Текст книги "Интеллидженсер"
Автор книги: Лесли Силберт
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Лесли Силберт
«Интеллидженсер»
Будь дерзок, горд, учтив, в решеньях тверд,
А выпал случай, наноси удар.
Спенсер Младший в «Эдуарде II» Марло
СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ[1]1
Кроме помеченных звёздочкой, все остальные – реальные исторические фигуры, представленные такими, какими они были в 1593 году.
[Закрыть]
Елизаветинцы
Ли Андерсон* – моряк на службе Московской компании («Московии»).
Амброзия Беллами* – служанка таверны.
Ричард Бейнс – шпион в годах.
Сэр Роберт Сесиль – глава частной шпионской сети.
Роберт Деверё граф Эссекс – глава соперничающей шпионской сети.
Елизавета I – королева династии Тюдоров, правившая Англией с 1558-го по 1603-й.
Оливер Фицуильям* (Фиц-Жир) – таможенный чиновник.
Ингрэм Фрайзер – делец.
Томас Хэриот – ученый на службе Уолтера Рэли.
Томас Кид – драматург.
Кристофер Марло – драматург, поэт и шпион.
Кит Миллер – подделыватель.
Томас Фелиппес – руководитель шпионской сети Эссекса.
Роберт Поули – руководитель сети Сесиля.
Сэр Уолтер Рэли – придворный, поэт, путешественник.
Тереза Рамирес* – горничная в доме Эссекса.
Никлас Скерс – шпион сети Эссекса.
Нед Смит* – смотритель арсенала.
Ричард Топклифф – королевский заплечных дел мастер.
Сэр Фрэнсис Уолсингем (1530–1590) – организатор первой официальной секретной службы королевы Елизаветы.
Томас Уолсингем – молодой родственник Фрэнсиса Уолсингема.
Действующие лица в наши дни
Джейсон Авера – оперативник в Группе Слейда.
Хамид Азади – высокопоставленный чин в иранской разведке.
Коннор Блэк – оперативник на службе группы Слейда.
Вера Картрейс – оксфордская студентка.
Эдвард Черри – администратор в «Сотбис».
Алексис Круз – директор центральной разведки.
Колин Дэвис – скотленд-ярдовский детектив.
Лука де Толомеи – богатый торговец предметами искусства.
Перегрина Джеймс – маркиза Галифакс.
Хадар Хан – бизнесмен, базирующийся в Исламабаде.
Сурина Хан – дочь Хадар Хана.
Макс Льюис – программист в группе Слейда.
Билл Мазур – частный нью-йоркский детектив.
Сидро Медина – финансист.
Донован Морган – сенатор США, отец Кейт.
Кейт Морган – частная сыщица и шпионка.
Джек О'Мара – лучший друг Кейт.
Ханна Розенберг – букинист.
Эндрю Резерфорд – оксфордский историк.
Джереми Слейд – директор группы Слейда.
Хью Синклер – оксфордский детектив.
Ариана Вандис – соседка Кейт в студенческом общежитии.
1
Таков ли звезд зловещий приговор,
Что я с земли исчезну без следа,
И стерт я буду в памяти людской?
Нет, никогда? Я буду жить…
Варрава в «Мальтийском еврее» Марло
САУТУОРК, АНГЛИЯ – СУМЕРКИ, МАЙ 1593
Встреча ему была назначена с наступлением темноты, и солнце быстро заходило. Лишнего времени у молодого человека почти не оставалось. Но когда он уже подходил к Лондонскому мосту, трудно было воспротивиться соблазну знакомых звуков, обычных именно для этого места на берегу Темзы. Его шаги замедлились, он прислушался. Шум медвежьей травли манил неумолимо – рев медведя в цепях на арене, пока собачьи зубы рвут его плоть, обезумевшие псы, визжащие при каждом ударе медвежьих когтей, чернь, выкрикивающая ставки вперемежку с воплями одобрения.
Остановившись на полушаге, так что один высокий черный сапог повис в нескольких дюймах над дорогой, он проверил свою стойкость. Она не выдержала проверки.
Он свернул с речной тропы и зашагал к арене. По дороге его взгляд привлекли яркие сочетания красок – навес над прилавком, ему незнакомым. Любопытство подтолкнуло его подойти ближе. Возникли длинные огненные пряди, затем морщинистое лицо старухи, улыбающееся алой краской губ в тон глянцевитому парику. Сначала ему показалось, что она торгует игральными картами, однако, внимательно его оглядев, она подняла маленькую вывеску, объявлявшую о ее запрещенном на театральных подмостках. Он поразился ее провидению. Чума их побери! Проклятая мысль вновь пробралась к нему в голову – та, которую он отгонял уже несколько месяцев. Сумеет ли он вновь сотворить такую магию? Конечно, сумеет. Когда придет время, сказал он себе.
Подняв голову, он вновь сверкнул лукавой улыбкой.
– Миледи, не могли бы вы сказать мне хоть что-то, чего я не знаю?
Гризель попыталась нахмуриться, но смешинки в его глазах были заразительными. Она подняла следующую карту в стопке справа, взглянула на нее и бросила, словно обжегшись.
– Что там?
Она печально положила ладонь на его руку.
– Без ангельского вмешательства ты не доживешь до следующего новолуния.
Несколько растерявшись, он засунул правую руку в карман своего плотно облегающего шелкового дублета.
– Второе мнение всегда полезно. Особенно когда согласно первому твой конец уже близок. Не пойми меня превратно, ты была одно восхищение, но есть другая дама, с которой я всегда советуюсь, чуть дело касается судьбы. – Он вытащил серебряную монету. – Если меня приветит ее лицо, мне нечего бояться.
Он подбросил монету. Поблескивая, она несколько раз перевернулась, прежде чем упасть ему на ладонь решкой вверх.
– Ну, не тревожься, Гризель. Королева говорит, что все будет в порядке. И как ее преданный верноподданный я обязан поставить ее слово выше твоего.
Одарив гадалку воздушным поцелуем и улыбкой, молодой человек покинул ее навес и снова торопливо зашагал к Лондонскому мосту. Поставив свою монету на ребро, ловя оранжевый отблеск заходящего солнца, он внимательно посмотрел на чеканное изображение королевы Елизаветы. Он подмигнул ей, и, как всегда, она подмигнула в ответ. Он соскреб чешуйку серебра над ее левым глазом, и открылась поверхность более темного металла. Эта обманчивая монета, более посеребренная с одной стороны, чем с другой, была фальшивым английским шиллингом, который он изготовил с помощью временного товарища, когда год назад выполнял в Нидерландах секретное поручение. Судьбы капризны. Лучше самому создать свою удачу, чем только надеяться на нее.
Любая удача была для него бесценной. Как-никак он был не просто писателем в поисках своей Музы, молодой Кристофер Марло был шпионом секретной службы королевы… шпионом, даже не догадывавшимся, что старая карга не ошиблась.
2
ЛОНДОН – 8 ЧАСОВ 20 МИНУТ ПОПОЛУДНИ. НАШИ ДНИ
Серебристый «даймлер» затормозил и остановился на Итон-сквер в Белгрейвии, эксклюзивном анклаве в центре Лондона. Молодой барон вышел, застегивая смокинг, и протянул руку за длинностебельчатыми розами, покоившимися на сиденье. Кивнув шоферу, он неторопливо зашагал вдоль душистого парка мимо белых особняков с колоннами.
Вечер для весны выдался прохладный, а потому его шляпа, тонкое кашне и перчатки выглядели вполне уместно. Никто не догадался бы, что он оделся так не из опасения озябнуть. Требовались эти аксессуары для того, чтобы позднее никто из окрестных обитателей не смог бы его описать, если бы они его запомнили, хотя последнее представлялось маловероятным. В этом районе элегантно одетый мужчина, идущий в меру уверенной походкой, сливался с окружающим фоном даже лучше, чем пробирающийся по джунглям солдат в камуфляже.
Через несколько минут он уже стоял у двери пятиэтажного дома на Уитон-Кресчент,[2]2
Полумесяц (англ.)
[Закрыть] улице, изогнутой согласно своему названию. Озаренный светом фонарей фасад тоже изгибался, терраса была увита плющом. Притворно стуча в дверь левой рукой, правой он скрытно применил маленький, ручной работы, пистолетик-отмычку – ловкий маневр, замаскированный букетом роз, зажатым под его правым локтем.
Введя в скважину стальную иглу, высунувшуюся из дула пистолетика, он указательным и средним пальцами нажимал на длинный спусковой крючок и поворачивал цилиндрические части замка. Этот инструмент из орехового дерева и стали, инкрустированный перламутром, он сконструировал сам. Было нелегко оставить дома антикварный набор взломщика, но на таком открытом месте просто не было времени вручную взламывать замок с минимум, как он знал, пятью уровнями защиты. Пистолетики-отмычки сводили пятнадцатиминутную операцию к нескольким секундам. И хотя обычно он брезговал всем, что предписывалось этикетом в среде новоявленных взломщиков, иного выбора для этой операции не было.
Тумблеры замка повернулись. Войдя в вестибюль, он положил розы, пистолетик-отмычку убрал в кобуру, скрытую на левом предплечье, а затем сделал несколько грациозных па, вскинув руки над головой. Изящные движения, но этот импровизированный танец был вовсе не тем, чем казался. Раздался тихий писк, и его правая кисть замерла: электронный приборчик в платиновой запонке определил скрытую панель сигнализации. Электромагнитный импульс тотчас ее отключил.
Войти в обычный дом мастеру-взломщику было детской игрой, тем более что владелец въехал в него совсем недавно и еще не успел установить более современную систему сигнализации. Будто лучшему снайперу спецназа дал и задание застрелить сидящего толстяка в упор.
Барон согласился оказать эту услугу своему другу, единственному другу, который знал правду: что он – подобие современного Робин Гуда. Не из альтруизма: просто он питал глубокое отвращение к богатым паразитам, среди которых вращался. К тем самым людям, с которыми соприкасался в фешенебельных клубах Лондона, в казино Монако, в роскошных отелях Портофино. Он был внедрившимся в их среду предателем – похищал их бесценные сокровища, умело сбывая эти сокровища на черном рынке, а затем жертвовал полученные суммы на те благотворительные начинания, которые особенно претили недобровольным жертвователям. Благодаря его последнему взлому консервативный член парламента, ярый ксенофоб, неведомо для себя профинансировал клинику для обездоленных иммигрантов. Одетый в черное барон унес статуэтку работы Дега, пока за стеной член парламента и его супруга в домашних халатах играли в карты.
Еще никогда он не грабил дома, где прежде не побывал в качестве приглашенного гостя.
Работать вслепую – идея никуда не годная, но его друг был близко знаком с владельцем и собрал достаточно информации, гарантирующей полную безопасность взлома в этот вечер. Под полами еще не были установлены пластины, реагирующие на шаги. Никаких камер, никаких проводов на окнах. А сейф спрятан где-то в кабинете на четвертом этаже.
Поднявшись по лестнице, он обследовал внешнюю стену кабинета – ту, которая отделяла его от улицы, – единственную стену в комнате, достаточно толстую, чтобы скрыть сейф. Два больших окна, за единственной картиной – ничего. Он занялся полом. Умелое простукивание вскоре указало его напрактикованному слуху на пустоту под углом узорчатого ширазского ковра. С помощью ножа для разрезания писем, позаимствованного с письменного стола владельца, он приподнял два квадратных фута доски с паркетом и увидел сейф. Примерно десятилетней давности стальной ящик, снабженный кодовым замком Саржент-Гринлифа.
– Мистер Саржент? Мистер Гринлиф? Посмотрим, господа, что вы мне уготовили на этот раз. – Опустившись на пол, барон лег на бок, снял перчатки, затем прижал ухо к сейфу, а руку – к замку. Вращая циферблат, он свободной рукой слегка поглаживал дверцу сейфа, пытаясь ощутить, а то даже и услышать, когда колесики замка соприкоснутся друг с другом, что позволит ему определить, где на каждом помещаются пазы запорного механизма.
Он нахмурился. Под подушечками его пальцев царил хаос. Избыток импульсов. Бесспорно, модель с предохранителями. Из тех, в которых к краям колесиков добавлялись лжепазы – настолько неглубокие, что не нарушали работу запорного механизма, но достаточно глубокие, чтобы ощущаться как подлинные точки контакта, когда циферблат вращает эксперт вроде него. Встряхнув головой, он сбросил шляпу, и она соскользнула на пол.
– Шляпы долой, мои застенчивые милочки. Раунд первый – за вами. Но раунд второй, боюсь, останется за мной.
Он приподнялся, сел, засучил правую брючину, снял с внутренней стороны голени сумочку и извлек из нее несколько предметов: тонкую полоску пластиковой взрывчатки с металлической подкладкой в форме галочки – готовый заряд, только что из подпольной лаборатории в Братиславе, затем цифровой детонатор, два моточка проволочки и литиевую батарейку. Осторожно расположил взрывчатку по правому краю дверцы сейфа, поместив ее точно над тем местом, где стальные болты дверцы входили в корпус. Отпрактикованный способ: взрыв разнесет болты, но не повредит сейф внутри. Поджарить его содержимое никак не годилось – вещь, за которой он охотится, легко воспламенится.
Вставив детонатор, он подсоединил его к батарейке и повернул выключатель. Начался пятнадцатисекундный отсчет. Снова натянув перчатки, он носовым платком протер сейф, бросил свой смокинг на квадратную дыру в полу, а сверху накатил картотеку на колесиках, чтобы прижать материю. Три, два… Взрыв был почти не слышен, приглушенный тонкой подкладкой смокинга из кевлара. Когда он вернул картотеку на место, поднялись легкие струйки дыма. Встав на колени, он заглянул в дыру, ухватил ручку сейфа и осторожно потянул ее вверх.
И вот даже не опаленный старинный манускрипт в кожаном переплете! Ему объяснили, что манускрипт пролежал, погребенный, столетия вместе с тайной, которую семья его друга, видимо, хотела сохранить любой ценой. Интригующая историйка, ничего не скажешь. Перед тем, как вручить добычу, он потребует все подробности.
Барон вынул из сейфа простой черный том. Довольно тяжелый, дюйма в полтора толщиной, и для такой старины удивительно гладкая кожа. Он заметил, что на крышке нет заглавия и почти никаких украшений – только тоненькие полоски позолоты, поблескивающие по краям обеих крышек и на пяти выпуклых полукружиях на корешке. Он уже собрался открыть манускрипт, но вовремя спохватился – для этого будет достаточно времени потом.
Уложив манускрипт в черный рюкзачок, барон повернулся на каблуках, обозревая комнату. Его взгляд привлекли хрустальные искорки – десяток графинов на ярусе полок, расположенные рядами со строгой симметричностью хора мальчиков. Понюхав содержимое каждого и аккуратно вернув графины на место, он наполнил рюмку. Ничто – даже необходимость побыстрее покинуть место взлома – не должно вставать между мужчиной и выдержанным коньяком. Вечерняя операция была скучной, но угощение – исключительным. Поднеся бархатистую жидкость к губам, он насладился глотком, который скорее был нежным поцелуем.
Романтичная интерлюдия между знатоком и напитком резко оборвалась. Его рюмку заполнили резкие вспышки красного света. Молниеносно взглянув, он увидел за окнами вращающиеся лучи, услышал звук захлопывающихся автомобильных дверец, приближающиеся шаги, приглушенные голоса.
Недоумение наморщило его лоб. Уже прибыли блюстители закона? Не может быть? Простую сигнализацию он отключил эффективно, это несомненно. Должно быть, они направляются к соседнему дому. Семейные разборки у соседей, ребенок нечаянно включил сигнализацию.
Легонько скрипнула дверь. Вздрогнув, барон понял, что это задняя дверь дома, в котором он находится.
Дом окружен. ЭТОТ дом. Но он выберется. Как всегда.
Он сохранял хладнокровие, но в уме стремительно перебирал варианты. Быть может, наконец произошло неминуемое. Быть может, после стольких лет полиция вышла на него. За ним следили от его дома, затем вызвали подкрепление. Он знал, что когда-нибудь это неминуемо произойдет, и уже давно тщательно подготовил свое исчезновение и новую личность.
Решив, что лучший вариант – крыша, он уже направился поперек комнаты к лестнице, когда шаги послышались и внутри дома. Этажом выше и внизу, в вестибюле. Черт, подумал он, придется вылезти в окно, забраться на крышу оттуда. Выглянув в окно, он увидел стоящих внизу двух вооруженных людей, и один из них смотрел вверх. Капкан захлопнулся.
На мгновение барон застыл, загипнотизированный звуками медленно смыкающихся клещей его нежданного рока. Покачал головой, удивляясь тому, как сильно недооценил противников.
Он опустился в кожаное кресло у окна, поставил рюмку на столик перед собой. Затем снял левую перчатку. Обнажился перстень с крупным квадратным рубином. Большим и указательным пальцами правой руки барон сдвинул рубин и заглянул в тайничок с порошком, скрывавшимся под красным камнем, – идеально действующие кристаллы, выделенные из слюны австралийского синекольчатого осьминога. Это маленькое существо светло-песчаного цвета, которое в состоянии тревоги сменяется желтым с ярко-синими полосками, вырабатывает яд в пятьсот раз токсичнее цианистого калия. Давным-давно решив, что он предпочтет смерть тюрьме, барон поднял язык, подсунул под него перстень и откинул голову. Кристаллы растворились и тут же всосались в сеть подъязычных капилляров. – Еще через несколько секунд – и быстрее, чем если бы он сделал себе укол, – яд проник в его сердце.
Поморщившись от горького вкуса во рту, барон опять пригубил коньяк. Как уместно, подумал он. Горькая сладость. Вкус его иронической кончины – самый дурнопрославленный джентльмен-вор Европы застигнут во время ординарнейшей квартирной кражи. Сдерживая дрожь в руке, он поднял рюмку.
Его заключительный тост. Пронизанный треском выстрелов.
3
ГОРОД НЬЮ-ЙОРК – 4 ЧАСА 08 МИНУТ ПОПОЛУДНИ; СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Кутаясь у себя в спальне в полотенце, Кейт Морган наморщила лоб, оглядывая содержимое своего гардероба. Нелегкая проблема! Через двадцать минут ей предстояла деловая встреча, и выглядеть ей следовало презентабельно – однако день был весенний и теплый, а на шее у нее приковывал взгляд кровоподтек, который требовалось замаскировать. Можно ли в такую погоду повязать шею шарфиком и не выглядеть школьницей, прячущей засос? Вряд ли.
Ага! Вот это в самый раз! Она сдернула с полки черную безрукавку с высоким воротом, разложила на кровати и принялась вытирать полотенцем волосы.
Нацеленное дуло пистолета, сразу после выстрела вжатое ей в шею накануне ночью, оставило уродливый след – нечто среднее между синяком и ожогом. Кейт понимала, что ей повезло. Тип прицеливался раздавить ей трахею. Она в нужный момент извернулась, и он промахнулся на пару дюймов, открывшись настолько, что она успела нанести точный удар в подбородок. Болезненный, но эффективный штрих, завершивший это задание. Ее шеф настаивал, чтобы она денек отдохнула, но возникло неотложное дело. Встреча с клиентом, которого вид лиловатой припухлости мог вывести из равновесия.
Бюстгальтер, нижнее белье, облегающий топ – и Кейт дернула молнию юбки своего костюма в узкую полоску. Водя гребенкой по легко спутывающимся волосам, она выбирала серьги. Жемчужины. Мило и скромно. Макияж? Пожалуй, чуточку губной помады. Она взяла тюбик, повернулась к зеркалу и наложила слой своего любимого оттенка: герленовский «Брюн Ангора» – коричневато-красный с блестками золота. В тон ее темным волосам, зеленым глазам и оливково-смуглой коже.
Теперь жакет. Она застегнула среднюю пуговицу и отступила на шаг, оценивая результат. Откинула вьющиеся пряди за плечи, наклонила голову влево и оглядела правую сторону шеи. Высокий воротник безрукавки безупречно выполнил свое назначение. Отлично, подумала она, ты выглядишь официально презентабельной. Она посмотрела на часы. Кроме того, ты опаздываешь. Поторопись!
Кейт вдела ноги в туфли, потянулась за сумкой и только теперь заметила тыльную сторону правой ладони. Дерьмо! Совсем забыла! Ну, нечего не поделаешь!
Как обычно для чудесного весеннего дня в Нью-Йорке, тротуары Пятой авеню заполняли туристы с камерами или мороженым в рожках. Кейт прорезывала толпы, направляясь в сторону Центрального парка. Впереди как раз вырисовывался балдахин дубовой и платановой листвы над оградой парка – зеленая волна, накатывающаяся на гранитный берег мегаполиса.
На углу Пятьдесят девятой улицы в толпе других прохожих она остановилась, пережидая красный свет. Цоканье копыт от запряженной лошадьми кареты слева от нее смешивалось с гулом разговоров вокруг и несмолкающими сигналами такси. С тоской вспомнив майку, шорты и кеды, в которых она бежала всего час назад, Кейт движением плеч скинула жакет.
– И больше ничего? – крикнул, подкатывая к ней, сально ухмыляющийся курьер на велосипеде.
– Пока, но вот вечером…
Послав воздушный поцелуй его растерянной физиономии, она зашагала вперед и позвонила своему шефу.
– Слейд, – сказал он.
– Это Кейт. Я почистилась и на пути к «Пьеру». С кем я встречаюсь?
– Сидро Медина. Оксфордский недоучка, оказавшийся финансовым магом и волшебником. Тридцати с чем-то плейбой с даром Мидаса.[3]3
Согласно греческому мифу, все, к чему ни прикасался фракийский царь Мидас, превращалось в золото.
[Закрыть] Один из наших постоянных клиентов в Европе – он в основном пользуется лондонским офисом – для прослеживания бухгалтерских махинаций. Вернулся домой вчера после ужина, увидел у себя в кабинете мертвеца и шарящих повсюду полицейских. Несостоявшийся вор подобрался к манускрипту шестнадцатого века, написанному на неизвестном языке. На него примерно неделю назад наткнулись рабочие Медины, где-то что-то обновляя. Медина хочет знать точно, что именно найдено и почему кому-то понадобилось это красть. Тут-то и появляешься ты. Вопросы эти не для полиции. Да они их и не интересуют, раз на вора они уже вышли.
– Почему он не показал манускрипт эксперту в ближайшем музее или аукционщику?
– Он и собирался. Но один из ребят в нашем лондонском офисе упомянул ему про твое образование. И он решил, что от тебя проку будет куда больше. У какого-нибудь другого специалиста по Возрождению опыта, возможно, больше, зато он не знаком с методами следствия и не способен объединить исторические факты с полицейской работой. А ты идеально подходишь, чтобы по кусочкам восстановить всю картину. У него в Нью-Йорке еще какое-то дело, и он прилетел утром.
– Усекла. Ну, я уже здесь. Скоро дам о себе знать.
Уютный круг чайной комнаты отеля «Пьер» полнился тихими разговорами. Кейт одобрила ее элегантную пышность – фрески, сочетавшие классические сцены с изображениями идолов нью-йоркского общества шестидесятых годов, изукрашенные раззолоченные канделябры, два полукружия лестницы и огромная ваза с букетом куда выше нее. По стенам были расставлены девять столиков, кресла и банкетки обиты гобеленовой тканью.
Кейт почувствовала, что это изысканное окружение просто идеальное место для начала расследования букинистической тайны, приятная перемена после напряжения ее последнего задания. Не то чтобы ее пугали опасности, но порой ей не хватало ее прежней жизни: тихого уголка в богатой библиотеке, радости погружения в иные места и времена, наслаждения от сдирания слоев, затемнявших тему, которая завораживала ее все больше с каждой перевернутой страницей. Во всяком случае, для Кейт это был источник пьянящего возбуждения. Ее соседка по комнате в общежитии постоянно угрожала натравить на нее патруль, искореняющий зубрил, а если она пыталась поработать еще в субботний вечер, включала на полную мощность скверную норвежскую музыку.
Кейт назвала себя метрдотелю, а затем проследила его взгляд до столика своего клиента. О-о! Нет, не потому что Медина был красив по общепринятым стандартам. Слишком заметный нос – орлиный, собственно говоря, – а подбородок и скулы такие острые, что о них можно порезаться. Губы чуть полноватые. Но это лицо приковывало внимание. Обрамленное короткими неухоженными светлыми волосами, оно заставляло вас остановиться и смотреть, гадая, что происходит за этой маской.
Пересекая комнату, Кейт заметила фреску на стене за ним. Обнаженная Венера стояла в раковине, а ее ноги обвивал получеловек-полузмей. Ну а эта цыпочка останется холодной со своим первым горячим клиентом, пусть он и может посрамить модель Версаче.
Обернувшись к нему, Кейт поймала такое знакомое выражение! Практически она всякий раз видела его на лицах всех новых клиентов мужского пола. Сначала брови поднимаются в приятном удивлении, что она так привлекательна, а затем губы слегка поджимаются, когда взвешивается ее нежданная молодость.
Он встал, протягивая руку.
– Сидро Медина. Рад познакомиться.
Произношение его, чуть сдобренное испанским акцентом, могло быть приобретено только в одной из закрытых английских школ.
– Я была бы рада пожать вам руку, – сказала Кейт, – но… вчера со мной случилась маленькая неприятность.
Медина посмотрел на нее вопросительно.
Деваться некуда. Она показала ему тыльную сторону ладони. Большой лиловый натек величиной с виноградину вздувался на двух крайних костяшках пальцев.
– Мне кажется, ваша «маленькая неприятность» связана с чьим-то лицом, – заметил он с удивлением. – Пусть я и выгляжу мальчиком из церковного хора…
Как же!
– …но я прекрасно знаю, чем оборачивается хук без перчатки.
– О? Расскажите поподробнее.
Он засмеялся.
– Производит впечатление. Щекочет мое эго и отвлекает внимание от вас. Ну, настаивать не буду. Однако я сгораю от любопытства. Вот уж понятия не имел, что вы, частные детективы в белых воротничках, имеете обыкновение ввязываться в драки, как футбольные фанаты.
– Вовсе нет, – сказала Кейт, что было чистой правдой. Частная детективная компания, в которой она сотрудничала – одна из ведущих в мире, – в действительности была учреждена как крыша для сверхзасекреченного отдела разведывательной службы США. Ее шеф, Джереми Слейд, бывший заместитель директора по операциям ЦРУ, выбрал для маскировки ближайший эквивалент частного сектора, зная, что лучшая ложь прикрывается правдой, насколько возможно. Лишь немногие его агенты знали о двойственном характере компании – те, что вдобавок к текущей работе участвовали в секретных правительственных операциях. Как Кейт. Именно правительственные задания бывали чреваты опасностью и иногда приводили к физическим столкновениям. Как она быстро убедилась, представление, будто частные детективы всегда оказываются втянутыми в драки или хуже, – всего лишь один из мифов поп-культуры.
Но объяснить все это Медине Кейт не могла, а потому сказала:
– Собственно, в драки мы ввязываемся крайне редко. Практически никогда. Но время от времени, если клиент слишком, слишком настойчив…
Медина засмеялся.
– Лондонский офис вчера вечером прислал мне факс вашей био, но там не упомянуто, что вы такая чудесная собеседница.
Пожав плечами, Кейт опустилась в кресло.
Медина тоже сел и продолжал:
– Две гарвардские степени, я поражен. Вы знаете, я не сумел удостоиться хотя бы одной.
– Да, я слышала. Только подумать! Так гибельно для вашей карьеры!
Он снова засмеялся. Польщенно.
– Вы работали над докторской, занимаясь английским Возрождением, когда покинули университет, ведь так?
Кейт кивнула.
– Но что конкретно вы изучали?
– Любознательность… стремление постигать тайны и запретные знания.
– То есть?
– Меня заинтересовало, – продолжала она, – что первая английская оплачиваемая государством шпионская организация возникла практически тогда же, когда англичане начали по-новому искать объяснения космическим тайнам – тайнам Бога, вы понимаете, – исследуя дальние пределы Земли и обращая к небесам первые телескопы. И ведь в те дни любознательность отнюдь не причислялась к добродетелям, как сегодня. Я…
– Что, собственно, вы имеете в виду? – перебил Медина.
– М-м-м… средневековые богословы были склонны осуждать любопытство, излишнюю любознательность, как порок, и если вы зондировали небесные тайны, это было ересью. Черной магией. Узколобые церковники елизаветинского времени оставались на тех же позициях, так что некоторые исследования могли навлечь на вас неприятности со стороны правительства – ну, например, сомнения в существовании ада или в том, что Земля действительно центр Вселенной. Ну, как бы то ни было, мне захотелось сравнить их между собой. Обдумать, какой тип знания было опасней исследовать – государственные секреты или Божьи?
– Великолепно! Но почему группа Слейда? – спросил он. – Не слишком обычный выбор для молодого ученого.
Кейт на мгновение отвела глаза. Да, выбор был необычен, но через два года работы над диссертацией она оказалась в тисках необычных личных обстоятельств. Причиной было событие, которое разбило ей сердце и перевернуло всю ее жизнь. Но Медине знать об этом было незачем.
– Все очень просто, – сказала она. – Я решила, что хочу действовать в реальном мире: помогать людям получать ответы на важные для них вопросы, выручать их из трудных ситуаций, возвращать им что-то потерянное. Как вам известно, группа Слейда главным образом занята делами корпораций, но это не моя область. Лично мне в основном поручаются дела личные – преступления, которые полиции раскрыть не удалось, и тому подобное.
Она улыбнулась.
– Ну, я понимаю, что мне следовало бы еще поболтать о том, что все-таки произошло у вас дома вчера ночью. Труп, таинственный манускрипт? Мне не терпится узнать побольше.
– Я предпринял ремонт только что купленного здания. В Сити, вблизи Лиденхолл-Маркета, – начал Медина, имея в виду финансовый район Лондона.
– Под конторы и офисы?
Медина кивнул, открыл кейс и пролистал какие-то документы.
– В процессе укрепления фундамента рабочие наткнулись под ним на тайник.
Он протянул Кейт прямоугольный предмет в плотном бархатном мешочке.
– Вот это было найдено в герметически запаянном металлическом ящике. Предположительно потому он так хорошо и сохранился.
Медина запер кейс и поставил его на пол.
Кейт осторожно извлекла манускрипт из мешочка и увидела простой черный переплет с ободком позолоты по краям. Потом в поисках названия поглядела на корешок с позолоченными выпуклостями. Ничего не увидев, она бережно опустила манускрипт на стол и нежно, будто лаская щечку младенца, провела кончиками пальцев по переплету.
– Кожа почти без трещинок, – поразилась она. – Трудно поверить, что это шестнадцатый век.
Она откинула крышку переплета, перевернула первую пустую страницу и на мгновение застыла: странные магические символы, сходные с иероглифами, свирепо уставились на нее в ответ.
– Я заглянул к моему бывшему руководителю в Оксфорде, – сказал Медина. – Эндрю Резерфорд, историк. На прошлой неделе я показал манускрипт ему. Хотя ему удалось примерно датировать часть бумаги, письмена поставили его в полный тупик. Он проконсультировался со специалистом по древним алфавитам, но, видимо, эти символы абсолютно особые.
– Возможно, нуллити, – негромко сказала Кейт, приподняв страницу.
– Прошу прощения?
– Посмотрите поближе.
Он наклонился к ней через столик, и секунду спустя правый уголок его рта вздернулся. Не совсем улыбка, но намек на нее.
– Ближе к книге, – потребовала она. – Чем она пахнет?
Он изобразил растерянность и спросил:
– А нюхать обязательно? Как-никак ей сотни лет.
– Доверьтесь герметичности, про которую упомянули. С вами все будет в порядке.
– Ну хорошо. Кожей и… э… каким-то типом старинной бумаги.
– Верно. А чем еще? – спросила Кейт, бережно покачивая страницу вправо-влево.
– Чернилами, наверное?
– И?..
– И… чем-то еще, – пробормотал он и снова понюхал. – Лимоном?
Кейт нагнулась и достала из сумки маленький, но мощный фонарик. Повернув манускрипт боком, она направила луч перпендикулярно странице, которую они исследовали. Между строчками чернильных символов возникли прозрачные буквы.