Текст книги "Приключения 1972—1973 (Сборник приключенческих повестей и рассказов)"
Автор книги: Леонид Словин
Соавторы: Борис Сопельняк,Евгений Коршунов,Юрий Усыченко,Сергей Наумов,Юлий Файбышенко,Ульмас Умарбеков,Миермилис Стейга,Петр Шамшур,Лазарь Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)
А Вольдемар? Законному наследнику, казалось бы, нет нужды грабить свою мать? Нетерпение молодости? Захотелось поскорей разбогатеть? Может, побоялся, что драгоценности будут конфискованы как незаконно добытые и по завещанию ему достанутся кровать, стол да комод? Кое-какая логика тут есть. Но и это маловероятное допущение. Для чего Лапиню было красть пальто и платья матери, которые потом все равно достались бы ему? Или это маскировка?
Дзенис стоял и ковырял носком ботинка землю. А если все-таки Зиткаурис? Почему он почти без сопротивления рассказал о драгоценностях? Старик не дурак и должен бы понимать, что подозрение может пасть и на него. Впрочем, ясно. Рано или поздно мы все равно все это узнаем. Тогда его молчание оказалось бы вдвойне подозрительным.
Кто из них – Лапинь или Зиткаурис? Но, возможно, ни тот, ни другой. В конце-то концов преступление мог совершить и кто-то еще, кому было известно об имуществе Алиды Лоренц.
Вопросов хоть отбавляй, и каждый требовал точного ответа. Надо думать, думать и еще раз думать. Уже достаточно много допущено ошибок.
На остановке собирались пассажиры. Из-за поворота в облаке пыли показался автобус.
4
– Именем закона!
Тяжелая рука ложится на плечо. Трубек круто поворачивается. На лице капитана Соколовского расцветает широчайшая улыбка.
– Напугал?
– Жутко! Не видишь, коленки дрожат.
Они стояли на улице Меркеля возле «Сакты». Город окутывали сумерки. В витринах магазина загорелся свет. Над ними весело мигали красные, желтые и зеленые буквы, по-своему подсвечивая шумящий прибой толпы.
– Бегу за билетами в киношку, – подмигнул Трубеку Соколовский. – И целый вечер не буду думать ни о преступниках, ни о прокурорах и санкциях. Первый свободный вечер черт знает за сколько недель.
– Что, много беготни?
– Не говори… – Капитан взглянул на часы. – Ты спешишь, Борис?
– Пока не очень, а что?
– Пошли посидим минут десять. Замотался вдрызг.
Дождавшись паузы в многорядном потоке машин, троллейбусов и автобусов, Соколовский с Трубеком перешли через улицу и оказались под сенью вязов Кировского парка. В этот час, когда все торопятся с работы по домам, они без труда нашли свободную скамейку й сели.
Соколовский расстегнул верхнюю пуговицу кителя и, с наслаждением вытянув ноги, сказал:
– Знаешь, Боря, иногда думаю: ну ее к бесу, эту милицию. Уйду – и точка. Хочу жить как все люди. Свое время отработал – отдыхай! Театр, кино, концерт. Друзья. Подыщу себе тихую, спокойную должностенку.
– Завхоза или инспектора по кадрам. Идея неплохая. Выстроишь себе дачку за городом и по выходным будешь поливать тюльпаны. Идиллия!
Капитан полез в карман за сигаретами. Закурил.
– Эх, Боря! Не понял ты ничего! Похоронить меня, что ли, собрался, да?
– Почему вдруг похоронить?
– Завхоз, тюльпаны! Я же через два месяца испущу дух.
– Сам сказал, душа жаждет спокойной жизни.
– В сердцах чего не наговоришь, но ты ведь меня знаешь: я живу, когда тружусь.
– А разве работа инспектора по кадрам не труд?
– Не отвечает моей подкожной сущности. Очевидно, я не создан для спокойной благодати.
Вдруг Соколовский спохватился.
– Послушай-ка, Борис, я чуть не забыл. Есть интересные новости. Думал завтра с утра подскочить к тебе. Но раз мы уже встретились, расскажу сразу. Знаешь, есть такой ресторан «Огрите»?
– Знаю. На первом этаже универмага в Огре.
– Ориентиры знаешь. Оказывается, ты не такой тихоня, каким кажешься. Так вот, в один прекрасный вечер сидит в этом ресторане одна наша общая знакомая. Угадай кто?
– Лора Лиепа.
– Э, брат, ты не угадал и в жизни не угадаешь. Сидит в «Огрите» Зента Саукум.
– Из тюрьмы бежала?
– Привет! Это в прошлом году. Так вот, сидит наша Зента за столиком в ресторане. Подваливает к ней один хмельной дядя и приглашает танцевать. Зента отказывается. Тот оскорблен в своих лучших чувствах и дает Зенте затрещину. Скандал. Дружинники дядю утихомирили, составили протокол. Зента в нем фигурирует как пострадавшая.
– Когда это было?
– Второго октября.
– За две недели до убийства Лоренц?
– Так точно.
– Как она оказалась в Огре?
– Ты ее сам об этом спроси.
– Она же не одна пришла в ресторан?
– Я расспрашивал у заведующего залом ц у швейцара, Те припоминают, будто вместе с Саукум был молодой человек, рослый такой, брюнет, на лицо симпатичный. Других примет назвать не могли. Швейцар еще вспомнил, что они приехали на машине и оставили ее на стоянке напротив ресторана.
– Марка машины и цвет?
– Не обратили внимания. На улице было уже темно.
– А в протоколе о молодом человеке ничего не сказано?
– К сожалению, нет. Он в тот момент куда-то вышел.
Трубек почесал подбородок.
– Н-да, твоя новость действительно немаловажная. Помнишь, девушки в общежитии говорили, что у Зенты был ухажер. Хотя сама она категорически это отрицала.
– Врала. И главное – кому? Мне!
– Наверно, был для этого важный повод. Без причины ложных показаний не дают.
– Возможно, парень женился, а она не хотела его компрометировать, – предположил Соколовский.
– Ну знаешь, если человека обвиняют в убийстве…
– А если любит? В таких случаях, бывает, не считаются ни с чем.
– Так что, по-твоему, этот молодой человек к убийству непричастен?
– Я этого не сказал. Хочу только предупредить тебя от поспешных выводов. Здесь необходима ювелирная работа.
– Как бы там ни было, но Саукум придется допрашивать. Она теперь не сможет отрицать эту поездку. Наверно, в огрском протоколе есть ее подпись.
– Конечно.
– Она будет вынуждена назвать имя своего кавалера. Возможно, это и будет концом той самой нити, которую мы никак не можем найти.
– Ты не учел одно обстоятельство, Борис. Зента ведь не свидетель, а осужденная. Она имеет право отказаться отвечать на твои вопросы.
– Так что же, не допрашивать ее вовсе?
– Допросить надо. И чем скорей, тем лучше. Только осторожно. Если сразу откроешь карты, останешься ни с чем. Поймет, куда ты метишь, и будет молчать.
– Посоветуюсь с Дзенисом.
– Обязательно. А что у вас нового в деле Лоренц?
– Пока что ничего конкретного. Одни догадки и предположения. К тому же все время кто-то путается у нас под ногами. Какая-то женщина.
– Заварил же кашу Роберт с этой Зентой Саукум. Теперь, наверно, и сам жалеет. Возможно, прав был Озоллапа. Лучше бы успокоиться на том приговоре. Работы у нас и так по горло.
– А я тебя, Виктор, считал более принципиальным.
– Не ворчи. Это я просто так. И вообще вы оба с Дзенисом молодцы. Знаешь, давай-ка сейчас зайдем к Роберту. Потолкуем. Есть тут у меня одна мыслишка.
– А как же кино и твой первый свободный вечер?
– Обойдемся.
– Но ведь Янина ждет.
– Позвоню ей от Роберта. Пошли.
5
Путь на третий этаж по многочисленным лестницам и переходам довольно длинен. На втором этаже адвокат Робежниек нагнал худого высокого старика в кожаной фуражке, как у извозчиков. Придерживаясь за перила, он, кряхтя, переставлял со ступеньки на ступеньку свои длинные ноги в старомодных ботинках на крючках.
«Наверно, жалобщик, – подумал Робежниек и перегнал старика. – В адвокатуру они, слава богу, не ходят – консультация стоит денег. Да и вообще, чем может помочь адвокат? То ли дело прокурор. Власть, могущество. А главное, специалист по всем вопросам. Сосед тебя обругал? Иди к прокурору. Домоуправление не ремонтирует квартиру? К прокурору. И прокурор должен всех выслушать».
В приемной прокуратуры Робежниек увидел, по крайней мере, пятнадцать посетителей. Одни нервно мяли в руках зеленые повестки. Это были свидетели, вызванные к следователям. Другие терпеливо дожидались своей очереди к прокурору.
Бывает, конечно, необходимость обратиться за помощью в прокуратуру. Скажем, попирают чье-то законное право на работе или в квартире. Или кто-то считает несправедливым решение суда, милиции или других административных учреждений. В таких случаях прокурор все взвесит, вникнет, примет решение. И если закон в самом деле нарушен, скажет свое веское слово и исправит положение.
Робежниек поравнялся с канцелярией. Дверь полуоткрыта.
Двое из милиции сдают секретарю пухлые уголовные дела и в придачу два мешка вещественных доказательств. Там же крутится Гунар Дзелзитис с какими-то документами в руках.
Робежниек просунул голову в дверь.
– Привет, Гунар! Как вижу, тебе подкинули работенки.
– А тебе хлеба, – отшутился Гунар вместо приветствия. – Несовершеннолетние. Тебя не интересуют? Хороший материал для суда: отец пьет, мать работает уборщицей в трех местах. Сынок-подросток, сам себе голова, стал промышлять кражей мотоциклов. Вот тебе готовая речь.
Гунар вышел в коридор, и они направились в кабинет Дзелзитиса.
– Нет, не возьму, ответил Робежниек с кислой миной.
– Я бы тоже не брал, да не имею права отказываться. У меня в сейфе целая гора нуднейших дел. И половина из них – хозяйственные. Ревизии, экспертизы, ведомости на зарплату, рабочие задания, дебеты, кредиты, балансы, отчеты, копии, подделки… Волком взвоешь…
Они вошли в кабинет, и Гунар постучал косточкой пальца по стене.
– Скажи, пожалуйста, какого сорта кирпичи, из которых сложена эта стена?
Робежниек приложил руку к груди и поклонился.
– Выражаю тебе глубокое сочувствие.
Он положил на стол свою кожаную папку. Дзелзитис отомкнул сейф и достал несколько томов.
– Вот, оцени мое творчество.
– О, ты плодовит почти как Агата Кристи.
– Да, только мне не выплачивают гонорар за каждую страницу. Почитай, а то еще станешь жаловаться, что до суда не дал тебе возможность ознакомиться..
– Где мой клиент?
– Сейчас прибудет. Я велел привезти.
Робежниек принялся перелистывать дело с конца.
В первую очередь ознакомился с постановлением о привлечении к уголовной ответственности.
– Сработано со знанием дела, – заметил Робежниек. – Пять складов очистили! А сторожа где же были?
– Один спал, другого заперли в уборной, третий сам спрятался. Что ему оставалось делать? Загляни в последний том. Там показания сторожей. Приходит ко мне одна такая хранительница социалистической собственности, наполовину глухая, с палочкой, восьмидесяти восьми лет от роду. Хорошо еще, в тот день ветра не было, а то ее мимо прокуратуры пронесло бы. Пришла и шамкает: «Ой, и набралась я штраху, шынок! Сижу в шваей будке и шлышу – шкребется там кто– то». Скребется! Они там уже грузовик подогнали и кувалдой замки со складских дверей сбивают. «Хотела попугать. Табуретку взяла да как трахну по штенке, как по ней штукну. Гошподи помилуй! Хотела поглядеть, может, они там уже разбеглишь. Глядь, а дверь жаперта». Я спрашиваю, была ли сигнализация. Оказывается, не было. Ближайший телефон в конторе на четвертом этаже. Чему же удивляться, если склад ограбили.
В коридоре послышались шаги, и в двери возник Трубек.
– Где Дзенис? – крикнул он, еще не переступив порог.
– В тюрьме! – отозвался Дзелзитис.
– Такой добропорядочный человек, – пробормотал Робежниек и покачал головой.
Дзелзитис взял со стола комментарий к уголовному кодексу и замахнулся им на Робежниека.
– Поехал в тюрьму побеседовать с Зентой Саукум. – Он повернулся к Трубеку: – Велел подождать. Как у тебя с Лапинем?
Робежниек насторожился.
– С Лапинем? – переспросил он.
– Да, это по делу об убийстве Лоренц, – пояснил Дзелзитис. – Помнишь, ты еще защищал на суде Зенту Саукум. Дзенис поручил Борису допросить наследника убитой, Вольдемара Лапиня.
– Ты думаешь, я держу в памяти все процессы, на которых выступал?
Трубек снял пиджак и повесил на спинку стула.
– Знаешь, Гунар, мне что-то не нравится этот Лапинь. Скользкий как угорь.
– Водит тебя за нос?
– Да нет. Но понять его не так просто. В основном Лапинь подтвердил все, что сообщил о нем Зиткаурис. Он действительно приехал три года тому назад из Сибири. Даже документы показывал. Алида Лоренц встретила его не слишком любезно, но сыном признала.
– Старуха насчет драгоценностей ему говорила?
– Ни слова. Во всяком случае, это утверждает Лапинь.
– Тем не менее он платил по двадцать рублей в месяц за наследство? За старые тряпки и доисторическую мебель.
– Это он объясняет достаточно логично. Он не придавал особого значения завещанию, а давал старухе деньги просто как матери. Сыновний долг.
– Ишь ты! Неожиданная вспышка сыновней любви. И ты ему веришь?
Адвокат Робежниек уткнулся в толстые папки и притворился, будто с головой ушел в материалы дела, готовясь к защите.
– Но впоследствии Лапинь все-таки разузнал о драгоценностях? – не мог успокоиться Дзелзитис. – Может, он и это отрицает?
– Говорит, прошлой осенью ему рассказал о них Зиткаурис.
– Теперь поди знай, так оно на самом деле или они успели сговориться.
– Сомневаюсь насчет сговора. Лапинь зол на старика. Даже пробовал мне доказать, что убийство – дело рук Зиткауриса. Старик решил, что у него есть права на драгоценности. Какие-то старые счеты с Лоренц.
– Зиткаурис валит на Лапиня, Лапинь на Зиткауриса. Может быть, на пару? Такая игра была бы вовсе неплохой тактикой защиты. Между прочим, как Лапинь объясняет приобретение мотоцикла? Где взял деньги?
– Говорит, скопил.
– В сберкассе? Это легко проверить.
– Нет, покупал облигации трехпроцентного займа.
– Н-да, это не проверишь. А что он рассказывает о Зенте Саукум?
– Ничего. В глаза не видал ее до суда.
– Естественно. Даже если и знаком, то сразу не признается, – заерзал на стуле Дзелзитис. – Мотоцикл! Швейцар ресторана «Огрите» показал, что Зента с молодым человеком приехала на машине. Только не запомнил, на какой. Может, ошибается? Может, на мотоцикле?
Трубек снял очки и внимательно стал их осматривать, близко поднеся к глазам, будто искал в них какой-то дефект.
– Ну нет, Гунар, в ресторан на мотоцикле не ездят. Я выяснил кое-что другое. Лапинь в Сибири работал шофером. Водительские права у него есть. При проверке газовых магистралей, в особенности когда надо добираться на окраины города, он часто пользуется служебным «Пикапом». Управляет сам. Нередко забирает машину вечером домой – держит во дворе, чтобы с утра, не теряя времени, выезжать на линию. Таким образом, он вполне мог прокатиться с Саукум в Огре.
– Мог, – согласился Дзелзитис. – И, как видно, не случайность, что он поехал в «Огрите». В рижских ресторанах боялся встретить знакомых. Впоследствии они могли бы стать свидетелями.
– Интересно, что даст сегодняшний допрос Дзенису? Убедит он в конце концов Зенту говорить правду или нет?
– Дело адски сложное, пропади оно пропадом, – проворчал Гунар. – Я тебе не завидую. Даже время работает против тебя. По свежему следу расследовать было легче. Эх, Лора, Лора!
Медленно отворилась дверь, и, легка на помине, вошла следователь Лора Лиепа. Величавым шагом она приблизилась к столу, огляделась по сторонам и, как будто доверяя строжайший секрет, тихо попросила у Дзелзитиса бланки протоколов. Получив желаемое, она так же грациозно выплыла из кабинета.
В дверь постучали.
– Войдите, – отозвался Дзелзитис. – Твоего подзащитного привели, Ивар. Начнем-ка…
ГЛАВА 5
1
Сержант милиции Тауринь неторопливо шагал по бульвару Райниса. Дойдя до приземистого здания Рижского горисполкома, он повернулся на каблуках и так же неспешно двинулся в обратном направлении. Миновал прокуратуру, радиомагазин и пересек улицу Ленина.
Около агентства Аэрофлота Тауринь остановился и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Дежурство подходило к концу.
Даже в этот предобеденный час главные транспортные артерии города пульсировали с повышенным давлением. Лобастые троллейбусы, злобно рыкающие автобусы выстраивались в покорную очередь перед красным сигналом светофора, чтобы через несколько секунд мощной лавиной хлынуть на перекресток. Между ними лавировали напористые «Волги» и юркие «Запорожцы».
Однако в этом кажущемся хаосе царил четкий порядок. Все маневры водителей были подчинены строгим правилам движения, всевозможным знакам над улицей и линиям на асфальте. К сожалению, этого никак нельзя было сказать о пешеходах, они доставляли много неприятностей как шоферам, так и орудовцам.
Тауринь вздохнул. Неблагодарная служба, что и говорить. Задержишь такого недисциплинированного товарища для его же личного благополучия и безопасности, а он недоволен, артачится. Ну куда тот длинный лезет прямо под мотоцикл…
Сержант Тауринь уже было поднес свисток к губам, чтобы пресечь рискованные действия нарушителя, да так и застыл на месте. Темно-красный «Москвич», до этой минуты притаившийся под старыми вязами на улице Ленина, резко разогнался, влетел на перекресток и, визжа шинами, свернул на бульвар.
В следующий миг мерный шум улицы был прерван женским криком. Люди ринулись к месту происшествия, моментально образовалась толпа. Красный «Москвич», не снижая скорости, умчался дальше. Милиционер едва успел разглядеть номер.
Тауринь с трудом протолкался сквозь стену зевак. На асфальте лежала молодая женщина. Левая нога у нее была неестественно изогнута.
Народ кругом возмущался.
– Удрал, негодяй!
– Прямо на нее пер.
– Счастье, что рядом оказался этот мужчина. Прямо из-под колес ее вытащил.
– Еще бы чуть, и капут бедняжке.
Сержант обратился к кому-то из свидетелей.
– Сбегайте вызовите «скорую помощь».
Сам же бросился в агентство Аэрофлота и, растолкав очередь, сунул голову в окошко.
– Телефон! – потребовал Тауринь.
Люди молча потеснились. В окошке немедленно появился телефон, а над ним испуганные глаза девушки, почувствовавшей, что стряслась беда. Сержант взял трубку и набрал номер.
– Дежурный? Докладывает сержант Тауринь. Сейчас красный «Москвич» сбил гражданку на углу Ленина и бульвара Райниса. Уехал в сторону вокзала. Номер машины – 28-4Т ЛАВ.
2
С самого утра у Дзениса было неважное настроение. Началось с того, что заболела Марите. У малышки поднялась температура. Зигрида была вынуждена отказаться от интересной командировки и остаться дома с ребенком. Роберт ничем не мог помочь. Самому надо было торопиться на работу.
В прокуратуре его ожидали новые неприятности. Не так давно он поручил капитану Соколовскому разыскать девушек, живших у Лоренц до Зенты Саукум. Геновева Щепис ничего о них не знала, кроме; имен – Мирдза и Тамара. Не было повода думать, что они причастны к убийству, но в этом запутанном деле имела значение каждая мелочь, каждая боковая линия.
Теперь, после допроса Зиткауриса, появились новые, предположения. Одна из девушек могла случайно узнать о том, что у Лоренц есть драгоценности, и разболтать об этом своему дружку. У Тамары кавалер был.
Но сегодня, придя на работу, Дзенис обнаружил на своем столе записку Соколовского. Капитан сообщал, что ни Мирдзу, ни Тамару до сих пор найти не удалось.
Главная же неприятность ожидала его у Озоллапы. Шеф вызвал Дзениса и потребовал от своего помощника поддерживать обвинение по делу, которое расследовала Лора Лиепа.
Телефонный звонок нарушил мрачные размышления Дзениса. Он снял трубку.
– Прокуратура.
– Могу я попросить к телефону товарища Дзениса?
– Слушаю.
– Вас беспокоят из клинической больницы. Полчаса назад к нам поступила сбитая машиной женщина. Перелом ноги. Больная просит вас срочно приехать к ней.
Дзенис нахмурился. «При чем тут я? Я не автоинспектор и не следователь по транспортным происшествиям».
– Ей бы надо обратиться в Управление внутренних дел.
– Пострадавшая просила лично вас.
– Как ее фамилия?
– Страуткалн. Дзенис насторожился.
– Как вы сказали? – переспросил он на всякий случай.
– Майга Страуткалн. Она сама врач.
– В каком отделении лежит?
– В хирургии.
– Еду!
Дежурный врач хирургического отделения набросил Дзенису на плечи белый халат и повел по длинному коридору. Гулко цокали по кафельному полу каблуки, и стук этот походил на удары метронома.
Майга Страуткалн лежала одна в небольшой светлой палате. Бледное лицо на белоснежной подушке казалось восковым. Прямой нос заострился. В больших серых глазах застыла тревога.
Увидев посетителя, молодая женщина попыталась приподняться, но Дзенис жестом остановил ее.
– Вы лежите, пожалуйста, лежите.
Врач вышел и тихо притворил на собой дверь.
Дзенис сел на стул рядом с кроватью.
– Как это с вами произошло?
Майга Страуткалн молчала. Потом, очевидно, собравшись с мыслями, начала:
– Я ездила на экскурсию в Палангу, это курортный городок в Литве. Вчера после полудня мы поехали домой. Я сидела в автобусе с правой стороны у окна и разглядывала новые особняки на окраине Паланги. Мое внимание привлек небольшой желтый домик под зеленой железной крышей. В саду работала старая женщина. Что-то в ее осанке, в движениях показалось мне знакомым. Она подняла голову. И я сразу узнала… боюсь, вы мне не поверите. Мой муж поначалу тоже не поверил. Но я не ошиблась, я более чем уверена. Это была… Алида Лоренц.
Узкая рука женщины лежала поверх одеяла. Дзенис дружески сжимал ее в своей широкой ладони.
– Не волнуйтесь, – пробовал он успокоить больную. – Возможно, это просто была зрительная галлюцинация, сказалось ваше переутомление. Дальняя дорога, впечатления, ночевка в незнакомом месте без привычных удобств. Все это возбуждает нервную систему.
Страуткалн высвободила руку.
– Нет. Мы проехали мимо нее очень близко. Автобус двигался медленно, и я успела хорошо рассмотреть ее лицо и даже вязаную кофточку, которую не раз на ней видела. Песочного цвета с коричневым воротом. Она еще хвасталась, что сама связала. И потом характерная поза. У Лоренц была привычка: согнет руку в локте, а кисть висит плетью. Вот прямо вижу ее перед собой, как она стоит в поликлинике у меня на приеме в такой же позе. Нет, нет, я не ошибаюсь. Это была она.
Дзенис напряженно думал. Многое он повидал на своем веку. Но чтобы воскресали покойники… Это, вне всякого сомнения, какая-то чушь. Но и не верить Страуткалн не было оснований. С другой стороны, убийство ведь произошло. Впрочем, лицо трупа совершенно было размозжено. Если Лоренц жива, то кто же убит? Почему убит? Почему Лоренц в Паланге?
В голове у Дзениса взвились вихрем события, домыслы, факты. Он перебирал их, расставлял по местам, сравнивал, анализировал.
– Расскажите, пожалуйста, как вы попали под машину?
Страуткалн отвела взгляд.
– Я шла в прокуратуру, чтобы все это рассказать.
– Из дома?
– Да.
– Какой дорогой вы шли? Расскажите подробно.
– Сегодня прием в поликлинике у меня начинается с двух. Потому я не спешила на работу. Вышла из дому, села на троллейбус…
– Улицу пересекали?
– Нет. Троллейбусная остановка на той же стороне, где наш дом, у самых дверей.
– Ну а дальше?
– Доехала до перекрестка улицы Ленина и бульвара Райниса. Сошла у Аэрофлота и хотела перейти улицу, но тут это произошло. Сама не понимаю, откуда взялась машина. Я же посмотрела, перед тем как переходить. Троллейбус ушел, улица была пуста.
– Не успели заметить марку машины, цвет?
– Нет, ничего не видала. Меня кто-то рванул за руку. Упала, в глазах потемнело. Только когда приехала «скорая помощь»…
Всегда уравновешенный и тактичный Дзенис сейчас напоминал ястреба, с высоты увидавшего цыпленка.
– А теперь хорошенько подумайте и постарайтесь вспомнить. Это важно. Когда вы вышли из дома, поблизости не стояла какая-нибудь машина?
Молодая женщина с удивлением посмотрела на Дзениса.
– Стояла, – подтвердила она. – Я огляделась, не идет ли свободное такси, и увидела «Москвич». Он стоял недалеко от нашего дома, у магазина.
– Серый?
– Нет, темно-красный.
– Вы хорошо это помните?
– Совершенно уверена. Я еще подумала, не адвокат ли Робежниек оказался в наших краях.
– Вы знаете машину Робежниека?
Страуткалн смутилась.
– Я видела адвоката за рулем. Он ведь на суде защищал Зенту Саукум. У меня хорошая зрительная память.
– Возможно, это и была машина Робежниека?
– Полагаю, что нет, но ручаться не могу.
– В «Москвиче» кто-нибудь сидел?
– Мужчина.
– Знакомый?
– Нет. Я только заметила, что шофер был в темных очках.
– Вы наблюдательны. Не обратили внимания, машина не уехала, покуда вы ожидали троллейбус?
– Мне ждать не пришлось. Троллейбус подошел сразу.
– В троллейбусе вы сидели?
– Свободных мест не было. Я стояла на задней площадке.
– А красный «Москвич» больше не видели?
Майга Страуткалн подумала.
– Некоторое время он в окне виднелся. Ехал за троллейбусом.
– Где вы потеряли эту машину из виду?
Дзенис не ответил. Он глядел в раскрытое окно палаты. Птичий щебет, которым был полон больничный парк, не воспринимался сознанием. Не видел он и пары голубей, севших на подоконник и в поиске хлебных крошек деловито исследовавших клювами каждую щелку.
Помощник прокурора мысленно еще раз проверил свою гипотезу, которая возникла еще в начале разговора. Она отнюдь не была плодом голой интуиции или сверхъестественного провидения. Нет. На помощь, Дзенису пришла логика.
Три происшествия быстро последовали одно за другим. Вчера врач Страуткалн неожиданно для себя узнает, что Лоренц жива. На следующее утро она спешит сообщить об этом прокуратуре. Но по пути ее сбивает автомашина. И теперь все эти три события настоятельно требуют выявления связи, между собой.
Проезжая часть бульвара свободна. И вдруг машина наезжает на человека. Бред! Улица в этом месте достаточно широка, движение одностороннее. Даже если пешеход кинется через улицу бегом, и то можно успеть отвернуть машину в сторону.
Быть может, шофер был нетрезв, растерялся и задел Майгу Страуткалн нечаянно? Все, конечно, возможно, но обстоятельства происшествия неизбежно наводят на другую мысль: кто-то преднамеренно стал на пути врача.
Дзенис рассуждал как шахматист, пытающийся разгадать замысел противника.
Откуда шофер мог знать, в каком именно месте Страуткалн будет пересекать улицу? Этот вопрос заставил помощника прокурора спросить у пострадавшей, не видела ли она эту машину раньше. Ответ подкрепил подозрения Дзениса. Неизвестный поджидал Страуткалн в машине у дверей ее дома. Но Майга не стала переходить улицу, а сразу села в троллейбус. В этом месте замысел осуществить не удалось. Тогда он поехал за троллейбусом, не перегоняя его даже на остановках. Как лиса за курицей, крался за Страуткалн и следил, где она сойдет с троллейбуса. Только у Стрелкового парка красный «Москвич» обогнал троллейбус. Оттуда до остановки «Аэрофлот» полкилометра. Можно успеть объехать вокруг памятника и остановиться под деревьями бульвара на улице Ленина. Отсюда удобно следить за пассажирами, выходящими из троллейбуса.
Значит, кто-то хочет как можно скорей, сегодня же, убрать Страуткалн с дороги, чтобы она не успела сообщить о том, что видела Лоренц в Паланге. Иначе он избрал бы менее рискованный путь.
Логическая связь налицо. Остается нащупать последнее звено в этой цепи: как владельцу красного «Москвича» стало известно о потрясающем открытии Страуткалн?
И Дзенис спросил у пострадавшей:
– Когда вы рассказали своему мужу о том, что видели Лоренц?
– Наш автобус приехал в Ригу поздно ночью. Эдвин поджидал меня на улице. И я тут же на лестнице ему рассказала.
– На лестнице!
– Да.
– А поблизости никого больше не было? Возможно, кто-нибудь спускался или стоял на лестничной площадке?
– Не видела никого.
– Быть может, хлопнула где-нибудь дверь?
– Не слыхала.
– В автобусе никому не говорили?
– Никому.
– Сегодня утром?
Страуткалн помедлила с ответом.
– Н-нет.
Опытный криминалист сразу заметил колебание молодой женщины.
– Я вас понимаю. Есть вопросы, на которые… ну, что ли, не хотелось бы отвечать. Но на сей раз… – он понизил голос. – Ведь речь идет об опасном преступнике.
В глазах Майги мелькнул ужас.
– Ничего не понимаю, – шепотом проговорила она. – Это же абсурд!
– Кому вы еще рассказывали о том, что видели Лоренц? – повторил свой вопрос Дзенис.
Лишь мгновение длилась внутренняя борьба. Затем последовал ответ:
– Адвокату Робежниеку.
– Когда это было?
– Сегодня утром. Я ему позвонила, как только мой муж ушел на работу. Робежниек сказал, чтобы я, не теряя ни минуты, шла к вам в прокуратуру.
Дзенис встал.
– Вы утомились. Я тут слишком засиделся. Дольше, чем мне разрешил врач.
Страуткалн натянула одеяло до самого подбородка и глядела исподлобья на помощника прокурора. В ее взгляде легко было уловить смущение, тревогу, безмолвную просьбу. Дзенис понял значение этого взгляда. Она теперь знала, что страшное подозрение может пасть на двух человек. Но она сама назвала их имена, потому что не могла поступить иначе. Дзенису хотелось хоть как-то успокоить эту милую, честную и смелую женщину. Но еще не настало время раскрыть карты. Он старался говорить как можно мягче.
– Поверьте, Майга, еще нет оснований для серьезного беспокойства. Надеюсь, в ближайшем будущем все прояснится. И тогда я вам дам знать. Пока ни о чем не думайте и поправляйтесь.
У ворот больницы из легковой машины вышли трое. Дзенис поспешил к ней и предъявил водителю служебное удостоверение.
– Мне надо срочно попасть в Управление внутренних дел, – сказал он. – Прошу вас немедленно отвезти меня.
– Садитесь, – предложил человек за рулем.
Дежурный офицер оперативной части в тот момент был один в своем кабинете.
– Товарищ майор, меня интересует дорожное происшествие на углу улицы Ленина и бульвара Райниса, – помощник прокурора задал свой вопрос прямо с порога. – Удалось задержать шофера?
– Удрал. Сам не пойму как. Наши патрульные машины окружили район вокзала, перекрыли и обшарили все прилегающие улицы.
– А дворы? Не исключено, что машину он оставил где-нибудь во дворе, а сам преспокойно ушел. Или же вы просто проворонили, и он уехал из этого района города.
– Поиски продолжаются, товарищ Дзенис. Сообщено всем отделам милиции по республике, автоинспекции.
– Удалось ли хотя бы установить личность владельца красного «Москвича»?
– Как только узнаете что-нибудь, прошу сообщить мне или следователю Трубеку.
– Хорошо, товарищ прокурор.
Дзенис поднялся на второй этаж, где находился кабинет начальника уголовного розыска. Подполковник Крастынь сидел за письменным столом, окутанный, как всегда, табачным дымом.
– Интересные новости, Илмар Артурович, – заговорил Дзенис, садясь в кресло. – Оказывается, Алида Лоренц жива. Вчера ее видели в Паланге.
Подполковник долгие годы проработал в милиции и привык не удивляться. Его трудно было чем-нибудь ошеломить.
– Любопытно. Надо выяснить и поскорей. Сами поедете?
– Обязательно.
– Значит, нужна машина.
Подполковник придвинул к себе поближе Настольный микрофон и отдал распоряжение. Затем опять обратился к Дзенису:
– Машина будет через десять минут. И вот еще что. Капитан Соколовский сейчас в отделе внутренних дел Ленинского района. Не буду возражать, если по пути вы прихватите его с собой.
– Благодарю вас.
У этого пятидесятилетнего человека был строгий и вместе с тем добродушный и усталый взгляд, какой бывает у людей, повидавших на своем веку много такого, отчего можно поседеть и в двадцать лет. Говорят, советские чекисты – люди без нервов. В этом есть доля правды. Только никто не знает, чего это стоит самим чекистам…
