Текст книги "Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника"
Автор книги: Лев Троцкий
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 57 страниц)
212
«Спiлка» – украинский социал-демократический союз, образовавшийся в начале 1905 г. на конференции Революционной Украинской Партии из ее наименее националистических элементов. Тотчас же после своего образования «Спiлка» вошла в состав РСДРП, как автономная организация, на правах союза комитетов партии. Приводим ее устав:
"§ 1. Украинский с.-д. союз есть часть РСДРП, имеющая целью организацию пролетариата, говорящего на украинском языке.
§ 2. Союз пользуется всеми правами, предоставляемыми организационным уставом РСДРП союзам комитетов партии.
§ 3. Украинский с.-д. союз слагается из громад, которые в тех местах, где нет комитетов РСДРП, представляют самостоятельные организации, – в местах же, где таковые существуют, входят в состав местной партийной организации, как ее составная часть, автономная лишь в вопросах своей внутренней организации, пропаганды и агитации.
§ 4. Во главе союза стоит комитет союза, выбираемый съездом представителей громад. При союзе состоит литературная комиссия, местопребывание которой может быть и за границей.
§ 5. Комитет союза пользуется правом организовывать специальные технические группы.
§ 6. Союз посылает своих представителей на общепартийный съезд. Количество голосов определяется по соглашению с "Центральным Комитетом" (см. М. Равич-Черкасский. "История компартии Украины", стр. 190)".
С самого начала своей деятельности «Спилка» была ярко выраженной меньшевистской организацией. Работа «Спилки» первое время протекала исключительно среди крестьянства и только к концу 1905 и в начале 1906 г., после слияния с так называемой «провинциальной организацией», охватывавшей города и местечки, ее влияние начало распространяться и среди городских рабочих Украины. К концу 1908 г. «Спилка» официально перестала существовать. Тем не менее, ее центральный орган «Правда» (прекративший было свое существование) начал издаваться снова (в Вене), предварительно заручившись согласием более левой части «Спилки». В начале 1909 г. конференция почти распавшейся «Спилки», занявшая ярко-ликвидаторскую позицию, отказалась признать «Правду» центральным органом «Спилки». Часть «Спилки» протестовала против этого постановления, но все же «Правда» перестала именоваться органом «Спилки». Раскол продолжался. В 1909 г. правая часть «Спилки» выпустила свой собственный ликвидаторский и меньшевистский орган «Известия Украинского Союза», зачахнувший на первом же номере. Под влиянием дальнейшей реакции и дальнейшего раскола «Спилка» окончательно распалась и ее главные деятели перешли в разные партии – одни вступили в украинскую социал-демократическую рабочую партию, возникшую из националистической революционной украинской партии, другие продолжали свою деятельность под видом «спилковцев», третьи вступили в РСДРП.
213
Угодовцы – польские национал-демократы, сторонники сотрудничества Польши с Россией. Основная идея угодовцев заключалась в том, что поляки должны отказаться от стремления к политической самостоятельности и от всякого национализма, чтобы завоевать доверие русского правительства и тем самым создать возможность культурного развития Польши. Во время русско-японской войны угодовцы провозглашали общность интересов Польши и России на Дальнем Востоке и усердно помогали царскому правительству в собирании денежных средств на войну. В эпоху «весны» по их инициативе правительству была подана так называемая «записка двадцати трех», заявлявшая о необходимости дать Польше самоуправление и свободу языка и вероисповедания. В январе 1905 г. угодовцы объединились в партию «реальной политики» на основе следующей программы:
1. всероссийское народное представительство, избранное по образцу западного парламента;
2. местное самоуправление и польский сейм, как административный орган;
3. равноправие наций и вероисповеданий;
4. введение польского языка в школе и в делопроизводстве.
Однако могучий рост революционного движения скоро обнаружил подлинную природу партии «реальной политики», все более сближая ее с правительством и реакционными кругами. Органы партии, «Край» и «Слово», всячески травили революционных рабочих и крестьян и в 1906 г. открыто подняли вопрос о практической помощи самодержавному правительству в его борьбе с революцией.
В первую и вторую Думы партия "реальной политики" провела только двух депутатов, вступивших в польское «коло» и не игравших в нем никакой роли. В Государственном Совете "реальные политики" стояли близко к октябристам.
214
Второй финляндский сейм – открылся 4 августа 1908 г. Сейм начал свою работу с обсуждения вопроса о требовании русского казначейства внести деньги за расходы по соединению русских и финляндских железных дорог в размере 2 1/2 милл. рублей. Дело об уплате этой суммы, тянувшееся с 1907 г., сейм разрешил в том смысле, что вопрос об уплате может обсуждаться только после того, как деньги уже будут внесены, т.-е. сейм попросту выразил согласие на внесение денег. Это компромиссное решение объяснялось боязнью сейма, что в случае сопротивления он будет распущен правительством. Затем сейм приступил к обсуждению законопроекта об аренде земельных участков. По этому вопросу он высказал пожелание, чтобы арендатору, зависящему от помещика, была обеспечена поддержка правительства. 30 октября сейм принял петицию об отмене правил 20 мая (2 июня) 1908 г., по которым все финляндские дела должны были проходить через совет министров. Петиция заканчивалась требованием, чтобы порядок рассмотрения законопроектов о Финляндии был согласован с финляндской конституцией и сеймом. На следующий день после принятия этой петиции сейм был закрыт.
215
Младофинны – конституционная мелкобуржуазная партия в Финляндии. Возникла в начале 90-х г.г. Партия младофиннов не опиралась на какой-либо определенный класс и поэтому не имела строго выдержанной политической программы. К младофиннам примыкали революционные элементы Финляндии, недовольные умеренностью и оппортунизмом старофиннов. Во время режима Бобрикова шведоманы (см. примечание 54) и младофинны заключили блок, который носил название «Союз конституционалистов». Его лозунгом и тактикой было так называемое пассивное сопротивление. В 1901 г. конституционный союз или партия пассивного сопротивления объединяет в своих рядах шведоманов, младофиннов и часть старофиннов и вместе с с.-д. агитирует за восстановление автономии Финляндии. В октябре 1905 г., под влиянием всеобщей забастовки, «союз» настолько полевел, что после некоторых колебаний стал на сторону бастующих. Однако дальнейший рост революционного движения напугал конституционалистов и внес разложение в их ряды. В 1907 г. «союз» окончательно распался.
Старофинны – партия буржуазных демократов, защитников реформ в области сеймового представительства и коммунального самоуправления Финляндии. Партия боролась за реорганизацию народного представительства на более демократических началах и за признание равноправия финского языка.
216
В 1905 году правительство отказалось от введения воинской повинности в Финляндии, установив взамен этого денежную сумму вначале в 4, затем в 8 и 10 милл. рублей на военные расходы. Третий сейм голосами социал-демократов и присоединившихся к ним либералов отклонил требование царского правительства. 5 ноября 1909 г. царским указом сейм был распущен.
217
Зейн, Ф. А. – в 1907–1909 г.г. был помощником финляндского генерал-губернатора Герарда, а затем Бекмана, с которым у него постоянно происходили конфликты на почве его крайних русификаторских тенденций. В 1909 г. Зейн сам становится генерал-губернатором Финляндии, и русификация края идет уже полным ходом. Вопреки единогласному решению финляндского сейма, Зейн провел через русские законодательные учреждения закон 17 июня 1910 г. – «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общегосударственного значения». Для проведения в жизнь этого закона, по существу уничтожавшего самостоятельность Финляндии, Зейн не останавливался ни перед какими репрессиями. Массовые аресты, разгром целых учреждений, разгон третьего, а затем четвертого финляндского сеймов, – таковы были приемы его «управления».
Герард, Н. Н. – с 1905 г. генерал-губернатор Финляндии, управлял ею в сравнительно либеральном духе. В 1908 г., по требованию реакционных кругов, Герард был смещен и перешел на положение "неприсутственного члена Государственного Совета".
Бекман, В. А. – кавалерийский генерал. В январе 1905 г. был назначен командиром 20-го армейского корпуса в Курляндской губ. Когда в губернии вспыхнуло революционно-национальное движение, Бекман был назначен генерал-губернатором и стал усмирять волнения самыми крутыми мерами. Но движение разгоралось все больше, и в 1906 г. Бекман должен был уступить свое место более энергичному и опытному усмирителю – знаменитому Меллер-Закомельскому. Заслуги Бекмана, однако, не были забыты. В 1908 г. он был назначен генерал-губернатором Финляндии. Несмотря на свои лицемерно-либеральные заявления, Бекман очень скоро столкнулся с финляндским национальным движением. В ответ на это в марте 1908 г. был распущен II финляндский сейм, и Бекман стал управлять краем чисто полицейскими методами. Несмотря на это, черносотенцы были все-таки недовольны «нерешительностью» Бекмана, и в конце 1909 г. он был вынужден подать в отставку. Его преемником был назначен Зейн.
218
Комиссия Харитонова – Дейтриха – смешанная русско-финляндская комиссия, образованная в конце 1909 г. «для составления проекта правил о порядке издания касающихся Финляндии законов общегосударственного значения». В состав комиссии было назначено 5 русских (Дейтрих, Мясоедов, Бородкин, Корево и Якунчиков) и 5 финляндцев (Нюберг, Германсон, Сэтэлэ, барон Пальмен и архиепископ Иогансон). Ввиду того, что председателем комиссии был государственный контролер Харитонов, большинство оказалось за русскими финнофобами и русификаторами. Собравшись 16/29 июня в Петербурге, комиссия вынесла следующие «предположения»: по внутренним делам Финляндии законы и постановления издаются «в порядке, установленном общим законодательством»; сейм становится учреждением законосовещательным; основные начала управления Финляндии переносятся в область обще-имперского законодательства; все несогласованные с новыми обще-имперскими законами финляндские постановления «сами собой отменяются». «Предположения» комиссии были приняты большинством ее членов (всеми русскими членами и председателем Харитоновым) и легли в основу дальнейшей русификаторской деятельности царского правительства в Финляндии.
219
Лео Мехелин (1839–1914) – финляндский политический деятель и писатель. Глава крупно-буржуазной шведоманской партии. Был профессором права Гельсингфорского университета. В 1872 г. был избран в сейм, впоследствии стал финляндским сенатором. В своих многочисленных научных работах Мехелин доказывал, что хотя Финляндия соединена с Россией реальным союзом, но это не должно мешать ей пользоваться полной самостоятельностью в области внутреннего самоуправления. Мехелин считал, что свобода Финляндии отнюдь не противоречит интересам России. В годы крайней русификаторской политики в Финляндии Мехелин (в 1890 г.) должен был выйти из состава сената, а в 1903 г. даже выехать из Финляндии. После перемены правительственного курса Мехелин вернулся на родину и в период 1905–1907 г.г. был президентом хозяйственного департамента сената, но в 1907 г. реакция опять заставила его выйти в отставку. В борьбе Финляндии за свою самостоятельность, Мехелин сыграл в свое время довольно крупную роль и пользовался большой популярностью в стране. В реакционных русских кругах имя Мехелина было синонимом финляндского сепаратизма.
220
Шауман – сын финляндского сенатора Шаумана, член партии «активного сопротивления». 3 июня 1904 г. убил в Гельсингфорсе известного русификатора Бобрикова и тут же застрелился.
221
Протест германских и голландских профессоров. – В январе 1910 г. 65 немецких профессоров выпустили воззвание по поводу отношений России и Финляндии. Воззвание начиналось следующими словами:
«Меры, предпринимаемые русским правительством по отношению к Финляндии, являются настолько исключительными по своей природе и значению, что они не могут не привлечь к себе скорбного внимания и изумления всех культурных правовых государств. Мы совершенно чужды намерения вмешиваться во внутреннюю политику России, но разногласия, возникшие между русским правительством и финляндским народом, затрагивают общие интересы Европы и всех культурных государств».
Далее воззвание переходит к вопросу об исторических правах Финляндии на самостоятельность, дарованную ей еще Александром I. Воззвание решительно заявляет, что финляндской территории исторически гарантированы независимость и самостоятельность. Воззвание заканчивается выражением надежды и уверенности, что русское общество не нарушит конституции «деятельного и всегда лояльного народа».
Это воззвание было подписано профессорами Мюнхена, Берлина, Геттингена, Веймара, Вены и др. городов.
Аналогичное воззвание, в еще более категорической форме, было опубликовано также и голландскими профессорами права университетов Гренингена, Амстердама, Лейдена и др. городов.
Кроме этих воззваний, в марте 1911 г. было опубликовано мотивированное юридическое заключение совещания европейских профессоров по вопросу о Финляндии.
В ответ на отклики европейских профессоров "Совет Русского Собрания", "союз русских профессоров" и др. черносотенные организации вынесли "горячий и решительный протест" по поводу вмешательства "в наш домашний спор".
222
14 марта 1910 г. – Николаем II был издан манифест, в котором говорится, что на основании предположений комиссии о Финляндии (см. прим. 216) Советом министров составлен соответствующий законопроект и что «оставляя в силе существующие правила об издании местных узаконений, исключительно до нужд финляндского края относящихся, мы нашли полезным предоставить сейму Финляндии высказать свое заключение по содержанию упомянутого законопроекта с тем, чтобы заключение сейма было внесено затем на обсуждение Государственной Думы и Государственного Совета. Придавая настоящему делу существенное значение в устроении державы нашей, мы твердо уповаем, что Государственная Дума, Государственный Совет исполнят упадающую на них задачу к вящшему укреплению единства и нераздельности государства российского на благо всех верных подданных наших». Затем Николай «повелевает»: 1) внести законопроект на рассмотрение Государственной Думы и Государственного Совета, 2) предложить финляндскому сейму сообщить свое заключение, которое затем подлежало передаче Гос. Думе и Гос. Совету, 3) назначить сейму месячный срок для ответа.
На основании этого манифеста финляндским генерал-губернатором Зейном был созван чрезвычайный сейм. Сейм "в заключении" отказал на том основании, что акт 14 марта противоречит конституции края. 30 марта сейм был распущен "на летние каникулы", а в июне третья Дума приняла правительственный законопроект, лишивший Финляндию конституции и самоуправления.
223
Чхеидзе, Н. С. – старый работник с.-д. на Кавказе, меньшевик. Чхеидзе был членом третьей и четвертой Государственных Дум. В последней он выдвинулся, как лидер меньшевистской «семерки» и постоянный оратор левой оппозиции. В годы войны Чхеидзе занимал умеренно-интернационалистскую позицию. После Февраля он временно выдвинулся в первые ряды политических деятелей, будучи выбран председателем Петроградского Совета и возглавляя в то же время, вместе с Церетели, Даном и Либером, так называемых революционных оборонцев. Чрезвычайно меткая характеристика Чхеидзе этой эпохи дана Милюковым в его «Истории русской революции»:
«Этот „революционер поневоле“ давно уже носил в душе испуг перед революцией и, в отличие от многих, прикрывал его условными фразами революционного шаблона лишь постольку, поскольку это безусловно требовалось его положением» (т. I, вып. III, стр. 38).
Ныне Чхеидзе в эмиграции ведет агитацию против советского режима в Грузии.
224
Статьи, посвященные подъему и перспективам развития революционного движения в России (в разделе «Подъем» – «В ожидании промышленного подъема», «Навстречу подъему», «Положение в стране и наши задачи»), содержат в себе два вопроса, бывших в свое время спорными. В иной исторической обстановке оба эти вопроса сохраняют свое значение и в настоящее время.
Первый вопрос – о возможности промышленного подъема. Ряд весьма выдающихся экономистов-марксистов утверждал, что промышленный подъем невозможен, и даже к 1910–1911 г.г., когда подъем уже был налицо, отрицали его существование. Так, например, Финн-Енотаевский, автор большой работы "Современное хозяйство России, 1890–1910", вышедшей в 1911 году, писал: "Приведенный нами обзор денежного рынка, кредита, деятельности банков и учредительства показывает ошибочность утверждения различных экономистов, что теперь, в 1910 году, наша промышленность переживает подъем или «расцвет» (стр. 244). Глава о фабрично-заводской промышленности за 1903–1910 гг. заканчивается выводом: "Движение промышленного капитала за 1900–1909 г.г. сильно упало. И если одна уже остановка в движении капитала означает кризис, то замедление движения, а тем более такое значительное, как у нас, показывает только застой" (стр. 332).
По вопросу о возможности подъема вообще, в России, при социально-экономических условиях, которые сложились после 1905 года, тот же автор, анализируя состояние сельского хозяйства, железнодорожное строительство, приток иностранных капиталов, приходит к заключению, что все имеющиеся данные "не дают возможности утверждать, что нынешнее оживление промышленности будет долговременным, что будут пройдены и высшие фазы цикла движения промышленного капитала, фазы подъема и расцвета" (стр. 521).
М. Балабанов, задаваясь тем же вопросом о возможности промышленного подъема, отвечает:
«О промышленном подъеме, отвечающем интересам народного хозяйства (?), может быть речь лишь тогда, когда разрешены будут основные экономические вопросы нашего времени, поставленные, но не разрешенные минувшей революцией» («Общественное движение в России в начале XX века» том IV, статья Балабанова «Промышленность в 1904–1907 г.г.», стр. 121).
Такого же мнения придерживается и В. Мукосеев. В статье «Оживление промышленности в России» («Наша Заря», 1910 г., кн. 11–12) он, разобрав все аргументы автора, защищающего противоположную точку зрения, говорит:
«Ни улучшение государственного хозяйства, ни оживление строительной и биржевой деятельности, ни железнодорожное строительство еще далеко не знаменуют собой начало всеобщего промышленного подъема. Строительство и повышение курса биржевых бумаг не является характерным симптомом подъема. Если отбросить это, то от подъема ничего не остается».
В менее решительной форме эта же точка зрения высказывалась и другими авторами (см. «Наша Заря», 1911 г., кн. 1, статья Череванина; «Мысль», 1910 г., N 1, статья Л. Германова (Фрумкина) «Официальный оптимизм и положение промышленности»).
Названные нами выше статьи написаны в ноябре 1909 г. и проводят противоположную точку зрения, заключающуюся в том, что подъем и в связи с ним политическое оживление в стране неизбежны. Ближайшие годы полностью подтвердили правильность этой точки зрения.
Для кого опасен подъем, укрепит ли он реакцию, или, наоборот, вызовет новую революционную волну? В иной формулировке, более общей, вопрос ставится так: "Что способствует революции – благоприятная конъюнктура или кризис?".
На этот вопрос реакционная печать отвечала, по соображениям понятным, что подъем, если он наступит, укрепит положение буржуазии, расколет рабочее движение и пр.
Социал-демократическая печать, опираясь на известные замечания Маркса (см. введение Энгельса к "Классовой борьбе во Франции", т. III, исторические работы, стр. 7–8, Госиздат) указывала, что промышленный подъем является фактором неблагоприятным для революции. "Новая революция возможна только в сопровождении нового кризиса" (Маркс).
В статьях, посвященных подъему, предсказывается неизбежность не только экономического подъема, но наряду с ним и политического. Ленские события, стачечное движение 1912–1914 г.г. не замедлили подтвердить правоту и этого положения.
Тот же вопрос стоял на третьем конгрессе Коммунистического Интернационала в 1921 г. Автор этих статей, выступавший докладчиком по вопросу о мировом хозяйственном положении, указал, что если и наступит известное улучшение в состоянии капитализма, то это отнюдь не ухудшает нашей революционной перспективы. "Многие товарищи говорят, что, если в эту эпоху наступит улучшение, то это будет роковым явлением для нашей революции. Ни в коем случае. Вообще не существует автоматической зависимости между революционным движением рабочего класса и кризисом. Здесь нет автоматической зависимости, есть только диалектическое взаимодействие".
Ссылаясь на опыт русской революции, докладчик подчеркнул, что благоприятная конъюнктура была бы опасна для нас только в том случае, если бы она могла перейти в полосу длительного расцвета, но это как раз и невозможно.
Товарищи, выступавшие в прениях по докладу, возражали против самой возможности улучшения капитализма (Брандт (Польша). Тов. Погани (Венгрия) считал недоказательным ссылку докладчика на пример развития русского революционного движения и указывал, что "именно в момент кризиса произошел рост коммунистических партий".
Вопрос о частичной стабилизации капитализма в настоящий момент может считаться как будто решенным. Это признал и расширенный пленум Исполкома Коминтерна в апреле 1925 года.
Признание этого обстоятельства, само собой разумеется, ни в какой степени не связано ни с "недооценкой революционных перспектив", ни с "своеобразным ликвидаторством по отношению к революции".
