как Райан уехал из города полгода назад, у нас произошла крупная ссора. Я обнаружила, что он украл у меня деньги, через несколько минут после того, как отдала ему большую часть того, что у меня оставалось на месяц.

Но он мой брат, моя ответственность. Я лучше отдам ему деньги, чем позволю, чтобы он получил их в другом месте нелегально и оказался в тюрьме, как наш отец.

Я на пять лет старше Райана, и мне только исполнилось девятнадцать, когда умерла мама. В день похорон я пообещала Райану, что позабочусь о нем лучше наших родителей.

Первые годы были трудными. Я работала на нескольких работах неполный рабочий день, чтобы заботиться о моем впавшем в депрессию брате. Одновременно с этим, я, получив стипендию, дистанционно обучалась на степень в области образования и математики, решив построить для нас светлое будущее.

Я ни разу не забывала про данные ему обещания. Но мне больно, когда теперь Райан использует эти самые обещания против меня.

Я набираю воздух в легкие и крепко сжимаю ручку двери. Затем наклеиваю на лицо улыбку.

Шесть месяцев – долгий срок. Может, он изменился. Если нет, его ждет большой сюрприз. Многое изменилось с тех пор, как он уехал.

Пока его не было, я много думала и поняла, что больше не хочу быть его личной дойной коровой.

Я открываю дверь.

Глаза Райана с расширенными зрачками блестят, когда он широко разводит руки в стороны. Я подавляю рвотный рефлекс, когда до моего носа доносится запах перегара и табака.

– Давно не виделись, сестричка. Ты по мне скучала?

Он крепко обнимает меня, прижимая щекой к металлическим деталям на его кожаной куртке.

Обнимаю его в ответ. Как бы я ни боялась его возвращения, он – единственная семья, которая у меня есть, и я люблю его так сильно, что иногда это причиняет боль. Несмотря на разочарование из-за его образа жизни, я испытываю облегчение, зная, что он жив, а не гниет в канаве или где-нибудь в тюрьме.

Он отступает назад и улыбается с высоты своего огромного роста, унаследованного от нашего отца.

Когда я смотрю в его глаза, то вижу свою мать и образы загубленной жизни. В глубинах его взгляда, я замечаю осколки разбитого стекла, плавающие в бассейне серого.

Моя мать никогда не уставала повторять, что я унаследовала невзрачную внешность своей бабушки, включая ее голубые глаза. Она была разочарована, что я не унаследовала ее супермодельную внешность, позволившую ей выиграть титул «Мисс Флорида», до того, как все рухнуло. Ее слова меня не волновали. Я тогда решила, что лучше буду невзрачной, чем начну топить на дне бутылки свои печали, вызванные страхом старения и потери красоты.

Мне хочется протянуть руку к глазам Райана, взять осколки стекла и собрать их вместе.

– Райан, конечно, я скучала по тебе. Я…

Я смотрю за его плечо на белую «Тойоту», припаркованную на обочине перед воротами нашего маленького городского дома, который мать получила в качестве приза много лет назад, наряду с титулом «Мисс Флорида». Мужчина с густой бородой и волосами, уложенными в ирокез, стоит, привалившись к водительской дверце и курит. Дым не дает разглядеть его черты. На пассажирском сидении сидит еще один парень. Оба смотрят в нашу сторону. Почему-то они вызывают у меня беспокойство.

– Кто эти люди?― хмурюсь я. – И где ты пропадал полгода?

– Где я пропадал? Был тут и там.

– Кто эти люди, Райан? Они выглядят… Они выглядят опасными.

Райан оглядывается через плечо на машину. Когда он поворачивается ко мне, улыбка гаснет. Он пожимает плечами.

– Просто парни, с которыми я тусуюсь.

Он засовывает руки в карманы джинсов.

– Они подвезли меня.

– Почему они еще не уехали? ― шепотом спрашиваю я.

– Я задолжал им немного денег, вот и все. Как только отдам их, они исчезнут.

Я скрещиваю руки на груди.

– Райан, когда ты перестанешь брать у людей в долг?

– Не будь такой, сестренка. ― Он прислоняется к дверной раме. – У меня был долгий день, и я не в настроении для лекции.

– Мне жаль, если тебе не нравится слышать правду, ― произношу я сквозь сжатые зубы. – Ты здесь из-за денег, да?

– Хочешь сказать, ты мне их не дашь?

– Нет, если ты собираешься отдать их им, ― говорю Райану, но не отрываю взгляда от парня с ирокезом. – Если я дам тебе деньги, они будут только для тебя и ни для кого другого. И даже не думай тратить их на выпивку. Я больше не могу так, Райан. Куда ты деваешь те деньги, которые я отправляю тебе каждый месяц?

– Послушай, я знаю, что в прошлый раз мы плохо расстались. Прости, ясно? Ты должна простить меня. Мы семья. Только мы есть друг у друга. ― Его губы сжимаются в тонкую линию. – Помоги мне один последний раз. Мне очень нужна твоя помощь, сестренка.

Я не выдерживаю взгляды этих жутких парней в «Тойоте», беру Райана за твердый бицепс и завожу его в дом. За нами захлопывается дверь, и я поворачиваюсь к нему.

– Сколько ты им должен?

– Не смотри на меня так.

Он прикасается к моей щеке кончиком мозолистого пальца.

– Ты же знаешь, я бы не попросил, если бы это не было важно.

– Каждый раз, как ты просишь у меня денег, говоришь, что это важно. Я заслуживаю знать. Сколько, Райан?

Он поднимает руки и опускает их по бокам.

– Много, сестренка. Давай, обвиняй меня. Тебе нравится обвинять меня, да? Сколько раз я благодарил тебя за все, что ты для меня делаешь?

– Дай-ка подумать. ― Стучу указательным пальцем по губам. – Никогда.

– Может, я не выражал это словами, но ты же знаешь, что я благодарен. Ты же это знаешь, так?

Он чешет лицо.

– Так ты дашь мне денег или нет?

– Пора прекращать. Тебе двадцать два года. ― Складываю руки в молитвенном жесте и касаюсь кончиками пальцев подбородка. – Ты уже достаточно взрослый, чтобы сам о себе заботиться и найти работу. Я не против помогать тебе деньгами. Если скажешь, что тебе нужны деньги, чтобы отправиться в колледж, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Я устроюсь на еще одну работу, если придется. Но я не могу финансировать твои опасные занятия. Мне едва хватает денег, чтобы оплачивать счета и оставленные мамой долги.

– Знаешь что?― Его верхняя губа оттопыривается, когда он выпаливает следующие слова: – Забудь. Я возьму деньги в другом месте.

Райан берется за ручку двери, но вместо того, чтобы открыть ее, наклоняется вперед и прижимается лбом к дереву.

Борясь со слезами, я кладу ладонь на его плечо.

Он стряхивает ее.

– Не трогай меня.

– Райан, я лишь пытаюсь помочь тебе. Я делаю это, потому что люблю тебя.

– К черту и твою любовь, и твои деньги.

С этими словами, он рывком распахивает дверь и мчится прочь, его ботинки стучат по мощеной дорожке весь путь до ржавых ворот.

Я остаюсь стоять на пороге и наблюдаю, как Райан пинком распахивает ворота и наклоняется, чтобы обменяться парой слов с Ирокезом. Парень выбрасывает сигарету и скалит на Райана зубы.

В ответ Райан хлопает ладонью по крыше машины, а затем поворачивается к ней спиной. Заходит обратно в ворота и оглядывается как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ирокез проводит пальцем по горлу.

Я ощущаю дрожь, наблюдая, как брат идет ко мне.

Слава Богу, Райан с ними не уедет.

Когда Райан проходит уже полпути, ночной воздух разрезает резкий звук.

Райан оседает на землю, словно в замедленной съемке. Я даже не видела, как Ирокез вытащил пистолет.

Мой крик тонет в реве автомобильного двигателя, когда «Тойота» съезжает с обочины и с визгом покрышек уносится прочь. Когда она исчезает в ночи, я подбегаю к брату. Все во мне рушится в тот момент, как я падаю рядом с ним, не обращая внимания на маленькие камешки, впивающиеся в колени через тонкую ткань пижамы.

Вокруг моего брата расползается лужа крови. Ее поверхность блестит под лунным светом, похожая на ослепительный бирманский рубин. Но уродливее этого момента нет ничего.

Часть первая

Глава 1

В два часа дня мои ученики собирают вещи и вскакивают из-за парт. Рюкзаки застегиваются, стулья царапают пол, кроссовки скрипят в спешке и желании вырваться из класса. В коридоре их голоса перемежаются звуками захлопывающихся дверей шкафчиков.

Охваченные волной радости, сопровождающей окончание школьного дня, они не дожидаются, когда я пожелаю им удачного дня. Все, что остается после них и подтверждает, что они здесь были – исчезающие запахи грязной обуви, сладкого блеска для губ и лака для волос.

Как обычно, я прогуливаюсь по проходу между столами, собираю скомканные бумаги и брошенные канцелярские принадлежности, задвигаю стулья и поправляю столы. Беру брошенный учебник по алгебре и какое-то время смотрю на него. Разум уносится в прошлое.

Моя любовь к математике началась еще в детстве. В редких случаях, когда отец не был под кайфом или пьян, мы часами решали задачи и разгадывали головоломки судоку.

Кто бы мог подумать, что моя любовь к числам будет поддерживать меня, когда дела пойдут плохо, что она станет щитом, который я буду использовать, чтобы защититься от боли, разочарования, одиночества и чувства потери? Математика – единственная константа в моей жизни, единственная вещь, которая, я могу рассчитывать, останется неизменной.

Острые ощущения от решения сложных уравнений всегда приводят меня в восторг. Я стараюсь привить такое же отношение своим ученикам. Хочу, чтобы они не боялись математики.

Вернувшись к своему столу, сажусь на мягкий стул и обхватываю голову руками, отчего мои распущенные локоны волнами спадают вперед.

Основная масса преподавательского состава покинет территорию школы к четырем. Но не я. Я часто ухожу последней, в большинстве случаев не раньше шести вечера.

При одной мысли о том, что я поеду домой и увижу Райана, у меня сдавливает горло. Работа – это мой побег, мой шанс снова дышать, ведь атмосфера в доме слишком тяжела.

Я вскидываю голову, когда дверь в класс открывается и входит Талия Норман. Ее длинные блестящие косы качаются из стороны в сторону, когда она подходит к моему столу. Как обычно, она приносит с собой аромат спелых персиков и бергамота.

Она на два года старше меня – учительница истории – и мой друг с первого дня моей работы в средней школе Бакстера или BJHS, как ее называет большинство.

Меня никогда не перестает удивлять, как она продолжает быть моей подругой, даже когда я не в состоянии быть подругой, которую она заслуживает, а это почти всегда. Но она всегда рядом, всегда готова выслушать, даже когда я не говорю ни слова.

Талия садится на край моего стола, скрещивает длинные ноги в джинсах и какое-то время наблюдает за мной, сузив глаза.

– Ты выглядишь ужасно.

– Ну, спасибо.

Я улыбаюсь, хоть мне и не весело.

– Я серьезно, Пейдж. Тебе нужно немного побаловать себя.

Талия само воплощение женственности. Она ходит на маникюр, на педикюр, на массаж и процедуры для лица как минимум раз в месяц.

Не то, чтобы мне такое не нравилось, просто у меня нет на это денег, и даже если бы были, я не смогу пережить чувство вины, позволив себе такие излишества.

С другой стороны, на Талии не лежит такая ответственность, как на мне. Она может позволить себя побаловать, насладиться деньгами, которые зарабатывает, заниматься тем, чем хочет. Она не замужем, у нее нет детей и горы долгов, то, что она зарабатывает – ее, и она может тратить это на то, что хочет.

– Ты права. Мне, наверное, это пошло бы на пользу, но я не могу себе такое позволить.

Я занимаю себя уборкой стола, беру ручки и бросаю их в черную кружку, забираю содержимое пластикового контейнера для домашней работы.

Тема денег меня нервирует. Она мучает меня изо дня в день.

– Кто сказал, что тебе придется за это платить?

Талия спрыгивает со стола и достает кремовый конверт из заднего кармана. Она машет им.

– Смотри, что я принесла.

– Что это?

Она прижимает ладонь к своему гладкому, шоколадному лбу.

– Только не говори, что снова забыла про свой день рождения.

– Ах, это. ― Пожимаю плечами. – Я не забывала. Просто не такое это уж и большое событие.

– А, ну, прекращай.

Она пригвождает меня упрямым взглядом.

– Начни думать и о себе. Я понимаю, что Райан нуждается в тебе, но это нормально и даже полезно когда-нибудь думать и о себе.

– Знаешь, мой день рождения не такое уж и событие, ― говорю я. – Какой смысл отмечать тот день, когда мне досталась эта дерьмовая жизнь?― Взмахиваю руками. – Послушай, прости. Не хочу тебя грузить.

Я беру у нее конверт – один из многих, которые она дарила мне за последние пять лет.

– Спасибо. Я очень благодарна.

– Надеюсь, твоя жизнь наладится, милая. ― Талия кладет ладонь на мое плечо. – Если тебе слишком тяжело заботиться о Райане, то стоит подумать о поиске специализированной помощи.

– Я не могу так поступить.

Расправляю напряженные плечи.

– Он мой брат. Я не могу просто бросить его.

– Все совсем не так.

Талия скрещивает руки, образуя складки на своей фиолетовой шелковой блузке.

– По правде говоря, я думаю, что он был бы намного более самостоятелен, если бы пил меньше.

– Он пьет из-за того, что несчастен, в этом есть моя вина.

– Но он пил еще до того, как угодил в инвалидную коляску.

Я кладу конверт, который она только что дала мне в один из ящиков стола и запираю его. Откидываюсь на спинку стула.

– Он чувствует себя так, будто я пытаюсь отгородиться от него, а я не хочу, чтобы он вечно чувствовал себя брошенным. Я сама на это подписалась, Талия.

– Но есть много прикованных к инвалидному креслу людей, которые живут полноценной жизнью и счастливы. Райан тоже так может, если захочет. Вопрос хочет ли он?

– Просто я не хочу потерять его. Я чуть не потеряла, когда пуля попала ему в голову.

Прошло два года, но я до сих пор помню звук выстрела, изменившего наши с Райаном жизни. По-прежнему вижу, как мой брат падает на землю как тряпичная кукла. На несколько страшных секунд в больнице тем вечером его сердце перестало биться. Врачи сказали, ему повезло выжить. Вот только Райан так не думает.

Не важно, что он выжил с травмой позвоночника. Я просто рада, что он у меня есть. И я пообещала себе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы позаботиться о нем, сделать его жизнь лучше. Я бы никогда не простила себя, если бы он умер.

– Я знаю, это было страшно, ―Талия умолкает. – Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю.

– Если бы только и я в это верила.

– Серьезно, Пейдж. Я не уверена, что смогла бы сделать для Райана тоже, что и ты. Он не только парализован, он еще и пьет и неуважительно к тебе относится. Он воспринимает твою помощь как должное.

Я ощущаю укол в груди.

– Он переживает сложные времена. Не знаю, как бы я вела себя, окажись на его месте.

Я отодвигаю стул.

– Итак, ― говорю я, меняя тему, – чем ты занимаешься сегодня вечером?

– Кое-кто из наших идет в «Симмеринг Гриль», чтобы поесть стейков. ― Глаза Талии сияют. – Я хочу, чтобы ты тоже пришла. Это твой день рождения. Возьми выходной, ради всего святого.

– Ты же знаешь, как он волнуется, когда я не прихожу домой вовремя.

– Так быть не должно. Разве ты не видишь? Это несправедливо. ―Талия поджимает губы. – Ты имеешь право на свободу. А он обращается с тобой как с рабыней.

– Он ни к чему меня не принуждает. Я сама принимаю решения.

– Из чувства долга.

– Не важно. Важно лишь, что я рядом с ним. В ближайшее время это не изменится…

– Или никогда не изменится, ― добавляет Талия.

В моем сердце вспыхивает боль, когда до меня доходит смысл ее слов. Что, если Райан никогда не поправится? Врачи с самого начала говорили, что при частичном повреждении спинного мозга у него имеется возможность снова ходить, но с течением времени шансы будут уменьшаться. Я не хочу терять надежду на чудо. Но он тоже должен этого хотеть.

Что, если через десять лет я все еще буду находиться в этом месте, все еще застрявшая в этой ситуации? Смогу ли я продолжать делать это так долго или еще дольше? Как бы там ни было, я буду рядом с Райаном до тех пор, пока он нуждается во мне.

– Может быть, в следующий раз, ― говорю я. – Повеселитесь в «Гриле».

Я снимаю сумку с цветочным принтом со спинки стула и закидываю ее на плечо.

– Спасибо за подарок.

– Поблагодаришь, когда действительно им воспользуешься. ― Она делает паузу. – Я серьезно, Пейдж. Не засунь его куда-нибудь и не забудь.

Она бросает взгляд на ящик моего стола.

– Знаешь что?

Я сую руку в сумку и достаю ключ от ящиков.

– Тебе стоит забрать его обратно. Лучше ты побалуй себя, ― подмигиваю я. – Вместо меня.

– О чем ты вообще говоришь?

– Возможно, я никогда им не воспользуюсь. Я не хочу, чтобы он пропал зря.

– Как и все подарки, которые я дарила тебе раньше?

Талия приподнимает идеально очерченную бровь.

Я провожу рукой по волосам.

– Мне жаль.

Я открываю ящик и достаю конверт. Когда протягиваю его ей, она делает шаг назад.

– Я не возьму его обратно. Это подарок. Решишь ли ты воспользоваться им или нет, зависит от тебя. Но я хочу, чтобы ты постаралась воспользоваться им в течение следующих шести месяцев.

– Обещаю попытаться.

Я решаю не класть конверт в ящик к остальным подарочным картам, которые она дарила мне, и убираю его в сумку.

– И на том спасибо.

Она крепко обнимает меня.

– С днем рождения, дорогая. Если тебе что-нибудь понадобится, я к твоим услугам.

Подруга отстраняется и лучезарно улыбается мне.

– Хотя бы сегодня вечером перестань думать о проблемах.

– Легче сказать, чем сделать.

– О, я знаю.

Она подходит к двери и перед тем, как уйти, посылает мне воздушный поцелуй. За ней со щелчком закрывается дверь.

После ее ухода, я провожу несколько часов, подготавливаясь к завтрашним урокам и убивая время. В шесть часов вечера, я считаю до ста и выхожу из класса, чтобы встретиться лицом к лицу с последствиями моих решений в прошлом.

Глава 2

Я звоню в дверь нашей квартиры и жду, когда Райан откроет.

После того, как в брата стреляли, мне пришлось продать таунхаус, потому что я не могла жить в том доме, зная, что произошло на его пороге.

Мне повезло найти квартиру с двумя ванными, приспособленную для проживания инвалида. В ванной комнате Райана установлена ванная с дверцей, а еще раковина без шкафчиков под ней и перекладины. Я предпочитаю пользоваться крохотной душевой кабинкой в своей спальне.

Несмотря на высокую месячную арендную плату, которую я с трудом плачу, мне становится спокойнее, когда я знаю, что Райан может жить в безопасном окружении.

Я звоню в дверь не потому, что забыла ключи, а потому, что хочу, чтобы Райан больше двигался. Он проводит большую часть дня в гостиной, питаясь вредной едой, смотря жестокие фильмы и играя в такие же жестокие видеоигры.

Мне хотелось бы, чтобы он хоть иногда менял обстановку. Я прекрасно знаю, что его раздражает, что я так делаю, но я буду продолжать. Считаю до шестидесяти, но Райан так и не подходит к двери.

Я снова нажимаю на маленькую белую кнопку и удерживаю палец. Я надеюсь, что разозлю его настолько, что он откроет дверь пусть лишь и для того, чтобы избавиться от этого звука.

Иногда это не срабатывает. Он либо прибавляет громкости на телевизоре, либо вставляет в уши наушники.

Но в этот раз, дверь распахивается через три минуты. Вот мой брат оказывается передо мной. Он сидит в инвалидном кресле и весит на несколько фунтов больше, чем тогда, когда в него стреляли.

– Ты спятила?

В серых глазах бушует шторм. Его белки, как обычно покраснели из-за слишком большого количества алкоголя.

– И тебе добрый вечер, ― улыбаюсь ему во все зубы. – Ты в порядке?

Это вопрос, который я задаю каждый день, чтобы показать, что мне не все равно.

– И что с тобой делать?

Он начинает уезжать.

Когда я смотрю на его удаляющийся затылок, меня охватывает ощущение одиночества.

Мы живем бок о бок, как незнакомцы, делящие одну квартиру. Тяжело видеть, как он с каждым днем отдаляется от меня все дальше. Я живу в постоянном страхе, что однажды он умрет так же, как моя мать, что я войду в квартиру и найду его задохнувшимся от собственной рвоты или того хуже.

Это одна из тех сцен, которую я никогда не смогу выкинуть из головы, сколько бы лет ни прошло между смертью моей матери и настоящим. Если история когда-нибудь повторится, не думаю, что смогу пережить это во второй раз.

Я захожу на кухню, бросаю сумку на стол и слышу скрип его инвалидной коляски у двери.

Я с улыбкой поворачиваюсь.

– Ты что-нибудь ел?

– Я ждал тебя. – Его голос не выражает никаких эмоций. – Я отправил тебе сообщение, чтобы ты купила мне пиццу. Ты не видела?

Его язык как обычно заплетается.

– Я видела твое сообщение. ― Достаю из шкафа кастрюлю. – Но подумала приготовить спагетти с соусом песто.

– Перестань разговаривать со мной как с ебаным ребенком. Я сказал, что хочу пиццу.

Язвительность в его голосе заставляет меня обернуться, внутри поднимает голову гнев.

– Нет, Райан. Ты двадцатичетырехлетний взрослый мужчина, который плывет по течению. Ты торчишь здесь весь день, только и делаешь, что играешь в игры и ешь нездоровую пищу, которая вредит твоему здоровью. Тебя совсем не волнует твоя жизнь?

На его лице расплывается ухмылка.

– К чему ты клонишь?

– Ты мой брат. Я люблю тебя. ― Прислоняюсь к столу. – Если ты не хочешь делать это ради себя, сделай это ради меня.

– А что ты ради меня сделала?

Я внутренне сжимаюсь, словно меня сильно ударили по лицу.

– Вот именно, Пейдж. Все, что ты делаешь, это ноешь о том и о сем. «Райан, ты ешь слишком много нездоровой пищи». «Райан, ты слишком много смотришь телевизор». «Райан, перестань играть в игры весь день, ложись спать». Все, что ты делаешь, это ноешь и ноешь. Честно говоря, я не понимаю, какое тебе дело.

– Я не в настроении обсуждать это с тобой сегодня вечером. ― Игнорирую ком, застрявший в горле. – Я приготовлю ужин, и ты его съешь.

Он сверлит меня взглядом, затем разворачивается и возвращается в гостиную, не сказав больше ни слова.

Пару секунд спустя я слышу звуки выстрелов ― он снова играет в одну из своих игр. В него самого стреляли, и меня удивляет, что ему нравится окружать себя насилием.

Еда готова, в воздухе витает аромат трав и специй. Я наполняю тарелку брата и отношу в гостиную. Пар поднимается вверх, согревая мое лицо. Я бы хотела, чтобы он поел со мной за кухонным столом, но мы никогда не едим вместе.

Придвигаю кофейный столик поближе к его инвалидному креслу и ставлю еду наверх. Райан бросает взгляд на пищу и на его лице появляется отвращение.

– Убери это, ― требует он.

– Нет. Я старалась, готовила для тебя. Хотя бы попробуй.

Выпрямляю спину, прижав руку к ноющей пояснице.

– Ладно. Если ты не избавишься от этой гавеной еды, это сделаю я.

Он взмахивает рукой. Та сталкивается с тарелкой, которая с грохотом падает на деревянный пол рядом с моими ногами, раскалывается пополам, и брызги соуса летят во все стороны. Часть попадает на мои голые ноги. Спагетти расползаются по полу как черви.

Я отскакиваю назад, смотрю на него и ощущаю гнев.

– Ты не можешь всегда получать то, что хочешь. Я усердно работаю, чтобы заботиться о тебе, но единственное, что ты делаешь, это бросаешь все это мне в лицо. Пора бы тебе научиться благодарности.

– Тебя и правда удивляет то, как я себя веду?

Он крепче сжимает подлокотники своего кресла.

– Я не понимаю почему. Разве это не твоя вина, что я нахожусь в этом чертовом кресле?

Брат уезжает из гостиной. Мгновением позже я слышу, как хлопает дверь в его спальню.

Я больше не увижу его до конца вечера. Он останется в комнате, пока я не лягу спать. Затем вернется в гостиную и продолжит пить до отключки.

Завтра все начнется сначала: обиды, боль и сожаления.

Со слезами, катящимися по щекам, я убираю беспорядок, который он устроил. Беспорядок, который устроила я.