Текст книги "Хроники похождений"

Автор книги: Лев Портной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Послушай, – я тронул Жанету за плечо она напряглась. – Поверь мне, у этого старика руки по локоть в крови. И если на его голову свалится какая-нибудь тяжесть, мир избавится от чудовища, и одному Богу известно, сколько невинных душ мы спасем.

– Мы? – переспросила Жанета. – Я, по-моему, ясно сказала, что не собираюсь в этом участвовать! И не позволю, чтобы «Бобика» использовали в качестве бомбометальщика. Я знать не знаю ничего о ваших делах и знать не хочу. А с чего я должна верить тебе? Наверняка этот старик то же самое про тебя сказать может.

– Что он может про меня сказать?!

– Ну, что ты чудовище и что у тебя руки в крови!

– Может, и скажет. Это его взгляд на вещи. Но поверь, я случайно впутался в эту историю…

Жанета повернулась ко мне лицом. Моя рука соскользнула с ее плеча. Несколько секунд она смотрела мне в глаза, а затем с сарказмом сказала:

– Ну конечно! Случайно! А этот шрам на щеке?

– Шрам на щеке! – передразнил я ее.

Я разозлился, когда она упомянула о нем. Шрам играл важную роль в моей жизни. Я питал к нему самые трепетные чувства.

– Да. Откуда у тебя этот шрам?

– С дерева упал! – ответил я с вызовом. – К небесам, понимаешь, тянулся, а «Бобика» у меня не было!

– Врешь, – ответила Жанета. – Если бы упал с дерева, рана получилась бы рваной. А такой шрам мог остаться только от быстрого удара острым лезвием. И этому шраму уже не один год.

Я не мог понять, к чему она клонит.

– Ну и что из всего этого? – рассердился я.

– А то. Это означает, что ты не первый раз участвуешь в таких заварушках. А коли не первый, то очень уж сомнительно, что ты случайно впутался в эту историю.

Я посмотрел вниз. Мы летели над трактом. Две коляски с моими неприятелями двигались чуть поодаль. Но было очевидно, что когда мы начнем спускаться, у них будет предостаточно времени, чтобы отдохнуть, поджидая, пока мы попадем прямо в лапы к ним.

– Шрам у меня остался после службы. Мне довелось воевать. И убивать приходилось. Но то – на войне.

– Жизнь человеческая чересчур коротка, – произнесла Жанета. – Вы не успеваете повзрослеть.

Я отмахнулся. Настроения философствовать не было. Я чувствовал, что нахожусь в крайне дурацкой ситуации. С одной стороны, я мог открыть люк и нагадить прямо на голову Мировичу, а с другой стороны, он прямо-таки наступал мне на пятки.

– Послушай, если я прилечу в Траумштадт одновременно с ними, – я ткнул пальцем вниз, – вся затея потеряет смысл. Я столкнусь с ними нос к носу. И это будет смертельное столкновение. Как видишь, численное преимущество – на их стороне. У меня не будет шанса остаться в живых. Честно говоря, я и жив-то до сих пор только благодаря невероятному везению.

– Тебе и дальше повезет, – ответила Жанета.

Я вскинул брови.

– Впереди находится озеро Тохувабоху.[66]66
  Ералаш (нем.).


[Закрыть] Им придется ехать в объезд. А мы полетим прямо и выиграем уйму времени.

– Это хорошо, – произнес я, хотя считал, что уронить чугун на голову Василию Яковлевичу все-таки было бы лучше.

– Правда, на развлечения времени уже не будет, – сказала Жанета без особого сожаления.

– В Траумштадте меня ждет невеста, – признался я. – Если они приедут раньше, ей несдобровать. Собственно, за нею-то они и гонятся. Я им и не нужен особо. Им нужна она, Аннет.

– Невеста, говоришь? – переспросила Жанета.

Она прищурилась – едва заметно, но достаточно, чтобы в облике появилось что-то хищное. В ее глазах заиграло вожделение.

Рольмопсъ твою щуку! Я только сейчас впервые за последние три дня вспомнил об Аннет. Нет, конечно, я не забывал о ней, я же летел спасать ее, но мысли о ней витали где-то на заднем плане, за лосинами Жанеты. Теперь я понимал, что реальный шанс спасти Лерчика – это не только добраться до Траумштадта по воздуху, а тем же путем бежать, но уже с Аннет. Я рассчитывал, что за дополнительную плату Жанета согласится помочь нам улететь куда-нибудь подальше от князя Дурова, а заодно и от всех тех, кто никак не разберется, под чей зад царский стульчак подставить. Но этот способ спасения предполагал знакомство Аннет с Жанетой. Ситуация складывалась пикантная. Я рассчитывал на то, что аэронавтесса закроет рот на замок. А то иди потом, объясняй Аннет, что она мое главное блюдо, а Жанета – это амискюль от Главного Повара для заполнения лонжа.[67]67
  Лонж – вынужденное ничегонеделание; время, которое проводит клиент в ресторане в ожидании, пока приготовят заказанное блюдо.


[Закрыть] Боюсь, Лерчику не понравится такая ръсторацiя.

– А она красивая, твоя невеста? – спросила Жанета.

Ее игривый тон мне совсем не понравился. Вот ведь форшмакъ! Жанета всю дорогу говорила о том, что предпочитает женщин! Еще не хватало, чтобы эта поклонница Сапфо положила глаз на Аннет! Я решил заранее позаботиться о том, чтобы Лерчик ей не понравилась.

– Она очень красивая, – промолвил я и добавил. – Но крайне агрессивная. На нашем месте она, не задумываясь, угробила бы старика.

– Значит, ей чего-то не хватает в постели, – констатировала Жанета.

Рольмопсъ твою щуку! Как вести возлюбленную в трактир, где в меню такой эротический фужнъ?[68]68
  Фужн – кулинария, сочетающая самые разнообразные кухни (например, японскую и европейскую).


[Закрыть]

– Слушай, давай сразу договоримся, что это моя девушка и ты не будешь посягать на нее! – воскликнул я.

– Ха-ха! – рассмеялась Жанета. – Значит, боишься, что она не устоит! Ха-ха, раз ты этого боишься, значит, у меня есть шанс.

– Черт подери! – рассердился я. – Я сейчас тебя саму выброшу!

Жанета замахала руками.

– Ладно-ладно! Чего раскипятился? Я же только доставлю тебя до Траумштадта. Мне нет дела ни до тебя, ни до твоей невесты.

– А вот тут хотелось бы внести кое-какие поправочки, – сказал я.

– Какие еще поправочки?! Только не говори, что у тебя нет при себе денег! Я надеюсь, ты не последние кинул Дамблу?!

– Нет-нет! С деньгами все в порядке. Кстати, вот твои двести талеров…

– Мы договаривались на сто, – перебила меня летунья.

– А мне кажется, на двести, – я протянул ей купюры.

– Как знаешь.

Жанета спрятала деньги куда-то на теле. Я надеялся, что теперь наши отношения стали сугубо деловыми.

– Так вот, есть некоторые поправочки. Мне бы хотелось улететь из Траумштадта вместе с Аннет. Я заплачу тебе еще столько же.

Жанета повела бровями и состроила гримаску, выражающую готовность за эти деньги хоть вокруг Земли лететь.

– Только прошу тебя, – взмолился я. – Давай забудем на время о плотских утехах! И давай при Аннет ты будешь называть меня «сударь», а я тебя «мадемуазель».

– Смешной ты, – ответила она и отвернулась.

Она подняла подзорную трубу и принялась наблюдать за происходящим внизу. Я постарался не обращать внимания на ее мягкое место. Старания мои оставались безуспешными, пока я не пристроился рядом с нею. Маленькие колясочки с неприятелями двигались чуть-чуть позади. Наверное, Мирович предполагал, что я могу сбросить что-нибудь им на головы, и приказал ямщику держаться на небольшом расстоянии.

– Интересно, а это еще кто такой? – произнесла Жанета.

– Где? – спросил я.

Она передала мне подзорную трубу и помогла навести ее на объект. Я увидел одинокого всадника в черном плаще с капюшоном, прикрывавшим голову.

– Да мало ли кто это? – пожал я плечами.

– Выглядит зловеще, – промолвила Жанета.

Мне этот всадник тоже не понравился, даже холодок пробежал по спине, пока я рассматривал черную фигуру через увеличительные линзы. Сказывалось нервное напряжение. Я переживал, сумеем ли мы оторваться достаточно далеко от погони – так, чтобы я нашел Аннет прежде, чем Мирович доберется до Траумштадта.

– Интересно, а это еще что такое? – произнесла Жанета.

– Не дежа вю ли? – спросил я.

– Посмотри-ка, – ответила она.

Я приложился к окуляру и увидал вдалеке целую вереницу экипажей и всадников. Судя по всему, это ехал граф Норд со свитой. Его поезд растянулся на версту.

Я сделался мрачен и сердился в первую очередь на себя самого. Надо же было так увлечься бесстыжими забавами с Жанетой, что даже его императорское высочество успели со всеми своими домочадцами догнать нас. Я понимал, что цесаревич представляет для Аннет куда большую опасность, нежели Мирович с велетенем. Ведь Василий Яковлевич действовал неофициально. Уронили бы печурку ему на голову, и никто бы его не хватился. Другое дело – граф Норд, который прибыл сюда специально за шпионкой, мадемуазель де Шоней, которую обещал выдать князь Дуров.

Мое настроение ухудшилось, и это заметила Жанета.

– Послушай, Серж… то есть, сударь, послушайте-ка, а где она находится, ваша невеста-то?

– Где-то в Шлосс-Адлере, – ответил я.

– Где?! – вскрикнула Жанета.

– В Шлосс-Адлере, – повторил я.

– Господи! А что она там делает?

– Ну, князь Дуров держит ее при себе, – сказал я.

– Что значит «держит при себе»? Она что, его пленница?

– Можно и так сказать, – ответил я.

– Э, нет, сударь! – воскликнула Жанета. – Так дело не пойдет! Я-то думала, что ты гоняешься за дочкой какого-нибудь бюргера! А ты, значит, собираешься напасть на Шлосс-Адлер!

– Ну, конечно, дочка бюргера! Скажи еще – станционного смотрителя! – усмехнулся я.

Жанета стиснула виски и застонала, словно от боли.

– Ах ты, ежик небесный! – выдала она. – Это деньги сбили меня с толку, разум затмили! Конечно, из-за бюргеровской дочки такой сыр-бор не поднялся бы!

– Тебе-то какое дело до этого? – спросил я. – Какая тебе разница, кто моя возлюбленная?

Жанета сползла вниз по бортику, опустила руки и посмотрела на меня.

– Какое мне дело? – переспросила она. – Как – какое? А ты подумал, что будет со мною? Ты убежишь вместе со своей девушкой, и вы скроетесь где-нибудь. А я? Что буду делать я? Оглянись вокруг, ты, наверно, видишь тут сотни монгольфьеров, среди которых затеряется мой «Бобик»! Нет уж, дорогой мой! Я доставлю тебя в Траумштадт, раз уж взялась за это дело, но дальше разбирайтесь сами! Так что я могу опять звать тебя просто Сержем, потому что не собираюсь знакомиться с твоей Аннет!

– Если они доберутся до Аннет, они увезут ее в Россию и отправят на каторгу. Или сгноят заживо в темнице, – промолвил я.

Жанета зажала уши руками.

Порыв ветра прибавил скорости монгольфьеру. Я посмотрел вперед и увидел озеро Тохувабоху, о котором упоминала Жанета. Синяя гладь вытянулась с севера-востока к юго-западу, то есть перпендикулярно направлению тракта. Дорога упиралась в небольшую деревушку, уходила влево вдоль побережья, огибала водоем и возвращалась к другой деревушке, расположенной напротив первой. Мировичу придется сделать огромный крюк. Пока он объедет Тохувабоху, мы будем далеко. У меня будет преимущество во времени, но смогу ли я воспользоваться им – еще вопрос. Я понятия не имею, что меня ждет в Траумштадте, где там находится Аннет и каковы шансы вызволить ее из плена. А если мое предприятие увенчается успехом, я найду Аннет, то дальше-то что? Сможем ли мы незаметно уехать из Траумлэнда?

Я еще раз пришел к мысли, что помощь Жанеты незаменима. У меня и Аннет останутся шансы на спасение, только если мы улетим на монгольфьере. Или если Мирович не доедет до Траумштадта.

Мы пролетели над деревушкой у озера. Селяне, задрав головы, глазели на нас, крестились и тыкали в небо пальцами. Детишки гурьбой бежали по улочкам к берегу. Мы оказались над Тохувабоху, и я с удовольствием наблюдал, как разъяренный Мирович размахивает кулаками и орет на ямщика. Василий Яковлевич вылез из коляски и бросился к мужикам, наблюдавшим за приезжими. Он что-то требовал от них, тыча в сторону озера. Мужики чесали затылки. К Мировичу подошел Марагур. Они обмолвились несколькими фразами, расселись по коляскам и поехали вдоль берега. Видимо, велетень убедил старика, что самое лучшее для них – продолжать путешествие по суше.

Я взял подзорную трубу, чтобы рассмотреть побережье Тохувабоху и вьющуюся вдоль него дорогу. Противоположный берег оказался холмистым. Дорога там часто петляла, иногда отступая довольно-таки далеко от озера и вновь возвращаясь к воде там, где позволял рельеф. Навскидку я приметил несколько мест, где можно было бы устроить засаду.

– Жанета, – окликнул я летунью. – Давай возьмем немного левее.

– Мэри-Энн, – поправила она. – Что ты там углядел?

– Ничего. Просто я хочу, чтобы ты высадила меня вон у того холма.

– Ты вроде бы спешил?

– Я передумал. Доберусь до Траумштадта по суше.

– Что ты задумал? – поинтересовалась Мэри-Энн.

– Я устрою засаду своим преследователям, – признался я.

– Засаду? – вскинула брови она. – Один?

– Один. Ты высадишь меня за холмом и полетишь дальше. Холм закроет нас от преследователей, и они ничего не поймут. Пусть думают, что я лечу на монгольфьере. А я нападу на них.

– Ты это серьезно? – спросила Мэри-Энн.

– Конечно, серьезно, – ответил я. – Хоть это ты можешь сделать – высади меня и лети, куда хочешь!

– Могу, – ответила Мэри-Энн. – Но мне не нравится эта идея!

– Были две другие получше, но ты их отвергла. И вообще, я тебя не спрашиваю, нравится это тебе или нет. Просто высади меня – и все, будем считать обязательства исполненными.

– У тебя даже оружия нет. Как ты один справишься с ними? Гоблин в порошок тебя сотрет!

– А мне не нужно со всеми справляться. Главное, разделаться с тем, кто едет в первом экипаже. Без него у остальных пыл убавится.

– Хорошо, – согласилась Мэри-Энн.

Она немного изменила курс, и мы полетели к высокому холму, расположенному на версту левее деревушки. С нашей стороны склон был крутым, но я надеялся, что, цепляясь за кусты и стволы деревьев, смогу быстро спуститься, не свернув себе шею.

Вдоль оставшегося позади берега ползли два маленьких пятнышка – коляски Мировича и велетеня с некусаным. Казалось, что они двигаются очень медленно. Мне бы не уснуть, поджидая их в засаде, как случилось на «Эмералд Джейн».

– Серж, – окликнула меня Мэри-Энн. – Возьми вот это.

Она протянула мне кинжал. Тот самый, которым грозилась убить меня, когда я взял без спроса неопалимое полено. Тяжелое, стальное лезвие и отполированная простая деревянная рукоятка, подогнанная под руку Мэри-Энн и маловатая для меня. Но это лучше, чем ничего.

– Спасибо, – промолвил я.

– Извини, но это все, чем я могу помочь, – произнесла Мэри-Энн.

– Ты и так сделала для меня очень много, – я обнял ее сзади и поцеловал в шею.

Она нащупала мою руку, пожала ее и отстранилась, сделав вид, что нужно поправить какой-то канат.

– Как только мы окажемся за холмом, постарайся приблизиться к какому-нибудь месту, куда бы я мог спрыгнуть, – попросил я. – Нужно проделать все очень быстро, они не должны заметить, что монгольфьер там задержался. Иначе догадаются.

– Думаю, у тебя все получится, – ответила Мэри-Энн.

Озеро осталось позади. Экипажи моих преследователей превратились в едва различимые точки. Однако я опасался, что Мирович наблюдает за нами в подзорную трубу, и дожидался, пока вершина холма не закроет нас. Как только это произошло, я поцеловал Мэри-Энн, перелез через плетеный бортик и повис, ухватившись за него. Открытой лужайки внизу не оказалось. Весь склон зарос высокими деревьями.

– Я не могу спуститься ниже! – крикнула Мэри-Энн. – Полезай назад!

– Нет, – ответил я и указал на раскидистый дуб. – Давай поближе к этому дереву. Я буду прыгать на него! Другого выбора нет!

Я повернулся вполоборота и приготовился прыгнуть на крону дерева, рассчитывая ухватиться за ветки. Не хотелось бы висеть тут, животом напоровшись на сук.

– Прощай! – крикнул я и оттолкнулся от «Бобика».

Но какая-то сила дернула меня назад, и я припечатался лицом к плетеной гондоле монгольфьера.

– Держись! – крикнула Мэри-Энн.

Перегнувшись через бортик, она вцепилась в мою левую руку и тащила меня вверх. Я весил намного больше ее, и мы рисковали вывалиться на землю. Я не мог дотянуться правой рукой до края бортика, а у Мэри-Энн не хватало сил подтянуть меня. Затрещала ткань кафтана, я почувствовал, что вот-вот полечу вниз без рукава. Ну не все ж без воротника разгуливать!

– Черт, ты сошла с ума! – выругался я.

– Кинжал! – закричала Мэри-Энн. – Воткни его в бортик!

Я выхватил кинжал из-за пояса и вонзил его в стенку гондолы.

– У-уф, господи! – выдохнула Мэри-Энн, когда я перевалился через бортик к ней под ноги.

– Зачем ты это сделала?! – закричал я.

– Потому что – дура! – ответила она и добавила: – Мы летим в Траумштадт за твоей девушкой.

Она увеличила тягу, и «Бобик» полетел вверх.

Глава 34

– Послушай, раз уж мы снова в одной кастрюле, не могли б мы договориться, что я буду звать тебя каким-нибудь одним именем? – взмолился я.

– Ты-то можешь звать меня, как тебе угодно. Но я имею право откликаться только на то имя, которым назвалась в данной провинции. Не волнуйся, мы уже в юрисдикции Траумштадта. Так что я Мэри-Энн и таковой остаюсь, пока мы не переберемся обратно через Тохувабоху.

Я вздохнул с облегчением.

– Мы обогнали их на несколько часов. Нам везет с попутным ветром. К вечеру мы будем у Траумштадта, – сказала Мэри-Энн.

Я растирал левое плечо, которое аэронавтесса чуть не вывихнула мне, пока втаскивала в гондолу.

– Сама не знаю, зачем я решила впутаться в это дело, – продолжала она монолог.

Выглядела она столь решительной, что, кажется, собственноручно сбросила бы что-нибудь тяжелое на голову Мировича, если б его экипаж чудесным образом догнал нас.

– Пожалела старика и поэтому не отпустила меня? – спросил я.

Несколько секунд Мэри-Энн молчала, а потом сказала:

– Жизнь человеческая чересчур коротка, вы не успеваете повзрослеть.

– Да, ты уже говорила что-то подобное. А ты себя кем считаешь – человеком или эльфом?

– Знаешь, сколько мне лет?

– Хм, если бы ты была нашего рода, я бы сказал, что тебе около двадцати пяти лет.

– Да, это верно. Но я прожила уже сто с лишним лет, и если впредь научусь обходить стороной таких, как ты, проживу еще в два раза больше.

– Слушай, ты же сама не дала мне спрыгнуть…

– Ладно-ладно, прости, – она чмокнула меня в щеку.

– Так к чему ты все это говоришь? – спросил я.

– Что я говорю?

– Ну, про короткую жизнь…

– Пятьдесят лет назад я, пожалуй, запросто сбросила б на голову кому-нибудь чугун. Даже просто так, из озорства.

Мэри-Энн бросила на меня взгляд, хотела оценить мою реакцию.

– Что ж, теперь буду знать, что нельзя стоять под монгольфьером, – ответил я. – А вообще-то в сложившейся ситуации жаль, что ты так повзрослела. Не хочешь вспомнить молодость?!

– Нет, – ответила она. – Сейчас я даже бабочку-однодневку не могу убить.

– Она ж не сделала тебе ничего плохого.

– Дело не в этом. Понимаешь, раньше, когда я смотрела на такую бабочку, я думала: что стоит ее жизнь, такая короткая, по сравнению с моей жизнью?! Какой смысл в одном-единственном отпущенном ей дне?! То ли дело – моя жизнь, я проживу несколько столетий и столько успею повидать и сделать за это время!

– Ну и что ты успела сделать примечательного? – ухмыльнулся я.

– Смеешься? – улыбнулась Мэри-Энн. – Тебе не понять этого. Надеюсь, что-то сделала. Однажды я шла по улице и увидела больного чахоткой. Он сидел в комнате на первом этаже перед открытым окном. В его лице ни кровиночки не было, с первого взгляда ясно, что доживает последние дни. И вдруг бабочка опустилась на подоконник. Человек улыбнулся, его лицо просветлело, словно маленькая свечка загорелась где-то внутри него. Через секунду бабочка улетела, а на его лице так и блуждала улыбка, и смотрел он так, будто что-то открылось ему. Не то чтобы он смирился со своей участью, а словно гармония мира открылась ему. И я все чаще думаю, что все мои столетия не стоят единственного дня, отпущенного той бабочке.

– Вот зачем тебе такой цветастый монгольфьер! – воскликнул я. – Ты хочешь, как та бабочка…

– Смотри, вон он, Траумштадт, – перебила меня Мэри-Энн.

– Знаешь, чего не могу я понять, глядя на эльфов? – произнес я, всматриваясь в появившийся на горизонте замок.

– Чего?

– Ведь у грешных эльфов кожа темнеет…

– Ну да, это так.

– Вот у меня есть слуга, мосье Лепо. Редкостная скотина! Каналья, каких поискать еще надо! Шельма! И у него есть любовница – эльфийка, которая не упускает случая, чтобы не предаться прелюбодеянию. При этом у нее кожа белоснежная, как у ангела. А ты тут произносишь такие благонравные речи, что аж тошно становится. Смотрю на тебя – прямо-таки воплощение праведности. Но при этом у тебя такая кожа, что, если отрезать кончики ушей, ты вполне сойдешь за арапа.

– А ты думаешь, что Создателю делать больше нечего, как подсматривать, что в наших спальнях творится?

– Ну так я, конечно, не думаю.

– Можно быть разбойником, промышлять грабежами, а однажды из сострадания бросить нищему черствую корку. А потом в Судный день эта корка перевесит все грехи, которые взял на душу. А можно всю жизнь прожить праведником и за всю жизнь совершить одну-единственную гадость, от которой потом не отмоешься…

Я смотрел на нее, и мне было странно слышать ее слова. Она казалась мне бесшабашной искательницей приключений, которой чужды высокие материи. Она говорила, но я не верил в ее искренность, наш разговор представлялся мне дурной пьеской провинциального театра.

– Не согрешишь – не покаешься, – выдал я набившую оскомину фразу, не зная, что еще сказать.

– Кайся не кайся, а до конца дней своих не узнаешь, выпала ли на твою долю та черствая корка, которая зачтется на Суде. До конца дней своих будешь искать эту корку…

Почему-то я вспомнил розовощекое семейство, встретившееся мне в католическом храме в Меербурге.

– По-моему, многие люди вообще не озабочены такими проблемами. Сытые бюргеры живут в свое удовольствие, вреда от них нет, но и пользы особо никакой, и при этом они пребывают в уверенности, что в раю им уготованы лучшие места.

– Наверняка, так и есть. Ведь на них и держится мир, – сказала Мэри-Энн.

– Прям-таки на них?! Нет, вот есть великие люди…

– Благодаря которым земля вертится, – перебила меня Мэри-Энн, – а благодаря сытым бюргерам не идет вразнос.

Мы летели над лесом чуть в стороне от дороги. Я старался разглядеть тракт сквозь верхушки деревьев. Хотя Мэри-Энн и сказала, что мы опередили преследователей на несколько часов, хотелось воочию убедиться, что они не поспевают за нами.

– А я бы сбросил чугун тому гаду на голову и, поверь мне, спал бы спокойно, – вздохнул я.

– Замок впереди – это и есть Шлосс-Адлер.

Я навел подзорную трубу на старинные стены и башни, возвышавшиеся на горизонте.

– А еще есть такой человек, которого я не побрезговал бы задушить собственными руками, – вымолвил я.

– Что же такого он натворил? – спросила Мэри-Энн.

Тут меня прорвало. Я рассказал ей, как князь Дуров задушил горскую девушку, как расправился с Веленевым и как сломил Половецкого, а заодно я рассказал обо всем, что случилось со мной, начиная с того дня, как похитили Аннет.

– Теперь ты понимаешь, что я мог избавить мир от чудовища, – сказал я в заключение.

– Искренне надеюсь, что тебе не представится такой возможности, – ответила Мэри-Энн.

Я пожал плечами и отвернулся. По крайней мере, дурная пьеска закончилась.

Когда я смотрел на Шлосс-Адлер невооруженным взглядом, мне чудилось, что это мираж. Я приложился к окуляру и разглядел, что замок стоит на воде. Впереди было озеро Траумзее. С большого расстояния оно сливалось с небом, и Шлосс-Адлер казался дворцом, парящим в воздухе.

Лес кончился, мы летели над узкой полоской суши, разделенной надвое трактом и окруженной водой. По сторонам возвышались аккуратные домики, обрамленные ухоженными двориками. Небольшие рощицы отделяли их друг от друга.

– Этот полуостров называется Траумшайбхен, – сообщила Мэри-Энн.

– Ломтик мечты, – повторил я по-русски.

– Он вытянулся строго с севера на юг, можно компас сверять, – добавила Мэри-Энн.

Лоскуток суши упирался в Шлосс-Адлер. Западная и восточная башни замка поднимались прямо из воды. Их соединяла каменная стена. Вдоль нее тянулся искусственный ров, превративший Траумштадт в остров. Тракт, проложенный от самого Меербурга, завершался каменным мостом, ведущим под высокую арку в стене. Судя по архитектуре, мост перестроили недавно. Раньше он был подъемным. На башнях восседали каменные орлы. Птицы смотрели немного вбок, как бы оглядывая окрестности, отчего и без того грозный замок выглядел устрашающе.

В замке, несомненно, имелась и подземная темница. Возможно, князь Дуров содержал Аннет взаперти, хотя и необязательно под землей.

Я направил подзорную трубу на восточную башню, она была выше западной, и начал методично осматривать окна и бойницы.

– Серж, – окликнула меня Мэри-Энн, она выглядела подавленной. – По-моему, похищать Аннет из Шлосс-Адлера безрассудно. Давай подождем. Ее повезут через Меербург, и я уверена, что представится более удобный случай вызволить ее из плена.

– Так-то оно так, – вздохнул я. – Но меня смущают два обстоятельства.

– Какие?

– Подумай сама. Если я помогу ей скрыться от князя Дурова, это будет выглядеть так, будто взбалмошная женщина бросила одного любовника и убежала с другим. А если я украду ее после того, как ее арестует специальная миссия из России во главе с великим князем, мы оба превратимся в государственных преступников.

– Перспектива неприглядная, – согласилась Мэри-Энн.

– Но и это не самое худшее. Это, как сказала бы ты, во-вторых.

– А во-первых – что?

– Ее могут убить по дороге, – ответил я. – И, скорее всего, убьют. Тайны, к которым она прикоснулась, слишком опасны.

– Ежик небесный! – вскрикнула Мэри-Энн.

– Ежик небесный! – воскликнул и я, увидав князя Дурова.

Его фигура возвышалась в крайнем правом окне, четвертом по счету, если отсчет вести сверху. Я узнал Афанасия Федоровича по пышным, загнутым кверху усам и бороде, разделенной на два клина. Он сидел за столом, лакей наполнял вином его бокал.

– Его светлость обедает, – процедил я сквозь зубы.

– Ты нашел князя? – спросила Мэри-Энн.

– Нашел.

– Где?

Я объяснил Мэри-Энн, в каком окне вижу Афанасия Федоровича.

– Это главный зал донжона, – пояснила Мэри-Энн. – Посмотри на соседние два окна, они находятся в том же зале.

Я последовал ее совету и чуть не выронил подзорную трубу. Да что там – трубу, в груди екнуло так, будто сердце вывалилось и, ударившись об землю, запрыгнуло обратно. Через левое окно я увидел Аннет. За другим концом стола она чинно обедала. Разделявшее нас расстояние не позволяло различить черты лица, но я узнал свою возлюбленную – по прическе, по наклону головы, по мягким движениям рук. Сомнений не оставалось, это была Аннет. На ней было белое платье. Она была похожа на ангела.

– Что там? – забеспокоилась Мэри-Энн.

– Аннет, я вижу ее, – прошептал я.

Летунья забрала у меня подзорную трубу и пару минут изучала окна донжона.

– Так значит, она не в плену, – промолвила Мэри-Энн.

– В плену, – сказал я. – Афанасий Федорович – мерзавец, каких свет не видывал. Циничный негодяй! Он мирно обедает с женщиной, даже не подозревающей, что через несколько часов ее выдадут российским властям. Представляю себе, как он наслаждается этой ситуацией.

– Серж, я вот только одного не могу понять, – сказала Мэри-Энн. – Ты говорил, что подручные князя вывезли Аннет из Москвы.

– Да, ее похитили у меня на глазах, – подтвердил я.

– И привезли из России в Траумлэнд для того, чтобы передать российским властям?! – воскликнула Мэри-Энн. – Это же абсурд!

Мильфейъ-пардонъ, а ведь она была права! Ее слова ошеломили меня. Я не задумывался об этом, но ситуация и впрямь выглядела абсурдной. Везти Аннет сюда и дожидаться приезда великого князя вместо того, чтобы выдать ее российским властям там же, в России.

– Фу! Даже не знаю, что и сказать! – произнес я.

– Серж, а ты рассказал мне правду или все это выдумал, чтобы я помогала тебе?

– Клянусь, Мэри-Энн, клянусь тебе! Клянусь всем самым дорогим, что у меня есть! Я не знаю, как доказать тебе, что говорил правду! Просто поверь мне, прошу тебя!

– Все это странно, – произнесла она, ее голос смягчился.

– Господи, у меня самого голова идет кругом. Одно радует, скоро все встанет на свои места! Когда Аннет будет со мной, она все объяснит.

– Хорошо. А теперь смотри и слушай меня. Сдается мне, что ее и впрямь проще будет вызволить из замка, – сказала Мэри-Энн. – Скоро стемнеет. Мы подлетим к донжону, и ты спустишься на сторожевую дорожку.[69]69
  Сторожевая дорожка – проход за зубцами стены крепости, по которому совершали обходы стражники.


[Закрыть] С левой стороны будет люк. Запомни, именно с левой стороны, прямо вон за тем, ближайшим к нам, орлом. Открыв его, ты окажешься на лестнице, ведущей вниз. Не перепутай, потому что справа тоже есть люк, но лестница под ним проходит мимо кабинета управляющего.

– Откуда ты все это знаешь? – изумился я.

– Я гостила в Шлосс-Адлере. Давно. Еще до того, как разгромили Польшу. В те годы Траумлэндом управлял маркграф. Я была его почетной гостьей. Так вот, наверху под левым люком находится гостевая спальня. Думаю, что там и содержится Аннет. Раз ее не заперли в темнице.

Мэри-Энн приложилась к окуляру и некоторое время всматривалась через подзорную трубу.

– Нет, судя по цвету лица, ее держат не в темнице. Вдоль лестницы проходит дымовая труба, в случае чего сможешь спрятаться за нею, – продолжала наставлять меня Мэри-Энн. – Прямо под гостевой спальней находится баня, ниже – домовая церковь и покои маркграфа. Их-то теперь, наверное, и занимает князь Дуров. Вряд ли он изменил назначение помещений. Следовательно, если не найдешь девушку в гостевой спальне, ищи в покоях князя. Под его покоями – главный зал, за окнами которого мы сейчас и наблюдаем.

– Что бы я делал без тебя?! – сорвалось с моих уст.

– Надеюсь, у тебя хватит ума не совершать глупостей, – произнесла Мэри-Энн.

– Каких глупостей?

– Надеюсь, ты никого не станешь там убивать. Если повезет, ты найдешь Аннет на самом верхнем этаже, в гостевых покоях. Забирай ее, поднимайтесь наверх, и мы сразу же улетим.

– Послушай, – забеспокоился я. – А как я открою люк?

– Он не запирается, – ответила Мэри-Энн. – Никому же не приходит в голову ожидать нападения с воздуха. С драконами давно никто не воюет. У громовых ящеров люк открыть мозгов не хватит. Маркграф водил меня по сторожевым дорожкам. Хотел поразить меня видом Траумштадта с высоты донжона. Романтичный чудак! Я же прилетала к ним на «Бобике»!

– Остается надеяться, что сегодня там не будет романтиков! – произнес я.

– А теперь следи внимательно за Шлосс-Адлером и за ближайшими к нему домами. По мере наступления темноты будут зажигаться фонари. Запоминай их, нам придется ориентироваться по ним, чтобы впотьмах добраться до донжона. Не люблю я летать по ночам!