Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 86. Письма к В. Г. Черткову 1887-1889 гг."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
1888 г. Апреля 14. Москва.
Такъ запустилъ переписку съ вами, милые друзья, что и не знаю, на что отвѣчалъ, на что нѣтъ, постараюсь вспомнить.
1) Гончаръ самоучка,1 я не помню, чтобы отдавали его ему. Разсказъ этотъ мнѣ показался незначительными
2) Орелъ2 – недурно, именно дурного нѣтъ.
3) Посылаю фельетонъ Мопассана.3 Вотъ хорошо бы напечатать хоть въ Цвѣтникѣ.
4) Посылаю разсказъ, передѣланный Буткевичемъ Анатоліемъ,4 онъ мнѣ не5 нравится.6
5) Съ Сытинымъ вы дѣлайте сами. По моему, лучше оставить все по старому.
6) Легенда о Царѣ Александрѣ – плоха.
Мы какъ будто не поняли другъ друга: – по моему, въ концѣ Алекс[андра] Макед[онского] надо помѣстить преданіе, к[оторое] разсказывается въ серединѣ. – У насъ все благополучно и здорово. Меня очень облегчило извѣстіе, что у васъ все здорово теперь. Передайте мою любовь Лизав[етѣ] Иван[овнѣ].8 Цѣлую васъ.
Любящій васъ Л. Толстой.
Колечка еще у насъ.
Напечатано (почти полностью) в ТЕ 1913, стр. 66. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: «М. 14 Апр., 88, № ». Черным карандашом проставлено число: «186». Число: 186 зачеркнуто и черным мягким карандашом написано: «189».
Толстой отвечает на некоторые, в свое время оставшиеся не отвеченными, места из писем Черткова от 4 и 8 апреля. В письме от 4 апреля Чертков, между прочим, писал: „«Гончар самоучка» – отличный рассказ в новом для нас роде. Требует некоторых исправлений содержания и слога, за которые я и берусь. Сытин пишет мне, что он уже заплатил за этот рассказ, и требует его от меня. Я же ему пошлю его только после исправления мною. Для того, чтобы на будущее время избегать подобные случаи, прошу вас, если вы признаете какую-нибудь вещь достойною приобретения, то платите за нее за мой счет и сообщайте мне. Я же тотчас же вышлю вам деньги, имея теперь в своем распоряжении предназначенные для этой цели Сибиряковские деньги“. В письме от 8 апреля Чертков писал: «...согласно вашим указаниям я в «Ал. Македонском» выкидываю всё заключение и кроме того снова перечитываю всё изложение с целью сократить все излишние разжевывания значения сообщаемых фактов. Засодимский привык писать специально для детей и потому часто делает нравоучительные пояснения в таких местах, где самый факт говорит за себя красноречивее всего без комментарий. Вообще в подобных исторических рассказах, для большей их убедительности, следует быть очень осторожным и не утрировать. Вся сила должна заключаться не в пояснениях и замечаниях автора, а в подборе и распределении сообщаемых фактов и в тоне изложения, свободном от патриотического, государственного и тому подобного духа. – Вы мне писали, что следовало бы вместо заключения поместить сказание о праведном народе. Но с одной стороны мне жаль отымать это сказание из того места, где оно помещено – в конце наступательных походов Александра; а с другой стороны – мне кажется, что прилагаемое древнее «сказание о гордом завоевателе» весьма подходит для окончания нашей книжки об Александре и лучше того предания о праведном народе подводит нравственный итог содержанию всей книжки. Я однако не достаточно уверен в себе, чтобы самому решить, и потому прошу вас сказать мне ваше мнение об этом».
1 Изданный «Посредником» рассказ неизвестного автора «Гончар-самоучка». М. 1889, о том, как один крестьянин своим личным опытом изобрел способ делать глиняную посуду.
2 «Орел», рассказ Анатолия Лемана. Киев. 1888. Дозволено цензурою: 18 февраля 1888. Этот рассказ был вторично напечатан в сборнике «Три рассказа. I. Совесть. II. Орел. III. Как в старину судили», тип. И. Д. Сытина. М. 1890. Дозволено цензурою: Киев, 27 ноября 1889 года.
3 Толстой имеет в виду рассказ Гюи де Мопассана «Месть» («La mère sauvage»), напечатанный в газете «Русские ведомости», № 103 от 14 апреля 1888 года.
4 Анатолий Степанович Буткевич (р. 7 ноября 1859 г.), в то время студент московского университета, поселившийся в Крапивенском уезде Тульской губернии на хуторе; разделял взгляды Толстого. Занявшись пчеловодством, он сделался впоследствии известным специалистом в этой области. Напечатал ряд работ по пчеловодству, в том числе в издании «Посредника»: «Самоучитель пчеловодства». М. 1905, «Пчелы-друзья человека» и «Азбука доходного пчеловодства».
5 Зачеркнуто: очень
6 Об этом рассказе Буткевич в письме от 13 марта 1888 г. писал Толстому, что читал своим ученикам «переложение одной повести из ирландской жизни «До последней капли крови» («Отечественные записки» [18]80 г. № 10), которое только что кончил. Кажется понравилось. Перепишу и пришлю вам или брату. Может быть можно будет напечатать». (АТ) В указанном Буткевичем номере журнала «Отечественных записок» напечатан рассказ мистрис Беренс «До последней капли крови». Рассказ о голоде в Ирландии. Переложение, сделанное Буткевичем, издано не было.
7 Абзац редактора.
8 Елизавета Ивановна Черткова, мать В. Г. Черткова, гостила у него с 9 по 19 апреля.
* 192.1888 г. Апреля 17. Москва.
Посылаю вамъ письмо Орлова. Постарайтесь исполнить его желаніе.1 Получилъ нынче ваше послѣднее радостное письмо. Радуюсь2 этому, хотя желалъ бы для васъ болѣе ровности. Мы съ Колечкой собираемся завтра идти пѣшкомъ в Ясн[ую] Поляну. Пишите мнѣ туда. Цѣлую васъ и Галю и Ольгу3 и всѣхъ, кто меня помнитъ. Очень радъ, что вы сошлись съ Поповымъ.
Л. Т.
На мѣсто статьи Буткевича посылаю статью Элснера.4 Что вы скажете о ней? Покаяніе5 тоже нехорошо – не стоить печатать.
Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 66. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 18 Апр. 88, № 187». Число «187» зачеркнуто и черным, более мягким карандашом написано: «190». Толстой пишет, что собирается «завтра» идти пешком в Ясную поляну. Толстой вышел вместе с Н. Н. Ге младшим и А. Н. Дунаевым из Москвы 18 апреля, как это видно из его письма к С. А. Толстой от 18 апреля 1888 г. (см. ПЖ, стр. 323), и потому письмо к Черткову он мог написать не позже 17 апреля.
Толстой отвечает на письмо Черткова от 13 апреля, в котором Чертков писал: «Думаю о вас, дорогой брат Л[ев] Н[иколаевич], находясь в состоянии большой радости, не вызванной, как мне кажется, ничем внешним, но исходящей из внутреннего равновесия. Такие состояния со мною бывают не часто и не надолго; но радостность этих мгновений бесконечно радостна, и мне представляется, чтò я говорю? – я чувствую и знаю, что сами эти мгновения важнее и вечнее, если можно так сказать, временной бесконечности, состоящей из вчерашнего дня, сегодняшнего, завтрашнего, послезавтрашнего и т. д., без конца. Вечна не эта материальная бесконечность, вечно только то, для чего существует одно настоящее, и нет прошлого и будущего. Неведомая мне сила, для которой я стал проводником, освободила меня от той полной зависимости от условий времени и пространства, в которой я обыкновенно вращаюсь, и Христос, и Будда, и Марк Аврелий, и Паскаль, и вы, и Колечка, и Гаршин, и даже Фрей и Озмидов – совсем близки ко мне, около меня, и я с вами общаюсь еще теснее, чем при личном свидании, теснее и крепче, и почти что радостнее, потому что при таком общении нет даже возможности разногласия, которое бывает при личных материальных сношениях. Я чувствую, что я согласен со всеми вами, а то, в чем мне кажется, что вы ошибаетесь, или грешите иногда, в этом вы со мною сами согласны в моем теперешнем общении с вами вне времени и пространства. И я занимаю такое же положение по отношению к вам. Хочу оговориться – что между вами есть даже один, с которым я вполне и безусловно согласен, ошибки которого я никогда не сознаю, и этот один, разумеется, Христос. Я радуюсь, что нахожусь в таком состоянии, радуюсь и за себя и за вас всех, так как отношусь к вам ко всем хорошо, а это хорошо и для вас. Я знаю, что это мое радостное состояние должно пройти и, вероятно, очень скоро; но оно достигается и опять достигается. Царство божие усилием берется. Оно не достигается даром, и только тот, кто хочет творить дела отца, узнает об этом учении, от бога ли оно, или Христос сам от себя говорил. И в такие минуты, как теперь, мне понятен смысл всех страданий нравственных и психических, которые я переживал. Они представляли то усилие, то трение, которое было необходимо, чтобы додвинуться до моего теперешнего положения. Сейчас течение обстоятельств толкнет меня дальше, телега моя застучит, заскрипит, по лошади посыпятся удары кнута, если она еще не такая «мягкая», как та, о которой вы пишете. Я – лошадь – буду и спотыкаться, и тужиться, и падать и вскарабкиваться на ноги, и все же таки всё это хорошо (хотя и могло бы быть лучше), – хорошо, потому что я непременно подвинусь вперед и на следующей площадке радостного отдыха, осматриваясь, увижу уже ниже себя ту радостную площадку, на которой стою теперь и с которой вам пишу. Какая чудная вещь жизнь. И как глупы и жалки те, которые не хотят жить и предпочитают прозябать. Если они не могут жить, то их назначение прозябать. Но если они могут, да не хотят, то очень их жаль. – Сколько они упускают такого хорошего, радостного, о чем и во сне себе представить, нельзя. Е. И. Попов здесь, и очень, очень он мне симпатичен.
1 Повидимому, Толстой пересылал Черткову письмо А. И. Орлова, выражавшего желание получить гонорар за свою литературную работу для «Посредника». В ответном письме от 19 апреля Чертков сообщает, что послал Орлову 50 рублей.
2 Слово: радуюсь написано по слову: оче[нь]
3 Вероятно, дочь Чертковых Ольга.
4 Толстой послал вместо рассказа А. С. Буткевича, о котором он упоминал в предыдущем письме, повесть А. О. Эльснера. Повидимому, об этой рукописи Толстой писал П. И. Бирюкову в письме, полученном 1 декабря 1888 г.: «Анат. Оттович Эльснер, который написал одну вещь – повесть народную – для Посредника, очень недурную (она у Черткова) – «Вино». Вероятно, об этой повести Чертков 30 ноября 1888 года писал автору, что чувствует себя отчасти виноватым перед ним в том, что так долго задержал у себя его рукопись «Деревня потонула в вине».
5 «Покаяние». Рассказ старого крестьянина (переделка с малороссийского). Киев. 1888. Книжка эта, изданная Чертковым в Киеве, была послана им Толстому при письме, от 13 февраля, причем Чертков писал, что думает напечатать новое издание этой книжки «у Сытина».
* 193.1888 г. Апреля 26. Я. П.
Спасибо, что скоро написали, милый другъ. Мнѣ здѣсь въ уединеніи еще дороже ваши письма. Боюсь, что ваше сужденіе насчетъ Паскаля, особенно его мыслей, въ серединѣ, слишкомъ строго. Тамъ много есть лишняго, к[оторое] просто надо вычеркнуть. Пришлите мнѣ всю рукопись съ вашими замѣчаниями, я ею займусь и тогда пошлю, куда вы скажете. Мы дошли прекрасно на 5-й день. Съ нами б[ылъ] одинъ еще Дунаевъ.2 Ну пока до другого раза. Цѣлую васъ и жену и дочь и всѣхъ, меня помнящихъ. Л. Т.
На обратной стороне письма: Воронежской губ. Россоша.
Владиміру Григорьевичу Черткову.
Полностью печатается впервые. Отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 67. Письмо открытое. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова «Я. П., 26 Апр. 88», черным карандашом приписано: «188». Число 188 зачеркнуто черным карандашом и написано: «191». Почтовые штемпели: Почтовый вагон 27 аир. 1888, почтово-телегр. контора Россоша Ворон, губ., дата неясна.
Толстой отвечает на письмо Черткова от 19 апреля. В этом письме Чертков писал относительно книжки А. И. Орлова о Паскале: «Орлову я вышлю 50 р. до окончательного расчета «Паскаля». Работа эта требует еще большой переделки. Я думаю, что надо одно из двух: или писать только для образованных людей – или – для всех людей, т. е. так, чтобы было понятно и простым читателям, которых громадное большинство. Не говорю, что всякий простой читатель поймет книжку, написанную для простых людей. Серьезную книгу, хотя и просто написанную, чтобы понять, нужно желать понять, а этого и не желает всякий простой читатель; но если писать для всех, то необходимо, чтобы простой читатель мог понять, если он того пожелает и станет вдумываться. Условию этому не удовлетворяют мысли Паскаля, помещенные в середине рукописи Орлова: между ними есть многое, непонятное простому читателю, отчасти благодаря неудачному переложению, отчасти вследствие того, что сам Паскаль был аристократ мысли и часто выражал в шелковых, золоченых нарядах то, что несравненно яснее и менее рисковано в простых словах, таких, какие употреблял Иисус. А то из мыслей Паскаля, что решительно не поддается простому бесхитростному изложению, то, наверное, не нужно простым людям, и если уже нужно найти этому место, то место ему в книжке для образованных людей такой, как та, о которой Орлов просит вашего позволения напечатать, что она вышла из под вашей редакции Вообще, судя по «Гоголю» и «Паскалю», мне кажется, что литературные способности Орлова пока больше соответствуют книгам для образованных людей, что нужно ему много сблизиться с простыми людьми и много поработать над собою раньше, чем ему возможно достигнута приемов и, главное, склада мыслей, нужных для составления книжек для всех людей. – Если ему нужны деньги, то ему лучше писать для образованных людей, а не для «Посредника». «Гоголь» – очень хорошо, но он на границе того, как можно писать для всех. А «Паскаль» перешел за эту границу и непонятен всем. Если вы согласны со мною, то я постараюсь сократить мысли Паскаля так, чтобы осталось только одно более или менее понятное всем и радостное для всех, ищущих правды. А та книжка Орлова, о которой он пишет, будет заключать все мысли Паскаля без пропусков».
1 Толстой, Н. Н. Ге младший и А. Н. Дунаев пришли в Ясную поляну 22 апреля. См. письмо Толстого к С. А. Толстой от 23 апреля 1888 г. – ПЖ, стр. 324.
2 Александр Никифорович Дунаев (11 августа 1850—19 января 1920), один из директоров Московского торгового банка. Познакомившись с Толстым в 1887 году, А. Н. Дунаев во многом стал разделять его убеждения. О нем см. прим. к письму Толстого к Дунаеву за 1889 год, т. 64.
* 194.1888 г. Мая 12. Я. П.
Дорогой Владиміръ Григорьевичъ! Все еще живу одинъ съ Количкой въ деревнѣ. Не пишу ничего, даже писемъ. Только нынче собрался. То, чтò вы мнѣ пишете о моемъ писаніи, справедливо, но въ дѣлѣ писанія есть свои нѣкоторые внутренніе законы, которыхъ не прейдеши: и не напишешь ничего, когда не по этимъ законамъ, и не удержишься отъ писанія, когда нужно. Правила – путь жизни все таки одинъ и тотъ же для всѣхъ людей и для всякихъ дѣлъ – путь Христовъ. – Работаемъ мы немного съ Количкой и бесѣдуемъ. У насъ въ деревнѣ неожиданно прививается согласіе противъ пьянства.1 Я нынче посылаю листокъ Сытину, написанный Соловьевымъ2 изъ Казани и поправленный мною. Несчастному Полушину сейчасъ пишу письмо, к[оторое] огорчитъ его.3 Я говорилъ. ему, что нельзя кормить семью литературной работой его сорта, а онъ разсчитываетъ на это и на мою помощь. Паскаля біографію я увѣренъ, что Н[иколай] Л[укичъ] поправить превосходно, но мысли надо не трогать, т. е. не отступать отъ фр[анцузского] подлинника. Только надо многія выпустить. Да и всѣ ихъ изъ середины поставить въ концѣ отдѣльно.
Какъ живетъ и растетъ ваша Оля и кормилица? Какъ съ ней? Цѣлую васъ и жену. Какъ ея здоровье? Какъ бы вамъ побольше out of door wоrk’a?4
Л. T.
Только что кончилъ письмо, какъ получилъ ваше съ перепиской Орлова. Ваши поправки перевод[а] мыслей – очень хороши. Держитесь только близко подлинника. Вообще весь вашъ планъ изданія Паскаля вполнѣ одобряю.
Спасибо за хорошее письмо. То, чтò я пишу Н[иколаю] Л[укичу], относится къ тому, чтó вы пишете о деньгахъ.5
Нынче четвергъ. Мои пріѣзжаютъ въ субботу.
Два отрывка напечатаны в ТЕ 1913, стр. 67. Написано на полулистке почтовой бумаги с оторванным нижним краем. На подлиннике надпись, синим карандашом: «п. 16 Мая», – черным карандашом «№ 189» (подчеркнуто). Число «189» перечеркнуто более мягким черным карандашом и написано: «192». Надпись «п. 16 Мая», повидимому, обозначает «получено 16 Мая». Письмо датируется 12 мая на основании следующих соображений. Толстой пишет: «Только что кончил письмо, как получил ваше «с перепиской Орлова». Письмо это, помеченное Чертковым 7 мая, имеет на конверте почтовые штемпели: Россоша 9 мая, Москва 11 мая и, вероятнее всего, было получено в Ясной поляне 12 мая. Толстой пишет: нынче четверг», день 12 мая 1888 года – четверг. Толстой пишет, что ждет свою семью в субботу, а из письма Толстого к С. А. Толстой от 9 мая (см. ПЖ, № 330, стр. 336) можно заключить, что Толстой ждал свою семью в ближайшую субботу, т. е. 14 мая. Сопоставляя все эти данные, можно с некоторой уверенностью датировать комментируемое письмо 12 мая.
Толстой отвечает на письма Черткова от 1 и 7 мая. В первом из этих писем Чертков писал: «Дорогой Л[ев] Николаевич], я очень рад за вас, что вам пришлось прожить несколько дней [зачеркнуто: в обстановке странника] пешком, и что теперь вы в Ясной. Я знаю, что в вас есть то, что делает вас независимым от внешних условий, но все же таки и вам должно легче житься в обстановке более нормальной. Не скрою от вас, что я всей душой надеюсь, что эта перемена в обстановке опять вызовет в вас потребность писать, т. е. открыть людям частичку вашей внутренней жизни для того, чтобы в своей жизни они могли бы пользоваться и вашей. Мне всё кажется, что вам непременно следовало бы заносить в записную книжку в сыром виде все те мысли, которые выпрашиваются из вас, и не с тем, чтобы потом отделывать их форму, а единственно для того, чтобы люди, следующие вашими путями, и потому способные понимать вас с полуслова, могли воспользоваться этими мыслями. У меня есть еще надежда, и ее я не скрою от вас. Это то, что вы станете опять писать для всех простых людей, пуская в оборот данный вам на то от бога талант. И тогда-то из этого рода вашего писания, что будет цензурно, можно будет сейчас же издать для русского народа. А то, что не будет цензурно, будет, по крайней мере, доступно пониманию каждого из тех, кто содержал и содержит нас. В ваши года и при нормальной жизни человек не работает преимущественно физическим трудом. А больше помогает людям результатом своей жизненной опытности и духовной зрелости. И еслиб они могли, то все люди попросили бы вас, раньше, чем умереть плотской смертью, написать для их пользы и радости, как можно больше того, чтó вы имеете сказать, чтó вы надумали и начувствовали в течение вашей жизни.
О Паскале я дал переложить Озмидову. Мы уже сговорились с ним, как это сделать, и из его переделки выходит прекрасное изложение, совсем неузнаваемое, ясное и понятное каждому. А потому, если позволите, я доставлю вам эту рукопись после окончания Озмидовской работы на ваш суд. А пока Орлов потребовал назад свою рукопись, чтобы воспользоваться ею для составления пространного перевода». В письме от 7 мая Чертков писал о работе Орлова над рукописью о Паскале, которая, по его мнению, нуждалась в переделке: «Мне кажется, что мысли Паскаля необходимо изложить просто, и что мы с Озмидовым с этим справимся. Прилагаю образчики нескольких мыслей, переложенных нами. А биографический очерк можно, в крайнем случае, не переделывать. Позвольте мне сделать так, и потом послать вам на суд то, что выйдет. Только теперь будет большая задержка, потому что всю рукопись я послал Орлову, согласно его желанию». Далее Чертков пишет о своем отношении к деньгам: «Понятие о законном заработке есть политико– экономический обман, всё равно, как и собственность. Это я вам говорю; другому не сказал бы, потому что это показалось бы фарисейством: если неправильно понятие о заработке, то тем более неправильно нанимать людей и т. п. В этом как будто противоречие, и, может быть, в самом деле и есть противоречие. Но пока я не вижу другого выхода, как продолжать иметь дело с деньгами... Ваш взгляд на деньги меня притягивает, но, повторяю, мне далеко не всё еще выяснилось. Надо мне выжить выяснение этого вопроса». В конце письма Чертков излагает свои ближайшие планы работы для «Посредника»: «В ожидании помощника по изданиям, о котором я писал Павлу Ивановичу в Петербург, мне приходится еще много заниматься над бумагами. Относительно лубочных изданий, вот, что я надумал за последнее время: маленьких рассказов и повестей набралось уже достаточно, так говорит и Сытин. А между тем у него есть целая серия толстых книжек, в которую мы еще ничего не внесли, если не считать «Хворую». Необходимо на это обратить особенное внимание. Я хочу поручить нашим сотрудникам переводить хорошие иностранные романы, путешествия, исторические рассказы и т. п., а потом редактировать их переводы. У меня есть в виду несколько переводчиков, сочувствующих нашему издательскому делу и предложивших свое сотрудничество на выгодных для нас условиях. Пожалуйста, укажите мне, какие иностранные книги по вашему мнению наиболее подходят: вы об этом много думали. Другое, что мне кажется, это то, что у вас в прошлом была одна добрая и крайне важная мысль – изложения для всех людей содержания всех человеческих вер, выставляя на первый план то, что в них есть общего, истинного, а на задний – то, что в них есть индивидуального и менее важного. Эту мысль не следует оставить без последствий. Дело это слишком важное и нужное людям, и мне кажется, что при вашей жизни следовало бы его осуществить, или, по крайней мере, начать осуществление его. Это вместе с изложением жизни и учения всех выдающихся мудрецов человечества, в роде Сократа, Диогена, Эпиктета, Марка Аврелия, Паскаля и т. п. будет в роде подведения итога тому, до чего дошло человечество в прошлом и, имея этот материал перед собою, каждому легче двигаться вперед. Это я знаю из своего личного опыта. Единственный путь для передачи всем этих нужных жизненных сведений есть путь книжный, и потому каждому, кто имеет какое-либо отношение к составлению книг, т. е. вам, мне, всем нам следовало бы уделить часть нашего времени и труда на это. Я исподволь пишу о Будде, Поша – о Диогене, Орлов – о Паскале, но этого мало. Присоедините к нам вашу самостоятельную работу и нам работать будет веселее и легче».
1 Согласие против пьянства. См. прим. к письму № 188.
2 Александр Титович Соловьев (1853—1919), учитель, автор книжек против пьянства. О нем см. прим. к письму Толстого к Соловьеву от 12 февраля 1888 г., т. 64. Листок, о котором пишет Толстой, «Вино – яд», являлся сделанной по предложению Толстого переработкой книжки автора «Вино – яд», изданной в 1885 г. Об этом листке Толстой писал Соловьеву 6 апреля 1888 года: «Александр Титович! Получил вашу статейку о вине, она мне очень понравилась и я предложу ее напечатать. Желательно бы было одно: немножко сократить, да еще не слишком преувеличивать описаний состояния пьяницы. Преувеличения подрывают доверие, да и не нужно. Дело само за себя говорит. Если вы вздумаете поправить – поправьте, а нет, я и так постараюсь напечатать. Это хорошо, горячо написано и будет полезно. Да еще, не удобнее ли вам проводить через цензуру статьи в Казани? Очень радуюсь за ваше энергичное участие в нашем деле. Книжки ваши вышли. Любящий вас Л. Толстой.
3 Письмо Толстого к Полушину неизвестно, но сохранилось ответное письмо Полушина от 20 мая 1888 года. В этом письме Полушпн писал: «Чтобы назвать мои надежды «несбыточными» – нужно знать их, – а Вы их не знаете. Чтобы вызвать «ряд разочарований» нужно что-нибудь для них делать, а я ничего такого не делаю. Я маленький писатель, пишу небольшие картинки, приношу этим маленькую пользу себе и людям – вот и всё. На этой дороге меня не встретят ни разочарования, ни несбыточные надежды, так как нет причин, их вызывающих. Правда я желал: иметь 50 р. в месяц за мои литературные работы. – Это желание, благодаря Вам и доброму Владимиру Григорьевичу почти исполнилось. Других же желаний, а тем более надежд, связанных с моими литературными занятиями, я не имею». (АТБ)
4 Английское выражение, соответствующее русскому: работа вне дома» – т. е. физический труд на воздухе.
5 Толстой имеет в виду свое письмо к Озмидову, написанное в ответ на его письмо от 24 апреля, в котором Озмидов писал о необходимости заработка и просил Толстого от своего имени и от имени Залюбовского: «если кто будет спрашивать вас о переписке ваших сочинений, то указывать на нас». В этом письме Толстой писал: «О заказах вам по переписке рукописей постараюсь, но боюсь, что не успею – рассчитывать на это нельзя. На какую бы то ни было работу, которая бы кормила известным образом, так же мало можно рассчитывать, как и на право собственности земли или капитала – еще гораздо меньше, потому что рассчитывающий на право собственности, прямо рассчитывает на насилие и не брезгает им, а рассчитывающий на работу постоянную, как будто отрицает насилие. Но все мы так испорчены и слабы, что есть minimum удобств жизни, ниже которых мы страдаем, и нарушается наша способность быть полезным, а работу обеспечить нельзя. И тут является трагизм. Если у меня нет 100000 в банке, я не буду сердиться, но если у меня нет работы, дающей мне minimum, я считаю всех виноватыми. Никуда не уйти христианину от того, чтобы жить ради Христа. Одна эта и есть для него законная жизнь: брать ради Христа от тех, кто дает, от кого попало, и отдавать свои труды, кому попало – не сводя баланса, а только чувствуя всегда свою вину, непрестанно желая больше отдать, чем взять, в этом полагая жизнь – только эта одна и есть форма жизни законная». (См. т. 64.)
