355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Леонида Подвойская » Изродок (СИ) » Текст книги (страница 11)
Изродок (СИ)
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 21:24

Текст книги "Изродок (СИ)"


Автор книги: Леонида Подвойская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

Глава 15

Пронзительный крик боли и ужаса взорвал меня изнутри. Чего греха таить, я очень надеялся на проявление этих, мягко говоря «странностей» моего существа и уже начал, было, отчаиваться. Ведь позволило оно почему-то вылущить этим уродам у меня глаза? Или оно действует только, когда надо других защищать? Но когда тома меня ножом… ладно, потом, потом, потом. А сейчас я отмахнулся от бросившейся на меня медсестры. Ну и мадам! Но и наблюдения – тоже потом. На столе истекала кровью девушка с глубокими надрезами под нижней челюстью. Он что снизу вверх собирался лицо снимать? Ну, кровь остановить – не проблема. Соленоватая… А в глазах девушки – новый ужас. Ну что ты, милая? Видела, как собака рану вылизывает? Вот так. Вот и все. Нет, не все. Для: «всего» нужны силы. Как говорил отец:" Без этого ты никогда не станешь взрослым"? У нас другое понятие о взрослении. Совсем другое. Я шагнул к теряющему сознание доку. Нет! Для него это слишком просто. Где там меня возлюбившая? Моя спасительница? А то лежал бы без ноги сейчас. Иди сюда милая. Ты хотела моих ласк? А вот я тебя сейчас и поцелую. В шейку. Какой богатырский экземпляр! Под два метра. Да-а, ночь с такой – тоже еще то испытание. Давай-давай, подергайся. Сердце бьется побыстрее, пульс почаще. …Второй раз «дичь» приманивал уже отец. Он сидел, на этот раз у пруда, и тихонько плакал.

– Что ты девонька? Ты чего плачешь? И так поздно… одна?

– Потерялась. Вот шла, шла… и пришла, – мастерски обыгрывал детскую непосредственность отец.

– Ну, я тебя провожу домой. Пойдем!

– Нет, дяденька. Я здесь посижу. Я вот, маме позвонила, она сказала, что скоро будет.

– Мама? – заухмылялся незнакомец. – Ну-ну. Тогда я тоже посижу. Подождем маму, да?

– Хорошо.

– Вот и здорово – присел возле мнимой девочки мужик. – А сколько твоей мамочке лет?

– Она уже взрослая. Ей аж двадцать пять!

– Да, взрослая. А тебе?

– Скоро восемь, а пока – пять.

Ну, это папаня переиграл. Это – старая-старая шутка. Но дичь вроде не насторожилась. Ладно, мой выход.

– Наташка. Ты здесь? Слава богу! Я уже… ты где пропала? Почему не звонила? Я уже… здравствуйте!

– Здравствуйте.

Гадкий взгляд, гадкая улыбка.

– Я вот смотрю – ребенок один. Дай, думаю, побуду с ним. Мало ли что…

– Спасибо вам большое.

– Да не за что. А вообще поосторожнее надо быть. Вы же знаете, что здесь порой происходит?

– Вообще-то мы первый раз здесь… Но все равно спасибо. Пошли, Светик, – беру я за руку маленькую девочку и беспечно поворачиваюсь спиной к мужчине. Удар по затылку. Падаю. Куда-то волочет. Ага, к дереву. Привязывает стоя. Ясно. "Девочку" – напротив. Заклеивает рот. Ощупывает. Предвкушает. Мерзкая тварь. Делаю вид, что прихожу в себя.

– Вот так, милочка. Я же говорю, – здесь порой страшные вещи происходят. И для молодых мам и для маленьких девочек… Значит, не слыхали? Так вот, объявился здесь маньяк. Насилующий малолетних девочек. Уже страшно, правда? Да вы не бойтесь, не бойтесь. Я не такой уж и злобный. Я просто одинокий. И вот, некрасивый. Не то, чтобы не красивый, но не привлекательный. И не то, чтобы не привлекательный, а просто всем самкам двухметровых тупых самцов подавай. А любви-то хотят все. Ну, если не любви, то хотя бы какого-то внимания… Ладно, к делу. Будешь со мной поласковее, ребенка не трону. Ты уж так постарайся, чтобы на ребенка уже не сил не желания… Да многого я и не хочу… Ты понимаешь, о чем я? Я сейчас отклею твой восхитительный ротик. Но если вместо нежностей начнешь кричать… Я тогда… я все равно успею, – он начал срывать одежду с малышки. Отец играл мастерски – огромные испуганные глаза ребенка, тоже заклеенный ротик и такая несчастная слезинка. И бледненькое беззащитное тельце.

– Все поняла, милашка? Ну и отлично.

Засопев, он начал раздеваться. Я дождался. А потом бросился на мерзавца. Уже в своей ипостаси. И на этот раз я радуюсь, когда чувствую, как трепыхается в ужасе, а потом – в конвульсиях тело маньяка.

Потом мы долго лежим на дне пруда и отец делится многими, запретными для меня ранее мыслями. А я ощущаю прилив новых неведомых мне ранее сил и возможностей. Как вот сейчас, в этой операционной. … А сзади, потеряв-таки сознание, съезжает по стене Валерий Леонидович. Какое у меня зрение сейчас! Считай на все 360! Ну вот. А теперь… да не бойся ты, девочка, не бойся. Теперь в-о-о-от так. Не больно ведь, правда? И вооот тааак. Ты не смотри, что лапы вот такие, ты смотри, что они делают. И полежи, полежи спокойно, мне надо сосредоточиться. А ведь не знаю, как это у нас… там, со стариками Тамары я непроизвольно. А сейчас это должно быть… Ну, вроде бы вот так… Кто я? Молчи, не отвлекайся, потом. Что я с тобой делаю? Уже скоро. Совсем скоро. Во-о-от та-а-ак. Теперь слушай. На новую почку надо дня три. И поэтому – три дня покоя. Я сейчас тебя отсюда вытащу. Доберешься до дома сама. В остальном ты здорова. Но дома за это время никому и ничего. В еде и жидкости пока себя ограничь. Пусть новая втягивается в работу помаленьку. К врачам – тоже самое, через дня три. Но это – для проформы. И сама убедишься и стариков успокоишь. А пока – доверься мне. Хорошо?

Я вбивал эти мысли в голову Светланы, но не слышал ответного отклика. Или она сбилась с волны, или я. Но вот она кивнула головой. Ну, слава Богу! Надо спешить. Больше всего я боялся, что вот эта моя сущность вот сейчас опять куда-то свернется, и мы останемся здесь такие же, как и были… только уже без санитарки. В момент разорвав путы у Светланы, я схватил ее на руки и ногой выбил дверь. Может, уже и не вернусь? Ну, тогда получи, сволочь еще раз – и я вновь плюнул в лежащего без сознания изувера. И этой зеленой слюны у меня хватило на всех – санитаров, в том числе и того садюгу, каких-то врачей, выбегающих на крики, и, наконец, охранников, выскочивших уже в самом конце коридора. Эти даже стрелять надумались. И дважды даже попали. Выдержка все-таки! Достойная уважения и легкой смерти. Выбив ногой еще две внутренних двери, я попал на ведущую вверх лестницу и какими-то кенгуриными прыжками рванулся вверх. Этот подъем тянулся долго, а пулевые ранения в голову и грудь требовали покоя или… да, опять того же. Проломав, наконец, железную наружную дверь, мы оказались на свежем воздухе. Я почему-то думал, что все это происходит в том самом подполье. Оказалось, что нет. Вокруг шумел лес. Проржавленная колючая проволока по периметру небольшого участка. Там, откуда мы вышли – небольшой такой холмик с железными дверями. Похоже на заброшенную военную точку. Ну, не такую уж и заброшенную. Вон, вертолет, вон вышка с прожектором, уже нас осветила, а вон и ребятушки с автоматами. Далековато, еще, пожалуй. Ну и хорошо. Вперед! Была ночь и, разорвав проволоку, я скрылся в темноте. Теперь не найдут. С собаками? Я вспомнил поведение Аьбы и фыркнул. Но силы уходили. Мне удалось уйти довольно далеко, пока я в очередной раз не отключился.

Когда я пришел в себя, был, вероятно, день. Нет, наверняка – день. Но я его не видел. В смысле света. Сплошной розовый фон. И головная боль, раскалывающая череп. Пощупал глаза. Нету. Пустые глазницы. Все нормально, нигде не кровоточит, но – нету! Теперь надо разобраться, на какой фазе кончился бред, и какая теперь явь?

– Очнулся? – голос Светланы. Та-ак. Значит, девушка – не бред. Может, мы после операций. Схватился за ноги. Целы. А как она?

– Ты…как?

– Хорошо.

– Хорошо… это как? Только честно.

– Ну, как ты и говорил. Только вот, домой одна никак из этого леса.

– Значит, не бред?

– Нет. Хотя… хотя я ничего не понимаю. Ты… ты кто все– таки?

– Но ты же видишь? Слепой калека.

– Ты знаешь о чем я.

– Ах, о вчерашнем? Это я… чтобы напугать… ну, есть у меня способности к массовому гипнозу. Вот я и внушил всем, что я такой вот эээ драконище. Страшный, правда?

– Угу.

– Мерзкий, да?

– Угу.

– Вонючий такой, да?

– Угу. Ты перестарался даже. Когда ты своим зеленым слюнявым языком меня по лицу, меня при всем при том чуть не вырвало.

– Но боль прошла?

– Да и зажило все почти мгновенно.

– Вот видишь…

– Вижу. Ты скажи лучше – меня ты мигом, а вот сам? И глаза и эти, вчерашние… ты знаешь, они на тебе и остались, хотя и затянулись уже. Но это все уже гипнозом каким не объяснишь! – спохватилась девушка.

– Не объяснишь, – согласился я. – Но не до этого сейчас. Давай думать, что делать будем?

– Ну, я не знаю. Еще и не думала. Знаешь, когда ты меня в лес уволок, я, наверное, в полуобмороке от всего этого была. Или вообще в обмороке. А когда солнце взошло, просто обезумела от радости. Ведь все уже было, все! А тут! Я и кричала, и визжала, и прыгала!

– А это зря, совсем зря.

– Ты думаешь, они могут…

– Они должны. Они не могут выпустить нас. Не могут оставить в живых, понимаешь? Ну, те, которые в бункере, им уже все равно…

– Это почему?

– Потом. А те, кто над ними… в общем должно начаться. Пока нам надо уйти и как можно дальше. Ммм не помню, в какую сторону мы двигались…

– На северо-запад, мужик. И неплохо двигались, – встрял чей что – гадкий голос, а девушка только простонала: " О Господи".

– Да-да, очень даже неплохо. В таком мраке, в лесу, и десять километров. Да еще слепой? Это что, девчонка тебя за руку тянула? Ну, это ваши заморочки. Идем.

– Куда? Кто вы? Я никуда не пойду! – закричала девушка.

– Понесем. Причем – с удовольствием. А, Вано?

– Каанэчно!

– Держи-держи. Куууда, пташка? Цып-цып-цып. Хвать! Вано, постереги слепого! Хотя, куда ему. Иди сюда!

Я рванулся на сдавленный крик девушки. Получил сильнейший удар. Слепого и в пах, сволочи? Корчась от боли, я вдруг нащупал лежащий автомат. К счастью, это была короткоствольная модернизация хорошо знакомого "калаша", который даже собирать – разбирать с завязанными глазами учили. Я сжал его в руках, встал, медленно пошел на возню. Нащупал одного, вероятнее всего – Вано, держащего руки девушки, приставил ствол, передернул затвор пальнул снизу вверх, чтобы не задеть Светлану.

– Чтооо? – взревел второй. Я боялся стрелять на голос. Скорее всего, он лежал на девушке. Надо дождаться, пока он вскочит… так, кажется, вон там его тепловой силуэт, нет, солнце забивает, ага, передернул!

Мы полили из автоматов одновременно. Но он – зряче, а я – на слух. Поэтому и результат был несколько неодинаковый. Боль была адская. Раз, два, три, четыре. Да, в четырех местах прожгло. А ему, этому уроду – только в одном. И сейчас у него на животе расплывалось красное пятно. А у меня – зеленое. Да, я опять в этом теле и опять все вижу. Светлана пытается хоть как-то пытается одеть разодранную ночнушку. В ней ее тогда повезли на операцию, в ней я ее вытащил из того ада. Руки у нее ходят ходуном. Еще бы! Рядом в конвульсиях бьется Вано. Я прострелил его навылет – со стороны спины и в шею. сейчас он хрипит, пытается зажать горло рукой. А второй поскуливает, схватившись за живот и выпучивши на меня глаза. И не понятно, толи от боли, толи от страха. Нет, наверное, от боли, потому, как тянется за автоматом. Не из пугливых.

– Ттты опять за свое? Ппе-ерестань, пожалуйста, – попросила девушка.

"Потерпи, еще немножечко попугаю, и перестану", – мысленно попросил я девушку, подползая вначале к раненному в живот. Нет, этот подождет. Отбросив подальше автомат, я двинулся дальше и добрался до Вано. Какой там " Вано"? Обычная харя. Зачем под грузина косить? В чем шарм? Ну, его дело. Ты уж извини, но сегодня не твой день… Потом я подошел ко второму.

– Нет! – в ужасе прошептал он, – лучше убей сразу.

" Да не могу я. Мне вон, девчонку от твоих дружков спасать. Чего они не идут-то, а?" – Не знаю… Далеко разошлись, наверное. Умоляю, убей.

"Сколько вас всего?" – Взвод. Дежурный взвод охраны.

" Взвод? Каких это войск?" – Частная военизированная охрана объекта.

" Где мы?" – Не знаю. Где-то в тайге. Нас сюда на вертолете… Но убей же!

" Вот видишь. Мне девушку из тайги выручать надо. И самому… ты со мной что сделал? И чего ты переживаешь? Донорство, оно же почетно!".

"Теперь – вперед" – обратил я мысль к Светлане. Я нашел ее, забившейся в кусты, преодолел слабое сопротивление, прижал к груди, и отвернув от нее голову, стараясь дышать в сторону, ломанулся через лес в том же северо-западном направлении. Я очень спешил – ведь кто его знает, на сколько меня хватит теперь? Ветви деревьев довольно ощутимо хлестали по коже и плечо, защищающее девушку, вскоре покрылось зеленой сукровицей. К счастью, вскоре я выбрался на какую-то звериную тропу и тут уже припустил во всю прыть! Ну и скорость этого кенгуриного скока! Только и мелькает все вокруг!

К вечеру силы иссякли и я задыхаясь, упал, выпустив свою хрупкую ношу. Мы были уже довольно далеко от преследователей. Даже очень далеко, если мерить по людским меркам.

"Ну вот, здесь отдохнем, а утром помчимся дальше. Я сейчас дров наломаю, ты костер разводи". Я машинально ощупал себя в поисках спичек. Склонив голову на бок, присмотрелся к своему прикиду. Фыркнул. Оказывается, все это время я был в тех же трусах, в которых меня привезли в операционную. Выглядел я в них, конечно, дико. Но зато пристойно. В глазах девушки. Я покосился на нее. По – моему, ее сейчас все равно, в трусах такое страшидло или без трусов. Мг… Все равно? А потом, когда я опять… Ладно. Спичек нет, а костер трением… Хотя, с моей нынешней силишей… Я мигом набрал хвороста, взял подходящие палочки, попробовал крутить, выругался. Не с моими нынешними лапами!

"Придется без костра. Устраивайся, отдыхай, я посторожу".

Видимо, вконец измученная моими прыжками девушка только кивнула головой и свернулась калачиком."На другой, на другой бочек, здесь новая почечка еще формируется. Вот так, умничка. Дай я еще тебя немного… Нет-нет, не бойся. Только…руками. Во-о-о-от та-а-ак". Светлана не то зевнула, не то всхлипнула и уснула.

По большому счету сторожить здесь было нечего. Наверное, боялись меня не только собаки. Своими способностями ощущать мысли я чувствовал, что даже медведь, в пятнадцати километрах от нас, боится полакомиться добытым накануне молодым оленем. В конце концом он ухватил тушку и поволок ее куда подальше. Это я что, такой вонючий, что меня так далеко слышно? Бедная девушка. А как, интересно, Тамара у себя дома терпела? А что я теперь скажу Лорке? И вообще, что это творится? Вот сейчас я такой. И это я. Я? Что значит, "я"? Да, помню, что, вроде был таким, и другой «дрон» учил меня… я его еще отцом называл, да? Он учил меня устраивать засады… нет, охоту на живца, заманивать негодяев и… и… и пить их кровь. И все. И вот я сейчас лежу в шкуре какого – то чудовища и на основании одного воспоминания считаю, что вот это – я? Но я же помню… я помню и еще… черт возьми, еще двух отцов! Одного, правда, мельком. Или несколькими эээ "мельками". Но я же еще помню семь лет своей жизни! С момента, как тонул. Или – утонул? Шкура высыхает. Это плохо. Это очень плохо. Нырнуть бы куда. Ведь и в тех двух случаях, когда в засаде, близко вода была, да? А вообще, что-то я на этот раз в этом образе подзадержался. Оно, с одной стороны, и к лучшему, все же так, чем слепому. А с другой… оох, что-то… некомфортно…

– Это… ты? – осторожное прикосновение пальца к щеке. Спросони перехватываю руку. Девичья. Светина. И моя – человечья. Виталина. Ага! Уже и вижу. Вот на что кровушка пошла! И у девушки, как я вижу, лицо уже румяное. Хоть и исхудавшая, и встревоженная, но все-таки, мордочка выздоравливающей. И ничего мордочка. В народе "лисьей" называют. Как-то раньше не рассмотрел. Некогда было. А ведь симпатяга! Не зря какая-то порносволочь это личико примерить вздумала. И все остальное сквозь ночнушку… Гм… Я покосился на свои трусы. Ну, все в порядке. На шрамы и раны. Нормалек. Вскочил, сладостно, до хруста потянулся.

– А ведь жить хорошо, правда, Свет? Еще бы пожрать!

– Пожрать? – изумленно переспросила девушка. – Ты это всерьез?

– Конечно. А тебе что, не хочется? Не верю!

– Нет, мне… конечно… но…

– Слушай, здесь грибов должно быть видимо – невидимо! Пожарим. А многие можно сырыми есть! Только надо осторожно. Здесь…ну, не здесь, а подальше, но медведь обретается. Он пока что сытый отсыпается, но лучше…

– На. Если что, будешь отстреливаться, – достала из куста и протянула мне автомат Светлана.

– Ты взяла? Зачем?

– Убила бы, если бы со мной попробовал также… как… как…

– Слушай… Да ты подержи его пока. Только на предохранитель поставь. Вот так. Присядь. И давай поговорим.

Мы присели на наломанные мною вчера дрова. Прикинув по отдельным ветвям силенку, я пожал плечами, покачал головой.

– Понимаешь, тут такое дело. Я сам только смутно догадываюсь, что за…то есть, кто это во мне. Или кто я. Нет, я уверен, я человек. Но что происходит… Надо разобраться. Но для тебя более важно другое. Я не для того тебя эээ исцелил, не для того спасал, и не для того вчера волок, чтобы использовать на закуску.

– Ну почему же? Может ты просто запасливый? Этакое живое непортящееся "НЗ"?

Это уже сказано лукаво, с явным облегчением. Дошло.

– Конечно-конечно. Пивко из холодильника, – поддержал я шутку.

– Нет, скорее, бульон из термоса, – пошутила еще Светлана, но тут же, видимо, представив процесс, скривилась в гримасе.

– Правильно. Не будем этим шутить. Я думаю, это необходимо… ему… мне… чтобы вот, лечить, или еще что… в этом роде.

– Ладно. Пока убедил. А может, и нет, но… хватит. Где ты говоришь, эти грибы?

– Знаешь, я в детстве с отцом собирал рыжики, у нас их было мало, все ноги отходишь по горам, а отец говорил, что в Сибири их… Ты что?

Девушка смотрела на меня со странным выражением смеси смеха и удивления.

– Вы? Бродите по горам? И собираете грибочки? Ой, не смеши меня. Я только такую картинку представлю…, – она фыркнула.

– И ничего смешного, – обиделся я. – Это тоже вот только что из памяти выплыло. Это очень важно для меня, понимаешь, а ты каким-то глупым смехом давишься.

– Ну, прости, прости. Просто представила. Это все равно, как если бы какие эээ динозавры…

– Да я тебе говорю о том, когда я…, а! Ладно. Вот, смотри. Это – рыжик. Вот, видишь, когда обламываешь, молочно течем. А теперь бери и ешь. Сладенький такой должен быть, да? Но лучше все равно на огне.

К вечеру мы набрели на какую-то древнюю избушку. Как они называются, заимки что ли?

– Ну, разводи костер, хозяйничай, я быстренько кого-нибуль подстрелю, – собрался я устроить ужин.

– Нет! Нет… не надо, пожалуйста. Не смогу… пока. Давай посмотрим… Ура! Сейчас сварим замечательную кашу! Да еще с грибами. Что, зря волокли что ли? Давай, дуй за водой, а я здесь, действительно, похозяйничаю.

Озерцо было удивительно чистеньким и спокойным. А вечерняя водица в ней – теплой до ласковости. Я быстро, не снимая своего клочка одежды и не примериваясь разбежался и прыгнул, нырнул до самого дна. Глубоко! Аааах, хорошо то как! Все же ценить надо каждое вот такое мгновение жизни! Когда молод и здоров! Когда есть силы и когда ты можешь… можешь… да мир ты, кажется, можешь перевернуть!

Спохватившись, я с сожалением выбрался из воды, наполнил ведерко, побежал к хозяйке. Надо будет и ее сюда привести, пусть примет ванну. Теперь уже ночную. Ну и что? Теплынь же какая!

Светлана приняла мое предложение охотно.

– После ужина. Давай, помогай быстренько тогда. А крокодилов там нет? Или змеюк каких… В прочем, кого мне с тобой бояться, да?

Я сделал вид, что намека не понял и сосредоточился на чистке грибов.

Каша получилась классная. Ну еще бы, с голодухи, да еще с таким количеством грибов!

– Слушай, а нам… как ты думаешь, невредно бы стресс снять, а? – показала девушка, садясь за стол, на початую бутылку водки.

– Тебе вредно однозначно.

– А тебе?

– Не знаю, но рюмку шахну.

– Тогда и я.

– Нет!

– Я решила и я все равно… лучше покажи, сколько можно. За чудесное спасение и вообще, за чудеса.

– Вот тебе.

– И все? Как кошке какой.

– Как котенку. Ладно, за спасение, за жизнь, за знакомство, Светлана!

Это, блин, оказался спирт. Я ухнул, девушка пискнула, вытерла накатившую слезинку. Потом жадно набросились на кашу.

– Вкуусно, – сообщила Светлана, облизывая ложку. – А теперь пошли купаться. А что там? Ты слышишь?

– Дождь.

– Все равно пошли! Он сейчас пройдет!

Спирт явно ударил в голову девушке. Нет, доза была так себе. Но после всех переживаний сказывалось.

– Свет, ложись спать, а?

– На речку! Купаться! Проводишь? А то я сама!

Ну что ты поделаешь? А с другой стороны, вон, в окне луна светит. Значит, так себе дождик. Ладно, пойдем!

Это было удивительное зрелище. Залитые призрачным лунным светом берег и гладь озера казалось, застыли в какой-то торжественной красоте. Только где-то вверху ночной ветерок покачивал листочки отдельной стайкой стоявших у воды березок. Темно зеленела трава на берегу, отсвечивали серебром ели, несколько облачком сонно ползли по небу, не закрывая луну даже тогда, когда наезжали на нее. Все это было красиво, нежно, но в тоже время нереально, призрачно, словно ночной сон.

Это очарование нарушила Светлана, с визгом рванувшаяся в воду, у самого берега скинув свою многострадальную ночнушку.

Я, улыбаясь, сидел, наблюдая, как девушка плещется, разбрасывая в стороны хрустальные брызги. А потом она, видимо, тоже прочувствовала, затихла.

– Виталь, плыви сюда, – позвала она меня. – Посмотри какая красота!

И это действительно, была красота. В глади озера отражались звезды. И серебрилась лунная дорожка. Звезды сверху и звезды снизу. И ночное небо вокруг. И это уже не купание это…

– Ночной полет, да? – поймала мои мысли девушка. Она перевернулась на спину, засмотрелась на полную луну.

– Красота, правда?

– Ммда… – подтвердил я, имея в виду не только луну.

– Знаешь, я была на море. Тоже ночью купалась. Но там все равно волны. А здесь… ай, да ну тебя! – перехватила она мой взгляд. – Давай, плыви впереди!

А потом, пока мы плыли к берегу, ночь наградила нас еще одним чудам. На наших глазах остывающее озеро заклубилось туманом, а ночное светило засеребрило его свежим снегом.

– Как в пене! Аххх! Но куда теперь! Виталь, не уплывай далеко!

Когда мы вышли на берег, ночной ветерок намекнул, что все-таки уже осень.

– Брр! Где моя одежда?

Туман был потрясающий – поднялся только до плеч. Ну, до Светланиных плеч. Плечек.

– Но ведь где-то здесь оставляла! Давай нырнем, поищем!

В тумане мы столкнулись друг с другом и, ну, число для того, чтобы поддержать девушку, я ее крепко обнял. Вот так мы уже и выглянули из клубящегося марева, я потянулся к ее губам. Девушка не сопротивлялась. Только… Я опустил руки и рванулся опять в озеро и плыл, плыл, плыл, пока не ощутил противоположного берега. А там упал на холодную колючую траву, заколотив по ней кулаками. На лице у девушки была написана покорность и еще… нескрываемая гадливость. Совсем, как у Тамары, когда она выгоняла меня из дома, едва сдерживая тошноту.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю