Текст книги "Изродок (СИ)"

Автор книги: Леонида Подвойская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Глава 37

Действительно, на второй заимке Максима встретил хмурый, немногословный и явно чем-то озабоченный мужичище. «Этот точно на медведя один с рогатиной ходит» – подумал Макс, рассматривая в слабом свете керосинки сибирского богатыря.

– Нагнать можно, однако, – прогудел тот. – Токмо кто тропы не знает – не нагонит.

– Но Вы же знаете?

– Я отлучиться не могу. Еще и другого гостя встретить надобно. Жданного.

– А я нежданный, получается?

– Выходит, что так, однако.

– А привет от Саввишны?

– Оно, конечно… токмо…

– А если… во имя святого великомученика Романова? – наудачу поинтересовался Максим.

Великан сел, вздохнул, в свою очередь всмотрелся в нежданного гостя.

– Почему одни?

– Так ушли же они вперед!

– Вы хотите сказать, что Злата с этой, что… она?

– Ну да, ну, конечно же! Что же непонятного?

– Ничего. Просто накладка некоторая. Что же они сами-то… Совпадение. Но неважно. Собираемся и движемся. Нагнать надо как можно быстрее.

– Я смотрю, у вас совсем другой говорок-то.

– С волками жить… А здесь, действительно, с волками.

– Вы не охотник!

– Придет пора, представлюсь. А пока для Вас – Егорыч.

Охотник – проводник быстро собрал котомку, вытащил откуда-то из укромного уголка два солидных карабина, протянул один Максиму.

– Торопиться надо, однако, – улыбнулся он в густую, добравшуюся чуть ли не до глаз бороду.

– Тогда в дорогу. Токмо с тропы бы не сбиться, однако, – «поокал», улыбнувшись и Максим.

Судя по всему, это не им грозило. Егорыч шел уверенно и быстрым шагом, хотя, как заметил Макс, они пару раз петляли и еще прошли хороший кусок по дну ручья.

«Сбивает со следа» – понял Максим. «Но кого? Кто мог вновь преследовать? Или это – предосторожность?» Спросить как-то не получалось – проводник шел быстро и молча, а говорить в спину не хотелось. «Потом», – решил Макс, сосредотачиваясь на других вопросах.

Странно все это получается. Значит, эта вражина все время закидывает меня в этот мир? Но зачем? Чтобы я оказал помощь здесь в борьбе с его же… соратником? Или ему все равно куда, лишь бы подальше от его мира? А, может, в том мире он, Максим, сейчас более необходим, чем здесь? Вот, Великую Княжну спасаю с секретами семьи Романовых. А еще старуха, назвавшаяся Аленой, рекомендует мне одного из вождишек грохнуть – иначе, мол, вскорости из него черт знает что вырастет. Не то Зверь, не то предтеча Зверя. Мелко это как-то. Не то, чтобы совсем внимания не заслуживало, но, похоже, что и без его вмешательства разберутся. И единственное, что заслуживает внимания, это презентованные Саввишной (Максим никак не мог называть ее Аленой) крест и перстень. Для какой-то очень даже непростой миссии рекрутировал кто-то Саввишну полжизни их хранить и ждать меня. И еще: значит, этот кто-то знал наверняка, что я появлюсь здесь. А бусы, которые сейчас на Ольге? Это все случайно пересеклось вот здесь? А говорилось, что Ананка – богиня судьбы – неподотчетна даже Зевсу. На самом же деле все предопределено. Или просчитано на множество шагов вперед? Но что же это за дьявольские партии такие, и какие черти в них играют? Вот сейчас он, Макс мчится сопровождать беглянку. Словно и не Максим, а некий подпоручик, выполняющий некую тайную миссию. Вот пусть бы подпоручик ее и выполнял. Не спас бы? Ну да, там, в монастыре или тогда, с тигром-людоедом потребовались какие-то особые качества. Даже еще раньше – когда на красных напоролись… Но эта звериная лютая жестокость – это же не его. И даже вне его сознания она проявлялась. Да-да, он осознал себя Максимом только в пещере, под воздействием каких-то благовоний и зелья странной старухи. Хотя почему-то проявлялись в памяти некоторые самые яркие эпизоды. Ну, хорошо-хорошо. Зачем и почему сейчас вот в этом теле пробудилось мое сознание? Ведь и там, в том мире я не сразу осознал себя Максимом Белым. И там и здесь меня подтолкнула Алена. В смысле пробудила, да? Ерунда какая-то. Враг закидывал меня сюда в сущность юнкера, теперь уже подпоручика, и только в последний раз Саввишна, назвавшаяся Аленой, пробудила в этом теле сознание Максима? А что тогда с тем пареньком, который ходил в психическую атаку? Он когда умер? Или теперь он находится в летаргии до той поры, пока я не выполню… чего? Того, чего он выполнить не в состоянии? Непонятно.

– Непонятно! – словно читая его мысли, остановился проводник, озадаченно покачивая большой головой.

– Что-то не так?

– Вот здесь они сбились с тропы и пошли прямо к реке. Что-то Михайло насторожило. Давай совсем бесшумно за мной.

С удивительной для своего большого тела гибкостью уклоняясь от разлапистых еловых ветвей, охотник начал принимать правее и правее от тропы. А когда уже стал слышен шум реки, опустился на колени, прислушался и дал Максиму знак передвигаться ползком.

Лесная река была исключительно красива своей чистой спокойной водой. Родная река Макса была в отдельных местах и пошире, но… бурливее что ли? И берега в основном – камень на камне. В лучшем случае кустами поросшие. А здесь – вековые сосны, как они, корабельные, да? разошлись в стороны, и в воде отражалось голубое небо с мелкими облачками. Максим вспомнил, что также отражалось небо в той заводи, где он купался с друзьями – одноклассниками и вздохнул. Вернется ли он в свой мир?

От ностальгических воспоминаний юношу оторвал проводник, тихонько толкнув в бок и поведя стволом карабина в сторону другого берега. Там, довольно далеко, на краю опушки, на холме несколько человек хлопотали, разводя костер. Трое…нет, четверо недавно отгребли к тому же берегу на какой-то странной лодчонке.

– Туда смотрите, – прошептал попутчик Макса, протягивая ему бинокль.

«Там» – то есть немного в стороне от уже начинавшего дымиьтся костра, стоял какой-то, привязанный к дереву красноармеец. И рядом – двое в кожанках. И у костра вообще-то возились красные. И в лодке плыли они же.

– Попались таки – прошептал проводник. – А где же… Дай-ка… – он вырвал у Макса бинокль.

– Вон там, – глухо простонал он через несколько секунд, и дрогнувшей рукой вернул бинокль Максиму.

Взглянув, Макс поднялся во весь рост и рванулся к излучине, где, почти у самой воды лежали двое – охотник и красноармеец. С длинными рыжими волосами, которые сейчас теребил легкий ветерок.

– Немедленно назад! – еще успел крикнуть вслед проводник. Но Максим уже мчался к Злате. Враги заметили его, когда до девушки оставалось шагов пятнадцать. Несколько раз пальнули. Затихли. Затем – словно ветерок похолодил ногу, и вдогонку – звук одиночного выстрела. Мастер. В смысле снайпер. Специально – в ногу, чтобы не ушел. Вон, и те, в лодке, гребут обратно. Аж брызги во все стороны. Да черт с ними. Злата… Максим рванулся дальше. Через несколько шагов обратил внимание, что ему не больно. Взглянул на штанину – пуля прошла насквозь. Ну что же. Значит, и здесь он стал неуязвимым? Это будет для кожанок очень большой неожиданностью.

Он уже добежал до девушки, схватил ее на руки, посмотрел в лицо. Мертва? Осторожно положил на землю, проверил пульс. Есть! Или это дрожат его пальцы?

– Злата… ты только потерпи… ты только не уходи… Я сейчас… – шептал Макс, пытаясь определить ранения. Вся гимнастерка на груди была залита кровью. Одним движением разодрав ее надвое, юноша всхлипнул, затем закрыл глаза, поднес ладони к ранам и попытался сосредоточиться на исцелении. «Ну же!» – уговаривал он себя. «Как тогда, с Анютой. А не хочу, чтобы она умирала. У меня же есть силы! И я отдаю их ей…»

– А это еще что за фокусы-покусы?

– Колдун, наверное. Эй, колдун, кончай, дело есть. С нами пойдешь, – ткнул штыком в спину Максима красноармеец.

Ох, не вовремя догребла веселая четверка до этого берега. А может, и вовремя? Может, такова и была им предначертана судьбой кончина – обуглится в головешки на берегу красивой реки.

«Ты будешь жить. Бери… Бери…» – продолжил Макс прерванную на мгновение попытку. И вдруг вспыхнул ярким светом камень на перстне, и отозвался, согрев сердце чудесный крестик, и где-то внутри родилась и начала подниматься волна таинственной великой силы исцеления.

– Да-а! Вот та-ак! Бери! Бери-и-и! – в восторге кричал Максим, глядя на уже подзабытое чудо – перетекающие из него в девушку лучи. А затем он увидел, как эти волны движутся по артериям, добираясь до самых дальних клеточек, как вновь начинают радостно светиться еще несколько секунд назад тускло мерцавшие клеточки мозга. Жива! И будет жить. Сейчас… Сейчас… Он вспоминал, как он там, в своем мире восстанавливал больные или поврежденные органы… И получается! Словно музыкант, осторожно трогающий клавиши рояля после десятилетнего перерыва, Максим также осторожно прикасался своим полем к ранам. И как тот же музыкант восторженно осознавал – получается! Но получается же!

– Это… ты? Господи… что это… – уже пришла в себя Злата.

– Подожди, милая, подожди, моя хорошая… – шептал юноша, продолжая исцеление. Но ждать не пришлось. Не поняв, что произошло конкретно, но, видя своих товарищей без движения лежащих возле странного незнакомца, враги вначале подивились странному свечению, а вот теперь начали стрелять. Очень неприятное впечатление оставалось от попаданий снайпера – уже несколько дыр в гимнастерке. Но это пустяки. «А если в нее?» – испугался Максим. Схватив девушку на руки, он быстро понес ее в лес.

А уже за опушкой навалилась боль и слабость. Хотя, может, боль проявилась и ранее – просто не до нее было? И вот, слабость. Макс положил девушку на мох, присел рядом. Теперь она будет жить. Вот мне бы только еще один сеансик. Надо силенок набраться. Пойду, выгляну на солнышко. Может, и подзаряжусь, как в старые добрые времена? А как же…

– Что с ней? – словно из-под земли вырос над ними проводник.

– Ранена. Но жить будет.

– Дай, взгляну…

– Оставайтесь здесь, я скоро приду.

– Вам затаиться надо. «Товарищи» скоро будут здесь.

– Затаится? А как же с… попутчицей?

– Ольгу пойду выручать я. А вам надо затаиться. Да что же это… Что это с ней? – дошло, наконец, до охотника. Раны на юном теле Златы уже затянулись и даже покрылись тоненькой корочкой.

– Это же не сегодняшние ранения, а?

– У нее просто быстро заживает, – счастливо улыбнулся Максим. – И, знаете что… Давайте, затаитесь с ней Вы. А я пойду к «товарищам» выручать Ольгу. У меня лучше получится.

– Это почему же, господин юнкер? – иронично поинтересовался проводник.

– Уже подпоручик, господин…

Но проводник не поддался на провокацию и не открыл своего звания.

– А получится у меня лучше вот, хотя бы, по этому, – показал Максим на дырки в гимнастерке. – Я заговоренный.

– Угу. А что ты с теми четырьмя сделал?

– Вот-вот. А посему, – выхаживайте девушку.

– Но я не могу… Я должен…

– Спасать Великую Княжну? После меня. И ничему не удивляйтесь. Я им сейчас устрою представление.

Максим вышел на опушку, взглянул на противоположный берег. Второй лодки у врагов не было, поэтому отрядец десятка с два человек перебирался через реку вброд приблизительно в метрах восьмистах отсюда. Ну, значит, время есть. Максим, внутренне напрягшись, поднял глаза к солнцу. Получилось! Но получилось же! Солнечный свет не опалил сетчатку глаз, а необъяснимым образом начал проникать в Максима, заряжая его чистой лучистой энергией. С восторгом Макс переживал уже подзабытые ощущения. Может, именно это и спасло красных, которые растянувшись цепью и загнув фланги, выбрались на берег и уже окружили неподвижного юношу в красноармейской форме.

– Давай руки вверх! – скомандовал грузный бородатый мужик, наставив на Макса «винтаря». Тот, наконец, оторвал взгляд от солнца, посмотрел на противника.

– Свят, свят, Господи! – прошептал, перекрестившись, боец.

«Глаза красные» – вспомнил Максим свои первые опыты с солнечными лучами. «Ничего, это даже на пользу». Медленно повернувшись, он осмотрел своих врагов. Ну, какие вот это враги? Мужики, может, фронтовики, действительно воюющие за землю – крестьянам. Враги подпоручику, но не Максу.

– Ты, дядя кто таков и откуда? – поинтересовался Макс на всякий случай у бородатого.

– Руки, сказал, подыми! Нашелся племяш, – уже пришел в себя от удивления дядя.

– Ну, должен же я знать, кто меня полонил.

– Ишо чего! «Полонил». Это мы в Мировую немчуру полонили, так полонили. А тебя, сопля белогвардейская, так и чести никакой. Вяжи его, робя!

Ну что с ними делать? Все же запах потных тел и нечищеных зубов набросившихся врагов вызвали отвращение, которое перевесило симпатии к угнетенному классу. Максим ударил им по рукам, парализовав, правда, только кисти.

– Что же это, Господи? – прошептал все тот же бородач, поднимая к лицу огромные, словно лопаты, ладони с неподвижными пальцами. Загремели, падая винтовки. Кто-то пронзительно закричал.

– Цыц там! – басом гыркнул на крикуна командир. Он посмотрел на протянутые к нему руки, затем перевел взгляд на юношу.

– Ты… это… того? – невразумительно поинтересовался он.

– Понимаешь, дядя, не хочется тебя убивать. И их тоже. Все от сохи, небось?

– Ты, беляк, не финти здесь. Убивать он не хочет! Получи! – и он попробовал ударить Максима ногой. Правда, времена здесь были не те, удары ногами никто не отрабатывал, и увернуться от здоровенного сапога труда не составило. Пришлось парализовать и ноги. И остальным тоже. Чтобы неповадно было.

Вот теперь посидите, подумайте о житье– бытье, а мне некогда. Мне девушку выручать надо.

– Смилуйся, господин! – вновь заверещал кто-то.

– Цыц, там! Видишь, куражится, падла! – попытался приподняться командир. Да-а. «Гвозди ковать из таких вот людей». Поговорить бы «за жизнь» да некогда. Если на том берегу поймут, что здесь что-то не так, могут просто смотаться. Ищи их потом в этой тайге! Или еще хуже – убить Ольгу. Хотя, это вряд ли. Но кто его знает. Надо полностью привлечь их внимание на себя. Вот, блин, гонор не дает хитрить. Дал бы им меня захватить, отвезти в лагерь, а уже там… Нет, взяв меня, кинулись бы за Златой. А мой таинственный проводник встал бы грудью на защиту. Нет. Так лучше. Устроим им психическую атаку.

Макс взял карабин наизготовку и, выстрелив в сторону противоположного берега, откинул винтарь в сторону и направился к реке. Вначале кто-то пальнул один разок в ответ. Потом – тишина. Соображают, что делать. Один же. Пускай идет. Встретим.

Но такие мысли могли, видимо, были у противника только до той поры, пока Максим не ступил на воду. Нет, чуда стразу не случилось – он погрузился по пояс, потом дно ушло еще ниже. Надо нырнуть. И врезаться в дно. Вот так! И теперь, во второй своей сущности, Максим вынырнул, правда, уже без ружья и без одежды. Встав на поверхность воды, юноша медленно направился навстречу врагу. Конечно, тут же съехала и поплыла куда-то одежда. Неприятно как-то вообще голышом. Но ничего, так еще необычнее.

Вот теперь это была, действительно, «психическая» атака. Во все века люди боятся непонятного и сверхъестественного. И во все века стараются поначалу это уничтожить. Вот и сейчас – начали стрелять. Из всего – наганов и маузеров, винтовок и даже – из двух пулеметов. «Неужели все-таки спасли от огня арсенал Саввишны?» – мелькнула мыслишка у Макса.

А затем, как и следовало ожидать, у врагов начали рваться нервы. Нет, в Бога они не верили уже давно. А вот…

– Нечистая!

– Сатана!!!

Огонь смолк. Еще пару раз безболезненно, но неприятно просвистели сквозь голову две пули, вероятно, того же снайпера. И все. На непонятное и необъяснимое люди реагируют по-разному. Часть наиболее продвинутых просто побросала оружие и скрылась в лесу. Но большая часть, сбившись в стадо, стояла неподвижно, казалось, даже не дыша, не отрывая глаз от приближавшегося паренька. Теперь им было все равно, как он выглядел. Ужас не давал разуму хоть несколько критически осознать происходящее. А когда комиссар заверещал: «Стреляйте же, это какой-то фокус» и пальнул из своего нагана, а потом упал и обуглился, все стало ясно. Стадо опустилось на колени и со смирением протянуло руки к вышедшему на берег… Богу? Ангелу? Черту? Сатане? – неважно, главное высшей силе.

– Где командир? – обратилась к ним «высшая сила», накидывая на себя длинную комиссарскую кожанку.

– Вот, вот он! – услужливо вытолкали из своих рядов покорные каратели своего бывшего поводыря.

– Не я! Это все комиссар! – завизжал бывший, не осмеливаясь вставать с колен.

– Встать. Смотреть за всеми. Пристрелить каждого, кто пошевелится!

– Есть! Я, ваше… ваше… я их! – с восторгом перешел на службу новому хозяину командир отряда, уже высматривая выдавших его подчиненных. Было очевидным, что именно они и «пошевелятся». И самый ушлый понял, что жить ему – пока не отвернется «новый».

– Ваше… Господин! Дозволь слово сказать! Важную информацию имею! – вскочил он и вновь нырнул в толпу.

– Не стрелять! – одернул Максим уже выцеливавшего командира. – Вставай! Говори!

– Я сам знаю! Больше, чем он! И все расскажу!

– Врешь! Всего не расскажешь!

– Оба расскажете. Ты – ткнул Максим пальцем в командира – остаешься стеречь своих. Ты – со мной. Рассказывай.

– Они оба, оба эту девушку пытали. Им приказано было живой ее доставить, но они смеялись, что не было приказа «живой и невредимой». Это они ее вот здесь привязали, и брали с костра угли…

Максим уже бегом бежал к краю опушки, где к молодой сосенке была привязана Ольга.

– Господи!

Максим уже видывал многое. Но вот так – девичье тело? Он обернулся, посмотрел на маячившего над коленопреклоненным отрядом командира.

– Теперь иди ты, охраняй своих.

– Какие они мне «свои»! Я мобилизованный, да мой брат, тоже. Мы их того отряда, что на том берегу… А они – все один к одному! – стал открещиваться солдат, в ужасе глядя, как вспыхнул факелом, страшно заорал и рванулся к реке его бывший командир.

– Иди! И вытащи из стада палачей.

– А можно, я и брательника своего подключу. А то вон, зашевелились – закинул протекцию новый приблатненный.

– Давай. Все. Отстань! – рассеянно отмахнулся Максим, уже настраиваясь на целительство. И вскоре коленопреклоненная толпа с ужасом увидела, как из рук этого дьявола полились на их пленную голубые лучи, постепенно полностью ее окутав. (Не желая тратить время и причинять девушке новую боль, Максим решил пока ее не отвязывать). Ожоги были страшные и очень болезненные, но, к счастью ни один орган поврежден не был. Все-таки должны были они доставить пленницу живой. И в тоже время хотелось, ох как хотелось, комиссару и командиру обладать великими тайнами. Информация – это тоже власть. Или смерть. Но от смерти такие люди тогда отмахивались, а власти жаждали.

Уже через несколько минут Ольга открыла свои изумительные, полученные по наследству от отца глаза лани. Удивленно взглянула на окутавшее их сияние. Узнала Максима, улыбнулась. Отвела взгляд в сторону и вдруг задрожала.

– Он…

– Никого теперь не бойтесь.

– Нет, он…

Максим тоже на мгновение отвлекся. К ним приближался невесть откуда появившийся монашек. Где-то Макс его уже видел. Постой– постой… Да это же тот самый юный инок, которого собирался застрелить комиссар в монастыре, допытываясь у настоятеля, где беглянка. И именно эта угроза сломала, свела с ума старого монаха. А этот, гляди, жив. Но что ему…

– Бусы… Он и сразу хотел, но потом согласился подождать, пока меня… меня… Возьмите! – девушка рванула себя драгоценное украшение и передала Максиму за секунду до того, как к ее горлу протянулась невероятно длинная рука монаха.

– Убери лапы! – крикнул Макс, ударив всей своей ненавистью по волосатой лапе.

«Вот тебе и монашек! Как купил!» – разозлился юноша. Но сюрпризы только начались – удар Макса подействовал, но как-то странно. Вдруг жутко преобразился монах, превращаясь в какое-то черное клубящееся облако. И нахлынул кипящей смолой на Максима. Но успел Макс сделать гигантский прыжок в сторону, перенося схватку подальше от девушки. А затем враги сплелись в смертельных объятиях, и огненный шар покатился по поляне, уничтожая на пути своем парализованных ужасом людишек. Но вскоре животный инстинкт возобладал, и с десяток уцелевших ЧОНовцев растворились в тайге. Конечно же, потом никто не верил в россказни выловленных дезертиров о том, что Некто пришел к ним по воде, как Иисус к апостолам, что исцелил он двух дев, что накинулся на Него дьявол в обличии монаха и в их битве погиб отряд, а Он в битве своей с сатаной вознесся на небо.

– Поупивались вы там! До белой горячки понажирались! Где девка? Не знаешь? К стенке! – кричал проводивший впоследствии дознание «представитель центра». Правда, и его несколько смутили не совсем обычные следы на месте последней стоянки отряда. Останки плоти были, конечно, уже сожраны нашими братьями меньшими, но амуниция, обмундирование…

– Понажирались, устроили пожар и сгорели, – решил он, рассматривая оплавленный кусок того, что ранее было комиссарским маузером.

– Для этого какая температура нужна, – покачал головой его местный коллега.

– Я слышал, у вас здесь в лесных пожарах…

– Так то в лесных. А на поляне… от костра…

– Хорошо. Твоя версия?

– Знаете… Охотники говорят… Иногда с неба сходит огонь… У нас есть места, где лес вывален и опален целыми верстами… Может и здесь…

– Угу… Метеорит. Тунгусский. Слыхал. Но нескладно. Здесь же ни вывала, ни пожарищ. Мм-да. Что докладывать-то будем? Сучку-то упустили! Уже в Харбине, небось. Эх! Ничего доверить нельзя! А этот ваш… Тень, да?

– Он… вообще-то… скорее ваш. Мы о нем… только в смысле, должны были помощь оказывать…

– Неважно. Что, тоже ни слуху ни духу?

– Вы же слышали показания. Этот сатана в личине монаха… Разве не он?

– И…?

– Что-то здесь произошло… необычное. Они же захватили эту вашу беглянку. Затем проявили самодеятельность – пытать начали. А потом кто-то пришел на помощь. И Тень пыталась помешать.

– И они вознеслись на небо?

– Возможно, сильный взрыв… А может, гипноз?

– И что, гипнозом этим вот так расплавили маузер?

– Ну, я не знаю…

– И знать нечего! Значит так. Поупивались, пленную упустили, в страхе перед пролетарским возмездием часть разбежалась, часть переметнулась к белым. Подло и трусливо убив командира и комиссара. Все задержанные расстреляны.

– А… Тень?

– О ней лучше забудьте. Ничего не известно. Возможно, дальше преследует объект. Если я скажу, что агент, пытаясь задержать врага, вознесся на небо, меня, в лучшем случае, запрут к душевнобольным.

Он зря ерничал, этот представитель центра. Максим и Тень действительно, оторвавшись от земли, стремительно рванулись вверх – туда, где нет голубого неба, где со дня сотворения мира ведут вечный спор Свет и Тьма. А может, и не ведут никаких споров, а мирно уживаются? Или просто терпит Тьма до поры до времени эти назойливые, протыкающие ее лучики? Потому, что знает – вечность все равно за ней. Придет пора и рассеются в бесконечности все эти сгустки материи, порождающие эту рябь, эти волны на поверхности океана Тьмы. И Вселенная остынет, замрет в вечной бездонной мертвой темноте. Так к чему же тогда эта возня, это противостояние? Но неправда, не уживается и не терпит Тьма своего младшенького соседа. Потому, что Свет породил жизнь, а она породила Разум. А он вплотную подошел к тому, чтобы создавать новые Вселенные. Вместо остывших старых. Вот этого допустить нельзя! А, может, и это не так. Может, сидит где-то кукловод и управляет всем– всем– всем. И им – тоже. И следующим…

Может быть. Разберемся со временем. А пока Максим изнемогал в борьбе с новым, невиданным ранее врагом. Черное липкое облако окутывало его, скрывая от живительных сил бурлящих в космосе потоков излучений. Удары ненависти не помогали, как не помогает жертве-звезде ее жар порвать паутину черной дыры. И вскоре Максима начала окутывать тьма. Только и прорывали ее несколько лучей. «Что это?» – подумал Максим, отвлекаясь от тяжелой борьбы. «Ага! Да это же амулеты! То есть то, что выглядело там, на земле амулетами». Решив попытаться соединить их в один более мощный луч, Макс соединил эти три источника света. Вспышка! Яркая, ослепляющая, наверное, даже видимая с земли. Дикий злобный, разрывающий… что сейчас вместо органов слуха? Ну, неважно, это самое и разрывающий рев. И еще где-то вдали густой стон. Тьма?

«Но каков противник!» – удивлялся Максим, приходя в себя. «Сам, без этих причиндалов не одолел бы. Значит, не просто так меня все время закидывали в этот мир. Точнее – в тот», поправил себя самого юноша, наткнувшись взглядом на притулившийся в углу комнаты столик с монитором. И жалюзи на окнах. И люстра с энерогосберегалками. Да и вообще… Прощайте Ольга, Злата и поручик Белый. Что с ними будет дальше? Спасет ли их странный охотник? Наверное, теперь спасет. И что? Что это изменит? Узнает мир какие-то тайны Романовых? Или станет Ольга знаменем всего Белого движения? Какое ему, Максиму дело до этого? Нет, что-то должно там случиться. Не случайно же направила туда Тьма такого могущественного бойца. Да и хитрого. Как тогда несчастным монашком прикинулся! А как в этой своей смоле меня… Если бы не триада… вот – вот. Все-таки кто-то просчитывал ходы гораздо дальше. И даже эти амулеты оставил на пути беглецов гораздо раньше. И оставил их стеречь несчастную Саввишну. Несостоявшуюся Алену. Ну и партейки! Это на сколько же ходов вперед? Настоящий юнкер Белый еще в Ледовом походе не замерз, а уже… Нет, гораздо раньше. Если Саввишна берегла кольцо… лет сорок, да? Ну, пусть, тридцать. Значит, тогда еще…еще… Это что, только Ленин родился, а уже началось? Или… Если бусы фамильная драгоценность Романовых, то… Нет, ну его! Я свою партию там сыграл. Хм… сыграл. Поучаствовал. Ну и пусть. Немного жаль, конечно… с моими-то возможностями в той заварухе можно было бы… Что? Ну, что ты делал бы там со своими возможностями? Каких дров в этой великой смуте наломал? То-то же. Поэтому, наверное, и нужен был ты там для решения одной задачи – убрать Тень. Этот тоже, судя по всему, мог натворить там дел. И тоже к бусам тянулся. Может, они, как резонатор, усиливают любые способности? Нет, тогда бы он сорвал их с Ольги сразу, а не ждал меня. Понял в последний момент? Что же он, недалекий такой? Да нет… Нет… Не знал, что за силу порождает триада? Что, словно в ядерных реакциях, превышение критической массы дает совершенно иное качество? Невероятной силы «качество»? Должен был знать. А не знал он вот чего – что у меня уже и перстень и крест! И Ольга, и я были приманкой. Тень гонялась за нами для завладения одним элементом триады. И не спешила, зная, что один элемент из трех критической массы не образует. И накинулась на меня, когда силы мои были на исцеление направлены. Значит… значит я вроде потайного взрывателя в мине оказался? Сапер один вытащил, второй, думает – «все». Вытащил ее на свет божий, а она… Нет, не совсем удачное сравнение. И вообще, может, все не так!

Прервав на этом сбившиеся на какую-то неприятную канву рассуждения, Максим поднялся с кровати, более внимательно осмотрелся. Бывал он здесь. Ну, конечно же, он дома у Алены. Не у той Саввишны, и не у той девчонки в родном мире. Ах, туда бы сейчас! Интересно, может, хоть на побывку отпустят? Как в армии – десять суток, не считая дороги. Один раз отпустили же. Да и то – зачем? Может, чтобы крестик сыну оставил. Хм… сыну.

Что-то полоснуло по сердцу. Макс, уже в знакомой ванной замер, глядя в зеркало. Сыну? Это я – папаша? А где-то там – безотцовщина? Это ему уже… уже… Нет, это ерунда какая-то. Сколько же я прожил? В родном мире, в этом и в мире гражданской войны? Или все это – не считается. Вот, в зеркале мне сколько? Шестнадцать – семнадцать? А в мозгах? А по опыту жизни? Рехнуться можно! А вдруг время там течет быстрее и я, даже попав туда, встречу этакого здоровенного оболтуса и старушку-жену. Хм… жену… Мать – одиночку! Ладно, хватит хмыкать и хныкать. Кто-то идет. По шагам узнаю – Алена. Здешняя Алена. Летчица. Бизнес-вумен. Сейчас начнется разборка насчет ее бойфренда.