Текст книги "Изродок (СИ)"

Автор книги: Леонида Подвойская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

Глава 36

Примостившись на заднем сидении и даже для виду всхрапнув, Максим проник сквозь автомобиль и на полном ходу вонзился в асфальт. Позади раздался визг тормозов. Увидел водила на земле голого человека и даже на него наехал. Наверное, теперь стоит, затылок чешет – не то после вчерашнего привиделось, не то нервы вообще не в порядке. Надо же такому померещиться! Но это его заботы. А Макс остановился в каком-то заброшенном подземном бункере. Наверное, какой-то бывший узел связи. Со времен войны остался? Судя по архаичным телефонным аппаратам – да. Интересно, куда идут все эти кабели? Впрочем, не до них сейчас. Юноша потрогал на прочность массивный табурет. Присел. Задумался. Вероятнее всего ему подсунули фальшивку. Классно состряпанную, но фальшивку. Ну, как Молодой Жак гримируется под такого, каким его видел Макс, это довольно убедительно. А вот этот…гм… интим с Аленой… Монтаж. Давай-ка вспомним некоторые…анатомические подробности. Фотографическая память же осталась, да? Нынешняя Алена выше той напарницы Жака. Или нет? По пропорциям партнерша больше схожа с Гиневрой. Но все равно сработано классно. Зря растоптал, Надо было бы вручить Алене и от всей этой братии мокрого места не осталось бы. Чего это я так взбеленился? Ну, наставляет она рога своему бойфренду Жене. Даже если это она. Хотя, конечно, не она это. Может, потому, что она в интиме с вражиной? Но постой, постой. Значит Жак– это серый? В досье, предоставленном лукавым генералом, тоже утверждалось, что Серый – это Жак. Раскрыты некоторые его связи. О которых, я, кстати и знаю. С одной спецслужбой и с одной бандой террористов. И с теми лихими ребятами, торговавшими людской живой плотью. Нет. Как-то убого для Серого. Не его размах. И, кроме того, совсем ничего об его охоте за бусами. Даже о причастности к пропаже детей – так, мимоходом. Нет, ерунда. На скорую руку состряпанная и предназначенная для некритичного прочтения ерунда. Зато с флэшкой – потоньше. Это же надо – подставить такого босса только затем, чтобы тот вручил мне эту компру! И сразу после этого – его же и грохнуть. Нет, именно поэтому и не было у того защиты от взгляда Максима. Поэтому он так быстро и согласился выложить на стол все карты. И все ли? Постой. А, может, он и не разбился? Может, выбросившись из окна, упал на какую специальную сетку, натянутую этажом выше? А я не посмотрел. Потому что… Потому, что мне в этот момент позвонила Алена насчет взрыва в Стэповом убежище. Хотя, нет. Разбился. И если это не совпадение, то очень тонкая дьявольская игра. Кто? Позвонила Алена и сообщила, да? Это что, она наблюдала за нашим разговором с толстяком, и когда тот передал флэшку и якобы стал звонить шефу, в свою очередь позвонила мне? Нет, глупости. На кой ей передавать мне такую порнуху с ее участием? Совпадение? Нет! Она сказала, что ей только что позвонил ее Женя и сказал… Женя! И еще он сказал ей, будто бы в СМИ передали о том, что там дети. Хотя, по словам полковника – спасателя никто ничего подобного не передавал. Да-а, Евгений, вот такой маленький прокольчик. Теперь все становится поинтереснее. Именно ты знал, что эта компра меня взбесит. Ну что же, «финансовый гений», будем подбираться к тебе. И еще…постой– постой… А ведь било меня тогда по телефону, при разговоре с Аленой, да? И кого я долбанул? Как Алена сказала? Что-то, типа «СМИ сейчас отслеживает он». Угу. Может, после моего «гостинца» только и осталось, что «отслеживать»? А ведь интересно получается. Очень и очень интересно. И они как с господином чекистом, дуэтом? Спелись? А если бы рассказать о том, кто генеральскую любимую доченьку на куски продавал? Или знает? Но тогда… да это просто выродки! Нет! Не похож. Видел же я, что дочку свою он любит. Тогда вот что. Они будут ждать, что я расправлюсь с Жаком. Судя по всему, эта пешка… ну, пусть конь, свою задачу выполнил. И я должен сейчас разобраться с ним, и, может быть, еще и с Аленой. Досье-то на нее каково, а? Как якобы родилась в семье потаскухи, так и ей и осталась. И из постели в постель – на самые верхи, к самому крутому из крутых. А вот о Евгении – ни словечка! В общем, топорная работа. И не поеду я по подсунутым адресам чинить суд и расправу. А направлюсь я к этому скромненькому серенькому бойфренду. Вот! Серенькому. Ну, Серый держись! Ведь сидишь ты, наверняка в том же своем «аналитическом центре» и отслеживаешь вместе со Светкиным папой мои передвижения. Интересно, что у вас там получается? – усмехнулся Максим.

А получалось вот что. Добравшись до нужного адреса, таксист сообщил, что они прибыли. Не услышав никаких звуков в ответ, он обернулся, чтобы разбудить соню. Флегматичное лицо повидавшего очень многое столичного таксиста вытянулось.

– Эй, парень, ты чего это? – задал он глупый вопрос пустому костюму. Перегнувшись, поворошил одежду. Добравшись до трусов и майки, сплюнул, выскочил из машины, и уже через открытую дверку стал исследовать то, что осталось от пассажира. Следует отдать должное конторе, которая экипировала Максима – там не скупились и некоторую сумму во внутренний карман пиджака положили. Это немного успокоило водителя – все же не пустой рейс. Но что произошло? Куда этот пацан выскочил…голый? И, главное, когда? Разве что, когда сзади резко тормознул «бумер»? Но ничего же не было! В зеркало видел – ничего! Да и сигнала об открытой дверке не поступало. Вон, сейчас на мониторе – пожалуйста! А в движении еще и зуммер пищит… Ерунда какая-то. Чертовщина. Рвать надо отсюда! Таксист еще раз почесал потылицу, выругался и действительно «рванул».

– Объект останавливался по указанному адресу, находился около дома в тече6ни семи минут, сейчас с большой скоростью движется в юго – восточном направлении.

– Что-то другое надумал. Постой-постой… Юго-восточное? К аэропорту? Угу. Значит, решил вначале разобраться с ней, а потом уже и с ее любовником? Когда прилетает Цапля? – уточнил по внутренней связи генерал. Получив ответ, он уверился в своей догадке, направил нескольких агентов в аэропорт для «визуального сопровождения» и теперь отвлекся на более важные государственные дела.

Таксист на самом деле решил поработать сегодня «от греха подальше» – в аэропорту, чем невольно оказал небольшую услугу Максиму. И тот ею воспользовался. Главное сейчас состояло во внезапности. Пока они думают, что я разъезжаю по городу, надо подобраться и ударить. Но необходимо как можно быстрее. А что если… – Максим с интересом посмотрел на толстые жилы проводов. Интересно, куда они ведут? Юноша попробовал скользнуть мысленным взором по одному, по второму… нет, мертвые. Но мысль очень интересная. Если вот так, как в горах? Но там была высоковольтная линия. Вылазить голому из– под земли и искать? Нет, зачем же? Именно под землей! К примеру, метро!

Загоревшись идеей, Максим вскочил со старой табуретки, прислушался. Нет, не так. Войдя в старую бетонную стену бункера, он просочился в сырую землю и уже здесь, своей второй сущностью начал впитывать всевозможные волны. «Вон туда» – понял он и вскоре остановился у толстенного, на этот раз – пульсирующего электрической жизнью кабеля. Если сориентироваться… а как здесь, блин сориентируешься? Опустившись к вестибюлю станции, Макс несколько раз осторожно выглянул из гранитной стены, разыскивая схему линий метрополитена. Ага! Вот эта! И до конечной!

– Пить меньше надо! – посоветовал он какому-то небритому мужику вытаращившемуся на выглядывающую из гранитной стены голову и, скрывшись, поднялся к нужному силовому кабелю.

«Ну…» подбадривал себя Максим. «Ну же! Ведь это совсем не то, что в моем мире. Это там я этим только заряжался, обгорая до костей. И никаких костей сейчас ведь нет! И я же делал это!».

Решившись, Макс окунулся в кабель, и бушующая в том волна подхватила и понесла юношу, разгоняя, словно горная река, все быстрее и быстрее и щедро делясь своей энергией. И Макс, пронзая пласты земли, понесся куда-то вперед. Правда, восхитительно чувство свободы и скорости нивелировалось мелькающим вокруг розовато-мрачным в его нынешнем восприятии фоном. И как только кабель окончился, Макс, не раздумывая, рванулся вверх, к свету. Это были уже пригороды мегаполиса. Не зная толком, как затормозить (опять в воду, что ли?) Максим направил движение широкой дугой («Заложил вираж» – сказал бы отец), высматривая нужный дом. Ага! Сюда! Кстати, у них же там есть бассейн! Вот туда и ухнем!

Образовавшийся пар рванулся куда-то вверх со звуком сопения паровозной трубы. «Плохо! Мог услышать!» – спохватился Максим, выскакивая из вмиг пересохшего бассейна.

И он действительно услышал. И успел, повернувшись к двери, ответить на уничтожающий импульс Макса страшным стальным взглядом серых глаз… …Застонав, Максим открыл глаза.

– Саввишна? А где девушки? – приподнялся он, осматриваясь.

– Ушли.

– Как ушли? Одни? Без меня? Пропадут же!

– Не пропадут. Злата справится.

– Нет, это… да нет же! Я должен… они давно… – начал подниматься юноша. – Где я?

– Лежи, лежи. Куда тебе сейчас? Хочешь, чтобы дальше тебя на себе тянули? Защитничек!

Упрек был в определенной степени справедлив и Максим, заскрипев зубами, вновь упал на мягкое ложе.

– Ну, ничего, ничего. Я тебя здесь быстро на ноги поставлю. Тогда нагонишь – попыталась успокоить его старуха.

– Я слово офицерской чести дал, Саввишна, что приведу ее или умру. Теперь остается…

– «Слово офицерской чести», «слово офицерской чести» – бормотала старуха, наливая в большую жестяную кружку какое-то ароматное питье. – Вот выпей. Может, мозги немного прояснятся.

– Да где мы все-таки? – осматривался Максим. Судя по всему – пещера. Темно, только огонь в очаге высвечивает ближайшую стену. Странная стена, словно из плит выложена. И потолка не видно, где-то в темноте теряется. А ложе мягкое. На ощупь – их меха. Конечно, медвежий мех. Максим взял кружку, ожидая ответа, отпил глоток, ожегшись, закашлялся.

– Где, где, сам видишь – в пещере. Да ты пей, пей. Потерпи чуток, скоро поговорим.

– А комиссары нас не вычислят? Ну, по дыму хотя бы?

– Нет! – коротко отвергла это опасение Саввишна. Она бросила в очаг какой-то травы, зажгла свечу, пошла куда-то в дальний угол, отдуваясь, отодвинула одну из плит, что-то достала, закрыла тайник и вернулась назад, села в ногах у Макса.

– Ты пей, пей. Надо выпить все.

Зелье было еще то. Змеиный яд настоянный на барсучьем жире? Да нет, живая природа не могла создать такой мерзости. А ароматизатор так, лишь бы подсластить пилюлю. И дым из костра от этой травы странный какой-то. Что эта колдунья удумала, а?

– На, милок, надень, – протянула колдунья Максиму крестик и перстень с зеленым камнем.

– Это зачем же? – удивился Максим, рассматривая в мерцающем свете свечи подарки Саввишны.

– Не бойся. Это не колдовство.

Максим и не боялся. Тем более – колдовства. Но вот мысли начали расплываться в бесформенных амеб. В черные тучи. Которые потом стали облаками. А из них превратились в странные огромные металлические аэропланы. За штурвалами которых сидели одетые в странные одежды люди. А вот и отец – тоже за штурвалом. Отец? Какой же это отец, если на самом деле его, Максима отец – полковник Белый погиб в печально знаменитом ледовом походе. В том самом, в котором только чудом спасся и он – его сын.

– Смотри еще! Пей и вспоминай, вспоминай, – прикладывала к губам юноши кружку с уже остывающим зельем Саввишна.

А еще был переполненный раненными лазарет, куда Максима поместили после полученной в психической атаке на Перекопе пули. Чуть-чуть выше сердца. Да, это было удивительное по своей отчаянной лихости действо! Второе апреля двадцатого года. Чангаский мост. Батальон юнкеров колонной, во главе с легендарным генералом Слащевым. Со знаменами, под барабанную дробь! Да – под пули! Да – на смерть! «Последний парад наступает!». Что это было? Все же холодящий молодое сердце страх смерти и восторг от собственного свершения! И ты идешь в строю, чувствуя не только локти, не только дыхание – души таких же молодых ребят. Вот справа от тебя падает юнкер. Пытается встать…Нет, падает вновь и только протягивает руку, заклиная: «Вперед!», а сам приникает еще румяной щекой к молоденькой первой травке. Апрель! Ах, как хочется жить в апреле! Но надо идти – или побеждать, или умирать. И шеренга вновь смыкается, и нет в ней разрывов, словно не ранен, не убит твой друг, а шагает в строю дальше. Сколько тогда отчаюг полегло! И даже не отчаюг, а просто любящих свою несчастную Родину ребят, отдавших за нее жизни. Но ведь удалось! Тогда – удалось! А вот Максу не повезло. Или, наоборот, повезло? И вот – приехавший его проведать отец с майорскими погонами и звездой Героя на груди. Нет. Какого Героя? Того, что он получил за посадку безнадежно поврежденного «Медведя». Нет! Отец…

Максим порывисто сел на своем ложе.

– Саввишна, я схожу с ума!

– Давай, помогу одеть, – протянула старуха крестик и перстень. Максим больше не сопротивлялся. И странный бред становился все более отчетливым, хотя и более бессвязным. Вот задушенная и изнасилованная девушка. Он уже успел насмотреться на растерзанных и изнасилованных во времена красного террора. Но эта особенно ужасает. Да, это одноклассница. Одноклассница? Какие в кадетском корпусе одноклассницы? Но не помню, не помню ребят из корпуса. А вот генерала Слащева помню. Слашев – Крымский. Генерал в тридцать четыре. Когда он прибыл в Крым, разнесся слух, что Слащев – это Великий Князь Михаил Александрович.

– Вам, господин подпоручик, предлагается особое задание. Пока предлагается. По поступившим сведениям в одном из монастырей скрывается одна из чудом спасшихся Романовых. Ее удалось подменить накануне гнусной расправы.

– То есть, всех остальных… виноват!

– Да, Максим Леонидович. Увы. Красное зверье уничтожило всю Семью. Только Ольгу и удалось… Она теперь – преемница и престола, и великих секретов Романовых. Ее надо переправить. И не сюда. На другой конец света переправить. Ценой своей жизни, если придется. Согласны?

– Да кто же откажется!

– Да, ты прав, Максим Леонидович. Я бы и сам… Но у меня другая миссия.

– Да, вам – и никому другому удерживать Крым!

– Я о другом. Когда что обо мне услышишь, типа, что я переметнулся к красным…

– Я пристрелю каждого, кто это вздумает сказать!

– Ты придешь ко мне чего бы это тебе не стоило, и тогда обо всем переговорим. Но это – только после выполнение задания. Мы подобрали кроме тебя четверых. Времени на отдых подготовку дать не могу. «Товарищи» тоже уже о чем-то пронюхали. Детали доложит господин майор.

Хм… Майор. Вот мой отец был майор, так майор. А потом, очень быстро – подполковником стал. Еще перед стартом. О, Господи, опять. Каким стартом? Мне рассказывали, что просто рванул рядом снаряд. Меня контузило, а он… Да какой снаряд мог быть на космодроме? Стой! Стой!

– Стой! Стой! – орали красные казаки, пускаясь вдогонку за маленьким отрядом. Они глупо нарвались на их стоянку. Хотя, ушли бы они, если бы… Если бы навстречу уже не неслись, выхватив сабли, еще два десятка врагов, возвращавшихся с какого-то рейда.

– Прорываемся! Хоть один, да уйдет! – решил их командир – усатый ротмистр Чиж, тоже выхватывая саблю.

Не прорвались. Ни один. Только и уцелели, что смертельно раненный Максим, да его ровесник – корнет Абалкин. Умирая от удара лихой казацкой шашки, Максим еще видел, как пытали несчастного корнета. И когда изуверство пытки перешло все мыслимые границы, что-то взорвалось в Максе, поднялась из глубин его естества и выплеснулась в мир какая-то кровавая волна. А когда он пришел в себя, то с изумлением убедился, что еще жив. И еще, что на месте сабельного удара – шрам. Страшный, кровоточащий, но уже – шрам. А на поляне… Максим уже видел многое, но сейчас к горлу поднялась рвота. Так растерзать человеческие тела… Какой зверь или звери могли вот так? Судя по всему, нападение было внезапным. Вон то кровавое месиво осталось от сидевших у костра, вон то – от группы чистивших винтовки. Вон там стоял палач с комиссаром и командиром. Теперь на их месте мешанина кожаных курток, кишок и галифе. А несчастный корнет еще жив.

– Ты как, Абалкин? Ты потерпи. Я сейчас – начал отвязывать Макс юношу от деревца, послужившего пыточным столбом.

– Это ты, Белый? – прислушивался к голосу несчастный корнет. Видеть он уже ничего не мог – во время пытки ему вырвали глаза. – Ты вот что… оставь меня. Нет! Ты пристрели меня. И двигайся дальше… Если можешь. Ты можешь?

– Могу – могу, – успокаивал Абалкина Максим, перенося его в командирскую тачанку. – И тебе сейчас помогу.

– Мне – все. А ты давай, вперед. Хоть один. Так дальше не прорвешься. Послушай меня. Здесь недалеко есть монастырь. Пойдешь к настоятелю. Скажешь: «Во имя Святого Великомученика Романова».

– Но он же…

– Вот именно. Поэтому случайных совпадений быть не может. Пойдешь от монастыря к монастырю в монашеском облачении. Это был для меня вариант. Медленный, но верный. Но, видишь, не успел. Пойдешь ты… Или… если есть возможность, скачи до более дальних монастырей. Все равно по этому паролю проведут… Расскажешь все Слащеву. И не верь про него. Никому не верь… Даже ему самому… Это для…

Не договорил корнет. Но и избавил Максима от исполнения его просьбы. Смог бы юноша совершить такой жуткий акт милосердия? Наверное, теперь уже смог бы. Но, к счастью, не пришлось. «К счастью…» У каждого оно свое, но не дай вам Бог вот такого! Во второй тачанке Максим нашел лопату и по-христиански похоронил своих товарищей. Затем долго гонялся за лошадью – во время случившейся здесь кровавой вакханалии они все посрывались с привязей, теперь бродили в лесу и, всхрапывая, отшатывались от юноши. В конце концов, Максу удалось одолеть страх одной из них, и юный подпоручик направился к названному Абалкиным монастырю. А потом, действительно, по цепочке, от одного к другому, пока не добрался до того… Но долго, долго все-таки. Неделю провалялся со своей раной. Для монастырской братии – чудесное исцеление, а для него – потеря времени. Надо было так, как сейчас – огромными прыжками. Или ухватиться за высоковольтный кабель… Ну вот, опять – какой еще высоковольтный кабель?

– Саввишна, это, наверное, шизофрения! Во мне – две жизни и вторая… странная какая-то… Но мне за Ольгой надо. Нельзя мне ее оставить. Охота за ней. Один раз ее уже почти схватили…

Тогда схватили его, опередив уже на финише. И скрутили прямо за воротами – во дворе монастыря. Ни слова не спрашивая, поволокли к руководству – комиссару с неизбежными бородкой и очками, и командиру в кожанке. Оба явно нестроевые.

– Ждать губернских не будем. Сами разберемся. Научены. Ну-с, молодой человек, с чем пожаловали? Точнее, за чем? Что понадобилось в нашей глуши молодому монашку? А снимите-ка с него эту рясу! Ай да монашек! Что скажешь, командир? Чем они в своих монастырях занимаются? Это же как молиться надо, чтобы такие шрамы получить? И как нагрешить, чтобы такую эпитимью заслужить, а? – глумился комиссар, рассматривая боевые отметины на теле пленника.

– Вот спина гладенькая. Нежненькая, как у девочки. И попка, – потянулся комиссар своей узкой ладошкой.

– Не тронь, скотина! – прорычал Макс.

– Не буду. Не нравится – потрогают другие. По-другому. Давайте сюда Евлаева. И подготовьте-ка место для беседы. Не здесь же. В келье какой.

Порка кнутом – пытка мучительная. Особенно, когда этим занимается профессионал. И не кричать от боли практически невозможно. Но кричать – показывать свою слабость. И Максим нашел компромисс – орал, но орал оскорбления в адрес присутствующего здесь же комиссара. Причем находил такие слова, что тот досадливо морщился, а морячок – командир громко хохотал.

– Ну все. Потом. Отнесите пока его туда же, ко всем. И повесьте рядышком с настоятелем, – распорядился комиссар, когда Максим потерял сознание. – Думаю, что того я заставлю разговорится. А тебе, командир, я этот хохот дурацкий припомню.

– Я просто радовался, что еще одного буржуя прижучили. Что мне, рыдать надо было? – почти искренне удивился командир.

– Ладно. Пойдем. Время не ждет. Все должны выявить мы. До приезда этих… штучек. А то опять – на готовенькое. А если схватим мы… ты понимаешь, товарищ Васильев, что это значит?

– Что здесь понимать-то? Я только не понимаю – кого?

– Тогда пусть и для тебя это будет приятным сюрпризом. Хотя, мог бы и догадаться.

А дальше была та самая кровавая оргия в монастыре. О которой Максим уже вспоминал. Когда бился с Тьмой в своем мире. В своем? А это – чей?

– Саввишна, где я? Кто я? Почему я здесь? Что ты со мной делаешь? Что я здесь делаю? Мне назад надо! Там скоро суперы рванут, а я здесь какую-то княжну… Господи, да что же это, а? – схватился за голову Максим.

– Ну вот и вспомнил, да? Со свиданьицем, Максимка, – улыбнулась Саввишка.

– Что? Что??? Не может быть… Не может быть… – прошептал потрясенный юноша. Алена? Не может быть…

– Может, мой милый мальчик. Может…

– Но как ты… тебя тоже твой бойфренд сюда, да?

– Кто?

– Ну, Женька твой, да? Он же Серый! Понимаешь? А ты с ним…

– Загадками говоришь, Максим.

– Ты что? Ты что… не помнишь? Ты… ничего… не помнишь? И ты здесь… давно?

– Но я всегда здесь, Максим.

– Не… не может быть… Это тебе кажется… Мне же тоже казалось, что я юнкер… нет, уже подпоручик Белый. А теперь вспомнил… Ты тоже должна вспомнить… Давай, быстренько делай свое зелье! И рассказывай, как нам из этого мира выбираться. Ты же знаешь, а?

– А как же Великая Княжна? А слово чести? Или как, – офицера?

– Но это же не я! И там, понимаешь, там весь мир может погибнуть!

– Не знаю, как там, а здесь – точно. Но, как я понимаю, ты здесь – изродок.

– Кто?

– Изродок. Выродок.

– Савв… Алена, не оскорбляй.

– Это – не оскорбление. Это – констатация факта. В чужом теле, с чужой душой и чужими интересами.

– Видишь, как ты… А то, на каком-то ветхозаветном языке изъяснялась. И ты тогда здесь кто? Изродина?

– Я здесь родилась, здесь прожила жизнь и здесь умру. А это – из снов. В которых я летаю на самолетах– вертолетах, люди говорят по мобильникам, смотрят телевизоры и лазят в интернет, меня любят красивые мужчины, в том числе и один мой ровесник – Максим Белый.

– Вот! Видишь! Ты все помнишь! Давай, не притворяйся, командуй, что делаем дальше. Спасибо за мои обереги, – ласково погладил Максим крестик.

– Что дальше – не знаю. И поверь мне, наконец, что я – из этого мира. И прожила я уже добрых семьдесят пять. И помню каждый день, каждый час. А тебя и все, о чем сейчас сказала – видела только во снах. И еще знала, что ты должен явится и я должна передать тебе этот крестик и эти бусы. Еще девчонкой глупой была, в половодье на ледоход со льдины на льдину… Утонула. Сюда и занесло. Здесь очнулась. Ну, не совсем здесь, а там, на выходе к реке. Какое-то сияние меня приподняло, сюда привело. Сначала испугалась, потом присмотрелась, вроде как на ангела похоже. Светится и очертания человеческие. Неделю здесь провела. За это время он, ангел этот… Потом я вспомнила, что и его во снах видела… Он меня и это зелье варить научил, и тайник с этими ценностями показал. Провел и по этим ходам. И наказал ждать, пока не появишься ты…

– И ты… всю жизнь… ждала?

– Ну, не сидела в пещере и ждала… Жила помаленьку. Вот, хату с муженьком срубили.

– С… муженьком?

– У меня какие-то странные способности открылись. Знахарские. И однажды заявился сюда помятый медведем охотник. Золотой души человек был. А мне уже третий десяток было пошел. От родителе пора было перебираться. Вот, поближе к этому месту. И сколько тебя было ждать? Да и… вообще, мне что было велено – вот напоить тебя этим зельем, да травку воскурить, да эти, как ты сказал, обереги, одеть. Поэтому…

– Ты – замужем за каким-то охотником? Не-е, ты не Алена!

– Ну, почему же за каким-то? – обиделась старуха. – Очень достойный человек был. Мы с ним душа в душу… И надо было ему… Ну, наверное, надо было… Но это – личное.

– Послушай… у тебя, может… и дети есть?

– И внуки.

– Ха-ха-ха, – расхохотался вдруг Максим. Алена – бабушка. Нет, это – неподражаемо!

– И ничего смешного, – обиделась Алена-Саввишна. – дети, знаешь, какие! Да и внуки! Ты думаешь, вас Злата сюда случайно привела? И дальше она передаст Ольгу одному из моих… Но тебе неинтересно, правда? Тебе в то мир надо. В тепленький, чистенький.

– Ты хочешь сказать, что все это было спланировано заранее? – пропустил Макс мимо ушей упрек старухи.

– Вестимо, что эта цепочка для ее бегства заранее создавалась. А вот о том, что ее ты приведешь… то есть, что они тебя принесут, – я даже и не чаяла. С этими нашими делами страшными уже про тебя как то и забывать стала.

– Да-а, дела страшные. Но закончатся терпимо. Ты же сама видела… во снах. Рассказать поподробнее?

– Ты же куда-то спешил, нет? И потом… В каждом мире своя история. У вас там, во снах – своя, у нас – своя. У вас, ты говорил, что-то должно взорваться. У нас – хуже.

– Что может быть хуже?

– Но не твои заботы, да? Тогда слушай меня. Для того, чтобы вернуться в тот мир, тебе еще надо найти бусы. Изумрудные. В нашем мире они были в царской сокровищнице. Где теперь – не знаю.

– Да как же… Они же у Ольги! Я видел, когда ее из монастыря…

– Ну, значит, судьба твоя – и к спасению нашего мира руку приложить.

– Да я разве отказался бы? Просто там – счет на часы уже.

– Ничем больше помочь не могу.

– А что мне потом с бусами делать-то?

– Не знаю. Приходи сюда, подумаем. Может, мне что приснится за это время.

– Но… Давай вместе!

– Стара я Максим.

– Стара? Слушай, ты… того… ты не притворяйся!

– Но милый мой, я, действительно, уже старуха! И хватит об этом. Теперь слушай. Это мне мой сын рассказал. Он сейчас… но неважно… В общем, Ольга знает что-то очень важное. С чем можно спасти этот мир.

– Что ему грозит-то?

– Зверь.

– Тьма?

– Тьма– предтеча Зверя. Одна из предтеч. У нас – тот, кто призовет сюда Тьму.

– Ну, мы это проходили.

– Не знаю. Но этот Принц Тьмы у нас уже объявился. Он потопит в крови не только нашу страну, а весь мир, а затем явит уцелевшим и покорным Тьму.

– Если перевести на нормальный язык, то надо уничтожить одну тварь? И для этого нужна Великая Княжна? С ее секретом? Как тут у вас все… Что просто так нельзя… ликвидировать? Какие-то вы… странные.

– А в твоем мире что, ликвидировали всех красных?

– Нет… но… Хотя… А кто же у вас этот Принц? Ленин? Троцкий, Сталин?

– Это… – склонилась Саввишна к уху Максима.

– Но я никогда не слышал такой фамилии! Или слышал? Где-то мельком… Но в нашем мире он точно, ничего такого…, – пожал плечами юноша. – и вообще, все это… каким-то душком церковным отдает. А понимаю – эпоха такая, но… Ну, не знаю. Надо будет с твоим сыном переговорить. Нет, все равно, не могу поверить… Ты – и в этой глуши… Семьдесят пять лет такого прозябания?

– Ну, почему же прозябания? – обиженно поджала губы Алена. – Это для кого как. Я любила своего мужа. Я вырастила троих детей и… двоих внучат. Я вылечила ни одного и ни двоих человек. Я… А! Ты еще мальчишка и ничего не понимаешь! А сны… Они только зря тревожили… Ну, я вижу, силы к тебе вернулись. Пойдем, проведу.

– Обиделась все-таки.

– Нет. Просто действительно, некогда. Я уже все тебе собрала. Теперь слушай дальше. На лодке проплывешь до первой заимки. Пропустишь, и, как только она скроется за извилиной, приставай к берегу. Поднимешься на пригорок, с другой стороны увидишь другую заимку. Тебе – туда. Может, никого не застанешь – уже провели девчат дальше. Тогда от заимки по тропе прямо на восходящее солнце.

– Это мне, значит, до утра ждать придется?

– Это значит, что только к утру ты и доберешься. А по тропе – до следующего вечера идти будешь. Не заблудишься – все время вдоль ручейка. Там уже тебя точно встретят. Скажешь – от Саввишны привет с форсажем.

– С чем-чем?

– С форсажем, – вздохнула старуха. – Это значит…

– Я знаю, что значит форсаж. Но ты откуда…

– Все из тех же снов. Слово здесь редкое, значит, действительно от меня и по срочному делу.

– Что-то ты не договариваешь.

– Пойдем. Перекусишь уже в лодке.

Максим легко вскочил с медвежьей шкуры. Он, действительно, чувствовал прилив сил. И теперь знал, кто он. Опять изродок. Как и в том мире, откуда киданул его Серый. Ну что же, не впервой. По большому счету, какая разница, какой мир спасать? Кроме родного, конечно. В том, прежнем, правда, побольше друзей… и даже не друзей, а просто знакомых… Но разве это не все равно? Нет, не все равно. Вот в его родном мире где-то в Африке ежедневно умирает от голода сотня детей. И ничего – мы едим-пьем, жиреем, и кусок поперек горла не становится. А если бы эти же дети погибали от голода в нашей стране? А если бы в твоем городе? Уже горячо. А если бы в твоем доме? А если бы в твоей квартире? И у тебя на глазах? Смог бы жрать в три горла? Ну, даже в одно? Нет? Ну, конечно же нет! Даже если бы это были те же чернокожие детки. Так в чем же дело? Почему, ну почему человечество мирится с таким ужасом, как смерть детей от голода? При миллионных гонорарах звезд, при миллиардных доходах и расходах олигархов? Пир во время чумы… И зарождается, копошится, уже попискивает в таких мирах Тьма, поднимающаяся на дрожжах ненависти и несправедливости. И начинают думать вершители судеб миров о том, достойно ли существования человечество, не желающее спасти от голодной смерти нескольких своих собратьев. Хрюкающее в ванных с шампанским, зажравшееся, не стыдящееся своего эгоизма человечество. А ты вот, мотайся, разгребай! – думал Максим, уже несясь по течению в маленькой лодчонке. Распрощались они сдержанно. Максим так и не смог преодолеть какое-то… нет, не отвращение, к старухе… Просто… ну… непривычно как-то. Да и не верил он до сих пор, что Саввишна – это Алена. Алена… Нет! Это просто ужас какой-то. Вот так всю жизнь прожить, зная, что это – не твоя жизнь, что где-то бурлит совсем другой мир, в котором ты… Максим вспомнил, какой Алена была в его родном мире, потом – в мире…ну, скажем, в мире Серого… А здесь? Ее сознание вогнали в тело этой утонувшей таежной девушки для того, чтобы… Нет, это кошмар! Это просто – кошмар! Чтобы в старости, перед смертью встретить вот его и передать эти амулеты? И все? И ради этого – жить? В этой глуши? Да это подвиг! Это… да она святая! А я с ней… Хотя… А меня вогнали в тело этого парнишки, замерзшего в ледовом походе? Но постой! Ведь в психическую ходил я! Я! И никто этого у меня не отнимет! И потом Ольгу спасал я. Я, черт побери! Вот и она. Жила здесь своей жизнью. Ну, не совершала подвигов. Не проходила сквозь стены. Не вершила суд и расправу. Хотя, с ее характером… Зато она любила! И была счастлива! И родила трех детей! В этом мире она получила то, чего лишена в тех, других. Может, и мне посчастливится в одном из миров спокойно пилотировать какого-нибудь «Медведя» или «Лебедя». А после полетов меня будет встречать в гарнизоне, еще не доходя до дома лобастый сынуля. А в кроватке будет спать рыжеволосая дочка. И за столом на кухне будет сидеть похожая на Алену жена. Нет, не на Алену. Алена не высидит. Найдет приключений. Лучше, похожая на Злату. Ну, тогда тем более. Лучше уж – Ольга. Да-а, спохватился Максим. Недурственно губу раскатал. Великую Княжну, наследницу Престола Российского – в жены и в гарнизон! Нет, видимо, спокойная жизнь – не твое счастье. Максим радостно, полной грудью, вдохнул удивительный, еще не отравленный человечеством воздух. Ну что же! Надо спасать этот мир? Злату и Ольгу? Действительно, как же они без меня? И если из этого мира пока выбраться нельзя, будем наводить порядок здесь. Иначе как? Нагнать беглянок, содрать с княжны бусы, и – адью! Бегом к Алене? Алена… Бедная старушка… Ничего в других мирах я расскажу ей о ее судьбе в мире этом. А пока – вперед! – и Максим начал подгребать небольшим веслом, подгоняя и без того стремительное течение.